Текст книги "Все связано (ЛП)"
Автор книги: Эмма Чейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 11
Когда автомобиль с девочками уезжает, Мэтью говорит:
– Нам туда, парни.
Он показывает большим пальцем в сторону черного, блестящего, вытянутого лимузина, припаркованного в конце квартала.
Когда мы идем к нему, я спрашиваю Стивена:
– Ты или Александра разобрались со своим дерьмом?
– Э… еще нет. Но ее поведение определенно стало лучше. Я на самом деле никогда не волновался. Твоя сестра любит устраивать спектакли, но все мы знаем, кто на самом деле главный.
Да уж, это моя сестра.
Он бьет себя в грудь.
– Я – мужик.
У меня не хватает духу сказать Стивену, как он заблуждается, поэтому я просто хлопаю его по спине и говорю:
– Да, Стивен. Ты – мужик.
* * *
Наша первая остановка в Карневино, самом лучшем мясном ресторане Лас-Вегаса, где мы побаловали себя отменным ужином и первоклассным красным вином. Атмосфера была удивительной – высокие потолки, на полу Итальянский мрамор, антикварная мебель. Потом мы отправились в Гавана Клаб – элитный, старомодный бар, где курят сигары.
Именно здесь мы сейчас и находимся. Видите нас? Как мы сидим на мягких кожаных креслах в той маленькой приватной комнате. Скрученная вручную сигара в одной руке, и стакан с искрящейся янтарной жидкостью – в другой, а над головой кружит сильно душистый дым.
Уоррен закашливается в третий раз.
Я предупреждаю его.
– Хватит затягиваться.
– Ничего не могу поделать, – говорит он отрывисто. – Затяжка – это как рефлекс.
– Тебе лучше что-то «поделать» или вскоре из тебя вылетят легкие.
Я говорю по собственному опыту. Когда Мэтью и мне было по 12, мы стащили у отца несколько кубинских сигар и прикурили их на крыше дома родителей Мэтью. Потом мы с этой крыши блевали дальше, чем видели, едва не попадая в ничего не подозревающих прохожих на тротуаре внизу.
Уоррен пьет свой бренди и корчится.
– Это приобретенный вкус, – говорит ему Стивен. – Ты привыкнешь.
Уоррен смотрит в свой стакан.
– Почему мне этого захочется?
– Потому что, – я широко раскидываю руки, показывая на то, что нас окружает в этой комнате. – Это высокий уровень жизни, дружище.
Он морщит свой нос.
– Думаю, низкий уровень мне нравится больше.
Я беру в рот сигару и говорю с ней во рту:
– И снова, неудивительно.
Джек наклоняется вперед.
– Прежде чем мы отправимся дальше на наше главное мероприятие сегодняшней ночи, может, скажем тост да немного слов в адрес виновника торжества?
Стивен поднимает свой бокал.
– Поддерживаю.
Я улыбаюсь и встаю.
– Ну ладно. Я просто хотел бы сказать всем вам спасибо, что нашли время в своем занятом графике и смогли разделить со мной это знаменательное событие. Если уж уходить с шумом, то я хотел бы рядом с собой иметь вас, ребята, – я бросаю взгляд на Уоррена. – В той или иной степени.
Потом я поднимаю свой бокал.
– В моем случае, тост такой: за лучших друзей, которые только могут быть у мужчины. Спасибо.
Мы выпиваем. Мне хлопают, и я сажусь на место.
Встает Уоррен.
– Что же касается виновника торжества, то я буду первым.
Остальные парни предоставляют ему слово. Он выпрямляется, прочищает горло и с серьезным видом смотрит на нас.
– Я всегда считал себя волком-одиночкой из стаи хищников…
Все падают от смеха. Кто знал, что у Уоррена достаточно мозгов для юмора?
Мэтью бросает в него салфетку.
– Ты украл мою реплику, говнюк.
Уоррен смеется тоже.
– Но серьезно, я был волком-одиночкой… с двумя волчицами. И даже если с Кейт все пошло хреново, когда она повстречалась с Эвансом, все равно все разрешилось. Она счастлива, и это все, чего я могу ей желать. А теперь наша стая объединилась. И теперь в ней больше волков, и волчиц, и волчат… волчата классные. Думаю, я хочу сказать, у меня никогда не было большой семьи… но… теперь я знаю, какого это быть частью такой семьи. Это здорово.
