Текст книги "Вниз и влево (СИ)"

Автор книги: Эльстер А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– По-моему, – неуверенно проговорил Отто, – это больше похоже на магию, чем остальная наука...

– О, всего лишь вопрос антуража, – заверила его Эльза.

***

Наступил год 1938-й. Противостояние входило в решающую фазу: силы примерно сравнялись. Третий Райх ощетинился многочисленными спецслужбами и оружием своей обновленной армии; Австрия же действовала куда менее открыто. Отто Штальберг вообще не слишком любил афишировать свои ходы.

С австрийской стороны ситуация была подготовлена. Армия, отлично вооруженная, ждала только приказа. Канцлер Шушниг по закрытым каналам переговорил с Италией, заручившись ее поддержкой. Тут, правда, стоило добавить: в случае успеха Австрии, и при соблюдении итальянских интересов. Австрия же должна была денонсировать связавший ее со времен Версаля Сен-Жерменский договор и начать собирать свои старые владения, – кроме некоторых, которые отойдут к Италии. Первой присоединенной страной будет Германия. Если действовать достаточно быстро и ограничиться только своими прежними землями, это не встретит серьезного противодействия стран – союзников из бывшей Антанты, – так считали и Отто, и фон Шоненвельдт, и канцлер. Они будут поставлены перед фактом реставрации Империи – и должны будут его принять. В противном случае их ждет война, которая никому не обойдется дешево...

Эльза тоже готовилась. Теперь ее лаборатория занимала не только подвал башни, но и примыкавшее к ней крыло поместья; там трудились ее сотрудники, собиравшие опытные образцы. Но, в отличие от Отто, она не слишком хотела, чтобы Австрия напала на Германию первой: для ее собственных планов было лучше, чтобы действие происходило поближе к ее поместью, где ее Контракт работал с максимальной мощью. Там наверняка будет Колесничий, думала Эльза, – а он – ключ к победе над демоницей, путающей ей все карты.

Впрочем, ей оставалось только ждать развития событий, – и совершенно неожиданно они развернулись благоприятно для нее.

***

На очередном вечернем совещании в своем кабинете Отто сообщил:

– Нас немного обошли, фройляйн. Канцлер Шушниг сдал немцам неплохой козырь. Проявил излишнюю самостоятельность. Я все больше думаю: жаль, что мы не надели ему браслет... Так вот: у него было досье на канцлера Германии. На Гитлера. Его собрала наша полиция. Не без моей помощи...

– То есть, не гнушаясь фальсификациями?

– Главное – эффект. Было и другое досье. Его собрал последний веймарский канцлер, Шлейхер. Оба хранились у Шушнига в сейфе. Казалось, он понимает важность... Но немецкие агенты убедили его, что оружие Райха сильнее нашего. Заверили его, что наша инженерная служба переоценивает свои силы. Что мы ставим Австрию под удар. Сказали, он должен принять дополнительные меры. И он решил запугать Гитлера. Передал ему, что обнародует досье...

Своим "специальным" зрением Эльза ясно прочла несколько крепких ругательств у Отто в голове. Однако он сдержался:

– ...Шушниг отправил ему копии. Ответ не заставил себя ждать. Ему пригрозили, что убьют его жену, если он не успокоится. СД... это одна из их спецслужб... и посол Третьего Райха развернули охоту за бумагами. А потом жена канцлера погибла. Автокатастрофа. Случайность. Никто не подстраивал. Но списали на недосмотр нашей охраны. Моих людей оттерли от дел. Бумаги – у немцев. Страну сотрясают теракты. Постоянные стычки "за" и "против" аншлюса. Вермахт... то есть, германская армия... уже приводится в боевую готовность. Через сутки-двое они будут у австрийской границы.

Эльза улыбнулась уголками губ и ответила невозмутимо:

– Что ж, герр Штальберг, браслетов на всех не напасешься. Из этого следует, что на тех, кто их не носит, не стоит делать ставку. Нам нужен план, не строящийся на чужих дипломатических способностях.

Естественно, Отто заметил камень в свой огород, – как и то, что, похоже, придется уступить ей следующий ход.

– И у вас есть такой план? – спросил он с такой же невозмутимостью.

