Текст книги "Изящная месть"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава 37
РОДНЫЕ БРАТЬЯ ИНОГДА ВЕСЬМА СХОЖИ

Том застал брата в комнате за фортепиано. Рис упорно брал аккорд за аккордом, прислушиваясь к их звучанию. Подойдя к инструменту, Том долго стоял молча, пока брат не поднял на него глаза.

– Где Хелен? – спросил Рис вместо приветствия. – Я еще не виделся с ней сегодня.

– Понятия не имею, – ответил Том. – Завтра я уезжаю домой, в приход церкви Святой Марии, Рис.

Граф убрал руки с клавиш.

– Я уже привык, что ты всегда рядом, – промолвил он.

Том хотел опуститься на диван, но он был завален рукописями. Ему пришлось пододвинуть к фортепиано табурет, чтобы сесть напротив Риса.

– Мне надо съездить домой. Я хочу попросить у епископа разрешения сложить с себя духовный сан.

– Этот шаг как-то связан с Линой? – спросил Рис, поглаживая клавиши своими длинными изящными пальцами.

Том от неожиданности потерял равновесие и чуть не упал с табурета.

– Я… то есть… мы… одним словом… да, – запинаясь, пробормотал он.

– А что обо всем этом думает Лина?

– Она не желает выходить замуж за священника, – ответил Том. Он не знал, должен ли просить прощения у брата за то, что берет в жены его любовницу, но в конце концов, поразмыслив, решил не делать этого. – Может быть, мне удастся переубедить ее. Чтобы сложить с себя сан и уйти из церкви, мне понадобится довольно много времени, а я хочу жениться на ней незамедлительно.

Рис удивился. У Тома возникло неприятное ощущение, что перед ним сидит их отец. Он впервые заметил, что Рис был очень похож на старого графа.

– Мне всегда казалось, – задумчиво промолвил Рис, – что хотя тебе и было интересно в Лондоне, но в душе ты стремился вернуться к своим прихожанам.

– Да, я скучаю по ним и знаю, что мне будет не хватать моего прихода. Церковь – мое призвание, – смущенно признался Том. Искренность сейчас казалась ему слабостью. – Но Лина не желает выходить замуж за служителя церкви.

Том старался сделать так, чтобы его слова не звучали оправданием собственной слабости.

– И чем ты намерен заняться, если епископ освободит тебя от служения в приходе?

– Вероятно, я начну работать с сиротами и брошенными детьми, – сказал Том.

– Ты лучше и добрее меня, – промолвил Рис. – Знаешь, отец гордился бы тобой, хотя он старался не выражать свои чувства.

– Единственной эмоцией, которую он разрешал себе проявлять, было презрение, – с горечью сказал Том.

– Я горжусь тобой, Том, – помолчав, произнес Рис. – Ты – хороший человек.

Том взглянул на брата, который, потупив взор, рассматривал клавиатуру. Он почувствовал прилив любви и нежности к нему. Впрочем, он никогда не признался бы Рису в этих эмоциях.

– Значит, ты простил меня за то, что я похитил у тебя любовницу? – тихо спросил он.

– Мне нужен был ее голос, а не она сама. И мне кажется, ты понял это, – ответил Рис. – Услышав ее пение, я загорелся желанием поселить Лину в своем доме, чтобы она пела для меня одного. – Он усмехнулся. – Я вел себя с ней как настоящий ублюдок. Через пару месяцев я осознал свою ошибку, но было уже поздно.

– Я никогда не познакомился бы с Линой, если бы не встретил ее в твоем доме, – заметил Том.

Он хотел остаться приходским священником, но не мог жить без Лины. Том знал, что если она не будет подбадривать его смехом и согревать постель теплом своего прекрасного тела, то он постепенно превратится в старого ханжу.

Рис нажал на одну из клавиш. В тишине комнаты раздался одинокий печальный звук. Постепенно он затих.

– Думаю, мне удастся переманить мадам Фодэр из Королевской итальянской оперы, чтобы она исполнила партию, которую я обещал Лине, – сказал он. – У нее прекрасный голос. – Помолчав, Рис добавил, не глядя на брата: – Я хочу попросить Хелен остаться.

– Остаться жить в доме или остаться с тобой? – уточнил Том. Рис мрачно усмехнулся.