Он поднимает свой бокал в мою сторону.
– Поэтому, я хотел бы выпить за свадьбу Дрю и Кейт. Если ты когда-нибудь разобьешь ей сердце, я повалю тебя на пол и буду держать, пока Ди-Ди будет пинать твои яйца.
Приятное зрелище, не так ли.
Тем не менее, я киваю Уоррену, когда он садится.
Потом встает Джек. Какой-то момент в задумчивости жует свою сигару.
– Я никогда не женюсь. Я привык думать, что Дрю и я на одной волне в этом вопросе. Женщины как бумажные платочки Kleenex – мягкие, одноразовые, удобные для того, чтобы в них кончить. – Все усмехаются. – А потом в нашем офисе появилась Брукс. А так как Дрю умный парень, он сразу понял то, чего остальные из нас не поняли. Кейт не какая-то там обычная тряпочка. Она – носовой платочек. Тот самый, который держат при себе. Тот самый, на котором вышивают свои инициалы. Кейт – хранительница. – Джек смотрит на меня. – А так как ты – один из лучших моих друзей, я правда рад, что теперь ты будешь хранить ее всю оставшуюся жизнь. – Он поднимает свой бокал. – За Дрю – везучего, не заслуживающего этого сукиного сына.
Мы поднимаем свои бокалы и, смеясь, пьем за оригинальный – при этом абсолютно точный – тост Джека.
Следующий – Стивен. Он немного качается, когда встает. Делает глубокий вдох и на мгновение задерживает дыхание.
– Свадьба. Свадьба. Собрала нас всех сегодня.
Мы все засмеялись, кроме Джека. Не думаю, что он смотрел Принцессу-Невесту. Это любимый фильм Кейт, поэтому мне пришлось высидеть его несколько раз. Определенно девчачий фильм – хотя тот парень Иниго Монтойя был тем еще засранцем.
– И любовь, настоящая любовь, будет преследовать вас вечно… – Стивен улыбается и прочищает горло. – Но если серьезно, будучи самым женатым здесь парнем – мой долг предупредить тебя. После свадьбы женщины меняются. Это уже не ужин при свечах и красивое белье, не важно, что там советует Vogue. И секс меняется тоже. Иногда это рутина, иногда невероятно… а иногда, такой извращенный, что трудно представить.
Я закрываю уши. Потому что обычно Стивен держит при себе свои спальные дела с моей сестры. И я именно так это и предпочитаю.
– И когда вы женитесь, самая важная вещь – это не быть влюбленным. Важно быть уверенным в том, что вы женитесь на лучшем друге. Партнере – человеке, с которым вы хотите разделить хорошие времена, дерьмовые и все, что между ними. Ты нашел такого партнера в Кейт. Ты мой лучший друг, Дрю – и я люблю тебя, дружище. Но теперь? Я еще могу и гордится тобой. И я, черт возьми, горд. Поздравляю.
Я в ответ поднимаю свой бокал в сторону Стивену.
– Спасибо, друг. Это много для меня значит.
И это на самом деле так.
Наконец, слово берет Мэтью.
– Наверное, я должен быть самым благодарным за то, что Дрю и Кейт сошлись. Потому что из-за Кейт я познакомился с моей ангельской женой Ди. И хоть иногда она заноза в заднице, что больше уже некуда… она меня дополняет. – Какое-то мгновение Мэтью смотрит вниз на свой бокал, взбалтывая в нем выпивку, а потом снова поднимает свой взгляд. – Я знаю Дрю всю свою жизнь. Мы были, словно… лучшие друзья еще до нашего рождения. Поэтому я много раз видел, как он добивался успеха. Я был рядом, когда он получал лучшие оценки, уваживал лучших клиентов, цеплял самых классных девчонок. И хотя все это время Дрю выглядел… удовлетворенным, но при этом… без удивления. Словно все те достижения были просто… ожидаемы. Он усердно работал, чтобы этого добиться – он всегда этого заслуживал – и он это знал.
Мэтью встречается со мной взглядом и говорит непосредственно мне.