– Пожалуй, да. Мы позволим Германии напасть...

– Что?!

– Дослушайте, прошу. Наверняка они будут использовать "Машины Пропаганды", если уж они их построили. Немцы выдвинут армию к нашим границам, но вторжение не начнется раньше, чем они убедятся: мы не дадим им отпора. Нет, сначала здесь появятся их агитаторы: думаю, "Машины" направятся в расположение армейских частей и в крупные города. Вряд ли у них будет сильная охрана: ведь если они сработают, она не понадобится, а если нет – она не поможет. Как только они прибудут – настанет время действовать и нам. Мы обнаружим их и захватим.

– Каким образом?

– Видите ли, я заранее проработала возможность защиты от психотропного оружия. Уже собрана пробная партия шлемов, блокирующих любое внешнее воздействие на носителя...

– Разновидность замкнутой системы? Как в "Третьем глазе"?

– Верно. Человек в таком защитном шлеме становится отрезан от внешнего мира. Мы снабдим ими наших людей, и они сохранят трезвый рассудок. Мы сделали и для армии столько, сколько успели... Разоружим нападающих, а в идеале – обратим их оружие против них же. Занятно будет посмотреть, как Вермахт возьмет Берлин.

Отто оставалось только проглотить все это, как и очередные несколько ругательств, но он не мог не отдать ей должное: апломб у нее был, как у всей Германии, вместе взятой. Ему это не нравилось, и не нравилось сильно. Особенно не нравилось ему то, что она не носила браслета... Худшими из людей Отто Штальберг считал тех, кто способен вести свою собственную игру и кто не был ему при этом подконтролен.

А Эльза думала о моменте, когда в ее игру вступит Колесничий. Для нее это будет решающий момент. То, что он зависел от жертвоприношений, было плюсом: если у него не будет возможности их совершать, он "сгорит", как любой Контрактер. И когда это случится, Колесница явится, чтобы забрать его Кристалл. Обычно она странствует по нижним мирам, но это условие, которое демоны не могут обойти: она появится в грубой земной реальности – и предстанет перед Эльзой, которая не упустит этот момент.

И тогда Эльза назовет ее имя. Бальжинима. Главное – успеть...

Возможно, в этом помогут четки, которые она забрала у зарезанного Колесничим тибетца там, в лавке переплетчика. Они лишились примерно третьей части бусин, – но их еще оставалось достаточно.

...В который раз образ, – вернее, общее ощущение присутствия Колесничего непроизвольно всплыло в ее памяти. Это начинало настораживать. Тревожащие слова тибетца о том, что Контрактеры Колесницы и ее демона обречены на больные страсти, тут же вспыхнули следом.

Эльза, сосредоточившись, резко отсекла своей волей и то, и другое. С ней такие фокусы не пройдут.

***

Поздней ночью того же календарного числа, – вернее даже, ранним утром следующего, – в Берлине, в одном из зданий, занятых Центральным аппаратом СС, светилась примерно половина окон. Подготовка операции по присоединению Австрии приближалась к окончанию, и приходилось жертвовать сном ради блага партии и государства.

На верхнем этаже оберштурмфюрер СС Клаус Кернер разбирал бумаги и глотал кофе, силясь разлепить глаза, когда в дверь постучал секретарь:

– Срочная почта, герр оберштурмфюрер.

– От кого?

– Анонимная. Установить не удалось.

– Ладно, оставьте там, на столе...

Провозившись еще минут пятнадцать и поставив последнюю подпись, Кернер уже хотел, наконец, отправиться домой, как вспомнил о проклятой посылке. Он пробормотал ругательство, взял пакет, сорвал упаковку и обнаружил два конверта.

В первом было письмо, написанное острым, резким почерком.

"Мне стало известно, что руководство СС делает ставку на профессора Ганса Убермана, – читал Кернер, – Полагаю, оно поступает опрометчиво. Уберман – угроза для Третьего Райха. У вас нет средств контролировать его. У вас нет уверенности, что вы еще не под контролем его машин. Я могу предложить вам такое средство. Это – разработки баронессы Эльзы фон Лейденбергер. Они позволяют отслеживать любые влияния на людей. У ее устройств есть также другие возможности. Они могут быть вам полезны.

