355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Элвин Москоу » Столкновение в океане » Текст книги (страница 1)
Столкновение в океане
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 23:37

Текст книги "Столкновение в океане"


Автор книги: Элвин Москоу



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

ЭЛВИН МОСКОУ
СТОЛКНОВЕНИЕ В ОКЕАНЕ

Collision course
The Adrea Doria and the Stockholm
by Alvin Moscow

Несколько лет назад мир был потрясен известием об ужасной катастрофе. В Атлантическом океане близ Нью-Йорка столкнулись на встречных курсах пассажирские суда «Стокгольм» и «Андреа Дориа». Авария унесла десятки человеческих жизней, пучина поглотила роскошный итальянский лайнер…

Это была крупнейшая морская трагедия после гибели «Титаника».

Автор книги – американский журналист – описал все обстоятельства столкновения, взволнованно рассказал о спасательных операциях и героизме моряков многих судов, подошедших к месту аварии по сигналу SOS.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей. Особенно полезна эта работа для моряков – автор со знанием дела разбирает действия штурманского состава обоих судов, ход спасательных операций, знакомит с судебным разбирательством аварии.


ПРЕДИСЛОВИЕ

Вниманию читателей предлагается перевод книги американского журналиста Элвина Москоу о столкновении в Атлантическом океане двух крупнейших пассажирских лайнеров – «Стокгольма» и «Андреа Дориа».

Начиная со дня аварии и до конца разбора дела, Москоу внимательно и кропотливо собирал факты, изучал обстоятельства, присутствовал на суде, слушал показания свидетелей и казуистические вопросы адвокатов обеих судоходных компаний, которые с большим профессиональным умением и настойчивостью старались переложить ответственность на своих оппонентов.

Элвин Москоу беседовал с капитанами, штурманами и другими членами экипажей столкнувшихся лайнеров, выслушивал многих пассажиров и, чтобы правильно оценить аварию с технической стороны, консультировался со специалистами, а также с преподавателями морских учебных заведений.

В течение нескольких месяцев автор почти ежедневно давал корреспонденции в газеты.

Автору удалось собрать большой фактический материал, проанализировать его, критически осознать. Серьезный подход к этому делу позволил создать книгу, которая с достаточной убедительностью и технически правильно рассказывает об обстоятельствах и причинах столкновения двух лайнеров, взволнованно повествует о судьбах людей, пострадавших в той или иной степени в связи с аварией.

Вернемся же к событиям трагической ночи 25 июля 1956 года.

Шведский лайнер «Стокгольм» следовал из Нью-Йорка в Скандинавию. Теплоход находился на подходах к плавучему маяку «Нантакет», у оживленного «перекрестка» Атлантического океана. На командном мостике нес вахту третий штурман Кар-стенс-Иоганнесен, человек молодой и, как показали дальнейшие события, довольно самоуверенный, но недостаточно опытный. Он почти автоматически выполнял привычные обязанности вахтенного штурмана – проверял курс и периодически определял место судна по радиопеленгам, осматривал горизонт и следил за экраном радиолокатора. Было тихо, светила луна и, по мнению Карстенса, горизонт был чист, никаких признаков тумана не было… Вдруг на экране радиолокатора немного слева по носу появился эхосигнал другого судна. До него было не менее 12 миль. Карстенс стал наблюдать за эхосигналом и через короткий промежуток времени убедился, что судно приближается к «Стокгольму».

Когда до встречного судна оставалось 6 миль, штурман стал ожидать появления его топовых огней. Радиолокатор показывал, что суда быстро сближаются – пять, четыре, три и, наконец, две мили, – но никаких огней не видно!

