Текст книги "Красавица"

Автор книги: Эмилия Хендриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Наслаждаетесь стрельбой на солнышке, Ферди? – спросил принц. – А кто эта юная волшебница, можем мы узнать?

– Разрешите представить мисс Гарриет Мейн, ваше королевское высочество, – ответил Ферди. Потом добавил: – Она учится стрелять и кажется очень способной, попала в золото со второй попытки.

Гарриет метнула угрожающий взгляд на Ферди, но ничего не сказала, только невнятно пробормотала об удовольствии от встречи с королевской особой.

– Очаровательно, – сказал его королевское высочество, рассматривая Гарриет так, словно собирался купить ее. Так, по крайней мере, она чувствовала. – Она не только хорошенькая, у нее и собака под цвет волос. Мы бы сказали, что это чертовски умно с ее стороны, – он хмыкнул, потом обернулся к сопровождающим: – Чувствую, что когда-нибудь мы будем приветствовать женщин в наших рядах как искусных лучников.

– Верно, сэр, – ответил Ферди, на удивление непринужденно разговаривая с первым джентльменом Европы, как его часто называли.

– Покажите нам, дорогая, способность Ферди как учителя, – велел принц.

Усмиряя негодование от того, что с ней заговорили так, будто она была какой-то тупицей, Гарриет приняла стойку, подняла лук, тщательно укрепила стрелу и оттянула тетиву, молясь про себя, подержала ее миг и потом пустила стрелу в цель.

– Можешь открыть глаза, потому что снова попала в золото, – тихо проговорил Ферди с таким торжеством в голосе, словно это он сам поразил центр мишени.

– Великолепно! – воскликнул принц. Повернувшись к своему сопровождению, он сказал: – Вот перед вами женщина с возможностями.

Они по обязанности засмеялись над его шуткой, потом пошли в другой конец стрельбища, где приготовились стрелять.

– Сомневаюсь, что стрельну лучше, по крайней мере, сегодня, – сказала Гарриет, когда снова смогла нормально дышать.

– Мы сделаем из тебя истинного токсофилита, любителя стрельбы из лука, – тихо, но горячо заявил Ферди. – А с твоей послушной собакой ты создашь себе репутацию.

– Вы не думаете, что разговоры о сегодняшнем дойдут до других? – забеспокоилась она.

– Конечно, – с отвращением сказал Ферди. – Принц-регент великий сплетник. Не сомневаюсь, что к завтрашнему дню слух о твоем чудесном успехе будет известен всему Лондону – во всяком случае, в той его части, с которой следует считаться.

– Это хорошо или плохо? – захотела узнать девушка, прижимая к себе лук, словно защищаясь им от возможного зла.

Ферди не знал, как ответить на ее вопрос. Все зависело от того, что скажет Принни и как он будет рассказывать об этом случае. Общество могло смеяться над своим толстым принцем, но он все еще имел влияние.

– Посмотрим. В любом случае ты обязательно получишь приглашение на бал токсофилитов этой весной.

– Мне это понравится. Дамы одеваются в зеленое?

– Конечно. Во что же еще? – пошутил Ферди.

Она помогла ему убрать все принадлежности, желая узнать, как правильно обращаться с ними. Время от времени она смотрела на свиту принца, немного волнуясь о том, что может быть сказано по поводу ее стрельбы и Ферди в качестве наставника. Хотя при ней были горничная и его грум, все равно можно было бы назвать это фривольным, а ни одной молодой женщине, делающей первый выход в свет, не захочется, чтобы о ней было такое мнение.

– Придешь со мной снова? – спросил Ферди, когда они шли к выходу.

– Я надеялась, что вы попросите меня, – она немного подумала и, прежде чем сесть в его карету, посмотрела на него. – Ферди, у меня есть немного собственных денег, и мне бы хотелось платить за себя, – упрямо заявила она. – Мне не понравится, если будут говорить, что вы купили мне лук и стрелы. Более того, я хотела бы вступить в клуб, если это возможно. Или я должна приходить в качестве вашего гостя? – поинтересовалась она, зная, что во многих клубах запрещено членство для женщин.