Я понимаю, что борьба Австрии проиграна. Но баронесса и отряд "Бальмунг" собираются стоять до конца. Я докажу свою лояльность Райху. Я найду способ выманить ее из поместья и взять в плен. Взамен я желаю получить членство в СС. Также я претендую на место в научной группе, которая займется разработками фройляйн фон Лейденбергер.

В случае моей неудачи вы ничего не теряете. Я не рассчитываю на авансы.

Отто Штальберг, главный инженер инженерно-технической службы отряда "Бальмунг", заместитель командующего отрядом. 10 марта 1938 года."

Сон как рукой сняло. Кернер быстро вскрыл второй конверт, – и глаза у него едва не полезли на лоб, а лицо покрылось красными пятнами.

Там была копия досье, содержавшего его собственную биографию и генеалогические выписки на членов его семьи до десятого колена – все то, что Кернер, как он думал, надежно изъял изо всех архивов. А еще там была короткая записка, написанная тем же острым почерком:

"Насколько я знаю, быть евреем у вас считается плохо. Не советую делать резких движений, герр Кернер".

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

в которой Эльза становится пленницей, а Австрия – частью Германии.

Атмосфера раскалилась до предела. 11 марта канцлер Шушниг ушел в отставку под явным немецким давлением. Народное голосование, назначенное по вопросу о присоединении к Германии, было отменено. Новым канцлером Австрии стал Артур Зейсс-Инкварт, национал-социалист.

Италия молча наблюдала. Те, кто рассчитывал на ее помощь, знали: она вступит в борьбу только тогда, когда Австрия добьется перевеса сил. Итальянцы крайне не хотели бы остаться один на один с резко усилившимся Берлином в противном случае...

13 марта Вермахт должен был пересечь австрийскую границу. А двенадцатого случилось то, что и предсказывала Эльза.

В городе появились агитаторы сторонников присоединения. Они были в фургонах с громкоговорителями, украшенных транспарантами и цветами. Десятки таких машин разъехались по стране, бестрепетно направившись в расположение австрийских военных частей. Громкоговорители убеждали войска не оказывать сопротивления, присоединяться, содействовать Германии. И войска послушно сложили оружие... или, по крайней мере, уверили в этом агитаторов.

Эльза теперь умела вычислять структуру мира дальше и подробнее, чем до опытов с "Катапультой". Она видела, как искажаются законы физики на всей территории, охваченной излучением "Машин Пропаганды". Ее приборы тихо потрескивали, а у нее болела голова, – но все же это было куда лучше, чем ужас прикосновения Колесницы.

...В Вене толпы высыпали на улицы – нарядные мужчины, женщины с букетами. "Машины Пропаганды" разъезжали по городу, и цветы буквально усыпали их путь. Только люди из отряда "Бальмунг", надев защитные шлемы, скептически взирали среди восторженных горожан на народную радость и нисколько ее не разделяли. Они последовали всюду, куда отправились эти Машины. Они ждали приказа командующего. А тот, в свою очередь, ожидал веского слова своего заместителя.

Через несколько часов всеобщего ликования, когда все машины достигли пунктов назначения, солдаты "Бальмунга" смели их жидкую охрану, скрутили пропагандистов и уселись на их место, следуя указаниям Отто. Они были людьми старой закалки и ценили свободу человеческой воли, – но тут и им было ясно, что зловредное влияние следует выправить.

Через некоторое время над толпой раздались крики:

– Наша цель – Священная Империя!

– Верно!

– Austria Erat In Orbi Ultima!

– Германия будет с нами!

...Телефон в кабинете канцлера раскалился. Кажется, никто больше не считался с ним: все его приказы игнорировались! Послушные неведомой ему воле, австрийские войска покинули места дислокации и грузно двинулись к границе, через которую планировал войти немецкий Вермахт.

– Вы говорили о чрезвычайных мерах! – кричал в трубку Зейсс-Инкварт, – Если они у вас есть, самое время их применить!

