Текст книги "Человек в стене"

Автор книги: Эмма Ангстрём

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– А ключи от квартиры были у кого-нибудь еще? – спросил парень-полицейский.

– Нет.

– Ни у кого, кто мог бы вызвать подозрения?

Йенс мгновение подумал:

– Нет, вообще ни у кого.

Полицейский что-то записал в блокноте.

– Когда Лили исчезла, вы искали ее в квартире?

– Я везде там посмотрел. Не в первый же день, а в четверг.

– Вы проверили под кроватью, в платяном шкафу, в кладовке в прихожей?

– Я всю квартиру обыскал. Не знаю почему. Думал, может она упала и ударилась головой.

Полицейский забросил в рот печенье и принялся жевать. Раздался сухой хруст, и ему на подбородок упало несколько крошек.

– Насколько мне помнится, я не видела в квартире балкона, – сказала женщина.

– Нет, его пока нет. Весной пристроят. Хозяйка дома только что получила на это разрешение городского совета.

Женщина-полицейский наморщила лоб, и Йенс почувствовал, как его сердце все сильнее и сильнее бьется о ребра.

– И нет пожарных лестниц или окон, из которых можно перебраться на балконы других квартир?

– Нет, насколько мне известно, – ответил Йенс.

– Ну, только если ты не акробат, который работает на трапеции, – сказал парень.

Оба полицейских скептически посмотрели на Йенса. Потом женщина заговорила:

– Так вы говорите, что Лили исчезла из квартиры, где вы жили вместе, оставив ключи и спустившись вниз по фасаду дома из окна седьмого этажа? Или кто-то посадил ее на спину и слез с ней на улицу, прежде чем забить ее до смерти?

Йенс застыл.

– А потом, когда она была мертва уже две недели, этот человек снова забрался к вам и положил Лили в прихожей? И никто не видел, как он карабкается по фасаду?

Женщина склонила голову:

– Вы же должны понимать, что это кажется маловероятным?

– Да, я никак не могу все это объяснить, – ответил Йенс. Он с недоверием смотрел на обоих полицейских.

– Думаю, будет лучше всего, если вы проедете с нами в участок, – сказала женщина и встала.

Парень-полицейский шагнул вперед, взял Йенса под локоть и отвел к ожидающей внизу машине.

* * *

Альва сидела за письменным столом, перелистывая страницы книги. Она искала инструкции, как устроить спиритический сеанс, но нашла только информацию о том, что для контакта с духом нужна доска уиджа, а у нее такой доски не было.

Она взяла бабушкину фотографию, которая служила ей в качестве закладки, и перевернула ее, чтобы прочесть надпись на обороте: «Альва, церковь в Сундборне, 1957 год». Бабушке на фотографии было четырнадцать лет, и она стояла перед церковью в длинном белом платье. Ее талию обвивала широкая лента, а волосы вились. Она смотрела в камеру с серьезным лицом, без малейшего признака улыбки, и взгляд ее был решительным.

Вот как я буду выглядеть через пять лет, подумала Альва. Все тело словно иголочками закололо. Хотелось бы ей видеть будущее!

Она посмотрела на выстроившиеся вдоль стены картины. В третьей было нечто такое, что ее озадачивало. Может, потому, что изображение строилось на символах. И треугольник и круг что-то обозначали. Она читала о Троице, об Отце, Сыне и Святом Духе и знала, что бабушка была христианкой. Круг мог символизировать Землю или Солнце. Но есть ли какое-то особое значение у цветов, если не считать того, что каждый из них – часть спектра? Папа показывал ей, как свет расщепляется на разные цвета, если пропустить его сквозь призму.

Альва снова взяла книгу и стала искать в алфавитном указателе букву «З». Никакой подсказки там не было, и ничего о призмах тоже. Правда, была целая глава о кристаллах.

Раздался стук в дверь. Альва быстро сунула книгу в ящик стола и крикнула:

– Войдите!

Ванья вошла и села в кресло, слишком маленькое для ее длинных ног. Альва задумалась, будут ли у нее такие же, когда она вырастет.

Ванья нервно улыбнулась и потерла руки о бедра.

– Привет, – сказала она, – как в школе, все хорошо?

– Да, – отозвалась Альва, – нормально. Вообще нечего рассказать.

– Ясно, – проговорила Ванья. Она поскребла ногтями ткань джинсов. – Ты видела полицейские машины?

– Да, они как раз стояли у дома, когда я шла из школы. – Альва крутнулась на стуле.

– А ты знаешь, зачем они приезжали?

– Ага, Эбба и Санна рассказали мне.

Ванья посмотрела Альбе прямо в глаза.

– Ты испугалась?

– Я – нет, а вот Эбба с Санной – да.

Ванья улыбнулась, но глаза ее при этом метнулись в сторону. Она откинулась на спинку кресла.

– Ты вообще никогда ничего не боишься, правда?

Они немного посидели в молчании. Со двора до них доносились детские голоса. Ванья подошла к окну посмотреть, что там происходит.

– У нас сегодня лазанья, не хочешь помочь мне ее приготовить?

– Я бы лучше просто почитала, если ты не возражаешь, конечно.

Ванья казалась удивленной:

– Тебе задали что-то на дом?

– Да, но я уже все сделала.

– Ты ведь не читаешь эту ужасную книгу, правда?

Альва смутилась:

– Какую книгу?

– Ту, в которой написано о сверхъестественных вещах. Ты ведь знаешь, Альва, я не люблю, когда ты такое читаешь.

Девочка закатила глаза:

– Да, я знаю, про какую ты говоришь. Но я читаю другую книгу, я ее в библиотеке взяла.

– Ладно, тем более сегодня все равно очередь Санны и Эббы помогать мне на кухне. – Перед тем как уйти, она обернулась и посмотрела на Альву: – Не волнуйся, человека, который убил Лили, уже задержали. Он больше никому не причинит зла.

* * *

Две минуты назад игровая площадка была пуста, но откуда ни возьмись туда примчались одноклассники Альвы. Она отошла в сторонку и присела на пластмассовый контейнер, на боку которого большими черными буквами было напечатано: «ПЕСОК».

Арвид стоял в группе других мальчишек возле скалодрома. В центре этой группы был Чарли, он что-то сказал, и остальные ребята рассмеялись. Альва быстро отвернулась, увидев, что Чарли заметил, как она на него смотрит.

Когда она снова подняла глаза, вся компания направлялась прямо к ней. Чарли шел впереди, так загребая ногами, что на гравии за ним оставались длинные следы. За ним следовали трое мальчишек, которые повсюду послушно его сопровождали. Последним плелся Арвид. Альва почувствовала, как запылали щеки.

Чарли остановился перед песочницей и от души пнул ее ногой.

– Арвид говорит, что вы соседи, – сказал он.

Оглядев с головы до ног Альву, Чарли плюнул на землю. Ниточка слюны повисла у него на подбородке, он смахнул ее прочь, но немного слюны все равно так и свисало с его губы.

– Ты как-то странно говоришь. У вас в деревне все так говорят?

Альва не ответила. Она обеими руками вцепилась в край песочницы и посмотрела на Арвида, но тот глядел на воспитателя, который следил за порядком на игровой площадке.

– Ты видела убийцу? – спросил Чарли.

– Зачем мне на него смотреть?

Чарли отвернулся.

– Потому что ты очень странная, – сказал он. – Потому что ты только и делаешь, что сидишь и смотришь на что-нибудь. И молчишь. Ты жуткая.

Альва почувствовала, что у нее защекотало в носу, но не почесала его, хотя понимала, что может вот-вот чихнуть.

– Я тебя не боюсь, – сказала она Чарли.

Чарли сложил руки на груди и издевательски усмехнулся. Раздался звонок, и толпа школьников лениво потянулась обратно в классы.

Во время послеобеденной перемены Альва пошла в библиотеку, находившуюся позади столовой. Эта библиотека была маленькой, и книг в ней было не так уж много, но Альве удалось найти одну, посвященную мифологическим животным. Она сняла книгу с полки и села на стул в дальнем углу читального зала.

