Текст книги "Морская невеста (ЛП)"

Автор книги: Эмма Хамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

В объятиях моря.

Ей нужно было найти других русалок, о которых говорил Деклан. Они, скорее всего, были родней ее матери. Она была из тех вод, что не были теплыми. Стаи русалок мигрировали, и она не знала, где они могли быть в это время года.

Сирша поплыла на глубину в поисках той, кто мог подсказать направление.

Вдали виднелся разбитый корабль, темный и зловещий. Она не хотела видеть банши снова. Кошмарный облик женщины будет в ее снах до конца ее жизни.

Угорь выбрался из тьмы. Он вытянул шею и зашипел на Сиршу.

– Еще немного, – прошептала она.

Спину покалывало, сотни глаз открывались и смотрели на нее. Она опустила ладонь на немного выпирающий живот, глубоко вдохнула и открыла рот.

– Молчи, – перебила ее банши из облака угрей. – Ты уже вернулась. Я не дам тебе ни денег, ни информации. Покинь это место, проклятая русалка.

– Мне нужна твоя помощь, – выпалила она.

– Моя помощь не продается.

– Прошу! – Сирша бросилась вперед, вытянув руки. Угри щелкнули пастями у ее пальцев, шипя от гнева.

Банши тихим звуком успокоила их. Она погладила их спины, прогоняя их гнев. Сирша видела лишь белые ладони, пока брешь в извивающихся телах не показала ее лицо, похожее на скелет.

– Ты в отчаянии, – отметила банши. – Почему же? Твой человек пропал в море, и ты хочешь его найти? Ты знаешь, что океан не отпускает свои трофеи.

– Нет, мне нужно найти стаю русалок, живущую в этих водах. Ты знаешь, где они?

Бледная ладонь потянулась к ней.

– Зачем ты ищешь свой вид?

– Мне нужно их найти.

– Фейри торгуют знаниями, русалка. Что отправило тебя в объятия океана, когда ты знаешь, что это опасное место для той, кто сбежал?

– Я уже не убегаю, – поток в ответ толкнул ее в спину, обвил ее хвост. – Мне нужно найти мой народ для моей безопасности и защиты ребенка.

– Ребенка? – глаза банши расширились. – Что ты наделала?

Сирша потерла ладонью живот.

– То, что рождается только от истинной любви.

– Ты обрекла невинную душу на ту жизнь, от которой бежишь, – банши покачала головой с отвращением. – Я скажу тебе, где русалки, но только потому, что путь к ним будет мучительным. Та стая отличается от других, ты поймешь, почему. И тебе не подходит их жизнь.

– Но мой ребенок будет так жить?

– У твоей дочери нет выбора.

– Дочь? – Сирша робко улыбнулась башни. – Ты уверена?

– У людей и русалок рождаются только девочки, – она подняла руку и указала на тьму. – Следуй за песней кита. Они путешествуют с косатками, которые скорее покусают тебя, чем приведут к их любимым русалкам. Будь осторожна, когда увидишь их, и держись на расстоянии.

– Как они узнают, что я там?

– О, они поймут, – угорь вытянулся и задел край ее хвоста. – Плыви.

Ей не нужно было повторять. Сирша бросилась прочь из тьмы, из жуткой гробницы угрей.

Прошли часы, но она не ощущала боли от движений. Ее мышцы хотели двигаться, ее хвост дико извивался. Она была свободна. Впервые за долгое время она ощущала свободу.

И она наслаждалась мигом. Она заслужила пару мгновений радости до того, как в ее груди откроется дыра.

Одна мысль о Манусе, и ее слезы полились в океан. Он мог уже быть дома, увидеть пустую спальню, дом, жизнь, к которой вернулся. Он будет скучать по ней?

Сирша знала в сердце, что будет. Он будет скучать, но никто не узнает.

Деклан уже рассказал ему? Она надеялась, что он был там, когда Манус прибыл. Слуги расскажут многое, начнутся сплетни, а ей не нравилось думать о том, какие выводы они сделали.

Она надеялась, что они все поверили, что она погибла.

Сирша погладила живот и покачала головой. Когда ее жизнь опустилась до такого. Было не честно, что кто-то считал ее мертвым, особенно – если Манус верил этому. Плохо то, что он будет постоянно думать, что сделал не так.

