Текст книги "Человек в стене"

Автор книги: Эмма Ангстрём

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– А как его зовут? – спросила девочка.

– Кристер Хьельм, – ответил Вэ так тихо, что Альва еле его услышала. Он скользнул в лаз. Альва затаила дыхание и прокралась следом.

Они очутились в стенном шкафу. Чтобы добраться до двери, Вэ осторожно передвинул сумку с принадлежностями для гольфа. Клюшки загремели, и они постояли минутку в полнейшей тишине, чтобы убедиться, что их никто не услышал.

Вэ на пару сантиметров приоткрыл дверь и выглянул в прихожую. Свет там не горел, поэтому он открыл дверь полностью. Они с Альвой шагнули на ковер.

Вэ прижал палец к губам, и Альва кивнула в ответ. Она не собиралась делать ничего, что могло бы их выдать. Внезапно она сообразила, что не знает, как поступить, если их вдруг обнаружат. Они пришли не для того, чтобы стащить что-нибудь, тем не менее вломились в чужой дом. Вэ иной раз берет в квартирах немного еды, батарейки для своих фонариков, одеяла или туалетные принадлежности, но ведь это не то же самое, что украсть драгоценности, или деньги, или компьютер.

Она вспомнила историю, которую рассказал ей папа как раз перед тем, как исчезнуть. Он сидел за столом и читал в газете о каком-то американце, который однажды ночью проснулся от странных звуков, доносившихся с первого этажа. Он схватил ружье и выстрелил в кого-то, кто впотьмах перемещался по кухне. И только когда он зажег свет, то увидел свою жену, которая встала, чтобы раздобыть себе что-нибудь в холодильнике.

Альва никогда не боялась, но представляла себе, что способен сделать с людьми страх. Она знала, что в Швеции мало у кого есть ружья, однако если кто-нибудь проснется и обнаружит их с Вэ, это все равно может привести к серьезным травмам.

Альва огляделась по сторонам. В этой квартире она чувствовала себя странно.

В гостиной стояло два дивана и два кресла. Сама по себе комнатка была маленькой, а мебель – громоздкой и тяжелой. Свободного места почти не оставалось. Альва просочилась между мебелью к встроенному книжному шкафу. Она сообразила, что лючок, через который Вэ проверял, есть ли тут кто-нибудь, находился в его задней стенке.

Книжный шкаф тоже был плотно забит. Там хранилось множество всевозможных вещей. Ничего похожего Альва никогда прежде не видела. На одной полке стояли банки с жидкостями, а в них плавали какие-то маленькие шарики. В темноте было сложно понять, какого они цвета, но Альва предположила, что светло-розового или желтого. Вот если бы включить фонарь!

Наверное, они похожи на зародышей, гадала девочка, или на крошечных-прекрошечных животных, рептилий каких-нибудь. Захотелось взять какую-нибудь банку и встряхнуть ее, но Альва не посмела.

Полкой ниже выстроился ряд маленьких фарфоровых фигурок. Альва насчитала около тридцати. Поменьше, побольше, серые, белые, голубые – в общем, разные, но все они изображали дельфинов. На другой полке громоздились кучами вышитые салфеточки. Они напоминали не то звездочки, не то снежинки.

Они с Вэ снова прошли через прихожую и оказались в кухне. На столике у раковины громоздилась грязная посуда. Вэ открыл морозильную камеру, нашел там эскимо и протянул Альве. Себе он тоже взял мороженое, аккуратно развернув обертку и сунув ее в карман комбинезона.

Затем он повел девочку обратно в прихожую. Перед ванной (во всяком случае, Альва решила, что там именно ванная) стоял аквариум. В воде метались рыбки. Она узнала радужных тетр, но всех остальных видела впервые. Некоторые заплывали за коряги или в гущу зеленых водорослей.

Альва повернулась к Вэ, чтоб показать ему рыбок, но он уже был у двери в спальню. Она подошла поближе и уставилась на спящего внутри мужчину.

Он тут живет. Это его дом, и Альва с ним незнакома. Просто стоит вот тут посреди ночи и смотрит на него, спящего. Ей уже и самой начинало хотеться спать. Интересно, подумала она, не собирается ли Вэ залечь прямо тут, под кроватью этого дяденьки, и прихватить ее с собой?