– Ну, я хотел бы подарить тебе это снаряжение, но, возможно, мы можем достичь компромисса. Позволь мне подумать об этом? И я узнаю относительно твоего членства в клубе, мисс Независимость.

– Простите, если я показалась неблагодарной или независимой или еще чем-то, но я не такая. На самом деле, я очень все ценю. Стрельба из лука дает мне прекрасную возможность избежать скуки. Она должна очень бодрить. – Гарриет улыбнулась, приготовившись сесть в карету.

Помогая ей усесться, Ферди удивлялся силе своих чувств к этой молодой женщине. Никогда прежде его не трогало, если молоденькой девушкой пренебрегали ее родители. Он думал, что, возможно, это зависит от степени пренебрежения. Та Гарриет, которую он знал, была девушкой редкого мужества и силы духа, неунывающей и доброй. Ее родители и свет вызывали его негодование тем, что позволяли себе не ценить эту девушку.

Присоединившись к ней в карете, он взглянул на облаченную в зеленое девушку, такую стройную и красивую, что решил изменить ее жизнь. Не то чтобы он собирался жениться на этой девушке, но он постарается, чтобы она запомнила этот сезон на всю жизнь!

Решив все для себя, он поболтал с Гарриет по дороге к дому Мейнов, ощущая полное довольство собой. Этот сезон должен пройти превосходно – он чувствовал это.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Ты собираешься пойти в Алмак? – воскликнула Эмма, с величайшим удивлением глядя на брата. – Но ты никогда там не бывал. Ты говорил, что от этих скучных девиц у тебя начинает болеть голова.

– Понимаешь, когда я сказал Салли Джерси, что Гарриет впервые выходит в свет и мне хочется, чтобы все прошло хорошо, она предложила, чтобы я сам присутствовал на балу. Тогда я смогу проследить, чтобы у нее были приличные партнеры. И ты должна признать, что со своим приданым она представляет собой соблазнительную добычу для охотников за деньгами.

Ферди расхаживал взад и вперед по красивой гостиной перед оцепеневшей от изумления сестрой, сидевшей на тахте.

– Я недооценивала Салли, – пробормотала Эмма. – Какая она умная.

– Чертовски верно, – согласился Ферди, но, скорее всего, по другой причине.

– Салли не предложила, чтобы ты повел Гарриет в первом танце, просто чтобы дать понять джентльменам с сомнительной репутацией, что она находится под защитой? – спросила Эмма с невинным выражением лица.

– Нет, но это была бы неплохая мысль, – рассудил он. – На самом деле есть много таких, из которых получились бы отличные мужья для любой девушки. Конечно, я не знаю, будут ли они там в эту среду.

– Ты мог бы намекнуть своим закадычным друзьям, – небрежно заметила Эмма, разглаживая несуществующие складочки на своем муслиновом платье.

– То, что нужно! Я сейчас же отправлюсь в клуб. Хорошо, что мы с тобой поговорили. Знаешь, у тебя очень умная голова на плечах, – заключил он с ноткой восхищения в голосе.

Эмма рассмеялась:

– Мы же все-таки родственники.

Успокоенный и всем довольный, Ферди тоже засмеялся, потом оставил свою любимую сестру и отправился в клуб, рассчитывая в это время дня застать там друзей.

Почти всех, кого он хотел увидеть, он нашел у «Уайтса», на остальных он случайно наткнулся у «Брукса», и «Джексонса». Большинство джентльменов были достаточно добродушны, чтобы сразу согласиться, остальные были должны ему либо услугу, либо деньги. На их присутствие можно было твердо рассчитывать.

Таким образом получилось, что робкие претендентки на замужество, вошедшие под священные порталы Алмака в ту среду, обнаружили присутствие намного большего числа джентльменов, чем обычно – мужчин высокого положения не всегда можно увидеть на банальных сборищах. Им только посылали приглашения в жалкой надежде, что они почтят своим присутствием танцы, чтобы умножить редкие ряды светских джентльменов.

Гарриет вошла, представилась и про себя подумала, что леди Джерси определенно бросила на нее странный взгляд. Понимающий? Гарриет решила, что леди на самом деле так умна, как об этом говорят. И явно в хороших отношениях с Ферди! Да она кокетничала с ним совершенно возмутительно, что Гарриет сочла ужасным: ведь она замужняя дама.