– Но когда ты смотришь на Кейт? Ты выглядишь… благодарным. Признательным. Словно даже если ты знаешь, какой ты говнюк, ты все равно не можешь поверить, что тебе так повезло, что она досталась тебе. И… это, действительно, для тебя хороший взгляд, дружище. – Мэтью поднимает свой бокал. – Я не собираюсь желать тебе счастья, потому что оно у тебя уже есть. Поэтому я просто скажу: Пусть дорога всегда ведет тебя. Пусть ветер всегда дует тебе в спину. Пусть солнце согревает твое лицо. Пусть ты проживешь столько, сколько захочешь, и никогда не столько, сколько проживешь. Пусть ты встретишь поколение детей своих детей. Прожить тебе сто лет и год еще для покаяния. И пусть самый печальный день будущего твоего и Кейт будет не хуже, чем самый счастливый день вашего прошлого.
К тому времени, когда Мэтью заканчивает, меня душат слезы. Я прикончил свою выпивку, чтобы это скрыть. Потом я поднимаюсь и обнимаю его. Это пьяное объятие с похлопыванием по спине и отрыванием его ног от земли.
Хорошее время…
* * *
После того, как брэнди и сигары закончились, мы выходим на улицу. Мэтью хочет сигарету, как будто сигары еще не достаточно увеличили наши шансы заработать рак легких, по его мнению. Мы направляемся на угол, пока он прикуривает. Через улицу находится пижонский бар, который кажется высокого уровня. Из затонированных неоновых окон доносится громкая, пронзительная музыка, а вся парковка заставлена элитными тюнинговыми спорткарами. Рядом с дверью в бар на лавочке на тротуаре сидит платиновая блондинка с короткими волосами и убийственным телом. Черный темный топ, джинсовая юбка и черные ботинки хорошо это подчеркивают. Она сексуальна, и она одна. Это отличная возможность для Недоумка, чтобы проверить те навыки, которым я с такой доброжелательностью пытался его обучить. Может быть, забраться к ней под юбку. Или, возможно, просто ее заинтересовать.
Любой бы сценарий считался победой.
– Эй, Уоррен, – зову я. – Посмотри. Одинокая девушка, вечером, на улице Лас Вегаса – типичная дева в беде. Может тебе стоит пойти и спросить, не нужно ли ей чего, завести разговор?
Джек соглашается.
– Рыцарское поведение всегда срабатывает.
– Вести себя, как джентльмен – на самом деле очень важно, – говорю я ему.
– Да, ты натуральный белый рыцарь, чувак, – фыркает Джек.
Со смелостью, которую придал ему алкоголь, Уоррен идет через улицу. Он останавливается в нескольких шагах от девушки, что на самом деле умно. Не заставит ее нервничать, врываясь в ее личное пространство. Он сразу переходит к делу.
– Ты – красивая.
Она быстро поднимает свой взгляд, потом хихикает, и также быстро отводит свой взгляд назад.
– Спасибо.
Уоррен чуть-чуть подходит ближе.
– Так… тебя подвезти? Мы не серийные убийцы и ничего такого. Просто несколько парней, тусуемся. И у нас есть лимузин. Ты можешь провести время с нами или мы можем тебя подвезти, куда ты захочешь.
Она поворачивает голову в сторону бара, немного нервничая.
– Я должна дождаться здесь своего друга.
Уоррен садится рядом с ней на скамейку.
– Не знаю, что за мужик может оставить сидеть на улице такую шикарную девушку, как ты. Если бы ты была моей девушкой, я бы никогда так не поступил.
Молодец. Чувствую, что мне надо угостить его конфеткой или погладить по головке.
А потом…
– Что ты сейчас только что сказал?
На этого малыша зарычал здоровенный, светловолосый парень, который только что вышел из бара с четырьмя такими же амбалами. То, что им не доставало росту, было восполнено крепким телосложением – моя мама назвала бы это «широкой костью». Им, наверно, чуть больше двадцати, на одном кепка Университета Невады, другой одет в свитер с греческой надписью.
Парни из братства.
Хотя однажды я был одним из них, я никогда не понимал, какой чертовски отвратительной и противной эта категория студентов может быть до тех пор, пока сам не выпустился. Они олицетворяют фразу молодые, тупые и полные спермы. Потому что они ходят группами, у них это стадное чувство – подстегивать друг друга, орать и пытаться впечатлить друг друга тем, насколько член-о-метров приведут их действия.
Я сразу же подбегаю с Джеком, Мэтью и Стивеном, чтобы проследить, чтобы Уоррена не убили. Кейт это не понравится.
Светловолосая макака номер один пихает Уоррена в грудь. Что самое странное – меня это действительно раздражает.