Как странно будет проснуться там утром! Вообще-то, она спит некрепко и иногда разговаривает во сне. Эбба и Санна дразнили ее за это, заявляя, что она якобы говорит о мальчишках. Может, конечно, и так, да только Альва понятия не имела, что это за мальчишки такие. Никогда она не мечтала о мальчиках, ни во сне, ни наяву.

Вэ просто ждал в дверях, глядя на спящего человека. Тот был довольно низеньким, с длинными черными волосами, собранными в хвост, и лысиной на темени.

Альва закрыла глаза. Момент казался торжественным, как будто она в церкви и надо соблюдать тишину. Слышалось только негромкое дыхание спящего. В ночном воздухе она ощущала жар, идущий от тела Вэ. Как тихо! Не вопят сестры. Не причитает, ругая ее, Ванья, которая все равно ничего не понимает. Не вещает телевизор, который каждую пятничную ночь оглашает квартиру бесконечными звуками развлекательных шоу.

Вэ похлопал ее по плечу, и они вернулись в прихожую. Он открыл шкаф, пропуская ее вперед. Как только они оказались в стене, он толкнул панель, закрывая лаз.

– Другую квартиру хочешь посмотреть? – прошептал Вэ, включая их фонарики.

Ночью все было иначе. Все звучало иначе. В лабиринтах меж стен они были изолированы от всего – от шума дорожного движения, рева самолетов, детских криков во дворе. Все было приглушено: бурчание в старых трубах, потрескивание деревянных балок, которые рассыхались от тепла. Казалось, будто она находится в каком-то новом мире, в ином измерении, более реальном, чем все, что окружало ее обычно.

* * *

Они миновали несколько развязок в паутине тоннелей. Свернули налево, вскарабкались по лестнице, потом свернули направо и снова спустились вниз. Вэ остановился у очередного лючка и заглянул через него в квартиру. Он повернулся к Альве. Ее глаза в свете фонарика стали черными и огромными. А лицо неожиданно показалось Вэ угловатым и резко очерченным.

Неприятное открытие… Она же должна быть кругленькой! Возможно, ее изменил его мир.

– Эту квартиру я перестроил самой первой. С тех пор прошло больше тридцати лет, – прошептал он. – Я очень хорошо все тут знаю, но жильцы ни разу меня не видели. Они даже не подозревают, что я существую.

Он выключил фонарики, и они пробрались в лаз.

Вэ смотрел, как Альва исследует квартиру. Он видел, что девочка уже начала меняться, вот она уже и движется немного по-другому. Она идет на цыпочках, почти не касаясь пятками пола, став грациозной на новый лад, и абсолютно бесшумно скользит по коридору. Альва быстро учится, в ней незаметно ни следа былой неуклюжести.

Он попытался вообразить, каков его мир для того, кто его не создавал. Это оказалось невозможным. Ему никогда этого не узнать. Единственное, что остается, – наблюдать за Альвой.

Они пришли на кухню, чисто прибранную и пропитанную запахом жареного лука и моющих средств. Альва все тут рассмотрела: герани на подоконнике, клеенчатую скатерть, фотографии внуков на холодильнике и микстуру от кашля внутри него. Тут кто-то всхрапнул, и девочка улыбнулась Вэ.

Они сунули головы в дверной проем спальни. Альва потянула Вэ за руку, и тому пришлось нагнуться к ней. Она приложила ладошки рупором к его уху и прошептала:

– Мы будем тут спать?

Вэ посмотрел на Гленна и Агнету. За многие годы он сотни раз спал в их комнате. Он состарился вместе с ними. Он все время был с ними на протяжении тридцати лет. Он пережил болезнь Гленна, а потом – потерю Элиаса, их первого внука.

Но сейчас все было иначе. Все изменилось с появлением Альвы. Теперь, пробираясь в чужие квартиры, Вэ не получал прежних ощущений – спокойствия, которое раньше наполняло его, когда он подглядывал за соседями.

Он смотрел на Альву, которая улыбалась, глядя на спящую чету. Потом он осознал, что произошло. Он не мог ощутить умиротворения, находясь у них в доме, потому что и без того был умиротворен. Альва исцелила его. Одна лишь мысль о предстоящей встрече с ней успокаивала его на целый день.

Может, все это ему больше не понадобится. Теперь у него есть Альва. Он больше не одинок.

* * *

Альва проснулась поздно. Солнце уже освещало ее кровать, хотя восход должен был быть в восемь тридцать. Она снова опоздает на занятия. Потом она вспомнила, что сегодня Чарли первый раз придет в школу после несчастного случая, и натянула одеяло на голову. Может, лучше вообще остаться дома?

Ванья без стука сунула голову в комнату:

– Вставай, пожалуйста, Альва, ты опаздываешь!

Альва отвернулась лицом к стене. На этой неделе она встречалась с Вэ почти каждую ночь.

– Мне нужно на работу. Завтрак на столе, поторапливайся.

Альва по-прежнему не отвечала. Ванья вошла и села на край кровати, положила руку на Альвино бедро и слегка потрясла его.

– Вчера звонила твоя учительница. Сказала, что ты засыпаешь на уроках. Это не похоже на тебя, Альва!

Альва поплотнее закуталась в одеяло. Оно врезалось в грудь, и дышать стало трудно.

– Альва, пожалуйста, ответь мне! Господи, если ты уже в девять лет такая, что же будет, когда ты станешь подростком?!

Ванья встала и вышла из комнаты. Альва заставила себя подняться с постели. Она не стала завтракать, оделась и поплелась к автобусной остановке.

Едва только открыв дверь в класс, Альва первым делом увидела Чарли. Тот сидел на своем обычном месте в инвалидной коляске. Он был бледен и сильно похудел. Учительница предупреждала ребят, что Чарли теперь не такой, как раньше.

– Его мышцы сильно ослабли, – сказала она, окидывая взглядом класс. – Пройдет некоторое время, прежде чем он снова сможет ходить.

Когда Альва вошла в класс, Чарли бросил на нее сумрачный напряженный взгляд. Проходя между рядами парт, она пристально посмотрела на него в ответ. Ее собственную парту сильно отодвинули назад, к самой стене, чтобы дать место инвалидной коляске, и девочка еле протиснулась.

– Доброе утро, Альва, – проговорила учительница, – или, вернее сказать, добрый день.

Потом она отвернулась к доске и написала на ней несколько недоступных пониманию математических примеров. Во всяком случае, Альва не могла решить ни одного. Она неделями не делала домашнее задание по математике, а ведь скоро у них будет контрольная по всему материалу.

Стоило только Альве достать из парты свой учебник, Чарли повернулся к ней.

– Спорим, ты рада, что я вернулся? – прошипел он.

– Ага, только об этом и мечтала, пока тебя не было, – шепнула она в ответ.

– Ведьма, – сказал он чуть погромче и снова повернулся к доске.

Учительница посмотрела на ребят через плечо, но Чарли уже с ангельским видом сидел за партой.

Когда прозвенел звонок на перемену, Альва первой вышла из класса. Она побежала в библиотеку. Это было последнее место, куда Чарли пошел бы по доброй воле, к тому же она хотела отыскать книгу о шведском фольклоре: про гоблинов, эльфов и лесовиков.

Она почти забыла о Чарли, погрузившись в чтение, когда дверь в библиотеку открылась и вошла компания мальчишек. Альва поднялась из своего кожаного кресла, которое стояло в укромном закутке. В щель между книгами на полках она увидела, что Чарли, Оскар и Арвид пробираются среди стеллажей.

Альва поняла, что спрятаться негде. Как бы ей хотелось, чтобы с ней был Вэ! Он отпугнул бы мальчишек своим ростом, всклокоченными волосами, бледной, как у призрака, кожей и стальными серыми глазами. Но она была одна, и бежать было некуда. Девочка села обратно в кресло и стала ждать.

– Вот она где! – воскликнул Оскар, огибая стеллаж.

Альва притворилась, что зачиталась, и едва удостоила его коротким взглядом. Краешком глаза она видела, как к ней катит Чарли.

Он показал на ее книгу и спросил:

– Сидишь тут и снова читаешь про черную магию?

Остальные ребята засмеялись.

Альва закрыла книгу и спокойно поставила ее на полку.

– Что вам нужно? – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но чувствуя, что ее щеки уже пылают.

– Да просто хотели поговорить, – ответил Чарли, раскатывая туда-сюда в своем кресле. – Оскар нашел кое-что странное и думает, что ты можешь объяснить нам это.

Оскар стоял, расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Да, так и есть, – сказал он. – Перед самым несчастным случаем с Чарли я зашел следом за тобой в туалет.

Чарли кивнул ему: продолжай, мол.

– И я нашел там на полу целую кучу булавок, а еще – лоскуток от бейсболки Чарли.

Все лицо Альвы раскраснелось. Вот бы научиться как-то контролировать реакции тела!

– Это не кажется тебе странным? – сказал Чарли, уставившись на нее. – Разве не странно, что кусок моей кепки и булавки оказались там, где только что была ты, как раз перед тем, как я попал под машину?

Арвид стоял за спиной Оскара и смотрел в пол.

– И что в этом такого странного? – спросила Альва, вставая. Она буквально услышала, как к голове приливает кровь.

– Ты – ведьма, – сказал Чарли. Его кривая ухмылочка выглядела иначе на похудевшем, побледневшем лице. – Я думаю, ты как-то подстроила несчастный случай.

Альва снова засмеялась, но смех вышел хриплым и неприятным.

– Вау, – проговорила она, – может, ты и в привидения веришь?

И она с целеустремленным видом прошла мимо мальчишек, едва не задев их в тесноте между стеллажами. Стоило ей свернуть за угол, как чувство, что она в ловушке, исчезло, но Альва продолжала быстро идти по библиотеке. Она слышала, что Чарли, Оскар и Арвид преследуют ее.

– Не думай, что тебе удастся так легко уйти, – сказал Оскар, когда она открыла дверь и вышла из здания школы.

– Ты тупая толстая ведьма! – крикнул Чарли. Альва остановилась, но потом решила проигнорировать его слова. Она вышла на игровую площадку. Мальчишки не отставали.

– Топ!

Альва остановилась, и Чарли замолчал. Она снова пошла, и каждый раз, когда ее нога касалась земли, он повторял:

– Топ! Топ!

Альва окинула игровую площадку взглядом в поисках сотрудника, отвечающего за порядок, но не увидела никого из взрослых. Самым умным было бы просто не обращать внимания на Чарли с его идиотскими комментариями. Но едва она приняла такое решение, как к общему хору присоединился голос Арвида:

– Смотри не проломи асфальт!

Альва развернулась. Она просто не смогла остановиться. Она метнулась через игровую площадку, двигаясь куда быстрее и грациознее, чем тогда, когда бежала к «козлу» в спортивном зале. Ворвавшись в кучку мальчишек, она бросилась прямо к инвалидной коляске, в которой сидел Чарли. И сильно укусила его за руку.

Когда Альва вернулась домой, Ванья ждала ее, сидя за кухонным столом.

– Мне снова звонила твоя учительница, – сказала она.

Альва разулась и повесила в стенной шкаф свою куртку, покосившись на лаз, ведущий в лабиринт. Ей страшно хотелось, чтобы поскорее наступил вечер. Мир по ту сторону стены был не таким сложным.

– Садись, – велела Ванья. И выдвинула из-за стола соседний стул.

Она подождала, пока Альва усядется. Потом покачала головой – она всегда так делала, когда была разочарована или огорчена.

– Он же в инвалидной коляске, Альва! Ты не должна кусать других детей, и уж тем более тех, которые так сильно больны.

Альва сжала в кулаки руки, лежавшие на коленях.

– Он меня дразнил. Я дала ему сдачи.

– А почему он тебя дразнил?

– Они все кричали, что я толстая, – сказала Альва. Под веками у нее словно огонь горел, но слез не было. Ей хотелось бы заплакать, но она не могла.

Ванья смахнула крошки со стола.

– Ну, если бы ты сбросила несколько килограммов, то, наверное, чувствовала бы себя лучше, – сказала она. – Возможно, после школы тебе лучше заниматься спортом, а не читать эти дурацкие книги.