Веселая мелодия рила закончилась, и Гарриет неловко оглянулась, не зная, долго ли ей придется ждать партнера. На Ферди она не рассчитывала, потому что он не упоминал о своем большом увлечении танцами. Поэтому она невероятно удивилась, когда он появился перед ее матерью, прося разрешения танцевать следующий танец с Гарриет.

– Ну, ты довольна? – при первой же возможности спросил Ферди. – Твое платье совершенно потрясающее, и должен сказать... ты великолепно смотришься.

– Здесь так хорошо, – согласилась Гарриет, боясь покраснеть. Она была в восторге от своего отражения в зеркале. Роскошное кремовое платье из атласа, подол которого был отделан изящными фестонами и маленькими бантами и шелковыми розочками, а розы чуть большего размера украшали лиф, шло ей больше любого из платьев, которые были у нее за всю жизнь. Очень хорошо, что она надела его в такой благоприятный момент. – И мне приятно, что вам нравится мое платье. Я считаю, что вы частично ответственны за него, потому что Диане удалось уговорить мадам Клотильду принять во мне участие.

– Знаешь, о твоем успехе на стрельбище уже говорят, – сообщил он, когда они снова сошлись в фигуре танца.

– Это хорошо или плохо? – неуверенно осведомилась она. Насколько она знала, она могла оказаться в неприятном положении, так хорошо стреляя перед принцем-регентом. В таких вещах следует проявлять осторожность.

– Его высочество, очевидно, достаточно хорошо справился с луком и мишенью, так что не обиделся на твой успех. Когда он добивается хороших результатов, то бывает в хорошем настроении.

– Разве так не со всеми нами? – тихо сказала она и засмеялась над выражением лица Ферди.

Те, кто наблюдал за прогулкой с детьми и великолепным игрушечным кораблем, слышал о прогулках верхом в парке и завершающем эпизоде с принцем-регентом на стрельбище, сблизили головы и засплетничали. Салли Джерси медленно дрейфовала по залу, то там, то здесь высказывая свое мнение, чтобы немного взбудоражить общество. После первого танца все молодые люди чувствовали себя совершенно непринужденно, приглашая Гарриет танцевать, решив, что она чуть ли не помолвлена с их старым другом.

Ее дебют в Алмаке имел шумный успех – к величайшему удивлению ее матери. Ни один танец не был проведен в неловком подпирании стен. Гарриет переходила от одного партнера к другому, смеясь от смущения. Живые зеленые глаза сияли, яркие золотисто-рыжие кудри поддразнивали. Совершенно невероятно было даже предположить, что кто-то из мужчин обратил внимание на россыпь веснушек на очаровательном носике.

Диана и Эмма обменивались торжествующими взглядами. Они вежливо отвечали на вопросы сплетников, которые искали их общества.

– Мы очень любим Гарриет, – сказала Диана, когда одна из дам осмелилась усомниться в принятии в избранное общество незаметной рыжей девушки. – И у нее великолепный голос. Завтра она поет на музыкальном вечере у Эммы.

Так как всем было известно, что леди Уинстей просит выступать на своих вечерах только самых талантливых исполнителей, сплетники были поражены и акции Гарриет поднялись еще на один пункт.

Когда Ферди захотел пригласить Гарриет во второй раз, ему пришлось с трудом пробиваться к ней. Это было совсем неудивительно, так как готовность улыбаться и отсутствие жеманности отличали ее от робких и благовоспитанных молодых девиц, столь часто посещающих Алмак. Как только поклонники, окружившие ее, поняли, что к ней пробивается Ферди, они расступились, давая проход своему большому и сильному другу.

– О, Ферди, – прошептала Гарриет, с сияющими глазами выходя танцевать, – здесь намного веселее, чем рассказывали сестры. Не понимаю, почему они так настойчиво уверяли меня, что здесь будет плохо. Я в восторге. Конечно, всем этим я обязана вам, – заключила она простодушно. Ферди ощутил беспокойство, пока она не добавила: – Если бы вы не пригласили меня на первый танец, сомневаюсь, что так много джентльменов пригласило бы меня.

Он успокоился и с удовольствием танцевал шотландский рил. После этого он проводил Гарриет в буфет, где захотел узнать ее мнение о гостях бала.

Однако Гарриет никого не выделила – она просто наслаждалась обществом такого множества приятных господ.

– Я совершенно ничего не понимаю, – пожаловалась ее мать по дороге домой. – Ни у Виктории, ни у Корали не было так много партнеров, как у тебя в самый первый выход в Алмак, а ведь они бесподобны. Вкус джентльменов, должно быть, изменился за прошлый год.

То, что этими словами она обнаружила свое пристрастие к старшим дочерям, столь похожим на нее внешностью и характером, осталось для нее незамеченным.

– Будьте благодарны мистеру Эндрюсу и его милым сестрам. Я многим обязана им, – скромно заметила Гарриет. – Я предвкушаю, как буду петь на музыкальном вечере у Эммы завтра, нет, сегодня, ведь уже так поздно, да?

– Ты должна петь? Я надеюсь, ты избавишь меня от необходимости сопровождать тебя. У меня всегда разыгрывается головная боль на таких вечерах, – леди Мейн обиженно посмотрела на дочь.

Привыкнув к пренебрежению родных во всем, Гарриет сообщила, что с ней будет леди Уинстей, и откинулась на подушки переживать заново успех своего первого появления в прославленном Алмаке. Очень возможно, что ее не отошлют к тете Кроскомб и не принудят к браку с мерзким лордом Помроем, если она сумеет привлечь внимание одного из джентльменов, встреченных сегодня на балу. Она не могла решить, кто понравился ей больше остальных. Ей следует спросить Ферди, потому что он наверняка знает.

Ферди был такой внимательный и предусмотрительный. Как, должно быть, завидовали ей другие девушки. То, что он ни с кем не танцевал, было непонятно ей, пока она не сообразила, что большинство этих созданий были крохотными и просто потерялись бы рядом с очень большим и несколько подавляющим Ферди. Если бы только они знали, какой чудесный и мягкий этот человек. Как он ей нравился – просто необыкновенно!

Для музыкального вечера Гарриет надела новое платье из белого блестящего шелка с зеленовато-серым оттенком. Маленькие пышные рукава были особенно красивы, а изящная вышивка белым шелком на роскошной ткани выглядела скромно, но восхитительно, как заявила Эмма, когда осмотрела Гарриет.

– Я подумала, что так как отделка в основном на лифе, то это платье подойдет для выступления, – объяснила Гарриет, поворачиваясь кругом. – Всегда приятно выступать, когда считаешь, что хорошо выглядишь, – радостно поведала она и повернулась поздороваться с сеньором Карвалло, седовласым смуглым джентльменом небольшого роста и довольно полным, но безукоризненно одетым. Он сразу подошел к фортепиано проверить его звучание и настройку. Казалось, он был удовлетворен.

Любители музыки из высшего общества неторопливо заполняли большую гостиную леди Уинстей, не обращая особого внимания на Гарриет. Устроившись на позолоченных стульях, они прослушали выступление арфистки. То, что она была необычайно искусна и исполняла любимые произведения, усиливало удовольствие.

Следующей должна была выступать талантливая Фелиция, леди Энтвисл, блестяще сыгравшая на фортепиано с мастерством профессионального музыканта.

После завершения ее скромной программы наступила очередь Гарриет. Хотя у нее сосало под ложечкой от волнения, она спокойно встала у фортепиано и, приготовившись, кивнула синьору Карвалло.

Чистые звуки ее красивого сопрано сразу завладели вниманием поклонников музыки. Первым она исполнила простое произведение Гайдна. По мнению Эммы никогда еще «Моя мама запретила мне завязывать волосы» не была лучше исполнена. Затем последовала «Я молча здесь горюю» из «Странника» на музыку Джорджианны, герцогини Девонширской, и слова Ричарда Бринсли Шеридана. Это произведение не принадлежало к любимым Эммы, но присутствующим оно нравилось, возможно из-за хорошего отношения к герцогине. Но Эмма признавала, что Гарриет спела безукоризненно. Два произведения Чарльза Дибдина – «Деревенские радости» и технически сложное «Прощание солдата» – завершали программу. Гарриет приготовилась вернуться на свое место под бурные аплодисменты.