– Ей придется многое мне простить… – пробормотал он.

– Хелен очень любит тебя, – заметил Том.

Рис быстро взглянул на брата и снова отвел глаза в сторону.

– Пойду разыщу ее, – сказал он, вставая. – Я должен показать ей эту музыкальную фразу.

Том тоже поднялся. Вдруг Рис крепко обнял его. Том знал, что старший брат был неразговорчив, предпочитая словам поступки.

Вскоре они оба вышли из комнаты.

Том летел как на крыльях. Наконец-то у него были развязаны руки. Теперь он мог со спокойной совестью просить руки Лины, зная, что Рис не будет возражать против их союза.

В коридоре братья столкнулись с Ликом, выходившим из библиотеки.

– Графиня просила вас зайти к ней, – сказал дворецкий Рису, распахивая перед ним дверь.

– А где сейчас мисс Маккенна, Лик? – спросил Том.

– Она тоже в библиотеке, – ответил слуга.

Братья вошли в комнату, вдоль стен которой стояли книжные шкафы. Они оба походили на своего покойного отца. Но только внешне. Внутренне Том и Рис были похожи скорее друг на друга, чем на старого графа.

Глава 38
ОБРЫВКИ РАЗГОВОРОВ, КОТОРЫЕ ПРОИСХОДИЛИ В ЛОНДОНЕ НА СЛЕДУЮЩЕЙ НЕДЕЛЕ

– Считай, что это возмездие за твои прегрешения, – с довольным видом промолвила леди Гризелда Уиллоби брату. – Тебе придется в течение месяца терпеть сплетни и слухи за своей спиной. Надеюсь, это научит тебя быть более разборчивым в связях. О Боже, Гаррет! Ты все больше удивляешь меня! Не понимаю, зачем ты связался с Фелицией Сэвилл? Если Хелен Годуин просто скучна, то Фелиция невыносима. Когда я слышу ее противный голос, мне хочется заткнуть уши. Она всегда так громко говорит, что от нее нет никакого спасения!

Мейн буркнул что-то нечленораздельное, а Гризелда едва сдержала улыбку. Она успела хорошо изучить мужчин, несмотря на то что пробыла замужем всего лишь один год. Леди Уиллоби знала, что в трудных случаях они всегда прибегают к грязной брани, поэтому не стала просить брата повторить, что он сказал.

– Вы не можете уйти из церкви, я этого не позволю! – воскликнула Лина.

– Тем не менее я должен это сделать ради вас. Только ради вас!

– Я этого не допущу!

– Но вы же сказали, что не желаете выходить замуж за священника, – промолвил Том, не сводя глаз со своей собеседницы. – Я бы никогда не бросил свой приход. Служение людям – мое призвание. Но ради вас, Лина, я готов на все. Вы – единственный человек, ради которого я могу нарушить свои обеты.

– Мое полное имя Алина, – запинаясь, промолвила она. – Линой называла меня моя мама.

– А теперь я так буду вас называть, – прошептал ей на ухо Том. – Я устраню любую преграду, которая встанет на пути нашего союза.

– Но я не хочу, чтобы вы нарушали свои обеты. Вы не будете счастливы без любимого дела.

– Я буду несчастлив, если потеряю вас.

– Тогда я согласна стать женой священника, Том, – внезапно сказала Лина.

Они долго молчали. Том был потрясен.

– Вы ведь не позволите мне превратиться в такого совершенного человека, как ваш отец? Не правда ли, Лина? – промолвил он.

– Думаю, вам это не грозит, – смеясь, заявила она. – Уберите руку с моего колена, проказник!

– О Боже, надеюсь, что Рис получит разрешение, за которым поехал, – промолвил Том.

– Вы уверены, что ему его выдадут? – спросила Лина.

– Уверен, – твердо заявил Том и продолжал с лукавой улыбкой: – Послушайте, когда-то я принес обет, который теперь хочу нарушить из-за любви к вам.

– Перестаньте говорить глупости! – смеясь, воскликнула Лина.

– Я принес обет Господу, что никогда не поцелую вашу грудь.

Лина покраснела.

– И вы сдержите свое слово? – шепотом спросила она.

– Думаю, Бог простит меня за нарушение клятвы, – промолвил Том и припал губами к верхней части ее груди, выглядывавшей из-за корсажа. – Он видит, что я люблю вас всем сердцем. А это намного важнее клятв и обетов.

