Текст книги "Пока я не умерла (ЛП)"
Автор книги: Эми Плам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава 23
На следующий день Виолетта прислала мне эсмску, пока я была в школе, не хочу ли я пойти в кино этим вечером.
На что я ответила: Очень много задали домашки. Извини!
«Тогда, как на счет кофе?»
«То что надо! После школы. Сент-Люси.»
«Увидимся.»
Я улыбнулась, подумав о том, как продвигался её английский. На самом деле, она схватывала на лету! Всего пару недель и она стала почти разговаривать как обычный подросток и не как вдовствующая герцогиня. А когда я услышала, как она говорит по-французски с другими… ну, она, безусловно, старалась подбирать более бытовые предложения.
Она уже сидела в кафе, когда подошла я, и поднялся, чтобы поприветствовать меня с огромной улыбкой на лице. Расцеловав мои щеки, она воскликнула:
– Кейт! Ты была просто потрясающая в субботу ночью!
Мы сели, а она продолжала низвергать на меня свои эмоции, но тихим голосом, чтобы люди, находящиеся поблизости, не смогли подслушать.
– Все еще поверить не могу, что ты так хорошо сражалась всего после нескольких месяцев тренировок. Мы говорили Гаспару об этом, и хотя он отказывался признавать своих заслуг, все же он был очень горд.
– Ты тоже смотрелась очень круто! – говорю я. – Те парни были таким здоровенными. Они был в разы больше тебя, и ты ни дала им ни единого шанса.
Она отмахнулась от похвалы, как будто в том как она дралась и победила не было ничего особенного.
– Итак…что ты думаешь о Винсенте? Мсье, постойте, – Она подозвала, проходящего мимо официанта, чтобы я смогла заказать горячий шоколад.
Я откинулась на спинку своего стула, сидя напротив неё.
– Он был невероятен. Хотя, я рада, что он прикончил моего нума. Не знаю сколько бы мне еще удалось бы продержаться против него.
Она заколебалась, глядя на меня.
– Что? – спросила я, выражение её лица, посеяли семена беспокойства у меня в груди.
– Мне показалось, что он похоже не выкладывался на все сто процентов, – тихо ответила она. – У него круги под глазами. И у него такой болезненный вид. Я имею в виду, что он дрался, как опытный боец, но он просто кажется был физически не очень силен.
Я посмотрела вниз на стол.
– Ты права, Виолетта. Я имею в виду, что не понимала, насколько этот его проект оказывает на него влияние, пока не увидела его в бою. Он мог бы и в одиночку одолеть тех парней, если бы он не был… – голос мой умолк.
– В плохой форме. – Закончила моё предложение за меня Виолетта. – Я так и думала. Но мне хотелось бы ни о чем загадывать. Я и не догадывалась насколько всё плохо с этим проектом, пока не увидела его сражающимся. Не беспокойся об этом. Все наладится, – сказала она мягко. – А как у тебя дела? Есть прогресс?
– Никакого, – ответила я.
Она с сожалением поджала губы и вздохнула.
– Не переживай, Кейт. Уверена, все станет лучше.
Хотя, сама она так судя по всему не считала. Конечно, она не выглядела обеспокоенной, но и уверенностью её речь не была преисполнена.
Именно тогда подоспел мой шоколад. Я отхлебнула сверху горячую пену, и пока я вдыхала насыщенный аромат какао, гадала, уже в сотый раз, почему Винсент не мог просто быть нормальным человеческим парнем.
* * *
– Доброе утро, mon ange! А где твое платье? – отозвался Винсент с того места, где он стоял, прислонившись к воротам парка, напротив улицы входной двери в мой дом.
Вместо его обычных джинсов и пиджака, на нем были костюм и галстук. И, Бог ты мой, каким же няшкой он выглядел. Я так и застыла столбом в своих трениках, осматривая Винсента с ног до головы.
– Время тренировки. А что это ты в костюме, мистер Уолл Стрит?
– Ты не получила моего сообщения?
Я достала свой сотовый, чтобы проверить сообщение Винсента, которое оказывается пришло в три часа ночи: Завтра приоденься. Я веду тебя на официальное мероприятие.
– Официальное мероприятие? – глаза мои расширились. – Какое официальное мероприятие может начинаться в субботу в одиннадцать утра?
– Свадьба, – просто сказал Винсент.
– Ты ведешь меня на свадьбу? – спросила ошарашенно я. – Почему ты не сказал мне об этом раньше трех утра?
– Потому что не был уверен, что хочу брать тебя с собой.
Выражение моего лица должно быть очень хорошо выразило гамму моих эмоций, потому что он быстро начал оправдываться.
– Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что не был уверен хочу ли я, чтобы ты видела свадьбу ревенентов. Ты и я уже сейчас сталкнулись со многими подобными вещами, я думал, что это может принести слишком много… вопросов.
– Так почему ты передумал? – спросила я, еще не до конца успокоившись.
– Потому что решил, что из того, что я буду избегать подобных вещей не выйдет ничего хорошего. Я же обещал тебе, что не буду от тебя ничего скрывать. И ты уже позволила мне нарушить данное тебе обещание…на время.
– Ну, со свадьбой, может это конечно перегиб, но… – он смотрел вниз и теребил свой галстук – но, по крайней мере, ты будешь знать о том мире, в который попала. Я обязан, ничего от тебя не скрывать.
Я стоял, оглушенная на мгновение, прежде чем встать на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.
– Я думаю, что справлюсь, Винсент. Спасибо за…
Я не знала что сказать.
– Просто спасибо, больше ни надо ничего говорить.
– Сколько времени тебе понадобится, чтобы переодеться? – спросил он, убирая локон моих волос от моих глаз. – Ты уже прекрасно выглядишь.
Я покраснела, не желая признавать, что дом ревенентов находился прямо через улицу от нас, и те, казалось бы, появлялись всякий раз, когда я сворачивала за угол, поэтому я никогда не покидала нашу квартиру, не убедившись, что неплохо выгляжу.
– Минут десять, на самом деле. Дай мне время подобрать платье и туфли и я буду готова.
– Прекрасно, – сказал он, глядя на часы. – У нас много времени.
Час спустя мы вошли в невысокую часовню Сент-Шапель, восьмисотлетнюю королевскую церковь, которая стоит всего в нескольких кварталах от Собора Парижской Богоматери на острове в Сене под названием Иль-де-ла-Сите.
– Свадьба будет здесь? – недоумевая спросила я Винсента, который взял меня за руку и повел по расписной винтовой лестнице в неф.
И как только мы вошли в помещение, я начала чувствовать, то же пьянящее ощущение переполнения чувств – чувство головокружения, которое я испытывала несколько раз, когда посещала часовню в качестве туриста. Потому что пространство было просто, неожиданно подавляющим.
Потолок был выше, нежели длина самого помещения, он был настолько высок, что его убранство едва можно было разглядеть. Но не от потолка у меня перехватило дыхание, а от роскошности убранства стен. Пятнадцать витражей, каждый на пятьдесят футов, были установлены по всей вертикальной поверхности стены часовни. Часовня в основном состояла из стекла и, удерживающих тяжелый потолок, колонн. Свет, который просачивался сквозь витражи, был синим, но настолько глубоким, что казался где-то даже фиолетовые, а толстое стекло смотрелось, как драгоценный камень. Общий эффект, наверное, был сродни ощущением будто вы крошечная золотая фигурка, находящаяся внутри яйца Фаберже, и весь ваш мир инкрустирован драгоценными камнями.
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить своё неистово бьющиеся сердце, и обняла Винсента.
– Как им удалось устроить в подобном месте свадьбу? – прошептала я, когда мы направились к группе людей, собравшихся у алтаря.
– Связи, – прошептал он мне в ответ, лукаво усмехаясь.
Я в изумлении покачала головой.
Там не было стульев и общей группой стояли тридцать, может сорок ревенентов, некоторых я видела на праздновании нового года в доме у Жан-Батиста. Мы направились к Жюлю и Амброузу, которые прервали свой разговор с Жан-Батистом и Виолеттой, чтобы сделать свои ценные замечания по поводу моего наряда.
– Ого, Кейти-Лу. Можешь не сомневаться, выглядишь ты как надо. Я едва узнал тебя без твоих джинсов и кед, – сказал Амброуз, заключая меня в объятья.
Жюль только пожал плечами и сказал,
– Не дурно, – небрежным голосом, приподняв брови и поглаживая подбородок.
– А где Гаспар? – спросила я.
– В спячке, – ответил Винсент. – И Артур очнется сегодня ночью, так что он всё еще в постели.
Я кивнула и посмотрела на священника, который начал своё обращение к собравшимся гостям.
– Дорогие, – начал он, – мы собрались сегодня вместе в этот день, чтобы отпраздновать соединение нашего брата Жоржа с нашей сестрой Шанталь.
Я подняла бровь, взглянув на Винсента.
– Он..?
Он кивнул – священник был одним из них.
Винсент вытащил меня перед собой, чтобы мне лучше было видно, положив руки мне на талию, на моё цвета сливы, длиной до колен платье.
Невеста была просто потрясающей. На ней было классическое свадебное платье, всё такое пышное и шикарное: фата, длинный шлейф, и метры кремового атласа. Без сомнения, она принадлежала XX веку, в то время как жених выглядел из гораздо более ранней эпохи. Он был одет, как один из трех мушкетеров, с гофрированным воротником, бархатным жилетом и бриджами, закончившимися под коленом, чуть выше, где начинались его сапоги. Но вместо того, чтобы выглядеть глупо, он выглядел… лихим что ли. Я все никак не могла отделаться от мысли, неужели он и сейчас в этом разгуливает.
– Он что д’Артаньян? – прошептала я Винсенту.
– Люди, которые женятся, как правило, одевают на свадьбу одежду той эпохи, которую носили при жизни. Это традиция ревенетов.
Я улыбнулась, не в силах удержать себя, чтобы не понаблюдать периферийным зрением за его когортой, представляя, как маятник времени качнулся вспять и в часовне стояли бы ревенеты сплошь в шляпах с перьями и шпагами на гало.
Священник следовал традиционному свадебному обряду, при этом играл струнный квартет. Музыка поплыла по комнате, как симфонический туман, придавая еще более потустороннее влияние на столь неординарное событие. Когда они добрались до своих обетов, жених и невеста пообещали друг другу быть любящими и верными, «пока мы оба существуем». Ну, я подумала, что это интересный поворот.
Я отталкивалась от того, как это всё происходит. Когда люди женятся, они уже обещают, что останутся вместе на несколько десятилетий. Эта пара, перед своими сородичами, поклялась, что они хотят быть вместе…вечность. Или по крайней мере, очень долгое время.
Когда церемония закончилась, пара поцеловалась, а затем, взявшись за руки, повела всех собравшихся по лестнице из часовни.
Оказавшись на улице, процессии шла минут десять, чтобы оказаться в конце острова, спуститься по лестнице и добраться до места под названием Поместье Дюфин. Парк усаженный деревьями прямо рядом с Сеной. Здесь был раскинут большой белый шатер, а внутри стояли газовые обогреватели.
Мы с Винсентом взяли тарелки с едой и вышли из шатра, чтобы посидеть на краю причала, который был выложен одеялами для такого случая.
Мы свесил ноги над водой, и молча жевали нашу вырезку и запеченный картофель.
– Нет вопросов? Комментарием? Экзистенциальных размышлений? – сказал наконец Винсент.
– В моей голове прямо сейчас столько разных мыслей, что я просто не знаю с которой начать, – ответила я.
– Тогда начни с основных, остальное оставь на потом.
Он поставил свою пустую тарелку на одеяло рядом с собой и выжидательно уставился на меня.
– Так, ладно. Кто они – жених с невестой, я имею в виду?
– Жорж и Шанталь. Он родился в восемнадцатом веке, она 1950. Он француз, она бельгийка.
– Тогда как они встретились? Я слышала, что вы ребята много путешествуете.
– Они встретились на ассамблеи – собрании нашего Консорциума, которое проводится раз в несколько лет. Съезжаются представители со всего мира. Мы обычно присутствуем только на европейских собраниях.
– Международные собрания ревенентов? Как Организация Объединенных Наций только для нежити?
Я сдержала свой смех, увидев торжественное выражение лица Винсента.
– Это древняя традиция. Встречи безусловно очень засекречены – по очевидным соображениям безопасности. Иначе это будет приманкой для нума.
– И на одной из таких встреч познакомились невеста с женихом? На политическом созыве?
– Ага, только помимо того, что та встреча носила информационный характер, в ней таятся и скрытые возможности. Трудно встретить кого-то, когда твой социальный круг общения ограничен.
Шарлотта мне как-то говорила о том же самом, именно по этой причине у неё не было парня. Теперь-то, конечно я знаю, что она влюблена в Амброуза, уже много лет. Я на мгновение задумалась, как ей пришлось без Чарльза. Мы несколько раз списывались по электронке, но я ничего о ней не слышала, с тех пор как её близнец сбежал.
Винсент начал лениво играть с моими пальцами, возвращая мои мысли обратно к здесь и сейчас.
– И много ревенентов находит себе партнеров? – спросила я. – Я имею в виду, что Амброуз и Жюль похоже счастливы и статусу одиночек.
– Они всё еще «новички». Им хочется быть похожими на современных подростков, не испытывающими желанием связывать себя узами брака. Зачем ограничиваться одним человеком, когда ты едва начал жить? Точнее едва началась твоё существование после смерти, – поправил он себя, – как не назови. Это не важно.
– Ты кажется был не прочь ограничить себя только одной девушкой, – поддразнила я его, а потом вдруг смутилась.
Винсент улыбнулся.
– Я другое дело, не забыла? Я собирался жениться, пока еще был человеком. Может быть, я просто такой парень, который хочет себя связать с кем-нибудь, – сказал он, наклонившись, и задумчиво уставившись на воду, прежде чем повернуть голову и взглянуть на меня.
– Возвращаясь к нашей теме разговора, – сказал он, застенчиво мне улыбаясь, – после нескольких сотен лет холостяцкой жизни, такие как Жорж, хотят связать себя с кем-нибудь. Думаю, что это одна часть нашей основы – человечности, которая остается с нами после смерти. Нам необходимо любить и быть любимыми.
– Хорошо, а что насчет Жан-Батиста? Он всё еще одинок.
Винсент посмотрел на свою воду и ухмыльнулся.
– Он не любит демонстрировать своих чувств.
– Что? – воскликнула я. – У Жан-Батиста есть девушка?
Он приподнял бровь, и улыбнулся одним уголком губ, помотав головой.
– Зрелая женщина? Парень…ой! – сказала я и до меня наконец дошло. – Гаспар!
Винсент одарил меня широкой улыбкой.
– Только не говори мне, что ты не догадывалась об этом.
Я покачала головой, но теперь когда я знала правду, всё встало на свои места. Она идеально подходят друг другу.
Винсент вскочил и забрал наши тарелки и унес их обратно в шатер. Вернувшись, он сел рядом со мной и сказал:
– У меня есть кое-что для тебя, Кейт.
Он сунул руку в карман пиджака и протянул руку, чтобы достать маленькую красную бархатную сумочку перевязанную ленточками.
Ослабив завязочки, я вытащила кулон на черном шнурке и аккуратно положила его себе на ладонь.
Это был золотой диск размером с долларовую монету, и он был оторочен двумя окружностями из крошечных золотых шариков, одним за другим. В центре диска был темно-синий треугольный камень с гладкой, слегка закругленной поверхностью. А на поверхности между камнем и окружностями были изображены изогнутые линии в виде пламени. Кулон казался на вид очень древнем, как греческие украшения в галереи Папи.
– О, мой Бог, Винсент. Оно великолепно.
Я едва могла говорить, горло перехватывало, от переполняющих меня эмоций.
– Это сигнум бардия. Сигнал для ревенентов, что ты связана с нами. Что ты знаешь, кто мы есть и тебе можно доверять. У Жанны такой – она его никогда не снимает.
На мои глаза навернулись слезы. Сжав в руке кулон, я крепко обняла Винсента за шею и не отпускала его в течение нескольких секунд. Наконец, отпустив его, я вытерла слезы.
Его улыбка была неуверенной.
– Так тебе нравится?
– Винсент, «нравится» не то слово. Он прекрасен, я даже не могу передать словами, на сколько. Где ты его взял? – спросила я, не в силах оторвать глаз от этого изысканного украшения.
– Это из нашей сокровищницы.
Я метнула на него взгляд.
– Так эта вещица Жан-Батиста?
Винсент ободряюще улыбнулся.
– Нет. Хоть он и хранится в его доме, но сокровищница принадлежит всем ревенентам Франции. Подобные произведения создавались в течение тысячелетия. По нашим записям, в прошлом эти использовались нашими эмиссарами в Константинополе в девятом веке.
Мои глаза расширились.
– А ты уверен, что мне его можно носить? Ну ты уверен, что не возникнет с этим никаких проблем?
– Я показал кулон Жан-Батисту и Гаспару, и они поздравили меня с моим выбором, согласившись с тем, что это был превосходный выбор для тебя. Она теперь твоя – тебе никогда не надо будет его возвращать. По крайней мере, я надеюсь, что ты не захочешь его возвращать.
Его улыбка была веселой, но глаза были серьезными.
Ого. Я посмотрела вновь на кулон и провела пальцем по пламени. Винсент изучал меня.
– Есть много различных интерпретаций символов – целые книги написаны о значениях этих символов – но пирамиды – это должно означать, жизнь после смерти, три угла означает, что мы три дня находимся в спячке. Пламя представлять нашу ауру, и только так мы можем быть уничтожены. А круг – бессмертие.
Я просто смотрела на Винсента, не в силах поверить, что символ винсентова рода, теперь был моим. Он взял его из моей руки и осторожно надел мне его через голову. И когда он откинулся, чтобы взглянуть на меня, на его лице было такое выражение буду я и сама драгоценность.
– Спасибо тебе.
– Я бы сказал «пожалуйста», но я не могу причислять себе все заслуги. Это не только от меня тебе. Это от всех нас. Я знаю, что ты была расстроена поведением Артура, когда он выставил тебя, заставив почувствовать ни одной из нас. Я хотел, чтобы ты знала, что это не так. Ты не ревенент, но всё же ты одна из нас. Сигнум означает, что ты наша родня.
Я растворилась в его объятьях. И когда он убрал волосы с моей щеки, я закрыла глаза и пожелала, чтобы ничего не менялось. Время бы замерло и мы могла бы остаться таким навсегда.
Глава 24
Две недели прошло с тех пор я в последний раз была в Le Corbeau, которые, казалось, тянулись бесконечно. Но, в конце концов, наступил вторник, и я была готова опрометью сорваться со своего последнего урока и скорее рвануть в магазинчик с реликвиями.
Поэтому, когда я вышла из школьных ворот и увидела Жюля, у меня возникло такое ощущение, что кто-то схватил меня за руки и надел на них наручники.
– Жюль, – сказала я, с нескрываемым разочарованием, – что ты здесь делаешь?
– И я рад тебя видеть, Кейт, – сказал Жюль, очевидно забавляясь ситуацией. – Твой парень попросил меня побыть твоим телохранителем во второй половине дня.
– О чем он попросил? – воскликнула я.
Жюль подался вперед, чтобы расцеловать меня в обе щеки, в то время как я отклонилась назад так, чтобы он не дотянулся, от чего тот так и покатился со смеху.
– Эй! Я то тут при чем?! – сказал поднимая руки, дескать он сдается. – Винсент получает опасное задание, а я храню его даму сердца от беды.
– Мне ничего не грозит, я не попала ни в какую беду. Но есть кое-что, что бы мне хотелось сделать…без посторонних.
А потом до меня дошло.
– Что за опасное задание? – спросила я, изучая его лицо.
– Ах! Я, наконец, получить Ваше безраздельное внимание! – Он усмехнулся. – Я смогу рассказать тебе больше, когда мы окажемся в машине и уберемся с автобусной остановки?
Жюль кивнул в сторону «БМВ», который был незаконно припаркован всего в нескольких ярдах от нас. Я увидела, как приближается автобус, освещая нас своими фарами по мере приближения, и я поспешила скорее запрыгнуть в машину, чтобы избежать скандал, который нам вполне обоснованно мог закатить водитель автобуса.
– Мы дожидаемся твою неутомимую сестрицу Джорджию? – спросил Жюль, когда он сел за руль и машина тронулась с места.
– Нет, у неё театральный клуб до шести, – рассеянно ответила я, размышляя о том, чем же занимался Винсент.
Я подождала, пока мы не отъехали и спросила,
– Ладно, я в машине. А теперь выкладывай!
Пока мы ехали, Жюль сказал мне, что ревененты, которые присматривали за домом Женевьевы утром позвонили Жан-Батисту, чтобы сообщить ему о взломе. Пока их не было дома, кто-то вломился в дом и перевернул все комнаты вверх дном. Дверь была выбита, замок сломан.
Но, кажется, ничего не пропало. Жан-Батист и Винсент отправились на разведку.
– И это значит, что у меня теперь телохранитель, потому что…
– Потому что все гадают, не означает ли это, что нума пришли в движение. Поэтому Винсент волнуется за тебя. И так как ЖБ настоял, чтобы он отправился вместе с ним в дом Женевьевы, я вызвался добровольцем, – сказал Жюль с довольной улыбкой, не отрывая глаз от дороги. – Так чего ты там хотела сделать? Я отвезу тебя.
– Я хотела сделать это лично, самой. Но я съезжу туда в другой раз, – вздохнула я.
Желудок скрутило, когда с тревогой подумала, о еще одной упущенной возможности посещения загадочной лавки.
– Итак, как насчет того, чтобы отвезти меня к Винсенту?
– А как насчет того, чтобы отвезти тебя в мою студию? Там куда как менее опасно. К тому же мне нужна модель и ты могла бы мне попозировать.
– Ты хочешь написать мой портрет? – ошеломленно спросила я.
– По правде говоря, именно сейчас мне пришло в голову, чтобы нарисовать тебя в духе Модильяни, полулежа в полный рост, полностью обнаженной, – сказал он.
Он прилагал невероятные усилия, чтобы сохранить каменное выражения лица и не рассмеяться во весь голос.
– Если ты хотя бы на секунду вообразил себе, что я собираюсь перед тобой раздеваться, Жюль… – начала я.
Он расхохотался, хлопнув ладонью по рулю.
– Я просто шучу, Кейтс. – Ты же истинная леди. Я бы не стал просить тебя, скомпрометировать твою чистоту, как одну из моих платных моделей, некоторые из которых уже давно низко пали. Да большинство из них!
После того, как я видела полуодетую модель, позирующую Жюлю в мастерской, Винсент сказал мне, что девушки, как правило, студентки вузов, нуждающихся в денежные средства для своих расходов на обучения, и они очень далеки от падших женщин, как о них сейчас отзывается Жюль.
Жюль пытался просто надавить на меня, чтобы добиться желаемого результата. Ну что ж, у него получилось.
– Уговорил, я буду позировать тебе, – согласилась я. – Но ни при каких обстоятельствах ни один предмет одежды не покинет моего тела, пока я буду в твоей студии.
– А, если мы будем в другом месте? – спросил он, расплываясь в хитрой улыбке.
Я закатила глаза, когда мы ехали через мост и вот уже в поле зрения появилась Эйфелева башня.
Я глубоко вздохнула, когда мы вошли в его студию, и услышала один из самых моих любимых запахов, запах масляной краски. Я опять вдыхала тот самый воздух, что и у бабушки в её реставрационной студии, когда была еще совсем маленькой. На мой взгляд, этот запах был неотрывно связан с красотой. Мои глаза последовали за моим носом в ожидании, зная, что вознаграждение должно быть, прямо за углом.
И какая награда! Стены студии Жюля были полны цвета. Основные оттенки городских пейзажев и картины в стиле ню в сочных розовых и телесных тонах. Мой мозг переключился на режим: ничего не вижу, кроме искусства. В окружении всей этой красоты, я чувствовала себя цельной. Удовлетворенной. Как будто внутри меня зажгли свет, освещая все мысли во всех темных, пропахших плесенью закаулках моего сознания.
Мои размышления прервал громкий звук из соседней комнаты. Жюль бросился мимо меня, прежде чем я успела среагировать, он с мечом, который выхватил по пути из подставки для зонтиков, и ринулся в проем. Я услышала крики и, по ту сторону двери, увидела человека, подпрыгнувшего в воздух.
Время остановилось, пока я наблюдала за ним, будто подвешенная в пространстве, не в силах поверить тому, что видела, прежде чем я сразу же вернуться к реальности, услышав оглушительный грохот, когда его тело, ударилось о большое витринное стекло и исчезло снаружи. Я пришла в себя и рванула к окну, под моими ногами захрустели осколки стекла, а я увидела человека, который приземлился на землю, пролетев два этажа. Ни чуть не пострадавший во время падения, он отряхнулся, держась руками за торс, чтобы остановись кровь из раны, он побежал через двор на улицу.
Я повернулась и увидела Жюля с окровавленным мечом, уставившегося на разбитое окно. Рядом с ним, маленький стол был завален книгами по искусству и брошюрами из галереи, которые были разбросаны, будто кто-то подбрасывал их в воздух и те приземлились как попало. Ящики стола валялись на полу, они были пустыми.
– Он…? – Жюль начал, не в силах закончить свой вопрос.
Я кивнула.
– Он приземлился на ноги и побежал. Но я думаю, что ты как следует его отделал, – сказала я ободряюще. – Он держался за свой бок, когда удирал.
– Что нума забыл в моей студии? – пробормотал Жюль, выглядел он при этом каким-то пришибленным. – Как, черт возьми, он сюда пробрался? Окно и двери надежно заперты.
Среди осколков битого стекла, я заметил блеск металла. Я аккуратно пробралась по битому стеклу к тому месту где блестели отмычки нанизанные на цепочку и осторожно их подобрала. Было похоже, что подобными штуковинами можно было вскрыть любой замок. Я держала отмычки так, чтобы их мог рассмотреть и Жюль. Он вздрогнул, а лицо его странного фиолетового цвета. Он быстро вынул сотовый из кармана и нажал на быстрый набор.
– Винс? Ага, она здесь. Просто послушай! Они и сюда добрались…до моей студии…Был только один…он сбежал. Нет, с ней всё в порядке. Да, я уверен.
Жюль протянул мне телефон.
– Кейт, ты как там? – Винсент говорил очень спокойным тоном, который использовал, когда прятал панику.
– Со мной всё отлично. Этот парень даже не заметил меня. Жюль бросился прямо к нему и тот выпрыгнул через окно.
– Сейчас буду.
– Для твоего приезда нет никаких причин, Винсент. С нами обоими всё в порядке. Заканчивай свои дела, мы же всё равно собирались с тобой вечером увидеться.
– Мы все равно должны прийти. Посмотрим, может сможем понять что он искал. Наверное у нас займет минут двадцать, пока мы доберемся до студии на такси. Я должен убедиться, что с тобой всё в порядке. Передай обратно трубку Жюлю.
Жюль выслушал то, что ему говорил Винсент, а затем убрал свой сотовый в карман и стряхнул с себя оцепенение. Он посмотрел на меня так, как будто, наконец, заметил, что я тоже здесь. Бросив меч на пол, он подошел и взял меня за плечи. Его руки слишком уж крепко вцепились в моё тело.
– Кейт, ты в порядке? Ты ни где не порезалась?
Он изучающе смотрел мне в лицо.
Я была так ошеломлена его напористостью, что даже не смогла заговорить. Жюль всегда подшучивал надо мной, стебался, но теперь его глаза были как никогда серьезными. Я покачала головой и смогла выдавить из себя,
– Я не пострадала.
Он выдохнул, осознав тот факт, что мне ничего не угрожает, а потом прижал меня к себе, да так сильно, что я не могла дышать. Спустя несколько секунд, он ослабил хватку, но не отпустил меня, пока я наконец не зашевелилась, мягко отстраняясь, произнося его имя.
Он отпустил руки, но с места не сдвинулся – его лицо было всего в нескольких дюймах от моего, и на моей коже чувствовалось его теплое дыхание. Казалось мы простояли так вечность. Затем, внезапно, он повернулся и вышел из студии. Я слышала, как он побежал вниз по деревянной лестнице, и наблюдала в зияющую дыру окна, как он пересек двор и неподвижно стоял у каменного дверного проема, ведущего на улицу, ожидая, когда подъедут остальные.