Книга оказалась не слишком захватывающей. Там говорилось о лохнесском чудовище, единорогах, сфинксах и фавнах, но Альва не нашла для себя ничего нового. Она вздохнула, снова встала и пошла к стеллажам посмотреть, нет ли там чего-нибудь поинтереснее.

Читать ее научил папа в то лето, когда ей исполнилось пять. Альва слышала тогда мамины возражения: она подслушивала родителей под дверью.

– Это неправильно, просто дай ей быть ребенком! Вместо чтения она должна играть с подружками!

– Думаешь, до сих пор она много с ними играла? – донесся ответ Томаса.

Ванья не могла утверждать, что так оно и есть, не покривив при этом душой. Альва почти всегда была с родителями. Эбба и Санна уходили в свою комнату и играли там с Барби или строили из конструктора «Лего», но Альва неизменно оставалась за кухонным столом и слушала родительские разговоры.

Мама ответила, что ее нервирует это вечное присутствие молчаливой свидетельницы. Не все их слова предназначены для детских ушей, добавила она, прежде чем открыть дверь. Альва едва успела спрятаться за шкафом.

Первое время родители следили за тем, что говорят при Альве, но со временем забыли об этом. И из их бесед девочка узнавала о многом, что происходит в мире взрослых.

Однажды Альва услышала, как папа сказал:

– Она умная. Она не такая, как другие дети. Мы должны позволить ей быть собой.

Именно тогда Ванья стала рассказывать Альве о бабушке. И эта тема все сильнее и сильнее завораживала девочку.

Она взяла с полки книгу и пролистала страницы. Библиотекарша у соседнего стеллажа расставляла книги по названиям. Обычно эту женщину можно было увидеть за конторкой, где она, скучая, наматывала волосы на карандаш.

– Вот эта довольно интересная, – сказала она, показывая на книгу, которую Альва держала в руках. – Их целая серия, я все прочла. Очень захватывает.

– Здорово, – сказала Альва, убирая книгу обратно на полку.

Библиотекарша подкатила тележку с книгами поближе к Альве.

– Я часто тебя здесь вижу. Просто решила спросить: тебе что-нибудь нужно? Может, тебе не помешает компания?

Альва подняла бровь. Она даже вообразить не могла ситуацию, при которой предпочла бы компанию библиотекарши одинокому сидению в кресле с книгой в руках.

После окончания занятий, Альва подождала, когда уйдет Арвид, и лишь тогда сама направилась к автобусной остановке. Дома она перекусила, а потом решила поискать бабушкины дневники. Она и раньше этим занималась, правда, безуспешно, но надежды не утратила.

Она начала поиски с маминой комнаты и выдвинула верхний ящик комода, наполненный нижним бельем. Альва выбрала черный кружевной бюстгальтер и некоторое время восхищенно разглядывала его, прежде чем задвинуть ящик на место. Во втором ящике лежали футболки и жилетки, а третий был полон старых журналов. Альва быстро просмотрела их и задвинула и этот ящик тоже.

В ящиках письменного стола хранилась куча счетов и скучных документов, а шкаф был забит под завязку старой одеждой, которую мама на Альвиной памяти ни разу не надевала. Покончив с книжными полками и комодами в гостиной, Альва подумала о чулане для хранения вещей на чердаке.

Она поднялась на верхний этаж в лифте. Интересно, подумалось ей, убийца тоже в нем ехал, прежде чем забить Лили до смерти? Альва разглядывала свое лицо в зеркале. Может, убийца тоже смотрел на свое отражение в этом самом зеркале? Может быть, он нажимал на кнопки лифта руками, обагренными кровью Лили?

Она вышла из лифта и двинулась по длинному проходу к кладовкам. Крыша была низкой, но Альва все-таки могла стоять во весь рост. Она открыла дверь на чердак ключом, который нашла в вазочке на столе в прихожей, и ступила во тьму. Потом включила свет и пошла по проходу между крохотными чуланчиками.

Альва была полна решимости найти дневники. Она исключила все другие варианты, а значит, дневники должны обнаружиться именно здесь. Тогда перед ней откроется целый мир, иной новый мир, где не существует Чарли, никто не настроен против папы и где ее наконец-то оставят в покое.

