355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эмма Ангстрём » Человек в стене » Текст книги (страница 10)
Человек в стене
  • Текст добавлен: 14 февраля 2021, 20:00

Текст книги "Человек в стене"


Автор книги: Эмма Ангстрём



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Он снова посмотрел на Альву. Она все еще лежала в той же самой позе. Прядь волос пересекала ее лицо. Он чуть было не отбросил ее в сторону, но остановил себя и отступил на шаг.

Она выглядела такой спокойной… Ее обычно нахмуренный лобик во сне разгладился, а изо рта то и дело вылетали щелкающие звуки. Может быть, это она двигала во сне языком.

Вэ понял, что глубокий сон девочки скоро сменится полудремотой. Нужно было поторопиться, и он двинулся к книжной полке, чтобы кое-что посмотреть там. «Энциклопедия сверхъестественных явлений» – так было написано на корешке книги, которую он искал. Вэ тихонько просмотрел алфавитный указатель. Книга была исключительно о том, что интересовало его самого в возрасте Альвы: об астральных телах, вуду, сатанизме, оккультных кружках, доппельгангерах, жертвоприношениях, спиритизме, медиумах, коврах-самолетах, тайных обществах, магии и массовом гипнозе.

Вэ улыбнулся воспоминаниям. Он совсем позабыл об этом. Джим считал, что ему следует читать о динозаврах, поездах и космосе. О нормальных вещах. Но Вэ интересовался оккультизмом, и Биргит приносила из библиотеки книги, от которых ему становилось так страшно, что он не спал по ночам.

Альва перевернулась во сне. Если она проснется, то может почувствовать его присутствие. Или даже увидеть его силуэт на фоне белых книжных полок.

Он подождал, пока она перестанет шевелиться, и снова подошел к кровати. Какая Альва маленькая! Пухленькая, конечно, но при этом значительно ниже своих сестер. Теперь она лежала на боку, и обе ее ступни торчали над одеялом. Пальцы левой ноги чуть пошевелились, и ему вдруг захотелось пощекотать ее пятки.

Вэ слишком долго стоял у кровати, задумавшись. Он и сам это знал, но не мог заставить себя отойти. Он представлял, как повела бы себя Альва, проснувшись и увидев его. Наверняка она бы не ужаснулась, не то что Лили. Да, она не стала бы бояться, просто удивленно посмотрела бы на него.

Может, они даже подружились бы. Старик и маленькая девочка. Странная вышла бы парочка. Он мог бы ввести ее в свой тайный одинокий мир, а она могла бы показать ему свой. Ему хотелось побольше узнать об этих картинах. Кто их написал и почему она постоянно на них смотрит?

Она могла бы объяснить ему все, чего он не понимает, научить тем вещам, которые кажутся ей такими легкими… Она не стала бы над ним смеяться. Она с серьезным лицом слушала бы его рассказы. Ему незачем было бы стесняться ее.

Вэ думал о ходах, где разгуливают сквозняки, о ходах, которые он сделал своим домом. Но когда он уходил в эти мысли, то видел лишь одинокую ночь. Зачем вообще нужны такие ночи, когда, кажется, даже воздух куда-то исчезает? Когда почти невозможно дышать? Когда ты почти не в силах выносить одиночество, иссушающее твое тело до тех пор, пока ночь наконец не уйдет, оставив тебя обессиленно лежать в лучах слабого утреннего света?

Волосы упали Альве на шею, закрыв щеку и ухо. Он пробрался под кровать и задремал под звук ее дыхания.

* * *

Электронные часы на тумбочке показывали девять тридцать пять, и Альве было слышно, как Ванья хлопочет на кухне с завтраком. В воскресное утро все обычно подолгу спали, не считая папы, но папу, кажется, считать уже не приходилось.

Альва только что проснулась, но почему-то не чувствовала себя отдохнувшей. Что-то помешало ей как следует выспаться.

Что-то было не так. Что именно, она не знала. Она села в кровати и вытянула ноги. Потом медленно осмотрела комнату.

