Текст книги "Пока я не умерла (ЛП)"

Автор книги: Эми Плам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Эми Плам
Пока я не умерла

Глава 1

Я отскочила, когда семифутовая палица врезалась в плитку, где я стояла всего полсекунды назад. Группировка, пригнувшись, я снова подскочила, кряхтя от усилий, перекинув своё оружие над головой в другую руку. Пот капал мне в глаза, ослепляя на одну секунду, пока мои рефлексы не взяли верх и заставили меня двигаться.

Луч света из окна, расположенного высоко над головой, осветил дубовую палицу, когда я описав дугу бросила её к ногам своего противника. Он отпрыгнул в сторону, оставляя моему оружию лишь пролететь, никого не задев, по воздуху. Она ударилась о стену с характерным звуком и упала.

Беззащитная, я бросилась к мечу, который лежал всего в нескольких шагах от меня. Но прежде чем я успела схватить его, я была оторвана от пола и прижата к груди противника. Он держал меня в нескольких дюймах от земли, а я барахталась и отбивалась изо всех сил ногами и руками. Адреналин, словно ртуть бежал по моим венам.

– Кейт, не будь таким сердитым лузером, – с упреком сказала Винсент.

Подавшись вперед, он уверенно поцеловал меня в губы.

Тот факт, что он был без рубашки плохо сказался на моей выстраданной концентрации, которая моментально выветрилась. А от тепла его груди и рук мои мышцы раскисли. Пытаясь сохранить свою решимость, я прорычала:

– Это же жульничество, – и сумев высвободить свою руку, стукнула его по руке. – А теперь отпусти меня.

– Если ты пообещаешь мне не драться и не кусаться.

Он рассмеялся и опустил меня на пол. Море синих глаз лукаво смотрели на меня из-под вьющихся темных волос, ниспадающих на лицо.

Он улыбнулся и прикоснулся к моей щеке, с таким выражением, как будто он видит меня впервые. Словно он не мог поверить, что я стою перед ним во всей своей красе, из плоти и крови в 3-D. Это выражение его лица, говорило, что он был счастлив.

Я изобразила самую ослепительную улыбку, на которую только была способна:

– Я не даю никаких обещаний, – сказала я, убирая волосы, которые выбились из моего «конского хвоста» и лезли в глаза. – Ты заслуживаешь быть покусанным за то, что снова меня отлупил.

– У тебя получалось уже гораздо лучше, Кейт, – раздался голос позади меня. Гаспар протянул мне мой упавший меч. – Но тебе нужно быть более гибкой с захватом. Когда Винсент ударяет своим клинком по твоему, приспосабливайся к его движению. – Он наглядно пояснил свои слова при помощи оружия Винсента. – Если ты будешь натянута, как струна, то твое оружие вылетит у тебя из рук.

Мы повторили всё шаг за шагом, только медленно.

Когда он удостоверился, что я овладела всей последовательностью действий, мой учитель выпрямился.

– Что ж, на сегодня достаточно мечей и палиц. Есть желание перейти на что-нибудь менее напряженное? Может метательные звезды?

Я подняла руки вверх в знак капитуляции, все еще тяжело дыша от упражнения.

– Хватит на сегодня тренировок. Спасибо, Гаспар.

– Как пожелаешь, моя дорогая. – Он стянул резинку со своей головы, распуская волосы, которые вновь вернулись в свое привычное беспорядочное состояние. – У тебя определенно есть природный талант, – продолжил он, возвращая оружие на место, развешивая по стене оружейной палаты-спортзала, – ты уже неплохо справляешься, тренируясь всего несколько занятий. Но тебе нужно поработать над своей выносливостью.

– Гм, ладно. Полагаю, что валяние целый день в обнимку с книжками на диване, не особо способствует повышению физической выносливости, – сказала я, наклоняясь вперед, чтобы перевести дыхание, положив руки на колени.

– Природный талант! – крикнул Винсент, сгребая меня всю потную к себе на руки и неся через зал, как трофей. – Конечно же у моей девушки выносливости хоть отбавляй. Целый грузовик! Как иначе можно объяснить, что она смогла убить огромного злого зомби, в одиночку спасти мое неживое тело?