Она прошла мимо нескольких дверей, пока не добралась до нужной. За решеткой Альва видела знакомые вещи – велосипед, который стал ей слишком мал и который теперь следовало продать через Интернет, порванный абажур, починить который ни у кого не находилось времени, чемоданчики Эббы и Санны, с которыми они ездили в спортивный лагерь.

Альва вставила ключ в замок и едва успела повернуть его, как все погрузилось в темноту.

Все вокруг стало черным-черно, и это напомнило Альве, что окон на чердаке нет. Она вздохнула и повернулась, чтобы идти обратно к выходу.

Пробираясь через темноту, она вела рукой по стене, ощущая ладонью двери кладовок и их проволочные сетки. Девочка слышала собственное дыхание и стук обуви по бетонному полу и думала, что Эбба и Санна, наверное, вопили бы, если бы с ними такое случилось. Но сама Альва просто прошла по коридору в обратном направлении и снова включила свет.

Она подперла дверь так, чтобы на чердак проникал свет с лестницы, а потом начала осматривать коробки. В первой оказалось полно старых мягких игрушек, принадлежавших Эббе и Санне, и Альва удивилась: зачем они вообще нужны сестрам? Вторая коробка была забита фарфором, который не подходил по стилю к их кухоньке. В следующих лежали зимние вещи, книги и игрушки. Когда Альва перебрала все коробки и разложила вещи обратно по местам, она почувствовала, что вот-вот расплачется, чего не случалось с ней уже давно.

* * *

Девочка беззвучно всхлипывала. Он смотрел на нее, чтобы понять, что случилось, смотрел осторожнее, чем обычно во время своих наблюдений за людьми. Он обнаружил, что движется медленнее, чем всегда, как будто зная, что девочка может почувствовать его присутствие, что она – из тех немногих, кому дано видеть больше. Интересно, подумалось ему, почему она плачет, почему она тут одна и никто ее не утешает. Бросив на девочку последний взгляд, он повернулся, чтобы идти домой.

Он разулся в темном коридоре, полном застарелых парфюмерных запахов. Поставил ботинки на полочку для обуви, повесил куртку. Затем направился в ванную, где было влажно и сумеречно.

Промывая царапины на руке, он думал об этой девочке. В ней было нечто особенное. Даже закрывая глаза, он по-прежнему видел перед собой как наяву ее круглые щечки и светлые волосы.

Он оставил в тазике бумажные салфетки, пропитанные кровью, и пошел обратно в прихожую. Дверь в самую большую спальню была открыта, он остановился и стал смотреть на ту, что там находилась. Она обернулась, когда он во всю ширь раскрыл дверь.

– Это ты? – спросила она, садясь в кровати.

– Да, это я, – сказал он. – Спи дальше, я сейчас тоже лягу.

– Ты не должен выходить так поздно, это нехорошо для тебя.

Он пробормотал что-то в ответ и забрался в собственную постель. Дверь в комнату его матери была открыта, и свою он тоже не стал закрывать. Он слышал доносящийся через прихожую храп, но все равно не мог расслабиться.

* * *

Грохнула, захлопнувшись, дверь, и звук этот разнесся по всему подъезду. Ванья поднялась на несколько ступенек и повернула ручку люка мусоропровода.

Открылась другая дверь, и Ванья увидела женщину средних лет. Она была привлекательной, с высокими скулами и тонкими струящимися светлыми волосами, которые ниспадали на плечи и спину.

– Здравствуйте, – сказала женщина, – мы с вами толком не познакомились. Меня зовут Анита.

Ванья положила свой мешок с мусором.

– Привет, – проговорила она, протягивая руку. – Я – Ванья. Переехала сюда с дочерьми некоторое время назад.

– Да, я видела ваших девочек во дворе. Они такие забавные в этом возрасте, правда? Моей восемь лет.

Анита сняла очки для чтения и потерла нос, чтобы избавиться от следов, которые они оставили.

Ванья засмеялась:

– Точно! Я пока не наблюдаю никаких признаков бунта, но посмотрим, что произойдет, когда грянет подростковый возраст.