Прикроватная лампа на тумбочке, ниша, окно, письменный стол, три картины, дверь, платяной шкаф, книжные полки и кресло. Все было прежним, но что-то изменилось. Она это чувствовала.

Отбросив одеяло, она направилась к платяному шкафу. Он выглядел как обычно, со всеми этими футболками, джинсами, топиками, штанами и халатами на крючке в дверце. Она надела халат и пошла обратно к кровати. Потом она наклонилась и подняла край простыни, которая свисала с кровати, касаясь пола.

Она заглянула под кровать. Там у самой стены лежал свернутый лист бумаги, который она использовала, когда вызывала вместе с Фридой духов. Альва снова осмотрела комнату. Все ее книги стояли на своих местах, а те, что хранились на письменном столике, тоже лежали там, где она их оставила. Она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Альва не прекратила поисков. Она обошла всю квартиру, открывая комоды и шкафы. Она по-прежнему не имела ни малейшего понятия, что именно ищет, но не сомневалась, что, найдя, поймет – вот оно!

Она отодвинула вбок дверцу встроенного шкафа напротив входной двери. У него не было задней стенки, только боковые, которые крепились прямо к стене дома. Альва выдвинула из него несколько ящиков на бегунках.

Она действовала методично и размеренно. Альва чувствовала, что ответы на все вопросы где-то совсем близко, как будто она стоит в центре спирали, вокруг которого крутится вся квартира.

Внезапно из-за стены до нее донесся какой-то звук. Как будто кто-то застегнул кнопку на рубашке или щелкнул, вставая на место, язычок замка. Альва сдвинула все пальто в сторону.

В одном углу шкафа она обнаружила маленькую панельку. Та состояла из нескольких частей. Альва нагнулась, чтобы получше ее разглядеть. Панелька была совсем небольшой, примерно как крышка школьной парты, ее окружала деревянная рамка. Вся конструкция была выкрашена в тот же цвет, что и стена.

Альва осторожно поскребла по поверхности панельки, и под ногти забились мелкие частички краски. Вдоль краев были закрашенные винтики. Альва поискала какую-нибудь ручку типа дверной, но ничего подобного не обнаружила.

Она нажала на края панельки. Может, она открывается так же, как кухонные шкафчики? В них вделаны такие пружинки, которые открывают дверцы, если нажать на них внизу. Но, кажется, тут пружинок не было, и Альва снова провела пальцами по древесине. Она попыталась подцепить панельку за край, но и уцепиться было не за что. Однако девочка продолжала свое расследование.

– Альва, чем ты там занята? – донесся с кухни голос Ваньи. – Иди завтракать.

Она пошла на кухню. Ванья выключила воду и принялась трясти кистями рук, чтобы они высохли.

– Что ты сделала с кухонным полотенцем?

– Я его не видела.

Ванья вздохнула и вытерла руки о джинсы.

– Тогда, значит, это твои сестры куда-то его дели. Я практически уверена, что вешала его на крючок.

Альва подумала, не спросить ли мать про панельку внутри шкафа. Но Ванья углубилась в чтение газеты, и девочка подумала, что лучше ей помалкивать.

Позавтракав и почистив зубы, она вернулась в свою комнату. Едва переступив порог, она сразу же поняла: все дело в запахе. Вот что стало другим – запах. В комнате пахло чем-то кислым и застоявшимся, вроде застарелого пота. Совсем не так, как обычно.

* * *

Желтые ногти Вэ скребли сухую шелушащуюся кожу. Он чесал колени, пока не ободрал с них струпья. Пошла кровь, и тогда он перестал чесаться, встал и открыл лаз в квартиру.

Вечер только начался, и Дагни сидела на диване рядом с маленьким мальчиком. Тут же стояла пустая собачья лежанка. Руки Дагни дрожали сильнее обычного. Вэ закрыл глаза и представил, как шерсть собачонки мягко касается его ноги. Боль, которая терзала его грудь, нарастала, и, чтобы прекратить это, он заставил себя переключиться на мальчика.

На столе стояла вазочка с конфетами. Дагни пододвинула ее к мальчику. Тот взял одну конфету и развернул сделанный из фольги фантик. Дагни разгладила его, сложила и сунула в карман.