«Стокгольм» продолжал следовать со скоростью 18 узлов. Огни открылись прямо по носу, чуть слева от курса лишь на расстоянии 1,8 мили. Суда сближались на милю каждые полторы минуты, до столкновения оставалось менее трех минут…

Итальянский лайнер «Андреа Дориа», следовавший в Нью-Йорк, вошел в туман несколько часов тому назад. На мостике судна находились его капитан Пьеро Каламаи и два вахтенных штурмана. При помощи радиолокатора они напряженно сде-дили за встречным судном, эхосигнал которого был обнаружен на расстоянии 17 миль почти прямо по носу. Суда быстро сближались, но никто не видел в этом опасности, считая, что курсы не пересекаются. «Андреа Дориа» продолжал следовать со скоростью 22 узла. Справа сквозь пелену тумана показались огни встречного судна…

Если верить показаниям сторон, а эти «если» неизбежно и неоднократно возникают, когда читаешь книгу, то каждое из судов сделало правильный маневр, исходя из обстановки, наблюдаемой с его мостика. Со «Стокгольма» увидели огни встречного судна слева и для увеличения расстояния между судами при расхождении отвернули вправо. С «Андреа Дориа» заметили огни встречного судна справа и для безопасности отвернули влево.

Но далее каждая из сторон утверждала, что вслед за этим встречное судно внезапно повернуло и пошло на пересечение курса. Через несколько мгновений произошло столкновение, столкновение двух современных пассажирских лайнеров, построенных по последнему слову техники и оснащенных новейшими навигационными приборами!

Как же можно объяснить эту ужасную катастрофу?

Разбор причин аварии происходил в Нью-Йорке. Шведская и итальянская судоходные компании пригласили опытных морских юристов. Прилагая все усилия, чтобы оградить интересы своих доверителей и переложить ответственность и огромные убытки на противную сторону, адвокаты вскрыли очень неприглядную картину.

Капитан Каламаи и старший комсостав сошли последними с погибающего лайнера «Андреа Дориа», как и подобает настоящим морякам, но это не может оправдать плохую организацию судовой службы. Пьеро Каламаи возможно и был опытным моряком в общем понимании этого слова. Он много плавал, командовал крупными лайнерами и считался одним из лучших капитанов компании. Но как была поставлена служба на «Андреа Дориа» – флагмане итальянского пассажирского флота? С началом тумана были приняты обычные меры предосторожности: предупрежден по телефону вахтенный механик, закрыты водонепроницаемые двери, выставлен впередсмотрящий, включен автомат для подачи туманных сигналов. На мостике несли вахту два штурмана, один из них непрерывно наблюдал за экраном радиолокатора. Однако никто не вел графической прокладки движения встречного судна, в результате чего капитан Каламаи имел лишь приблизительное представление о курсе и скорости «Стокгольма». Как выяснилось, на «Андреа Дориа» вообще никогда не делали этого и, более того, капитан Каламаи не был знаком с радиолокационной прокладкой.

Выяснилось также, что капитан Каламаи не знал маневренных качеств своего судна: диаметра циркуляции и расстояния, которое необходимо для погашения инерции лайнера, идущего со скоростью 22 узла. Данные об остойчивости капитану также не были известны. Каламаи признал, что после столкновения он не давал старшему механику приказаний, направленных на сохранение остойчивости судна. При этом следует иметь в виду, что старший механик был в отпуске и его заменял временный специалист.

Приходится обратить внимание и на следующее.

После столкновения «Андреа Дориа» продержался на плаву 11 часов. Однако ни судовой, ни машинный журналы, ни радиожурнал, ни путевая карта не были представлены экспертам. Было заявлено, что все эти документы погибли вместе с судном.

На «Стокгольме» организация судовой службы также не была лишена серьезных недостатков. Вахту на мостике, например, обычно нес только один штурман, а не два, как принято на крупных трансатлантических лайнерах.

Третий штурман Карстенс наносил на радиолокационный планшет последовательные положения «Андреа Дориа» и спокойно наблюдал за опасным сближением судов. Он не счел нужным вызвать на мостик капитана, как это предусмотрено инструкцией, хотя и удивлялся, почему огни встречного судна так долго не открываются. Позднее Карстенс усугубил свой проступок тем, что стер с планшета радиолокационную прокладку.