Дверь приоткрылась чуть сильнее, и Ванья инстинктивно вытянула шею, чтобы увидеть соседкину квартиру. Та казалась больше их квартиры и светлее.

– На самом деле, – сказала Анита, – я просто хотела спросить… может, вы слышали что-нибудь еще про…

Она осеклась и сложила руки на груди.

– Я немного напугана, – продолжила она. – У нас с Фридой больше никого нет. Страшно, когда такие ужасные вещи происходят совсем рядом, прямо в нашем доме.

Ванья положила руку ей на плечо:

– Да, действительно страшно. Я тоже тут одна с детьми. Это по-настоящему жутко. Я начинаю задаваться вопросом, куда же привезла дочерей.

Анита провела рукой по щеке и робко улыбнулась Ванье:

– Черт, меня так легко запугать!

Внизу с грохотом открылась и закрылась дверь в подъезд. Ванье показалось, что на лестнице сразу похолодало.

– Меня тоже, – сказала Ванья, – но все-таки очень хорошо, что убийцу уже поймали, от этого становится спокойнее. Нам не о чем волноваться.

Глаза Аниты расширились, и она коснулась Ваньиной руки:

– Разве вы не слышали? Это сделал не ее муж. Полиция опустила его, когда пришли результаты вскрытия. Экспертиза нашла у нее под ногтями ДНК какого-то другого человека. И в квартире обнаружены неопознанные отпечатки пальцев. Наверняка они принадлежат убийце – кажется, гостей там не было уже довольно давно.

Она говорила почти неслышно, задыхаясь. Ванья отступила на шаг.

– То есть как?

Где-то на лестнице раздался звук шагов. Анита зашептала на ухо Ванье:

– Йенс уже вернулся домой и снова тут живет. Я встретила его вчера на лестнице и не смогла заставить себя поздороваться. Просто не смогла, и все. Как он вообще может тут оставаться? – Анита покачала головой, и ее длинные серьги мотнулись возле шеи. – Ее ведь нашли на полу в прихожей. Тело уже начало разлагаться. Мне всегда нравилась Лили, она иногда заскакивала – то молока одолжить, то сахара.

Ванья сделала шаг в сторону, когда мужчина, которого она никогда раньше не видела, прошел у нее за спиной. Подождав, пока он поднимется настолько высоко, чтобы не слышать их разговора, Анита продолжила:

– И это заставляет задуматься. В прошлом году здесь погиб парень. Действительно ли это был несчастный случай? Нельзя не засомневаться, правда же? И та женщина с четвертого этажа, которая умерла весной. Да, она была старая, но никогда не знаешь точно…

Ванья ощутила приступ неуверенности. Она улыбнулась Аните и отступила назад, к своему мусорному пакету.

– Мне нужно ужин готовить, скоро девочки с тренировки придут.

Анита вернулась в свою квартиру.

– Конечно, – сказала она, – но расскажите мне, если что-то услышите. Не хочу сплетничать, но вы же понимаете, каково это. Лучше бы знать, что тут происходит.

– Это точно! – горячо согласилась Ванья и взялась за мусор.

– Ладно, пока прощаюсь. – Анита закрыла дверь.

Люк мусоропровода все еще был открыт, и Ванья уставилась в темную дыру, вглубь ведущей куда-то в подвал трубы. Не соображая, что делает, она сунула туда голову и осмотрелась. А ведь внутри этого здания должно быть довольно много свободного пространства, вдруг осенило ее, просто обычно об этом никто не задумывается, когда дом такой большой. Картина извилистого лабиринта сложилась у нее в голове, и следом пришла мысль о ходе, ведущем в пирамиду Хеопса.

Они с Томасом ездили в Египет во время медового месяца, еще до рождения девочек. Несмотря на склонность к клаустрофобии, она поддалась на уговоры мужа и спустилась в этот тоннель. Он был узким, и Ванья чувствовала, как в темноте от холода древних камней ее голая кожа покрывается мурашками. Снаружи на солнышке она вся пропотела, хотя была в одной только безрукавке, но стоило оказаться внутри пирамиды, как пот высох, а кожа стала холодной и липкой.

Спускаясь в темноте по ступеням, приходилось обеими руками касаться стен, чтобы сохранять равновесие. Томас шел впереди, и сзади им на пятки наступала большая туристическая группа. Ванья хотела повернуть обратно, но в тоннеле это было невозможно, к тому же туристы подталкивали ее вперед. Она спотыкалась на неровных ступенях, и сердце билось все быстрее и быстрее. Иногда, когда тоннель делал резкий поворот, Томас исчезал из вида. Туристы шли тихо. И давила тьма.

Никогда в жизни Ванья не испытывала такого страха, как в те полчаса, когда они брели внутри пирамиды. Она понятия не имела, чего боится, что именно так ее пугает. Она понятия не имела, что ждет впереди, и не представляла, куда лезет. Она знала лишь одно: тоннель ведет в центр пирамиды. Она изнемогала под тяжестью темноты, которая мгновенно превратила день в ночь. Над ней громоздились друг на друга камни, и вся эта пирамида, стоящая, будто великан, посреди бескрайней пустыни уже тысячи лет, в любой момент могла обрушиться. Они слепо блуждали по проходам древнего сооружения, возведенного пять тысячелетий назад. И то, как его строили, до сих пор оставалось загадкой.

Ванью вывел из задумчивости тот самый мужчина, который поднимался наверх, когда она разговаривала с Анитой. Теперь он снова прошел мимо нее. Она отпрянула от мусоропровода, поздоровалась, потом наконец выбросила свой пакет, кинулась обратно в квартиру и проверила, хорошо ли заперла за собой дверь.

* * *

Альва не могла расслабиться, хоть и пыталась уснуть уже целую вечность. Она отчаянно скучала по папе. Ее удивляло, что он не выходит на связь, а мама не хочет, чтобы она звонила ему. Наверное, у мамы есть другой номер его телефона, не только мобильник. Альве просто хотелось поговорить с отцом. При звуках его голоса ей становилось не так одиноко.

Альва вылезла из постели и уселась напротив картин. Она сделала поярче свет лампы, взяла лупу и стала вглядываться в гвоздику. Кажется, никаких букв в цветке все-таки не было. Якобы символизирующую нечто букву «З» в середине она придумала сама. Теперь Альва видела, что все остальные цветки написаны точно так же и сморщенные лепестки каждого из них как бы вложены друг в друга в центре. То, что складки лепестков одного цветка напоминают букву «З», – всего лишь совпадение. Вздохнув, она повернула светильник так, чтобы он освещал третью картину.

Вот в ней точно было что-то особенное. И дело тут не только в цветах, из-за которых она выглядела красивей, чем остальные две, но и в каких-то на редкость гармоничных пропорциях. Альва подумала, что смотреть на эту картину удивительно приятно. Круг, похожий на желтое солнце, висел над равнобедренным треугольником, каждая секция которого светилась определенным цветом спектра. Фон картины был черным, матовым, с тонкими сияющими золотыми прожилками.

Альва склонила голову. Зрение стало нечетким, и картина перед глазами расплылась. Круг над треугольником мерцал, они слились между собой, все цвета вспыхивали желтым, красным, синим, зеленым, фиолетовым и золотым.

Потом она заметила кое-что на черном фоне. Она моргнула и подняла голову. Золотые линии складывались на черном полотнище в гигантскую букву «В».

Внезапно Альва совсем проснулась. «В»… У этой буквы есть особое значение, про это говорили по телевизору. Вроде бы «У» обозначает материальное, а «В» – духовное, правильно ведь? Или наоборот? Она не могла вспомнить.

За стеной в кухне кто-то был, и Альва поднялась со своего места на полу. Она тихо подошла к двери, открыла ее, прокралась в прихожую. Прижалась к кухонной двери. Из-за нее донесся звон, а потом булькающий звук, который бывает, если наливать в бокал вино.

– Девочки начинают задавать вопросы. Альва пыталась дозвониться Томасу, – услышала она мамин голос.

Альва изо всех сил прислушивалась. Мама говорила тихо и неразборчиво. Альва догадалась, что она боится разбудить ее и сестер.

– Думаю, Эбба и Санна поймут, они все-таки постарше. Всего на несколько лет, но это большая разница. У Альвы всегда были особые отношения с Томасом. Я не уверена, что она сможет это принять.

Альва представила себе маму на кухне. Она знала, что мама выглядит усталой. Уже больше одиннадцати, а к этому времени ее лицо обычно словно сползало к коленям: такое сравнение казалось девочке самым точным. Лицо как будто изнемогает, поэтому лоб нависает ниже, а мешки под глазами становятся больше. Мама не улыбается, ее рот расслаблен, и от этого щеки становятся тяжелыми и обрюзгшими. Она кажется старше, вокруг губ собираются морщины и залегают складки, которые делают ее совершенно неузнаваемой.

– Когда я думала об этом в ту ночь, Туве, у меня было такое чувство, как будто что-то внутри у меня разбилось. Я никогда не знала этого человека, он был как одержимый. Я никогда не забуду этого, Туве, этих его глаз! Они были ужасны.

А глаза Альвы тем временем закрылись. Она была подавлена, потому что ей тоже не хотелось вспоминать ту ночь. Мама сидела тогда на лестнице и плакала, спрятав лицо. То самое лицо, которое, как потом увидела Альва, с одной стороны было сплошь красно-синим, как будто кто-то вылил банку чернил прямо ей в правый глаз. И мамина щека тоже оказалась странного цвета, но хуже всего был глаз, потому что глаза ведь на тебя смотрят, а этот глаз выглядел просто ужасно.

– Нет, никогда. Без вариантов. На следующий день я сказала Томасу, что не хочу его видеть больше никогда.

Эти слова будто пронзили Альвино тело насквозь, и она сильнее прижалась к стене.

– Не знаю. Я понятия не имею, что для них лучше. Конечно, всем детям нужен отец, но если этим отцом оказался Томас, тогда как? Я просто не знаю!

Альва обнаружила, что сжимает кулаки и ногти впились в ладони. Она разжала их и увидела на коже глубокие отметины в форме полумесяца.

– Это ужас какой-то – думать о том, что я прожила с этим человеком четырнадцать лет! Это все равно что жить на часовой бомбе. Могло случиться, все что угодно.

Альва изо всех сил сдерживала себя. Ей хотелось ворваться в кухню и сказать, что она думает о маме, сказать, что она, Альва, тоже участвовала в событиях той ночи и видела, что тогда произошло, и знает, как мерзко мама вела себя с папой. Так что не один он во всем виноват.

– И в доме, где мы теперь живем, тоже произошел ужасный случай, ты же читала о нем в газете? Похоже, убийцу еще не нашли. Не знаю, действительно ли нам тут безопаснее.

* * *

Альва сняла пальто и повесила его на крючок над скамьями. В раздевалке было холодно, и до начала физкультуры оставалось еще полчаса, но она предпочитала приходить пораньше, чтобы не переодеваться вместе со всеми остальными. Она сняла шерстяной свитер, джинсы с эластичным поясом и футболку, а вместо нее надела другую, со змеей. Папа подарил эту футболку, когда ей исполнилось восемь лет, и с тех пор она всегда надевала ее на физкультуру.

Натянув мешковатые спортивные шорты и кеды, она побрела в пустой спортзал. Там она уселась на деревянную скамейку и погрузилась в мысли о вчерашнем разговоре мамы с Туве. Если мама действительно сказала папе, что он больше их не увидит, значит, она наврала ей и сестрам. Она же все время говорила Альве, что они снова смогут видеться, когда все немного успокоится.

В зал начали заходить Альвины одноклассники. Эхо их смеха и воплей разносилось среди голых стен. Альва отдала бы что угодно, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте, но головную боль она уже имитировала на прошлой неделе, а на позапрошлой наврала, что у нее болит горло. Учительница физкультуры посмотрела на нее тогда из-под нахмуренных бровей и сказала: «Ладно, но, надеюсь, к следующей неделе твоя простуда пройдет, да, Альва?»

Учительница засвистела в свисток, и все ребята выстроились у скамеек вдоль стены. В руках у нее был секундомер и какой-то список, прикрепленный к картонке.

– Так! – воскликнула она. – Сегодня мы будем заниматься гимнастикой. Весело, правда?

Ее, казалось, искренне радует такая перспектива. Альва почувствовала, как в животе завязался тутой узел. Она пожалела, что не ходила на физкультуру на прошлой неделе. Тогда играли в волейбол, а это и вполовину не так ужасно.

– Оскар, Нелли, пожалуйста, вытащите коробки с инвентарем. Чарли и Альва, прикатите «козла» и поставьте у стены, Арвид и Йенни, опустите кольца. Остальные могут разложить маты и достать гантели.

Ученики медленно побрели к шкафам с инвентарем, а Чарли со злой улыбкой посмотрел на Альву. Она последовала за мальчишкой в угол, где стоял «козел», держась в нескольких шагах позади. Сняв «козла» с тормозов, они покатили его по залу, и Чарли сразу же тихо заговорил с ней:

– Знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты не сможешь перепрыгнуть через эту штуку, грохнешься на пол и разобьешься.

Альва сделала вид, что не услышала, и покатила «козла» быстрее. Доставив его на место и заблокировав колеса, она сразу же села к остальным одноклассникам.

– Всем внимание!

Учительница хлопнула в ладоши. Никто не отреагировал, поэтому она вытащила свисток.

– Разделились на пять групп, разошлись по разным снарядам и начали! Время идет, поторапливайтесь!

Альва медленно встала и пошла к «козлу». Лучше всего начать с самого страшного. Краем глаза она видела девочек, которые уже бежали к коробкам с инвентарем и прыгали на трамплине. Они казались такими грациозными, и все как будто давалось им без малейших усилий. Альва почувствовала себя больной.

Арвид стоял в очереди первым. Он легко перелетел через «козла». Он даже не задумывался, просто прыгнул, и все. Потом пришел черед Лисы, а потом – Альвы. Она шагнула к снаряду, но остановилась как вкопанная.

– Вперед, Альва! – воскликнула учительница.

– Да, вперед! – закричал из-за «козла» Чарли. Он барабанил ладонями по бедрам.

Все ждали. Альва огляделась по сторонам. Ребята выстроились в ряд и смотрели на нее. Она закрыла глаза, сделала еще один шаг и начала движение к «козлу».

Она чувствовала себя неуклюжей и тяжелой. И знала, что надо двигаться быстрее, чтобы не налететь на «козла», поэтому побежала так быстро, как только смогла, все еще стараясь правильно рассчитать расстояние, чтобы прыгнуть, оттолкнуться от трамплина, упереться руками в козла и приземлиться с другой стороны от него.

Она должна с этим справиться. Ведь все остальные справляются!

Альва бежала так решительно, что даже не заметила, как Чарли поставил ей подножку. Она лишь ощутила какую-то помеху на своем пути и неожиданно потеряла равновесие.

Она взмахнула руками, чтобы не упасть, но это не помогло. Падая, она врезалась головой в «козла», налетела левым боком на его ножки и рухнула спиной поперек трамплина.

Унижение было горше боли. Несмотря на то что плечо ужасно болело, когда она шла домой, еще сильнее ее терзал беспрестанно звучавший в голове смех Чарли. Остальные не смеялись, Альва была в этом уверена. Она сразу же посмотрела вверх, на других ребят. Весь класс прекратил упражнения и уставился на нее. И никто не смеялся, только Чарли, который еще и пальцем на нее показывал. Учительница кинулась к ней:

– Что случилось?

Альва подвигала плечом. Боль пронзила руку и левую лопатку.

– Со мной все в порядке, – сказала она и встала.

– Легко упасть, если у тебя такая неподходящая обувь, – проговорила учительница. – Думаю, тебе лучше сходить в медкабинет.

Альва кивнула и пошла обратно в раздевалку. Она слышала, как скрипят по зеленому полу спортзала ее кеды. Одноклассники тем временем уже вернулись к занятиям на снарядах.

Она не пошла в медкабинет, а прямиком направилась домой. Села в автобус, который свернул на Свеавеген, не доезжая до ее остановки. Закинула рюкзак за правое плечо и вышла.