Текст книги "Чего боятся женщины"
Автор книги: Эми Гутман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Эми Гутман
Чего боятся женщины
Посвящается моей семье
ПРОЛОГ
Нэшвилл, Теннесси
Одиннадцатью годами ранее.
Присяжные еще только вернулись, а она уже знала приговор.
Сумрачные лица, опущенные глаза. Двенадцать вершителей судеб заняли места. Ни один из них не поднял взгляд на собравшихся.
Лора Сетон, сидящая в третьем ряду, непроизвольно подалась вперед. Обхватив горло рукой, она вслушивалась в собственный прерывистый пульс. В ней билась жизнь – хрупкая и нежная.
Судья Гвен Керкпатрик внушительно обвела взглядом зал. Седеющие волосы, алый рот, за спиной – бронзовый диск печати штата Теннесси. Печать словно парит в воздухе – олицетворение высшей справедливости.
В справедливость Лора не верила. Она вообще мало во что теперь верила.
– Отразите в протоколе, что присяжные вернулись, – напомнила судья. – Мистер Арчер, если не ошибаюсь, вы являетесь председателем присяжных?
– Да, мэм, – ответил приземистый седобородый мужчина.
Он только что вышел на пенсию, всю жизнь проработал в страховой компании.
– Вы приняли решение?
– Да.
Лора кинула взгляд на часы: без пяти одиннадцать. Впервые за весь процесс она осмелилась посмотреть на него.
Красивый темноволосый мужчина в темно-синем пиджаке сидел рядом с адвокатом. Да, он действительно хорош собой: высокий лоб, прямой нос, волевой подбородок, чувственные губы. Сильный и надежный. Чуть насмешливая улыбка, сияющие внутренним светом глаза – словно камни на дне глубокого озера. Камни, обкатанные течениями, посеребренные толщей воды.
Мужчина наклонился к адвокату и что-то прошептал. Если бы он обернулся…
Посмотри на меня, Стивен, посмотри же! Я должна тебе кое-что сказать!
Нет, конечно, он не мог читать ее мысли.
Лора не собиралась приходить сегодня на заседание. Накануне она напилась – в стельку – и хотела как следует отоспаться. В четыре часа утра она отчего-то проснулась и побрела в ванную. Из зеркала на нее глянуло чужое, почти старушечье лицо: череп, обтянутый желтоватым пергаментом кожи, тусклые глазницы.
– Мне всего-то двадцать четыре, – прошептала Лора. – Двадцать четыре… Вся жизнь впереди…
В зале гулко отдавались голоса, но она не слушала, сосредоточившись на дыхании. Блузка безжалостно сдавила грудь. Надо признаться, за последние несколько месяцев Лора изрядно прибавила в весе. Впрочем, как ни странно, это действовало успокаивающе, словно за наросшей плотью можно было спрятаться от бед.
Воспоминания стремительно мелькали в голове: лобстеры в ресторане, выходные в горах, танцы…
Все хорошо, все хорошо, все хорошо…
И другое – то, что она желала бы забыть.
Окровавленная рубашка на полу.
Кости в камине.
Ножи, маска, резиновые перчатки…
А главное – всегда находилось объяснение!
Всегда находилось, а однажды не нашлось.
– Мистер Гейдж, встаньте! – торжественно приказала судья.
Стивен встал, на удивление спокойный. Можно было подумать, что все происходящее его не касается.
– Мистер Арчер, огласите вердикт.
– Присяжные посовещались и единогласно решили, – заговорил седобородый, – учитывая следующие отягчающие обстоятельства, а также обстоятельства…
Слова текли и текли – без значения и смысла, одни только звуки.
Ну же, Стивен, оглянись!
Но он неотрывно смотрел на присяжных.
Все будто повторялось – в который раз. Десять дней назад Гейджа признали виновным; сейчас предстояло определить наказание, учитывая отягчающие и смягчающие обстоятельства. Свидетели давали показания целых два дня, а решилось все за час.
Лора оглядела зал: море людских голов. От соседа, сухонького старичка, противно несло вареной капустой. Родственники сидели в первом ряду. Семья Далии – справа, Стивена – слева. Рядом с родителями девушки сидел Такер Шуйлер, брат погибшей. Хмурый подросток плохо вписывался в торжественную атмосферу заседания. Мать Гейджа, приземистую даму с чернильными волосами, держали под руки двое взрослых сыновей. Казалось, без их поддержки она сползет на пол.
Голова Лоры раскалывалась от боли. Рот пересох, воздух рвал ноздри. Плотные шторы закрывали окна, отгородив зал суда от внешнего мира. Да и не было его вовсе, внешнего мира. Был только этот зал – и приговор.
Слова вязли в раскаленном воздухе.
– Присяжные единодушны в своем решении. Стивен Ли Гейдж приговаривается к смертной казни.
Мертвую тишину нарушил гул голосов.
Девушка прижала ладони к животу. Ее подташнивало. Итак, это случилось, это действительно случилось, и ничего уже не поделать. Она сотни раз представляла, как это будет, но никогда не осознавала до конца. Пустота. Полнейшая пустота в душе. Приговаривается к смертной казни. Как такое могло произойти?
Лора откинулась на спинку стула, силясь понять… Потом в зале поднялся шум. Стивен вскочил с места и направился к судье.
– Я не согласен с приговором! Не согласен, слышите! – Стивен смотрел прямо на пожилую женщину. – Я невиновен! Это вы, вы все виновны! Вы все! Вы еще за это заплатите! Еще ответите, слышите!
– Мистер Филипс, успокойте вашего клиента! – приказала Керкпатрик.
– Стивен, не надо, – предостерег мужчину адвокат, но Гейдж не ответил, а лишь сделал еще один шаг по направлению к судье.
Двое полицейских кинулись к Стивену, один схватил обвиняемого сзади, но тот ловко вывернулся и ударил его напарника.
– Нет! Стивен, нет! – Мать Гейджа подхватили сыновья.
Преступника повалили на пол, но он продолжал бороться. Его волосы разметались, лицо приобрело багровый оттенок, на руках вздулись вены.
Лора отвернулась к стене. Зрелище было невыносимым.
Так вот что они видели! Вот что!
Стивен вскочил; один из охранников сшиб его и уложил на пол.
– Держите его! Держите! – орал Такер Шуйлер, младший брат Далии.
Лицо подростка раскраснелось и по цвету сравнялось с рыжеватыми волосами.
Гейдж отчаянно рванулся и сбросил охранника. Люди в едином порыве устремились прочь из зала. Присяжные вскочили. В глазах присяжной номер четыре, хорошенькой блондинки, застыл животный ужас. Присяжные номер семь и восемь пытались выбраться в коридор – как же так, их заверили, что система отлажена, такого никто не ожидал.
– Ах вы, сукины дети! – шипел Гейдж. – Вы не понимаете! Уберите свои вонючие лапы!
Он все еще сопротивлялся – даже когда на него надели наручники. Тело сотрясали судороги.
Потом Гейдж закричал – страшно и дико, как загнанный в угол хищник.
Лора вздрогнула, сердце ее пронзил страх. Такого она еще не видела.
А потом все кончилось – так же внезапно, как и началось.
Стивен оглянулся и посмотрел в зал. Лора отпрянула.
На мгновение их взгляды скрестились.
Девушка задержала дыхание. Вот – истина. Она так долго скрывала правду от самой себя, что теперь видеть ее невыносимо.
В глазах мужчины застыли тьма и черное, отчаянное безумие. Он был злом, злом неисправимым, а потому подлежащим уничтожению. Когда его взгляд упал на Лору, Стивен слабо улыбнулся.
Девушка знала, о чем он подумал: жалел, что ему уже не доведется ее убить.
Среда, 5 апреля
Записку она поначалу не заметила.
Зажав под мышкой коробку с пиццей, женщина вставила ключ в замок, повернула и налегла на входную дверь. Пахло острым перцем и одуряюще свежим весенним ветром. Жизнь определенно налаживалась. Обыкновенная жизнь – как у всех. Через несколько дней она поймет это. Но будет слишком поздно.
Дверь отворилась. К ногам хозяйки выпал маленький белый конверт. «Келли Тэйер» – ровные буквы, напечатано то ли на машинке, то ли на принтере. Женщина подобрала конверт и машинально сунула его в ежедневник. Сунула и забыла на ближайшие три часа. Забыла о крошечной бомбе с часовым механизмом.
– Эй вы там! Кто-нибудь дома есть? Конечно же, все уже дома.
Среда, шестой час вечера. Анна вернулась из школы, Рик наверняка пришел с работы. По средам он всегда дежурил в утреннюю смену.
Келли сложила книги на тумбочку и принялась изучать собственное отражение в зеркале. Бледное лицо сердцевидной формы. Густые каштановые волосы стянуты в хвост. На лоб выбился непослушный тугой локон. В прошлом месяце Келли исполнилось тридцать пять. Тридцать пять… Глубоко посаженные глаза окружены сеткой тонких морщин. Впрочем, морщины не повод для беспокойства, скорее наоборот. Морщины служили лишним доказательством того, что за прошедшие десять лет Келли все-таки изменилась.
– Привет, родная! – раздался из глубины дома мужской голос. – Я здесь!
Женщина пошла на кухню. Рик стоял у раковины и мыл овощи. Из комнаты доносилась тихая музыка. Мужчина закрыл воду, вытер руки, повернулся к Келли и нежно поцеловал ее. Надо признать, Рик был довольно хорош собой: высокий зеленоглазый брюнет с неизменной мальчишеской улыбкой на лице. Красивые сильные руки… Такими руками, наверное, мог бы гордиться скульптор или художник. Келли прижалась к его рельефному плечу. Невероятно! Она – и вдруг встречается с полицейским.
От мужчины едва ощутимо пахло мятой и какими-то пряностями: терпкий, знакомый до дрожи в коленях запах. Они были вместе уже восемь месяцев, из них четыре спали в одной постели. Иногда Келли забывалась, и чувства уносили ее прочь – прочь от страхов прошлого. Правда, случалось это не часто.
– Вот! – Женщина протянула Рику коробку с пиццей, сочащейся жиром и аппетитным соусом.
Он поставил пиццу на стол и снова обернулся к подруге. Оба они думали сейчас об одном.
– У тебя наверняка куча дел, – насмешливо прошептала женщина.
– Это точно… – протянул Рик, привлекая ее к себе. Келли прикрыла глаза и склонила голову мужчине на плечо. Рик подался бедрами вперед, затем отпрянул и снова придвинулся к ней…
– Потом… – едва слышно сказала она. – Потом, не сейчас…
Все же Келли чуть было не застонала от разочарования, когда Рик отступил к столу, запечатлев на ее щеке целомудренный поцелуй. Еще мгновение она стояла, опустив голову, подошла к холодильнику, достала бутылку минеральной воды и отпила прямо из горлышка.
– Тяжелый был день? – Рик стоял к ней спиной.
– Да как сказать… – Келли сделала еще один глоток. Пузырьки газа щекотали нос.
Заиграла другая мелодия. Женский голос пел о колесе. Колесо все вертится, вертится… Колесо жизни. За окном пылала алая полоса весеннего заката. Рик ловко сновал по кухне, накрывая на стол: три тарелки, миска салата, пицца. Недавнее возбуждение ушло, уступив место тихому покою. Все так, как и должно быть.
– Тебе помочь? – спросила Келли.
– Да нет, уже почти все.
Как хорошо, как уютно… Милая кухонька: сосновый паркет, прямоугольная столешница, деревянные шкафчики. Травы в горшках на подоконнике: эстрагон, базилик, тимьян. Жизнь, которую она построила – для себя и для своей дочери. Как же здорово жить в двухэтажном домике на окраине тихого городка.
Меррит, Массачусетс, население – тридцать тысяч.
Белые церкви с черепичными крышами. Мощеные мостовые. Алые вязы и янтарные клены – в октябре. Город, где дети ходят гулять без присмотра.
Келли с Анной переехали сюда шесть лет назад. Молодая мать-одиночка защитила диплом по английскому языку в местном колледже и осталась там работать. Город ей полюбился.
Да и дом купили вовремя, еще до роста цен. В прошлом году коттедж через дорогу продали семье из Бостона почти за сто тысяч. Берни Крейтон, отец семейства, все еще работал в городе. Дорога в один конец занимала два часа, и все же жили Крейтоны в Меррите. «Оно того стоит!» – уверяли они. Немного странно, чем им Бостон не угодил, но Келли даже была рада. Младший сын Крейтонов, Генри, стал лучшим другом Анны.
Раньше женщина подумывала переехать в Бостон – платили там намного больше, – но так и не решилась. Да, зарплата в Меррите маленькая, зато и цены невелики. Получив диплом, Келли пошла работать в офис ассоциации выпускников: ее привлек гибкий график. Когда Анна подросла, Келли устроилась в школу на полставки. К тому же она планировала получить диплом психолога.
Рик резал морковь, неотрывно следя за блестящим лезвием ножа. Готовил он так же сосредоточенно, как и занимался любовью. Однажды Келли поддразнила его.
– Понимаешь, – промолвил он, – кухня – самое опасное место в доме.
Странно, но, может, и так. Ему виднее.
– Как дела? – спросила женщина. – С отцом говорил?
– Придется съездить к нему в выходные, – вздохнул Рик. – Рейс в субботу.
– Но я думала, результаты анализов хорошие, – удивилась Келли. – И кардиограмма ничего.
Мужчина отложил нож, пересыпал морковь в миску и размешал салат.
– Пока неясно, – вздохнул он. – Врачи сказали, надо сделать еще пару тестов. Им надо знать, сколько крови проходит через каждый отдел сердца. От этого зависит…
Зазвонил телефон – визгливо и настойчиво.
– Подойдешь? – попросил Рик. Келли встала и взяла трубку.
– Алло? – Голос звонившего она узнала сразу. – Натан, извини, мы ужинаем.
– Это вы меня извините, – смущенно пролепетал собеседник.
Наверняка он покраснел. Натан Лакосте то и дело заливался румянцем.
Познакомились они на лекциях по введению в психологию. Натану было двадцать, он учился в Уиндемском колледже. Умный парень, пожалуй, слишком застенчивый, ну так что? Друзей у него не было. Келли старалась больше общаться с Лакосте, чтобы он не чувствовал себя совсем уж одиноко. Наверное, стоило все-таки держать дистанцию, тогда бы он не названивал ей домой.
– Это вы извините, – повторил Натан. – Приятного аппетита.
Трубку он, кажется, вешать не собирался.
– А что вы едите? Ну, в смысле, что у вас на ужин? Я здорово проголодался, но никак не придумаю, что бы приготовить.
Кажется, Натан напрашивается в гости. Так дело не пойдет.
– У нас пицца, – неохотно ответила Келли. – Пицца и салат.
– С салатом… – мечтательно повторил навязчивый собеседник. – Звучит неплохо. С чем салат? Я всегда мучаюсь с соусом. Покупать – слишком дорого, делать самому – времени нет…
– Натан, послушай, мне и впрямь пора. Поговорим завтра, ладно?
– Конечно. Как скажешь.
Парень явно обиделся. Келли ощутила слабый укор совести. Да ни в чем она не виновата! Дать дружеский совет она бы не отказалась, но выступать в роли сердобольной мамаши… Вот уж увольте!
Она с облегчением повесила трубку.
– Кто это? – спросил Рик.
– Натан Лакосте. Так, один… Да я тебе о нем рассказывала.
– Тот самый странный парень?
Келли немного замялась. Странный, значит…
– Можно и так сказать.
– Он тебе часто звонит.
– Не особенно. – Ей все же было жалко Натана. – Пару раз в неделю, не больше. Я ему вместо матери или старшей сестры. В общем, что-то вроде.
– Что-то вроде! – передразнил мужчина. Келли покачала головой.
– Да ладно, Рик! Он всего лишь мальчишка, одинокий мальчишка. Ты говорил о своем отце… – напомнила она, решив сменить тему.
– Да я уже все сказал.
Келли вытащила из шкафа три пластиковых подставки в красную клетку.
– Улетаешь в субботу?
– Да.
– Я могла бы подбросить тебя в аэропорт.
– Не стоит. Рейс слишком ранний.
Из комнаты Анны донесся громкий смех.
– Как она? – Келли махнула рукой в направлении лестницы.
– Все в порядке.
– Правда?
– А как иначе? Она пришла домой. Я спросил: «Как дела в школе?» «Нормально», – ответила она, потом взяла пакет с печеньем и пошла наверх. С тех пор мы не общались.
– Анна должна накрывать на стол перед ужином!
– Наверное, забыла.
– Ничего она не забыла, – вздохнула Келли.
– Или не захотела.
Женщина выложила вилки с ножами и опустилась на стул.
– Почему Анна…
– Дай ей немного времени, Келли, – посоветовал мужчина. – Девочка не привыкла, что в доме есть кто-то еще. К тому же она немного ревнует. Это естественно.
– Знаю. Ты прав, во всем прав. Если бы только я могла ей помочь!
– Пусть все идет своим чередом. Анна привыкнет. Обещаю, она привыкнет, как только поймет, что я никуда от вас не денусь.
Никуда не денусь… Слова прозвучали нежданным даром. Келли замерла, не смея поверить в услышанное.
– Я думала, в десять с ней станет попроще, – сказала она наконец. – Во всех книгах для родителей писали, что девять – кризисный возраст, но в десять проблемы сходят на нет. Я еще надеялась передохнуть перед тем, как заполучить капризного подростка!
– Не забывай, тут все бывает по-разному. Дети не взрослеют по учебникам.
Келли подняла обе руки над головой, потом закинула правую за спину и надавила левой на локоть. Индийская растяжка – она ее выучила давным-давно, кажется, еще в другой жизни. Проделав то же самое с левой рукой, Келли повернулась к собеседнику.
– По крайней мере, Анна с тобой разговаривает, – сказала она. – Уже прогресс.
– Вот видишь.
Келли устала. Как же она устала! Если бы можно было пойти наверх и рухнуть на постель… Сегодня еще так много дел: надо прочитать целую гору книг. Расслабляться нельзя, а то в конце семестра туго придется.
– Ну что, приступим? – предложил Рик, вытаскивая пиццу из духовки.
По кухне поплыл пряный аромат.
Женщина расслабленно улыбнулась. Она любила есть пиццу по средам – с дочерью и любимым мужчиной. Келли встала, потянулась и пошла наверх – звать Анну к столу.
БЕЗ ОСОБОГО РАЗРЕШЕНИЯ НЕ ВХОДИТЬ!!!
НАРУШЕНИЕ ГРАНИЦ ПРЕСЛЕДУЕТСЯ ПО ЗАКОНУ!!!
РИК ЭВАНС! ЭТО И К ТЕБЕ ОТНОСИТСЯ! НЕ СМЕЙ ВХОДИТЬ В МОЮ КОМНАТУ!
Анна Элизабет Тэйер.
Вот так табличка! Что-то новенькое! Она перечитала вывеску. Может, Рик и прав. Анна действительно ревнует. Девочке нужно уделять побольше внимания.
Келли постучалась.
Ответа не последовало. Из-за двери раздавался взвинченный голосок мультяшного героя. Грохот, взрыв… Снова грохот…
Келли снова постучала, на этот раз громче, повернула ручку, чуть приоткрыла дверь и просунула голову в щель:
– Привет!
Анна сидела на диване в окружении зверинца мягких игрушек. На ней были тренировочные брючки и майка с эмблемой начальной школы.
– Привет, мам! – обернулась девочка.
– Можно войти?
– Конечно.
Анна вновь уставилась в экран телевизора.
В комнате царил извечный бардак. Вещи были разбросаны в живописном беспорядке. Расческа, бусы, одинокий черный ботинок, книга о Гарри Поттере… Старый компьютер… Чего Анне стоило его выпросить! С легкой руки девочки системный блок превратился в полку для одежды. Майки, брюки, свитера…
Келли пробралась к постели и склонилась к дочери – поцеловать. От волос девочки исходил непривычный сладковатый запах.
– Что это? – удивилась она.
– По почте прислали, помнишь? Ты сказала, что я могу взять.
Так это тот рекламный образец шампуня! Да, теперь Келли вспомнила: приходил недавно маленький зеленый тюбик.
– Твой шампунь намного лучше, – заметила она.
– Мама! Он же детский! – вскинулась Анна.
– Он просто так называется, потому что не щиплет глаза. Я мою голову тем же самым шампунем, хотя уже совсем взрослая.
– Мама! – Девочка возмущенно всплеснула руками. Келли присела рядом с дочерью. В последнее время противоречий становилось все больше и больше. Конечно, мать старалась идти на уступки. Например, она не заставляла Анну делать уборку в комнате. Раз в месяц по молчаливой договоренности девочка наводила порядок, но в остальное время жила как ей заблагорассудится. Телевизор в детской тоже был одной из побед над Келли. Смотреть его, правда, девочка могла лишь час в день, да и то после того, как приготовит домашнее задание, и все же…
– Уроки сделала? – спросила Келли.
– Да… – Анна неотрывно глядела в мерцающий экран.
Девочка сидела, скрестив ноги и прижав к себе изрядно потрепанного плюшевого медведя. Совсем малышка… Над кроватью красовался плакат Бритни Спирс – напоминание о грядущем отрочестве. Бесстыдно откровенная одежда, раскрашенное до неузнаваемости лицо, пережженные волосы… Келли невольно поежилась.
– Мы говорили про табличку, – напомнила она.
– Про табличку? – удивилась Анна, не сводя глаз с экрана.
Зеленая белка неслась по длинной ветке, совершенно не глядя под ноги. Ветка обломилась, но крошечные лапки продолжали молотить пустоту – белка рвалась вперед. Зверек замер, удивленно покосился вниз, испуганно съежился и рухнул на землю. Раздался грохот.
Девочка принужденно рассмеялась.
– Да, про табличку, ту, что на двери твоей комнаты. Анна неопределенно пожала плечами.
Келли немного подождала и продолжила:
– Что творится у вас с Риком? Он же тебе вроде нравился? Помнишь, как вы прошлой зимой на санках катались – с Риком и Генри?
Телевизор зарокотал еще громче. Очередным взрывом зеленую белку забросило в космос. Она летела мимо Луны, через кольца Сатурна…
– Выключи телевизор!
– Мама…
– Выключи, я сказала!
Анна возмущенно дернула рукой, но все же нажала кнопку на пульте. Экран погас.
Хорошо бы сейчас просто встать и уйти. Но так проблем не решишь. Надо поговорить, как бы ни было трудно.
– Расскажи мне, девочка, – мягко попросила Келли, – расскажи мне, в чем дело.
Анна тряхнула волосами и вжала голову в колени. Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться в другом месте – все равно где, лишь бы подальше от матери.
– Рик ничего, – признала она наконец. – Просто я не понимаю, почему он все время должен быть рядом с тобой.
– Потому что я ему небезразлична. Мы ему небезразличны, понимаешь? – Келли пристально посмотрела на дочь. – Думаю, тут дело не только в этом. Ты что-то от меня скрываешь.
– Я же не должна все на свете тебе докладывать! – фыркнула Анна.
– Не должна, – согласилась Келли. – Но можно было бы и поговорить.
Девочка отвела со лба прядь волос. Губы ее дрожали. Женщине хотелось коснуться малышки, защитить ее…
– Он мне не отец.
Анна сказала это так тихо, что Келли еле расслышала. Так вот в чем, оказывается, дело!
– Он мне не отец! – упрямо повторила девочка, на этот раз чуть громче.
– Ты права, – ответила Келли, стараясь собраться с духом. – Ты совершенно права.
Мысли ее лихорадочно метались. Что сказать? Как успокоить дочь? Какой ответ будет правильным? Какой ход – верным? Какой шаг – шагом навстречу? Анна так давно не заговаривала о Кевине…
– Ты вспоминала папу? – ласково спросила женщина.
– Нет! Немножко… Совсем чуть-чуть… Девочка снова уронила голову на колени.
– Что ты вспоминала?
– Да так, просто… Как мы покупали тыквы на Хэллоуин, как гуляли в парке и папа закружил меня…
Неужели она помнит? Келли изумленно покачала головой. Анне тогда едва исполнилось три годика. Сама Келли бывшего мужа не вспоминала уже давно, да и воспоминаний-то почти не осталось. Зачем она вообще выходила замуж за Кевина Тэйера? А ведь когда-то это казалось правильным. Как он выглядел? Пухлые щеки, маленький нос, редеющие волосы… Лицо Кевина расплывалось в памяти, упорно не желая приобретать четких очертаний. Нет, он не был плохим человеком. Вовсе нет! Просто он был не тем, кто нужен Келли, вот и все.
– Тебе было хорошо с ним?
– Очень!
Женщина протянула руку, намереваясь погладить дочь по голове, но Анна стремительно отпрянула и напряженно уставилась на мать.
– Вы с Риком поженитесь? – наконец спросила девочка.
Чего-чего, а такого поворота Келли никак не ожидала.
– Не знаю… – пробормотала она. – Не знаю, милая… Мы об этом даже не разговаривали.
– Но ведь ты должна выйти за него замуж, – не унималась Анна.
– Послушай, родная, я не собираюсь ни за кого выходить, если только мы с тобой обе этого не захотим, понятно? Вот если мы с тобой решим…
– Правда? – Анна с надеждой подняла глаза на мать. Келли снова протянула руку и коснулась тонкой ребяческой спинки. Девочка потянулась навстречу ласке.
– Знаешь, если вдруг надумаешь поговорить об отце, приходи ко мне.
– Ладно. – Анна вжалась лицом в подушку, голос ее дрогнул.
– Ты по нему скучаешь? – осмелилась наконец спросить Келли.
Вопрос дался тяжело, пожалуй, даже чересчур тяжело.
– Все в порядке, мам, – утешила ее Анна. – Честно, все в порядке.
Женщина задумчиво провела кончиками пальцев по волосам дочери. Интересно, кто кого пытается утешить? Келли улыбнулась и взъерошила пушистые волосы девочки.
– Пойдем-ка вниз, – предложила она. – На ужин пицца.
* * *
– Значит, вернешься во вторник?
– Надеюсь.
Было почти восемь. Рик и Келли сидели на кухне. Он листал местную газету, она просматривала почту: реклама, каталог, таблица скачек, снова реклама…
– Я буду скучать, – сказала Келли и удивилась – настолько правдиво прозвучали ее слова.
Рик обернулся, и его лицо озарила нежная улыбка. Она любила, когда он так улыбался – мудро и весело одновременно. На самом деле Рику было тридцать два – на три года меньше, чем Келли.
Познакомились они год назад на барбекю у соседей. Рик жил неблизко, зато его лучший друг и сотрудник по полицейскому департаменту Тод Карвер, купил дом совсем рядом с Келли. Тод ей тоже нравился. Вьющиеся волосы, легкий характер… Карвер был похож на парня, с которым она встречалась еще в школе.
Рик переехал из Нью-Йорка. «Устал от большого города» – так он пояснил в тот день на барбекю. Келли, в свою очередь, поведала ему, как приехала работать в школе, но потом привязалась к городку.
Он был так мил, так весел, с ним было так легко говорить!.. Рик сразу понравился ей. Все же, когда он предложил вместе поужинать, она задумалась. Келли давно жила одна. Так было намного спокойнее. Некому указывать, никому не надо отчитываться. Никто не задает вопросов, на которые дать ответ она не в силах, никто не ворошит прошлое. Жизнь шла по накатанной колее. Появление мужчины могло все перевернуть. Все же Келли решила сходить на свидание – хоть разок… Так все и началось.
Рик перевернул страницу. Из газеты вылетел листок. Келли отложила очередной каталог и потянулась за пестрой рекламкой. Пасхальная распродажа – две конфеты по цене одной. Стоит сходить. Кстати, когда Пасха? Через две недели? А может, раньше?
Женщина поставила на колени сумочку и вытащила ежедневник, чтобы свериться с календарем. Между страницами лежал конверт – тот, что она нашла днем у двери. Надо же, совсем забыла… Келли вскрыла конверт ногтем, и прямо ей в руки выпал прямоугольник записки. Всего два предложения, отпечатанные на принтере.
С годовщиной, Розамунд! Я тебя не забыл.
Келли бессмысленно вертела в руках записку, а сердце ее леденело в цепких объятиях ужаса. Холодно, холодно, как же холодно! Один-единственный листок перевернул всю ее жизнь. Почему? Почему?!
– Келли! Что это?
Голос Рика вывел ее из оцепенения.
– Письмо от учительницы Анны. Просит меня зайти поговорить, – солгала она.
Негнущимися пальцами Келли сложила листок и убрала его в ежедневник. Взгляд упал на сегодняшнее число. Клеточка – обычная, такая же, как все, и не такая. Среда, пятое апреля.
Невероятно.
Пятое апреля.
Сегодня пятое апреля.
Как же она могла забыть?
Четверг, 6 апреля. Двое танцуют.
Голова девушки покоится на плече партнера, белая ладошка скрыта мужской рукой. Белоснежное платье… Она – совсем юная, в новом красивом платье, танцует с молодым мужем. Ноги движутся в такт музыке. Шаг вперед, шаг назад. Поворот…
Раз, два, три… Раз, два, три.
Вальс.
Поворот, еще поворот. Голова немного кружится. Девушка поднимает глаза на партнера – что-то сказать, но губы немеют. Мужчина улыбается ей, а затем прижимает голову молодой жены обратно к груди. Кажется, он не смеет взглянуть на нее. Почему? Девушка хочет спросить, однако мужская рука держит ее крепко и твердо.
Раз, два, три. Раз, два, три.
В комнате сгущается тьма. Так бывает перед грозой. Но потом… Потом девушка понимает, что танцуют они вовсе не в комнате. Где же? На парковке. На открытой парковке, окруженной высоким забором. Где-то тихо играет музыка.
Все хорошо, все хорошо, все хорошо, все хорошо. Все хорошо…
Раз, два, три. Раз, два, три…
Девушка пытается сдержать неуместный смех. Они вальсируют под кантри.
Она снова поднимает голову. На этот раз мужчина убирает руку. Но не смотрит на жену. Он смотрит куда-то вдаль – за высокий стальной забор.
Парковка пустует… Ни единой машины. Наверное, уже поздно.
Партнер обнимает девушку крепче и ведет к ограде. Все ближе и ближе, пока спина ее не касается холодных прутьев. Девушка пытается вырваться, но мужчина обрушивает на нее весь свой вес и – целует ее. Кружится голова, где-то внизу живота занимается пожар. Они целуются – долго, очень долго. Горячее тело, рука в ее волосах…
Все хорошо, все хорошо, все хорошо…
Рука скользит вниз по узкой спине. Девушка выгибается навстречу.
В груди поднимается ужас, сильный, сильнее желания. Что-то не так. Это сон, только сон! Надо бежать.
Сердце мучительно скачет. Бежать! Скорее! Все заволокло туманом, но девушка знает: если только добраться до церкви… Там она будет в безопасности… Удар сзади. Сильный, сбивающий с ног. И еще один, на этот раз – ножом.
Девушка чувствует удар прежде, чем видит нож. Это уже не важно. Все равно. Она сдалась. Она даже не боится. Просто немного интересно, каково это – умирать? Лезвие пронзает плоть тихо и неотвратимо. Кровь… Кровь цвета спелых яблок и роз. Цвета рождественских подарков. Красивого цвета! Больно. Так странно…
Мужчина поднимает нож и снова погружает его в податливую плоть – глубже, еще глубже, до самых костей.
Нет! Хватит! Нет!
Вдали воют сирены. Нож снова вздымается над жертвой. Я здесь! Здесь! Кто кричит? Зачем? Сирены – все ближе и ближе… Почему они не остановят его?
Келли проснулась в слезах. С ней с десяти лет ничего подобного не случалось. В детстве она часто плакала во сне. Однажды ее разбудила Сара, старшая сестра:
– Почему ты плачешь?
– Я не плачу, – сонно ответила девочка. Ответила и сама поверила в это – пока не коснулась мокрых глаз. Откуда приходят сны?
Женщина накинула халат и спустилась вниз. Анна уже завтракала оставшимся с вечера шоколадным пирогом. Волосы девочки были стянуты в высокий конский хвост.
Келли чуть было не сделала дочери замечание – кто придумал, есть пирог на завтрак? – но удержалась.
– Витамины выпила? – спросила она.
– Да.
– Умница.
Мать достала из шкафа стакан и налила Анне молока. К чему ссориться, если можно просто предложить добавку?
– На, выпей.
– Терпеть не могу молоко!
– Все равно выпей!
Келли поставила стакан перед девочкой и отошла сварить кофе. Кошмар не оставлял ее.
С годовщиной, Розамунд! Я тебя не забыл.
Может, ей это и впрямь приснилось?
– Мам, давай заведем щенка! У Джонсонов такой щеночек! Помесь терьера с гончей – такая лапочка! Они его в приюте взяли, бесплатно, только за прививки платить надо. Назвали Флоренс, правда, прелесть? И ушки такие большие, бархатные. Похожа на…
– За собакой нужно ухаживать, а мы редко бываем дома, – машинально ответила Келли.
Разговор этот происходил у них уже не первый раз.
Достав из шкафа кружку, она плеснула себе кофе. Черная жидкость пролилась на стол. Пришлось взять тряпку и вытереть. Нет, это не сон. Это реальность.
– Я буду с ним гулять! Обещаю! – не унималась дочь.
– Нет, я сказала! – взорвалась Келли. – Нет, значит, нет!
Анна покраснела, отпрянула и, не говоря ни слова, бросилась в коридор. Мать попыталась было догнать ее, но девочка уже выбежала на улицу.
Женщина остановилась, устало покачала головой и побрела на кухню.