– Ты говоришь с моей подружкой, лузер?
Он хватает девушку за руку.
– Я говорил тебе подождать меня, сучка – я не говорил тебе, что ты можешь разговаривать.
Я встаю перед Билли.
– Эй, парни – думаю, здесь произошло легкое недопонимание.
– Я не думаю, что тебя это касается.
Я признаюсь.
– Вы не представляете себе, как бы я хотел, чтобы это было правдой. К сожалению, это не так. Мой друг подумал, что этой девушке нужна помощь. Он просто хотел ей помочь, вот и все. Без обид.
– Твой друг обидел меня чертовски сильно, клеясь к моей девчонке. И я собираюсь наказать его задницу. Потом он плюет на мои туфли.
Классно.
Я больше не хочу решать это дипломатично.
– Что ж, если ты хочешь вести себя, как придурок…
Девушка пытается вмешаться. Она кладет руку на грудь парня, а другой гладит его руку, пытаясь успокоить его.
– Он ничего не сделал. Пусть они идут, Блэр.
Я не могу сдержаться, чтобы не усмехнуться.
– Блэр? Тебя зовут Блэр? Боже, не удивительно, что ты такой злой. Я тебе искренне сочувствую. – Не отрывая взгляда от группы придурков, я машу Мэтью. – Видишь, что происходит, когда родители так неаккуратны при выборе имени? Вот что тебя ждет, дружище.
В случае если вы не поняли – нет, я не напуган этим крикливым парнем из братства. Потому что он, как и многие громилы, слабак. Настоящие жесткие парни? Действительно опасные? Они ведут себя тихо. Им не надо устраивать шоу или кричать, что есть мочи, что они собираются тебе навалять. Они просто это делают, еще до того, как у тебя есть шанс испугаться. Или предугадать это.
Блэр делает шаг ко мне, но Уоррен вскакивает между нами – поднимая руки в знак повиновения.
– Погоди. Просто подожди – это между мной и тобой, придурок. Не втягивай сюда моих друзей.
Я смотрю на Уоррена так, словно он помешался. Потому что я уверен, что так оно и есть.
– Ты больной?
Он смотрит на меня через плечо.
– Кейти никогда мне этого не простит, если ты пропустишь свою свадьбу, потому что окажешься в больнице. И я вырос вместе с Ди-Ди – и чему-чему я научился, так это драться.
Прямо здесь и сейчас, мое мнение об Уоррене изменилось навсегда. Он так и остается для меня идиотом – и он только что это продемонстрировал. И из-за его прошлого с Кейт, он мне никогда не будет нравиться. Но лезть вот так на рожон? Пытаться защитить меня и моих друзей? Это требует мужества. Он только что заработал мое уважение.
Мэтью, Стивен и Джек выстроились за мной, напряженные и наготове. Я делаю вдох и спрашиваю:
– Мэтью, ты не против этого плана?
Он отвечает:
– Абсолютно.
– Джек, а ты с нами?
Он злобно усмехается.
– Я всегда с вами, дружище.
– Стивен?
– Почему нет-то? Пошло оно все.
Это единственные ответы, что мне были нужны. Я обхожу Уоррена, становлюсь ближе к Блэру.
– Ладно, ты можешь выбить из него все дерьмо, а остальные из нас будут просто сидеть и смотреть.
На его лице какой-то смущенный шок.
– Серьезно?
Я улыбаюсь.
– Нет, придурок, я тебе вру.
К тому времени, как мои слова доходят до его протухших мозгов, мой кулак уже в полете. Прямо в нос этого кретина, со всего маху.
Потом все пошло-поехало.
* * *
Как правило, я считаю, что запрещенный прием – это удел слабаков. Трусливо. Но это уличная драка. Здесь нет правил. Пальцы – в глазницы, пинки – по мудям. Все это справедливая игра. Окровавленный Блэр валит меня на землю, пока вокруг нас начинается потасовка.
Я принимаю удар в плечо и по ребрам, пытаясь защитить свое лицо. Уоррен привел весомый аргумент насчет свадьбы. Если мое лицо будет заштопано, как у Франкенштейна, это испортит фотографии.
Я сделал левый хук по челюсти этого придурка, прямо рядом с разбитым носом, отчего он взвыл. Так продолжалось минут пять, хотя по ощущениям казалось намного больше.
Потом девушка, что все это начала, произносит волшебные слова:
– Копы! Копы!
Каждый из нас реагирует так, словно старшеклассник на пивной гулянке.
Мы бежим. Врассыпную. Пятеро из нас в рекордное время укрываются в недрах лимузина, и водитель трогает с места. Яркие вспышки полицейских Лас Вегаса нас не преследуют. Слава Богу.
Вы можете этого не понять, но поверьте мне, когда я говорю вам, что это было приятным развитием нашего вечера. Не важно, сколько вам лет, каждый парень думает, что это классно выпить, поиграть в азартные игры, а потом, со своими лучшими друзьями, надрать кому-нибудь задницу. Мы передаем друг другу бутылку водки и показываем свои боевые раны, хвастаясь тем, какие мы классные.
– Вы видели, как у того парня разлетелись зубы? Бам!
– А я скрутил того сукиного сына. Он уже был готов звать свою уродливую мамашу.
– Надеюсь, тому лузеру нравится жидкая пища, потому что это все, что он сможет есть еще долгое время.
Я делаю глоток Grey Goose, потом поливаю им свои разбитые костяшки.
Уоррен качает головой и жалуется.
– Не везет мне с девчонками.
Никто не соглашается. Но я должен согласиться: это не его вина.
Правда.
Уоррен просто более мягкий. Его так воспитали – в окружении баб. Это как… одна из тех странных историй в новостях, когда тигренок попадает в семью свиней и растет с ними. Когда он становится старше, он не показывает свои когти, не рычит и ни на кого не набрасывается.
Он, нахрен, хрюкает.
В отличие от нас остальных, у которых в жизни были уверенные сильные мужчины, проявлением мужчины в жизни Уоррена были типы, которых Амелия приводила домой. Очевидно, там не было ни одного достойного.
Через минуту, он спрашивает:
– Я, правда, подумал, что вы дадите ему надрать мне задницу. Что изменилось?
Мэтью делает глоток из бутылки.
– Да ну, на хрен! Мы никого не бросаем!
Я киваю.
– Точно. Знаешь, какое первое правило волчьей стаи?
– Какое?
– Мы заботимся о близких.
Глава 12
Думаю, нам следует сделать шаг назад и обратить внимание на то, сколько парни и я к тому времени прикончили алкоголя. Пиво у бассейна, скотч в гостиной и в казино, вино на ужин, потом бренди, и теперь водка, которую мы передаем друг другу, как какие-то алкаши, кучкующиеся возле горящего мусорного бака.
Я не слабак – но это чертовски много. Мы постоянно где-то были. И не смотря на то, что это растянулось на часы, постепенно эта хрень вас нагонит. В одну минуту у вас все под контролем, а потом вы выпиваете свою последнюю стопку. Весы перевешивают, и вы оказываетесь на полу – не в состоянии идти или выговорить слово, чтобы не пустить слюну.
Помните этот факт.
У меня чувство, что это будет большой частью того, что нас ждет впереди.
* * *
Смотря из окна на темный пустынный пейзаж, я спрашиваю:
– Куда мы опять едем?
Мэтью и Джек ухмыляются друг другу. Джек говорит:
– Мы едем на небеса, брат. Правда – это место, как оазис. Первоклассные женщины, которые знают, как позаботиться о мужчине. Разрешено все – груди и попки повсюду. – Он целует кончики своих пальцев. – Словно манна небесная.
Я просто пожимаю плечами, меня это не впечатляет. Но Уоррен в нетерпении.
– Водитель, дружище? Чего ты медлишь? Я пешком дойду быстрее.
Водитель смотрит на нас в зеркало заднего вида.
– Простите, ребята. Впереди меня Линкольн Таур-кар, который еле плетется. Он не даст мне его обогнать.
Я сажусь прямо и смотрю в переднее стекло. Точно – там старушка. Точнее, как селедки в банке – полная машина стариков. Помните, что я чувствую по отношению к пожилым водителям? Если нет, я просто скажу это: это угроза для общества.
Стивен держит бутылку водки и делает глоток. Не знаю, говорит он с нами или сам с собой, но ни с того, ни с сего заявляет:
– Я скоро умру.
Все глаза в лимузине поворачиваются к нему. Мэтью спрашивает:
– Что за херню ты несешь?
– Я говорю, что моя жизнь на половину прошла. А я еще так много не сделал. Больше не собираюсь сдерживаться – впредь я собираюсь ей наслаждаться.
Я фыркаю:
– Ты просто пьян. Не впадай тут сейчас в депрессию. Если ты начнешь плакать, я вышвырну тебя из машины во время движения.
Стивен не обращает внимания на мои предупреждения. Он наклоняется к перегородке, что отделяет нас от водителя и говорит:
– Я дам вам сто баксов, если вы сможете с ними сравняться.
Так как на встречной полосе никого не было, водитель пересекает двойную сплошную линию и догоняет Линкольн.
Когда он поднимается, у него заплетаются слова.
– Вычеркиваем это из списка желаний.
Потом он расстегивает свой ремень и хватается за пояс своих штанов – спуская их к лодыжкам – вместе с трусами и все такое.
Каждый в машине поднимает руки вверх, чтобы попытаться укрыться от этого зрелища. Мы рычим и возмущаемся:
– Мои глаза! Жжёт!
– Запихай своего удава назад в клетку, чувак.
– Не такой задницей я собирался любоваться сегодня вечером.
Но наши слова – мимо ушей. Стивен – человек дела. Не говоря ни слова, он приседает и высовывает свою белоснежную задницу в окно – демонстрируя свой зад кучке бабулек в машине рядом с нами.
Готов поспорить, вы думали, что такое случается только в кино.
Он лыбится, пока его задница развивается на ветру где-то полторы минуты, чтобы его наготу разглядели. Потом, натянув штаны, он разворачивается и высовывается в окно, смеясь:
– Наслаждаетесь полной луной, леди?
Ух ты. Обычно Стивен не нападает вот так в открытую на стариков.
Без предупреждения, его сумасшедшие вопли прекращаются. Он немного молчит, а потом я слышу, как он давится единственным словом.
– Бабуля?
Потом он ныряет назад в лимузин, у него серое, шокированное и абсолютно трезвое лицо. Он уставился в пол.
– Не может быть.
Мэтью и я смотрим друг на друга, потом карабкаемся к окну. И, конечно, за рулем этого большого старого Таун-кара сидит не кто иной, как Лоретта П. Райнхарт. Мать Джорджа и бабушка Стивена.
Как такое, нахрен, может быть?
Лоретта всегда была стервой. Никакого чувства юмора, даже когда я был ребенком, она ненавидела меня. Думала, что я оказывал плохое влияние на ее драгоценного внука.
Не знаю, с чего она это взяла.
Несколько лет назад она переехала в Аризону. Как и многие женщины ее возраста, она до сих пор любит поиграть в автоматы – отсюда ее частые поездки в Город Грехов. Видимо, это одна из таких поездок.
Мэтью и я машем и улыбаемся, и словно четвероклашки, запевающим голосом кричим:
– Здрасти, миссис Райнхарт.
Она машет нам своим морщинистым кулаком. А потом ее спутница с пушистыми волосами на заднем сиденье показывает нам фак. Уверен, что это самое смешное из того, что мне довелось видеть.
Мы оба падаем на заднее сидение, истерически смеясь.
Стивен выходит из своего ступора и кричит на водителя:
– Ради бога, дружище, жми!
Мы уносимся в ночь, воя как Безумные Шляпники от веселящего газа. Все мы, кроме Стивена. Знаете, как говорят: «Что случается в Вегасе, остается в Вегасе»?
Не думаю, что моему родственнику так повезет.
* * *
Стрип-клуб называется «Парадайз»[16]16
Рай (в пер. с англ.)
[Закрыть]. Песочного цвета, двухэтажное здание без окон, окруженное пышными деревьями, каменными статуями, прудом и несколькими фонтанами. Атмосфера оазиса резко контрастирует с пустынным пейзажем вокруг. Несмотря на современную неоновую вывеску, я наполовину ожидаю увидеть девушек в тогах, которые ходят по округе с большими пальмовыми листьями и чертовым виноградом в руках.
Мы проходим к входной двери. Возможно, вам захочется как-то себя подготовить. Никому не хочется двинуть ноги от шока. Потому что, вы должны понимать – мужчины, по существу, свиньи в человеческой одежде. Я с готовностью это принимаю. Нет конца извращенному разгулу, фетишу и фантазиям, о которых мы способны мечтать.
И это заведение соответствует этому всему.
Дверь открывает рыжая женщина лет сорока в темно-зеленой сорочке и такими же туфлями на шпильках. У нее аристократичные черты – бледная кожа, полные губы, высокие скулы – красиво подчеркнуты дорогой малозаметной пластической операцией.
– Добро пожаловать в Парадайз, господа. Мы вас ждали.
Кремового цвета стены, мраморные плиты и горящий белокаменный камин в фойе вызывают доброжелательные и теплые чувства. Почти, как дома. Глубокая, сексуальная музыка доносится сзади из двери из темного дерева в дальней стороне комнаты.
– Меня зовут Карла, этим вечером я буду вашей хозяйкой. Если вам что-то понадобиться во время вашего пребывания здесь – хоть что – пожалуйста, не стесняйтесь спрашивать.
Уоррен стал раскрывать рот – как рыба, которая увидела лицо Бога. Мэтью и Джек захихикали в предвкушении, а Стивен все еще в шоке от демонстрации своего зада его бабушке.
Но я готов поспорить, что вскоре он об этом позабудет. Мы проходим в следующий зал. Приглушенный свет – как и всегда бывает в таких местах – но для стрип-клуба зал огромный. В центре расположена главная сцена, с двумя маленькими по бокам, на каждой стандартный серебряный пилон. Вдоль стены находится стеклянный бар, на поверхности которого извиваются две танцовщицы в бикини.
Повсюду сидят мужчины разных возрастов – за столиками, в угловых кабинках и на барных стульях. И возле каждого из них юлят по крайней мере по две девушки. Краем глаза я вижу мужчину с проседью, который погрузился лицом в сиськи блондинки с косичками на голове и в форме ученицы Католической школы. За ними на столе стоит голышом черноволосая азиатка, которая скользит чупа-чупсом в свою промежность. Потом она наклоняется и пихает его в рот мальчику-студенту, который истекает слюной перед ней.
Чем-то напоминает Содом или Гоморру, не так ли? И мы все знаем, чем это закончилось.
Я попытался вас предупредить.
Карла объясняет:
– Слева наша игровая комната. Я заказала для вашей компании стол для игры в покер, как вы и просили, Мэтью. Дартс и бильярд также доступны. Вниз по коридору кабинки для приватных танцев, а наверху у нас еще комнаты для еще большего приватного общения, если захотите.
Она ведет нас к бару.
– Сначала проведу вас по дому. Это Джейн, – показывает Карла на темноволосую девушку за баром, на которой кроме костюмного пиджака больше ничего нет. – Она будет вашей личной официанткой.
Взгляд Уоррена следует за длинноногой блондинкой в кожаных ковбойных гамашах, оголяющих ее зад.
– Я думал, это против закона иметь алкоголь и голых женщин в одном заведении.
Мэтью качает головой.
– Это только в Нью-Йорке и Джерси. Здесь проституция узаконена.
Я поднимаю палец.
– Но остальные правила действуют. Что означает – никакого касания, пока кто-нибудь не скажет тебе обратного.
У Уоррена все еще раскрыт рот. Я его закрываю.
– Соберись, дружище. Не смущай нас, иначе я отправлю тебя сидеть в машине.
Он заставляет себя расслабить лицо. Потом кивает головой и опускает плечи.
– Нет, все нормально. Я в порядке. Я… черт! Ты видишь ту цыпочку с леденцом?
Безнадежен.
Я поворачиваюсь.
– Джейн, мне, пожалуйста, виски со льдом.
Она улыбается:
– Сделаю прямо сейчас, мистер Эванс.
Карла уходит.
– Я буду здесь недалеко, если вам понадобится моя помощь. Наслаждайтесь своим вечером, господа.
Как только она уходит, к нам подходят пять девушек, одна лучше другой.
Я делаю глоток виски, когда со мной встречается взглядом стриптизерша в голубом белье.
– Значит, это холостяцкая вечеринка? И ты жених?
Я улыбаюсь.
– Это я.
– Мне нравятся женихи.
Легкая беседа со стриптизершей – на самом деле не так уж и обычно. Зачастую, это скорее телесное взаимодействие: потирание и вращения в обмен на несколько отдельных слов. Но это не ваш типичный стрип-клуб. А я дружелюбный парень.
– Как так?
– Они всегда самые дикие!
– Не я. Сегодняшний вечер больше для моих друзей. Я просто невинный наблюдатель.
Она хихикает и щипает меня за щеку.
– Ты не выглядишь невинным, – она слегка шлепает меня по лицу. – Ты больше похож на проказника.
Я подмигиваю.
– Каюсь, виноват.
Затем мое внимание привлекает кудрявая девушка с широкими бедрами в лиловом бикини, которая стоит рядом с Джеком:
– Хочешь посмотреть фокус?
– Конечно.
Из ниоткуда она вынимает большой огурец.
– Я заставлю этот огурец исчезнуть. Смотрите внимательно. Она стаскивает с себя низ бикини, широко расставляет ноги и вставляет конец огурца в свою киску. Потом поднимает руки вверх над головой. Ее брюшные мышцы сжимаются и магическим образом, огурец скользит вверх, исчезая в ее промежности.
Теперь мы все пораскрывали свои рты, как Уоррен.
Потом огурец выскальзывает вниз. Она хватает его и сладко говорит:
– Та-да!
Я хлопаю в ладоши.
– Ты очень талантлива!
Да – я отправляюсь в ад. Но, по крайней мере, я буду в хорошей компании.
Джек поднимает руки вверх с растопыренными пальцами.
– Даю десятку за креативность.
Мэтью добавляет:
– На «The Х-factor» тебе бы сказали «ты в шоу».
Она просто улыбается мне.
– Как насчет приватного танца и я смогу показать тебе все свои таланты?
Я отмахиваюсь от нее.
– Может быть позже.
* * *
Спустя час, несколько стаканов с выпивкой и около сотни счетов по доллару к нашей маленькой группе присоединяется Карла.
– Надеюсь, вы хорошо проводите время.
Пока я наблюдаю за тем, как две девушки целуются с языком перед мужиком среднего возраста, Мэтью отвечает:
– Так и есть, спасибо. Обслуживание и развлечения безупречны.
– Наша цель – вам угодить. А теперь пришло время оказать нашим дорогим гостям поистине Райский прием. – Она берет мою руку. – Если вы пройдете со мной, Дрю?
Это отвлекает меня от представления Шоу Женских Ласк.
– Мне и здесь хорошо, спасибо.
Она настойчиво улыбается:
– Боюсь, у вас нет выбора. Ваши друзья настаивают.
Я хмурюсь на парней.
– Что вы, кретины, сделали?
Мэтью смеется.
– Ничего неожиданного.
– Это твоя последняя ночь свободы, дружище. Наслаждайся, – добавляет Джек.
За мной встают еще две девушки. Они и Карла стягивают меня со стула и ведут на сцену, а в это время Стивен выкрикивает:
– Это больно только минуту!
Я решаю плыть по течению. Было слишком надеяться, что парни не запланировали чего-нибудь извращенного. Сейчас лучше с этим согласиться. Посередине пустой сцены стоит один стул. Когда три пары женских рук толкают меня на него, приглушенный свет становится еще тише. По залу мелькают вспышки света, и когда начинает играть песня «One More Night» Maroon 5, толпа начинает аплодировать.
Из-за кулис появляются еще две женщины. Они одеты в черные стринги и в черный на пуговицах топ. Качнув несколько раз задом перед толпой, они поворачиваются ко мне. Одна падает на колени и ползет на четвереньках вокруг моих ног, словно послушный – и привлекательный – котенок.
Она скользит руками по моим ногам вверх к коленям и толкает – грубо разводя их в стороны. Потом она привязывает каждую ногу к ножке стула невероятно крепкой веревкой. Девушка, что стоит за спиной, ведет своими красными коготками вниз по моей груди, останавливаясь прямо перед опасной зоной. Потом она заводит мои руки назад и связывает их на запястьях. На самом деле, это не так уж приятно. Некоторые парни любят, чтобы над ними доминировали, но как показывает история, я больше отношусь к типу доминантов.
Но я заинтересован. Толпа сходит с ума, когда в центре появляется еще одна женщина – изящно вращающаяся на шесте и, очевидно, являющаяся звездой шоу. Она маленькая, но кожаные высокие сапоги с безумно острыми шпильками делают ее выше. Ее волосы заправлены под черную кожаную кепку, губы покрыты ярко-красным блеском, а темные очки прячут большую часть ее лица. Однако остальное ее тело можно хорошо разглядеть. На ее бедрах держатся стринги с маленьким треугольником. А грудь украшена кисточками на сосках – и все.
