Текст книги "Отдана горгулье (ЛП)"

Автор книги: Эми Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

11

Джесси

Зачем я это делаю? Вероятно, мне будет только тяжелее, когда я закончу, и он снова прогонит меня прочь. Я просто ненавижу, когда мне говорят нет. Ненавижу предлагать себя и быть отвергнутой. У меня было больше этого на мою долю, чем проблем с клиентами. Каждый раз я думала, что они хотели большего, чем просто залезть ко мне в штаны. Я думала, что я действительно им небезразлична. Оказывалось, что я ошибалась. Или они не могли закрыть глаза на тот факт, что я не собиралась бросать стриптиз только потому, что трахалась с ними.

Что-то в дрожащих руках Уильяма, когда они пробегают по моей коже, и напряженном взгляде его темных глаз заставляет меня надеяться, что это что-то другое. Что он отличается от тех других парней.

Итак, я забираюсь к нему на колени и нарушаю все правила, точно так же, как я сделала ранее, когда он поднес мою киску ко рту и съел меня. Я больше не уверена, что это такое. Все, что я знаю, это то, что я отчаянно хочу свести его с ума. Отчаянно хочу заставить его почувствовать хотя бы немного того, что чувствовала я, когда он держал меня в объятиях так, словно я ничего не весила, и довел меня до лучшего оргазма в моей жизни, даже учитывая игрушки.

Его руки мгновенно обвиваются вокруг меня, ладони перемещаются с моих бедер на талию и обратно, как будто он не уверен, куда их деть. Я протягиваю руку назад и направляю их к своей заднице. Он стонет. Его член пульсирует у моих бедер, зажатый между нами.

Я знаю, что он не безразличен к тому, что я чувствую между нами. Очевидно, он тоже подвержен влиянию. И по какой-то причине он пытается сопротивляться. Это творит со мной всевозможные вещи. Обычно это я пытаюсь установить какие-то границы. Пытаюсь держать руки парня подальше от себя. Делает ли меня сукой то, что я хочу дразнить его, пока он не сдастся?

Обычно в этой позе моя грудь была бы перед лицом парня, и я просто терлась бы об него некоторое время, сняв лифчик и устроив ему хорошее шоу. С Уильямом у нас такая большая разница в размерах, что ему приходится наклонять голову, чтобы достать до моей груди. Это не мешает мне потянуться за спину и расстегнуть бюстгальтер, поочередно скидывая бретельки с плеч. Когда я оттягиваю кружевную ткань, соски уже превратились в тугие бутоны. Сильные руки впиваются в мою задницу, увеличивая трение там, где соприкасаются наши тела. Его горячее дыхание касается моей кожи. Я задыхаюсь ему, когда он завладевает моими губами в карающем поцелуе.

Это твердо и властно, но с нужной отдачей, когда он скользит своим языком по моему. Ясно, что у него есть опыт, так что же заставляет его сдерживаться?

Когда я запускаю руки в его волосы и хватаюсь за его рога, он позволяет мне направить его рот к моей груди. Они жаждут его прикосновений, когда он смыкает губы вокруг соска, посасывая, я начинаю стонать.

Это больше не спектакль. Дело больше не в том, чтобы заставить его хотеть меня. Прямо сейчас это чистое желание. Мое естество пульсирует от потребности, а трусики в беспорядке. Я кручу бедрами, чтобы хоть немного снять напряжение, но от этого становится только хуже. Я чувствую, что быстро теряю тот контроль, который у меня был, но поскольку Уильям все еще не трахает меня, значит у него еще слишком много контроля.

Пора повышать ставки.

Поднявшись с его колен, я, вероятно, заработаю какую-нибудь медаль. Для этого требуется вся сила воли, которая у меня есть. Я делаю это, полная решимости добиться успеха. Уильям отпускает меня, но выпуклость между его раздвинутыми бедрами и ошеломленное выражение лица доставляют удовольствие. Он на мгновение закрывает глаза, и я вижу напряжение в его нахмуренных бровях и сжатой челюсти.

– Ты права. Нам следует остановиться.

Я качаю головой.

– Я не готова останавливаться.

О нет. Я хочу раздеть его. Посмотреть, как он выглядит. Я хочу проследить за его длиной и понаблюдать за реакцией его тела на меня. Я хочу заставить его ругаться, стонать и впиваться руками в мою плоть. Я хочу почувствовать, как он распадется на части и сбросит каменную сдержанность, отделяющую его от меня.

Его рука поднимается, чтобы погладить мою ногу, и скользит выше, пока его толстые пальцы не начинают дразнить то место, где мое бедро переходит в задницу.

