Текст книги "Певчая: Ярость (ЛП)"

Автор книги: Эми Батлер Гринфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Я запела. Вдруг зеленый свет пропал, и мы оказались в холодном соленом море.

Мы поднимались, я думала только о руке Ната в моей, о Дикой магии на моих губах. Мы были под водой, но на мои легкие это не влияло, и я словно могла петь вечно. Но Нат становился все тяжелее. Вскоре стало сложно держать его за руку.

А если мне не хватит сил вытащить его? А если он уже мертв?

Пой. Не отпускай.

Мы двигались вверх, но становилось все тяжелее. Как только я подумала, что хуже уже некуда, рука Ната выскользнула.

Я поймала его пальцы. Я не отпускала. Но это забирало много сил, я уже не могла думать о пении. Я едва издавала звуки, мы едва двигались.

Я почти сдалась, когда Нат сжал мои пальцы.

Он был жив!

С новыми силами я принялась за песню. Мы оказались на мелководье. Свет проникал сквозь воду. Наши головы оказались над волнами.

Я видела небо.

И песок.

Я не могла больше петь, но это было не важно. Волны несли нас. Я дышала воздухом и поддалась потоку.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ:

ПОСЛЕДСТВИЯ

Позже мне сказали, что нас с Натом выбросило на берег Темзы, где нас спасли рыбаки. Я была так слаба, что меня несли, как и Ната.

На следующий день мне уже было лучше. Но не Нату. Он лежал без движения в самодельном лазарете, едва дыша.

Лазарет был во дворце святого Джеймса в Лондоне, куда король перемести двор, когда опасность потопа миновала. Хотя он был не так высоко, как Корнхилл, он был больше и дальше от Темзы, так что пострадал меньше Уайтхолла и Тауэра.

Этой ночью мы с Норри и Пенебриггом были на дежурстве, пока остальные приходили и уходили. Мы жгли свечу за свечой, чтобы не упустить движения, даже малейшего, что дало бы нам надежду.

Чуть раньше я, еще в кровати, изложила подробности боя с Прессиной королю. Я хотела, чтобы он знал, что потопа не будет, что можно все чинить. Теперь, когда остальные ушли, а свечи горели, я рассказала Норри и Пенебриггу больше о том, что видела в Глубинах.

Они рассказывали, как справлялся наш мир, пока меня не было. Судя по отчетам, от волны пострадал только Лондон. Я боялась, что утонет весь город, но эвакуация и моя магия ветра уменьшили ущерб от волны. Погибших считали сотнями, а не тысячами, почти все здания в городе выстояли.

И все же волна навредила многим. Хотя Темза теперь была в своих берегах, дома были погребены в иле. Вещи людей были разрушены или уплыли. Причалы пропали, и припасы теперь доставляли телегами.

Но жители уже начали отстраиваться.

– Они только об этом и говорят, – сказала Норри. – Некоторые скорбят, но остальные хотят жить.

– Всюду люди приводят дома в порядок, – сказал Пенебригг. – Порой ущерб не так плох, как кажется на первый взгляд. Я был вчера в своем доме, нижние этажи в ужасном состоянии, но чердак остался целым – книги, приборы, часы. Я даже нашел там запасные очки, и они так же хороши, как старые, – он коснулся их и зевнул.

– Вы долго не спали, доктор Пенебригг, – сказала Норри. – Вам стоит прилечь.

– Я не могу оставить мальчика, – сказал Пенебригг, но снова зевнул.

– В комнате рядом с этой есть кровать, – сказала Норри. – Займите ее, а мы с Люси поспим позже. Нату потребуется забота, так что нам лучше сидеть рядом посменно.

Пенебригг все-таки согласился. Он ушел, и Норри сказала:

– Он совсем себя не жалеет.

Я кивнула, но не сводила взгляда с Ната. Через пару минут я сказала:

– Он моргнул?

Норри склонилась.

– Возможно.

Я часами держала Ната за руку. Теперь я сжала его ладонь.

– Нат, ты нас слышишь?

Ответа не было.

Я пыталась снова и снова, пока Норри не остановила меня.

– Только силой воли его не вернешь. Вот если бы ты помогла ему магией…

– Нет, – исцелением я не владела. Я отпустила его руку и отвернулась, терзаемая тревогой. – Я ничего не могу для него сделать.