Вина впилась в ее сердце зубами. Другого способа не было. Деклан был прав, океан смывал почти всю боль, что принесло его отсутствие. Она уже ощущала себя лучше. Ребенок двигался в ней, радуясь новому дому не меньше его матери.

Она вздохнула. Если бы у нее был выбор, она снова приняла бы это решение. Она должна была выбрать то будущее, в котором проживет достаточно, чтобы родился ребенок.

Манусу нужно было понять это.

Щебет зазвучал в воде. Она не знала, как долго плыла. Часы, дни – в глубинах различить было сложно. Но эти крики не были дельфинами или знакомой песнью кита.

Эти звуки были агрессивными. Они били по ее чувствительным ушам, говорили ей замереть, уплывать от хищников, несущихся к ней в мутной воде.

Сирша замешкалась в воде, повернулась в поисках чудищ. Это не были акулы, тех можно было легко отогнать.

Косатки были умными и опасными. Если они захотят убить ее, будут гнаться по всему океану. Их зубы терзали тела за секунды, их сильные тела рассекали воду с поразительной скоростью, и они любили играть с добычей.

Ее жабры широко раскрылись. Они не убьют ее. Она зашла очень далеко, чтобы найти родню.

Черная вспышка пронеслась мимо нее, и сильный поток воды оттолкнул ее к другому черно-белому телу. Но Сирша была готова, и она была в отчаянии. Она оскалилась, раскрыла плавники и подняла ладони с когтями.

– Вы не убьете меня, – прорычала она. – Я тут, чтобы поговорить с вашими хозяевами, и я не умру до встречи с ними.

Косатки замедлили атаку. Они смотрели на нее, глубины океана отражались в темных глазах. Она знала, что они понимали ее. Почему не уплывали?

А потом она увидела их. Тела поднимались из глубин с копьями в руках. Сильные женщины с мускулистыми телами и шнурками на бицепсах, позвякивающими ракушками на запястьях. Они были тенями в воде, и каждая из женщин была воительницей.

– Приветствую, сестра, – сказала одна из них. Она подплыла ближе, и Сирша увидела на лице другой русалки татуировки с узором волн. – Ты долго плыла, чтобы поговорить с моей стаей.

– Я хочу присоединиться к вам.

Теней стало втрое больше, а потом стало столько, что Сирша не могла сосчитать. Так много русалок, и все были вместе в безопасности. Они будут хорошей семьей, если примут ее.

– Зачем нам пускать тебя к себе? – спросила русалка.

Сирша решила, что это была лидер. У других не было татуировок, и они ждали, пока та женщина говорила.

– Я прибыла издалека из теплых вод. Я приплыла сюда разделить жизнь с человеком, – гул пронесся по волнам, русалки подбирались ближе, их недовольные комментарии жалили уши Сирши. – Я люблю его. Он хороший, но море зовет его. Я не могу соперничать с нашей матерью.

– Ни одно существо не может.

Сирша согласно кивнула.

– Он далеко уплывает от меня, и я угасаю от нашей связи. Я прошу не за себя, а ради ребенка во мне. Дайте ей жизнь, которую она заслуживает.

– Твой ребенок не должен быть с его отцом?

Она прижала ладонь к животу, страх плясал под кожей. Кто-то мог сказать, что ребенку было место с Манусом. Но она знала, что выбрала верно. Манус не знал, как растить русалку, и ребенок будет привязан к нему, скорее всего, умрет, пока он будет в плавании. Он и не узнает, почему.

– Нет. Я не буду обременять его таким ребенком. Фейри должны растить фейри.

Это были правильные слова. Несколько русалок кивнули, некоторые даже подплыли ближе. Свет отражался в их глазах. Пруды сияющей зелени глядели на нее из тьмы моря.

Сирша сглотнула и повернулась к лидеру.

– Я прошу убежища ото всех, кто захочет навредить мне. Я не прошу принимать меня как свою. Мое время в этом мире ограничено. Я прошу лишь защиты от моей семьи до рождения ребенка.

– Что нам делать с твоим рассыпающимся разумом?

– Ничего, – честно ответила она. – Позвольте мне умереть.

– Ты делаешь это ради человека? Почему?

– Я люблю его так, что рискую бессмертием. Я хочу хорошей жизни для нашего ребенка, которую я одобряю, которую я знаю.

– Он знает о ребенке?

– Нет.

Лидер приняла решение и строго кивнула, убрала копье в крепеж и раскрыла объятия.

– Приветствую, дочь. Ты будешь в моей семье, сколько нужно.

Слезы выступили на глазах Сирши, но океан стер их, она поплыла вперед, и ее снова обнял ее народ.

* * *

Манус смотрел на огни главного зала, свободно держал в руке бутылку рома. Ему было плевать, упадет ли она на пол к остальным, они уже сделали свою работу. Он был не просто пьяным.

Он не хотел быть просто пьяным. Он хотел забыть о своем существовании. Две бутылки рома, и комната стала мутной. Черные точки появились перед глазами, и ему стоило переживать из-за этого, вся комната кренилась влево. Но он этого хотел. Он не помнил, когда еще так напивался.

В воздухе появился сладкий запах. Соль, морской бриз, ветер на его коже. И вдруг он смог думать только о ночи в свете свечей, когда темные пряди ее волос задевали его грудь, и голос шептал ему на ухо:

– Манус, любимый.

Он отмахнулся от воздуха над собой, словно отгонял ее призрака. У нее не было повода задерживаться. Она ушла.

И он все еще не мог перестать думать о ней.

Каждый раз, когда Манус моргал, он видел, как она наклоняла голову, задавая вопрос. Ее шея изящно изгибалась, когда она смеялась над его словами, что смущали или радовали ее. Ее пальцы плясали на перилах, пока она спускалась по лестнице.

Каждое движение было изящным, и каждый взгляд пронизывал его.

Ее темные глаза пленили его. Они глядели из теней, сияя такой любовью и доверием, что его сердце почти разрывалось.

Огонь затрещал и стал выше. Манус смотрел на пламя так пристально, как только мог с затуманенным разумом, и ему показалось, что огонь стал фигурой. Русалкой, которая плыла сквозь пламя.

Рыча, он бросил остатки рома в камин. Он взорвался с волной жара и осколками.

Манус отпрянул, он смутно помнил, что огонь мог обжечь, но ноги забыли, как двигаться. Он запнулся о свои сапоги и упал на стул со стуком.

– Так вот как хозяин дома проводит свои дни.

Он узнал мужчину, прошедшего в комнату, но не помнил, почему. Высокий рыжеволосый занимал много места. Его лицо было красивым… и нечеловеческим.

Манус оскалился.

– Я не давал тебе разрешение пересекать мой порог, фейри.

– Мне не требуется разрешение, – лепрекон обошел гору бутылок и прислонился плечом к камину. Он окинул Мануса взглядом. – Выглядишь ужасно.

– Если умный, поймешь причину, – Манус потянулся за другой бутылкой, но пальцы замерли в воздухе, он понял, что уже все выпил. – Черт.

Лепрекон смотрел, как Манус замер. Его глаза пылали, но Манус не позволял себе почесать шею, где магия фейри давила сильнее всего.

– Почему ты тут? – выдавил Манус. – Мало наделал?

– А что я наделал?

– Слуги говорят, – он махнул вяло в сторону двери. – И я не слепой. Я видел, как ты смотрел на нее, и я знаю, что ты повлиял на случившееся.

– Да? – лепрекон приподнял рыжую бровь. – Расскажи мне.

– Я знаю ваш вид. Я видел, как ты бродишь по улицам, хвалишь дам, мрачно глядишь на мужчин. Ты грубиян, охотишься на слабых. И ты видел в моей Сирше легкую добычу.

– Твоей Сирше?

– Да, моей, – прорычал Манус. – Или ты теперь считаешь ее своей?

– Я не заявляю власть над другим человеком.

Холодный смех вырвался из Мануса, громкий и жестокий.

– А я думал, что фейри не могут врать.

Молчание после этого ударило по его ушам. Лепрекон смотрел на него, впиваясь взглядом глубоко в душу, и Манусу это не нравилось. Мужчина видел слишком много.

Лепрекон кашлянул.

– Думаешь, мы с Сиршей… что? Были любовниками?

– Как я и говорил. Люди рассказывали.

– Да, она всегда переживала из-за этого. Мне нравится смеяться над вашими глупыми идеалами, но она чувствительно относилась к страданиям людей. Она не хотела, чтобы хоть кто-то из вас был несчастен.

Лепрекон был слишком дружелюбен с его женой. Он говорил, словно они были близкими друзьями, и слова жалили. Сирша ни разу не озвучивала тревоги Манусу. Она всегда была счастливой, что бы ни видела.