Я рассмеялась, когда он опустил меня перед в душевую кабинку, смежной с сауной.

– Я не против присвоить всю славу себе, но думаю, что если бы не твой парящий дух, который управлял мной как марионеткой, мне было бы нечем похвастаться.

– Вот мы и на месте. – Винсент протянул мне полотенце и поцеловал в макушку. – Не думай, что я не считаю тебя суперсексуальной, когда ты вся такая потная, – прошептал он, игриво мне подмигнув.

В моей груди неожиданно запорхали бабочки? Я уже начала думать, что они там прописались.

– А я пока, закончу свою работу и приструню того зануду, мастерски управляющемуся с оружием девятнадцатого века. En garde! – крикнул он, рывком снимая меч со стены и развернулся.

Гаспар его уже поджидал с гигантской шипованной булавой.

– Тебе придется сильно постараться, чтобы проткнуть меня этим твоим жалким стальным клинком, – язвительно сказал он, подзывая Винсента к себе двумя пальцами.

Я закрыла за собой дверь в душ и повернула кран, чтобы включить воду, и наблюдала за тем, как мощные потоки воды обрушились вниз, обволакивая меня паром. Мои синяки и ссадины уже были не так болезненно-ощутимы под напором горячей воды.

Как же невероятно, уже в тысячный раз подумала я, о том параллельном мире, в котором я очутилась. Всего в нескольких парижских кварталах отсюда, я вела вполне нормальную размеренную жизнь вместе с моими сестрой и бабушкой с дедушкой. А здесь я на мечах дралась с мертвыми парнями – ну ладно, с «ревенентами», которые по правде говоря, не такие уж и мертвый. С тех пор, как я переехала в Париж, это оказалось единственным местом, пришедшиеся мне по душе.

Я прислушалась к звукам борьбы, доносившимися снаружи деревянной душевой и подумала о причине, почему же я здесь. Винсент.

Я познакомилась с ним прошлым летом. И тут же сильно влюбилась. Но после того, как узнала кем он был и что будучи ревенентом ему приходится умирать снова и снова, я отвернулась от него. После гибели моих родителей, произошедшей годом ранее, мне казалось так будет лучше, чем иметь постоянное напоминание об этой боли.

Но Винсент сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. Он пообещал мне не умирать. По крайней мере, не из-за своего предназначения. Что означало сопротивляться всеми фибрами души против своей же природы.

Ревенентово принуждение к смерти, когда они спасают драгоценные человеческие жизни, куда мощнее и притягательние, чем наркомания. Но Винсент считает, что он сможет удержаться. Ради меня.

А что до меня, то я надеюсь, что у него всё получится. Я не хочу причинить ему боль, но я знаю свои пределы. Вместо того, чтобы горевать о потери его снова и снова, я просто уйду. И мы оба знаем об этом. И хотя Винсент технически мертв, рискну предположить, что это единственно решение, с которым мы оба сможем жить.

Глава 2

– Я поднимаюсь наверх, – крикнула я.

– Сейчас буду, – ответил Винсент, метнув взгляд к лестнице, где стояла я.

Гаспар воспользовался моментом, чтобы выбить меч из рук Винсента, и когда оружие покатилось по полу, последний, сдаваясь, поднял руки.

– Никогда…

– …не отвлекайся от сражения, – закончил Винсент нравоучение Гаспара. – Знаю, знаю. Но ты должен признать, что Кейт больше, чем просто небольшое отвлечение.

Гаспар кривовато улыбнулся.

– Для меня, – уточнил Винсент.

– Просто не позволяй ей себя отвлекать во время спасения её жизни, – ответил Гаспар, сунув ногу под рукоять упавшего меча и быстрым движением носка ноги, подкинул его в воздух в направление Винсента.

– Гаспар, на дворе двадцать первый век, – усмехнулся Винсент, на лету хватая правой рукой мечь за эфес. – Под твоим руководством, Кейт скоро будет способна спасти мою жизнь.

Он усмехнулся, глядя на меня, с намеком приподняв бровь. Я рассмеялась.

– Согласен, – признал Гаспар, – но, если только она сможет сравняться с твоим полувековым опытом в боевом искусстве.

– Я работаю над этим, – крикнула я, перед тем, как закрыть за собой дверь, приглушая лязганье металла, который возобновился благодаря их продолжившемуся противостоянию.

Я прошла через вращающуюся дверь в большую, просторную кухню и вдохнула аромат свежей выпечки. Жанна склонилась над одним из грифельно-серой гранитной столешницей. Номинально кухарка и экономка, она была больше похожа на домашнюю мамочку, следуя примеру своих бабушки с матерью, она заботилась о ревенентах на протяжение десятилетий. Плечи ее слегка дрожали, когда та заканчивала оформлять кремовыми цветами шоколадный торт.

Я коснулась её руки и она повернулась ко мне лицом, и я увидела в её глазах слезы, которые она безуспешно пыталась скрыть.

– Жанна, ты в порядке? – выдохнула я, понимая, что она была не в порядке.

– Шарлотта с Чарльзом были мне как дети. – Её голос дрогнул.

– Я знаю, – сказала я, обхватив её за широкую талию и положив свою голову ей на плечо. – Но они же покидают этот дом не навсегда. Жан-Батист сказал, что это продлится до тех пор, пока Чарльз не приведет в порядок свои мысли. Сколько времени это может занять?

Жанна выпрямилась и мы смотрели друг на друга, понимая, что одна хочет сказать другой без слов: На долго, если не навсегда. Парнишка серьезно напортачил.

Мои же собственные чувства по отношению к нему были противоречивыми. Он всегда относился ко мне враждебно, но когда Шарлотта объяснила причину его поведения, я не могла не пожалеть его.

Как будто прочитав мои мысли, Жанна кинулась его защищать.

– Это не совсем его вина. Ты же понимаешь, что он не хотел подвергать никого опасности.

– Я знаю.

– Он просто чувствительнее остальных, – сказала она, склоняясь обратно над своим тортом и сосредоточилась на размещении карамельного цветка. – Это их образ жизни. Умирать снова и снова, ради нас, людей, а затем покидать нас, чтобы наша судьба взяла то, что ей причитается. Да ради всего святого, ему же всего пятнадцать.

Я грустно улыбнулась,

– Жанна, ему восемьдесят.

– Неважно, – по-французски сказала она, делая движения рукой, будто смахивает со своего плеча мяч. – Думаю, что те, кто умирают совсем молодыми, для них всё это еще сложнее. Моя бабушка рассказывала мне об их Испанском сородиче, который сделал то же самое. Ему тоже было пятнадцать. Он попросил Нума, как и Чарльз, чтобы те уничтожили его. Но в тот раз бедняжке удалось осуществить задуманное.

Жанна заметила, что меня передернуло от упоминания древних врагов ревенентов и хотя на кухне кроме нас с ней никого не было, она понизила голос.

– Я просто говорю, что это лучше той, другой крайности. Некоторые, заметь, очень немногие, настолько утомлены своей ролью в людской жизни и смерти, что для них спасение человеческой жизни становится лишь средством для выживания. Им плевать на людей, которых они спасают, они заботятся только об ослабление своего принуждения. Я бы предпочла, чтобы Чарльз был чрезмерно чувствительным, чем бессердечным.

– Вот почему я думаю, что отъезд пойдет ему на пользу, – успокоила я ее. – Это даст ему некоторую дистанцию от Парижа и людей, которых он спас.

Или не спас, напомнила я себе, думая о том злосчастном катере, из-за которого Чарльза закрутило вниз по спирали. После неудачной попытки спасти жизнь маленькой девочки, он начал странно себя вести. А закончилось всё тем, что он попытался свести счеты с жизнью ревенента, невольно позволив напасть на своих близких.

– Жан-Батист сказал, что они будут нас навещать. Я уверена, что мы очень скоро с ними увидимся.

Жанна неуверенно кивнул, подтверждая мои слова.

– Какой прекрасный торт, – сказала я, меняя тему разговора. Я соскребла пальцем немного глазури с тарелки и сунула её в рот. – Ммм вкуснятина!

Жанна начала отгонять меня прочь своей лопаткой, с радостью вновь принимая на себя роль наседки.

– А ты его мне сломаешь, если продолжишь слизывать глазурь, – рассмеялась она. – А теперь иди и посмотри не нужна ли Шарлотте помощь.

– Эй, народ, это же не похороны. А канун Нового года. А близнецы проводят вечеринку. Так давайте же праздновать!

Баритон Амброуза эхом отразился от жемчужносерых деревянных панелей бального зала, вызвав удивленные смешки толпы элегантно одетых гуляк. Свет сотни свечей отражался от хрустальной люстры, отбрасывая блики света лучше, чем любой дискошар.

Столы выставленные вдоль стен комнаты ломились от деликатесов, крошечные шоколадные и кофейные ванильные эклеры, миндальное печенье, в полдюжины цветов, горы шоколадных трюфелей. После грандиозного банкета, на котором мы только что отъелись до отвала, внутри меня не было ни сантиметра свободного места для этих шедевров французского кондитерского искусства. Вот гадство. Потому что, если бы я знала, что меня ждёт впереди, то не стала бы есть хлеб, да и от сыра отказалась бы.

В другом конце комнаты, Аброуз подключил iPod к большущей акустической системе. Я улыбнулась, услышав, раздававшийся из динамиков джаз времен двадцатых годов прошлого века. Хотя уроженец штата Миссисипи в своих наушниках слушал вполне современную музыку, у него была слабость к музыке своей юности.

Как только послушался хрипловатый голос Луи Армстронга, Аброуз сгреб Шарлотту и начал быстро перемещать её по комнате, её кремовая кожа с короткими светлыми волосами словно негатив его темной кожи и стриженным черным волосам.

Они создавали невероятную пару. Если бы они только были парой. О чем (доверилась мне недавно Шарлотта) так долга она мечтала. А Амброуз по каким-то неизвестным мне причинам (а может и для него самого) не испытывал к ней того же. Но его братская любовь к ней была так же очевидна, как улыбка слепого обожания на его лице, когда он крутанул её и отпустил.

– Похоже здесь весело. Давай же, входи, – прошептал голос в дюйме от моего уха. Я обернулась и увидела Жюля, стоящего позади меня. – Можно взглянуть на вашу танцевальную карту?

– Жюль, проверь-ка дважды в каком веке ты живешь, – напомнила я ему. – В нашем нет танцевальной карты.

Жюль пожал плечами и одарил меня самой обольстительной улыбкой.

– Но если бы была, разве я не должна была первый танец своему парню? – поддела я его.

– Нет, если бы я сражался за честь, – пошутил он, бросая взгляд на Винсента, который смотрел на на нас с полуулыбкой. Он подмигнул мне, и вернулся к разговору с Женевьевой, удивительно красивый ревенант, к которой я ревновала, до того как узнала, что она счастлива в браке.

Считая ее, здесь было несколько дюжин ревенантов, присутствующих на сегодняшней вечеринки, которые не были членами Ла Мэйсон.(Никто не называет его официальным названием, отель Гримод де ла Реньер, отель, в данном случае означает до смешного огромный, экстравагантный особняк). Резиденция Жан-Батиста была домом для нашего уважаемого хозяина, Гаспара, Жюля, Амброуза, Винсента и до завтра, Чарльза и Шарлотты. После того как их отвезут в дом Жан-Батиста около Канн, двое новичков займут их место.

– Ладно. Чтобы избежать Третьей Мировой Войны, я думаю, что могу потанцевать с тобой первый танец. Но если Винсент попытается вмешаться, тебе лучше быть готовым обнажить свой меч.

Жюль похлопал воображаемую рукоять у пояса, а потом взяв меня за руки, вытащил на середину танцпола возле Амброуза с Шарлоттой.

– Кейт, дорогая, свет свечей тебе так идет, – пробормотал он.

Я покраснела, но Жюль не обратив на это никакого внимания, прильнул своей щекой к моей и нашептывал всяческие комплименты, от которых (хотя я безоговорочно была влюблена в Винсента) однако бросало в жар и в восторг. С Жюлем был самый безопасный флирт, потому как я знала, что его нельзя воспринимать очень лично.

Каждый раз, когда я видела его по вечерам, он был с новой роскошной женщиной.

Он притянул меня ближе, и мы стали практически приклеены друг к другу. Смеясь я оттолкнула его.

– Жюль, ты неисправим, – ругалась я, в лучших традициях Джейн Остин.

– К вашим услугам, – сказал он, и низко поклонившись, сгреб меня обратно в свои объятья и закружил по кругу. – Знаешь, Винсент не из ревнивых. – Жюль лукаво улыбнулась, крепко меня обнимая. – Да, у него и нет причин быть таковым. Не только из-за того, что он самый красивый из нашего рода, или так утверждают всё женщины вокруг, но он еще и заместитель Жан-Батиста – он замолчал, чтобы отпустить меня, а потом обратно притянуть к себе – а он завоевал сердце прелестной Кейт. А кто ж осмелится сражаться с Чемпионом!

Несмотря на то, что я не смогла сдержать улыбки на «прелестная Кейт», всё же я уцепилась за новую информацию, которую он мне подкинул.

– Винсент заместитель Жан-Батиста? Что это значит?

– Это означает, что если что-нибудь случится с Жан-Батистом, – Жюль помолчал, всем своим видом демонстрируя, что ему неудобно, а я восполнила про себе то, чего он не произнес в слух: если его уничтожат – или если он решит покинуть пост главы ревенентов во Франции, то Винсент займет его место.

Я была в шоке.

– Почему же он мне ничего не рассказал?

– Возможно из-за еще одной своей чудесной черты характера: скромности.

Мне потребовалось перу секунд, чтобы переварить эту ситуацию с «заместительством», прежде чем я снова посмотрела Жюлю в глаза.

– А что подразумевается под «Чемпион»?

– Он еще тебе ни о чем не рассказал? – На этот раз Жюль выглядел удивленным.

– Нет.

– Что ж, и я тогда не собираюсь раскрывать все его секреты за один вечер. Тебе придется самой спросить у него.

Я мысленно себе пометила: «Спросить у Винсента».

– Итак, если Жан-Батист уйдет в отставку, то Винсент станет твоим боссом? – спросила я насмешливо, поддевая его, но осеклась, потому как его обычное беспечное выражение лица сменилось с ничем не грозящего мне ветрености повесы на пылкую преданность.

– Кейт, да Винсент был рожден для этого. Или перерожден. Я бы не хотел получить груз подобной ответственности, что возложена на него, хотя бы на день. Но, когда придет время, я сделаю всё, чего бы он не попросил. На самом деле, я уже готов к тому, что сказал, он даже еще не мой «босс».

– Я знаю, – честно ответила я. – Могу с уверенностью сказать, что Винсенту повезло, что ты рядом с ним.

– Нет, Кейт. Ему повезло, что ты рядом с ним.

Он крутанул меня напоследок, а я тут осознала, что он меня прокружил в танце через весь зал прямиком туда, где стоял Винсент. Когда Жюль отпустил мои руки, печально мне подмигнул и галантно сдал меня с рук на руки моему парню.

– Мы все еще одно целое? – шутя, спросил меня Винсент, притягивая к себе и нежно целуя в губы.

– После грязных танцев с Жюлем? Не уверена, – сказала я.

– Он безвреден, – вставила Женевьева.

– Меня обижают подобные высказывания, – ответил Жюль с другой стороны стола, где наливал себе бокал шампанского. – На самом деле, себя я считаю очень опасным.

Он отсалютовал нам троим, прежде чем неторопливо двинуться к хорошенькой ревенентке на другом конце комнаты.

– Я уже тебе говорил сегодня, как ты великолепно выглядишь? – прошептал Винсент, протягивая мне бокал.

– Всего-то раз двадцать, – с напускной скромностью ответила я, поправляя оборку стального цвета юбки в пол на платье, которое мне помогла выбрать Джорджия.

– Превосходно, потому как моё счастливое число – тридцать, – сказал он, и оценивающе оглядел меня с ног до головы. – Но великолепная, не совсем подходящие слово, чтобы в полной мере описать тебя. Может быть…ослепительная? Потрясающая? Восхитительная? Да, думаю, последнее самое подходящие. Кейт, ты выглядишь восхитительно.

– Прекрати! – Смеялась я. – Ты говоришь это нарочно, чтобы посмотреть, как я краснею! Но этого не произойдет!

Винсент победно улыбнулся и провел пальцем по моей покрасневшей щеке.

– Поздно.

Я закатила глаза, как услышала звон, звук похожий на тот, когда кто-то стучит ложечкой о бокал, чтобы призвать присутствующих к тишине. Амброуз выключил музыку, все повернулись к Жан-Батисту, который стоял перед собравшимися во всей своей аристократической красе. Судя по его портретам развешанных по комнате, его прическа и одежда притерпели изменения за последние 240 лет, но что касается его манер, то те ничуть не изменились.

– Добро пожаловать, дорогие соплеменники, ревененты Парижа, – объявил он сорока с лишним гостям. – Благодарю вас за то, что присоединились к нам сегодня вечером в моем скромном жилище.

Послышался шорох движений и смешки.

Он едва уловимо улыбнулся и продолжил.

– Я бы хотел произнести тост за здоровье наших любимых близких, которые уезжают, Чарльза и Шарлотту. Нам будет очень вас не хватать, и мы все надеемся на ваше скорейшие возвращение.

Все последовали примеру Жан-Батиста и подняли свои бокалы, и как один выкрикнули:

– Sante! [1]1
  Sante(фр) – Ваше здоровье.


[Закрыть]

– Что ж, он выбрал очень дипломатичную форму объявления для отправления в изгнание! – прошептал мне Винсент, а затем посмотрел на Чарльза, который сидел как пришибленный на старинном мягком канапе в стороне.

С того дня, как он подверг риску своих близких, отдавшись в руки нума, его вечно кислое и надутое выражение лица сменилось на отчаяние и депрессию. С ним рядом сидел Гаспар, оказывая эмоциональную поддержку.

Жан-Батист продолжил.

– Я уверен, что мы бы все с радостью присоединились к близнецам, которые отправляется на солнечный юг, но наша работа удерживает нас здесь, в Париже. Как вам всем известно, с тех пор, как наша человеческая подруга Кейт, – он махнул бокалом в мою сторону и вежливо мне кивнул, – так ловко расправилась с предводителем наших врагов, Люсьеном, чуть больше месяца назад, нума полностью затаились. Хотя мы по-прежнему наготове, попытки мести пока не было. Никакой контратаки.

– И что еще более тревожно, что наши близкие также абсолютно не наблюдают никаких нума. Они не отказались от Парижа. Но сам факт, что они избегают нас, так не похоже на наших старинных врагов, что мы можем лишь предполагать, что у них есть какой-то план. Что также означает, что у них есть лидер.

Для всех собравшихся речь Жан-Батиста стала откровением: их выражения лиц, преисполненные терпением, внезапно сменились ужасом. Некоторые начали перешёптываться, но Винсент, пристально смотревший на выступающего, сказал мне, что ему уже было известно об этом. Заместитель Жан-Батиста, подумала я, вперемешку с удивлением и беспокойства. Я не могла дождаться, когда же получу Винсента в своё собственное распоряжение, чтобы обо всем этом расспросить.

Жан-Батист попросил прекратить все обсуждения очередным позвякиванием ложкой по бокалу.

– Сородичи, прошу вас. – Раз, и в зале воцарилась тишина. – Мы все знаем, что Николя был заместителем Люсьена. Но, если учитывать его вспыльчивый нрав и любовь к показушным жестам, если бы он взял роль предводителя на себя, то нам уже хоть что-нибудь об этом стало известно. Молчание является нашей подсказкой: что кто-то другой взял их под свой контроль. А если мы не знаем кто нам противостоит, или где и когда возможно нападения, то, как мы сможем подготовить нашу защиту?

Ропот снова начал набирать обороты. На этот раз Жан-Батист повысил голос, успокаивая толпу.

– И ПОСЕМУ…перед лицом потенциальной критической ситуацией, мы имеем честь принять помощь от человека, который знает больше о нашей истории и истории нума, чем каждый из всех здесь собравшихся. Этот человек считается самым осведомленным среди всех наших сородичей во Франции, и влиятельной фигурой в нашем международном Консорциуме. Она предложила свою руку помощи в решении нашей проблемы и план стратегии для развития нашей способности защитится, или, если потребуется, нанести упреждающий удар.

– Без дальнейших церемоний, я представляю всем вам, кто не имел возможности познакомится с ней, Виолетта де Монобан и её спутник Артур Пуанкаре. Это большая честь для нас, что они присоединятся к нам в отсутсвие Шарлотты с Чарльзом.

Из-за спины Жана-Батиста вышла пара молодых людей, которых я прежде не видела. Белоснежный цвет лица девушки был обрамлен черными волосами, которые были подняты заколками множеством фиолетовых цветков, отрывая лицо. Она была тонюсенькой и крошечной, напоминая воробушка. И хотя на вид она моложе меня, я знала, что в случае ревенентов это не имело никакого значения.

Паренёк двигался определенно в старомодной манере, идя немного впереди неё и держал её руку так, что соприкасались только кончики их пальцев. Ему вероятно было где-то около двадцати, и, если бы не его светлые волосы, которые были стянуты на затылке в тугой хвост и гладко выбритое лицо, он бы выглядел в точности, как Курт Кабейн. С примесью голубых кровей.

Они официально поклонились Жан-Батисту и прошлись по залу, торжественно кивая, на такой восторженный приём. Взгляд девушки остановился на мне и переместился на Винсента, которой стоял позади меня, положив свою руку мне на бедро. Её глаза слегка сузились, прежде чем она двинулась дальше рассматривать собравшихся, а затем, приметив кого-то знакомого, она подошла поболтать. Жан-Батист проследил за ней взглядом и начал разговаривать с женщиной, стоявшей рядом с ним.

Речь, по-видимому, была закончена и я искала взглядом Шарлотту, чтобы оценить её реакцию на презентацию их замены. Должно быть их представление на вечеринки близнецов, было решением в последнюю минуту.

Шарлотта стояла в глубине зала вместе с Аброузом, который крепко обнимал её одной рукой за плечи. Я подумала, что таким образом он оказывал как физическую поддержку, так и моральную. Несмотря на то, что она не выглядела удивленной, было видно, что её улыбка стоила ей огромных усилий.

– Я собираюсь сходить и поговорить с Шарлоттой, – прошептала я Винсенту.

– Хорошая мысль, – сказал он, бросая на неё озабоченный взгляд. – А я пойду прослежу как там держится Чарльз. – Он наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку, а потом выпрямился и ушел прочь.

Я направилась к Шарлотте.

– Просто интересуюсь, может ты хочешь выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха? – спросила я.

– Я бы с удовольствием, – сказала она, и, потянувшись за моей рукой, вручила себя из-под опекунства Аброуза в моё распоряжение.

Не в первый раз я подумала, как же она собирается держаться на юге Франции – в целых девяти часах от её системы поддержки. Я не сомневаюсь в силе воли Шарлотты. У неё всегда ля меня было твердое плечо, на которое я могла опереться. Но теперь же, когда лона больше всего нуждалась в своих друзьях, её против воли разделяли с ними.

Мы похватали наши пальто и вышли на морозный декабрьский воздух. Лунный свет лился на двор, освещая большой фонтан, который представлял из себя статую англа в натуральную величину, держащего на руках женщину. Я никогда не ассоциировала эту композицию со мной и Винсентом. На мой взгляд, это был символизм того, что ноша также тяжела, как и камень из которого они вырезана.

Мы с Шарлоттой сели на краешек пустого бассейна фонтана и прижались поближе к друг дружке, чтобы не мерзнуть. Я обняла Шарлотту и притянула её ближе. Сблизившись с Шарлоттой, помогло мне не обращать на чувство вины, что я оборвала все связи со своими ньюйокскими друзьями. Переживая самый тяжелый период в своей жизни, скорбя о смерти своих родителей. Я удалила все электронные адреса и не связывалась с ними.

– Ты знала, что… – я замялась, подбирая менее оскорбительное слово, чем «замена» – Виолетта с Артуром приедут сегодня?

Шарлотта кивнула.

– Мне вчера об этом сказал Жан-Батист. Он сказал, чтобы я не думала, что он спешно пытается подыскать нам замену. Но Виолетта предложила приехать и она ему нужна. Но как бы там ни было, мне всё равно паршиво. Понимаешь, я чувствую себя…лишней. Будто я наказана.

– Даже, если это похоже на наказание, Жан-Батист заверил всех, что это не так, ты же не единственная, кто уезжает. Чарльз напортачил, пусть и не преднамеренно. – Я сжала её руку, выказывая ей свою поддержку. – Объяснения Жан-Батиста имеют смысл. Если происходит нечто значительное в стане нума, то для Чарльза будет опасно здесь находится, когда он чувствует замешательство и нерешительность. К тому же он сказал, что ты можешь остаться, если захочешь.

– Я не могу жить без Чарльза, – печально сказала она. – Он – мой близнец. Мы через всё прошли вместе.

Я кивнула. Я поняла. У нас с Шарлоттой было много общего, если не учитывать нашу смертность. Мы оба пережили смерть родителей. Только брат (сестра) связывал(а) нас с нашими прошлыми жизнями. У меня, конечно, были бабушка с дедушкой, но моей сестре казалось, что она единственная нить, что связывала меня с реальностью. Хотя значение слова «реальность» радикально изменилось для меня за последние несколько месяцев.

– Итак, ты знаешь новых ребят? – спросила я.

– Ага, то есть, я лично с ними никогда не встречалась, но все о них наслышаны. Они из старой гвардии. Если ты думаешь, что Жан-Батист старый, тогда они древние. Хотя они тоже из аристократов, как и он.

– Да уж, это вполне очевидно, – я рассмеялась. – Виолетта выглядит будто она умерла еще совсем юной.

Шарлотта улыбнулась.

– В четырнадцать. Ей отец был маркизом или вроде того, а она была фрейлиной Анны из Бретани. Она умерла, спасая жизнь юной королевы, при попытке похищения той.

– Королевы Анны? Да она ж практически из средневековья!

Я напрягал свой мозг по поводу имен и дат из моих французских уроках по истории, но Шарлотта пихнула меня.

– Она умерла как раз в 1500 году.

– Ничего себе! Так ей больше полсотни лет!

Шарлотта задумчиво кивнула.

– А что насчет Артура?

– Он из той же эпохи. Кстати, они знали друг друга и в жизни. Кажется, он был одним из консулов её отца. В любом случае, от них обоих веяло изяществом. Она и Артур жили в средневековом замке в Лоир Вэйли, где, я уверена, они чувствовали себя как дома.

В голосе Шарлотты промелькнула ожесточенность. Казалось, она хотела, чтобы они вернулись в свой замок и оставили нас в покое.

– Их появление здесь – сбывшаяся мечта ЖБ. Их существование такое долгое, что они словно ходячие энциклопедии. Вроде Гаспара, только помноженный на десять. И Виолетта известна по всему миру, как специалист в истории ревенетов. Она знает о нума больше, чем кто бы то ни было. Что делает ее идеальным кандидатом в помощники ЖБ для выработки стратегии. – Она пожала плечами, будто этот вывод был очевиден.

Скрип, открывающейся входной двери, прервал наш разговор. Мы повернули наши головы, и увидели тему нашей беседы. Её знатность была так осязаема, словно облако дорогих духов, повисшие в морозном воздухе.

– Здравствуйте, – сказала Виолетта.

Её голос звучал, с одной стороны, как у маленькой девочки – высоко, с другой же стороны, в нем была слышна уверенность зрелой женщины. Это жуткое несоответствие быстро исчезло, как только её губы сложились в дружелюбную улыбку, я не могла удержаться и улыбнулась в ответ.

Нагнувшись, она расцеловала нас в щеки, а затем выпрямилась.

– Я бы хотела представиться лично. Виолетта де Монобан.

– Ага, мы знаем, – сказала Шарлотта, изучая свои туфли, как будто у серебряных ремешков на задниках её башмачков были все ответы вселенной, и если она хорошенько приглядится, то увидит их.