Текст книги "Вспомни меня (ЛП)"

Автор книги: Эми.К. Роджерс

Соавторы: Энн Мари Уолкер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 31

Экскурсовод жестом попросил всех собраться в кучу.

– Потеснитесь. Мы все тут друзья.

Хадсон прижался к Алли сзади, ловя ее в клетку своих рук, ладонями небрежно упершись в барную стойку. Алли опустила затылок на его грудь и улыбнулась ему снизу вверх. Эта простая улыбка всякий раз переворачивала все у него внутри.

– Слушай внимательно. Потом устрою тебе опрос, – его губы погладили ее ушко, а голос понизился так, чтобы только она могла расслышать. – Ответишь неправильно – отшлепаю.

Щекой он почувствовал, как ее лицо залил теплый румянец, и улыбнулся, когда Алли начала суетливо вертеть в руках бокал для вина – привычка, которую он замечал за ней всякий раз, когда она не знала, что сказать или как реагировать. Начало презентации дало ей временную отсрочку.

– Мы начнем со здешнего неизменного фаворита – Клюквенного Румянца, – экскурсовод проходил мимо стойки, наливая по нескольку унций вина каждому в бокал. Он остановился, чтобы наполнить бокал Алли, и затем склонил бутылку, чтобы налить Хадсону.

Но Хадсон отпустил барную стойку и накрыл бокал рукой.

– Нет, спасибо.

Парень продолжил движение вдоль линии бокалов.

– Это сладкое виноградное вино со свежей ноткой сока висконсинской клюквы, придающей ему очаровательный оттенок румянца, – закончив разливать, он поставил бутылку. – Ну, не стойте же просто так, пейте.

Алли развернулась лицом к Хадсону, поднеся бокал к губам.

– Ты не собираешься ничего пробовать?

– Нет, не тогда, когда я за рулем байка. Однако, – кончиками пальцев он приласкал ее щеку, – я наслаждаюсь, наблюдая за тобой.

Алли сделала глоток вина.

– Даже слишком сладкое, – прошептала она перед тем, как осушить бокал до конца.

Он засмеялся.

– Балуешь внутреннего сладкоежку? А я думал, что ты только ради шоколада пройдешь огонь и воду.

– Хмм... шоколад это хорошо. Надо будет заехать в магазин и купить все для смора *(12).

Зубы Хадсона поймали раковинку ее ушка.

– Я бы хотел слизывать растаявший шоколад с твоего прекрасного тела, – он услышал, как дыхание Алли прервалось от этих слов, и уже собрался углубиться в детали, как его прервал гид.

– Следующим мы пробуем Водопад Рислинг, – объявил он. Начиная с противоположного конца барной стойки, гид стал разливать вино из ярко-синей бутылки. – Легкое, полусухое сладкое, оно выиграло множество наград, включая Лучшее вино класса по версии Чейрмен в прошлом году.

Хадсон внимательно наблюдал через плечо, как Алли поднесла ко рту белое вино.

– Как тебе это?

– Дай еще раз попробовать, и скажу, – она сделала еще один глоток. – Вкусно. Очень искристое. Действительно чувствуешь вкус груши.

Он усмехнулся.

– Груши? Столь сложный букет, мисс Синклер.

Алли посмотрела на него снизу вверх, щеки порозовели, глаза сделались слегка стеклянными.

– Секрет в том, чтобы взять в рот и покрутить на языке, – ее язык выстрелил наружу и облизал губы.

Хадсон резко закрыл глаза.

– Конечно же, правильный финал решает все, – продолжала она. – Знаю, некоторые предпочитают не глотать, но правильный финал может сделать опыт еще более приятным. Разве вы не согласны, мистер Чейз?

Ох, он был чертовски согласен.

Хадсон стиснул талию Алли, пальцами зарываясь в ее мягкий свитер и вжимаясь сзади затвердевающей эрекцией.

– Думаю, тебе нужно сделать еще глоточек, – предложил он лишь для того, чтобы вновь понаблюдать, как она язычком увлажняет губы.

– С удовольствием, – она улыбнулась поверх бокала и допила остатки Рислинга.

Смех и звон бокалов заполнял всю комнату, и гиду пришлось буквально кричать, чтобы быть услышанным:

– Все готовы для Бон Вивана?