– Я тоже люблю вас, Том, – сказала Лина. И его пальцы на мгновение скользнули за корсаж ее платья.

Но только на мгновение. Мистер Холланд, священник прихода церкви Святой Марии, умел хорошо владеть собой и обладал большим терпением.

Епископ Рочестерский, не скрывая своего интереса, внимательно взглянул на стоявших перед ним жениха и невесту.

– Я был немного знаком с вашим отцом, – сказал он, обращаясь к мисс Маккенне. – Мы вместе учились в Кембридже. Тогда он был настоящим шалопаем!

Мисс Маккенна была весьма удивлена словами епископа.

– Ей-богу, это так, – заверил ее епископ Линсей, и его большой живот затрясся от смеха. – Недаром ведь говорят, что из негодяев получаются самые достойные священнослужители! Вот так-то, дорогие мои! А вообще-то ваш отец прекрасный человек. Вы сделали правильный выбор, решив выйти замуж за мистера Холланда, моя дорогая. Чувствую, что отец оказал на вас благотворное влияние. Мне жаль, правда, что вашей семьи нет сегодня в этом храме. Но я прекрасно понимаю, что вам не терпится скорее назвать друг друга мужем и женой, поэтому вы и не дождались приезда родственников на свадьбу.

Епископ бросил многозначительный взгляд на старшего брата жениха. Он надеялся, что лорд Годуин проникнется смыслом слов, которые прозвучат во время церемонии бракосочетания, и пересмотрит свое отношение к жене. Линсею было странно видеть графа и графиню вместе. В Лондоне все знали, что супруги не видятся годами. Но сегодня они стояли рядом, как и положено супружеской чете. Воистину, неисповедимы пути Господни…

Епископ подозвал чету Годуинов поближе, чтобы им были хорошо слышны его слова. Насколько он помнил, эта пара сочеталась браком в Гретна-Грин, где обычный торжественный ритуал был скомкан. Две-три фразы – и ты уже женат.

– Дорогие мои, – начал епископ, – мы собрались здесь, перед Господом нашим и прихожанами, чтобы сочетать узами священного брака этого мужчину и эту женщину…

– Ты сегодня удивительно молчалива.

– Я все еще под впечатлением церемонии бракосочетания. Все было так мило, правда?

– Гм…

– Я хочу удалиться в свою комнату.

– Но ведь мы собирались немного поработать над этюдом, прежде чем пойти спать.

– Неужели ты не видишь, Рис? Я валюсь с ног от усталости! – раздраженно воскликнула Хелен. – Давай поговорим о работе утром.

Рис внезапно подхватил жену на руки.

– Что ты делаешь? – изумилась она.

– Хочу перенести тебя через порог, – ответил он.

– Что?! – с недоумением переспросила Хелен.

– Десять лет назад, когда мы поженились, я так и не перенес тебя через порог дома, как того требует обычай. И теперь я хочу исправить эту оплошность. Я перенесу тебя хотя бы через порог спальни, Хелен. А потом представлю себе, что мы в гостинице на постоялом дворе.

Хелен обвила руками шею мужа.

– Значит, ты снова будешь издеваться над моей грудью? – спросила она.

– Что? – удивленно спросил Рис, остановившись на мгновение.

И тогда Хелен напомнила мужу, что, увидев впервые ее обнаженную грудь, он разочарованно вздохнул и высказал предположение, что она, наверное, скукожилась от дождя.

Раскаиваться можно по-разному. Рис никогда не был красноречив. Он не умел сыпать учтивыми фразами и сравнивать свою жену с розами или драгоценными камнями.

Поэтому он поступил по-другому, стараясь выразить обуревавшие его чувства. Рис отнес жену в свою спальню и, сняв с нее платье через голову, обнажил ее маленькую упругую грудь. При виде розовых сосков Хелен его охватило сильное возбуждение. Отойдя от кровати, он упал на пол.

– О Боже, что случилось? – забеспокоилась графиня и, встав с постели, подошла к мужу.

– Красота твоей груди так поразила меня, что я лишился чувств, – лукаво улыбаясь, ответил он.

Хелен засмеялась. Рис, встав перед ней на колени, начал страстно целовать ее бедра.

– Я искуплю свою вину, Хелен, – промолвил он. – Отныне я буду ежедневно возносить хвалу твоей прекрасной груди. И пока я этого не сделаю, клянусь, я не сяду за фортепиано.

Они поняли друг друга, как музыкант музыканта. Такого комплимента Хелен еще никто никогда не делал. Рис добился своей цели, хотя даже не упомянул о розах и драгоценных камнях.

Глава 39
РАБОТА НАД ОШИБКАМИ

Леди Фелиция Сэвилл ежегодно давала в своем доме один бал. Накануне этого события она, как правило, не могла сомкнуть глаз. У нее было множество поводов для тревоги. Поставит ли Гантер хорошее мороженое для гостей? Хватит ли на всех шампанского и пунша? Как будет вести себя ее непредсказуемый муж? Последний вопрос особенно беспокоил Фелицию.

Через год после свадьбы ее муж заявил на публике, что в действительности является сыном черной овцы, а затем стал утверждать, что его лошадь приходится ему кровной родственницей. По прошествии нескольких лет Фелиция поняла, что странная мания ее супруга не представляет для нее никакой опасности. Тем не менее она всегда тщательно следила за тем, чтобы он не приставал к гостям с рассказами, будто почерпнутыми из наследия Эзопа.

Но на этот раз все было по-другому. Всю ночь Фелиция спала безмятежно. Она не сомневалась, что бал удастся, потому что рядом с ней был Мейн.

Вопреки своему обыкновению и ожиданиям он все еще проявлял к ней внимание. Фелиция была в восторге и сама не верила своему счастью. Они уже целую неделю находились в интимных отношениях, а Мейн, казалось, все не охладевал к ней. Фелиции порой хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это происходит на самом деле.

Многие пытались выведать у нее секрет ее привлекательности. Никто не понимал, как ей удавалось удерживать подле себя известного своим непостоянством Мейна, привыкшего менять любовниц как перчатки?

Размышляя об этом утром за чашкой горячего шоколада, Фелиция озабоченно хмурилась. Честно говоря, она и сама не знала причин своего успеха. Она не обладала способностью поддерживать интересную беседу, а значит, вовсе не это привлекало в ней Мейна. Да и нельзя было сказать, что он пыЛал к ней неистовой страстью. Граф обычно ограничивался тем, что целовал ее, когда они оставались наедине. Извинившись, он говорил, что слишком уважает ее и не хочет переступать границ дозволенного.

Такое поведение Мейна разочаровывало Фелицию. Ей не хватало мужской ласки. Ее супруг уже давно был отлучен от ее спальни. Случилось это после того, как однажды в постели в момент экстаза он вдруг завопил: «Ату! Ату! Улюлю!» Этим он до смерти перепугал Фелицию.

Фелиции все чаще стали приходить в голову мысли, что Мейн, возможно, не спит с теми женщинами, за которыми ухаживает. Вероятно, они приходят в восторг от одного факта, что такой мужчина находится рядом с ними. Их самооценка повышается, поэтому они никому и не признаются в том, что их отношения с графом были целомудренными.

Если все это действительно так, то Фелиция не собиралась прерывать сложившуюся традицию. Когда ее подруги делали комплименты ее внешнему виду и отмечали, что у Фелиции в последнее время горят глаза, она намекала на интимную близость с Мейном, говоря, что изменения в лучшую сторону происходят с ней благодаря его любви. Правда в таких ситуациях не так уж важна.

Отогнав мысли о Мейне, Фелиция допила шоколад. Она считала себя красивой женщиной и была уверена в своих силах. Все свои недостатки Фелиция старательно скрывала, тщательно ухаживая за собой. Собираясь на бал, она обычно часа четыре одевалась, причесывалась и вертелась перед зеркалом.

Но прежде всего она принимала ванну, натирала тело благовониями, пудрила и красила лицо. Этот ритуал занимал не меньше трех часов.

Фелиция была еще не одета, когда лакей сообщил ее горничной, что граф Мейн просит их госпожу принять его. Самодовольная улыбка появилась на лице Фелиции. Эти отношения давали больше положительных эмоций, чем она на это рассчитывала! Она посмотрела на себя в зеркало.

Фелиция еще не успела надеть вечернее платье. На ней были лишь нижняя сорочка со вставками из розовых кружев, которые могли свести с ума любого мужчину, и светло-желтые шелковые чулки с серебряными подвязками немного выше колен.

– Я хочу надеть корсет! – заявила она.

Люси, горничная Фелиции, тут же принесла своей госпоже то, что она просила. Когда корсет был надет поверх сорочки и туго зашнурован, Фелиция вновь взглянула на себя в зеркало.

Да, теперь она выглядела изумительно! Ее грудь казалась пышной и высокой, а талия – узкой и изящной. Раньше Фелиция никогда не принимала мужчин в своей гардеробной. Даже ее муж не входил сюда. Сэвилл не делал попыток навестить жену в тот момент, когда она переодевалась. Ему, по-видимому, это было не интересно.

Горничная воткнула в высокую прическу Фелиции несколько крошечных полураспустившихся бутонов роз. Кроме них, ее голова была украшена диадемой, которая обрамляла длинные локоны.

Фелиция подкрасила губы яркой помадой.

– Зови графа, – промолвила она таким обыденным тоном, как будто каждый день принимала джентльменов полуодетой в своей гардеробной. – Когда он войдет, ты можешь быть свободна, Люси. Вернешься через полчаса. Мне понадобится твоя помощь, ведь будет необходимо надеть вечернее платье.

«Люси непременно разболтает об этом свидании горничным всех дам, которые съедутся сегодня на бал», – радостно подумала Фелиция. Ей хотелось, чтобы все знали о ее победе над ветреным светским красавцем.

Поправив локоны, она еще раз окинула себя оценивающим взглядом в зеркало. У Фелиции был длинноватый нос, который она считала своим единственным недостатком. В остальном она была довольна своей внешностью. «Да, именно моя красота привлекла Мейна», – решила она.

Раздался стук в дверь. Через мгновение, не дожидаясь ответа, в комнату вошел гость. Фелиция чуть не ахнула от восторга. В ее гардеробной, среди воздушных кружев и розовых лент, граф казался воплощением мужественности. Он выглядел очень элегантно. Дымчато-синий сюртук подчеркивал его широкие плечи. Иссиня-черные волосы отливали блеском.

Если бы Фелиция обладала проницательностью, она заметила бы мрачноватый огонек, горевший в его глазах. Мейн пылал гневом и был настроен очень решительно.

– Дорогая, я не ожидал, что вы удостоите меня такой чести, – промолвил он и, наклонившись, поцеловал Фелицию в щеку.

Встретившись с Мейном глазами в зеркале, Фелиция запрокинула голову, чтобы продемонстрировать любовнику свою белоснежную шею. Ее мать когда-то говорила, что она длинновата, но Фелиция была не согласна с ней. Изящная шея являлась ее неоспоримым достоинством.

– Я всегда рада вас видеть, даже при самых неподходящих обстоятельствах, – промурлыкала она.

Мейн улыбнулся и, пододвинув поближе стул, сел напротив нее. Фелиция невольно залюбовалась отражением в зеркале прекрасной пары. Джентльмен был хорош собой, а светская дама выглядела очаровательно в нижнем белье… Они отлично подходили друг другу.

– Мне нужна ваша помощь, – промолвил Мейн, наклонившись к Фелиции с таким видом, будто хотел поцеловать ее.

Фелицию охватило волнение.

– Для вас я сделаю все! – воскликнула она, но тут же взяла себя в руки и добавила более сдержанно: – Все, что вы пожелаете.

– Кажется, я совершил небольшую ошибку, – промолвил граф. – Это касается леди Годуин.

Фелиция бросила на него растерянный взгляд.

– Вы ошиблись? – с недоумением переспросила она.

– Вы – единственная дама в обществе, способная исправить мою оплошность, – продолжал Мейн, касаясь губами мочки ее уха.

В то же время его руки ласкали Фелицию с такой дерзостью, что она засомневалась в целомудренности отношений графа с его прежними любовницами. Нет, скорее всего он все-таки спал с ними… Может быть, Мейн все это время сдерживал себя, чтобы сильнее разжечь в ней огонь страсти, а потом уже решительно атаковать ее добродетель? Фелицию бросило в дрожь от этой мысли.