Эмма поспешила к ней.

– Вы должны спеть еще одну песню, пожалуйста, дорогая Гарриет. Не разочаровывайте моих гостей, – попросила она с милой улыбкой.

Гарриет вопросительно обернулась к учителю.

– «Счастливое бегство», – тихо сказал он, назвав любимое произведение Дибдина. Он заиграл вступление, наступила тишина. Гарриет слегка сжала руки перед собой и подняла голову.

В конце комнаты Ферди гордо осматривал избранное общество людей с высочайшим музыкальным вкусом. Вызови он Гарриет Мейн из воздуха, он не мог бы сильнее ощущать себя ее создателем. Золотисто-рыжие локоны окаймляли лицо восхитительной миловидности, и никто не мог бы различить проклятые веснушки под пудрой, которую предложила Эмма.

Радостный голос Гарриет лился без видимых усилий, даря слушателям веселую песенку. Ферди решил, что мог бы получать удовольствие от музыкальных вечеров, будь они такого же ранга. После последней ноты тишина комнаты взорвалась шумными аплодисментами.

Закончив песню, Гарриет медленно, но решительно прошла мимо позолоченных стульев, занятых благодарными слушателями, которые требовали еще пения. Однако, отказавшись с вежливой решительностью петь еще, она пошла в конец комнаты с раскрасневшимся от похвал лицом.

То, что она была довольна восхищением, которое вызвало ее исполнение, было ясно Диане. Удовлетворенная усмешка мелькнула на ее лице, когда она увидела, как Гарриет здоровается с Ферди в дальнем конце гостиной. Гарриет просто светилась от восторга. Диана нашла бы еще один повод для удовлетворения, услышь она разговор между ними.

– Ферди, вы пришли, – Гарриет схватила его руку двумя руками. – Я так рада видеть вас, – добавила она с не свойственным для нее робким опусканием глаз.

– Я доволен, что пришел, могу сказать тебе об этом. Я и не представлял, чего бы лишился, пойди я вместо этого к «Уайсу». Ты пела чертовски хорошо, Гарриет.

Как ни старалась Гарриет, она не смогла помешать румянцу залить ее лицо.

– Ладно, не смущайся, – Ферди по-братски положил руку ей на обнаженное плечо, но быстро отдернул ее, словно обжегшись. В дополнение к дьявольски прекрасному голосу Гарриет обладала атласной кожей, которая была слишком приятна его пальцам. Он провел рукой по ее шелковым кудрям, которые ласкали кожу, вызывая желание гладить их еще.

– Ну, по крайней мере, я не перепутала ноты, – сказала Гарриет, глядя на него с обаятельной улыбкой.

Ферди рассмеялся, и странное возбуждение, которое он испытал, осталось только где-то в глубине сознания. Он стоял рядом с ней, слушая великолепное исполнение немецкого танца Моцарта, которое в сопровождении синьора Карвалло представил талантливый флейтист лорд Страхан.

После окончания музыки собравшиеся поднялись и прошли в столовую, где их ожидал прекрасный легкий ужин. Ферди и Гарриет медленно шли за гостями. К ним присоединились Диана, Эмма и лорд Уинстей.

– Вам повезло иметь такого учителя, – восторгалась Диана. – Он такой талантливый, и я слышала чудесные отзывы о его способностях.

– Я надеюсь, вы окажите нам честь и споете на следующем музыкальном вечере, – сказал лорд Уинстей, заслужив довольный взгляд жены.

– Если хотите, я буду счастлива снова спеть, – просто ответила Гарриет, явно не сознавая свой высокий талант.

Ферди, видя, как низко ценит она свой дар, подумал, что либо ее семья никогда не слышала ее пения, либо им было все равно, что у нее ангельский голос. Он следил, как она благодарно подошла к синьору, относясь к нему, словно сама была полным ничтожеством в музыкальном мире, а не многообещающим сопрано необыкновенных возможностей.

– Вы не сказали мне, что ваша маленькая протеже обладает таким талантом, – заметил сестрам лорд Эдмунд.

– Ну, – призналась Эмма, посмотрев на сестру, – мы слышали, как она поет, как-то раз, но это было всего перед несколькими дамами. Мы только надеялись, что она сможет хорошо выступить перед большой группой.

– Господи, помоги нам, – ответил он со смехом. – У нее есть еще таланты?

– Танцует, как фея, – неожиданно вмешался Ферди. – Она легка, как пушинка, и с ней очень весело.

Смех, вызванный последним замечанием, привлек к ним гостей, и тему пришлось сменить.

Ко времени своего отъезда Гарриет почувствовала себя принятой в мир лондонских любителей музыки, по крайней мере, присутствовавшими на вечере, а это было представительное собрание, такое большое, что она не смогла пересчитать бывших в столовой, бродивших в холле и гостиной.

Синьор Карвалло пожал ей руку в вежливом прощании, сказав:

– Вы сегодня исключительно хорошо пели, синьорина Мейн. Ничто, как сочувствующая аудитория, не выявляет лучшее в исполнителе.

– Я верю, что приобрела прекрасных и щедрых друзей, – скромно ответила Гарриет. Она повернулась к Ферди, стоявшему рядом с ней и выглядевшему грозно из-за своих размеров. Потом он улыбнулся, и оба – и синьор, и Гарриет – улыбнулись в ответ, потому что в удовлетворении Ферди было что-то заразительное.

– Твоя горничная с тобой? – спросил Ферди, как только синьор уехал и они остались в относительном одиночестве, если не считать людей, кружащих по комнатам.

– Да, а Диана сказала, что подвезет меня по дороге домой. Ваши родные очень добры, – заметила Гарриет, привыкшая к семье, в которой каждый был занят только собой.

– Я бы отвез тебя, но боюсь, пойдут разговоры.

Гарриет захихикала, вызвав у Ферди улыбку.

– Боже, сохрани нас от появления новых сплетен, кроме тех, что уже ходят о нас.

– Ты становишься кокеткой, – пожурил ее Ферди.

– Ну, как я припоминаю, я рассказала вам, что была сущим наказанием в детстве. Вы были предупреждены, – сказала Гарриет, и они оба рассмеялись.

– За это я потребую завтра раунд на стрельбище, – пошутил Ферди.

– Я не могу обещать, что попаду дважды в золото, как в прошлый раз. Но мне доставит удовольствие попытаться, если вы хотите учить меня.

– Ха, у тебя прирожденные способности, моя девочка, – быстро ответил Ферди.

Гарриет вся светилась внутренним светом по дороге домой. И даже в своей комнате от одной мысли, хотя и высказанной в шутку, что она девушка Ферди, ей было хорошо. Просто это была очень приятная мысль, вот и все.

Как многие исполнители, Гарриет все еще была в приподнятом настроении от своего успеха. Ее голос никогда не звучал так хорошо, и она немного удивлялась этому. Возможно, как сказал синьор, она пела сочувствующей публике. Если дело в этом, то она могла только надеяться, чтобы так было и дальше.

Откинув голову на мягкую подушку, она заснула, мечтая об улыбающемся Ферди, ее любимом нежном гиганте.

Стрельбище было красиво украшено и заполнено группами лучников в разных местах. Луки нацелились на разноцветные мишени, свист стрел эхом отдавался в свежем утреннем воздухе.

Облаченная в темно-зеленое платье, Гарриет шла рядом с Ферди, который шагал по песчаной тропе, пока не нашел свободное место. За ними торопилась Бетси. Грум вытаскивал луки и стрелы, а Бетси села на каменную скамью за ними.

– Думаешь, сможешь попасть в цель после вчерашнего потрясающего успеха? – поддразнил Ферди.

– Я не страдаю от самомнения, если вы это хотели сказать, – возразила Гарриет. Она взяла свой лук, приняла правильную позу, вставила стрелу и прицелилась.

– Синее, – тихо сказал Ферди. – Не очень плохо, пять очков у тебя.

Ему удалось попасть в золотой центр.

– Мы считаем очки сегодня? – спросила Гарриет, немножко волнуясь.

– Почему бы нет? Это заставит тебя постараться. Ты ведь любишь вызов, – Ферди изучающе посмотрел на подтянутую фигурку в зеленом, потом добавил: – Знаешь, ты хорошо выступила вчера. Произвела впечатление на многих любителей музыки. Эмма очень радовалась твоему успеху.

– Очень мило с ее стороны. Я чувствую себя польщенной: мне дали возможность спеть перед такой знающей публикой, – Гарриет снова подняла лук и прицелилась. – Ага, на этот раз красное. Это дает мне еще семь очков, как мне помнится.

– С твоей памятью все в порядке, – сказал Ферди и тоже попал в красное.

– Ты будешь снова петь? – он подождал, пока Гарриет прицелится, и заметил, что она попала в черное, заработав всего три очка.

– Полагаю, что да. Вы думаете, я могла бы поискать здесь мужа? – спросила Гарриет, готовясь к следующему выстрелу.

Стрела Ферди пролетела мимо мишени и приземлилась за мишенью. Гарриет не разобрала, что он пробурчал в ответ. Возможно, просто высказал свое раздражение.

– Я подумала, что надо спросить ваше мнение, потому что вы лучше знаете этих джентльменов, чем могла бы узнать я, – продолжала девушка. – Я бы спросила папу или Джорджа, но они, кажется, считают, что я должна удовлетвориться лордом Помроем, а я лучше убегу, чем пойду на это. И я отказываюсь уезжать к тете Кроскомб.

Ферди выбирал очередную стрелу, словно это было важнейшим делом, потом очень озабоченно посмотрел на Гарриет:

– Только будь осторожной. Не выбери какую-нибудь дрянь.

– Конечно, я никогда намеренно этого не сделаю, – возразила она, слегка раздраженная тем, что он мог посчитать ее такой легкомысленной. – Я просто хотела узнать ваше мнение, потому что это важно для меня, – терпеливо объяснила она.

– Важно, а? – проворчал Ферди, не понимая, почему его раздражает сам разговор о поисках подходящего мужа для Гарриет. Естественно, он согласен, что она не должна выходить за этого старого дурака Помроя. И он безусловно не хотел, чтобы ее отсылали к злобной ведьме, ее тетке. Но в глубине души он сознавал, что Гарриет нужен кто-то особенный, кто заставит ее смеяться, кто будет делать ей приятное. До сих пор она получала так мало внимания. Она заслуживала большего, чем скучное замужество. Он решил, что над этим надо подумать, и сказал ей об этом.

– Я не понимаю, почему, – резко ответила она на его слова о том, что он должен все обдумать. – Наверняка есть джентльмен, который вам нравится.

– Черт возьми, Гарриет, но в этом все дело! Почти каждый малый, который приходит на ум, имеет какой-нибудь недостаток. Подумал о сэре Персивале Лидбитере, но решил, что тебе может не понравится его имя, да и сам он скучноватый. Есть еще Джейсон – лорд Титеридж. Но ты могла бы возражать против его голоса – он тонкий и писклявый, у него противный смех, мне-то все равно, а тебе, может и нет. Видишь, в чем дело?

– Вы можете принять человека в качестве друга, но не можете представить его женатым? Особенно на мне? – спросила она тихим голосом.

– Ну вот, теперь я обидел тебя, – проговорил с отвращением к самому себе Ферди. – Я не хотел. Ты должна понимать: я сделаю что угодно, но не обижу тебя, Гарриет.

Не в силах противиться мольбе его красивых карих глаз, которые смотрели на нее из-под светлых волос, упавших на лоб, Гарриет улыбнулась. Ферди заметно успокоился.

Она прицелилась и попала в золото, довольно вздохнув, когда увидела, куда воткнулась ее стрела.

– Мне кажется, я просто должна следовать своим инстинктам.

Ферди озабоченно посмотрел на нее прежде, чем поднять свой лук. Он попал в белый круг и с отвращением опустил лук.

– Я не очень уверен относительно инстинктов, – предостерег он. – Мне кажется, они могут увести в сторону.

– Но это мой инстинкт подсказал мне довериться вам, – возразила она. – Я так рада, что последовала ему и познакомилась с вашими чудесными племянницами и племянниками, очаровательными сестрами и зятем. Знаете, он потрясающе элегантен, – призналась она.

– Тебе нравятся элегантные джентльмены? – осведомился Ферди с замораживающей вежливостью. Он прицелился и попал в самый центр.

– Не обязательно. Я бы предпочла мужа, с которым у меня было бы много общего, с которым я чувствовала бы себя уютно. Видите ли, я сама не элегантна и могу не знать, как вести себя с мужчиной, похожим на лорда Уинстея. Он мил, но я не хотела бы выйти за него замуж.

Она попала в белое, потом Ферди снова попал в яблочко.

В этот момент мимо проходил джентльмен, который знал Ферди, и остановился поболтать, поедая глазами Гарриет. Конечно, Ферди почувствовал себя обязанным представить своего друга, вполне обеспеченного и недурного собой. Он явно восхищался Гарриет. Кажется, следил за ними издали.

– Мисс Мейн, вы первоклассный лучник. Ферди лучше побеспокоиться, чтобы сохранить свое первенство, – восторженно заявил мистер Тук. – Что-то вроде состязания, а?

– Он мой наставник, поэтому мне лучше вести себя хорошо, – ответила Гарриет, бросив на Ферди веселый взгляд.

Никогда не знал, что ты даешь уроки, старина, – заметил мистер Тук, переводя взгляд с Ферди на Гарриет и снова на Ферди.

– Ну, она заинтересовалась и действительно оказалась превосходной ученицей. Она еще может побить меня. – Ферди поднял лук и вставил стрелу.

Мистер Тук оказался понятливым и попрощался с ними, быстро направившись к своим друзьям.

– Ну вот, мы попались, – пробормотал Ферди.

– Как так? – тихо спросила Гарриет.

– Этот болван самый отчаянный сплетник, каких я знаю. Не успеешь вздохнуть, как весь Лондон будет знать о нашем сегодняшнем состязании.

– Я считала, что следует бояться женщин-сплетниц, – заметила Гарриет, глядя на мистера Тука, весело болтающего с друзьями.

– Не бойся Тука. Но если твое имя будет слишком часто связываться с моим, это может привести к затруднениям для тебя.

Гарриет подумала над словами своего друга и решила, что ей, по меньшей мере, все равно, но не знала, как сказать ему об этом, чтобы от страха он не убежал в соседнее графство.

– Я бы не беспокоилась по этому поводу, – наконец произнесла она. – Самое худшее, что может случиться: мы станем кратковременной сенсацией.

Она прицелилась и заулыбалась, попав в красное.

Ферди снова промазал и посмотрел на Гарриет так, словно это была ее вина.

– Вы ведете счет? Я уверена, пока опережаю.

– На два очка, – согласился он.

– Посмотрим, какой вы хороший учитель! – заразительно засмеялась девушка.

– Я только надеюсь, ты внимательно относишься ко всему, что я говорю тебе, – посерьезнел Ферди.

– Посмотрим, – ответила она, ничего не обещая.

Ферди нахмурился и снова прицелился.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Вы должны научиться вальсировать, – сказала Диана, восторженная поклонница этого последнего крика моды в танцах.

– Но леди в Алмаке не одобряют вальс, – возразила Гарриет. – Даже известно, что вы вызвали их недовольство. – Она немного подумала и спросила: – Вы берете уроки?

– О, и Эмма, и я умеем танцевать вальс, так же как наши мужья. Дамон получает большое удовольствие от него. Он никогда не пропускает случая повальсировать со мной. Хотя не позволит танцевать мне с кем-нибудь другим, – призналась Диана с легкой улыбкой.

Опасный и порочный вальс все больше принимали на балах в самых высших сферах. Графиня Ливен, прекрасно танцевавшая вальс, привезла свои знания и способности из Германии. Но могла ли она успешно представить его на балах в Алмаке, этом храме Общества? Она успешно представляла его повсюду, но уговорить других патронесс разрешить танцевать вальс в этом учреждении снобов, которое считало себя последним бастионом британской утонченности, представлялось сомнительным. По слухам, леди Джерси придерживалась других взглядов и в них не было места для вальса.