– Джесси, ты не знаешь, о чем просишь.

Я улыбаюсь ему сверху вниз.

– Позволь мне заставить тебя кончить, как ты заставил меня. Это для тебя достаточно ясно?

Он нервно сглатывает, однако, не останавливает меня. Я опускаюсь перед ним на колени и осторожно отодвигаю ткань его набедренной повязки, обнажая его набухшую эрекцию.

Его член появляется передо мной, толстый и жилистый, выглядит просто восхитительно. На головке уже выступили капельки влаги. Уильям резко втягивает воздух, когда я провожу по ним большим пальцем, обводя подушечкой головку его члена. О, я могла бы играть с ним так долго. Мне нравится ощущать его толстую длину в руке. Он тяжелый и горячий, и он пульсирует для меня каждый раз, когда я поднимаю на него глаза или облизываю губы. Итак, я некоторое время играю с ним, неторопливо поглаживая вверх-вниз, наслаждаясь тем, как его веки закрываются только для того, чтобы он снова открыл их, как будто не хочет упустить ни одного момента.

Затем я наклоняюсь, беру его в рот и стону от вкуса. Он, конечно, солоноватый. Под этим он землистый и насыщенный. Я немного удивлена сама себе. Не то чтобы мне не нравился сам процесс. Вовсе нет, но я никогда не делала этого только потому, что мне понравился чей-то вкус.

Я бы сделала это для него.

Я скольжу губами по его длине, чтобы насладиться влагой на кончике, прежде чем беру его в руку и действительно концентрируюсь на том, чтобы сделать это хорошо. Уильям стонет, когда я глубоко вбираю его в рот. И я провожу его рукой по своей голове и почти таю от выражения его глаз, когда делаю это. Нет ничего каменного в жаре и отчаянии, когда я смотрю на него из-под ресниц. Моя киска пульсирует в такт тому, как я покачиваю головой. Клянусь, я чувствую его удовольствие, как свое собственное.

Он издает прерывистый стон. Его рука крепче сжимает волосы, а затем он взрывается. Я стону, когда соленая жидкость наполняет мой рот, выплескиваясь из уголков. Я отстраняюсь и делаю несколько заключительных поглаживаний рукой. Остатки его спермы стекают с головки его члена и капают на костяшки пальцев.

Затем наступает момент. Возможно, он короткий, но кажется растянутым, как будто в него втиснуто слишком много. Мне не нужны его слова, чтобы понять, что произошло что-то большое. Что-то важное. Я тоже это чувствую.

Большой палец Уильяма легонько гладит мою щеку и возвращает меня в себя.

– Моя идеальная принцесса. Тебе нужно уйти, пока я не пришел в себя и не взял тебя вопреки себе, – он качает головой. – Черт возьми, судя по ощущениям в твоем рту, я могу только представить, какой была бы эта сладкая маленькая киска вокруг меня.

– Послушай, я хочу этого. Ты хочешь этого. Все в порядке. Тебе не нужно беспокоиться, хорошо?

Он вздыхает.

– Дорогая, как только я заполучу тебя, пути назад не будет. Ты будешь моей. Пока я не рассыплюсь в прах.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки от внезапно подступивших слез, которые отказываюсь проливать.

– Т-ты же не всерьез.

Уильям наклоняется вперед, обхватывает мой затылок и приближает мой лоб к своему.

– Поверь мне, Джесси. Я не могу сказать тебе ничего такого, чего не имел в виду. Это часть проклятия, – он вздыхает. – Но ты этого не хочешь. Ты слишком молода и красива, чтобы отдаться существу вроде меня так, как я возьму тебя. Ты готова пообещать мне, что ни один другой мужчина не будет смотреть на тебя, думать о тебе?

Я открываю рот, чтобы ответить «да, конечно», но снова закрываю его.

– Моя работа… Я имею в виду, ты же знаешь, что это просто работа, верно?

Он качает головой.

– Я не могу винить тебя за это, но я не смог бы с этим жить. Я буду представлять опасность для каждого твоего клиента. И я не в том положении, чтобы запрещать тебе работать. Я бы поддержал тебя, если бы мог, но у меня нет ничего, кроме каменного насеста, на котором я прозябаю каждый день.

Я отстраняюсь, запуская пальцы в волосы. Все разогналось с одного до ста очень быстро. Я не могу отрицать, что огромная часть меня жаждет именно того, что предлагает Уильям. Разве я не хотела всю свою жизнь почувствовать, каково это – быть любимой безоговорочно? Бесповоротно? Хотя он не может иметь это в виду. Никто не может любить меня так. Не тогда, когда мои собственные родители не могут.

Я киваю, слова застревают у меня в горле.

Уильям повторяет мое движение, поднимаясь на ноги и надевая набедренную повязку.

– Спасибо тебе за то, что ты сделала для меня сегодня вечером. Я никогда этого не забуду. Но если ты не хочешь быть моей, с этого момента тебе придется держаться подальше. Теперь, когда я свободен. Потому что я слишком сильно хочу тебя, чтобы отпустить во второй раз.

Водянистая улыбка прорывается сквозь вихрь моих чувств.

– Знаешь, что это не так убедительно, как ты сейчас думаешь. Но я понимаю твою точку зрения, – я поднимаюсь на ноги и нахожу свою одежду.

– Пойдем, – Уильям протягивает мне руку. – Я отнесу тебя домой в целости и сохранности. Мы не можем здесь задерживаться.



12

Уильям

Я помню бессонные ночи, когда был человеком. Помню, как ворочался на соломенном тюфяке во время злополучного путешествия в Святую Землю. Слишком переполненный волнением и неугомонной энергией, чтобы заснуть.

Бессонные дни в роли горгульи – это совсем не то.

Они намного, намного хуже.

Как горгулья, я прикован к месту. Я не могу повернуть голову. Я не могу пошевелить рукой, чтобы почесать яйца, не говоря уже о том, чтобы расхаживать по башне или спуститься с крыши кинотеатра, чтобы по запаху Джесси добраться до того ужасного места, которое она называет домом.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы оставить ее на пороге гостиницы, где она живет, вдыхая вонь дешевого алкоголя и блевотины. Нестиранные простыни, растительное масло и ее отчаяние.

Мне неприятно сознавать, что она не хочет там оставаться. Ей не нужно было мне это говорить, я почувствовал все по тому, как ее руки задержались на моих после того, как я опустил ее на землю. То, как ее взгляд метнулся ко мне, когда она входила в дверь.

Больше всего я ненавижу осознавать, что не могу обеспечить ей дом получше. Без сомнения, она моя пара. Никто другой не смог бы обратить вспять процесс окаменения, а ведь я даже не погрузил член в ее идеальную щелку. Никто другой не смог бы пробудить во мне ревнивое чувство собственничества, которое я испытываю даже сейчас. Даже превратившись в камень, мое сердце горит от потребности иметь ее рядом, наблюдать за ней и защищать.

Но я больше никогда ее не увижу. Если она меня послушает. Если она знает, что для нее хорошо, она будет держаться подальше. Я никогда больше не почувствую ее пряно-сладкий аромат смородины или не увижу, как ее розовые губки приоткрываются при вздохе, когда она впервые проводит пальцами по влажной киске.

Я – эгоистичный ублюдок, и поэтому, когда на город опускается ночь, и я просыпаюсь, я мгновенно поворачиваю голову к двери башни, вопреки всему надеясь, что она появится. Господи, пусть она проигнорирует мои необдуманные слова. Пусть ее желание ко мне будет хотя бы наполовину таким же яростным, как мое к ней, и она вернется сюда сегодня вечером, не в силах ничего с собой поделать.

Она не приходит.

Каким-то образом я останавливаю себя от того, чтобы покинуть башню в поисках нее. Я впиваюсь когтями в каменную кладку и отрываю куски от арки, но останавливаю себя.

И когда наступает утро, и мое тело снова превращается в камень, я знаю, что меня ждет еще один ужасный, бессонный день.



13

Джесси

Ненавижу, что не танцую для Уильяма сегодня вечером.

Мне неприятно осознавать, что он ждет там, в башне, гадая, приду ли я. Сомневаясь, послушала ли я его, но надеясь, что я все равно приду. По крайней мере, я думаю, что он так думает. Это то, что я бы подумала на его месте.

Как я могу скучать по тому, кого едва знаю?

Все, что я знаю, это то, что я провожу полдня и ночь, представляя его руки и рот на себе. Другую половину я провожу, мечтая о вкусе его члена, когда беру его в рот, и о стоне, который он издал, когда взорвался для меня.

Хотя он прав. Я не могу позволить себе отказаться от стриптиза и знаю по личному опыту, что это обычно является решающим фактором. По крайней мере, Уильям был достаточно честен, чтобы признать это, в отличие от других парней, с которыми я была.

Сидя, поджав ноги, на своей койке, я доедаю последние кусочки суши и вяло листаю телефон. Мой банковский счет выглядит лучше, чем на прошлой неделе, но мне все еще нужно заплатить за проживание и питание на следующей. Мне нужно больше денег, если я хочу, чтобы мне хватило на страховой депозит.

И у меня нет новых запросов в приложении «Чудовищные Сделки». Со вздохом я переключаюсь на Glitterbabes, где принимаю заказы только от людей. Забавно, что они внезапно стали менее привлекательными.

Маленькая красная точка в окне уведомлений сообщает, что у меня новый запрос.

МистерБольшойЧлен: Привет, красотка, ты была на вечеринке у моего брата несколько недель назад, и я не могу перестать думать о твоих идеальных сиськах. Надеялся, что смогу предложить тебе на эти выходные работу в городе. Собираю нескольких мальчиков вместе. Могу заплатить вперед. Цена договорная.

Я вздыхаю. Если я правильно помню, этот парень был тем самым пьяницей на мальчишнике, на котором я была три недели назад, и именно по этой причине я в первую очередь предпочитаю Чудовищные Сделки. Причина, по которой я избегаю Glitterbabes. Тем не менее, предложение предоплаты и договорная цена заставляют меня сделать паузу, прежде чем нажать «Удалить».

Повинуясь импульсу, я открываю поле ответа.

Джесси: О какой сумме мы говорим? $500?

Я как раз собираюсь закрыть приложение, когда появляется ответ.

МистерБольшойЧлен: без проблем. Переулок Альба, 3539. Увидимся в субботу, великолепная девушка.

Это не вопрос. Я также отмечаю, что он ничего не упомянул о предоплате.

Закатывая глаза, я блокирую экран и бросаю телефон на кровать. Я не хочу разбираться с этим прямо сейчас. Я отвечу ему завтра. Мне нужно готовиться к завтрашнему прослушиванию, для рекламы мыла. Не работа моей мечты, но и не стриптиз. Это шаг в правильном направлении.

Однако неприятное ощущение прилипает к коже, поэтому я встаю, беру полотенце и направляюсь в душ. Когда я возвращаюсь, стройная девушка с длинными темными волосами бросает сумку на койку над моей.

В конце концов, Рейчел отправилась домой пораньше. Думаю, это хорошо для нее. Я должна быть рада, что мне больше не придется иметь дело с ее храпом. Только после нашего завтрака на днях я немного расстроена. Странно это.

Я улыбаюсь новой девушке, которой не чувствую.

– Привет. Я Джесси.

– Мелинда. Приятно познакомиться.

Я придумываю какое-то оправдание, что мне нужно рано вставать, и забираюсь в постель, жалея, что у меня не было возможности попрощаться с Рейчел. Хартстоун иногда бывает одиноким городом, несмотря на всех этих людей.



Следующий день выдался ярким и солнечным, и у меня улучшилось настроение. Я быстро выпиваю кофе в кафе хостела и направляюсь через несколько станций метро на север, к Полбриджу, надеясь оказаться где-нибудь недалеко от начала очереди.

Но все не так. Когда я прихожу, то нахожу там уже сотню других девушек. Я называю свое имя ассистентке и сажусь на тротуар, мрачно улыбаясь цыпочке передо мной. Опустив голову, я мысленно перебираю строчки, представляя, как я буду улыбаться, и как я буду использовать руки.

К тому времени, как они называют мое имя, уже почти время обеда. Я голодна, и моя задница затекла от сидения на бетоне. Вытирая вспотевшие руки о джинсы, я расправляю плечи и толкаю дверь. Я уже улыбаюсь, когда мои глаза находят лица двух женщин средних лет, сидящих за столом.

– Спасибо, Джесси. Ты можешь начать, когда будешь готова.

Я делаю глубокий вдох. Затем медленно провожу рукой вверх по руке, как будто намыливаюсь. Я поднимаю глаза на ближайшую ко мне женщину и одариваю ее улыбкой, которой я пользуюсь, чтобы развести нового клиента на приватный танец.

– Некоторые виды мыла могут быть жесткими для вашей кожи, – я вздыхаю, затем снова провожу рукой вниз по руке, прежде чем начать с другой стороны. – Но не Нуд. Оно оставляет на моей коже восхитительные ощущения.

Само прослушивание занимает меньше пяти минут. Я произношу реплики, они задают пару вопросов, а затем меня отпускают. Они даже не просят посмотреть снова. Они ничего не говорят об обратном звонке и о том, скольких девушек они собираются включить в шорт-лист.

Я чую очередной провал.

У меня агрессивно урчит в животе. Сейчас ничего не происходит. Сегодня нет работы. Мне некуда идти. Я чертовски уверена, что пока не хочу возвращаться в хостел. Итак, я беру хот-дог из тележки на соседней улице. Немного погуляв, я ищу скамейку или парк, где можно посидеть.

За следующим углом мне сразу бросаются в глаза элегантные изогнутые арки и мраморный фасад Большого театра. Я и не подозревала, что нахожусь всего в нескольких кварталах отсюда. Я думаю об Уильяме, застывшем на каменном насесте под солнцем. Он сказал, что я должна держаться подальше, потому что он не сможет отпустить меня во второй раз, но, конечно, днем ничего страшного не случится. Он спит, верно? Он, вероятно, даже не узнает, что я там. Хотя мне определенно понравилась бы компания. Даже если он не может со мной поговорить, в его тихом, солидном присутствии есть что-то успокаивающее. Что ж, теперь я чувствую, что немного знаю его. Меня почти смешит то, как я перепугалась той ночью, когда приняла его за жуткую статую, пожирающую людей.

Когда я подхожу к задней двери кинотеатра и ввожу код доступа, дверь открывается, и я вхожу внутрь. В здании темно, горят только полоски освещения вдоль пола и несколько аварийных ламп. Сегодня на башне ветрено, но я натягиваю толстовку на голову и устраиваюсь на месте, прислонившись спиной к арке, глядя на застывшее лицо Уильяма. Его челюсть сегодня выглядит напряженной. Как будто он стиснул зубы, когда засыпал. Мне больше понравилось мягкое выражение его лица сразу после того, как я заставила его кончить.

Эта мысль заставляет мою киску слегка затрепетать. Я улыбаюсь воспоминанию, на мгновение полностью забыв о своем обеде, пока урчание в животе не напоминает мне об этом снова.

Я вздыхаю.

– Кажется, я провалила еще одно прослушивание, – говорю я Уильяму.

Уильям, конечно, ничего не отвечает.

Я не думаю, что меня действительно беспокоит прослушивание. К настоящему времени я привыкла к неудачным прослушиваниям. В этой индустрии становишься толстокожей. На самом деле, немного похожей на Уильяма. Я думаю, что через некоторое время ты либо превращаешься в камень, либо рассыпаешься.

– В эти выходные мне придется взять заказ, на вечеринку у людей, – я сжимаю в кулаке бумажку от обеда, комкая ее так сильно, как только могу. Уголки обертки врезаются мне в ладонь. – Это хорошие деньги.

Я представляю свирепый неодобрительный взгляд Уильяма, если бы он мог пошевелиться. Я знаю, он бы видел меня насквозь. Какая актриса!

Я пытаюсь улыбнуться поярче.

– Вообще-то, это отличные деньги.

После очередного долгого молчания я говорю:

– Только я не хочу. Я бы хотела, чтобы мне не приходилось этого делать. Я почти уверена, что этот парень – мерзавец.

Я не осознаю, что отрываю маленькие лоскутки от обертки, пока она не превращается в конфетти у меня на коленях. Я снова смотрю на Уильяма, но, конечно же, он не двигается.

– Это прозвучит безумно, но мне понравилось то, что ты сказал прошлой ночью. Мне это понравилось слишком сильно.

Я вздыхаю.

– У меня такого никогда не было. У меня никогда не было никого, кто хотел бы так заботиться обо мне. У меня никогда не было никого, кто был бы настолько уверен, что захочет остаться рядом надолго.

Я подтягиваю колени к груди и крепко обнимаю их. Что я здесь делаю, разговаривая с тем, кто не может ответить. Особенно когда он сказал мне оставить его в покое?

– Спасибо, что не сказал Сетосу, что я больше не танцую для тебя, – вчерашний платеж появился на моем счету сегодня, хотя я и не танцевала. – Хотя я бы хотела, чтобы это было так.

Я задерживаюсь гораздо дольше, чем следовало. Я кладу подбородок на колени и просто сижу некоторое время в тишине. Не так уж некомфортно, когда знаешь, что ничего не ждешь. Когда солнце садится за горизонт, я встаю и разминаю ноги. Я все еще не готова уходить, но я знаю, что если подожду еще немного, солнце сядет, и Уильям разозлится. Прежде чем направиться к двери, я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в холодную твердую щеку.

– Спасибо, что выслушал.

Затем я спускаюсь по лестнице и возвращаюсь в хостел, чтобы поужинать еще одним дешевым сухим суши и провести вечер, уставившись на верхнюю койку Мелинды.