Нестройное "Даа" эхом прокатилось по дегустационной комнате.

Гид хихикнул.

– Ах, Любитель Жизни. И все вы без сомнения имеете вкус к жизни и наслаждаетесь ею, – на сей раз он начал с середины, налив в бокал Алли щедрую порцию и продолжив свою нескончаемую речь. – Чтобы сохранить особенность винограда, это вино не выдерживается в дубовой древесине. В результате имеем замечательный легкий красный оттенок.

Алли поднесла бокал к губам и распределила вес тела так, чтобы бедрами задеть Хадсона. Она решительно сводила его с ума, потираясь о него после каждого глотка.

– Прошли часы с тех пор, как я был в тебе, – голос его был тихим и напряженным. – А ты делаешь меня болезненно твердым, дразня своей восхитительной задницей.

Допивая красное вино, Алли скользнула рукой назад, между их телами, и погладила его сквозь джинсы.

Хадсон зашипел сквозь стиснутые зубы и склонился к ее уху.

– Продолжай в том же духе. С меня станется выкупить это место, чтобы трахнуть тебя на барной стойке, – и с черной Американ Экспресс в кармане у него были на то средства.

– Финальный выбор – наше Каберне Совиньон, крепкое, насыщенное красное вино, десять месяцев выдерживавшееся в дубовой бочке.

Алли убрала руку сзади и подняла бокал, как только ей налили вино.

– О, это мне действительно нравится.

– Дай попробую, – Хадсон запустил пальцы в волосы Алли и дернул ее голову назад. Его рот мягко скользнул по ее губам, язык проник внутрь, дразня неторопливым поцелуем. Ее запах атаковал все его чувства, и он мысленно застонал. Наконец, оторвавшись от ее губ, он посмотрел на гида.

– Мы возьмем бутылку этого.

Хадсон протянул гиду кредитку и быстро расписался на чеке. Он схватил бутылку за горло и посмотрел на Алли, большим пальцем поглаживая ее нижнюю губу.

– Готова идти?

– Очень готова, – мягко промурлыкала она.

– Тебе необязательно было допивать все до конца, – его рука скользнула под тяжесть ее волос, массажируя основание шеи, пока они кратчайшим путем направлялись к байку. – Хотя может так даже лучше для меня.

– Было бы грубо с моей стороны не допивать! Мы же на экскурсии, они сами делают эти вина.

Хадсон хихикнул.

– Да, огромное количество женщин в юбках и с шарфами на голове давят виноград босыми ногами.

– Смеешься надо мной? – Алли игриво ткнула его локтем под ребра. Потеряв равновесие, она споткнулась и упала ему в руки.

– Не смею, – он помог ей восстановить равновесие. – Ты же не свалишься с байка, а?

– Конечно нет. Куда теперь?

– Возвращаемся ко мне, – он уложил бутылку вина в кожаную седельную сумку сбоку байка, затем протянул Алли шлем.

– Читаешь мои мысли, – сказала она, натягивая шлем на голову.

– Я хотел вернуться по Змеиной дороге. В это время года там прекрасно.

Алли уставилась на него, раскрыв рот.

– Змеиная дорога? – ее голос прозвучал на пару октав выше обычного.

Хадсон засмеялся.

– Змеиной она называется из-за изгибов и поворотов, – его рука скользнула по ее подбородку. – Посмотри наверх, детка.

Алли запрокинула голову, и он быстро застегнул ремешок шлема.

– Это же не долгий путь, да?

Он запечатлел быстрый крепкий поцелуй на ее губах.

– Так не терпится раздеть меня, – широко улыбаясь, он перекинул одну ногу через сиденье и надел свой шлем. – Продолжай думать об этом.

Хадсон привстал и завел мотор на всю мощность. Харлей под ним с ревом пробудился к жизни, и внезапно Хадсон захотел ощутить всю свободу дороги вместе с ней на этом байке.

Он протянул руку.

– Давай, садись.

Алли вложила ладонь в его руку и перекинула ногу, забираясь на байк. Скользнув вперед, она обвила руками его талию, все ее тело сплавилось с его.

– Готова, детка?

Она кивнула и крепче ухватилась за него.

Хадсон нажал на рычаг газа на руле, и с ревом двигателя они вырулили на дорогу. Несколько миль они петляли по Змеиной дороге, байк жужжал и пульсировал под ними точно живой.

