Текст книги "Певчая: Ярость (ЛП)"

Автор книги: Эми Батлер Гринфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Игра шла. И я должна была рассказать им правду.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ:

РАСКРЫТАЯ ПРАВДА

Я слышала, как сзади трещит огонь. Уголек выпал из-за решетки. Я подняла голову, Сивилла и Норри все еще смотрели на меня.

– Нат не сделал ничего страшного, – сказала я. – Это правда, обещаю. Но расстаться было его идеей, не моей. Он сказал не писать ему, просил держаться подальше, пока он при дворе.

Сивилла опешила.

– Не понимаю.

Норри была потрясена не меньше нее.

– Зачем Нат это сделал?

Я с усталостью понимала, что все должно раскрыться. Не было шанса избежать этого.

– Потому что он считает, что у него нет статуса для отношений со мной. Он сказал, что ему нужно доказать, что он сам может стоять на ногах, а он не может этого, пока я рядом. Люди подумают, что я продвигаю его.

– Он признавался в чувствах? – спросила Сивилла.

– Полтора года назад, – осторожно сказала я. – Конечно, я не знаю, что он чувствует сейчас…

– Он тебя любит, – глаза Сивиллы сияли.

Норри не спешила радоваться, но я видела, что напряжение покинуло ее морщинистое лицо.

– Вот, что между вами, – она покачала головой. – Но я не знаю, почему Нат решил, что не стоит на своих ногах. Я еще не встречала более способного юноши.

Я молчала. Двадцать месяцев назад я сама спорила с Натом об этом, и это ни к чему не привело. Я не собиралась раскрывать кому-то, даже Норри, какое отчаяние ощущал Нат, каким низким тогда было его положение при дворе.

Но Сивилла разбиралась в политике двора и не забыла.

– Он умел, да, – согласилась она, – но не в том дело, милая Норри. Да, тогда у него не было толком места при дворе, не было власти. А вы ведь знаете, какими могут быть люди. Они бы назвали его лакеем Певчей, а то и хуже.

От ее слов я поняла, как плохо все было. Я преодолела бы это, чтобы быть с Натом. Но его жертва была бы куда больше. Никто не стал бы уважать его. Конечно, он упрямился.

– Да, понимаю его дилемму, – Сивилла повернулась ко мне с тревогой в глазах. – Но я все еще думаю, что он попросил слишком много, заставив тебя делать вид, что вы расстались.

– Он не просил этого, – призналась я. – Он сказал, что ему нужно все делать самому. А у меня было время подумать, и я поняла, что нужно делать. Было мало не вмешиваться. Я должна была дать понять, что не хочу вмешиваться, что меня не интересуют его дела, что меня не интересует он.

– Это нужно, дитя? – спросила Норри.

– Да, – я была в этом уверена. – Иначе при дворе думали бы, что я тяну за нити для него.

– Ненавижу это говорить, но ты права, – сказала Сивилла. – Эти жабы так и подумали бы. Но нужно было рассказать нам. Мы могли помочь тебе.

Я покачала головой. Я любила их, но этот секрет был слишком большим, особенно, если учесть, что Сивилла не была скрытной. Может, это изменилось, ведь она теперь была королевой, но было рискованно говорить ей или кому-то в ее круге, включая Норри.

– Было проще всего сказать всем, что мы поссорились, и между нами больше ничего нет, – сказала я. – Так никто не мог обвинить Ната в том, что его достижения – моих рук дело.

– И никто не помогал ему, чтобы добраться до тебя, – сказала Сивилла, понимая. – И Нат стоит на своих ногах, как и хотел, – она с восхищением посмотрела на меня. – Умный план.

– Нет, – он многого мне стоил. – Отчаянный. Но он сработал. И Нат не возражал.

Сначала я боялась, что не смогу играть при нем, что мой взгляд все выдаст. Но этого не было. Меня редко вызывали ко двору. Я узнавала при этом, что Нат ушел раньше моего прибытия. И я старалась уехать раньше, чем он возвращался. Не удалось лишь раз, и я притворилась, что плохо себя чувствую, и оставалась в комнате, пока он не уехал.

Хотя мы не видели друг друга, мы словно были в безмолвном соглашении. Мы играли по одним правилам.