Норри коснулась моей ладони.

– Дитя, не оставляй надежду. Что бы ни случилось, не вини себя.

– Но я подвела его, Норри. Я не вернула нас достаточно быстро. И не защитила от Прессины, – мои ногти впились в ладони. – Я подвела и маму. Если бы я была быстрее…

– Тише, дитя, – Норри обняла меня. – Ты старалась. Это все, что ты могла сделать.

– Но я подвела ее. Подвела их обоих. Если и он умрет…

– Не говори так! – Норри обняла меня крепче. – Он столько продержался, Люси. Это что-то значит. Как и твоя мама, я не вижу тут твоей вины. Ты спасла ее из ужасного плена.

– Но она умерла, – слезы жалили глаза.

– Да, – Норри отодвинулась и убрала волосы с моего лба. Она редко плакала, но в тусклом свете огня я видела, что и она плачет. – Мы все хотим, чтобы было не так. Но послушай, дитя. Твоя мама хотела знать, что уберегла тебя, она увидела тебя еще раз. Ты дала ей это, – она обняла меня снова. – Ты дала ей это.

Огонек против черного отчаяния. Но я должна была держаться за него, за него и за надежду, что Нат выживет.

† † †

Прошел еще день, Нат не просыпался. Час за часом я была рядом с ним. К моему удивлению и облегчению, король не вызывал меня, как и остальные.

Я осталась одна и сидела рядом с ним, Норри и Пенебригг переживали, что я сама еще не до конца восстановилась. Настояв, чтобы я отдохнула, они отправили меня в комнаты, что выделили Норри, напротив лазарета.

А потом ко мне пришла Сивилла.

Мягкой шерсти на ней было больше шелка, она крепко обняла меня и посмотрела с сочувствием.

– Мне очень жаль, Люси. Из-за твоей мамы, из-за Ната…

Я скривилась, и она сменила тему.

– Когда ты в последний раз ела?

– Не помню…

– Тогда мы тебя накормим. Тебе нужны силы, – она порылась в шкафчике с едой, а потом усадила меня с холодным мясным пирогом, который Норри приберегла, когда я не стала его есть – Поешь.

– Не могу, – я слишком переживала за Ната.

Сивилла тепло посмотрела на меня.

– Пока есть жизнь, есть надежда, Люси. Я видела, как на этой неделе люди чудом восстанавливались. А тебе нужно поесть. Я не уйду, пока ты не поешь.

Я взяла кусочек, а она рассказала, как приходили в себя жители. Она скромничала насчет своей роли в этом, но я все понимала между строк. Она творила чудеса. С помощью Джоан и отряда добровольцев она получила несколько благородных домов и земель в высоких частях Лондона и нашла убежище для всех, кто его просил.

– Порой комнаты были слишком заполнены, – призналась она, – но это не беда. У всех каждый день есть суп, а порой и хлеб с элем.

– Им повезло, что есть ты, – сказала я, считая, что и мне с ней повезло.

Сивилла покраснела.

– Не знаю, но так приятно быть полезной. Я сказала Генри, что после всего этого не вернусь к старой жизни. Я знаю, какой королевой хочу быть, – она посмотрела на меня с решимостью. – И ничто меня не остановит.

Я улыбнулась впервые после того, как вернулась из Глубин.

– Хорошо.

– А ты? – Сивилла стала нерешительной. – Я говорила Генри, что он должен дать тебе время прийти в себя, Норри и доктор Пенебригг говорили так же. Он отдал приказ не беспокоить тебя.

Потому меня никто не вызывал.

Сивилла продолжала:

– То, через что ты прошла, ослабило тебя, и я уверена, что твоя магия не сразу вернется в полном размере. Но ты нужна городам, Люси. Как только ты сможешь…

Я посмотрела на стол и недоеденный пирог. Моя сила еще не вернулась полностью, но быстро прибывала. Я могла колдовать. Но я не хотела давления, не могла оставить Ната. Но как я могла это сказать. Я была Певчей, и это оставляло мало места для жизни человека, даже с такой подругой как Сивилла.

Молчание затянулось, Сивилла коснулась моей ладони.

– Приходи, когда сможешь. Я прошу только этого, – сказала она с состраданием, и я поняла, что она о многом догадалась. – Боюсь, теперь мне нужно идти. Мне нужно увидеть Генри.

– А мне Ната, – сказала я.

На лестничной площадке Сивилла быстро обняла меня.

– Знаю, ты через многое прошла Люси. И Нат тоже. Но я рада видеть, что эти ужасы свели вас вместе.

Я потрясенно посмотрела на нее. Она думала, что я вела себя так поэтому? Другие тоже так думали? Это было больно, но я должна была все исправить.

– Мы не вместе, Сивилла. Нат выбрал леди Клеменс.

Ее ладонь в перчатке взлетела к губам.

– Клеменс? Ты уверена?

– Да, – мое сердце сжалось, я вспомнила их на лестнице. – Это случилось до огромной волны. Габриэль рассказал мне.

– Нат подтвердил?

– Я не смогла спросить. В Глубинах мы… не смогли поговорить.

– Тогда это может не быть правдой.

– Даже так у нас нет надежды, – заявила я. – Не всему суждено быть.

Ты – чудовище.

Сивилла, казалось, хотела задать вопросы, но не осмелилась.

– Леди Клеменс не приходила к нему, насколько я знаю, – продолжила я. – Но…

– Она не здесь, – тихо сказала Сивилла. – Ее сестра пострадала от волны, и Клеменс ухаживает за ней в поместье отца в Суссексе.

Потому она не приходила. Может, сейчас она надеялась вернуться в Лондон к Нату.

– Она ничего не говорила о Нате до этого? – спросила я.

– Нет, но я видела ее в тот день лишь на миг, а потом ударила волна. Она попросила моего позволения уехать к сестре. Мы не говорили о другом. Все было в хаосе, – Сивилла покачала головой. – Половина фрейлин оставила меня в тот день, но это к лучшему. Теперь я знаю, на кого могу положиться.

Колокол вдали пробил час.

– О, Люси. Прости, но я не могу остаться. Генри будет ждать…

– Все хорошо, – я пошла по ступенькам. – У нас обеих есть дела.

Я пошла к Нату, не позволяя себе думать о Клеменс.

† † †

Я постучала в дверь, и Пенебригг не сразу открыл ее.

– Ах, – он отодвинулся, поправляя шляпу над уставшим лицом. – Заходи, милая. Заходи. Норри пошла за королевским лекарем, чтобы узнать, что еще можно сделать. Думаю, есть надежда, что он поправится.

Его голос звучал бодро, я давно этого не слышала.

– Что-то случилось? – спросила я, закрыв за собой дверь.

– Нат отвечал мне, – сказал Пенебригг, подавив восторг. – Всего полчаса и очень слабо. Он повернул голову ко мне. И все. Но это уже обнадеживает, да?

– О, да. Можно его увидеть?

– Конечно, – он провел меня за ширму, где была кровать с Натом. – Я подумываю разминать за него конечности – сгибать пальцы и подобное. Сэр Барнаби приходил и предложил мне это. Он видал случаи, когда от нехватки движения ослабевали мышцы. Мы же не хотим этого?

– Нет, нет, – сказала я, но лишь отчасти слушала. После слов Пенебригга я надеялась увидеть Ната сильнее, похожего на себя. Но он выглядел так же, как утром. Его ноги не двигались под стеганым одеялом, его кожа была бледной на скулах.

– Поговори с ним, – предложил Пенебригг. – Поговори, как обычно. Может, он ответит.

Я обхватила любимые пальцы.

– Нат? Это Люси.

Он отдернул руку.

Пенебригг испугался.

– Он так еще не делал. Попробуй еще раз.

Я вложила ладонь в его, в этот раз осторожнее.

– Ты меня слышишь, Нат?

В этот раз он не только отдернул руку, но и все его тело задрожало.

– Нат, все хорошо. Это всего лишь я.

Он задрожал сильнее. Его глаза были закрыты, но на лице проступила паника.

– Отойди, милая, – Пенебригг оттащил меня от кровати. – Идем.

Мы ушли за ширму, и он сказал:

– Должен сказать, я не ожидал такого.

Как и я. Мои руки дрожали.

Пенебригг заглянул за ширму.

– Уже в порядке, но я бы не хотел проверять еще раз. Это опасно для вас обоих. Для всех нас.

– Понимаю, – сказала я. – Я приду в другой раз.

Пенебригг замешкался.

– Думаю, тебе лучше не приходить какое-то время, милая. Может, твой голос напоминает ему о страданиях в королевстве Прессины. Думаю, его лучше пока не беспокоить.

Я не сказала то, что хотела. Я посижу в углу, тихо, как мышка. Только бы рядом с ним.

Но даже это могло повлиять на Ната. Может, я могла только держаться подальше.

– Да, – выдавила я. – Верно. Если он позовет меня, тогда я приду. Не раньше.

Я вышла в коридор, прижимая ладони к пылающим глазам.

Ты – чудовище.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ:

ВОССТАНОВЛЕНИЕ

Я не могла спать после этого. Не могла есть. Я была потеряна. Всю ночь и следующий день я не выходила из наших с Норри комнат. Я отказывалась видеть людей. Я не могла никому показывать свое лицо. Я уже не хотела жить.

Ты – чудовище.

Сначала Норри не переживала. Она узнала о реакции Ната от Пенебригга и подумала, что я просто решила сделать перерыв. Она хотела, чтобы я отдохнула. Но, когда она увидела круги под моими глазами, поняла, что я не спала, и встревожилась.

– Не принимай это близко к сердцу, милая, – сказала она, я слепо смотрела в окно. – Больные пациенты бывают странными. Это ничего не означает. Попробуй поговорить с ним завтра.

– Пенебригг думает, что мне не стоит приходить, – мой голос звучал мертво даже для меня.

– Тогда поговори послезавтра. Мне обсудить это с Пенебриггом?

– Нет. Он прав, – я заставляла себя говорить. – Просто не будем об этом.

Норри замолчала на миг, а потом положила ладонь на мое плечо.

– Не будем, если ты этого хочешь. Но тогда сделай кое-что для меня. Надень сапоги и плащ, тебе нужно на свежий воздух. Ненадолго. Но тебе нужно сделать это.

Я слышала такой тон Норри раньше, но это было давно. Когда я была маленькой и горевала по маме, она говорила со мной с этой смесью доброты и твердости. И я всегда слушалась, как послушалась и сейчас, несмотря ни на что.

Пять минут спустя я шла по дворам дворца. Я шла и шла, как фигурка на часах, что шагала по проделанному для нее пути, не видя и не чувствуя.

Но за стенами дворца ко мне сразу кто-то подбежал.

– Вы же Певчая? – девочка. Маленькая, потрепанная, но смелая, как воробей.

Я заставила себя кивнуть.

– Я же говорила? – сказала она другому ребенку, еще меньше и потрепаннее, стоящему за ней. Она радостно повернулась ко мне. – Я знала, что вы придете. Что вы поможете нам с домом.

Я присмотрелась. За радостью было нечто, похожее на отчаяние. И отчаяние было глубже, чем мое.

– С домом? – повторила я.

– Мама и папа не могут его спасти, – ее голос задрожал, отчаяние я увидела верно. – Грязь выше меня, они пытались убрать ее, и стена рухнула. Нам негде жить.

Стена. Мне нужно было ее починить. А ребенку был нужен дом.

Я могла что-нибудь сделать с этим.

– Певчая?

Я глубоко вдохнула и заставила себя выпрямиться. Может, я не была нужна Нату, но были те, кто нуждался во мне.

– Покажи, – сказала я девочке и протянула ей руку.

† † †

Неделю спустя я стояла на северном краю Лондонского моста и смотрела на его разбитый край. Далеко внизу блестела в свете вечернего солнца Темза, полная небольших суден и лодок, которые люди спасли от потопа.

Было сложно поверить, что эта река разбила мост. Но не река была виновата.

– Так вы видите проблему, Певчая, – король опустил ладонь на деревянные перила, что установили, чтобы люди не упали. – Трещины в оставшихся частях моста можно легко залатать, но, чтобы соединить две части моста, нам нужно погрузить новые опоры. Мы хотим установить их быстрее, до зимы. Сможете сдерживать воду, пока мы это делаем?

Я послушала Темзу перед ответом. В ее музыке было много струн. Она могла быть требовательной, мирной и озорной одновременно. Но с моего возвращения я не слышала ни одной опасной ноты.

– Да, – сказала я королю. – Конечно, я могу сдержать для вас воду.

Сэр Кристофер Линнет рядом с нами оторвал взгляд от большой книги, где он набрасывал планы. Король назначил его ответственным за восстановление, и эта книга всегда была с ним.

– Раз вы оба здесь, мы могли бы обсудить некоторые проекты…

– Нам нужно сосредоточиться на важном, Кит, – предупредил его король.

– Да, да, – закивал сэр Кристофер. – Мост, обмен, место для сбора парламента. Это здесь. Но будет глупо игнорировать другие возможности…

Я посмотрела поверх реки на низкий Саутуарк и на Уайтхолл и Вестминстер за изгибом реки. Столько разрушений, но и возможности были большими. Нам нужно было открыть Парламент через три месяца, но потоп дал нам повод увеличить традиционные залы Вестминстера. Мы решили отстроить город прочнее и сильнее.

Даже Габриэль, оправившийся от раны, работал, не покладая рук, к восторгу оставшихся фрейлин. Хотя он был холоден со мной, я слышала, как он заигрывал с ними. Было приятно знать, что мой отказ не разрушил его веселый нрав.

Я еще не была готова к веселью, но хотя бы шагала дальше. Порой меня терзали мысли, что Нат отдалился от меня, он все еще не восстановился, хотя прошла неделя. Но я была нужна Лондону, и это не позволяло мне снова погрузиться в отчаяние. День за днем я помогала возвращать Лондон к жизни.

И жители ценили мои дела. Они не поднимали железные крестики, а радовались даже из-за пустяков – высушить подвал, укрепить стену, достать колесо телеги из реки. Их доброта придавала мне сил.

– Мы уже многое сделали, конечно, – сказал сэр Кристофер, листая книгу планов. – Но, чем просто отстраивать город, я предлагаю видоизменить его. Нужно воспользоваться шансом. Например, этот мост, – он протянул один из своих набросков. – Мы можем просто заменить недостающее, конечно. Но можно построить совершенно новый мост, в итальянском стиле с изящным строением…

– Обсудим это позже на Совете, – твердо сказал король. – Но я не уверен, что это признают необходимой работой, Кит.

– Смотря что под этим понимать, – возразил сэр Кристофер. – Этот мост будет красивым. На века. Кстати, Ваше величество, собор святого Павла тоже нужно отстроить. Строение было неустойчивым изначально, но теперь, подозреваю, потоки ослабили фундамент. У меня есть рисунки…

– И я хотел бы увидеть их позже, – сказал король. – Сейчас есть нечто важнее, что я должен обсудить с Певчей.

Сэр Кристофер возился с книгой набросков, а король поманил меня за собой по мосту.

– Вы очень постарались для нас в Лондоне, Певчая. Но и другие части королевства сильно пострадали от потопа. Конечно, здесь ущерб хуже всего, но теперь ситуация улучшается, и я бы хотел отправить вас в путешествие по берегу…

– По всему?

– Если возможно. Восстановите все, что можете. Конечно, нам нужно будет, чтобы вы вернулись в Лондон починить мост и приготовиться к открытию Парламента. Как только это будет закончено, вы сможете вернуться в путь. Этот случай показал все наши слабости в защите, и я думаю, что работы вам хватит на всю зиму и весну. Может, на весь год.

Он возвращал меня в путь. Я буду снова в движении, снова одинока. Сердце сжалось от мысли. Но, может, мне была доступна только одинокая жизнь. Может, только на это я и могла надеяться.

Но что-то во мне восстало.

– Ваше величество, – тихо сказала я. – Думаю, я столько не выдержу.

Он посмотрел на меня с испугом в красивых голубых глазах под медными волосами.

– Что?

– Я не смогу сделать это, – сказала я тверже. – Я посвятила себя службе королевству, что и делаю. Я хочу помогать. Но я не могу выполнить всего, что вы просите.

В Глубинах эмоции были источником силы. Может, они могли быть такими и в этом мире, если я перестану подавлять их, а отнесусь честно. Я не меняла облик. Но с каждым словом я ощущала, как все больше становлюсь собой.

– Я была в дороге полтора года, я устала, – сказала я. – Норри стареет, а я так мало ее вижу. Я хочу починить дом Оделин, пока он не развалился. Обещаю, я отправлюсь в места, где нужна больше всего. Но я не могу побывать всюду, я не могу быть в пути весь год. Больше не могу. Простите, но это так. Я – Певчая, но я и человек.

Король не злился и не расстраивался. Но выглядел смиренно, словно ожидал от меня этих слов.

– Жаль это слышать, Певчая, врать не буду. Но не могу сказать, что меня не предупреждали. Уолбрук часто говорил мне, что я слишком полагаюсь на вашу магию, что будет лучше, если мы будем применять ее реже. Пенебригг тоже так говорил. И Сивилла боялась, что вы пострадаете, столько работая, – он вздохнул и печально улыбнулся. – Я не могу обещать, что оставлю вас в покое, мы нуждаемся в вас. Но обещаю, что буду продумывать, нужно ли приглашать вас. Нам нужно научиться полагаться на себя.

Словно тяжкий груз сняли с моих плеч, и теперь мне было проще понять, что я могу дать.

– Я все еще хочу помочь, – сказала я королю. – Я обязательно отправлюсь в места, где нужна больше всего. Скажите, какие города пострадали сильнее всех, и я посмотрю, что можно сделать.

– Грейвзенд в Кентре, ниже по реке от нас, – тут же сказал кроль. – Их причалы смыло большой волной, они молили прислать вас. А еще Тилбери Форт. Защита важна для нас, вы знаете, а там пропала половина пушек, весь порох промок.

Я не хотела покидать Лондон, пока Нат все еще был без сознания, но эти места были недалеко. И, если честно, я должна была признать, что я не была нужна Нату.

– Я отправлюсь завтра, – сказала я. – С частью своих людей, если можно, – они помогали отстраивать город.

– Конечно, – сказал король. – А, когда вы вернетесь, сможете отдохнуть.

† † †

Мы покинули мост, ветер принес помятый листок с рисунком и опустил у моих ног. Я посмотрела туда, увидела слово «монстр» и застыла. Новая брошюра про меня? Несмотря на мои старания, люди все еще боялись меня?

Я со страхом подняла листок.

Король отвернулся к сэру Кристоферу, догнавшему нас.

– Насчет тех набросков…

Я расправила листок и увидела заголовок: «НАШ АНГЕЛ УБИВАЕТ МОНСТРА».

А ниже была поющая женщина с крыльями, убивающая страшное чудовище. В песне говорилось, что женщиной с крыльями была я.

Я смотрела на заголовок. Ангел? Чудовище? Как бы они ни называли меня, это не имело ничего общего с реальностью. Правда была сложнее.

Качая головой, я скомкала листок. Может, я не смогу остановить осуждения других людей, но я могла прекратить искать у них одобрения. Может, многие так и не смогут принять меня такой, какая я есть, – ни создатели брошюр, ни сплетники при дворе, ни Нат – но я не собиралась слушать их.

Я могла принять себя.

Я подняла скомканный листок и позволила ноябрьскому ветру забрать его у меня. Я смотрела, как он улетает, и ощущала себя невероятно легкой.

† † †

На помощь в Грейвзенде и Тилбери ушло пять дней. Я не жаловалась на время там, люди были очень благодарны, и они отчаянно нуждались в помощи, но я была рада вернуться в Лондон.

Мы с моими людьми прибыли в город ночью, с приливом. Когда мы добрались до дворца святого Джеймса, не спали только стражи, даже факелы больше напоминали призраков.

– Думаю, отчеты мы подадим королю утром, – сказала я капитану Кноллису, когда мы прошли врата. – Вам нужно отдохнуть.

Кноллис вскинул брови.

– А вам?

Баррингтон пропищал за нами:

– Певчая, вас проводить в комнаты?

Я должна была улыбнуться. Он был готов ко всему, он был верным. Все они такими были.

– Спасибо, Баррингтон, но не стоит. Я дойду сама, – я вскинула руку, когда они стали возражать. – Ну-ка отправляйтесь спать!

Расставшись с ними, я отправилась в комнаты, что делила с Норри. В нашем дворе я замешкалась.

Я не видела отсюда окна Норри, они были на другой стороне здания, зато было видно окна лазарета. Норри и Пенебригг оставляли свет даже в темные часы ночи.

Но света не было. Неужели это означало, что Нат…

Не позволяя себе додумывать это, я взбежала по лестнице и постучала в дверь Норри, сначала тихо, а потом громче.

Наконец, я услышала шаги. Норри открыла дверь.

– Кто… – начала она, а потом увидела мое лицо. – О, дитя, ты вернулась!

Она провела меня через порог в полумрак комнаты.

– Мы ждали и ждали. Чудесные новости…

Она открыла внутреннюю дверь. Нат стоял у окна, пришедший в себя.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ:

ВОДА

– Люси, – Нат подошел, и от ноты в его голосе я задрожала.

Норри удалилась в другую комнату, бормоча про штопанье. Дверь закрылась, и мы с Натом оказались наедине. Я смотрела на него, едва веря своим глазам.

Он остановился передо мной.

– Что-то не так?

– Нет, – быстро сказала я. – Просто… ты проснулся.

Он улыбнулся.

– Да.

– Давно?

– Уже почти три дня.

– И ты в порядке? Нет лихорадки или ран… или…

– Я в порядке, – убедил он меня. – Вот только теперь сплю мало. Наверное, потому что до этого долго спал.

Нас разделяла пара футов. Я хотела пересечь их, но не имела права. Пытаясь придумать, что сказать, я ухватилась за первую пришедшую мысль:

– Ты видел уже многих?

– Нескольких. Например, Сивиллу, – у него был странный взгляд. – Она пришла ко мне позавчера, и у нас был очень интересный разговор.

Я трепетала от волнения.

– Да?

– Она хотела знать, помолвлен ли я с леди Клеменс. Она сказала, что Габриэль рассказал тебе такое, – он посмотрел на меня. – Ты поверила ему?

Он хотел сказать, что это не правда? Мое сердце колотилось.

– Ты сказал, что найдешь другую. Я увидела вас вместе, и Габриэль сказал, что говорил с ее отцом, и граф составляет брачный контракт…

– Тогда граф спешит, – сказал Нат. – Он пытался пробраться во внутренний круг короля, и он думает, что союз со мной предоставит ему шанс. Может, ему сложно поверить, что я отказался от дочери графа.

– Но… да?

– Я был близок к согласию, – признался Нат. – Он поймал меня после нашей ссоры, и я вместо четкого отказа попросил время на раздумья. Я думал о твоих словах, что мне нужно найти себе другую, подходящую для нормальной жизни. В таком свете Клеменс подошла бы. Она добрая, любит петь, соглашается со мной во всем. Да, было заманчиво согласиться и оставить тебя.

Мое сердце сжалось.

– Но на следующий день я увидел Клеменс, – сказал Нат, – и понял, что для нее такое решение будет нечестным, как и для меня, и для тебя. Мое сердце желало не этого, – он пристально смотрел на меня, приближаясь. – Я говорил тебе раньше и говорю теперь: я хочу только тебя.

Мне словно дали солнце, я была ослеплена и потрясена.

– Знаю, ты думаешь, что у нас ничего не выйдет, – сказал Нат. – Но ты ошибаешься. Конечно, порой мы будем спорить, мы ведь люди. Но я не хочу быть с той, что во всем соглашается со мной. Я ученый, и честные споры меня не пугают. И мне все равно, что говорят про нас в брошюрах или сплетничают при дворе.

Мне тоже уже было все равно. Не это меня сдерживало.

– Важнее всего для меня, – сказал Нат, – что ты – Люси, и я люблю тебя, – я молчала, и он с неуверенностью посмотрел на меня. – Но, может, твои чувства изменились?

В моем горле был ком.

– Просто… я не уверена, что в глубине сердца ты чувствуешь это. Когда ты спал, ты хотел, чтобы я ушла.

Он испуганно посмотрел на меня.

– Да?

– Когда я заговорила, ты в ужасе отпрянул, – было сложно говорить, я выдавливала слова. – Потому я перестала приходить. Пенебригг решил, что так лучше.

– Он ошибся, – Нат привел меня к скамейке с высокой спинкой у камина. – Люси, если я и боялся, то за тебя. Пока я спал, мне снились кошмары, что Прессина схватила тебя, и я не мог быстро передать тебе камень, и ты звала меня, кричала от боли…

Видимо, я выглядела неуверенно, потому что он сказал:

– Это так, Люси. Но, даже если не так, нельзя наказывать человека за то, что он делает во сне. В зачарованном сне, тем более.

– Но я видела такое выражение на твоем лице, когда ты не спал, – тихо сказала я.

Он нахмурился.

– Когда?

– Когда я превратилась в змею. Ты так смотрел на меня, – сказала я. – В ужасе…

– Нет! – он обхватил мое лицо. Под темными бровями его глаза были ясными, честными и любящими. – Я не вру. Когда ты изменила облик, я был потрясен. Я не знал, что ты так можешь. Но я был и благодарен, ведь думал, что все потеряно, что Прессина убьет тебя, а потом ты набросилась на нее.

– А когда я подлетела к тебе?

– Я был испуган, да. Но не из-за тебя, а из-за самой ситуации. Я боялся, что не смогу передать тебе камень, и Прессина нападет первой.

– Ты не думал, что я – чудовище?

– Нет, – он был искренне удивлен. – С чего бы я так думал?

– Я была змеей, Нат. У меня была чешуя. И когти. И зубы.

Он улыбнулся.

– Это выглядело потрясающе. Ты извивалась в воздухе. Ты летала. Но ты при этом оставалась собой. Как?

На его лице не было неприязни или страха, только любопытство и удивление.

И теперь я тоже была удивлена. Я всегда знала, что Нат был прирожденным ученым, что он пытался открываться всему. Но я не понимала до этого, как было открыто его сердце.

– Знаешь, что на самом деле потрясающе? – спросила я у него.

– Что?

– Ты.

Все еще улыбаясь, он вскинул брови.

– Потому что не считаю тебя чудовищем?

– И это тоже, – я прижала ладонь к его подбородку. – Других таких в мире нет, Нат. И я люблю тебя за это.

Ветер снаружи стучал по окну, колокол звенел вдали. Нат гладил мою ладонь кончиками пальцев.

– Тогда ты выйдешь за меня?

Я снова стояла на краю пропасти, и все зависело от моих слов. Как и раньше, у меня было много причин отказаться. Мы многое могли потерять, нас ждало много испытаний. Никакая магия на Земле не гарантировала, что все будет хорошо. Никакая магия не могла сделать жизнь простой.

Но в этот раз я не собиралась принимать решение из страха. Я собиралась поверить надежде. Я собиралась довериться любви.

– Да, – сказала я.

Я потянулась к Нату, а он – ко мне. И когда наши губы встретились, я услышала музыку. Музыку радости.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

В книге переплелись магия и история. Что же было на самом деле?

В Лондоне 1670-го года можно увидеть много того, что я описала здесь. Вестминстер был построен низко и на болотистой земле, Тауэр был тюрьмой, а не просто дворцом, а Корнхилл – одной из самых высоких точек Лондона. И хотя дворце Уайтхолл кажется выдумкой, он тоже бы. Настоящий «город в городе». В нем было больше пятнадцати сотен комнат, дворы, главный зал. Он сгорел в 1698, но в Лондоне сейчас можно посетить уцелевший банкетный зал.

Хотя история происходит в 1670, география Лондона здесь от 1665 года, до того, как сэр Кристофер Рен и другие изменили его. У Лондона Люси больше причалов, чем было в реальности, и использовались некоторые планы семнадцатого века.

Я писала эту книгу зимой 2013–2014, когда в Англии выпало рекордное количество дождя, бури были ужасными. И я следила за новостями, чтобы убедиться, что страна не тонет. Я читала много статей и изучала карты прошлого и нынешнего Лондона, чтобы уберечь верные детали. Изменение Лондона в реальности было связано с большим пожаром 1666.

Парк Карлтона – мое воображение, но в 1600-х уже появлялись огороженные места. Этот процесс начался раньше, но здесь он получил наибольшее развитие, от него сильно страдали обычные люди. Несмотря на восстания, ограждать землю продолжили, меняя навеки пейзаж Британии.

Из настоящего. Термин «элементаль» был у Парацельса, он использовался почти как у меня. Монархи Британии никогда не вступали в брак с обычными людьми, иначе были проблемы. Брошюры в то время были бульварной прессой, там были песни, картинки, и они были очень популярны. Они висели на стенах, в пабах, распространялись между людьми.

Не очень настоящая, но легенда о Мелузине очень стара. Она известна во Франции, но история была популярна во многих частях Европы эпохи Возрождения, существовало много версий.