Хадсон провез их меж округлых холмов, через аллеи, укрытые деревьями, где желтая листва таяла в оранжевой, затем загоралась краснотой, пока они проносились мимо. Они миновали нескольких байкеров по пути и встретили какого-то дурака, додумавшегося буксировать лодку по дьявольской дороге, но в остальном они были одни.

И когда перед ними раскинулась дорога, они были почти неприкасаемы. Хадсон не хотел, чтобы их время вместе заканчивалось. Он был эгоистичен и ненасытен, и хотел большего, нежели несколько дней наедине с ней.

Позади него Алли расслабилась. Он чувствовал, как интимно к нему прижимается каждый дюйм ее тела. Ее идеальные груди на своей спине, ее ноги, обхватившие его бедра, руки, скользнувшие по талии к паху. Дерзкие пальцы погладили его сквозь деним джинсов, и член тут же затвердел. Он крепче вцепился в руль. Вскоре он мог думать лишь о том, как мягкая кожа внутренней стороны ее бедер будет ощущаться на его ногах, когда он будет входить и выходить из нее, медленно и жестко.

Хадсон стиснул зубы. С каждым поглаживанием Алли его эмоции и желание становились все более взрывоопасными. Мягким движением он переключил передачи и завернул на узкое ответвление от дороги, съезжая в уединенную площадку для пикника на краю озера. Выключив зажигание байка, он поставил его на подножку и повесил свой шлем на руль.

– Иди сюда, – Хадсон обхватил рукой талию Алли и притянул ближе к себе так, чтобы ее ноги обхватили ее бедра. Он снял с нее шлем и позволил ему упасть на землю. Кончики ее волос спутались, щеки пылали от прохладного октябрьского ветра.

– Мы закончим то, что ты начала, – ладонями обхватив ее лицо, он захватил ее рот, словно жил лишь ради того, чтобы целовать ее, губы его отчаянно двигались поверх ее. Почувствовав на языке темные и чувственные фруктовые нотки Каберне, он застонал от порочного вкуса.

Алли забралась руками под его футболку. Его пресс напрягся, когда ее руки спустились по бокам прямо к ширинке. Бесстрашные пальцы расстегивали пуговицу одну за другой, освобождая его из джинсов, пока наконец он, горячий и тяжелый, не выпал в ее ладони. Бедра его напряглись, когда она взяла его обеими руками. Боже, как приятно. Всякий раз, когда она касалась его, это было так приятно.

Собрав остатки самоконтроля, он поймал ее нижнюю губу зубами и задрожал, когда ее рука обхватила головку члена. Ее кожа казалась атласной, и это напомнило ему, каким мягким было все ее тело.

– Алли, – его рука сжалась в кулак в ее волосах, и он смял ее рот грубым поцелуем, изнывая от желания поцеловать все ее тело.

– Сожми меня, – хрипло прошептал он, и ее хватка усилилась. – Еще раз.

Алли сжала руки, поглаживая его ствол. Его дыхание становилось все более шумным и хриплым, бедра непроизвольно покачивались. Он был полностью в ее власти, пока его твердая длина скользила в ее руках, сделавшихся скользкими от его возбуждения.

Он распахнул глаза.

– Достаточно, – он задыхался. – Слишком близко.

Хадсон едва мог связно мыслить. Единственное, чего он хотел – вновь очутиться в ней. Нужда была столь мощной, что бросала вызов здравому смыслу. Часть его хотела насладиться ею неспешно, но они были на улице, на краю долбаного озера. Он исследует ее тело позже. Пока что желание пересиливало логику.

Схватив Алли, он вскочил с байка. Не медля, он перегнул ее через сиденье, расстегнул джинсы и сдернул их вместе с трусиками одним резким рывком. Он упал на колени, поглаживая ее бедра сзади, разводя их пошире.

– О да, этого я и хочу, – распластав язык, он лизнул самый центр ее естества и забылся в блаженстве.

Его пальцы вцепились в ее попку, пока он атаковал ее горячую плоть своими губами. Алли издала тихий стон, выгибая спину, прижимаясь к его рту. Он потерся щетиной об ее естество, желая покрыть себя ее запахом, которым он был опьянен. Затем он погрузил в нее язык. И не было места лучше, чем меж ее бедер, и неважно, находился ли он там ртом, пальцами или членом.

Она закричала, когда его язык коснулся ее там, пожирая с искусной безжалостностью, как будто он голодал, а она была единственной, кто мог его насытить. Ее бедра задрожали под его руками. Не поднимая головы, он уговаривал ее и голосом, и плавно погружающимся языком.

– Отдайся этому, Алли.

Алли запрокинула голову и бурно кончила. Ее сладкий вкус оставался на его языке, и все же он желал большего.

Поднявшись за ней, он взял член в руку и погладил головкой влажные складки, размазывая влагу возбуждения. Он подстроился бедрами, раскрывая ее и входя одним мощным толчком. Дыхание резко вырвалось из его легких.

– Я так чертовски глубоко.

– О боже, да, – застонала Алли. Она царапала кожу сиденья, выгибаясь назад, навстречу его толчкам. – Трахни меня, Хадсон. Сильнее.

Ад и черти, она была дикой и неукротимой. И он любил это. Любил наблюдать, как она избавляется от всех запретов, бесстыдно сдаваясь во власть наслаждения. Внутри она была влажной и обжигающе горячей. Для него. Он не просто трахал ее, она была под его кожей, была каждым вздохом в его легких. Навалившись на ее бедра, он вминался в нее с первобытной дикостью, его тело ударяло по изгибам ее задницы.

– Достаточно сильно для тебя?

– Да, – выдохнула она. – Пожалуйста.

Она потянулась назад, накрыв его руку на ее бедре, пытаясь притянуть его ближе. Глаза ее были закрыты, губы приоткрылись. Она потеряла контроль точно так же, как и он сам.

– Я чувствую, что ты уже готова кончить, – он нагнулся над ней, хрипло дыша в шею. Свободной рукой он коснулся ее клитора, массируя влажную плоть, овладевая ей снова и снова, беря все, что хотел, пока она отдавалась ему.

Алли закричала, стискивая его внутри. И в ту же секунду, когда он вновь наполнил ее, его член сделался твердым до невозможности, каждое ощущение умножилось и он последовал за ней, находя собственное освобождение.

Они оба задыхались, навалившись на байк, пока не вернулась способность чувствовать. Хадсон нихрена не понимал, как Харлей устоял.

– Не совсем этого я ожидал, предлагая прокатиться. Хотя я не жалуюсь, – он выпрямился, поднимая ее вместе с собой. – Поехали домой. Я собираюсь сделать это еще раз, но уже медленно. Я хочу провести часы внутри тебя.

Хадсон отбросил волосы с ее лица и накрыл губы долгим медленным поцелуем. И когда ее губы ответили, из ниоткуда возникла мысль: Ты нужна мне. Не отпускай нас.

*(12) С'мор или смор – традиционный американский десерт, который едят в детских лагерях обычно по вечерам у бивачного костра. S'more состоит из поджаренного маршмэллоу и куска шоколада, прослоенных в два куска крекера 'грама'

Глава 32

Алли прошлась вдоль книжных полок, занимавших целую стену в гостиной Хадсона. Большинство из них были о политике и банках, но то тут, то там попадалась и художественная литература.

– Ты все их прочел?

Хадсон выглянул из-за барной стойки.

– Большинство. Мне хватает бессмысленной болтовни в офисе. И когда удается сбежать от этого, меньше всего хочется воплей богом забытого телевизора.

Быстрый осмотр комнаты подтвердил, что в поле зрения не было телевизора. Немного подумав, Алли не смогла вспомнить, чтобы где-то встречала его во время экскурсии по дому. Конечно же, ее отвлекли размеры постели. Не говоря уж о пошлых намерениях, которые он шептал ей на ушко.

– Здесь я люблю тишину, только книги и мой байк, – он повернулся и открыл один из шкафчиков. – В библиотеке в моей квартире собрана еще большая коллекция.

Мыслями Алли перенеслась к выдающейся библиотеке на верхнем этаже его пентхауса. Она представила, как проводит ленивое воскресенье там, с ним, развалившись перед камином, поглощая книги одну за другой, затем поглощая друг друга. Ммм. Пир и для тела, и для ума.

– Вина? – предложил он, вытаскивая из грез наяву.

– С удовольствием, – и когда она потянулась к одной из книг, в голову пришла мысль. – О, открой бутылку, которую мы купили сегодня.

– Так и собирался. Не терпится узнать, так ли оно хорошо, как показалось на вкус, – взгляд Хадсона потемнел от чувственного обещания, и под ним ее соски затвердели. Его глаза слегка сверкнули, и она знала, что эта реакция не осталась незамеченной. Теплый румянец разлился по ее лицу. Боже, да что с ней такое? Возможно, хватит с нее вина на сегодня.

Алли быстро отвернулась к книжному шкафу, делая мысленную заметку в следующий визит на винодельню лишь пробовать, а не лакать залпом. Понимающая улыбка озарила ее лицо. Опять-таки, возможно, ее настроение никак не связано с вином, а лишь с возмутительно ненасытным мужчиной на кухне.

Бродя мимо книжных шкафов, она чувствовала, как за ней следует его взгляд. Жар пронесся по ее телу точно медленно тлеющий огонь. Остановившись перед стереосистемой, она вытащила iPod из гнезда и, украдкой глянув на Хадсона, притворилась, будто с интересом изучает плейлисты. Он определенно наблюдал за ней, не отводя испепеляющего взгляда и одновременно загоняя штопор в пробку. У Алли пересохло во рту. О да, ей определенно понадобится это вино.

Захватив бокалы, он босиком прошлепал через всю кухню.

– Дай мне знать, когда проголодаешься, и я покажу тебе внушительную коллекцию меню доставки еды, – он протянул ей бокал и чокнулся своим. – Твое здоровье.

– Твое здоровье, – наблюдая за ним, она покачивала вино в бокале, прежде чем поднести к губам.

Что-то изменилось. И не просто его волосы, все еще влажные после душа, и не повседневная одежда. Она видела его таким раньше. Он выглядел расслабленным, почти беззаботным. Почти как Хадсон Чейз, каким она его помнила.

– Ах, очень даже хорошо, – сказал он, опуская бокал. – Ты сделала удачный выбор, – опустив голову, он языком провел по ее нижней губе. – Хотя я все равно уверен, что на тебе оно вкуснее.

– Попробуй еще чуть-чуть, чтобы убедиться, – она поднялась на цыпочки и бедром ощутила вибрацию.

Хадсон нахмурился, вытаскивая телефон и глядя на экран.

– Если тебе нужно ответить...

Зажав кнопку, он выключил телефон и засунул обратно в карман.

– Это может подождать.

– Что если Ник позвонит или будут проблемы на работе?

– Он не позвонит. И не станет звонить, пока ему опять что-то понадобится. А что касается офиса, сутки они выдержат и без меня, – его взгляд переключился на iPod в руках Алли. – Понравилось что-то?

– Несколько песен – очень даже, – она пролистывала список исполнителей. – У вас весьма разнообразный вкус, мистер Чейз.

– У меня обширные интересы, мисс Синклер, – усмехнувшись поверх бокала, он сделал еще один глоток.

Хмм, вроде пошлого дартса.

Алли переключила внимание обратно на iPod, пока ее бесстыдные соски не решили устроить еще одно представление.

Череп с крыльями летучей мыши внезапно возник на экране.

– Avenged Sevenfold?

– Когда я зол. Мое спасение для непростых дней.

– Полагаю, по черепу на обложке я должна была догадаться, – ее палец прокрутил дальше.

– Mumford & Sons?

– Ребята отлично играют на банджо.

– И Journey?

– Да брось, – он притворно оскорбился, прижав руку к груди. – Классика.

– Справедливо, – Алли глянула вниз, и уголок ее рта дернулся в улыбке. – Как насчет другой классики – Мадонна?

Он невинно поднял руки.

– О нет, это все Ник.

Она рассмеялась.

– Полагаю, Карли Саймон здесь тоже из-за Ника?

Хадсон притих, уставившись на свой бокал с вином.

– Любимая певица мамы, – пробормотал он. Мрачные эмоции бросили тень на его лицо. И не только печаль. Было что-то еще, что-то более глубокое. Алли изо всех сил пыталась разобрать, но он вновь отпил вина, а когда опустил бокал, то исчезло.

Забрав iPod из ее рук, он быстро прокрутил список исполнителей.

– А еще здесь есть Фрэнк, – он поставил плеер обратно в гнездо, и Summer Wind, песня, под которую они танцевали в Филдовском музее, наполнила комнату.

Хадсон взял ее бокал и поставил рядом со своим на стол.

– Потанцуешь со мной?

Улыбаясь, он протянул руку. Это была та же смущенная улыбка, что и годы назад. Та, от которой ее сердце неизменно таяло. Даже теперь, спустя столько времени, она производила тот же эффект. Алли знала, что с мокрыми волосами и без макияжа выглядит далеко не гламурно. Но то, как он на нее смотрел, заставляло ее чувствовать себя так, будто она провела целый день в салоне, готовясь к роскошному приему.

Она вложила руку в его ладонь.

– С удовольствием.

– Хорошо, – сказал он, обвивая рукой ее талию, – потому что я не взял чековую книжку.

Она отстранилась, чтобы посмотреть на него.

– Чековую книжку?

– Миллион долларов – обычная ставка за танец с вами. Вы успешно привлекаете покупателей, мисс Синклер, – он улыбнулся Алли, затем развернул ее, кружа по гостиной. И когда он наконец остановился, у нее перехватило дыхание.

Заразившись его игривым настроением, она с напускной скромностью улыбнулась, глядя из-под ресниц.

– Ты еще при первой встрече знал, что у меня высокие запросы.

Хадсон рассмеялся, запрокинув голову.

– Алессандра, ты даешь новое значение понятию "высокие запросы".

Алли раскрыла рот.

– Вот как?

– И я ничего не стал бы менять, – его глаза светились теплым весельем. – Мне нравится, что у тебя целый час уходит на то, чтобы заказать чашку кофе.

Она поджала губы, но тщетно. Невозможно было сопротивляться его ты-не-можешь-на-меня-злиться улыбке.

И даже зная, что должна обидеться на его комментарий, Алли не смогла удержаться и была побеждена явной привязанностью, звучавшей в его голосе. Она улыбнулась и покачала головой.

– Рада повеселить вас, мистер Чейз.

– Всегда, мисс Синклер. Всегда, – он сблизил их тела, рука на ее пояснице напряглась.

– Между прочим, еще раз спасибо. Мы бы ни за что не достигли цели без твоего пожертвования.

– Я рад был помочь. Ты должна чувствовать что-то вроде триумфа из-за столь очевидного успеха. И тебе удалось сломать привычную схему, когда кучка старых упрямцев со стадным инстинктом собирается вокруг столиков.

Его похвала тронула ее. Алли проделала большую работу, пытаясь сделать мероприятие, которое отличалось бы от типичного ужина, сервированного в стандартном бальном зале. И тот факт, что Хадсон заметил это, значил для нее невероятно много.

– Ты планируешь проводить такие мероприятия периодически?

– Музей был моим первым опытом крупного сбора средств.

– Ну, ты установила высокую планку. Я с нетерпением жду возможности посетить будущие мероприятия, спланированные тобой.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но тут же снова закрыла.

Хадсон ничего не упускал.

– Выкладывай.

– Харрис Груп предложили мне должность планировщика мероприятий на полную ставку.

Его брови взлетели вверх.

– Впечатляет. Это престижная организация, – он раскрутил ее и вновь привлек к себе. – Соглашаешься?

Она покачала головой.

– Я отказалась. Но мистер Харрис сказал, что дверь всегда открыта, если я передумаю.

– А ты передумала?

– Нет. Хотя это определенно заманчивое предложение. Я не могу просто так бросить фонд. У меня есть обязательства, и люди ждут, чтобы я их выполнила.

– Позволь мне кое-что спросить... Чего ты сама хочешь?

Она прикусила нижнюю губу, обдумывая ответ.

– Мне нравится моя работа в "Лучшем начале". Люди, которых я там встретила, просто замечательные, и так хотят помочь детям. Но мне также понравилось готовить то мероприятие. От и до, даже досадные детали. На новом месте я могла бы по-прежнему собирать деньги для фонда, но при этом принести пользу в других, не менее важных вещах.

Она помедлила, голос ее смягчился.

– Впервые в жизни я чувствую, будто нашла что-то, в чем я действительно хороша. Я сама. Не моя фамилия или деньги моей семьи. Только я.

– Это твоя жизнь, Алли, – привлекая ее ближе, он взял ее руку и прижал к своей груди. – Ты должна делать то, что делает тебя счастливой.

Она прислонилась к нему, сомневаясь, что они все еще говорят о ее работе. Они слегка покачивались на месте, пока Синатра тихо напевал про лето юной любви. Текст песни вызывал в воображении образы песчаных пляжей, сплетенных воедино рук и медленных долгих поцелуев. Но, как и говорилось в песне, любое лето заканчивается, закончился и их танец.

– Хмм, летний ветерок, – Хадсон прижался щекой к ее виску, обдав теплым дыханием ее ухо. Сладостные мурашки пробежались по ее коже, и она задрожала. – Замерзла?

– Немножко, – это было не совсем ложью.

Он провел руками вверх-вниз по ее рукам, смягчая гусиную кожу от мурашек.

– Садись. Я разожгу камин.

Алли села на ковер перед камином, пока Хадсон укладывал несколько березовых поленьев на решетку.

– А что насчет тебя, – спросила она, подбирая колени к подбородку и прислоняясь к дивану. – Управлять империей – об этом ты всегда мечтал?

– Не совсем. Но опять-таки, мечты меняются, – он поджег растопку, и когда белая кора зашлась язычками пламени, закрыл защитный экран.

Вопрос был лишь безобидным проявлением любопытства, и его отрезвляющий ответ удивил ее. Она ждала объяснения, но так и не дождалась.

– Как так? – наконец, подтолкнула она.

Подойдя к ней, он скользнул сзади нее, устраивая ее между ног.

– Ну, для начала, я никогда не думал даже, что пойду в колледж, не говоря уж о том, чтобы иметь свою компанию.

Она гадала, что же изменило ход жизни Хадсона. Очевидно, что-то все же сделало это, поскольку теперь он был одним из самых влиятельных бизнесменов страны. Но за то лето, что они провели вместе, он ни разу не высказал намерения отправиться в колледж.

– Что заставило тебя передумать?

Хадсон взял руку Алли и накрыл своей ладонью.

– Ну, либо так, либо продолжать работать в доках. Водить эту чертову лодку и тусоваться с той же старой компанией, что никуда меня не приведет.

Алли повернулась в его руках, не зная, как спросить очевидное.

– Как ты...

– Нашел на это деньги? Займы, подработка. Я хватался за любую работу, что мне предлагали, но обычно торчал, моя посуду в кафетерии. На выходных подрабатывал помощником бармена, – он слегка усмехнулся. – Опять посуда.

Она вновь прислонилась к его груди.

– Похоже, у тебя не было времени веселиться.

Хадсон нахмурился.

– Я был там не ради веселья.

Пламя взметнулось выше, когда загорелись сами поленья. Она наблюдала за огнем, невольно вспоминая свой опыт в колледже. Получить приглашение на нужную вечеринку было почти так же важно, как посещать нужные лекции, или даже важнее. А плата за обучение никогда не была проблемой. Хадсон отправился в колледж, чтобы упорно учиться и изменить свою жизнь. Все своими силами.

– Что заставило тебя нацелиться на Уолл-стрит? – спросила она.

– Я попал на стажировку и понял, что преуспеваю в этом. Входить в уязвимые компании, улучшать важные детали за счет личных ресурсов, маневрируя миллионами долларов или без предупреждения срывая сделки... в конце концов, это стало игрой. Даже спортом.

– Твоей личной версией Монополии?

Он усмехнулся.

– Полагаю, да. И мне понравились власть и контроль, которые приходят вместе с деньгами, – его объятья сжались крепче. – Хотя ничто из этого не могло вернуть мне то, что я потерял.

– Ты имеешь в виду маму? – мягко спросила она.

– И Ника.

– Ника?

Хадсон кивнул.

– Они забрали его от меня.

Что? Алли села. – Забрали его? Кто его забрал?

– Государство, – его слова были едва различимы. – И пяти минут не прошло после сообщения о маминой смерти.

Хадсон закрыл глаза, нахмурив брови, словно испытывая боль. Несколько секунд он сидел молча, и Алли гадала, продолжит ли он вообще. Но затем он открыл глаза, все тело его напряглось. Повернув голову, он посмотрел на нее, в глазах стоял немыслимый ужас. Алли задержала дыхание.

Все это возвращалось к нему.

– Когда доктор вышел, с ним был шериф и какая-то леди из службы опеки. Он сказал, что ему жаль, и они сделали все, что могли.

– Ник, должно быть, был так напуган, – сказала она, эхом вторя его голосу.

– Я никогда не забуду его взгляд, когда он понял, что происходит. Он начал кричать, умолять меня не позволить им забрать его. Господи, его, кажется, слышал весь госпиталь.

Ее сердце сжалось от одной мысли о маленьком напуганном мальчике, потерявшем маму и теперь лишившемся дома.

– У них были основания?

– Они вывалили на меня целую гору дерьма о том, что это для его же блага, – он провел рукой по волосам, резко выдохнув. – Ну да, гребанного лучшего блага. Следующее, что я помню – это как шериф пытался вытащить Ника наружу, к машине, но он вцепился в мою руку. Чем сильнее тянул шериф, тем сильнее Ники держался за меня. Он продолжал кричать, чтобы я сделал что-то, но шериф уже расстегивал наручники, точно ожидал от меня проблем, – Хадсон побледнел, и когда он вновь заговорил, голос больше напоминал скрежет гравия. – Я нихрена не мог поделать, лишь отцепить его пальцы от своей руки.

Полено в камине перекатилось, вышибая искру. Сквозь слезы, жгущие глаза, Алли смотрела, как Хадсон невидящим взглядом уставился на пламя перед собой. Его боль и страдание были почти физически осязаемы. В конце концов, он оказался тем, что оттолкнул своего брата. Он разбил его сердце. Она даже не представить не могла, как это было тяжело.

Тишина повисла между ними. И вновь Алли невольно задумалась, что стало с отцом Хадсона. Она спрашивала об этом, когда они были подростками, но немногословный ответ Хадсона дал понять, что он не хочет это обсуждать. И как бы она ни хотела, чтобы он ей открылся, она отказалась от расспросов. Вместо этого она просто взяла его за руку, позволяя Хадсону рассказывать то, что он хотел, по порядку.

Несколько долгих мгновений спустя он прочистил горло и продолжил.

– После этого Ника швыряли из одной приемной семьи в другую. Он звонил, умолял меня прийти и забрать его, угрожал сбежать. Я пытался забрать его под свою опеку, но кто отдал бы маленького мальчика какому-то мудаку?

– Ты сам был ребенком, Хадсон.

Он мельком глянул на нее.

– Я должен был привести свою жизнь в порядок. Мой брат нуждался во мне, но у меня не было средств вытащить его из этой долбанной системы, – он вздохнул и тихо добавил: – То, как все обернулось тем летом, позволило мне трезво взглянуть на свою жизнь. Все, что я сделал с тех пор, было продиктовано желанием никогда не ощущать себя таким беспомощным.

Алли коснулась щеки Хадсона, заставляя посмотреть на нее.

– То, что случилось с Ником – не твоя вина. Любому видно, как ты любишь своего брата, Хадсон, но тогда ты мало что мог поделать. Ты пытаешься помочь ему теперь, и это главное.

– Ты сама видела, он ходячая катастрофа. Я все время лишь подводил его.

– Ты дашь ему помощь, в которой он нуждается. Даже если нам придется разбить лагерь в его квартире, он отправится на реабилитацию.

Он слабо улыбнулся и запечатлел быстрый нежный поцелуй на ее губах.

– Я ценю это, но Ник – моя ответственность, не твоя.

В этот момент Алли осознала, что Хадсон видел в Нике не только свою ответственность, но и свой провал. Слушая его историю, она не могла отделаться от чувства, что здесь есть и ее вина. Если бы она не исчезла из жизни Хадсона, даже не попрощавшись, возможно, он мог бы обратиться к ней за помощью? Возможно, она была бы другом, в котором он больше всего нуждался? Ему пришлось в одиночку выстоять все битвы, но теперь такой необходимости уже не было.

– Хадсон, ты и так многое перенес. Позволь мне помочь, если есть шанс. Я просто... – она подавила всхлип. – Я хотела бы повернуть все вспять. Мне жаль, что я не была рядом. Мне жаль, что я причинила тебе боль.