Нельзя отметить и низкие моральные качества членов экипажа «Андреа Дориа». Многие из них, спустившись в спасательные вельботы, не взяли пассажиров и стали быстро отходить от борта накренившегося лайнера. В первые три часа после аварии с итальянского лайнера были сняты шлюпками 40% команды и лишь 20% пассажиров, причем большая часть последних была спасена вельботами «Стокгольма».

Возможно, помимо желания автор разоблачил преступную роль капиталистических судоходных монополий, которые в погоне за максимальной прибылью ставят своих капитанов в такие условия, что они вынуждены нарушать конвенции о безопасности мореплавания, нормы технической эксплуатации судов…

Международные Правила для предупреждения столкновений судов в море (ППСС) требуют умеренной скорости при плавании в тумане. Указанная мера осторожности особенно необходима в районах оживленного судоходства, одним из которых и являются подходы к Нью-Йорку. Капитаны знали эти требования, но систематически нарушали их в угоду интересам своих компаний.

Войдя в туман, капитан «Андреа Дориа» во исполнение правила 16 ППСС уменьшил скорость с 23 узлов до… 21,8? Такое уменьшение скорости можно назвать только символическим. Выяснилось, что так делалось всегда…

Проверка судовых журналов «Стокгольма» за предыдущие месяцы также показала, что судно неоднократно следовало в тумане с чрезмерной скоростью.

В целях повышения безопасности мореплавания Международная конвенция по охране человеческой жизни на море рекомендует всем судам придерживаться определенных путей в Северной Атлантике.

Однако практика показывает, что судоходные компании в условиях жестокой конкуренции часто не считаются с Конвенцией и, стремясь к сокращению расходов, требуют плавания по кратчайшим путям. Именно этим можно объяснить тот факт, что теплоход «Стокгольм» оказался на 19 миль севернее рекомендованного для следования в Европу курса и вышел на путь встречных судов.

Выяснилось также, что корпус «Андреа Дориа» имел серьезные конструктивные недостатки. В носовой части судна были размещены диптанки – по пять с каждого борта. По диаметральной плоскости между танками проходил тоннель, ведущий в генераторное отделение. Выход из тоннеля был прорезан в водонепроницаемой переборке, но не имел водонепроницаемой двери. При таком конструктивном решении водонепроницаемая переборка в значительной мере теряла свое значение. Это привело к роковым последствиям.

Вода из поврежденного при столкновении отсека диптанков через тоннель свободно поступала в генераторное отделение. Последовательно, начиная с пониженного борта, все генераторы были затоплены. Работа водоотливных средств прекратилась.

При столкновении были повреждены и быстро заполнились забортной водой топливные танки правого борта, а танки левого борта оставались пустыми из-за отсутствия перепускных каналов. «Андреа Дориа» сразу же накренился на 18°. Заполнить водой пустые диптанки другим способом механики не сумели. Крен постепенно увеличивался и привел судно к опрокидыванию. Судно, имеющее запас плавучести, затонуло от потери остойчивости!

Детальный разбор аварии показал, что гибель судна предрешили не только конструктивные недостатки. Безопасностью лайнера пожертвовали ради грошовой экономии. По мере расходования топлива на «Андреа Дориа» требовалось обязательное заполнение освободившихся цистерн забортной водой. Это обеспечивало сохранение расчетной остойчивости. В действительности к концу трансатлантического рейса было израсходовано около 4000 тонн топлива и пресной воды, но капитан оставил диптанки пустыми, чтобы в Нью-Йорке избежать расходов по найму баржи для выкачивания загрязненной балластной воды. Остойчивость судна ухудшилась.

Первоначальный крен, достигший 18°, поставил итальянский лайнер в крайне тяжелое положение – конструкция шлюпбалок допускала спуск спасательных вельботов при крене, не превышающем 15º. По этой причине все шлюпки левого, повышенного, борта не могли быть спущены на воду и половина людей, находящихся на борту лайнера, по существу была обречена на гибель. Лишь тихая погода и быстрый подход к месту аварии других крупных судов позволили избежать более ужасных последствий катастрофы…

Одновременно с заседаниями в Нью-Йорке проходили неофициальные встречи в Лондоне. Представители обеих судоходных компаний и страховых обществ пытались, не доводя дела до судебного разбирательства, договориться о распределении убытков, возникших вследствие столкновения. Претензии сторон менялись в зависимости от фактов, получивших известность в Нью-Йорке. Но как итальянские, так и шведские представители понимали, что дальнейшее оглашение недостатков и нарушений принесет непоправимый ущерб обеим компаниям. Итальянские и шведские представители пришли к соглашению о распределении убытков. Дело было прекращено…

Обстоятельства аварии, а также факты, проливающие свет на предпосылки и причины катастрофы, весь ход разбирательства и особенно закулисное соглашение о прекращении дела весьма ярко характеризуют практику судоходных компаний капиталистических государств.


ОТ АВТОРА

Настоящая книга – правдивая, основанная исключительно на фактах, повесть о морской трагедии современности. Я описал ее в пределах своих способностей, тщательно избегая соблазна преувеличить события, выдав желаемого или возможное за действительное. Действующие лица говорят лишь только то, что каждый из них, будь то мужчина или женщина, смог запомнить из ранее сказанного или услышанного; в их уста не вложено ни одного чужого слова или мысли.

История этой трагедии пестрит противоречиями, поэтому я стремился к тому, чтобы каждый факт, помещенный в книге, был предварительно несколько раз проверен. Иногда версии событий были противоречивы, тогда для беспристрастности выводов я прибегал к сопоставлению тяжести улик, но когда и этого оказывалось недостаточно, чтобы существенно склонить чашу весов в одну сторону, приходилось излагать обе версии. Противоречивость в оценке хода спасательной операции вытекает в основном из того, что каждый из ее участников видел только одну, вполне определенную, обширную или ограниченную часть разыгравшейся трагедии.

Основная цель данной книги – впервые пролить истинный свет на некоторые характерные обстоятельства столкновения «Андреа Дориа» и «Стокгольма».

Я принялся за работу, будучи газетным репортером с незначительными предварительными специальными знаниями, и я счастлив, что могу теперь выразить благодарность тем, кто оказал мне существенную помощь при написании книги.

Прежде всего я обязан агентству Ассошиэйтед Пресс за то, что выбор при определении, кому заняться данным делом, пал на меня. Мне было поручено присутствовать при четырехмесячном разборе дела в суде. Мне был предоставлен продолжительный отпуск, необходимый для дополнительного изучения существа вопроса и работы над данной книгой.

Я хотел бы поблагодарить шведскую судоходную компанию «Суидиш-Америкэн лайн» и ее адвокатов, а также итальянскую компанию «Италией лайн» и ее адвокатов за посильную помощь.

Я благодарен ряду лиц командного состава и командам «Андреа Дориа» и «Стокгольма», которые, каждый в отдельности, согласились, чтобы я проанализировал их мысли и поступки в ночь столкновения. К их числу относятся капитан «Андреа Дориа» Пьеро Каламаи, главный штурман этого судна Освальдо Маджанини, второй штурман Гвидо Бадано, врач Бруно Тортори Донати; капитан «Стокгольма» Гуннар Норденсон, старший штурман Герберт Каллбак, второй штурман Ларе Энестром, третий штурман Эрнст Карстенс-Иоганнесен, помощник капитана по пассажирской части Курт Даве.

При описании некоторых относящихся к катастрофе технических вопросов и изучении дополнительных материалов, проливающих свет на существо дела, я нуждался в помощи специалистов. Эта помощь была мне оказана, и за нее я хотел бы выразить благодарность преподавателям Иельского университета, сотрудникам морского отделения фирмы «Сперри Джироскоп компани», Американского института торгового флота и Академии торгового флота США.

Я должен также поблагодарить капитанов судов, сыгравших главную роль в спасательной операции и согласившихся удовлетворить мою любознательность; всех пассажиров, которые прислали мне письма по поводу событий в ночь с 25 на 26 июля 1956 года или говорили со мной об этом лично и по телефону, и многочисленных моряков, которые рассказали мне о существующих на борту судов порядках, не описанных до сих пор в книгах, журналах и газетах.

За моральную поддержку и критические замечания в течение всей работы над настоящей книгой я вечно обязан, как и был по другим причинам обязан ранее, моей жене – Дирдри Медоу Москоу.

Однако необходимо подчеркнуть, что, несмотря на помощь, полученную от лиц, упомянутых и не упомянутых выше, содержащиеся в книге положения и выводы отражают исключительно личную точку зрения автора.

ЭЛВИН МОСКОУ,
Раи, штат Нью-Йорк,
ноябрь 1958 года

Сознательный риск

Северная Атлантика, как и все океаны, представляет собой безбрежное никому не принадлежащее водное пространство, путь по которому зимой преграждают штормы и льды, а летом – штормы и туманы. Гений человека сделал этот могучий океан почти безопасным для плавания. Но бренным представителям рода людского надо быть бдительными, потому что время от времени, несмотря на все чудеса электроники, изобретенные в течение многих лет научного прогресса, море требует дань.

В среду 25 июля 1956 года в 2 часа 40 минут дня капитан дальнего плавания Пьеро Каламаи, посвятивший морю тридцать девять из пятидесяти восьми прожитых лет, заметил приближение тумана. Он тотчас же поднялся на мостик своего судна – роскошного итальянского лайнера «Андреа Дориа».

Команда судна считала, что ее капитан, высокий, хорошо сложенный мужчина со смуглым, загорелым лицом и орлиным носом, обладает шестым чувством, то есть может определить появление на горизонте тумана до того, как его заметят вахтенные. Как и на всех судах, капитан требовал соблюдения установленного порядка, по которому, в случае малейшего уменьшения видимости на море, его были обязаны вызвать на мостик. Но Каламаи неизменно появлялся там как раз перед тем, когда, по-видимому, это собирались сделать. Надолго мостика своего судна он никогда не покидал. Среди многочисленных обязанностей, возлагаемых на командира судна, по душе капитану Каламаи более всего приходились обязанности судоводителя.

От чувства одиночества, которое навевает на человека море, итальянский капитан испытывал удовлетворение. Застенчивый, сосредоточенный на своем внутреннем мире, питая отвращение к коктейлям, крепким напиткам и пустой болтовне, он ограничивал свои светские обязанности по отношению к находившимся на борту знаменитостям и важным пассажирам показом по утрам мостика своего чудесного судна. Роли хозяина банального приема с коктейлями в капитанском салоне он предпочитал роль экскурсовода, рассказывающего об устройстве капитанского мостика и установленного на нем оборудования.

Не любил он также обедать с пассажирами за капитанским столом и ел в обществе старшего командного состава в маленьком салоне, примыкавшем к ресторану первого класса.

Капитан не был сторонником строгой дисциплины. Он был слишком чутким и добрым человеком, чтобы навязывать свою волю подчиненным. Командир судна как лицо, осуществляющее общее руководство, в основном занят лишь наблюдением за бесперебойным функционированием подчиненной ему крошечной общины, ограниченной поручнями судна. Каламаи обычно осуществлял поддержание дисциплины через своего заместителя – главного штурмана.

Сам он никогда не наказывал и никого не заставлял краснеть при всех. Лишь в случае крайней необходимости он отводил провинившегося в сторону и делал ему с глазу на глаз внушение, носившее характер отеческого совета. За это команда любила и уважала его. Все, кто служил с ним, знали, что он самоотверженно предан своему судну и со свойственной ему непосредственностью ожидает со стороны своих подчиненных такого же отношения. Некоторые из штурманов судна считали, что капитан Каламаи, пожалуй, «недостаточно энергичен», но это был единственный упрек в его адрес.

Ни у кого из команды не возникало и тени сомнения относительно его безупречных качеств моряка и штурмана, уверенно ведущего судно. Почти всю жизнь он служил на крупных быстроходных судах «Италией лайн», командовал этими судами. Он был капитаном «Андреа Дориа», лучшего судна Италии, с первого его рейса – в январе 1953 года.

Выйдя на крыло мостика, капитан Каламаи заметил на горизонте безошибочные признаки тумана. Крылья мостика, точно крылья самолета, простирались по обеим сторонам рулевой рубки, несколько выдаваясь за пределы корпуса. Они находились почти на самом верху надстройки, и капитан имел возможность беспрепятственно обозревать раскинувшееся впереди море.

В водах, омывающих восточное побережье Соединенных Штатов, туман в июле месяце – явление обычное. Беспокоило лишь то, насколько плотным он окажется на этот раз и где лежат его границы. На подходах к Нью-Йорку капитану «Андреа Дориа» уже не раз приходилось выстаивать на мостике по восемнадцать – двадцать четыре часа подряд. Он не мог в такой момент поручить управление судном своим заместителям, как поступало большинство капитанов, ограничивающих свою собственную вахту в тумане восемью или двенадцатью часами.

Капитану Каламаи было известно, что во исполнение международных Правил для предупреждения столкновения судов в море (ППСС) он обязан в зависимости от густоты тумана снизить скорость своего быстроходного лайнера. Но ему было также известно, что любое уменьшение хода связано с задержкой прибытия в Нью-Йорк, а по расписанию «Андреа Дориа» должен был быть там на следующий день в б часов утра. Хотя итальянская пароходная компания, как и все другие, не принуждала капитана нарушать международные Правила ради соблюдения расписания, но Пьеро Каламаи, как и все другие капитаны, знал, что приход судна в порт с опозданием обходится дорого. Стоимость перерасхода топлива, оплата около двухсот портовых грузчиков, нанятых накануне прибытия для разгрузки, убытки из-за падения престижа компании, не обеспечившей своевременной доставки пассажиров в пункт назначения – все это в итоге приводило к большим дополнительным эксплуатационным расходам.

Приближаясь к расстилавшемуся впереди туману, «Андреа Дориа» уже опаздывал на час, так как двое суток тому назад попал в ночной шторм. Две турбины судна работали на полный ход вперед, развивая мощность 35 000 лошадиных сил. Турбины, питаемые паром высокого давления, вращали со скоростью 134 оборота в минуту два гигантских винта судна, диаметром около пяти метров каждый. Заключенная в турбинах мощность была колоссальна, но вся она, до мельчайшей доли лошадиной силы, была необходима, чтобы заставить громадное судно длиной 212 метров и высотой в одиннадцать палуб следовать через океан полным ходом в 23 узла. Именно такую скорость и необходимо было непрерывно выдерживать от Гибралтара – у выхода из Средиземного моря – до плавучего маяка «Амброз» – у входа в нью-йоркскую гавань, чтобы прибыть в порт точно по расписанию.

25 июля наступил последний день рейса. За кормой «Андреа Дориа», шедшего из Генуи, лежала уже большая часть пути – 4000 миль. Капитан Каламаи избрал кратчайший путь в северной части Атлантического океана – плавание по дуге большого круга – через Азорские острова и далее на запад, к плавучему маяку «Нантакет», за которым вскоре должен был показаться берег Соединенных Штатов. В зимние месяцы «Андреа Дориа», как и другие суда итальянской компании, придерживался более протяженного, проходящего южнее, пути, стараясь избежать штормовых погод. Но летом плавание но дуге большого круга давало возможность и наслаждаться солнечными лучами, и одновременно экономить топливо. Расход топлива всегда был главной заботой судовладельца, так как «Андреа Дориа» потреблял во время рейса от десяти до одиннадцатитонн мазута в час. Этого количества вполне хватило бы для отопления среднего по размерам индивидуального жилого дома в течение двух лет. Теперь, когда рейс подходил к концу, многие топливные цистерны «Андреа Дориа» были уже пусты, судно шло облегченным и потому испытывало значительную бортовую качку. Накануне капитан радировал в Нью-Йорк заказ на две тысячи двести тонн мазута, необходимых для обратного рейса.

Лайнер держал курс прямо на плавучий маяк «Нантакет» – небольшое, окрашенное в красный цвет судно, поставленное на якорь в открытом океане на расстоянии пятидесяти миль от одноименного острова, за пределами предательского мелководья у его берегов. До плавучего маяка, перед которым лежала пелена тумана, было еще около 165 миль, то есть менее восьми часов хода. Этот маяк являлся как бы воротами Северной Атлантики для судов, направлявшихся в Соединенные Штаты или покидавших их.

Для «Андреа Дориа» маленький плавучий маяк был первым зримым кусочком территории Соединенных Штатов, за которым лежал последний этап плавания вдоль побережья Массачусетса, Коннектикута и Лонг Айленда в гавань Нью-Йорка.

Для другого судна – сверкающего, белоснежного (белизну нарушали лишь выкрашенные в желтый цвет труба, мачта и колонны), подобного длинной изящной прогулочной яхте, плавучий маяк «Нантакет» был пунктом прощания с Соединенными Штатами. Лайнер «Стокгольм» (а это был он) судоходной компании «Суидиш-Америкэн лайн», круглый год совершающий трансатлантические рейсы в Скандинавские страны, в этот день с 534 пассажирами на борту покинул Нью-Йорк. Это судно, которое по длине, измеренной от остроскошенного носа и до округлой кормы, было всего лишь на три дюйма короче 160 метров, отошло от причала на Пятьдесят седьмой улице утром в 11 часов 31 минуту. В Нью-Йорке стоял жаркий день, но и в море было не лучше. Дымка затмевала лучи солнца, но тумана не было. По реке Гудзон и при выходе в море шведское судно шло за французским лайнером «Иль де Франс», одновременно с ним вышедшим в рейс от причала на Сорок восьмой улице. Но гигантское бело-черное французское судно, обладавшее скоростью 22 узла, постепенно удалялось от «Стокгольма», который мог развить не более 18–19 узлов. Приблизительно в 2 часа 40 минут дня «Иль де Франс» скрылся в дымке на горизонте.

«Стокгольм» шел истинным курсом 90 градусов, держа точно на восток, и должен был пройти в одной миле от плавучего маяка «Нантакет», а затем изменить курс к северу, к берегам Скандинавии. Это был его обычный путь, самый короткий и экономичный для судна, идущего в северную Европу.

Никаких юридических или иных мотивов, принуждавших «Стокгольм» или «Андреа Дориа» идти в океане по так называемым «рекомендованным путям», не существовало, потому что ни шведская, ни итальянская пароходные компании не являлись участниками Соглашения о морских путях в северной части Атлантического океана. Это Соглашение отражало исключительно добровольную взаимную договоренность, которой достигли девять английских, американская, бельгийская, французская и голландская пассажирские пароходные компании. Ни одно правительство участником данного Соглашения не было, оно распространялось только на пассажирские суда компаний, подписавших его. Но даже для таких судов, совершающих рейсы исключительно между Нью-Йорком и портами Английского канала, эти пути не были обязательными – Соглашение рекомендовало придерживаться их «насколько позволяют обстоятельства».

Таким образом, следуя на восток, «Стокгольм» вышел на рекомендованный курс, которого обычно придерживались суда, идущие на запад, а «Андреа Дориа» шел тем же курсом ему навстречу. Однако ничего необычного в этом не было – оба судна шли путем, по которому они курсировали постоянно.

* * *

Спущенный на воду всего три с половиной года тому назад, «Андреа Дориа» (многие считали его лучшим из плавающих судов) являлся младшим членом избранного общества роскошных пассажирских лайнеров. Приступая к проектированию этого судна, призванного ознаменовать возрождение итальянского торгового флота после второй мировой войны, компания приняла мудрое решение: не стремиться превзойти размеры или скорость сооружаемых в Соединенных Штатах или в Англии судов. Но, тем не менее, судно, обладавшее валовой вместимостью 29 100 регистровых тонн[1]1
  Регистровая тонна – мера внутреннего объема судов, равная 100 куб. футам, или 2,8 куб. метрам. (Прим. редактора).


[Закрыть]
, длиной 212 метров и шириной 27,5 метра, не было каким-то медлительным карликом. Оно относилось к числу самых крупных и быстроходных судов в мире. И все-таки оно было особенное. В нем воплотилось неподражаемое наследие Италии в области искусства, в области красоты и изящества форм. Итальянская судоходная компания пыталась так сформулировать сущность отличительных качеств, благодаря которым «Андреа Дориа» занимал особое место среди других судов всего мира.

«В первую очередь судно, достойное так называться, должно быть судном в полном смысле этого слова. Оно должно функционировать как огромный механизм…, обеспечивающий своих пассажиров светом, теплом и многочисленными бытовыми удобствами. Оно должно быть надежным в плавании по океану, независимо от условий погоды, гарантировать полную безопасность пассажирам. Оно должно доставлять своих пассажиров, куда они желают, быстро и в соответствии с заранее объявленным расписанием.

Но на сегодняшний день всего этого уже недостаточно. Теперь пассажиры должны почувствовать, что всем своим особым укладом жизни в период плавания они обязаны судну. Впечатление от судна должно доставлять пассажирам удовольствие, пока они находятся на нем, «… быть незабываемым для них на всю жизнь.

Мы находим, что «Андреа Дориа» является единственным в своем роде. Он создан как огромная надежная машина, как настоящее судно. Он также создан как живое напоминание важности красоты в повседневной жизни».

Сама по себе архитектура судна являлась произведением искусства. Его внешние очертания были настолько изящны, в них было столько динамики, что в общем громадное судно с остроскошенным носом и крутой овальной кормой напоминало летящую вперед ракету. Горизонтальные линии судна были округлы, с плавными переходами, а вертикальные – с уклоном назад, к корме, благодаря чему казалось, что судно стремительно несется вперед, подхваченное ветром. Его возвышавшаяся над черным корпусом надстройка, окрашенная в белый цвет, для облегчения веса была сделана из особых сплавов. Венчали ее стройная мачта и труба эллиптического сечения с красно-бело-зеленой каймой – цвета национального флага Италии.

Произведения искусства изобиловали на судне. Особенно много их было в пассажирских салонах различного назначения, которых в общей сложности было 31, и, таким образом, на долю каждого из 1250 пассажиров, которые могли разместиться на борту «Андреа Дориа», приходилось в среднем по 3,6 квадратных метра их площади. Итальянские художники создали на судне свой маленький мир искусства, состоящий из фресок, панелей ценных сортов дерева, керамики, зеркал, мозаики и хрусталя. Для оформления четырех роскошных кают-люкс на палубе фойе были приглашены четыре художника-декоратора. В каждой из них была спальня, гостиная, туалет, ванная комната и помещение для багажа. Стили этих кают получились совершенно различными. Одна поражала синими мифологическими фигурами, парящими на белом под цвет стен и мебели фоне. Другая, изысканно оформленная, действовала успокаивающе. Но все они были современны, необычны, с толстыми пушистыми коврами, тяжелыми драпировками и автоматизированными средствами обеспечения комфорта. Они были верхом роскоши.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю