Текст книги "Вниз и влево (СИ)"

Автор книги: Эльстер А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Эльза! Что ты с нами сделала?!

– Взяла вас под контроль. Его – полностью, тебя – частично. Ты, кажется, хотел что-то узнать.

Тадеуш замолк. Предчувствие беды вдруг возникло – и накрыло его с головой.

Эльза произнесла громко:

– Входите, все четверо.

В проеме входа показались Отто, профессор Уберман в глухом защитном шлеме и Лотта Леманн, вцепившаяся в его локоть мертвой хваткой. Второй рукой она держала массивное устройство, похожее на пушку с широким раструбом. Эльза узнала переносную часть "Машины Внушения". Вид у Лотты был встрепанный, взбудораженный, но решительный.

А затем из-за выступа стены в круг света вдруг ступила еще одна фигура. Стефан Лодзянский, известный также как Ткач, безвольно покинул свое убежище, как и приказала ему Эльза.

Отто приблизился и перерезал на ее руках веревку. Не сводя взгляда с подпольщиков, она спросила

– Узнаете кого-нибудь?

– Да, – голос его дрогнул от ненависти, – Оба были на портретах. Тех, что рисовали ваши художники. Они заказывали книжки. Некромантские. Ту – тоже. А... вы?

– Вот тот, чей след я увидела у могилы барона, – Эльза взглянула на Лодзянского, – И если я не ошибаюсь, именно его я поклялась убить, когда встречу.

– Эльза..!

Она перевела на Тадеуша взгляд, и тот понял, что любые слова бесполезны. Он подумал вдруг, что она упомянет об автоматной очереди, которую он в нее выпустил, поддавшись жажде уничтожения. Но она лишь сказала спокойно:

– Если я все же ошибаюсь, этот человек уйдет невредимым. Тадеуш, я знаю, что это твой отец. Но думаю, что, когда мы его выслушаем, даже ты согласишься, что у меня есть некоторый резон для мести... Итак, пан Лодзянский, я вас слушаю. Поведайте, что заставило вас убить барона фон Лейденбергера, и как вам это удалось. Остальных прошу говорить только по делу.

– Барон и австрийские военные у нас оружие производили, наши треклятые коллаборанты покрывали их... – почти без выражения начал Лодзянский.

– Знаю, – прервала Эльза, – Давайте чуть сократим беседу. Сначала вы пытались подставить барона, втравив в шпионскую историю Отто Штальберга; потом, когда у вас это не вышло, перешли к покушениям. А потом выяснили, что дед совсем потерял голову от оккультных изысканий, и решили над ним... пошутить. Вы инсценировали ритуал, который, якобы, был предназначен, чтобы извлечь из меня душу и вселить в мертвое тело в некой могиле. Вы знали, что ритуал не стоит и гроша, но верно рассчитали, что барон в его состоянии будет им впечатлен. Тем более, что книжка с его описанием была у деда в библиотеке, и он не успел даже встретиться ни с кем, кто объяснил бы ему, что это – обыкновенная букинистическая подделка. Там он вычитал, что должен явиться на кладбище в одиночку и отстоять мою душу в магическом поединке... С этого места можете продолжать. Дополните то, что я упустила.

– Все верно, – тусклым голосом вновь заговорил Лодзянский, – Но убил я его не из-за оружия. То есть, не только из-за него... А в том было дело, что пока мы с моими людьми пытались выяснить, кто же из наших магнатов барона покрывает, они сами ход сделали, – силезские промышленники и вояки, будь они неладны. Они же раньше под Австрией были, – ну и сохранили, значит, патриотизм... помогали барону не за страх, а за совесть. И вот в один прекрасный день мое польское руководство мне сообщает: есть срочный приказ. Французы, – а эти стервецы имели на нашу разведку влияние, – передали ультиматум. Приказали нам, – Польше, то есть, – свернуть наше официальное присутствие в Германии и Австрии. Мне поручается, дескать, прикрыть коллег, которые будут переходить на нелегальное положение. Ну, указания мне дали, что да как... И что-то, знаете, насторожило меня. Интуиция, не иначе. Решил я проверить, вправду ли наши развертывают нелегальную сеть. Копнул поглубже – и понял, что ничего подобного, наоборот даже. А значит, сообразил я, подставляет нас собственное руководство. Убрать нас решили, а задание нам это дали специально, чтобы добраться до нас было проще. Дерьмовый расклад.

Я потом уж, когда пришлось лечь на дно, расследование провел. Приказ на мое устранение шел из Абвера. Притом шел он хитро: немцы не сами на наших вышли, а через французов. Взяли лягушатников в оборот... Тем деваться было некуда, и потребовали они у наших мою голову. Но сразу я этого всего, конечно, не знал...

– Кто именно отдал приказ в Абвере? – спросил Отто, – Кто носил псевдоним: Вильгельм Линц?

– Не знаю настоящего имени, – сказал Лодзянский, – Но да, он. Его потом свои же убрали без шума. Дальнейшим распоряжался Теодор Росс из абверштелле Вены. Это тоже псевдоним, его действительное положение позволяет ему решать такие дела.

– Вашим основным направлением был барон? – продолжал расспрашивать Отто.

– Да.

– Почему тогда Абвер взялся за вас? Почему именно в тот момент?

– Сам не ожидал. Как будто, немчуре тоже было, что делить с бароном...

Отто умолк. "Хороший вопрос" – отметила Эльза.

– Дальше, – кивнула она.

– Уловил я, что происходит, и очень не захотелось мне ни самому помирать, ни людей своих терять, ни... – Лодзянский мельком покосился на сына, – В-общем, решил я опередить эти происки, от кого бы они ни шли. Вышел на связь с французами, говорю: дайте нам уйти, а мы вам за это – барона фон Лейденбергера на блюде. Барон-то личность для всех был интересная. Если бы он достроил свою Империю – никому мало бы не показалось.

Ну, а французы подумали-подумали, да и двинули с этим к немцам. И, в свою очередь, им говорят: вы нам даете время, или еще что-то, – я точно не знаю, за что они сторговались – а мы вам – барона. Абверу-то они не сказали, что не сами они добывать его собираются, а нашими руками. Выдали за собственную заслугу, – а потом, когда я это сделал, они еще и в спину нам ударили. Еле мы ушли...

Так вот, скажу я вам, добраться до барона задачка была не из простых. Я понял, что с наскока не выйдет: против штальберговских пушек у нас ничего нет. И вот тогда я и придумал тот способ, с книгой... Только знаете, баронесса... вы зря говорите, что ритуал ненастоящий.

Эльза увидела, каких сил стоило Отто не дернуться. Все-таки ей это удавалось гораздо лучше...

– Что вы имеете в виду?

– Да то, что он сработал... Да, пани: все было именно так, как там сказано, в книжке. Там ведь что говорилось? Барон должен был сразиться с тем, кто начал ритуал, – со мной, то есть, – поставив свою душу на кон. Выиграет – спасет и себя, и жертву. Ну, а проиграет – погибнет навеки, и жертва тоже... Я, знаете ль, никогда не верил ни в колдовство, ни в какую-нибудь религию, – но после той истории... – Лодзянский сделал паузу, потом продолжил менее монотонно, – Короче говоря, явился я в назначенную ночь на кладбище. Там уж все готово было, даже ванна с негашеной известью в могилке вашей стояла... Ну, вы ее видели, наверное. Могилка-то непростая. Так вот: сижу на вашем пустом гробу, время коротаю. Потом гляжу: пора. Залез повыше, аж в самый обелиск. Там дырка специальная, чтобы смотреть... А тут как раз и барон идет. Я подпустил его поближе – и выстрелил. У меня с собой была духовая трубка и стрелки отравленные. Он упал... Я подождал чуток для верности, потом вылез. Подошел к нему, проверил пульс. Он был мертв. Абсолютно точно.

...Тадеуш слушал, почти не дыша. Все это время он глядел на отца, – но сейчас поневоле посмотрел на Отто. Посмотрел – и не поверил своим глазам. У беспощадного баронского адъютанта во взгляде была страшная боль. Эльза рядом с ним стояла с каменным выражением лица.

– Ну, оставалось мне его сбросить в могилу – и дело с концом. Взял я его под мышки, перевернул... очки на нем были какие-то странные. И что-то, знаете, ужасно погано на душе у меня стало. Сначала я думал: это от моего поступка. Я ведь, если честно, барона уважал. Он был настоящий рыцарь, старой закалки человек. И вот я, значит, убил его исподтишка, когда он на честный поединок вышел... Эх, думаю: сколько я народу за жизнь свою ухлопал, а этот мне тяжело дался. И тут еще собаки выть стали, в деревне-то. Сначала одна завыла, потом другая следом, – а потом все хором, да заунывно так. Тогда я вдруг чую: не по себе мне, и сильно. Сцена-то дикая получилась: я ведь там кровищей все облил, свечки зажег черные, толстенные... Захотелось мне оттуда поскорее убраться, как я себя ни успокаивал. Ну, отодвинул я плиту, сбросил его туда – а пока бросал, мне почудилось, что он шевельнулся. Я даже фонариком вниз посветил... и... и... он... – Лодзянского явно пробила дрожь, – В-общем, он из ванны перевесился – и выбраться пытается. Из негашеной-то извести... У меня волосы на голове дыбом встали. Я, не раздумывая, пистолет выхватил, и все пули высадил туда, вниз. Потом плиту задвинул – и бежать... А потом вдруг думаю: если его яд не берет, то что ему пули..? Не знаю уж, пани баронесса, каких мне сил стоило заставить себя остановиться. Бросился я на землю, лежу и жду. Вдруг из-под плиты: бух... бух... а потом она сдвигается – и падает, раскалывается напополам. И он вылезает. Страшный... в извести-то он успел побывать... и идет ко мне... колено подламывается, пулей перебитое. Однако идет уверенно, будто точно видит, где я. Ну, думаю, все, кранты мне наступают. Лежу, подняться не в силах. И тут как надоумил меня кто-то. Вспомнил я старые всякие истории, где мертвяка по имени звали, чтобы он послушался. И я как заору: "Франц-Ульрих фон Лейденбергер, изыди!!!" А он... задергался весь, жуткий звук издал: не то хрип, не то вой... и будто задымился, на лбу особенно видно было. А потом упал.

А я все лежу, ни жив, ни мертв. Не знаю уж, сколько времени прошло... Да вдруг замечаю: собаки-то стихли. И сам я почуял как-то, что все закончилось... что бы в него ни вселилось, оно пропало. Теперь это был просто труп – хоть и страшный. Тогда уж я встал, и, на него стараясь не глядеть, донес его во второй раз до могилы – ну и доделал, что собирался. Плиту на место положил, обе половины. И только после этого дал оттуда ходу. Вот так-то...

...Так я к чему клоню, пани... Если уж с ним такое получилось, значит, душу он свою потерял, потому что на спасение все это мало было похоже. А если он ее потерял, то, значит, ритуал-то настоящий был. А раз уж он был настоящий, то душу свою потеряли и вы. Поэтому вы и есть ведьма, как втирал нам тут один святой отец...

Эльза фон Лейденбергер по-прежнему стояла, выпрямившись и глядя на Стефана Лодзянского своими ледяными глазами. Он вдруг понял даже сквозь морок подчинившего его заклятия, что это глядит на него смерть.

– Возможно, вы правы, – проговорила Эльза, – Да, очень похоже, что душу я потеряла, не говоря о моем дедушке. Что ж... благодарю за рассказ. Остаются лишь маленькие детали. Кто руководит ватиканцами и чего они хотят?

– Умберто Бенини. Он стар и очень опытен... И он живет для того, чтобы поднять девятый Крестовый поход. Сейчас он взял в свои руки не только Ватикан, но и Италию, и предъявил ультиматум немецкому фюреру, пригрозив ему буллой. Как я понял, он заполучил доказательства, что здесь свирепствовали дьявольские козни. Он потребовал от Райха сотрудничества с церковью. Какие бы ни были времена, анафема Святейшего престола – это все-таки до сих пор серьезно. Гитлер согласился. Теперь святой отец устроит что-нибудь впечатляющее. Может, масштабное аутодафе с изгнанием дьявола и массовым сожжением еретиков, – с него станется. Ну а когда все будут впечатлены – Италия возьмет на себя роль первой скрипки в тандеме Берлин-Рим. Я говорю: Италия – но подразумеваю Ватикан... И он начнет войну. Войну с коммунистами, свой Крестовый поход против безбожия.

Эльза кивнула. С Лодзянского она перевела взгляд на Тадеуша.

– И еще один вопрос, – к тебе, Тадеуш. Как, по-твоему: заслуживают ли деяния твоего отца отмщения? Простил бы ты его на моем месте?

– Мое мнение тебя не касается, Эльза, – тяжело, но с силой проговорил Тадеуш, – Я не на твоем месте, и никогда уже там не буду. Скажу одно: что бы ты теперь ни сделала, я найду тебя хоть на краю света.

– Хех... Что ж, дело твое, тем более, что тобою я уже проклята. Но и моего решения ничто не изменит. За гибель моего деда я заберу вашу жизнь, господин Лодзянский. Желаете ли сказать что-нибудь напоследок?

Она сняла контроль с сознания Милоша и Лодзянского, но двигаться те по-прежнему не могли.

– Не любитель я речи говорить, баронесса... Прощения ни у кого не прошу. Прощайте, друзья и враги, – он обвел взглядом собравшихся, остановился на Тадеуше...

– Прощайте, пан, – Эльза выстрелила ему в лоб тонким раскаленным лучом.

Лотта вскрикнула, сильнее впившись пальцами в профессорский локоть. Отто сжал губы, окаменев. Лицо Милоша исказила гримаса отчаяния. Тадеуш испустил прерывистый вздох. Стефан Лодзянский упал к его ногам.

– Забери медальон, Эльза... – прошептал Тадеуш.

– Ты прав, ведь разговор не закончен, – сказала она, подходя к Милошу. Она сняла с него талисман и надела Тадеушу на шею, взглянув тому прямо в наполненные страданием глаза. Затем она развернулась к Милошу, вновь беря его под полный контроль, и чуть подняла гиперболоид:

– Я поклялась отплатить всем, кто задумал убить моего деда и кто исполнил этот приказ. Милош Ковалевский, знали ли вы о сути поручений, которые пан Лодзянский вам давал по поводу моего деда?

– Я знал, что барон – наша цель, – послушно ответил Милош, – Но Стефан никогда никому приказов не разъяснял. Даже мне, хоть мы и друзья были. Таков уж он был: настоящие цели знал только он сам. Его же звали Ткач... ну вот, только он и знал, из чего он ткет свою паутину. Это здесь уже, когда мы легли на дно, он мне рассказал про барона. Ну и правила игры тут другие немного были, чем в разведке. Очень он не хотел, чтобы прознали, что Сопротивлением он руководит. Поэтому здешние дела он вел через меня, и их уж я знал, конечно...

Эльза медленно опустила гиперболоид:

– Значит, вас я не убью. И вы, герр Штальберг, тоже никого сейчас не убьете, – она выразительно посмотрела на Отто, и тот ответил ей мрачным взглядом. Но спорить с ее вторым Контрактом он не мог.

– Что до медальона, он мне не нужен, Тадеуш – сказала она напоследок, – Мы ими так и не поменялись. Что хочешь, то и делай с ним.

Она кивнула Отто и, не оглядываясь, пошла прочь.

***

Никто не задержал их. Эльзин второй Контракт действовал, и в стометровом радиусе от профессора у них не было врагов. Магическая сфера изменяла любые намерения им мешать.

Об услышанном пока не говорили, – да и разговора долго никто не начинал. Даже Лотта Леманн не капризничала и не болтала, – видимо, все-таки чувствовала общий настрой.

– Вы не дали мне исполнить клятву, – глухо сказал, наконец, Отто, – Я должен был застрелить обоих. Они – косвенная причина смерти барона.

– Герр Штальберг, увы, ваша воля входит тут в противоречие с моей, – устало сказала Эльза, – Я с самого начала считала, что ваш обет несколько чрезмерен. Если выполнять его буквально, то придется убить половину людей, с кем мой дед встречался, – потому что каждый из них как-то повлиял на него, и все закончилось так, как закончилось. Да, я не позволила вам выстрелить, – и извинить меня не прошу. То, что вас не переубедить, я прекрасно понимаю. Но давайте начнем все-таки с тех, кто причастен к его гибели прямо.

– Интересно, фройляйн, – со злостью сказал Отто, – Что бы вы делали, окажись убийцей ваш Тадеуш?

– Застрелила бы его, как и клялась, – без раздумий сказала Эльза, – А потом сожгла бы свой Кристалл.

Они свернули в широкий дождевой коллектор современной постройки и теперь шли, вытянувшись гуськом по бетонной дорожке вдоль стены. Слева в канаве журчала вода. Через несколько сот метров им повстречался узкий и тесный боковой тоннель. Протиснувшись туда, все четверо оказались в небольшом колодце с решеткой наверху. За решеткой было видно небо.

– Объявляю небольшой привал, – сказала Эльза. Она довольно тяжело опустилась на бетонный выступ, стараясь держать спину, но Отто было понятно, что чувствует она себя скверно. На висках ее блестел пот, лицо с заострившимися чертами приобрело землистый оттенок, под глазами чернели круги. Видимо, лекарства помогают все хуже, отметил он. В довершение она была одета в залитую спекшейся кровью рваную куртку, которой пыталась перевязать раны. Да, Колесничий вылечил ее – но разодранную рубашку уже не скреплял начертанный им знак, поэтому куртку пришлось набросить.

– Нам нужно кое-что сделать, прежде чем мы выберемся на поверхность, – продолжала Эльза, – Сейчас ситуация в руках Ватикана, и мне это не слишком нравится. Думаю, они были бы рады спалить меня на самом большом костре ... а вас всех – на других, поменьше. У них в руках хороший козырь, – я имею в виду Контрактеров из вашей Пирамиды, герр профессор. Большинство из них в защитных шлемах; полагаю, церковники уже пытались их снять, и поняли, что это непросто. Для этого нужна я, иначе разрыв контакта приведет к смерти пленников. Пока они в шлемах, их Контракты не действуют. Конечно, шлемы тоже – продукт Контракта, для доказательства сгодятся, но было бы куда зрелищнее, если бы удалось явить миру все разнообразие одержимости дьяволом. В-общем, при таком положении дел мы станем центром общего внимания, как только выберемся. Поэтому нам нужно выбить из рук у них козыри. Герр профессор... – она ослабила напряжение в его шлеме, чтобы он мог ее слышать, – и вы, Лотта: скажите, как у вас обстоят дела с силой? Я имею в виду жертвоприношения. Как я понимаю, у вас всегда был резерв.

– Вы так резко ворвались, что я не успела ничего сделать, – ответила Лота с надутым видом.

– Вот видите, не зря. Сила вам понадобится. Сейчас я отключу все шлемы: расстояние мне не помеха. Профессор, вы должны разрушить Пирамиду. Уничтожьте всех, кто потерял Кристалл. Контрактеров-людей трогать нет надобности. Не будет демонов – не будет и их Контрактов... Да, естественно, и думать не смейте уничтожить того, кто заключил Контракт со мной.

– Эх, фройляйн, по живому режете! – чуть комично взмахнул рукой Уберман, – Столько трудов! Мои машины...

– Ну, не по такому уж и живому, и не от такого уж и сердца. Не преувеличивайте. И не заставляйте меня прибегать к вульгарным угрозам. Действуйте.

Эльза резко отключила защитные шлемы на профессоре и на пленниках; по счастью, с территории Райха их не вывезли. Профессор сосредоточился, – и взглянул одновременно глазами всех своих демонов. На мгновение он увидел, как развернулись в их сторону десятки лиц ватиканской охраны: ведь прямо рядом с ними произошла вспышка бесовской активности. Это было рискованно! Теоретически теперь они могли добраться до Профессора через нижние звенья его Пирамиды. Эльза понятия не имела, на что они способны.

Профессор выпучил глаза, резко дернул за цепи Контрактов, разрушая Пирамиду с низу до самого верха. Он развеял в пыль всех своих слуг, – кроме Мартина Фогеля, которого запретила трогать Эльза. Все было кончено: ватиканцы получили лишь груду намертво отключенных шлемов, а недавние колдуны и ведьмы – бывшие Контрактеры – стояли и хлопали глазами, не понимая, куда исчезли их волшебные способности.

– Так, – Эльза прикрыла веки, чуть качнувшись, – Теперь прошу дать мне минуту. Мне нужно проделать то же самое с моей частью Пирамиды.

Все ждали в молчании, пока она приказывала Мартину Фогелю уничтожить всех демонов, что подчинялись тройке его непосредственных Контрактеров. Таким образом, из Пирамиды оказалось выбиты нижние ярусы, и теперь церковники никак не могли бы добраться до ее уцелевшей части. Наконец, она открыла глаза и произнесла:

– Можно выходить... – попыталась встать и снова села, приваливаясь к стене, – Проклятие... Лекарства остались в мастерской...

– Держите, – Отто сунул руку за отворот куртки, – Взял на такой случай. Нельзя терять время.

Он протянул ей коробочку. Там лежал шприц и несколько толстостенных ампул со стимулятором, – еще работы Вальтера Дитце. Эльза поблагодарила кивком, оторвала еще одну полосу от куртки, перехватила руку выше локтя и впрыснула стимулятор в вену.

– Идемте. Продержусь пару суток.

Она знала, какие последствия ее ждут, как только действие препарата прекратится. В мире физических законов за все приходится платить... Но Отто был прав: пока они смогли опередить и Ватикан, и огромный механизм учреждений Райха, надо было спешить.

Отто выбил решетку, и они по очереди выбрались наверх по железным скобам к стене.

– Где ваша машина? – спросила Эльза.

Отто молча двинулся по улице. Пасмурный день клонился к вечеру, и немногочисленные прохожие шли навстречу, не обращая на них никакого внимания.

– Ах, машину пришлось угнать! – с воодушевлением сказала Лотта, – И самолет перед этим – тоже! Было очень романтично..!

***

Было около одиннадцати ночи, когда машина с выключенными фарами остановилась неподалеку от изящного загородного особняка. Отто отпер засов низенькой калитки в живой изгороди. Они прошли по дорожке, над которой сомкнулись два высоких бука. Не пришлось даже стучать: повинуясь безмолвной команде, Теодор Росс сам вышел на порог, чтобы встретить гостей.

– Свет включать не нужно, – сказала Эльза, – Рада видеть вас вновь, герр начальник венского абверштелле. Я надеюсь на продолжение плодотворного сотрудничества. Если хотите, могу даже продолжить называть вас Теодором Россом.

– Прошу в гостиную, – сказал Росс, – Там накрыт скромный ужин. Можете угощаться.

– Спасибо, это лишнее...

– Я кушать хочу! – возмутилась Лотта.

– Могу поделиться с вами стимулятором, Лотта. Нам совершенно не нужно, чтобы здесь остались следы нашего присутствия. Мы поговорим здесь, в холле. Собственно, у нас будет короткий разговор. Герр Росс, меня интересует история Вильгельма Линца. Кто это, какое отношение имеет к нейтрализации польской сети, и куда он делся?

– Настоящее имя – Эрхард фон Ландсдорф...

Лотта вскрикнула, зажав себе рот. Эльза вспомнила мгновенно:

– Не тот ли самый, что помешал вас судить, когда вы с профессором попались на опытах?

– Да, – закивала Лотта, плача, – Это мой отец! Ах, ну... настоящий отец, хоть и внебрачный... то есть, это я внебрачная...

– Понятно, – вздохнула Эльза, – У меня нехорошее предчувствие, что в нашей истории все окажутся друг другу тайными родственниками и тройными шпионами. К счастью, мои предчувствия обычно врут... Ладно. Лотта, с вами поговорим потом. Сейчас я слушаю вас, герр Росс.

– 12 июня 1934 года Эрхард фон Ландсдорф явился ко мне с докладом. Он предоставил рапорт о деятельности польской внешней разведки в зоне интересов Райха. Вскрылось кое-что новое. Поляки нам мешали сильнее, чем мы полагали. Ландсдорф предложил план, позволявший избавиться от них. За некоторые уступки с нашей стороны это должны были сделать французы.

План был одобрен. Однако я выяснил, что особенное внимание фон Ландсдорф уделил устранению группы Стефана Лодзянского. План этого не предполагал. Лодзянский не был в списке первичных целей. О его деятельности в докладе говорилось общими фразами. Я стал разбираться – и узнал, что его группа занималась бароном Францем-Ульрихом фон Лейденбергером. Дальше меня ждало еще одно открытие: оказывается, с тех пор, как отряд барона состоял в союзе с райхсвером, мы многое упустили. Барон имел собственные политические планы и средства их воплотить. А уводил от него наше внимание все эти годы не кто иной, как фон Ландсдорф.

15 июня с нами связались французы и передали предложение устранить барона. За это они тоже кое-что хотели, но я дал согласие. Это давало больше плюсов, чем минусов. Я подозревал, что дело в Лодзянском: он сумел выйти из-под удара. Не знаю до сих пор, прав ли я в этом. Фон Ландсдорф все еще не знал, что раскрыт; я же ждал лишь последнего доказательства его измены. И вот, как только поступила французская инициатива, он в какой-то панике начинает вставлять французам палки в колеса. Этого было достаточно. Я приказал...

Лота залилась рыданиями. Эльза сделала пресекающий жест рукой:

– Хорошо, опустим подробности. Как я понимаю, причин его измены вы не знаете?

– Он был должником фон Лейденбергера. Какое-то старое дворянское обещание, которое дал еще его дед отцу барона.

– Известно ли что-нибудь о его контактах с бароном?

– Нет. На последнем допросе он молчал, как рыба, что мы с ним ни делали ...

– Нет!!! Замолчите! Я не могу это слушать!!.. – Лотта зажала уши.

– Ясно, герр Росс, – поспешно прервала Эльза, – Спасибо, вы нам очень помогли. Последний вопрос: вы знали, что берлинское руководство Абвера согласится похоронить нашу с вами операцию?

– Нет.

– Что ж, думаю, самое время прекратить вам надоедать. Сейчас мы уйдем, а вы вернетесь к своему ужину. На десерт у вас будет вино, которым вы и запьете цианид. Приятного вечера.

Лотта вдруг перестала плакать и снова ахнула, глядя на Эльзу. Та чуть заметно поморщилась:

– У вас, Лотта, удивительно нежная душа для человека, который кормил жертвами "Машину Внушения". Впрочем, догадываюсь, что вы просто способны не думать о том, что не происходит прямо на ваших глазах. Сейчас можете успокоиться. Мы уходим.

...Спустя двадцать минут Теодор Росс, начальник абверштелле Вены, завершил свой последний ужин. Эльза заметила, как тяги и шестерни причин и следствий над ее головой приходят в движение, ломая золотую шпагу, висящую над ней. Ее месть была закончена. Из тех, кто приказал убить барона и кто самолично это сделал, в живых не осталось никого.

Раньше она думала, что это доставит ей радость. Теперь она ничего не ощущала.

Машина, стоявшая в девяноста трех метрах от особняка, тронулась с места.

– Ах, вы, должно быть, захотите расспросить меня об отце, – подала голос Лотта, – Но я ничего такого не знаю! Он любил меня... Да, он спас меня от этих полицейских, вырвал из их мерзких лап... Но о своих делах он не рассказывал мне ничего. Я даже не знала, что он из разведки.

– По счастью, факт смерти не мешает мне беседовать с людьми. Может быть, вы захотите ассистировать? Вы хороший медиум.

– Ах... так я словно в последний раз повстречаюсь с ним! Да, я согласна, баронесса Эльза.

***

Автомобиль свернул на проселочную дорогу, а потом и вовсе в лес по заросшей колее. Колея быстро вывела к небольшой поляне, где все четверо покинули машину. Огни пригорода исчезли из виду. Всходила луна, стояла холодная ночь поздней осени.

– Здесь нам никто не помешает, – сказала Эльза, – Лотта, прошу вас...

Две женщины взялись за руки.

– Как в старые добрые времена!.. – не к месту воскликнула Лота, но тут же замолчала под Эльзиным взглядом.

Они закрыли глаза: Лотта гасила свое сознание, готовясь открыть его для спирита, а Эльза, напротив, сосредоточилась.

– Эрхард фон Ландсдорф, явись на наш зов!

Окажись на поляне случайный свидетель – ему открылось бы зрелище, достойное мистического романа. Но среди четверых, стоявших возле машины, таких просто не было. Отто и Эльза видели своим измененным зрением, как мировой механизм пришел в движение, собирая над Лоттой структуру посмертного призрака.

– Я здесь, – ответил он ее устами.

– Приветствую вас, – сказала Эльза, – Прошу, расскажите, какое отношение вы имеете к гибели барона фон Лейденбергера.

– Я погубил его, – скорбно сказал "дух", – Но я хотел его спасти... Я дворянин... Мой дед был некогда спасен его отцом... не только жизнь, но и честь... давняя история... но мне говорили это всю мою молодость Я входил в "Херренклуб", как и он. Мы беседовали... Я знал о его делах. Я восхищался им... он был безупречен... никакая грязь к нему не липла... А я поступил на службу в... подобие разведки, что создали в райхсвере. Он никогда этого не понимал. Не любил разведчиков. Считал, что нужно выйти в чистое поле – и биться, и все... Я не видел в военной разведке ничего дурного, ведь это на благо страны... да и не полицейская костоломня... и я думал, да, что барон наивен. Но он мог к таким методам не прибегать, в этом была его сила... – призрак помедлил, – Я оказался на своем месте. Стал со временем заместителем начальника абверштелле Вены... Там я увидел, что барон ходит по лезвию и сам того не знает... если бы Абвер обратил на него внимание раньше, ему пришлось бы плохо... И у меня были способы дать отсрочку. Я употребил все свое влияние... Я сделал так, чтобы в нем не видели опасности. И вот... в тридцать четвертом...11 июня... он пришел ко мне один...

Фон Лндсберг вновь сделал паузу, – будто механизм дергался и не мог сдвинуться с места. Эльза и Отто ждали...

– Он пришел с просьбой... Он узнал... Силезские военные ему сказали... что его адъютант схватился с Лодзянским за его спиной... это был человек из внешней разведки Польши... силезцы имели своих людей и там. Барон не знал, что Отто действует без его приказа. Но он даже не мог подумать, что так... Он не подал вида, что удивлен... и ему рассказали... о комбинациях Штальберга. О шантаже, о пытках, об убийствах в спину, о провокациях, о двойной вербовке, на которую он пошел... И сказали, что с Лодзянским ему все равно не справиться... Барон был в ужасе. Он понял, что Империя стоила страшной цены... но решил, что не имеет права отступать. Он видел только один выход... пошел против своей чести... спросил меня... спросил меня... смогу ли я... уничтожить группу Лодзянского руками Абвера...

Отто показалось, что сейчас он упадет.

– ...Я согласился... я был любезен... Но я ощутил... разочарование... и удовлетворение одновременно. Барон на моих глазах... упал в грязь... и в то же время... показал мою правоту... Но я... не мог действовать напрямую. Абвер был бы для барона опаснее, чем группа Лодзянского... если бы узнали... Я придумал план... Но они меня раскрыли... Теодор Росс... разгадал мою игру. Все погибло... погибло... и барон... и я... – призрак говорил все неразборчивее, и в конце концов Эльза разорвала связь. Лота шатнулась и оперлась на капот машины.

Эльза поднесла руки к вискам. Немыслимо... но выходило, что барон фактически убил себя сам! Это он собственными руками запустил роковую цепочку событий, что привела его к страшной смерти. Как тогда говорила ей богиня, – там, у Двенадцатых врат? "Змея познания закусила хвост", и причины событий стали неотличимы от их последствий...

– Садитесь в машину... – выцветшим голосом сказал Отто, – Здесь наши дороги расходятся. Я доставлю вас в пригород. Дальше пойдете сами.

– Герр Штальберг, – проговорила Эльза, – Прошу меня извинить, но ваше намерение застрелиться слишком очевидно, чтобы я его не заметила.

– Какое вам дело?! – вдруг взорвался Отто, – Вы исполнили клятву! Но я – нет! У нас они были разные! Я обещал, что все причастные умрут! Я причастен! Я – прямая причина его смерти!