Альва застыла. Она пыталась вообразить, что Ванья могла бы сказать ей вместо этих слов.

– Почему ты не можешь вести себя нормально? Почему не берешь пример с Эббы и Санны?

Ванья потянулась к вазочке с фруктами и забросила в рот пару белых виноградин.

– Ты могла бы как-нибудь сходить с ними на хоккей. Подружилась бы там с кем-нибудь. Я не понимаю, почему ты никогда ни с кем подолгу не дружишь.

Альва не отвечала. Ее тело сковала такая лютая ярость, что она не могла даже заговорить. Альве казалось, будто она вот-вот взорвется. Она встала, взяла со стола вазочку с фруктами и швырнула ее через всю кухню. Вазочка приземлилась на сушилке, где стоял фарфоровый кофейный сервиз, который Ванья очень любила. Чашечки и блюдца разбились вдребезги, и по полу разлетелись сотни осколков.

– Черт, да что ты вытворяешь?!

Ванья вскочила и схватила дочь за руку пониже плеча. Ее пальцы и ногти больно впились в Альвин бицепс.

– Да уж, ты настоящая папина дочка, нечего сказать. Оба вы одинаковые психи!

* * *

Альва сидела на стуле и ждала, когда часы пробьют полночь. После ссоры с Ваньей она не выходила из своей комнаты и не могла даже представить себе, что снова заговорит с матерью или сестрами. Вот с Вэ все было иначе.

Так странно это осознавать, но через двадцать минут ее одиночеству придет конец. С ней рядом будет Вэ, который покажет ей целый мир.

Именно так Альва это и ощущала – он словно открывал для нее целую вселенную, словно вел ее по проходам в более подлинную реальность. Там она наблюдала, как ведут себя люди, считая, что спрятаны от посторонних глаз. Там все было неприкрыто, неподдельно, слегка жутко и занятно. Как, например, когда тот парень с младенцем ковырял в носу, а потом отправлял козявки себе в рот. Или когда иранец с пятого этажа молился на своем коврике, кричал и плакал.

Девочка тихонько оделась, натянув напоследок халат. Если проснется Ванья, она решит, что дочь просто встала, чтобы попить, и под халатом у нее пижама.

Альва остановилась взглянуть на бабушкины картины. Она вспомнила ту телепередачу, где говорили о кодах художников и тайных обществах. Буква «В» имела особое значение, и «У» тоже. Эти буквы на ноге у Евы были маленькими, но, если присмотреться, читались вполне ясно. Она попыталась припомнить что-нибудь еще, но так и не вспомнила, что же они на самом деле значат.

Альва сверилась со временем. Без четверти полночь. У нее оставалось всего несколько минут. Она включила более яркий свет и принялась изучать третью картину, ту, что с треугольником и кругом. Днем цвета радуги выглядели иначе. В луче светильника они были унылыми и тусклыми, но черный фон казался даже более насыщенным.

Потом Альва вспомнила. Она же разглядела кое-что на картине, просто потом отвлеклась на более важные вещи… Тогда Ванья разговаривала по телефону с Туве, и Альва забыла, что увидела.

На черном фоне была выписана золотом буква «В».

Должно быть, это знак. Знак от бабушки. Девочка села на пол.

«Она знала, что я встречу Вэ». Комната начала вращаться. Под веками вспыхивали холодные белые огни. Осмотревшись по сторонам, Альва увидела, что стены сдвинулись. Потолок тоже стал ниже. Она потянулась, чтобы коснуться его.

Неожиданно комната вновь стала такой же, как всегда. Альва поднялась и теперь стояла на подкашивающихся ногах. Часы показывали без одной минуты двенадцать. Надо было спешить.

Альва сдвинула пальто и забралась в темный проход. Вэ ждал ее, хотя она уже знала дорогу. Он так и не нашел свой план этажей, но Альва и без того выучила все маршруты. Они не отличались особой логикой, но у нее всегда была хорошая память.

– Здравствуй, – с легкой улыбкой сказал Вэ, в своей обычной манере водружая ей на голову налобный фонарик.

– Привет, – прошептала Альва и сама закрыла лаз панелью. Потом она заперла его так, как научил Вэ.

Они в молчании прошли по проходу туда, где Вэ обычно спал. Тут на потолке висела лампочка, которая заливала импровизированную спальню теплым свечением. Помещение, шириной всего несколько метров, было довольно длинным, поэтому тут хватало места для всего, что может понадобиться человеку. На случай, если Альве потребуется в туалет, Вэ поставил перед ним небольшую ширму.

– Не желаешь ли горячего шоколада? – спросил Вэ, но Альве не хотелось сладкого.

– Лучше просто молока, пожалуйста, – сказала она, и Вэ передал ей стакан, почти до краев наполнив его молоком.

Он открыл консервную банку со скумбрией и насыпал в кружку растворимого кофе.

– Вы нашли что-нибудь еще? – спросила Альва, при этом думая о бабушкиных картинах. Вэ выглядел удивленным, поэтому она пояснила: – Какие-нибудь признаки того, что кто-то приходил сюда снова?

Вэ положил два кусочка рыбы на хрустящий хлебец и наполнил кружку теплой водой из-под крана. Потом уселся перед Альвой на матрасы. Девочка подумала, что, наверное, нужно стянуть для него из дома несколько простыней.

– Лаз в прачечной не закрыт как следует, – сказал он. – И кто-то похозяйничал в комнате, где стоял каток для белья. Я зашел туда сегодня утром. Доски сложены не так, как раньше.

Крысоловка была пуста. Интересно, что Вэ сделал с крысой, которую она видела в прошлый раз, – убил или выпустил на волю? А может, стряхнул ее в ведро с водой и слушал, как она там скребется перед тем, как утонуть?

– Вы переживаете? – спросила Альва, нежно похлопывая его по руке.

– Никто не должен знать, что я тут, – сказал Вэ и стиснул зубы. Его шея покраснела. Возле губ прилипли маленькие кусочки рыбы, но он, казалось, не замечал этого.

– Никто не найдет ни вас, ни меня, – проговорила Альва и хихикнула. – Теперь мы вместе, вы и я. – И она серьезно взглянула на Вэ.

Доев свой бутерброд, Вэ взял пояс с инструментами и обвязал его вокруг талии. Он собирался часто останавливаться, когда они отправятся дальше, и чинить то, что нуждается в починке.

– Куда мы пойдем сегодня? – спросила Альва.

– А куда ты хочешь пойти?

– К коллекционеру! Я хочу еще раз посмотреть, что у него в банках!

Они покинули комнатушку Вэ. В переходах было прохладнее, чем обычно. Снегопад выкрасил городские улицы в белый цвет. Все надели пуховики и шубы, и даже на Вэ был объемистый вязаный зеленый свитер, которого Альва никогда не видела раньше. Он выглядел кусачим, и Альва порадовалась, что выбрала удобную одежду.

Их налобные фонарики отбрасывали два холодных голубых луча, которые освещали пролегающий перед ними проход. Если бы не они, все тут было бы черным-черно. Альве нравилось, что фонарик выхватывает из темноты только то, что ее интересует. Когда в лежащей перед ними тьме тоннеля виднелась лишь крохотная деталь чего-то, она казалась какой-то более значительной, и сосредоточиться на ней было проще. Альва могла по своему желанию складывать фрагменты пазла, которые становились различимы в свете ее фонаря: еще десять метров, и коридор сворачивает направо, кучка крысиного помета в метре впереди, обе стены облицованы гипсокартоном, и никаких тебе балок, чтобы ухватиться за них, если начнешь падать.

– Погоди, – неожиданно шепнул Вэ. Альва остановилась.

Вэ замер и сосредоточился.

– Ты это слышала?

Альва тоже прислушалась, но не услышала ничего.

– А что такое? – спросила она. Вэ шикнул на нее.

Его брови сошлись, превратившись в сплошную полосу, лоб испещрили морщины.

– Вот сейчас – слышала?

Альва не услышала ни звука, но почувствовала, как кровь гонит по телу адреналин.

– Подожди здесь, – сказал Вэ. Альва села на пол и прислонилась спиной к стене. – Мне нужно проверить, откуда идет этот звук. Я скоро вернусь, просто дождись меня. – Он похлопал ее по плечу.

– Разве это не где-то в квартирах или в трубах? – прошептала Альва.

Вэ выпрямился в полный рост. Альва снова поразилась тому, как же он высок. Его голова почти касалась потолка.

– Нет, – сказал он, – это не в квартирах. Это в проходе.

* * *

Хенри снял левую кроссовку. Палец натирал какой-то острый камешек, но Хенри его не разглядел. На улице было слишком холодно для кроссовок, поэтому он принес их с собой, а уличную одежду оставил в помещении, где раньше стоял бельевой каток. И хотя в переходах тоже было нежарко, он уже вспотел. Преодоление первой лестницы потребовало от него серьезных усилий.

Он вздохнул и снова зашнуровал кроссовку, потом взял монтировку и фонарь. Каждый раз, оказываясь в пространстве меж стен, он благоговел перед высоким мастерством, с которым был создан этот мир, и его полной гармоничной соразмерностью.

Он снова задумался о том, чтобы превратить этот дом в музей, мысленно окрестив его «Домом смерти» и представив себе будку для продажи входных билетов. Потом он отказался от этой идеи, склонившись к более практичному решению проблемы.

Хенри преодолевал особенно узкий участок коридора, когда ему пришел на ум серийный убийца из Чикаго, о котором он читал. Г. Г. Холмс выстроил здание, занимавшее целый городской квартал, чтобы эффективно и эффектно убивать своих жертв. Гигантская сеть тайных переходов и комнат идеально помогала скрывать его жуткие пристрастия. Кто бы ни выстроил этот лабиринт в принадлежащем Хенри здании, он был в ответе по меньшей мере за одну смерть.

Хенри остановился у развилки расширившегося прохода. Можно было либо идти прямо, либо свернуть направо. Он взял карту и пометил на ней места, где уже побывал. И решил идти вперед.

Две сотни убийств… Нет, надо перестать думать об этом серийном убийце! Вместо этого Хенри заставил себя переключиться на мысли о жильцах, с которыми он переговорил. Никто из них не заметил ничего странного. Только Ларссоны сказали, что продукты стали кончаться быстрее, чем они привыкли. Но потом Лена упомянула, что Патрик иногда ходит во сне, и они предположили, что во время приступов лунатизма он заглядывает в холодильник. Ну и еще эта девочка. Ее мать вела себя очень дружелюбно, но с Альвой что-то не так. И взгляд у нее такой тревожащий, пронзительный…

Он провел в лабиринте уже много часов, но так и не привык к ощущениям, которые в нем испытывал. Хенри опасался застрять в узких переходах и с ужасом осознавал, что никто не найдет его тут, если он, например, упадет и сломает ногу. Все это порой вызывало желание закричать. Всякий раз, когда казалось, что страх вот-вот возьмет над ним верх, он представлял Маргарету, и в его голове звучал ее голос. Если он чересчур медленно вел свой автомобиль «вольво» в дождь или колебался, прежде чем пойти ночью в туалет из дачного домика, она называла его Нерешительным Хенри, и дочки смеялись над ним. Чувство унижения до сих пор гнездилось в нем, хотя прошли годы. Зато теперь он вполне в состоянии со всем справиться. И никогда больше не даст девочкам повода смеяться над ним.

Страх – это ведь просто чувство, думал Хенри. А чувства иррациональны. Все, что он мог сделать, – отложить их в сторону и сосредоточиться на своей задаче. Некий неизвестный человек построил этот мирок, и он же убил женщину. Хенри решил, что выследит его, как-нибудь одолеет и заставит во всем признаться. Что должно произойти дальше, он пока не придумал, но уже решил, что сдать убийцу полиции – не вариант. Хотя, конечно, он мог бы сказать, что этот человек жил на лестнице или на чердаке, и следы его ДНК совпали бы с найденными на теле убитой женщины. Но если убийца заговорит о сокровенном мире лабиринтов и потайных дверях, никто на такое не купится. Слишком уж это невероятно, слишком неправдоподобно!

Хенри показалось, что он слышит вдалеке какой-то звук, но, может быть, это просто шумело в трубах. Он продолжал идти вперед, пока не добрался до другой лестницы. Тут он вытащил карту и заштриховал пройденный им путь, потом сунул ее обратно в карман вместе с ручкой. А потом взял фонарик и монтировку и начал подъем. В какой-то момент он поскользнулся, и монтировка ударилась о стену. Он подождал, прислушиваясь, но не услышал ничего.

На следующем этаже Хенри двинулся по левому коридору и вышел к комнатенке с кроватью, туалетом и крохотной кладовкой, где стояли холодильник и плита. Все это было освещено горевшей на потолке лампочкой, поэтому Хенри выключил фонарик, чтобы поберечь батарейки.

На этот раз комната выглядела иначе. Перед туалетом стояла ширма, а спальный мешок лежал на полу. На кухонной полке стояли открытые рыбные консервы и кружка с недопитым кофе. Хенри коснулся кружки; она еще не остыла.

Кто-то был здесь всего несколько минут назад. Кровь ухала в голове барабанной дробью, и ритм все ускорялся и ускорялся. Хенри свернул в новый коридор, зажег фонарь и осторожно посветил им перед собой. Он дышал громче, чем следовало. В груди похрипывало.

Вот же долбаный камешек, подумал Хенри, снова наклоняясь. Он положил на пол фонарик с монтировкой и, балансируя на правой ноге, снял левую кроссовку. Перевернул ее, хорошенько потряс, но оттуда ничего не выпало. Тогда он заглянул в кроссовку, чтобы посмотреть, не застрял ли камешек там.

Все произошло очень быстро. Хенри едва успел заметить на стене луч фонаря там, где проход сворачивал вправо. Пятно света все увеличивалось, пока не ударило прямо в глаза Хенри, на миг совершенно ослепив его. Он моргнул и потянулся за монтировкой, но его собственный фонарик перевернулся и светил теперь туда, откуда падал свет. В его лучах мелькнула, быстро и бесшумно приближаясь к Хенри, какая-то странная фигура.

Она внушала ужас. Это создание двигалось, будто животное. Его длинная спина была согнута, а руки вскинуты над головой. За миг до того, как оно оказалось совсем рядом, Хенри мельком увидел его перекошенное лицо. Лик безумца.

Первый удар раздробил его плечо. Хенри услышал, как треснула под ударом молотка кость. Он застонал и упал, скрючившись в позе эмбриона. Пальцы шарили по полу в поисках монтировки, но нападавший разможжил ему ладонь. Следующий удар пришелся на предплечье, пронзив его, будто копьем. Перед глазами помутилось от боли.

Хенри больше не боялся. Он был в шоке, а значит, ничего уже не чувствовал.

Катрин, подумал он. И Лина. Он представил, как Маргарета курит на террасе, пока их дочери играют на газоне. Стоит солнечный день, но в воздухе ощущается гроза. Высокое давление держится уже несколько недель, но дождь все никак не начнется. Хенри даже вытащил шланг, чтобы полить сухую пожелтевшую траву на газоне, а Лина и Катрин надели купальники, чтобы можно было бегать туда-сюда под струями ледяной воды. Хенри уже собрался повернуть кран, когда дождь наконец начался.

Третий удар обрушился на спину, и Хенри понял, что не может больше поднять голову. Четвертого он даже не почувствовал. Перед глазами стало черным-черно.

* * *

Альва вжалась в стену. Из прохода до нее доносились крики и звуки неистовых ударов. Она быстро встала и поспешила по узкому коридору.

Свернув за угол, она увидела огромную фигуру Вэ, нависшую над бесформенной кучей на полу. Над головой он занес молоток. На потолке, там, где Вэ задел его, замахиваясь для мощного удара, виднелись отметины.

Все было тихо. Потом она услышала, как молоток коснулся потолка, прежде чем обрушиться на тело. Затрещали кости. И снова наступила тишина. Альва посмотрела на стены. Они были забрызганы кровью.

Вэ опустил молоток. Тот безвольно повис у него в руке. Вэ выронил его, и молоток с глухим коротким стуком ударился об пол. Альва подобрала его. На окровавленном бойке прилипло несколько прядей волос. Альва точно не знала почему, но, почувствовав в руке вес молотка, осознала, что все это не могло окончиться иначе.