Вэ смотрел на ребенка и старую женщину. Между ними пролегли многие годы. Это доказывает, что возраст дружбе не помеха, подумал он и взял метлу.

Он подмел пол, собрал на совок кучку пыли и крысиного дерьма. Потом смахнул паутину и отодрал от коленей окровавленные бумажные салфетки.

Биргит всегда содержала все в чистоте. До того как заболеть, она постоянно что-то намывала и начищала. Хотя бы раз в день она пылесосила, а еще мыла все поверхности, включая и пол. Пока она этим занималась, Вэ приходилось сидеть с ногами на диване, чтобы не наследить на безупречном полу.

А еще мать была поборницей гигиены, она часто и подолгу мыла руки. «Раз, два, три», – считала она, и так до ста, и все это время терла руки щеткой под краном. Иногда она по полчаса не выключала воду. Тогда ее руки становились ярко-красными, они прямо-таки пылали, лежа у нее на коленях, до тех пор пока не наступала пора повторить всю процедуру с самого начала.

Вэ уселся на пол. Он внезапно почувствовал слабость. Иногда его подолгу клонило в сон и голова кружилась так, что ему казалось, будто она поднимается куда-то в воздух, отрываясь от шеи. Бывало, что его внезапно начинало трясти в судорогах, и тогда конечности переставали его слушаться, но, к счастью, такого ни разу не случилось в чьей-нибудь квартире. Он напомнил себе, что нужно выпить на ночь полуобезжиренное молоко, оно обычно помогало в таких случаях. И от вызванного экземой ужасного зуда за ушами и под коленями оно помогало тоже.

Воспоминание о матери пришло и ушло. Он часто думал о ней, но теперь вспоминал ее не с такой тоской, как раньше. Странно. Наверное, ему должно было бы ее не хватать, но он понятия не имел, какие чувства следует испытывать, когда по кому-нибудь скучаешь.

Он поднялся, взял висящий на ремне нож и принялся остругивать балку, коснувшись которой можно было запросто посадить занозу. С годами его ладони затвердели и покрылись мозолями, но это же не значит, что можно наплевать на порядок и не следить за тем, как выглядит все вокруг. Это особенно важно, если вдруг нагрянут гости, подумал он, но быстро отогнал эту мысль.

Вэ трудился тихо, поэтому мальчик и Дагни не могли услышать его через стенку. Когда он сделал перерыв и заглянул в лючок, то увидел, что Дагни вышла из гостиной, оставив мальчика в одиночестве.

Мальчик, одетый в белую рубашку и черные джинсы, был примерно Альвиного возраста и определенно одного с ней роста. А еще у него были такие же тонкие и светлые волосы, как у Альвы.

Вэ чувствовал тяжесть ножа, который все еще держал в руках. Он провел большим пальцем по лезвию. Интересно, что он почувствует, если приставит острие к шее мальчика и слегка нажмет на нож? Промнется ли кожа вовнутрь или сразу же проткнется, раскрывшись, как царапины на его коленях? И будет ли кровь, которая польется из раны, такой же темной, как жидкость, что сочилась изо рта Лили, или ярко-красной?

Он задумался. Интересно, как выглядит изнутри человеческое тело? Он видел это только по телевизору. В передаче, где одной женщине разрезали живот и достали оттуда внутренности. Это был просто склизкий комок разных органов, липкое кошмарное месиво. Однако скелеты всегда вызывали у Вэ восторг. Он хотел бы увидеть настоящие ребра и ту полость в груди, которую они ограничивают, полость, напоминающую потаенную пещеру, которая ждет своего исследователя.

* * *

Когда Альва села в постели, солнце еще не взошло. Но она все равно полностью проснулась и пошла в кухню налить себе воды.

Ночью ей снился сон. Она до сих пор ощущала в теле его отголоски, хоть и не могла припомнить, что именно в нем происходило. Может, ей снился папа? Или это бабушка пыталась вступить с ней в контакт, чтобы что-то ей рассказать?

И в Ваньиной комнате, и у Эббы с Санной все было тихо. Альва взяла в прихожей телефон. Она набирала папин номер, и сердце билось в груди в два раза быстрее. Пройдет всего несколько секунд, и он ответит своим хриплым усталым голосом, который она узнала бы в толпе среди сотен других голосов. Но вместо этого снова включилась голосовая почта. Альва положила телефон на место.

Она стиснула зубы так крепко, что заболела голова. Потом она подняла взгляд и увидела в вазочке на кухонном столе Ваньин кошелек.

Альва подошла к холодильнику и сделала себе бутерброд. Пока она ела, ее взгляд оставался прикован к кошельку, он притягивал, словно магнит. Девочка протянула руку, коснулась кожи, и ее будто током ударило. Она отпрянула.

Альва подумала об их старом доме. Папа, наверное, там. Где ему еще быть? Ей всего-то и нужно добраться до дома, и тогда она сможет повидаться с папой.

«Ах ты, маленький тролль!» – скажет он ей, и обнимет, и положит свою большую руку ей на голову, и потреплет по волосам.

Она может отправиться на вокзал и купить билет в одном из этих серых автоматов, чтобы никто из кассиров не спросил, куда это маленькая девочка собралась ехать без сопровождающих. Альва вообразила, как идет по слою сверкающего инея, покрывающего черный асфальт на платформе. К обеду она доберется до Лудвики, а там пересядет на автобус. Тот повезет ее мимо пиццерии и большого синего здания, которое Ванья всегда называла уродливым. Потом они проедут молодежный клуб, куда она ходила целый семестр, пока папа не дал ей ключи от дома. Ванья хотела, чтобы она продолжала посещать клуб и подружилась там с кем-нибудь, но папа понял, что дома ей лучше. Маршрут автобуса проходит мимо старого супермаркета, где они делали покупки и где Альва каждую субботу выбирала конфеты. На этой дороге ей знаком каждый куст, каждый фонарный столб. А вдруг город уже изменился до неузнаваемости? Прошло совсем немного времени, но ведь всякое бывает.

Она выйдет из автобуса у бассейна и пойдет по узкой улочке вдоль домов. А там всего лишь останется свернуть налево сразу за домом Холмстремов, миновать подстриженные розовые кусты, которые стоят голыми в свежевыпавшем снегу, и флагшток херра Берга с развевающимся на ветру тросом… И все, и можно будет забраться папе на колени. Всего несколько шагов, и он откроет дверь и крикнет: «Привет, мой маленький тролль!»

Альва вскочила так быстро, что чуть не уронила стул, ухитрившись подхватить его в последний момент и не дать ему грохнуться на пол. Затем она очистила свою тарелку и начала приготовления. Надела джинсы со свитером и вытащила из шкафа рюкзак, чтобы упаковать туда запасные штаны с носками и еще один свитер. В последнюю очередь она положила энциклопедию. Прежде чем выйти из комнаты, она запихала под одеяло несколько подушек и выключила свет.

Девочка прислушалась, тихо ли в комнате Ваньи, но все еще спали, поэтому она вернулась в кухню и взяла кошелек. Достала оттуда кредитку и сунула себе в карман. Пин-код она знала наизусть, не зря же видела столько раз, как Ванья набирает его в магазинах.

Альва как раз собиралась положить кошелек обратно, когда заметила клочок бумаги, торчащий из какого-то отделения. Она осторожно вытащила его и положила на стол. На плотной бумаге с неровно оторванными краями черными чернилами был записан незнакомый девочке номер телефона, а рядом угловатым Ваньиным почерком с нажимом выведено имя «Томас».

Она некоторое время посидела с клочком бумаги в руке. Теперь стало ясно, что мать не рассказывает всего. Альву трясло от ярости. Она снова сходила за телефоном и дрожащими пальцами набрала номер.

Раздалось три гудка, прежде чем высокий мужской голос ответил:

– Тюрьма Вестервик Норра, слушаю вас.

Альва молча рухнула на стул.

– Алло? – сказал мужчина.

Альва прочистила горло и проговорила:

– Куда я звоню?

– Это тюрьма Вестервик Норра. Кто вам нужен?

– Э-э, не знаю, – пробормотала Альва, – наверное, Томас Вярн… – и шепотом добавила: – Только я не знаю, там он или нет.

Ей было слышно, как человек на том конце нажимает клавиши.

– По соображениям безопасности и конфиденциальности я не могу подтвердить или опровергнуть, содержится ли у нас Томас Вярн. Если вы хотите связаться с заключенным, вам нужно заполнить форму для подачи заявления. Соединить вас с офисом тюремной службы в Норрчепинге?

Глаза Альвы жгло, но она не плакала. Казалось, все внутри у нее то ли пересохло, то ли вымерзло.

Она положила трубку, ничего не сказав. Еще только рассветало, солнце отражалось от металлических крыш, и его лучи вонзались в поверхность стола, как копья.

У нее не было сил даже, чтобы поднять руку и тем более чтобы вернуться в комнату. Когда Ванья проснулась и пришла на кухню, Альва сидела на том же месте.

– Ты уже встала? – проговорила Ванья, завязывая поясок халата. Она остановилась у стола и спросила, показывая на клочок бумаги с телефоном: – Где ты это взяла?

Ванья орала на Альву все утро. Снова и снова ее крик оглашал кухню, и когда вечером девочка ложилась спать, эхо слов матери продолжало звучать у нее в голове.

– Залезла в мой кошелек, как какой-нибудь чертов подросток! Деньги хотела украсть, да?! У меня больше сил никаких нет! Ну что мне, черт возьми, с тобой делать?! Ты же понятия не имеешь, что у меня сейчас за жизнь! Я на грани срыва, и тут ты собралась к папочке сбежать! И это несмотря на все, что я для тебя делаю, глупая девчонка!

Часы пробили два, и до Альвы донесся звон церковных курантов. Она подумала, что лучше уж крики, чем такая вот полная тишина. Холодная давящая тишина, которая нависла над головами, когда Ванья замолчала, и никуда не делась ни за ужином, ни до конца вечера.

* * *

Большая жирная крыса прошмыгнула по проходу под ногами Вэ и снова исчезла в темноте. Его передернуло. Пожалуй, пришло время поставить еще несколько крысоловок.

Крысы появлялись и исчезали волнообразно. Несколько лет назад было настоящее нашествие – целые сотни грызунов. Однажды он, открыв свою кладовку с припасами, застал около десятка в ящике, где хранилась вся его еда. Когда он поднял крышку, крысы лишь посмотрели на него, а потом продолжили свою трапезу.

Именно то, что они даже не попытались удрать, напугало его сильнее всего. Они не знали, кто тут главный.

В остальные годы крыс почти не было, они подыхали от яда или перебегали по трубам или через канализацию в соседние дома.

Как-то раз он услышал по радио, что, где бы ты ни находился в Стокгольме, в радиусе пяти метров от тебя обязательно есть крыса. Эта мысль ужаснула его. Его ужасало и то, о чем ему напоминали крысы, – то, что он живет второсортной жизнью, хотя изо всех сил пытается сделать свой дом гостеприимным и удобным.

Становилось холодно. Чтобы не замерзнуть, ему приходилось ночевать в квартирах. В проходах постоянно гуляли сквозняки, а снаружи, за стенами, наступила зима. Накануне он видел из кухонного окна Дагни первые снежинки. В три часа уже темнело.

Вэ думал о тех временах, когда ощущал на коже жар солнца. Тогда они ездили на озеро в меловом карьере неподалеку от города. Биргит любила поплавать, а озеро было уединенным. Никто, кроме них, туда не ездил, и они распаковывали свои корзинки и расстилали одеяло на песке. Идеально чистая вода сияла лазурью и светилась на фоне белых берегов.

Вэ вспоминал, как впервые снял рубашку и стоял на солнце – восьмилетний мальчик, высокий и костлявый, с белой до полупрозрачности кожей. Он повернул тогда лицо к небесам и почувствовал себя как-то странно. Солнечные лучи одновременно и грели, и щекотали. До этого он только сидел иногда у открытого окна в кухне, но ощущение, когда солнце ласкает все тело, было совершенно другим. Он постелил полотенце на берегу у кромки воды, и солнце двигалось над ним, докрасна опаляя кожу.

И никаких людей – это было самым главным. Вэ не выносил, когда люди подходили слишком близко к нему, а уж если они с ним заговаривали, он воспринимал это как насилие. Тогда он накрывал голову одеялом и лежал не шевелясь, пока Джим не хлопал его по плечу и не сообщал, что опасность миновала. В первый раз Биргит просто молча стянула с него одеяло, но Вэ принялся завывать и брыкаться так отчаянно, что мать с отцом обзавелись синяками, пока пытались его успокоить. Джим тоже предпочитал уединение. Бывало, что бормотание и невнятные звуки, которые вырывались из Вэ, все усиливались, и иногда его речь прерывалась на полуслове.

С тех пор как Вэ выбирался из дому днем в последний раз – единственная его попытка сходить в магазин, – минули годы. Он почти забыл ощущение от солнечного света, это особенное тепло, когда кто-то как будто гладит кожу.

Вэ изучил чертежи дома и список жильцов. У него было много соседей, и большинство из них он знал. Он старательно записывал их имена, время, когда они спят, чем интересуются, как проводят свободное время. На некоторые квартиры он просто махнул рукой потому, что не понимал их обитателей, и потому, что ему не нравились их внешность и голоса. Имена других были помечены маленькими звездочками – так он обозначал тех, рядом с кем ему было особенно спокойно, от кого исходило что-то такое, что помогало ему чувствовать себя цельным и не таким одиноким.

Однако он должен был проявить осторожность. Всего за пару месяцев он целых два раза оказался опасно близок к обнаружению. До этого ничего подобного не случалось, и мысли о Дейзи и Лили рвали его душу на части. Нельзя, чтобы подобное повторилось!

Он повернул налобный фонарик так, чтобы лучше видеть поэтажные планы. Его взгляд остановился на имени Анита. Золотая звездочка, прикрепленная возле него, начала отклеиваться, и Вэ принялся тереть ее пальцем, пока она снова не прилепилась как следует. Ему нравилась Анита, хотя однажды она едва его не заметила. Он едва успел сбежать перед тем, как она зажгла свет.

Квартира, где жила Альва, заслужила двойную звезду. Ванья тоже однажды чуть не засекла его, когда он подглядывал за ней через решетку вентиляции в ванной, но ему удалось отступить в темноту. Он взял свой лист со стикерами и, прежде чем двинуться в путь по проходу, приклеил возле имен обитательниц этой квартиры третью звездочку.

Вэ остановился у лючка, открывающегося в квартиру Альвы. Он хотел видеть весь ее день. Обычно он поджидал тут, когда она придет из школы, чтобы можно было без помех на нее смотреть. Это наполняло его теплом, и владевшая им неприятная колючая тревога немедленно исчезала без следа.

Лючок открылся, и он увидел Альву перед телевизором. Она смотрела документальный фильм о природе. По огромному экрану величественно проплывали какие-то гигантские рыбины.

Вэ сразу ощутил себя в безопасности. Ему всегда становилось спокойнее, когда он видел людей на некотором расстоянии от себя, но тут было другое. Он чувствовал, что Альва что-то замышляет, но не мог понять, что именно.

С утра он бился головой о бетонную стену, снова и снова, пока на лбу не образовалась здоровенная рана. Он подумал, что, возможно, ему полегчает, если он отвлечется на какую-нибудь новую боль, но легче не стало. Тяжелое, невыносимое, неизбывное чувство владело им до тех пор, пока он не пришел сюда и не увидел Альву в уютной семейной гостиной. Это была просто обычная комната с телевизором, диваном, ковром на полу, книжными полками, лампой, несколькими пейзажами и фотографиями детей. Она вроде бы ничем не отличалась от любой другой комнаты, но там была Альва, и это меняло все.

Альва внезапно повернулась. Перед тем как быстро захлопнуть лючок, Вэ успел увидеть лишь ее нахмуренные брови.

Он старался дышать как можно тише. Он не смел пошевелиться. Альва никак не могла увидеть его, это точно, но она откуда-то знала.

– Кто здесь?

Ее неуверенный голос разнесся по гостиной. А потом он услышал треньканье колокольчика, и Альвина мать крикнула:

– Я пришла!

Он беззвучно закрыл лючок на защелку и исчез во тьме.

ГЛАВА 4

ПОТАЙНАЯ ДВЕРЬ

Хенри стоял на чердаке, одетый в светло-синюю теплую куртку, которую нашел в подвале у себя дома. Она была довольно уродливой; ступая в ней по чердачным половицам, он чувствовал себя неуклюжим. Выключатель он зафиксировал изоляционной лентой, чтобы лампочка не гасла. Расхаживая туда-сюда, он обнаруживал все те же странности, что постоянно попадались ему тут в последнее время.

Было тут нечто необычное, но понять, что именно, он не мог. Что-то, связанное с северным и южным фронтонами.

Он стоял посреди чердака, крепко задумавшись. Когда его взгляд в очередной раз переместился к северному фронтону, он наконец понял.

На южном фронтоне был брандмауэр, защищавший соседний дом от возможного пожара. Но на северной стороне здания находились два окна, потому что дом, расположенный с другой стороны от него, был на этаж ниже. Глядя с улицы, можно было ясно увидеть эти два окна на северном фронтоне, но с того места, где стоял Хенри, в поле зрения попадала лишь глухая стена. Никаких окон. Она выглядела в точности как стена в южном конце чердака. За ней должно что-то быть, думал Хенри. Его пульс участился.

Он взял свой ящик с инструментами, достал оттуда монтировку, отвертку и молоток, вновь подошел к северной стене и провел ладонью по ее поверхности.

Она оказалась сделана из грубой неошкуренной древесины, сучковатой и занозистой. Хенри подумал, что доски с северной стороны вроде бы светлее, чем с южной. Может быть, потому, что они появились тут позже? Хенри методично обследовал стену в поисках чего-нибудь необычного.

Он уже почти готов был сдаться, когда заметил крошечный зазор между двумя досками в углу. Там была дверь. Почти невидимая. Никаких петель там не оказалось, но, когда Хенри загнал монтировку в зазор, он просто сдвинул всю конструкцию в сторону. В деревянной стене возникло небольшое отверстие, и на пол упало несколько деревяшек. Он ногой отодвинул их в сторону.

Хенри поставил дверь на пол, прислонив ее к стене. Она была тяжелой, и его дыхание участилось, но внутри бурлил адреналин. Он оказался прав, в этом здании действительно есть нечто примечательное! Он заглянул в образовавшееся отверстие и вытащил из ящика с инструментами фонарик. Потом присел на корточки и нырнул в метровой высоты лаз.

Расстояние до внешней стены было относительно большим, там могли бы плечом к плечу пройти двое людей. Внутреннюю стену удерживали деревянные перекладины, прибитые с обратной стороны досок, в то время как внешняя была сложена из кирпича. Два круглых окошка смотрели на улицу, как и подозревал Хенри.

Он подошел к одному из окон и посмотрел в него на почти пустынную улицу. Было семь часов, к этому времени большинство людей уже дома. У него под ногами находилось тридцать квартир, жильцы которых готовили еду или уже поужинали и отдыхали после трудов праведных.

В животе у Хенри забурчало, но он пока не мог вернуться домой. Ему нужно было разведать, что находится в этом тайном пространстве. Он отошел от окна и продолжил свои исследования.

Луч фонарика скользил туда-сюда по выгороженному пространству. Все тут было сделано добротно, с первого взгляда ясно, что строил профессионал. В свете фонаря Хенри видел, что проход тянется еще на несколько метров и там заканчивается. Его кольнуло разочарование, но, дойдя до стены, он обнаружил лестницу, которая спускалась к жилому этажу.

Он сунул фонарь в нагрудный карман и полез вниз по простым металлическим ступенькам. Когда он добрался до конца лестницы, то увидел еще один проход, который, как ему показалось, вел в южном направлении. Здесь стояла абсолютная тьма, потому что окна отсутствовали. Там и тут в стене Хенри замечал крючки, на некоторых из них висели рабочие комбинезоны, и их размер был гораздо больше, чем у тех, которые сам он надевал, когда ему требовалось поработать руками.

Хенри остановился. Внезапно ему стало неспокойно. Существовал риск, что он столкнется с тем, кто построил все эти ходы и переходы. Имелась и вероятность, что этот человек, кем бы он ни был, опасен. Хенри понимал, что ему следовало бы повернуть назад, но любопытство победило.

Он вдруг услышал непонятный звук. Совсем рядом с ним что-то скреблось. Он развернулся и направил свет фонарика на пол. Тут было теплее, чем на чердаке, и Хенри подумывал снять куртку, но не стал этого делать. В ней он чувствовал себя более защищенным, хотя и не знал, от чего пытается защититься.

Возможно, это была всего лишь крыса. Хенри пошел дальше по проходу, который свернул вправо и начал сужаться. Ему пришлось прижать руки к бокам, чтобы не задевать стены. Лучом фонарика он беспрестанно шарил по стенам и полу.

Прямо перед очередным резким поворотом вправо в стене был лючок. Сердце Хенри яростно забилось. Он зажал фонарик под мышкой и дрожащими руками аккуратно ощупал крышку лючка.

Это был квадрат со стороной двадцать сантиметров, который висел на двух петлях. К его краям крепились маленькие крючочки, и Хенри осторожно откинул их все по очереди. Лючок беззвучно открылся, и Хенри заглянул в него.

И увидел квартиру. Гостиную окутывала тьма, но там, где, по его предположениям, была кухня, горел свет и раздавались звуки. Кто-то насвистывал, из крана лилась вода. Хенри быстро захлопнул крышку, пока его не обнаружили.

Он стоял, прижав ладони к стене. Судя по всему, он находился на седьмом этаже, вероятно, в юго-восточном углу здания. Значит, это маленькая четырехкомнатная квартира.

Немного успокоившись, он снова открыл заслонку и посмотрел, как она выглядит с другой стороны. Она оказалась отделанной белым меламином, так же как и задняя стенка книжного шкафа, в который открывался лючок. На полке прямо перед лицом Хенри стояло несколько книг и стеклянная фигурка кролика.

– Сходи и принеси! – раздался из кухни женский крик, и Хенри снова закрыл лючок. Он прислонился к стене, а потом медленно сполз вдоль нее на пол.

Параллельная вселенная внезапно стала видимой. Он не мог отрицать, что это захватывающее открытие, но также понимал, что обнаружил нечто ужасно, чудовищно неправильное.

Он встал, свернул влево и наткнулся на еще один лючок. Этот оказался чуть побольше. Когда он отодвинул засов, то понял, что крышка лючка идентична непонятной прямоугольной панели, найденной им в квартире Дагни. Она тоже крепилась на петле с небольшой ручкой, а снаружи у нее были такие же саморезы, как те, что вывинтил Хенри. Никакой практической ценности у них определенно не было. Лючок находился за шкафом с раздвижными дверцами, и, глядя в него, Хенри видел висящие куртки и несколько пар обуви, выстроившихся в ряд на полу.

Хенри вернул крышку лючка на место и направился к дальнему концу прохода. Там была еще одна лестница, поэтому он спустился на пятый этаж и оказался в еще одном узком коридоре, спроектированном и построенном так же грамотно, как предыдущий.

Он заметил здесь пять маленьких лючков и два побольше. Некоторые он открывал и заглядывал в комнаты, расположенные за стеной. За одним оказалась гостиная, где сидел старичок с газетой. Хенри увидел, как тот медленно повернул голову в сторону стеллажа, и быстро вернул панель на место. Нужно вести себя осторожнее, решил он.

Дальше была ниша с несколькими лестницами подряд. Хенри спустился на три этажа и шел, пока проход не расширился, превратившись в маленькую комнатушку. Проведя по ней лучом фонарика, он едва успел заметить какое-то движение, и тут свет исчез.

Он ощутил во рту соленый привкус. Пот пропитал усы и капал на верхнюю губу. Пытаясь оживить фонарик, Хенри принялся стучать им по ладони.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю