Текст книги "Потерянная Морозная Девочка (ЛП)"

Автор книги: Эми Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Не важно, что еще будет сказано, – женщина, сидящая рядом с Графом, откинула капюшон, и ее бледно-розовые волосы рассыпались до пояса, – ты нарушил один из основополагающих законов Королевского Суда, Джек. Ты якшался с людьми. Ты породил наполовину человека и наполовину себя, – она бросила на меня взгляд полный яда, и я почувствовала шок от узнавания. Эти розовые волосы, этот голос… она – Майская Королева, та, которую мы тогда слышали, разговаривавшей с Графом. Она стоит за этим, и теперь она не упустит своего.

– Это не может оставаться незамеченным, – продолжила она. – Начнется Хаос. Если бы Северный Ветер мог плодить детей, если бы Утренняя Звезда могла иметь своих, мир бы изменился навсегда.

Раздался ропот согласия. Я закрыла глаза и вся сжалась, но магия все еще наполняла воздух, и мой отец стоял возле меня, в виде физического воплощения самой ледяной ярости, какая только возможна.

– Не было такого! – возражает он.

– Почему Джек? – спрашивает Владычица. – Почему ты упорствуешь во лжи? Ты не видишь этого? Взгляни на нее! Ты видел когда-нибудь такое существо?

Он взглянул на меня. Мое сердце глухо застучало, пока он осматривал меня своими глазами, хладнокровными и оценивающими. Я пыталась сохранять спокойствие, хотя бы не показывая волнения, что меня это тревожит. Что-то поднялось во мне и сломалось, слезы заструились по моим щекам, приземляясь маленькими кристалликами льда у ног.

– Это невозможно! – слова сорвались с его тонких губ, бледных от возмущения. – Я был создан только для одного, – его голос зазвучал громче. – Я был создан предвестником зимы, чтобы путешествовать одному, рассылая сообщение, что она грядет. Я не смертный! Я не могу создать жизнь!

Владычица вмешалась, и я думаю она говорила что-то об изменениях, но Джек не слушал – он посмотрел на меня снова, его глаза заблестели, и волосы покрылись толстым слоем льда, и я тоже не слушаю ее больше. Я слишком занята обдумыванием того, что он изменил свое мнение.

– Я считаю нужно голосование, – вырвалось у Графа. – Будем голосовать. Независимо от того, признает Джек отцовство над этим существом или нет. В любом случае, он не тот, кому можно доверять, и он доказывал это на протяжении нескольких веков. Мы все можем увидеть здесь истину. Поднимите вашу руку те, кто считает его виновным в этом преступлении!

Джек молчит. Он складывает руки и смотрит в небо, как будто ему все равно.

– Но подождите! – мое дыхание вырывается облаком мороза, и все остановились, все остановилось вокруг меня. Я не собиралась говорить, но все же сделала это. Кровь забурлила, когда я осознала этот момент. Момент, в который я могу что-то изменить. Тысячи нечеловеческих глаз были прикованы ко мне, большинство из них недружелюбны. Я сосредотачиваюсь на Владычице. – У них заговор против него, они давно это планировали!

– Да как ты смеешь? – крикнул Граф, вставая в полный рост, сжав кулаки. Он широко шагнул в мою сторону, его узкое, пестрое лицо исказилось гневом. – Как ты смеешь прерывать процесс Королевского Суда, ты…

– Мой дорогой Граф! – с укором произнесла Владычица. – Она ребенок. Она ребенок Ледяного Джека, в чем ты и обвинил ее.

– Человеческое дитя не имеет голоса на Королевском Суде, – произнесла Королева спокойным голосом, несмотря на внезапно вспыхнувшие краской щеки. Ее розовые волосы клубились вокруг лица. – Если она должна быть тут, то должна и молчать.

– Но это именно то, чего ты хочешь! – вскрикнула я, боясь поддасться адреналину, текущему по моим венам, ледяными пальцами проведя по волосам. – Ты и…

– Прекрати это! – взмолился Граф трескучим голосом. Он глубоко вздохнул, шагнул обратно к скамейке и со скрипом сел, сложив руки. – Достаточно. У меня обвинение к Джеку на Королевском Суде. Мы не может позволить, чтобы это существо стояло на пути.

– Мы тоже, – внезапно произнесла Владычица уставшим голосом. – Давайте продолжим. Садись, дитя. Он прав. У тебя нет здесь влияния.

Джек накрыл своей рукой мою, но я отказалась смотреть на него. Он вообще не боролся. Он просто тут стоял и позволил им заткнуть меня. Я рискнула взглянуть на Айвери, который был не в состоянии помочь, смотрел мне прямо в глаза. Он закусил губу и пожал плечами, когда со всех сторон в воздух поднялись руки: спрайтов, фейри, даже некоторые из деревьев вытягивают вперед бледные, кривые ветки – дальше, так далеко, чтобы иметь перевес голосов.

Джек будет изгнан, и я ничего не могу поделать с этим.

Смотри, что ты наделал! Реву я Айвери в уме, моргая, сдерживая слезы.

Он опускает голову.

– Решено, – говорит Граф со вздохом облегчения. Королева молчит рядом с ним, но в ее взгляде сияет чистейший восторг.

– Вы не можете изгнать меня! – взревел Джек, вырываясь вперед и спускаясь ниже к берегу озера. – Моя Владычица! Ты не можешь этого допустить! – вода начинает замерзать, когда он стремительно несется по ней и Владычица отступает назад.

– Джек, – говорит она. – Ты прячешься от самого себя. Если ты не можешь видеть правду, как я могу тебе помочь? Как ты можешь защититься? Граф все еще имеет влияние, и голос был подан. Твой протест слишком опоздал.

– Нет! – крикнул он. – Это мое время! Вы не можете бросить меня сейчас. Вы что ослепли? Разве вы не видите, как важна моя работа?

– Мы найдем способ решить это, – сказала Владычица, повысив голос, когда лед заклубился дымом вокруг нее. – Прими это, Джек, и вернись в свои владения. Это не навсегда!

– Я не уйду! – сказал он, пристально глядя на Графа. Он шагнул вперед по замерзшему озеру, грозовые тучи заклубились над головой, и крошечные кинжалы льда посыпались сверху. Сова приготовилась взлететь, а Владычица ударила руками лед, разбивая его на огромные куски, которые взлетели в воздух вокруг Джека, покачивающегося на внезапно взволновавшейся воде.

– Я с уважением отношусь к тебе, – сказала Владычица тихим голосом, от которого задрожал воздух. – Но у тебя нет силы, когда ты ступаешь на мою территорию. Ты был обвинен и признан виновным. Сейчас, УХОДИ! – она сомкнула свои руки, и вокруг него забушевала вода, заставляя Джека выйти из озера, бледным и потрепанным.

Я устремилась к нему, пытаясь смотреть сквозь град и снег, сгорбившись от этого, но он бросил на меня беглый взгляд и показал останавливающий жест.

– Не сейчас, – говорит он напряженным голосом, – я должен идти туда, куда сказано.

Я получила едва уловимый намек на улыбку. – Лети, несмотря на то, что я ухожу, маленькая Сова. Помни все, что я показал тебе, и не знай жалости, потому что мир – жестокое место, и это оправдано. Жизнь не может процветать без борьбы.

– Где же твоя борьба? – спрашиваю я, игнорируя остальной Королевский Суд, с каждым моим сделанным шагом образуется лед. Моя кожа блестит в тусклом лунном свете, мое сердце тонет, потому что я нашла его, а теперь потеряю, и он все же не признал меня, даже после всего этого. Он просто оставит меня здесь со всеми этими незнакомцами, которые называют меня «созданием», будто я что-то проклятое и неправильное.

– Ты не будешь бороться, чтобы остаться тут, чтобы делать свою работу? Из-за меня?

Он приблизился, понизив голос. Земля бела вокруг нас, даже после того как град прекратился. Узоры мороза тянутся от моих ног к его, встречаясь посередине и расползаясь по траве, достигая беспокойных корней ближайших деревьев.

– Я не могу остаться. Они не позволят мне. Если я буду бороться за тебя, то мы оба можем потеряться. Ты не можешь быть моей. Это невозможно!

– Но ты помнил ее, когда я говорила с тобой тогда. Ты помнил темноволосую женщину, которая была моей матерью?

– Она была сном, посланным, чтобы заполнить один из многих одиноких дней, из многих миллионов, – ответил он, покачав головой, не встречаясь со мной взглядом. – У всех созданий есть свои мечты, даже если нет ничего другого, – он отвернулся от меня и шагнул в темноту. – Следуй своим собственным мечтам, маленькая Сова…

– Изольда! – крикнула я ему вслед, сквозь дымку последних надежд. – Ее зовут Изольда!

Тогда он заколебался. Но не обернулся. Глаза всего Королевского Суда смотрели на него, когда он на мгновение остановился. Затем он сорвался в бег и в следующее мгновение исчез.

– 33-

Теперь все смотрят на меня. Я пытаюсь не обращать внимания, но чувствую на себе множество взглядов, следящих за каждым движением. Затем я, в конце концов, поднимаю голову и смотрю на Владычицу Озера. На Графа я не буду смотреть, хотя не могу не заметить, как гордо он сидит на каменной скамье, теперь, когда победил. Королева рядом с ним еще больше преисполнена гордостью. Кажется, она светится от удовлетворения.

– Что же нам с тобой делать, дитя? – вежливо спрашивает Владычица.

– Она не ребенок, чтобы жалеть ее и нянчиться, – нетерпеливо говорит Граф. – Она дочь коварства и хаоса. Она способна на это, что делает ее опасной.

– И все же она ребенок, – отвечает Владычица. – Не знаю, есть ли здесь простое решение. Что ты хотела бы сделать, Сова?

Что я хотела бы сделать? Я хочу отправиться за отцом и притащить его обратно. Я хочу, чтобы он боролся за меня. Я хочу обратно в школу и забыть обо всем случившемся. Знаю, что не хочу здесь больше быть, с Айвери, виновато глядящим на меня.

– Я хочу пойти домой.

– И это тоже не так просто, – она покачала головой, – Ты не можешь просто отправиться к своим, как делала раньше…

– Ей невозможно оставаться здесь! – воскликнул Граф Октября, встав.

– Ты находишь ее столь вызывающей? – спрашивает Владычица Озера. – Ты настолько слаб в своем могуществе, что не можешь позволить невинному ребенку остаться с нами?

– Что насчет вызова? – спрашивает Майская Королева мягким, мелодичным голосом, успокаивая Графа Октября, кладя свою руку на его. – Мы должны дать девочке выбор.

Она смотрит на меня, и на долю секунды ее рот перекашивает от ненависти, от которой мне сводит спину.

– Моя дорогая, – говорит она, пряча чувства за улыбкой, которая еще больше пугает.

– Ты, конечно, можешь остаться здесь. Твой друг Айвери познавал удобства Королевского Суда в течение большей части своей жизни. Почему бы тебе не узнать магию нашего существования? Он, как я полагаю, уже рассказал тебе истории нашей семьи? Нас много, и мы разнообразны. Мы живем солнцем и луной, являемся хозяевами всего, что окружает нас. Жизнь, смерть, всякое решение принято для общего блага. Игр и испытаний достаточно, чтобы вскружить тебе голову так, чтобы ты никогда больше не вспоминала о доме…

Она сделала паузу и посмотрела на фей, которые очарованы ее словами.

– Или… если это тебя не устраивает… – она обернулась ко мне, и ее глаза заблестели. – Возвращайся назад в свой мир и делай работу своего отца для него! Покажи нам, что ты можешь контролировать свою силу, что даже там ты предана нам и той части нашей работы.

– Но… – Айвери шагнул вперед, вздрогнув, когда его отец посмотрел на него. – Но она не может!

– Почему нет? – спрашивает Майская Королева с еще одной отвратительной улыбкой. – Она же дочь Джека. Она уже показала нам, что у нее есть свои навыки. Ты сам так сказал, дорогой Айвери. Если она сама не хочет отвернуться от человечества, она может сделать это для нас, ради собственной человечности, не так ли?

– Это изменит ее. Она уже… – начал Айвери.

– Довольно! – выплюнул Граф Октября. – Айвери, ты забываешься! Это вопрос Королевского Суда! Прочь с моих глаз. Я поговорю с тобой позже!

На мгновение Айвери задержался перед ним, серебряным светом луна, пробившись через облака, осветила мальчика, его скулы напряглись, а затем он сделал шаг обратно в темноту.