***

... В штаб-квартире отряда ZZ, специального подразделения Абвера для захвата архивов Отдела информации австрийского Генштаба, в это время маялся от безделья Дэтлеф Эберт. Его, рунистера и воина, направили захватывать какие-то бумажки! Да, командир обещал, что выпадет случай проявить доблесть, – но в это верилось чем дальше, тем меньше. Ведь основную часть операции поручили СС! А это значило, что вместо битвы во славу богов сейчас происходило катание на разукрашенных машинах и пустословие на потеху толпе.

Дэтлеф понять этого не мог. Он сидел, сложив ноги на стол, и развлекался бросанием ритуального кинжала. Оружие Контракта вонзалось в стену едва ли не по рукоять, но тут же возникало вновь в руке Контрактера. Его нельзя было ни сломать, ни потерять.

Эрвин Фон Лахузен, командир отряда, уже исчерпал аргументы, почему не нужно так развлекаться, и молча мерил шагами кабинет. Он как раз недавно приказал сменить в нем обивку. Но он делал скидку на неисправимые особенности характера своих людей, польза от которых перевешивала вред.

...Телефон зазвонил. Фон Лахузен снял трубку, выслушал краткое сообщение, коротко ответил: слушаюсь, и повернулся к Дэтлефу. Приказ касался именно его.

Ему предстояло устранить источник помех для Германии: захватить штаб-квартиру "Бальмунга", а в первую очередь – обездвижить их инженерную службу и научно-экспериментальный отдел.

– Так и знал я, что презренные СС вновь опозорятся! – возвестил Дэтлеф, выслушав командира, – Справедливо было бы заставить их захватывать бумажки, пока мы свершим то, что сами они свершить похвалялись! Но справятся ли они и с этим?

– Сержант Эберт, не время сводить счеты с СС! Сейчас мы занимаемся одним делом. Отправляйтесь. Вам выделяется отряд, приписанный к резервной машине "Аненербе". Приказываю работать с ними совместно.

Дэтлеф ухмыльнулся и поднялся. В руках у него был какой-то сверток.

– Это еще что? Ну и запах...

– Трофей, – заявил Колесничий.

– Ладно, ступайте, только не вздумайте своевольничать. И, кстати...не могли бы вы прибрать свои художества?

– Как скажешь, командир, – ответил Колесничий, – Хотя, по разумению моему, недостойны мужа сии заботы.

Он располосовал руку и кровью написал на стене несколько рун. Дырки в стене затянулись. Руны остались.

"Придется повесить картину", – подумал фон Лахузен.

***

В старой части Вены, недалеко от моста через Дунай, в гараже стояла резервная "Машина Пропаганды", которую до сих пор держали выключенной.

Двое сотрудников профессора Убермана встревожено склонились над чем-то, напоминавшим радиоточку.

– Что, работают? До сих пор?

– Не знаю... не разберу. Ими управляют наши враги.

– Проклятие... Потратят всю энергию...

– Запас еще есть. Мы должны были продержаться до подхода армии...

Третий – старший лаборант Мартин Фогель, который и построил эти Машины – стоял, прислонившись к стене и безучастно глядя в никуда. Сегодня он был какой-то странный, заметили его коллеги. Впрочем, может быть, просто устал за последние дни?..

В ворота гаража раздалось несколько крепких ударов, и зычный голос крикнул:

– Явился я, дабы убогость вашу вновь узреть! Открывайте!

Пока профессорские сотрудники пытались сообразить, кто это мог явиться в секретный гараж, ворота от очередного удара распахнулись. Длинная, сутулая и тощая фигура показалась в проеме. О, нет! – подумали оба, догадавшись, с кем имеют дело...

– Шарфюрер... эээ... сержант Эберт... Здра...

– Труды я свои оставил, ибо приказано мне увенчать победой ваше бесславное начинание, – а вы не в силах даже врата отворить!.. Заводите свою машину, да не путайтесь под ногами. Ваше дело – собрать людишек, дабы мог принести богам я жертву. Остальное свершу я сам!

– А... что говорить-то?

– Тьфу, – сплюнул Дэтлеф, – Воистину я забыл, с кем имею дело. Пусти, – он оттолкнул одного из сотрудников, взявшего было громкоговоритель, – И вперед отправляйся не медля!

Второй из людей профессора схватил за рукав пребывавшего в прострации Фогеля и втянул его в фургон. Машина покинула гараж, двинувшись на людную площадь.

Там Колесничий встал на платформе во весь рост, одной рукой сжав громкоговоритель, а другой – развернув свой сверток, и поднял за остатки волос голову полковника Конрада Брюгемана. Голова сильно сгнила, однако продолжала пытаться моргать, говорить и шевелить облезлыми мимическими мышцами. Толпа шарахнулась, но далеко отбежать не успела. Дэтлеф торжественно возгласил:

– Эй, жители славного города! Меня вы помнить должны! Множество раз сходился я в бою с прислужниками презренного Оттона на ваших улицах, – но сами вы до сих пор не возвышали против него свои голоса! Неужто промолчите и на сей раз?! Узрите же! – потряс он отрезанной головой, – Вот творение рук этого Оттона! Вот каким образом он хранит благоденствие Вены! Поднимает мертвых! Он мерзкий колдун! Что, будете и дальше ходить под его защитой? Раньше вы не так себя вели, – вы, называющие себя христианами! Неужто вы настолько заплыли жиром?! Неужто не знаете больше, как взяться за вилы? Неужто не в силах зажечь вы факелы, дабы явиться под стены его крепости и покарать чернокнижника?! Неужто ваши святоши умоют руки?

Толпа взорвалась ревом. Люди кинулись выворачивать из мостовой камни и выламывать палки из деревьев. Кто-то выстрелил вверх. Машина двинулась вперед, сопровождаемая возбужденным гудением двух с лишним сотен людей, которые все ускоряли шаг. То и дело все новые участники присоединялись к процессии, появляясь из переулков и дверей домов.

Дэтлеф вручил громкоговоритель тому, у кого его отнял, велев ему:

– Повторяй, что я молвил, раз боги обделили тебя красноречием, – и спрыгнул с машины. Затем он подобрал брошенную кем-то палку, всадил ее в капот и нанизал сверху голову.

Он бы охотно принес жертву прямо здесь, но фон Лахузен ему строго-настрого это запретил. Слишком много зевак! Лучше будет все списать на "Бальмунг", решил его командир. Поэтому Колесничий, ссутулившись, шагал рядом с Машиной, затерявшись в толпе.

Они двигались к поместью Лейденбергер.

***

Когда разгневанные горожане явились под стены "колдовской цитадели", людское скопище заполнило и мощеную подъездную площадь перед центральным входом, и дорогу, что вела к поместью от шоссе, и само шоссе, куда хватало глаз. Но никто из "Бальмунга" даже не удостоил их ответом, тем более – выстрелом. Да и дело ли было старым солдатам Императора стрелять в безоружных суеверных дураков? Тем более, что у толпы, явившейся к поместью, не было ни шанса взять его штурмом. Это действительно была почти крепость.

Но вовсе не это от нее требовалось! Колесничий шел среди людей, неся на отлете разрезанную руку. Он замыкал вокруг группы беснующихся горожан кровавое кольцо, чтобы принести их в жертву и получить силу для боевых заклятий.

Со стен заметили его.

– Где их Машина? – спросил Отто, быстро поднимаясь по внутренней лестнице на верх стены.

– Вернулась в город, – отвечала Эльза, еле поспевая за ним и силясь отдышаться; она сейчас видела не так далеко, как с "Катапульты", но полностью окинуть взглядом Вену могла, – Пересекла мост только что... Ей не нужно быть здесь: толпа тянется оттуда и до нас...

– Прием!! – Отто включил передатчик, – Внимание всем в городе! Враг у моста! Найти и уничтожить! Затем – двигаться к поместью!

Они приблизились к фон Шоненвельдту.

– Герр командующий. Разрешите обратиться, – начал Отто, – Это необычный противник. Он использует неизученное оружие. Оно питается человеческими жизнями. Смотрите, он чертит круг. Если закончит его – получит силу. Прикажите стрелять туда сейчас. Он убьет их все равно...

– Чтоооо, Штальберг?! – воскликнул старый дворянин, – Что вы изволили сказать сейчас?! Там люди! Это живые люди!

– Уже нет, – бесцветно сказал Отто.

Люди в жертвенном круге упали замертво.

– Видели? – крикнул Колесничий уже без громкоговорителя, – Колдун и через стены дотянулся до вас!

Толпа заголосила и заорала:

–Смерть! Смерть!

– Господи, порази его небесным громом!

Гром не заставил себя ожидать. Правда, Бог тут был ни при чем: Колесничий окропил кровью руны на руке, поднял горстку камешков и бросил в стену. Стена с грохотом обвалилась на ширине метра в три. Толпа пришла в восторг:

– Господь с нами!!!

Дэтлеф ухмылялся. Сам он, ясное дело, верил совсем в иных богов, и его забавляло то, какая от христианства порой бывает польза. Вошедшие в раж "борцы с колдовством" ринулись было в брешь, – но тут их все-таки настигла пулеметная очередь со стены.

– Да что с ними творится?! – по щекам пулеметчика текли слезы, – Они же без оружия!

– Где этот дьявол?! – гневно рявкнул командующий; он нашел глазами Колесничего, – Снайперы! Пристрелить его!

Ударили выстрелы, но, разумеется, они не причинили рунистеру никакого вреда. Над ним вспыхнуло бледное очертание Турисаз – руны щита.

– Не может такого быть, – произнес кто-то убежденно, – Не может!

Отто тем временем встал за пулемет и хладнокровно выпустил очередь в бегущих к пролому горожан, прицелившись повыше:

– Их лучше останавливать на подходе.

...Толпа, наконец, отхлынула, ропща. Пули продолжали методично бить в землю. В отряде поднялась беготня: кто тащил мешки, чтобы заделать брешь, кто – орудия.

Но Эльза понимала, что никакие пули не остановили бы людей, которых гонит вперед невидимый луч Машины. Нет, дело было в чем-то другом...

Она прошила взглядом пространство до самой Вены: Машины у моста больше не было. Там были только люди "Бальмунга", – а Машина стремительно удалялась, унося с собой два трупа и третьего, который их застрелил... О, черт! Это был сам Контрактер "Машин Пропаганды"! Он все кричал и кричал что-то в громкоговоритель, пока его Кристалл не разнесло взрывом...

Теперь он мог заключить свой первый Контракт, а Профессор – целых два новых.

Колесничий же вновь шел с рукой на отлете; он решил покончить с делом быстрее, и на сей раз обводил кровавой линией примерно семь десятков человек.

Пора, поняла Эльза. Она шагнула вперед.

– Герр Шоненвельдт, достаточно! В отряде объявляется чрезвычайное положение! Ввиду непонимания вами происходящего вы отстраняетесь от командования. Управление отрядом переходит к инженерной службе, которая поддерживала до сих пор порядок в стране. Герр Штальберг! Действуйте, во имя Империи! Уничтожить собравшихся!

Внезапно люди "Бальмунга", что стояли вокруг командующего, быстро направили на него оружие; от неожиданности тот даже не успел ничего сказать. Не подпуская остальных, они расчехлили мощные стационарные гиперболоиды, что стояли у каждой амбразуры, и навели на людское море под стенами.

Командир второго батальона выхватил гиперболоид, навел на Отто:

– Отойдите от командующего, Штальберг!

– Остыньте, – бросил Отто, – И все посмотрите на свои руки. Я недавно раздал вам эти браслеты вместе со шлемами. Пришло время открыть: они вовсе не для работы шлемов. Это реглеры. Кто не будет слушаться – костей не соберет.

– Во имя...! – начал командир второго батальона, нажимая курок...

Взрыв отбросил его искореженное тело к каменному борту стены.

– Примерно так, – резюмировал Отто.

Отряд потрясенно замолк, но тут же раздались гневные крики:

– Бастард! Бесчестный выродок!

– Лучше смерть, чем это!

Раздался выстрел, за ним еще один; двое упали, все еще сжимая пистолеты. Один выстрелил себе в голову, другой – в сердце.

– Видимо, это те, кому смерть лучше, – кивнул Отто, – Да, это второй выход.

Десятки глаз горели в ответ ему страшной ненавистью, но больше желающих возражать не нашлось.

...Это часть гекатомбы, думала Эльза. Взгляд ее скользил по искаженным злобой лицам.

И тут... она увидела лицо, смотревшее прямо на нее. Лицо с совсем другим выражением.

Тадеуш, ее друг, которого так и не смог поймать Отто, стоял среди всех этих людей, предназначенных в жертву! Талисман – кристалл, тот самый, что он когда-то зашвырнул в реку, горел у него на шее...

У Эльзы подсеклись колени, и она ухватилась за бетонный край.

***

Это все меняло. Мысли бешено понеслись в ее голове.

Тадеуша она спасет любой ценой. Любой!

Да, она разделается с Колесничим иначе. Она лишит его возможности принести жертву другим способом, пусть и менее надежным. Надо просто разогнать толпу! Теперь, когда Машина не действовала, их можно было... ну, хотя бы напугать.

Но люди были взвинчены до предела. Эльза напряженно пыталась сообразить, где взять достаточно сильное средство...

И тут ее осенило. Если Тадеуш вернулся – значит, он все же признал, что он – ее друг! Иначе бы он не пришел. Но он нашел в себе силу преодолеть их разрыв. И это означало, что их обмен талисманами, наконец, состоялся. А из этого следовало, что тот, который она до сих пор носит – теперь действительно ее собственный! Да! Предмет ее Контракта – у нее в руках!

Она отстегнула амулет с цепочки и зажала в кулаке.

На нее накатило безудержное счастье. Она собственными глазами видела чудо! Чудо, не порожденное ни одной причиной! Сейчас по линии взгляда, соединившего их глаза, механическая структура Закона рухнула. И в ней самой случилось то же самое: что-то живое вновь заняло место механизма, потеснив его. Чудо дружбы разомкнуло замкнутую систему ее Проклятия. Оно смогло даже чуть-чуть залечить ее Кристалл, – как бальзам, пролитый на рану.

Что бы она ни совершила до сих пор, – это сейчас не имело значения! Он ее друг, потому что друг!

...Отто поднял руку, чтобы отдать команду. Но Эльза, улыбаясь, подошла вплотную, тихо сказала:

– Я ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ВЫ НЕ СТРЕЛЯЛИ В НИХ И НЕ ПЫТАЛИСЬ МЕНЯ ОСТАНОВИТЬ! – и прижала к его руке медальон.

В груди рвануло, под ногами на пару секунд будто образовалась пустота. Такое знакомое ощущение. Это треснул Кристалл, оплачивая работу Контракта.

Отто как-то механически опустил руку:

– Слушаюсь, фройляйн, – и приказал: Не стрелять в толпу!

– В остальном придерживайтесь плана, – сказала она, – Будьте готовы прикрыть меня. Как только люди разбегутся – весь огонь сосредоточьте на Эберте.

И она стремглав бросилась бежать по стене – туда, где кладка обвалилась. У самого края она приложила медальон к собственной груди и произнесла:

– ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ НОСЯЩИЙ МОЙ МЕДАЛЬОН БЫЛ НЕУЯЗВИМ ДЛЯ ЛЮБОГО ОРУЖИЯ, ВКЛЮЧАЯ ПСИХОТРОПНОЕ!

Теперь у нее тоже была "магическая защита"! Напрягаясь изо всех сил, она вырвала из крепления на стене знамя рода Лейденбергеров, а затем спрыгнула вниз, на каменную осыпь.

– Фройляйн! Куда?! – закричали ей со стен.

Она не обращала внимания. Там, рядом с вывороченными камнями кладки, лежали мертвые тела тех, кого навеки остановил пулеметчик. Эльза сжала медальон:

– ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ МЕРТВЫЕ ВСТАЛИ И ВЫПОЛНЯЛИ МОИ ПРИКАЗЫ! СТРОЙСЯ!

Пробежав среди мертвецов, она коснулась их медальоном по очереди. Своим измененным зрением она видела: с ними произошло то же самое, что они с Отто и Вальтером проделали однажды с убитым полицейским, заставив его ходить и двигаться. Единственная разница состояла в том, что сейчас все обошлось без помощи приборов. Их спиритические оболочки вернулись к телам, которым прежде принадлежали, – и теперь ими можно было управлять.

Ничего невероятного для Эльзы в этом не было, – чего не скажешь о венских обывателях! Жуткая шеренга поднялась, и переднему Эльза вручила знамя. Разбитое пулями его лицо слепо глядело вперед.

Сверху долетел сорванный голос фон Шоненвельдта:

– Баронесса, я знал вашего деда!.. И я рад, что он умер, не увидев этого дня!...

Однако Эльзу сейчас больше волновало другое... Маленькое, слишком маленькое вышло у нее войско! Шестнадцать трупов – против толпы в несколько сотен человек. На них даже никто до сих пор не обратил внимания в общей сутолоке. Но метрах в семидесяти от стены лежали те, кого скосила очередь Отто. Этих было десятка три.

Опасно было отходить от поместья, – но и делать было нечего. Убедившись, что Колесничий увлечен своим кругом, она скомандовала:

– Прокладывайте путь в сторону убитых!

Процессия под знаменем двинулась, куда было приказано, загребая перебитыми ногами.

Эльза справилась быстро. Еще тридцать два жутких солдата примкнули к ее "отряду". Передние ряды горожан застыли с нелепо раскрытыми ртами, – заметив происходящее, наконец.

"Чертов балаган, – выругалась про себя Эльза, цепляя медальон на шею, – Чертовы базарные фокусы..."

– Эй, вы!! – заорала она, надсаживаясь, – Вы немного ошиблись, господа! Ведьма здесь – я!!! Это мне вы бросили вызов! Бегите теперь!!! Или умрете – и присоединитесь к моему войску!!! – она набрала воздуха в грудь, – Взять их!!!

И все, кто был поднят подобием жизни, бросились на толпу, хватая и валя людей наземь. Поднялся дикий крик; люди не выдержали и кинулись удирать изо всех сил, толкая и топча упавших....

Пора было возвращаться. Но где же Колесничий?..

Ответом ей был шквал огня и стали, который обрушился вниз со стены поместья, накрывая высокую тощую фигуру. Колесничий опередил ее. Он быстро шагал прямо к поместью, качаясь, как под сильным ветром, и щит над ним мерцал... Он расхохотался, потом резко оборвал смех и запел, модулируя голос:

Знаю третье заклятье, которым возможно

Врага волшебством оковать:

Иступиться заставлю оружье противника,

Не сможет разить его меч!

"Так... так...Великие Заклятья питаются Кристаллом напрямую, – мысленно шептала Эльза, – Иди сюда... Иди, Бальжинима..." Бусины четок холодили руку в кармане.

Стальной ливень иссяк. Сверху послышались приглушенные ругательства; потом раздалось:

– Что встали?! Резервный взвод, батарею сюда!!!

Но было поздно.

Продолжая хихикать, Дэтлеф окровавленными пальцами нарисовал на стене руны Хагалаз и Райдо, приложил к камням ладонь. Всю стену, что выходила к парадной площади, сотрясла судорога, – а потом она словно взорвалась бурлящей мешаниной осколков и пыли... Выстрелы зазвучали откуда-то из двора.

"Герр Штальберг! Прием! Ответьте!" – безмолвно звала Эльза. Но Отто молчал.

Она вглядывалась в пыльную завесу, быстро отступая от нее прочь – к краю площади, под широкую липовую сень. Неужели Отто умудрился погибнуть? Ведь это только начало! Теперь Колесничий двинется внутрь поместья – и там его встретит все, что инженерная служба приготовила для возможной войны с половиной Европы...

Вдруг ее глаза расширились от удивления и боли: низко летящая пуля "чмокнула" ее прямо в правое плечо... Самая обыкновенная шальная пуля.

Талисман больше не хранил ее! Тадеуш не просто ушел, – нет, он отрекся от нее снова. Отрекся, растоптал свою вернувшуюся дружбу, увидев то, что она проделала! Горло ей сжал спазм.

– Достойного противника ныне я встретил! – вдруг раздалось совсем рядом, и высоченная фигура Колесничего выступила из пыльного облака. Он вовсе не пошел в поместье! – Прочие обождут. Теперь с тобою намерен я биться, поднимающая мертвых! Сзывай же свое воинство!