Я на это надеялась. Проблемой такой игры было отсутствие уверенности в том, что думает другой игрок. И всегда был шанс, что игра закончится, когда все уйдут с доски.

Тихое сочувствие во взгляде Норри убивало меня. Она похлопала меня по руке.

– Ты замерзла, дитя.

Сивилла обняла меня рукой.

– Замерзла? Нельзя этого допустить.

Норри разожгла огонь сильнее, Сивилла усадила меня в кресло с высокой спинкой у камина. Шурша шелковыми рукавами, она взяла серебряный чайник, который был укутан тканью, чтобы не остывал.

– Шоколад. Он тебе нужен.

Она налила напиток и передала мне. Грея руки о чашку, я чувствовала себя очень уютно.

Сивилла села и принялась за свой шоколад.

– Не понимаю, – сказала она расслабленно, – почему вы с Натом все еще порознь.

Я со стуком опустила чашку.

– Но я только что сказала…

– Ты рассказала, что держалась подальше от Ната, чтобы он проявил себя, – сказала Сивилла. – Это было благородно. Но он проявил себя, Люси. Вы не пересекались, так что ты можешь не знать, но тебе стоит увидеть, что творится, когда он приедет. Все в Лондоне выказывают ему почести и уважение.

Норри кивнула.

– Они знают, что он спас их от голода, сначала картофелем, а в том году – новой пшеницей.

– И у него репутация отличного посредника, – сказала Сивилла. – Генри говорит, что ему можно все доверить. Он зовет его правой рукой.

– Но это только король, – возразила я.

– «Только король», – повторила Сивилла, на ее щеках появились ямочки. – Люси, ты знаешь, сколько людей получают такое отношение Генри? И сколько плюсов у такого отношения? Тебе стоит увидеть, как люди теперь прислуживают Нату.

Я заметила, что его имя произносили иначе, но Сивилла была права. Я не понимала, как сильно изменилось его положение.

– Прислуживают? Правда?

– Да. Он им не потакает, так что чувствительные перестали так делать. Но остальные делают. Все при дворе знают его ценность, – Сивилла посмотрела на меня поверх чашки с шоколадом. – Включая дам.

– Дам?

– Не только Клеменс влюбилась в него, – сказала Сивилла. – Хотя она из них милее всех.

Это меня не успокаивало.

– Его считают одним из самых подходящих мужчин в королевстве, – бесстрастно говорила Сивилла, словно оценивала незнакомца. – Конечно, богатства у него нет, но из-за положения при дворе люди рассчитывают, что он разбогатеет. И теперь он стал лордом Уолбруком, хотя Генри пришлось долго его уговаривать согласиться, многие семьи готовы закрыть глаза на факт его рождения.

– О, вот как? – они столько раз рычали на него, ведь не было известно, кем были его родители. – Звери.

У Сивиллы снова появились ямочки.

– Нат, как по мне, сделал то, что хотел. Он создал свою репутацию. Вам больше ничто не мешает.

– А потому, – сказала Норри, – вы должны перестать избегать друг друга.

Сивилла кивнула.

– Лучше и не скажешь. Вы ждали достаточно долго. Вам нужно просто поговорить, и все наладится.

Я провела пальцами по краю чашки. Я представляла то, о чем они говорили, я хотела этого, чтобы боль и ожидание закончились. Но на пути было все еще много преград.

– Он прибудет в Лондон, – сказала я. – На открытие. Король сказал мне сегодня.

Сивилла была рада.

– Отлично! Тебе нужно остаться и дождаться его. Обещай, что так и сделаешь.

– Он не сказал, что хочет меня видеть, – возразила я. – Не написал.

– Может, он решил, что ты передумала, – сказала Сивилла.

Худший страх поднимал свою уродливую голову.

– А если он передумал?

– Тогда ты узнаешь, – заговорила Норри хриплым голосом. – Лучше узнать сейчас, чем сидеть и ждать годами.

– Да, – сказала Сивилла. – Ты должна поговорить с ним. Думаю…

Крик из-за двери перебил нас.

– Певчая! Мне нужна Певчая!

Я встала, Сивилла и Норри приблизились ко мне. Но я не успела открыть дверь, лорд Габриэль ворвался в комнату.

Он дышал порывами, словно сильно бежал, его отполированные ботинки и аккуратный костюм были в пятнах дождя.

– Вы нужны королю, Певчая. Срочно.

– Королю? – ладонь Сивиллы легла на сердце. – Он ранен?

– Нет, нет. Ничего такого, – убедил ее Габриэль, поклонившись со своим очарованием. – Ему нужна Певчая. Боюсь, больше ничего сказать не могу. Певчая, вы идете? В послании говорится, что вам нужно встретиться с ним во дворце Гринвич.

– Конечно, – там он собирался встретиться с адмиралом, он был в пяти милях ниже по реке от Уайтхолла. Я повернулась к Норри и Сивилле. – Простите, но я должна идти.

Норри привыкла к быстрым прощаниям. Она отпустила меня, попросив беречь себя и обняв. Сивилла была сдержанной. Я видела по ее лицу, что она хотела отправиться с нами. Но было ясно, что ее туда не звали.

Вместо возражений она стала тихой и отдаленной. Мы с Габриэлем уходили, а она заняла место среди фрейлин. Я оглянулась, ее красивое лицо стало напряженной маской, и расстояние между нами увеличивалось.

ГЛАВА ПЯТАЯ:

ТЕМНЫЕ ДЕЛА

Час спустя я так и не попала к королю, но не из нежелания. Я стояла на тускло озаренной палубе, прижав колени друг к другу из-за волн, слушая внимательно музыку реки и тумана.

Я снова использовала магию, чтобы ускорить путь, пением просила потоки нести нас быстрее. Когда туман становился слишком густым, я рассеивала его, чтобы восходящая луна могла озарять наш путь. Пока что я не пробовала более сильную магию, что могла бы перенести нас к Гринвичу за секунды. Эта магия многого требовала, и я не знала, что нас ждет в конце, так что хотела поберечь силы.

За мной голоса стали громче и нарушили мою концентрацию. Я оглянулась и увидела, что Габриэль говорит с сэром Барнаби Гэддингом.

– Говорю вам, я знаю не больше вас, – говорил Габриэль, в его голосе была нотка напряжения. – Послание пришло в Уайтхолл, и я прибыл. Послание написано рукой короля. Он хотел, чтобы Певчая и его главные советники встретились с ним в Гринвиче из-за срочного дела. Больше ничего там не было.

– Главные советники? – сэр Барнаби постучал тростью из слоновой кости по палубе. Он был главой Совета и был недавно при смерти, да и сейчас его постоянно мучила подагра, но этого не было видно в его осанке. – И вы тоже отправились?

– Я хотел помочь, сэр Барнаби, – ответил подавленно, но все еще напряженно Габриэль. – И Певчая меня попросила.

Я такого не помнила. Это Габриэль предложил сопроводить меня на корабль. Но я не собиралась исправлять его версию событий. Он только появился в Совете, и у него уже были проблемы с опытными членами, например, с сэром Барнаби. Они не могли простить ему свободы и ошибки.

Но свобода была частью характера Габриэля. У него вошло в привычку делать мне предложение при каждой встрече. Я отказывалась, и он всякий раз лишь смеялся и целовал мою ладонь, а потом пробовал в следующий раз. Так он делал и с другими женщинами, как я подозревала, но никто так не радовался флирту, как Габриэль. Когда его заигрывания прекратились так же внезапно, как и начались, я была рада, но и удивлена.

Когда он не играл, Габриэль был приятным в общении. А сэр Барнаби этого не видел. Они с Габриэлем спорили, а я прошла на корму и обратила внимание на реку. Ничто не изменилось, только рассеивался туман, как и должен был.

Я невольно подумала о Нате. Он скоро будет здесь. Нужно решить, что делать. Может, Сивилла и Норри были правы. Может, пора мне было настоять и узнать, что обо мне думал Нат. Но я не хотела выставлять это на обзор всем при дворе. Потому что они будут смотреть, в этом я была уверена.

– Ах, вот ты где, – держась за шляпу, Корнелиус Пенебригг подошел ко мне. Туман осел на его очках и густой серебряной бороде. – Ты встревожена, дорогуша. Все в порядке?

– Да. В порядке, – старший из советников короля, Пенебригг был мне хорошим другом. Нат был ему как сын, и я знала, что наши отношения волновали его. Потому я не хотела тревожить его своими проблемами. – Просто хотелось бы знать, что ждет нас в Гринвиче.

Пенебригг кивнул, сжимая шляпу.

– Как и мне. Но мы вскоре там будем. Это последний поворот.

Он был прав. Ветерок усилился, прогоняя обрывки тумана. Вскоре кирпичные башни дворца, озаренные факелами, появились впереди. Через пару секунд я заметила корабль, пришвартованный у причала.

– Что такое? – осведомился сэр Барнаби, появившись за мной и указывая на судно. Света не хватало, чтобы увидеть что-то, кроме длинных темных линий.

Пенебригг суетился с очками, а Габриэль уверенно сказал:

– Судя по всему, это фрегат. Двадцать пушек, один из наших. Странно, что он здесь, у дворца.

Наше судно добралось до причала, и отряд стражей вышел из дворца встретить нас. Нам не дали спуститься, лидер спросил, кто мы, а потом указал на мрачный корабль.

– Король ждет вас на «Дорсете».

– В чем дело? – рявкнул сэр Барнаби.

– Не могу знать, – ответил страж. – «Дорсет» только прибыл из Голландии. Это все, что я знаю. Но Его величество хочет увидеть вас немедленно.

Мы поравнялись с «Дорсетом», на нем загорелись огоньки ламп, когда мы приблизились. Под одной из ламп стало видно людей на палубе. Команда корабля, видимо. Но когда Габриэль поприветствовал их, первым из круга вышел сам король.

Он подошел к поручню.

– Вы прибыли!

Мы поприветствовали его, мой голос почти подвел меня. Другие мужчины повернулись к нам, и среди них был Нат.

Больше года я притворялась, что он мне не интересен. А теперь, в полумраке лунной ночи, я перестала играть. Я была собой, желающей видеть его.

Сивилла назвала его правой рукой короля. Он так и выглядел. В нем всегда была тихая сила, но теперь эта сила была открыта. Высокий, уверенный и способный, он подошел ко мне, и то, что я увидела на его лице, заставило мое сердце колотиться как барабан…

А потом я заметила, что было в центре круга мужчин, и мое сердце чуть не остановилось. Там стояла огромная бочка, и было видно, что внутри нее была женщина с кляпом во рту.

Мне стало плохо от ее вида. Кляпы и намордники использовали, чтобы заставить женщин молчать, так было до правления Генриха. Особенно, это часто использовали на Певчих. Мою бабушку заставили замолчать кляпом и убили, от воспоминания я ощутила ужас.

– Что происходит? – мой голос дрожал от гнева. – Вы затыкаете женщин и бросаете их в бочки?

Я могла задать вопрос кому угодно, но смотрела на Ната.

Даже в тусклом свете я увидела, как его лицо изменилось. Когда он ответил, его голос был настороженным, почти стальным.

– Это не женщина, Певчая. Это русалка. И она с кляпом, потому что пыталась убить нас.

ГЛАВА ШЕСТАЯ:

УНДИНА

Я смотрела на Ната, лишившись гнева, но судно качнулось, и мы отплыли в сторону. Когда мы снова поравнялись с «Дорсетом», вернуться к тому моменту, полному надежды, когда мы посмотрели друг на друга, уже не вышло бы. Нат уже стоял вдали и говорил с кем-то из команды корабля. Он не смотрел в мою сторону.

Печаль, близкая к горю, пронзила меня. Сивилла просила поговорить с ним. Но мы встретились, и все пошло не так.

Впрочем, эмоции сейчас мне не помогли бы. Я сосредоточилась на том, что всем нужно было попасть на «Дорсет», особенно, сэру Барнаби, которого беспокоила нога.

Как только все оказались на борту, король познакомил нас. Я уже знала лорда адмирала, пухлого мужчину лет сорока с кожей, как у ящерицы. Рядом с ним стоял мой давний друг, сэр Самюэль Дипс, советник короля, денди и секретарь морского флота. Я впервые видела капитана Эллиса с бычьей шеей и хрупкого доктора Верни с «Дорсета».

После любезностей мы собрались вокруг бочки, в которой была морская вода.

Существо попыталось спрятаться под воду, когда ее окружили, прячась, как только было возможно. Ее длинные серебристо-зеленые волосы плавали на поверхности, отчасти закрывая обзор. Но все равно было видно, что у нее голова женщины и рыбий хвост, толстые веревки обвивали ее руки и тело. В свете фонаря ее кожа блестела, чешуйки под поверхностью сверкали.

Она не была человеком. А потом я увидела, как веревка впивается в ее кожу, и прикусила губу.

Она была опасна. Нат говорил, что она хотела убить. И веревки с кляпом больше никого не беспокоили. Они бесстрастно смотрели на русалку, кроме Пенебригга, который глядел на нее почти с благоговением.

– Чудо, – выдохнул он. – Настоящая ундина.

Ундина? Я посмотрела на Ната, стоявшего напротив меня.

– Ты говорил, что она русалка?

– Это термин обычных людей, – сказал Габриэль. – Те, кто читал великого Парацельса, назвали бы ее элементалем воды.

– Ундиной, – кивнул сэр Барнаби.

– Или нимфой, – поправил шляпу сэр Самюэль. – В моем издании термин перевели так.

Капитан Эллис и доктор были в смятении. Как и король с адмиралом.

– Или можно просто назвать ее русалкой, – спокойно сказал Нат, – и тогда нас поймут и те, кто не читал Парацельса.

– Можно и так сказать, – согласился Пенебригг, но я даже в тусклом свете видела, что Габриэль недоволен. Он недолюбливал Ната.

– Я предпочитаю терминологию Парацельса, – сказал Габриэль в манере аристократа. – Все же он первый посмотрел на все с точки зрения науки, чтобы понять, что каждой из четырех великих стихий принадлежит дух…

– Ундины воды, саламандры огня, гномы земли и сильфы ветра, – сказал Нат.

Габриэль удивленно вскинул бровь.

– Так ты читал его.

– Да. Интересная теория, – сказал Нат. – Но мало доказательств.

Габриэль был готов спорить дальше, но сэр Барнаби вмешался с вопросом к доктору.

– Скажите, долго она может так сидеть под водой?

– Дольше человека, – худощавый и сутулый доктор Верни сверился с тетрадью. – Мы засекали время, Максимом был семнадцать минут и двадцать секунд. Но это было раньше. Сейчас периоды стали короче.

– Да, – Дипс сверился с часами. – Последний раз был всего четыре минуты и тридцать шесть секунд.

– Интересно, – сэр Барнаби склонился на трости, чтобы разглядеть существо. – Думаете, она ослабевает?

Когда я впервые встретила сэра Барнаби и его коллег, они смотрели на меня так же, как на диковинку, которую нужно проверить. Мне стало не по себе.

– Если так, – сказала я, – то, возможно, из-за плотно затянутых веревок.

– Плотно? – король нахмурился. – Вы так думаете, капитан Эллис?

Капитан покраснел от одной мысли.

– Если мы их ослабим, она выскочит из бочки в море, и мы снова будем в опасности. Она – убийца.

– Как она на вас напала? – спросила я.

– Она пыталась разбить нас, – капитан Эллин. – Она и ее родичи. И если бы лорд Уолбрук не мыслил быстро, у них бы вышло.

– Родичи? То есть, русалка была не одна? – спросил Пенебригг.

– Я видел троих, – сказал доктор Верни.

– Я тоже, – отозвался капитан Эллис.

– Возле устья Темзы? – спросил адмирал. – Опасное место во все времена, с отмелями и странными течениями. Там нельзя проходить неопытным.

– Да, милорд, – капитан Эллис повернулся ко мне и сказал. – Я могу показать потом место на карте, если хотите.

– Когда это случилось? – спросила я.

– Утром после рассвета, – голос капитана стал мрачным. – Я вел корабль, мои лучшие ребята помогали. И тут мы услышали пение.

– Я тоже слышал, – сказал доктор. – Изысканная музыка, я такую никогда не слышал, – он робко посмотрел на меня. – Хотя я никогда не слышал Певчую.

– Они не похожи, – убедил его Нат. – Песни Певчей для наших ушей звучат жутко.

Норри всегда говорила, что они звучат зловеще. Но я не знала, как считал Нат.

– Но песни русалок невероятно красивы, – продолжил Нат. – Сводят людей с ума. Это она и начала делать с нами.

– С тобой тоже? – спросил Пенебригг.

– Мне повезло быть под палубой, когда это началось, так что я едва слышал, – сказал Нат. – Только когда в соседней каюте закричали про русалок, я выглянул в иллюминатор. Когда я увидел их, я вспомнил историю Улисса и сирен из той книги, по которой вы меня учили латыни.

– Правда? – обрадовался Пенебригг.

Нат кивнул.

– Хорошо, что вспомнил. У меня не было при себе воска, как было у людей Улисса, но шерсть из подушки подошла, пришлось разорвать ее. Я кричал остальным под палубой заткнуть уши, а потом взбежал на палубу и заткнул уши капитану и тем, кого успел найти. Многие быстро пришли в себя, повернули корабль, а я бросился за русалками с помощью доктора Верни и нескольких остальных.

– Одна из них была у берега, а другие – у кормы, – сказал доктор Верни. – Мы бросали гарпуны и попали по одной. Другую поймали сетью.

– Втащив ее на борт, мы заткнули ей рот, – сказал капитан Эллис. – А потом пришлось думать, как ее хранить.

– Мы хотели, чтобы вы увидели ее, – сказал Нат королю, – но я боялся, что она умрет, если мы будем держать ее без воды. Так что мы наполнили бочку морской водой.

– Хорошая мысль, – сказал Пенебригг.

– Первую бочку она перевернула, борясь, так что пришлось ее связать…

– Это была скользкая работа, – добавил доктор Верни. – Она была как угорь…

Пока они говорили, русалка вынырнула за воздухом. Ее взгляд был опущен, веки были красными и опухшими, словно она плакала.

Уловка или иллюзия. Но то, что я видела, было не иллюзией точно: серый кляп в ее рту, точки ярко-красной крови там, где веревка оцарапала ее щеки.

Их можно было ранить, как и нас.

– Три минуты и сорок восемь секунд, – Дипс закрыл часы.

– Невероятно, – сказал сэр Барнаби, доктор сделал запись в тетради. Никто не замечал кровь.

Нат напротив меня сказал:

– Некоторые хотели убить ее, но мы им не позволили.

– Правильно, – сказал сэр Барнаби. – Лучше изучить ее, пока можно. Представьте, что мы можем узнать. Никто еще не экспериментировал с живой русалкой.

Я сжала кулаки. Она пыталась утопить корабль. Она пыталась убить их. Но мне все равно было плохо. Что за эксперименты задумывал сэр Барнаби?

– Я не это имел в виду, сэр Барнаби, – сказал Нат.

Я была рада слышать это, но радость угасла, когда Нат продолжил:

– Я хотел попытаться поговорить с ней, – он посмотрел на меня поверх головы русалки, ведя себя бесстрастно. – Может, тебе удастся узнать ее мотивы, узнать, задумали ли русалки другие нападения.

– Отличная мысль, – сказал король.

Я смотрела на кровоточащее лицо русалки.

– Вы хотите, чтобы я допросила ее?

– Да, – сказал Нат.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ:

СЕСТРЫ ПОД КОЖЕЙ

Русалка подняла голову и посмотрела на меня бледными морскими глазами. Она нас понимала?

– Я не знаю, с чего начать, – сказала я Нату и королю. – Даже без кляпа…

– Кляп останется, – капитан Эллис скрестил руки. – Она уже достаточно навредила. Двое из моей команды все еще не пришли в себя. Я не буду рисковать остальными.

– Похоже, шерсть лучше всего защитила от звука, – объяснил доктор Верни. – Или те ребята были уязвимее остальных. Но мы не можем позволить русалке снова петь.

– Не на корабле, – сказал Нат. – Я предлагаю перенести ее в бочке в подвал Гринвича. Она не сможет там сильно навредить, даже если убрать кляп.

Поднимался ветер. Я ощущала, как «Дорсет» раскачивается подо мной. Русалка тоже это ощущала. Она повернула голову в сторону ветра, ее хвостовой плавник двигался в воде.

– Уверен, что она потерпит перемещение? – с сомнением спросила я. – Она выглядит нездоровой, как по мне.

– Согласен, – доктор Верни посмотрел на свою книгу записей. – Судя по собранной информации, она быстро слабеет. Перемещение может убить ее.

– Мы не можем этого позволить, – сказал сэр Самюэль. – Иначе мы ничего не узнаем.

– Верно, – встревожился король. – Певчая, есть другой вариант? Есть другой способ узнать ее намерения?

Русалка все еще смотрела на меня. Одного взгляда в эти морские глаза хватало, чтобы я поняла, что откуда-то знаю ее, что мы – сестры под кожей…

Но это было воображение.

– Я не могу читать ее разум без лунного шиповника, – сказала я. – А у нас его нет, – последний флакон был уничтожен при всем Совете в прошлом году.

Пенебригг успокаивающе ответил:

– Не переживай, дорогуша. Должен быть другой способ.

– Да, – сэр Барнаби окинул русалку взглядом. – Если бы мы могли сделать так, чтобы она могла говорить, но не петь, то получилось бы что-нибудь узнать от нее. Может, если поэкспериментировать с ее связками…

Мое горло сжалось.

– Нет, – слово вылетело из меня. Все повернулись ко мне, и я поняла, что мои кулаки снова сжаты.

– Певчая? – сказал король.

– Должен быть другой способ, – я смотрела в глаза русалки. Я ощущала ее страх, почти словно он был моим. Ее страх, ее тоску по морю.

– Вы же не собираетесь вытащить кляп? – сказал с подозрением капитан Эллис.

– Мы уже это решили, полагаю, – сказал король. – Певчая, что вы думаете?

– Я хочу послушать, – откуда эта идея? Не важно. Ее нужно было проверить. – Послушать русалку, как я слушаю воду.

Нат был заинтригован, как и Пенебригг. Все остальные растерялись.

– Но с кляпом она не издаст ни звука, – возразил лорд адмирал.

– Не для ваших ушей. Но я слышу в воде то, что не слышат другие. Я ощущаю, что она хочет, что ей нужно, как она может схитрить, без слов, – я кивнула русалке. – С ней должно сработать. Она – создание воды. И, если Парацельс прав, ее можно звать духом воды.

Габриэль кивнул при упоминании Парацельса.

– Интересная идея.

– Интересная, да, но сработает ли? – спросил сэр Барнаби. – Разве вы не услышали бы раньше от нее что-нибудь, Певчая?

– Сложно слушать, когда столько голосов, – сказала я. – Мы все время говорим.

– Тогда теперь мы помолчим, – сказал Нат.

Остальные последовали его примеру, даже король. Капитан Эллис отправил всю команду под палубу. Несколько минут спустя стало слышно только ветер и тихий плеск Темзы о бока судна.

Я смотрела на русалку, она смотрела на меня, и я сосредоточилась на звуках.

Сначала я слышала только воду в бочке, она не радовалась, что ее удерживали. Она кружилась, мелодия шла по бесконечному кругу. А потом я уловила что-то еще, пугающую музыку, что говорила о страхе чего-то в бочке. Не воды.

Сэр Барнаби склонился, словно хотел рассмотреть русалку ближе.

С плеском она погрузилась, оставив след пузырьков. Музыка снова пришла ко мне, в этот раз сильнее, полная паники.

– Назад, – сказала я. – Отойдите как можно дальше.

Сэр Барнаби был недоволен, как и лорд адмирал с капитаном Эллисом. Но Нат и король жестами заставили всех отойти от бочки.

Я пыталась передать русалке, что все безопасно. Но я потеряла связь с ней.

Я в смятении обхватила край бочки пальцами. Она была передо мной, но я не мгла дотянуться до нее, я и не осмелилась бы, ведь она уже боялась.

Вода в бочке бурлила. Она коснулась кончиков моих пальцев, волна ощущений нахлынула на меня, такое сильное раскаяние, что я отдернула с потрясением руку.

Русалке было жаль?

Взмахнув хвостом, она вынырнула. Жидкость стекала по ее волосам и коже. Я вскоре поняла, что там не только морская вода, но и слезы.

Я коснулась воды снова, меня снова заполнило раскаяние, а еще боль и страх.

Она не хотела никому навредить. Теперь я была в этом уверена. И я знала кое-что еще. Она умирала.

Кляп не только впивался в ее кожу. Не только мешал ей петь. Он удушал ее. Вата облепила ее язык и двигалась по горлу все дальше с каждым глотком…

Ее паника была моей. Я хотела сорвать кляп и до этого. Но я знала, что были причины осторожничать. Если бы я попробовала, мне пришлось бы бороться с капитаном Эллисом, да и с остальными, скорее всего. Я могла победить, если нужно, но были другие способы спасти жизнь русалки. Кляп был мокрым. Я могла направить туда воду по своей воле?

Я слушала, но в этот раз не только русалку, но и воду вокруг нее, особенно, в вате и веревке. Русалка погрузилась снова, и я запела воде, просила ее выгнать вату из горла русалки. А потом я использовала вес воды, чтобы растянуть веревку и чуть ослабить кляп.

– Погодите! – бросился вперед капитан Эллис. – Что она поет?

Нат и Габриэль оттащили его.

– Она знает, что делает, – сказал Нат. – Дайте ей шанс, как она и просила.

Его уверенность удивила и согрела меня. Я отвлеклась и пропела дольше нужного, ослабила веревки сильнее, чем планировала. Я вдохнула, чтобы все исправить, и кляп отцепился.

– Остановите ее! – закричал капитан.

Нат бросился к бочке. А потом остановился. Как и все они.

Русалка пела.

Доктор не врал: песня была совершенной, я о такой и не мечтала. Я была очарована красотой. Пока русалка вырывалась из веревок, которые я ослабила по доброте и по ошибке, я могла думать лишь о ее музыке.

В отличие от остальных на корабле, я давно имела дело с волшебными мелодиями, и я знала, как противостоять им. Лучше всего было уйти вглубь себя, сосредоточиться на биении своего сердца, а не на внешних звуках. Когда я сделала это, песня русалки утратила часть илы. Я смогла двигаться, хоть это и требовало усилий.

Но петь сейчас я не могла. Для этого нужно было открыться и слушать музыку вокруг, а кто знал, куда она привела бы? Я могла запеть вместе с русалкой. Лучше заткнуть уши мужчинам вокруг меня, чтобы они помогли.

Я повернулась к ним, а русалка сбила бочку. Она треснула, упав, вода вылилась, и русалка вместе с ней отъехала к краю.

– Нет, – я заставила себя шагнуть и схватиться за ее скользкий хвост. – Останься. Поговори со мной.

Я касалась ее чешуи и чувствовала ее гнев. Уже не было раскаяния, сожаления, только дикая ненависть.

Ты заплатишь, Певчая. Помни, – заговорила она, хотя с губ все еще скрывалась прекрасная песня. – Море идет. Мы идем. И мы утопим вас всех.

Я впилась от потрясения сильнее.

Что?

Пусти, – сильный хвост русалки ударил меня о палубу. Я отпустила ее плавник.

Не переставая петь, русалка схватилась молочно-белыми руками за борт и перемахнула через него. С громким плеском она погрузилась в реку и уплыла.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ:

НЕЗНАКОМЦЫ

Я подбежала к краю. Все было тихим и мрачным, русалки не было видно, не было даже тусклого сияния под волнами.

Но ее песня ушла с ней, и я могла снова притягивать свою магию. Я слышала Темзу и нашла то, что было мне нужно. Музыку, что могла найти и схватить русалку, притянуть ее к нам.

За мной зашевелились мужчины.

– Что это было? – сказал кто-то.

– Она сбежала, – закричал король. – Русалка сбежала.

– Это все Певчая, – прорычал капитан Эллис.

– Это может быть случайно, – сказал Пенебригг.

Нат подошел ко мне.

– Что случилось?

Я не могла посмотреть на него, тем более, ответить. Русалка была все дальше с каждым мигом. Закрывшись от всего, кроме музыки, я позвала реку на помощь.

Моя песня лилась в ночи, а потом разбилась в хаосе. Голова кружилась. Моя песня словно врезалась в стену.

Что-то защищало русалку, что-то невероятно сильное, что-то, что не было магией русалки. Могла ли это быть сама река? Или морской поток в ней? Могла русалка взывать к такой силе?

– Что она делает? – осведомился капитан Эллис.

– Тише, – сказал кто-то. Габриэль?

Капитан молчать не собирался.

– Не смей мне приказывать. Это мой корабль, я буду говорить то, что захочу. Откуда нам знать, что она не помогает русалке?

Не слушая их, я запела снова. И снова моя музыка ударилась о стену, звук отлетел ко мне. Но в этот раз, когда шум угас, я, казалось, уловила что-то еще глубоко в воде, очень слабые отголоски сильной песне, полной гнева.

Странная и сложная, эта пеня была не русалочьей. Я такую музыку еще не слышала. Но что-то во фразах и переливах заставило меня подумать о чаропеснях Певчей.