– Я готова помочь вам, если это в моих силах, – промолвила она довольно рассеянно, разглядывая в зеркало себя и графа. Фелиции казалось, что она находится в театре и смотрит одну из комедий эпохи Реставрации. Тем не менее ее следующее замечание прозвучало довольно жестко: – Я сомневаюсь, что смогу сделать хоть что-то, чтобы спасти репутацию леди Годуин, Мейн.

– Называйте меня Гарретом, – попросил граф, стараясь не делать глубоких вдохов.

Фелиция наложила на себя такой толстый слой рисовой пудры, что граф боялся расчихаться.

– С удовольствием, – проворковала Фелиция.

– Как выяснилось, леди Годуин вернулась в дом мужа только для того, чтобы взять под свою опеку невесту брата графа Годуина, – объяснил Мейн. – Это милая нежная шотландская девушка, дочь приходского священника. Она, несомненно, пришла бы в ужас, если бы услышала, что ее по ошибке приняли за шлюху.

Фелиция насторожилась с видом хищной лисицы, учуявшей кролика.

– Вы серьезно? – спросила она. Мейн кивнул.

– Да, я пустил грязную сплетню, – заявил Мейн, изобразив на лице раскаяние.

– Так зачем же вы это сделали?

– Я рассердился наледи Годуин, – признался он. – Я был так зол на нее, что не потрудился даже перепроверить факты. У меня создалось впечатление, что она живет под одной крышей с оперной певичкой, и я поделился этими подозрениями с вами. Но теперь мне стыдно за то, что я натворил.

– Знаете, я разделяю ваши чувства к леди Годуин, – заявила Фелиция. – Теперь, когда она выглядит, как обстриженный барашек, эта бедняжка вызывает только жалость. Меня бросает в дрожь, когда я ее вижу. Роскошные волосы были ее единственным достоинством.

Мейн бросил на свою собеседницу странный взгляд, но Фелиция не придала этому особого значения.

– Гаррет, дорогой, скажите, вы уверены в том, что живущая в доме лорда Годуина девушка действительно является юной шотландкой, невестой брата графа? – продолжала допытываться Фелиция.

– Увы, это так.

– Ну хорошо, я сделаю все, что смогу, – пообещала Фелиция. – Я расскажу всем своим знакомым о том, что узнала от вас. Но вы же знаете, как это бывает. Слух, который облетел весь город, невозможно остановить. Кроме того, мы не знаем эту девушку из Шотландии и не можем судить о ней.

Мейн погладил ее по шее.

– Положитесь на меня, – с придыханием промолвил он, изображая страсть. – Я ручаюсь за достоверность сведений.

Фелиция искоса взглянула на Мейна, удивляясь его самонадеянности.

– Вы сможете сами убедиться в том, что я прав, – продолжал он. – Я пригласил Годуинов вместе с их гостями на ваш бал.

У Фелиции перехватило дыхание.

– Что? – дрожащим голосом переспросила она.

– Я взял на себя смелость пригласить на ваш бал жениха и невесту и, конечно, чету Годуинов, – пробормотал Мейн, припав губами к ее шее, а его рука легла на высокую грудь Фелиции.

– Жениха и невесту? – переспросила Фелиция, чувствуя, что у нее путаются мысли. – Вы имеете в виду девушку из Шотландии и брата графа Годуина?

– Да, конечно. Кстати, брат графа Годуина – приходский священник, – промолвил Мейн, целуя ее шею.

Фелиция заметила на щеке Мейна белую полосу от рисовой пудры, которой она с избытком покрыла свои плечи и грудь. Но по всей видимости, граф не ощущал ее на губах.

– Священник и дочь священника… – произнесла она, обвив руками шею графа. – Да они просто созданы друг для друга! Этот союз заключен на небесах.

– Так же, как и наш, – промолвил Мейн. – Надеюсь, вы простите меня за то, что я пригласил их на ваш бал?

Фелиция взглянула на него с укором, но ее улыбка говорила о том, что в душе она простила его за наглость.

– После бала перед леди Годуин вновь распахнутся все двери, – заявила она. – И перед девушкой из Шотландии тоже. Думаю, Гаррет, теперь мы знаем друг друга достаточно хорошо для того, чтобы позволить… немного дерзости в отношениях.

– Я давно мечтал услышать эти слова из ваших уст, – сказал Мейн и, широко улыбаясь, взглянул на себя в зеркало.