Он вздохнул и зажал переносицу.

– Если ты делаешь ее счастливой, тогда удачи вам.

– Что, прости?

– Просто заботься о ней, – процедил Манус. Слова были ножом в животе, крутились с каждым звуком, слетающим с губ. – Она важна для меня, что бы ты ни думал. Я знаю, что она не мертва. Я знаю, что она не вернулась бы к той кошмарной жизни, которую вела. Остаешься ту. Заботься о ней, или я отслежу тебя и убью.

Лепрекон странно посмотрел на него.

– Ты отдаешь ее мне?

Руки Мануса дрожали. Его кулаки сжались, хотели ударить по чему-нибудь. Но дело было не в нем. Даже пьяный и колеблющийся, он хотел, чтобы Сирша была счастлива. Если она выбрала этого мужчину, то ему нужно было предупредить его.

– Она – нежная и с золотым сердцем. Будь осторожен с ней, лепрекон.

– Но ты отдаешь ее мне? – фейри щелкнул пальцами. – Вот так?

– Не просто так. Она – личность, – и она должна была принимать свои решения, но ему нужен был контроль. Она бросила его. Ему решать, вернется ли она. – Просто… не дай ей забыть, что ее любил дурак, который ошибался, но пытался сделать ее счастливой.

Лепрекон пожал плечами.

– Не думаю, что я ее еще увижу. Я не могу долго плавать в океане. Никогда не любил холодную воду.

– Что?

– Она уплыла. Кто знает, куда, но в океан, где ей и место.

Манус покачал головой, не понимая фейри.

– Что значит, ты не знаешь, где она?

– Я сказал ей вернуться туда, где было ее место, но не сказал, куда. Я знаю, что где-то тут есть стая русалок, но я не знаю, как их найти.

Все расплывалось перед ним.

– Ты сказал ей уплыть?

– Ты явно не собирался, – лепрекон хищно улыбнулся, скрывая гнев. – Кому-то нужно было думать об ее интересах.

– Она бросила меня из-за тебя? – Манус вскочил на ноги. – Ты отправил ее в воду без защиты, к незнакомцам, даже не подсказав, где искать?

– Она фейри. Она знает, как позаботиться о себе.

– Она – моя жена! – прогремел Манус.

Улыбка лепрекона изменилась. Морок дрожал, упал, открывая жуткого фейри с золотой кожей и зубами, похожими на ножи. Он был высоким, рыжеволосым, мерцал, как растопленный металл.

– Уже нет.

Манусу было плевать, что фейри хотел драки. Ему было плевать, что фейри был ужасно сильным и мог поставить его на колени. Это было делом гордости.

Его кулак пролетел по воздуху и попал по скуле другого мужчины. Огонь вспыхнул на костяшках. Его ладонь дрожала, но он не собирался останавливаться в ближайшее время.

Лепрекон молчал. Пьяному Манусу было все равно, что другой мужчина был прав. Ему было все равно, что Сирша заслужила жить с семьей, если этого хотела. Его заботило лишь то, что этот мужчина признался в причастности к исчезновению его жены.

И он пострадает за это.

Еще удар попал по челюсти лепрекона. Манус ощутил треск под кулаком, а потом удовлетворение от крови, брызнувшей на камин.

Он бил лепрекона, колотил кулаками, куда попадал. Не важно, что его костяшки кровоточили, а кости трещали, боль была лишь мелькнувшей вспышкой, только распаляла его.

Он хотел, чтобы лепрекон ощутил боль. Каждый треск кости и плоти дрожал в руке Мануса. Дрожь добегала до его головы, убеждала, что другой мужчина иначе не поймет его гнев и боль, сотрясающую его телу.

– Я пытался быть больше, – прорычал Манус, когда лепрекон отошел. – Она заслуживает способного мужчину.

– Да? Или ты давил на нее своими идеалами?

– Молчи, – Манус быстро и метко опустил кулак.

Лепрекон пригнулся, потрясая скоростью. То он сжимался на полу, истекая от ссадин на лице, а теперь был в пяти футах от Мануса, снова прислонялся к камину.

Манус смотрел, как он вытирал кровь с губ, сверкая острыми зубами в подобии улыбки.

– Осторожнее, человек, – предупредил лепрекон. – Тебе не понравится, если ты разозлишь меня.

– Я дал тебе шанс быть лучше.

– Да? Я слышал лишь, что ты указывал, как все будет.

– Она заслуживает того, кто позаботится о ней. Того, кто даст ей все, чего она хочет.

– Может, она просто хочет кого-то. Точка. Может, она не хотела, чтобы кто-то позаботился о ней. Она хотела того, кто будет с ней.

Слова летели как стрелы, вонзались в грудь Мануса раскаленными остриями. Они пронзали кожу, терзали, и он не мог дышать. Он отшатнулся на шаг и схватился за камин.

– Это она сказала? – выдохнул он.

– Не так многословно. Она заставила меня пообещать рассказать тебе, почему она ушла, хотя я был против.

Манус смотрел на огонь.

– Тогда она отправилась туда, где ей было удобно. В то место, где ее заперли в клетке и не ценили за то, какой она была.

– Вряд ли русалки тут такие. Она уплыла, потому что вы связаны, и, чем дольше тебя не было, тем выше была вероятность ее смерти.

– Что? – охнул он.

– Связь, идиот. Люди уже не говорят об этом? Чем дальше вы друг от друга, тем тяжелее ей. Она существует, потому что ты существуешь, – лепрекон сплюнул кровь на пол. – Ты оказался подлым человечком.

– Она умирала? – Манус сжал камень до боли в пальцах. – Почему не сказала мне?

– Она не хотела, чтобы ты ощущал себя как в плену. Суша – не твой дом, и она лучше терпела бы боль, чем лишила бы тебя того, что ты любишь.

– До этого.

– Пока я не показал ей, как она глупа. Ты пропал, и она должна была умереть в руках своей семьи.

– Так она мертва? – что-то треснуло в его груди. Брешь открылась, и темные глаза смотрели на него.

Манус мог вытерпеть боль, если она его бросила. Его уже бросали, не впервые женщина посчитала бы его недостойным. Но узнать, что она мертва?

Это разрушало его.

Он упал на колени, задыхаясь от боли в груди. Как кто-то выживал, потеряв любимого? Он едва осознавал себя. Мир пропал, и осталась лишь дыра боли в его груди.

Мертва.

Ее смех звучал как пузырьки, взлетающие к поверхности воды. Он слушал ее смех часами, пытаясь вызвать ее смех снова и снова. Он хоть раз говорил ей, как сильно любил это?

Он никогда больше не увидит, как она убирала волосы за плечо и смотрела на нечто новое. Обычно это было что-то простое – вилка, гребешок, декоративный горшок. Но он никогда не смотрел на то, что она держала. Он мог смотреть лишь на изящный изгиб ее шеи, и думать, как сильно он хотел поцеловать ее там.

Боль впивалась глубже, плясала на его руках, и он сжал кулаки. Он не сделал многое, потому что так не было принято. Он многое хотел сказать, сделать, посмотреть, но не совершил этого, потому что мир запрещал.

– Ты не дышишь, – сказал лепрекон осторожно и с любопытством, словно не знал, что испытывал Манус. – Тебе стоит это делать.

– Как мне дышать, если она уже не дышит? – он поднял взгляд, яростный и верный до конца. – Что ты за монстр? Почему не дал мне и дальше думать, что она живет нормальной жизнью? Что она уплыла по своей воле?

– Даже фейри нужно следовать нерушимой связи.

Лепрекон опустился на колено. Он проницательно смотрел на Мануса, убрав морок. Если бы он был в лучшем состоянии, Манус поразился бы странности фейри.

Его кожа была не из металла, хотя казалось, что она была припорошена золотом. Его глаза были холодными, взгляд – тяжелым, острые зубы выглядывали из-под губ. Лепрекон склонил голову и посмотрел в его душу.

– Хочешь вернуть ее?

– Как иначе? Она была всем.

– Ты не вел себя так. Ты бросил ее, не сообщив о планах, оставив записку, которую она не смогла прочесть. Ее служанки прочли это вслух, знал? Это смутило Сиршу.

Пьяный разум Мануса отметил имя.

– Ты знаешь ее имя.

– Я знаю все имена, Манус из Уи-Нейлла.

Он сглотнул.

– Ты знаешь, как ее вернуть?

– Она могла еще не умереть, хотя уплыла под волны месяцы назад. Если ты быстрый, сможешь ее поймать.

– Почему ты мне помогаешь?

Лепрекон пожал плечами, кровь с тихим стуком капала с его подбородка на пол.

– Ты явно умеешь сражаться, переживаешь за нее. Я не знал об этом раньше.

– Если бы знал, попросил бы ее остаться?

– Нет, – лепрекон покачал головой. – Только море могло замедлить влияние вашей связи. Если был способ спасти ее, то я предложил его.

– Она тебе нравится.

– Да.

– Ты… – Манус облизнул губы, – любишь ее?

– Только как может ее вид. Не переживай, человек. Я не собираюсь забирать ее у тебя. Мне не нужна жена.

– Тогда есть шанс ее найти? – его сердце стало легче, боль ослабла на миг, и он заметил, что лепрекон молчит. – Ну?

– Есть возможность, но я не уверен, сможешь ли ты ее найти, и жива ли она.

– Как? Как мне ее найти?

Лепрекон молчал, и Манус знал, что ответ ему не понравится. Не важно. Он сделает все, чтобы вернуть ее, зная, что она ушла ради своей безопасности.

Он докажет свое достоинство. Если она хотела, чтобы он жил в клетке под морем, он так и сделает. Только бы вернуть ее в его объятия.

Лепрекон подвигал губами между зубов и хмыкнул.

– Тебе нужен быстрый корабль, который может быстро поворачиваться.

– Уже есть.

– И нужна смелость тысячи людей, потому что ты можешь не выжить.

– Ради нее я сделаю все.

– Тогда тебе нужно плыть в воды фейри и молиться, что она услышит твои крики.

Манус моргнул.

– Прости?

– Русалки плавают со стражницами. У них странные отношения, никто не может это объяснить. Но тут неподалеку есть воды фейри. Портал в Другой мир, который охраняют яростные русалки с оружием. Если поплывешь туда, Сирша тебя услышит. Если еще любит тебя, она тебя спасет.

– Это самоубийство.

– Возможно. Или она ждет тебя.

Ему нужно было найти экипаж, готовый жертвовать собой. Он не будет никем рисковать, не предупредив их. Были ли такие люди? Может, не в Уи-Нейлле, но достаточно человек должны были отплатить ему за прошлые обиды.

Манус скривился.

– Это возможно. Но мне нужно знать, как биться со стражницей на случай атаки.

– С таким не бьются, – лепрекон пошел прочь, уходя так же, как пришел. – Удачи, человек. Она тебе понадобится.

Манус побежал по дому, не уснул, пока не нашел людей, которые согласились плыть с ним. Проходили дни, но он не видел, как солнце восходило и пропадало. У него была цель.

Он не отвлекался, пока не оказался на палубе корабля. Он смотрел на горизонт.

– Капитан! – закричал мужчина. – Все на борту!

Манус посмотрел на помощника, приподняв бровь.

– Что скажешь?

– Это самая глупая затея, капитан. Я не жду встречи со стражницей, но звучит это жутко, – он кашлянул. – Но мы бы не были тут, если бы не верили в дело.

– Золото и сокровища.

– И женщина, которая как-то пленила сердце блуждающего мужчины.

– Я не знал, что ты – романтик, – он приподнял бровь, вдруг задумавшись, стоило ли ему знать этого человека. Его помощник был загадкой, был найден на улицах и оказался способным. Он не ожидал верность.

– Вряд ли. Я вижу ценность людей и действия, капитан. Отправляемся?

– Командуй.

Его помощник повернулся и закричал:

– Поднять паруса! Поднять якоря, ребята!

Они с трепетом переглянулись.

– К водам фейри.

12

Краснеющие воды

Русалки собрались вместе в бесконечной синеве океана. Они были среди вод, могли следить за хищниками со всех сторон. У каждой было острое копье из коралла и вырезанного камня. Женщины крепко сжимали копья, щурясь, следили за малейшими движениями.

В центре круга было четыре женщины. Две поддерживали руки русалки, чтобы она оставалась в воде, другая медленно плавала вокруг нее.

– Сосредоточься на боли, Сирша. Сосредоточься на движениях и ощущении ребенка.

– Не могу! – выдохнула она, пульс заставлял ее хвост дико метаться. – Прошу, помоги мне.

– У тебя хорошо получается. Скоро родится твоя дочь, и ты подержишь ее на руках. Ты должна принять боль.

– Я хочу спать, – скулила она. – Я хочу, чтобы это прекратилось.

Русалкам было сложно рожать. Они не были созданы, чтобы рожать через свои хвосты. Это было возможно, но было ужасно больно для матери. И все же, как и со многим другим, Сирша была готова рискнуть.

Она не успела сделать кладку, чтобы ее ребенок вырос, не рискуя своей и ее жизнями. Теперь ей приходилось страдать.

Аланна, матриарх стаи, проплыла вокруг нее, окидывая критическим взглядом.

– Ты выживешь. Ты обещала мне ребенка взамен на свою безопасность. Разве я не приглядывала за тобой? Разве не отгоняла безумие, чтобы ты смогла родить?

Голубые татуировки тянулись по лицу русалки и пропадали в длинных волосах. Сирша знала, что волны тянулись до ее хвоста. Становиться матриархом было больно, но это стоило страданий.

Она сжала хвост, еще волна толкнула ее, плавники на бедрах трепетали. Ее живот был слишком большим, чтобы ее хвост легко двигался.

– Я не могу, Аланна!

– Можешь и сделаешь! Тужься!

Сирша тужилась, напрягала мышцы. Ей нужно было родить дочь. Не потому, что Аланна хотела ее, матриарх была добрее, чем изображала, но потому, что хотела увидеть ее. Сирша хотела перед смертью увидеть своего с Манусом ребенка.

Ее спина выгнулась от боли, жабры закрылись, и ее хвост дико метался. Русалки помогали ей, держа ее за руки, и она сжимала их ладони, когда было необходимо.

Она часами извивалась в океане. Часами ее кровь пачкала воду облаками, а потом она обмякла от усталости.

– Не могу, – прошептала она. – Я больше так не могу.

Аланна устремилась вперед, сильные руки сжали лицо Сирши.

– Если остановишься сейчас, навредишь себе и ребенку. У тебя мало времени, Сирша.

– Я пытаюсь! – взвыла она. – Я пыталась часами, и мне ужасно больно.

– Еще немного. Еще немного, или мы вмешаемся.

Она знала, что означали эти слова. Жизни русалок измерялись годами. Сирша была старше, так что была не такой ценной, как ребенок в ней. Если она не сможет родить сама, они разрежут ее и заберут ребенка.

Ей уже хотелось попросить их покончить с этим. Конец был близко, и ее пытка кончится.

Но она помнила тревогу на лице Мануса, когда она ушиблась пальцем ноги, когда порезалась об острый край ножа для писем. Он не хотел бы, чтобы она так легко сдалась.

В водах зазвучал низкий гул. Звук дрожал, она помнила эту песню. Тело Сирши почти сразу обмякло в руках русалок, которые пропустили существо, плывущее к ним.

Ее губы приоткрылись с тихим вздохом, стражница протянула к ней руку. Ладонь зачерпнула ее, забирая у русалок, притянула ее к груди стражницы.

– Здравствуй, – выдохнула Сирша. Она коснулась ракушки в ухе, проверяя, там ли она.

Китовая песнь стражницы наполнила воды, тихая и уверенная, как волны.

– С возвращением домой, русалочка.

– Мне больно. Мой ребенок не хочет к волнам.

– Редкие хотят, – стражница нежно потерла большим пальцем ее живот. – Ты примешь мою помощь?

Как могла помочь стражница? Сирша не знала, что она могла, но кивнула. Она приняла бы сейчас все.

– Будет больно, русалочка. Знай, я делаю это не ради того, чтобы причинить боль.

Большой палец надавил на ее живот. Давление быстро стало ослепительной агонией. Сирша откинула голову и завыла так, что звук разносился среди волн. Русалки отпрянули, подняли копья, чтобы прогнать стражницу.

Сирша вытянула руку, растопырив пальцы. Им нужно было сохранять спокойствие. Стражница не собиралась вредить ей, она помогала спасти ее ребенка.

Палец давил сильнее, и она ощутила, как что-то в ней поддается. Вырвалось красное облако, слабо закричал ребенок.

Сирша вытянула руки, не видела ребенка, но знала, что он был там. Ее душа цвела, распускалась как розы, которые она видела на земле. Ее дочь.

Ее дочь.

– Дай ее мне, – прошептала она. – Прошу, могу я ее увидеть?

Палец стражницы подвинулся нежно, и маленькое тело поплыло к ней с потоком. Сирша поймала дочь и притянула к груди. Она была крохой, хвост и голова с маленькими ручками, уже хватающими волосы Сирши. Ее глаза были открытыми и такими темными, как небо в полночь.

Кроха уже покачивала хвостом, готовая к тяжелой жизни под морем.

Сирша в ладони стражницы сжалась вокруг дочери и держалась за ее пальчики.

– Добро пожаловать в мир, – прошептала она. – Я не буду с тобой долго, но хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю.

– Многое меняется, Сирша, – пропела стражница.

– О чем ты, благородная?

– Волны шепчут. Приближается корабль.

Ее пальцы сжались у спины крохи.

– Корабль? Как скоро?

– Ветер ведет его медленно, но они решительно рассекают волны. Чайки говорят, мужчина на носу кричит твое имя.

– Манус, – выдохнула она. – Он пришел за мной.

– Он в пути, русалочка. Тебе нужно продержаться еще немного.

Сирша прижала ворочающуюся дочь к груди и поклялась, что останется в сознании. Времени оставалось мало, но она могла это сделать. Осознание, что Манус плыл сюда, сняло часть давления с ее разума.

Она не была собой, но могла прожить еще немного.

Стражница убрала ладони, и Сирша опустилась в ждущие руки русалок внизу. Сирша прижимала дочь к груди.

Воркование встретило их.

– О, она прекрасна!

– Посмотрите на эти изящные черты.

– Крохотные пальчики!

Аланна пробилась сквозь толпу и вытянула руки.

– Поздравляю, Сирша. Покажи мне мою новую дочь.

– Она – моя дочь, – ее стальной тон заставил русалок замереть. Они отпустили ее руки и плечи, и она выпрямилась сама.

Аланна нахмурилась.

– Что?

– Я еще не мертва. Это моя дочь, пока мое тело не станет пеной.

– Мы так не договаривались, русалка.

– Но это так, – Сирша подняла взгляд. Она не видела поверхность, но ощущала, что он был все ближе. – Мой муж плывет за мной.

– Ему не рады в водах фейри.

– Но он плывет.

Манус знал об опасности. Он уже испытал такое. Осознание, что он терпел такие сложности ради нее, согрело холодные уголки ее сердца, и трещины побежали по льду, который она воздвигла вокруг себя, чтобы уцелеть.

Опасность ждала на каждом углу, и она не знала, как помочь. Русалки нападут на корабль, как и стражница, хоть она и хотела помочь, но должна была исполнять долг.

Разрушать.

Сирша поежилась и посмотрела в холодные глаза Аланны.

– Это моя семья. Я пришла к вам за убежищем, веря, что ничто не уберет мое горе. Теперь у меня есть шанс дать дочери настоящую жизнь. С родителями, которые любят ее, помогут ей стать лучшей женщиной, чем мы можем научить ее в водах.

Что-то изменилось во взгляде русалки с татуировками. Она вздохнула и сдалась.

– Ты права. Жизнь русалок сложная, и я не пожелала бы такого ребенку, если есть другой вариант. Мы уже сообщили твоей семье о твоей судьбе. Они согласились отречься от тебя, раз ты вышла за человека. Если веришь, что этот мужчина достоин ребенка-русалки, то я оставлю ее тебе.

– Вы позволите ему безопасно проплыть по этим водам?

Аланна выпрямила спину.

– Если он будет на нашей территории, мы порвем его корабль. Так мы делаем, Сирша. Ты знаешь, что это правда.

Она знала. И хоть она дрожала от этого, она ощущала решимость.

Теперь она могла приготовиться к ждущей их буре. Она не могла встретить его с ребенком. Корабль был большим, а она – маленькой.

Сирше стоило дождаться, пока он доберется до нее. А потом за оставшееся ей время она придумает, как спасти его.

Их дочь захихикала и потянула Сиршу за волосы. Она улыбнулась, когда Сирша посмотрела на нее.

– Твой отец даст тебе имя, – прошептала она.

Сирша верила, что он это сделает.

* * *

Манус держался за борт корабля, яростно смотрел на море. Шаги за ним простучали по промокшему дереву.

– Капитан? Мы возле вод фейри.

– Знаю.

– Да? – его помощник встал рядом с ним. – Ах. Конечно.

Стена туч отмечала границу, где мог проплыть корабль. Манус хорошо помнил ту тьму, ужасающий гром и яркие вспышки молнии.