– Так что ты ответишь, Сова? – спрашивает Владычица Озера, глядя на меня.

Ее серые глаза спокойны, но вода вокруг нее бурлит и волнуется, как будто она пытается скрыть свой гнев. Она на моей стороне? Она позволит им поступить так со мной? Какой выбор нужно сделать? Я не могу здесь остаться, они это прекрасно видят. Кажется, сама земля волнуется подо мной.

– Это не то, что ты ожидала, но Майская Королева права. Ты теперь часть этого мира. Если ты покинешь его, ты все равно будешь жить как одна из нас и доказывать свою верность Королевскому Суду. Работа твоего отца тебе подходит… – ее голос затих, и она вздохнула. – Все зависит от тебя, Сова. Никто не может тебя заставить.

– Я сделаю это, – я услышала свой голос, как будто издалека. – Я смогу сделать это, – быстрая, импульсивная мысль, – Если все сделаю хорошо, вы позволите ему вернуться?

– Ты не в том положении, чтобы заключать сделки, – усмехнулся Граф Октября.

– Посмотрим, – говорит Владычица Озера. – Если ты сможешь доказать свою ценность для нас, мы можем пересмотреть ситуацию… но не рассчитывай на это, Сова. Если ты выберешь это, то выберешь для себя. Не надеясь на других.

Я кивнула, голова закружилась. Внезапно показалось, что кровь застыла в венах, будто я не могла двигаться, не могла говорить. Я оглянулась вокруг, и все стало черно-белым, свет и тень. С блеском в глазах все уставились меня, и все, что я хочу, это убежать.

– Айвери, – произнесла едва слышно Владычица Озера, – присмотри, чтобы она безопасно вернулась домой.

– Да, иди, – громыхает Граф Октября. – Возвращайся в человеческую школу и регулярно докладывай нам. Забирай ее и убедись, что она не действует, не двигается без нашего ведома. Это на твоей совести, парень. Если ты хочешь заслужить свое место в Королевском Суде, возможно, это твой шанс…

– Да, отец, – Айвери кивнул головой, и я возненавидела его за это. Больше всего на свете раздражало то, как он склоняется перед своим жестоким отцом, который, кажется, видит в нем не более, чем инструмент для реализаций собственных амбиций.

Направившись к рядам деревьев, я запнулась о насыпь, Айвери следовал за мной, и Зеленый Человек наклонился, чтобы поставить меня на ровную поверхность.

– Береги себя, маленькая Сова, – прошептал он трескуче, – Мы желаем тебе успеха.

Я поворачиваюсь и вижу симпатию в глазах некоторых из Королевского Суда.

– Но не приводи сюда свою подругу снова. Пока я сохранил ей жизнь, но она не принадлежит…

Когда меня окружила темнота, сова спланировала на и приземлилась мне на плечо.

– Твой путь. Твой путь, маленькая Сова, – мягко прогудела она. – Пройди его по-своему… – затем птица пропала, а Айвери догнал меня, но я просто сосредоточилась на дыхании, чтобы не сбиться, уверенно шагая вперед.

– Как поступишь с Мэллори? – спросил он, когда мы проходили мимо деревьев. Айвери шагал рядом совсем беззвучно, но я была, словно переваливающийся слон: мои ноги цеплялись, словно в схватке, со всеми корнями. Я не могла собраться, чтобы ответить ему. Я не уверена, что сказала бы, даже если бы и могла. Меня бесило его присутствие, и я должна идти быстрее, быстрее, просто чтобы уйти от тошнотворного запаха жженого дерева, который мне всегда нравился. В тот момент, когда уже почти бежала, я почувствовала кожей барьер, как поцелуй, и там, в тенях, замерцало лицо, освещенное синим цветом от экрана телефона, это была Мэллори.

– Мэлл! – прошептала я, спеша к ней, внезапно словно ком застревает у меня в горле.

– Сова! Так ты не пойдешь на Королевский Суд? Он тебя остановил? – она, вскарабкавшись, встала и посмотрела на Айвери, и я готова была расцеловать ее за это.

– Все кончилось, – шепчу я, – Может, время там идет по-другому. Кажется, будто меня давно не было. Я так рада, что ты в безопасности.

Подруга нахмурилась, подойдя ко мне, быстро и крепко обняла.

– Ты в порядке? – спросила она тихим голосом, отводя меня от Айвери, который переминался с ноги на ногу и пялился на землю. Парень выглядел очень жалким, но он все еще здесь, делал то, что приказал отец, и, когда мы приблизились к опушке, он последовал за нами.

Не думаю, что когда-либо чувствовала себя такой преданной другим человеком. Я доверяла ему во всем. Он знал, кем я являлась, еще до всего. Я думала, мы одинаковые, хотя почти не знала его. Мэллори не сводила с меня глаз, когда мы шли над темными, скученными корнями, взявших за руки. Я так рада, что она здесь, чувствую, что если бы ее не было, я бы просто потерялась среди деревьев. Подруга вцепилась в мою руку, хотя моя кожа холодная, как лед, а когда она заговорила то, ее голос прозвучал мягко.

– Скажи мне, что случилось?

– Его изгнали за то, что он мой отец! Хотя он и был уверен в обратном. Им это было легче увидеть, чем ему.

– Он ушел?

– Да.

– Ох, Сова.

– И теперь Айвери будет «наблюдать за мной», пока я буду пытаться делать то, что обычно делал Джек. Он шпионил за мной, Мэллори, для своего отца… – я сбивающимся голосом рассказываю ей о Графе Октября и Майской Королеве и заключенной мной сделке; тишина в лесу становилась плотнее и темнее, и постоянно, постоянно, легкие шаги Айвери преследовали нас.

– Но как это делать? – спросила Мэллори после того, как выслушала. – Ты девочка, Сова. А не Джек Фрост!

– Но я не совсем обычная девочка.

– Все не обычные, – сказала она. – Просто ты особенная, вот и все.

Я с уверенностью улыбнулась ей, хотя чувствовала маленькое напряжение. Как я могу перенять это у него? Он путешествует по миру, замораживая все? Где-то всегда зима. Как я буду все это делать?

Айвери обогнал нас, когда мы шли по парку. Луна висела маленьким ярким диском в небе, освещая серебряным светом все вокруг. Голые деревья нависают над террасами домов, и тени стали темнее, чем казались раньше. Ветер поднялся и хлестанул по лицу, я подумала, что может быть это проделки Айвери, мне стало так ненавистно такое приветствие, почти успокаивающее, колющее мне кожу.

– Они ждут действий, – сказал Айвери, оглядывая шумный горизонт пригорода. – Джек не отвечает за зиму или даже за все, что касается мороза и льда. Он один из тех, кто вешает сосульки, рисует узоры на окнах… предупреждает людей о приходе зимы, напоминает им, что она прекрасна, даже если и коварна.

– И как мне добрать до всех этих мест? – требовательно спросила я, отказываясь смотреть на него.

Айвери покачал головой.

– Тебе и не нужно. Они и не ждут этого от тебя. Майская Королева, как и все, знает это. Просто сделай самый минимум, ничего большего, что опасно для тебя.

– Опасно? – переспросила Мэллори.

– Чем больше ты делаешь, тем больше теряешь себя в магии. Это сложно для получеловека, Сова, я говорил тебе.

– И это план Майской Королевы? Погубить меня, заняв работой Джека?

– Наверно, – шепчет он.

– И ты знал, не так ли? Ты знал, что они замышляют. Ты помог им! Все это время… ты шпионил за мной! Докладывал своему отцу!

Он вздрогнул.

– Я пытался…

– В любом случае, в чем его проблема? – перебила я. – Он даже не пытался выпутаться?

– Он жаждет власти, – ответил Айвери. – И он завидует Джеку.

– Завидует? – взволнованно спросила я. – Все это из зависти?

– Зависть, мощный стимул, когда ты живешь вечно…

– Что? Что сделал Джек?

– Я не знаю, – отвечает Айвери, – Мой… Граф Октября никогда не говорил. Что-то случилось, давным-давно. Извини. Сова, дай мне…

– Нет, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Не притворяйся будто тебе все равно. Уходи! – мой голос перерос в вой, и иней замерцал над травой перед ним.

Он внезапно неуклюже отступил.

– Ты должна мне позволить помочь тебе!

– Я думала, что ты это делал раньше! Я больше никогда тебе не поверю, Айвери!

Я схватила Мэллори, и мы спустились, направляясь к темной улице, и, хвала ей, она не жаловалась, хотя я дышала потоком льда, и моя рука замораживала ее руку.

– Мы справимся, – сказала она, когда мы прощались. – Я обещаю, Сова. Я помогу. Мы разберемся.

Она обнимает меня, и я пытаюсь ответить на это, но чувствую, будто что-то изменилось. Будто что-то внутри замерзло так, что я не могу. Я не могу даже как следует обнять свою лучшую подругу.

Это чувство осталось со мной по пути домой, и я смутно осознаю, как повезло маме, что та не проснулась, пока меня не было, но мне все равно. Я вернулась в свою комнату, и даже здесь все кажется другим. Я стояла, окруженная всеми своими рисунками сов, и мне уже удалось заморозить всю комнату, так что проскальзывало чувство, что возвращаюсь на ту поляну снова, только все феи – спрайты и фейри и ужасные гоблины – теперь совы, смотрящие на меня, хриплым голосом требующие, чтобы я «открыла свои глаза» и «узрела правду» во всем.

– Что вы имеете в виду? – требую я ответа, переводя взгляд от одной к другой, видя, как они мигают своими безумными глазами и шуршат своими угольными перьями. – Скажите мне!

Они ничего не говорят. Они просто смотрят, как лед распространяется к потолку громадными копьями, мерцающими в тусклом свете моей прикроватной лампы. Я сажусь, измученная, и комната, кажется, темнеет, и я теряюсь, теряюсь, теряюсь посреди, застывшая в своей замерзшей кровати.

Он отверг меня.

Он отказался признать, что он мой отец перед всем Королевским Судом. Хотя они все могли это видеть.

Разве я не ожидала этого? Разве я не знала, что он никогда не станет отцом? Я посмотрела в зеркало и увидела, какая я сейчас маленькая, и поняла, что это уже не важно. Не важно, что я уже знаю это, не важно, кто он такой – он мой отец, и он предпочел быть изгнанным из этого мира, чем принять это. Лед скользит по моим щекам, но я не вытираю его, я закрываю глаза и позволяю ему падать.

– Маленькая Сова, – говорит деревянная сова на столбике кровати, стуча и клацая своим деревянным клювом. – Тише. Не на столько отличаешься. Не настолько, чтобы ты не могла это вынести.

Я поднимаюсь и, гладя дерево, удивляюсь его теплу, но я так устала, а на сердце камень, чтобы расспросить больше.

– Ты настоящая.

– Настоящая, как и ты. Настоящая, как эта комната, – сова оглядывается вокруг, деревянные перья шаркают звуком, похожим на то, как падает домино. – Спи, маленькая Сова. Никто не достанет тебя здесь…

– 34-

БАСНИ И ДУХИ ЗЕМЛИ

Зеленый Человек

Это было что-то пришедшее к ней, что она никогда бы не смогла объяснить. Возможно, это был сон, возможно, какая-то потерянная магия фей и случайно встретившая ее. Неважно, как это случилось, это было там, в ее голове звучали слова, и хотя она пыталась успокоиться, но они не были довольны. Они требовали этой ночью при свете свечи быть высказанными вслух.

Она не знала, что сделала. Ее дыхание становилось все тяжелее, сам ее разум, кажется, разбивался, зеркальные осколки мерцали расколотым серебром в темноте, и затем она вышла в новый мир, где звезды сияли ярче, и запах земли был богаче, и все, что там было, – это самый огромный, древний дуб, спутанными ветвями заполняющий горизонт.

– И что же у нас тут? – раздался громкий трубный голос. Она упала на колени и удивилась, когда дерево повернулось, сотрясая землю движением корней и веток, превращаясь в самого огромного дубового гиганта, вызывающего восхищение своим потресканным лицом.

– Что ты за создание, дитя, оказавшееся перед стариком в его покоях? Ты пришла поиграть?

Она покачала головой, ошеломленная, а он усмехнулся, склонив голову; ветви волос опустились вниз, щекоча ей ноги. Она извивалась, отдаляясь от него, а он все увеличивался, пока она не начала бояться его.

– Ты совсем не фея – сказал он изумленно, вновь возвышаясь и заслоняя весь свет, – Каким же образом ты так выглядишь? Ты ищешь неприятности?

– Нет! – удалось произнести ей. – Я всего лишь… я всего лишь потерялась. Что это за место?

– Ты блуждала и нашла мир фей случайно? Невероятно, – он на мгновение задумался, а затем протянул ей громадную крючковатую руку. – Пойдем, чтобы я мог согреть тебя, и рассказать тебе о нашем сокрытом мире, потому что ты теперь здесь, и есть вещи, которые ты должна знать.

Она отважилась и залезла ему на руку, очарованная его непохожестью и слишком озадаченная, чтобы отказаться. И он рассказал ей бесчисленные сказки спрайтов и фей, странных лесных созданий и более странных водяных о приключениях, и опасностях, и она думала, что ей это снилось, как она сидела и слушала нежный рокот его голоса и ветра меж его листьев, но у нее никогда не было сна слаще, чем все, что находила в будущем, и это был не сон вовсе.

– 35-

– Ты выглядишь уставшей, – сказала мама утром, – ты хорошо себя чувствуешь?

Она подошла и положила руку мне на лоб.

– Ай, отстань, – я бормочу и отодвигаюсь, притворяясь, что не вижу хмурого выражения ее лица. Я ожесточилась от усталости, стараюсь не давать происшедшему прошлой ночью крутиться в голове, хотя все это снилось всю ночь. Когда я проснулась, комната снова выглядела нормальной, солнце бросало белые лучи в просвет между занавесок на груды книг и пыльных полок, и я смотрю на всех своих сов и думаю, не приснилось ли все, но деревянная сова подмигнула мне, когда я взглянула на нее, поэтому я знаю, что это было реально.

– Ты замерзла, – говорит мама, включая чайник, – почему бы тебе не надеть свитер?

– Почему бы тебе не надеть свитер? – рассеяно повторила я.

Мама привлекает мое внимание.

– У меня есть свитер, – говорит она, жестикулируя в розовом махере цвета фуксии, который, как я помню, она покупала на распродаже. – Я о тебе говорю.

– Ну, я дочь Ледяного Джека, так что я в общем-то не чувствую холода, спасибо, – говорю я, садясь за стол, скрестив ноги и прислоняясь головой к стене.

Мама качает головой.

– Овсянку?

– Да, пожалуйста.

– О чем думаешь? – спрашивает она, ставя чашку чая передо мной.

– О том, что мы всегда здесь жили, но ничего не менялось…

– Это хорошо?

– Полагаю, да, – отвечаю я, выпрямляясь и обхватывая ладонями кружку, отчего фарфор запотевает.

– Многое меняется, – говорит она, поворачиваясь к овсянке. – Ты меняешься постоянно. Иногда приятно иметь что-то близкое, чтобы вернуться к этому, нет?

– Думаю, да, – отвечаю я снова, дуя на горячий чай, мгновенно охлаждая его.

– Так… на счет Джека, – спрашивает она спустя мгновение дрожащим голосом. – Ты больше не думала о том, чтобы найти его?

Чай застыл в чашке.

– Мм. Нет. В смысле, я немного отвлеклась, так что там с родителями Мэллори и еще Айвери…

– Мальчик, – говорит она, доставая миски из шкафа. – Он тебе нравится?

– Нет!

Она, широко улыбаясь, подходит к столу.

– Как замечательно, – восклицает мама. Она не замечает замороженный чай, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы овсянку не ждала та же участь. Мама наблюдает за мной, пока я ем, будто пытаясь понять, что творится у меня в голове. Я надеюсь, что не сможет. Я потеряла счет всей той лжи, которую ей говорила.

Что если я все ей сейчас расскажу? Я проиграла в голове разговор, закончив тем, что Джек был изгнан, и я теперь должна делать его работу. Честно говоря, даже не знаю, что она сделает после всего этого. Иногда мама может быть очень удивленной, но ей будет действительно больно от всей этой лжи, но она не сможет помочь в этом, поэтому я держу рот на замке, пока она наблюдает и пытается думать о других вещах. В основном, по какой-то раздражающей причине, мой мозг думает об Айвери.

Я пытаюсь не поддаваться своим чувствам, чтобы не начать замораживать кухню, но не могу не вспомнить его лицо, когда они проголосовали за изгнание Джека – на краткий миг он пытался бороться за меня. По крайней мере, он выглядел таким больным, и, несмотря на это, мне интересно какой была его жизнь, когда он рос в Королевском Суде Фей вдали от людей, с отцом, презиравшим часть человека в нем.

Я покачала головой. Почему меня это должно волновать?

– Сова, куда ты собралась? – спрашивает мама позже, после того, как я провела день в школе с Мэллори, пытаясь избегать Айвери и Коннора.

– Я все еще наказана?

Прошла уже неделя. Я с надеждой смотрю на нее. Я оделась во все черное для своего Замершего Джека и, вероятно, нужно было подождать, пока она не ляжет спать, но, честно говоря, я так устала, что, видимо, свалюсь спать и никому никак не помогу.

– Скажи мне, куда собралась, и я дам тебе знать, – ответила она, убирая волосы за уши. Она много трудилась над своим заказом, и у нее под глазами круги. Она беспокоится обо мне? Это из-за этого круги?

– Тебе не стоит волноваться, – говорю я, поднимая шарф. – Я не собираюсь делать ничего глупого.

– Может, мне судить об этом? – спрашивает она, оглядывая меня. – Я пытаюсь доверять тебе, Сова. Ты не упрощаешь эту задачу.

– Я собиралась увидеться с Айвери, – отвечаю я, ложь идет легко. Он, в любом случае, будет там после всего, шпионя за мной. – Просто, чтобы немного подышать свежим воздухом…

– Какой он? – спрашивает мама, прислоняясь к дверному косяку.

– Ох. У него карие глаза и волосы. И он реально высокий. Он… необычный… – мой голос замер. Я должно быть цвета сливы. Это были хорошие слова?

– И добрый?

– Добрый?

– Ну, с ним все в порядке, – отвечаю я ей. – Так… я могу идти?

– Мы назовем это экспериментом, – сказала она. – Я отпущу тебя и ввожу комендантский час до десяти, и если все пройдет по плану, тогда мы будем знать.

– Знать что?

– Что тебе можно доверять.

Она наклоняется и крепко меня обнимает, и на мгновение я снова позволяю почувствовать себя ребенком, успокоенным знакомым запахом и ее шероховатым мягким свитером.

Следующие несколько дней прошли в хрупком круговороте льда и снега, и школы, и расспросов Мэллори, озабоченных взглядах. Айвери практически молчит, когда я его встречаю в своих ночных миссиях, просто наблюдает за мной на расстоянии. Я не останавливаюсь, чтобы пообщаться с ним. Работа требует больших усилий, чем что-либо еще. Это единственное, что держит меня в здравом уме на этот момент. Почему-то это наделяет все смыслом – Джек, возможно, никогда меня не примет, но здесь не стоит вопрос, чья я дочь, когда делаю его работу. И мне это нужно. И чем чаще я занимаюсь этим, чем больше земли покрываю, тем я лучше чувствую себя – живой, как никогда прежде не чувствовала. Каждое движение несет след магии, посылая холодную дрожь по спине. Сегодня я уйду пораньше. Я решила, что смогу обойтись без маминых вопросов, поэтому решила уйти через окно рано утром, и до сих пор она не заметила. Думаю, у меня получается все лучше.

К тому времени, как ложусь в кровать, я так устаю, что едва могу дышать, а еще я ощущаю сильную связь с морозом и жажду делать больше и лучше. Церковь, мост, каждый большой памятник и еще куча мелких, сверкают под звездами, благодаря мне. Они никогда не выглядели такими красивыми. Тяжело оставлять их, тяжело просто возвращаться домой и залезать в свою обычную постель, как обычная девочка. Я не обычная. Эта мысль заставляет меня ухмыляться, хотя раньше пугала.

Кто вообще хочет обычного?

Хотя недостаток сна это небольшая проблема. Все часами проигрывается меня перед глазами так, что когда я готовлюсь ко сну, я едва могу сфокусировать взгляд, и вот тогда комната начинает вертеться от шума сов. Я думаю снять все эти художества, но они так настаивают на том, что «он не знает правду», что я не думаю, что это сработает. Они просто шептали бы мне из-под кровати, и это было бы еще более жутко.