Текст книги "Изящная месть"
Автор книги: Элоиза Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Глава 17
БЕДА НЕ ХОДИТ ОДНА
Несмотря на то что нерадивая племянница дворецкого вернулась в дом и стала присматривать за Мэгги, к вечеру следующего дня Том осознал, в каком сложном положении он оказался. Девочка согласилась поселиться в детской только после того, как Лина пообещала подарить ей свою шляпку из шерсти с ворсом.
– Малышка просто влюбилась в мою шляпку, – сказала Лина Тому, – и я ее хорошо понимаю. Я прекрасно помню ту радость, которую ощутила, когда впервые почувствовала прикосновение к этой мягкой ворсистой ткани.
Ее улыбка обожгла Тома как огнем. Его снова охватило возбуждение. И он понял, что пропал.
Рис появился только к ужину и коротко сообщил, что Хелен вернется домой через три-четыре дня. Быстро поев, он ушел в гостиную, откуда снова стали доноситься нестройные звуки фортепьяно.
Том и Лина остались одни в столовой. Впервые за минувшие шесть лет Том находился наедине с женщиной. В последний раз это было в ту ночь, когда он расстался с Бетси Проуд. Оторвав взгляд от заварного пирожного с миндалем, Том увидел, что Лина в упор смотрит на него. Ее карие глаза завораживали его. Он не переставал удивляться, какой разной она была. Временами Лина казалась ему маленькой милой певчей птичкой. А порой она представлялась Тому юркой малиновкой с алой грудкой, с беззаботным кокетством чистящей свои перышки.
– Что заставило вас стать священником? – спросила она мелодичным голосом, похожим на перезвон колокольчиков.
Том поймал себя на мысли, что хочет услышать, как этот голос будет называть его по имени в постели.
– Я никогда не сомневался в том, кем буду, – сказал он. – Род моих занятий был предопределен с самого рождения. По установившейся традиции младший сын дворянина обычно становится служителем церкви.
– Получается, что этот род занятий выбрали не вы сами?
– Я не знаю, чем бы я занимался, если бы сам выбирал свою дорогу в жизни, – задумчиво промолвил Том. – Но это вовсе не означает, что сейчас я несчастен.
Лина поморщилась.
– Я вам не верю! Вы живете в старом доме приходского священника, где дует из всех щелей, – сказала она.
– Да, там гуляет сквозняк, но…
– А весной протекает крыша, – продолжала Лина.
– Бывает…
– В доме слишком много комнат. Пожалуй, одна бедная служанка не в силах содержать их все в чистоте. У вас постоянно мерзнут руки, потому что не хватает денег купить достаточное количество угля, чтобы протопить дом.
– Нет, вы ошибаетесь. Все не так уж плохо, – возразил Том, пораженный ее словами.
Лина усмехнулась.
– Вы когда-нибудь слышали анекдот о приходском священнике, который случайно забрел в публичный дом, преподобный? – спросила она.
– Мне бы не хотелось, чтобы вы при обращении ко мне использовали мой священнический титул.
– Прошу прощения, мистер Холланд. Итак, вы слышали анекдот про заблудившегося священника?
– Нет, – спокойным тоном ответил Том. – А вы думаете, он мне понравится?
Лина внимательно посмотрела на сидящего напротив нее человека. Он был похож на молодого Риса. Том был покладистым и не обладал острым языком, как его старший брат. Но у обоих были взъерошенные волосы и широкие плечи.
– Вы не любите анекдоты? – с невинным видом спросила Лина.
Взяв с тарелки кусочек персика, она медленно положила его в рот.
Как завороженный, Том следил за ее движениями. Общение с братом Риса очень забавляло Л ину.
– Я люблю анекдоты, – промолвил Том, выбирая яблоко среди лежавших в вазе фруктов, – но те, которые вы хотите рассказать, я почему-то уверен, мне не понравятся.
– Интересно, какие анекдоты вы имеете в виду? – вызывающим тоном спросила Лина.
– Я подозреваю, что вы хотите поведать мне историю, которая не предназначена для ушей священника, – ответил он. – Я знаю парочку подобных анекдотов и не нахожу их смешными. В них мужчины сравниваются с парусниками, а их детородный орган – с главной мачтой. Меня эта тема не интересует.
Лина звонко расхохоталась.
– Честно говоря, я не знаю анекдотов на корабельную тему, мистер Холланд.
– Но ваши истории, мисс Маккенна, несомненно, того же уровня.
Лина положила в рот виноградину.
– Мою душу уже не спасешь, преподобный. Во всяком случае, так говорят, – промолвила она. – Поэтому приберегите нравоучения для вашей паствы. Почему бы вам здесь, в Лондоне, не расширить свой опыт и не приобрести познания в том, что вы считаете пороком?
Том почувствовал, как на него накатывает волна ярости. Лина была так красива, остроумна, очаровательна… Как посмел его брат поселить ее в своем доме и превратить в наложницу?
– Я вижу, вы хотите, чтобы я исповедалась вам, – как будто прочитав его мысли, промолвила Лина. – Но я не буду этого делать. Хочу только сказать, что вам не следует во всем обвинять вашего брата, преподобный. Не он совратил меня. Я лишилась девственности еще до встречи с ним, в моей родной деревне. – В ее глазах зажглись озорные огоньки. – Есть люди, которым безразлично, осуждает их общество или нет. Надеюсь, вы встречали таких? Я слушала наставления мамы, но сама не могла представить, что когда-нибудь выйду замуж за одного из деревенских парней. И я не понимала, почему должна хранить свою девственность, если мне хочется переспать с Хью Сазерлендом. Поэтому я переспала с ним, а потом отказалась выйти за него замуж и уехала из деревни. И знаете, преподобный, у меня нет никакого желания возвращаться на родину. Я не вписываюсь в рамки той жизни.
– Думаю, теперь вам не следует возвращаться домой, – сказал Том, чувствуя, как у него сжимается сердце от сострадания к Лине, которая только притворялась веселой и беззаботной. – У вас есть все шансы стать проституткой. Ваша матушка не переживет, если узнает об этом.
Лина на мгновение оцепенела.
– Именно так меня можно назвать, Иоанн? – вдруг спросила она.
– Я вижу, вы хорошо знаете трагедию Шекспира «Отелло». Но почему вы называете меня Иоанном? – раздраженно спросил Том, чувствуя, что теряет контроль над собой.
Осушив бокал, он налил себе еще вина.
– Но вы ведь Иоанн Креститель, не так ли?
При свете зажженных свечей ее шея отливала молочной белизной. Взгляд Тома невольно скользнул по ней вниз и остановился на ложбинке пышной груди, белоснежные полукружия которой выступали из низкого ворота домашнего платья, сшитого из золотистой ткани.
– Мне кажется, Мэгги была права, когда назвала меня вавилонской блудницей, – хрипловатым голосом промолвила Лина. – Возможно, я смогу стать вашим искушением. Если я не ошибаюсь, именно Иоанна искушали в пустыне?
– Нет, его не искушали в пустыне. И я думаю, что вам это хорошо известно, если учесть те поразительные познания в библейской истории, которые вы уже успели продемонстрировать.
– Да, но Иоанн просто жил в пустыне в течение нескольких лет. А как долго вы уже служите священником, Иоанн?
Том посмотрел на свою собеседницу. Их взгляды встретились. Карие глаза Лины лукаво поблескивали, но в их глубине таилось выражение обиды. Ее задело за живое то, что Том пророчил ей судьбу проститутки.
– Мне не следовало обзывать вас бранным словом, – сказал он. – Но мне хотелось побольнее уколоть вас, чтобы заставить задуматься о своем будущем. Простите.
– Что вы знаете обо мне? Устроиться в Лондоне самой, без посторонней помощи, было очень трудно, – небрежным тоном сказала она, срезая ножичком кожуру с яблока. – В моей жизни даже был один момент, когда я всерьез задумалась над тем, что лучше: прозябать в бедности или погибнуть во грехе? И все же я выбрала бедность, преподобный. Вы можете не верить мне, но я поселилась в этом доме, потому что влюбилась в вашего брата. Во всяком случае, тогда мне так казалось.
Лина усмехнулась. Она как будто иронизировала над собой.
– Я уверен, что он тоже не равнодушен к вам, – промолвил Том, ругая про себя Риса на чем свет стоит.
– О нет! Он никогда не испытывал ко мне никаких чувств, – возразила Лина. Судя по ее тону, она не хотела, чтобы ее жалели. – Просто одно время он был в восторге от моего голоса.
– Простите… – пробормотал Том. Лина пожала плечами.
– Он добр ко мне, – сказала она. – Ваш брат – истинный джентльмен, хотя большинство аристократов считают его выродком. За последние два года он не раз уже пожалел о том, что поселил меня у себя дома. Но он не выставляет меня за дверь, потому что пытается вести себя порядочно и благородно по отношению ко мне. И вместе с тем Рис мечтает о том дне, когда я уйду от него. Он хочет быть честным сам с собой и не желает жить с нелюбимой женщиной.
– А вы сами-то хотите уйти от него? – спросил Том.
Одна свеча в канделябре догорела и погасла. Теперь лицо Лины находилось в полутени. Ее глаза блеснули так, будто на них набежали слезы, но Том убедил себя, что ему это только показалось. Ему было больно от мысли, что его бездушный брат разбил сердце этой милой девушки.
– Думаю, что скоро я вернусь на сцену, – промолвила она. – И я рада этому.
– Но скажите, вам действительно нравится Лондон? Он не разочаровал вас?
– Разочаровал, – ответила Лина. – Как и многое другое в жизни. Аразве вы никогда не испытывали разочарования, Иоанн?
– Бывало.
– А меня это чувство постоянно преследует, – вздохнув, призналась Лина. – И главным моим разочарованием был ваш брат.
– О, как жаль… – пробормотал Том, пытаясь скрыть свою радость.
Недостатки брата играли ему на руку в борьбе за сердце Лины. Теперь он был доволен, что Рис – далеко не ангел. Лина встала из-за стола.
– Исповедь утомила меня, Иоанн, – заявила она. – Мне пора отдохнуть.
Том тоже поднялся со своего места и подошел к Лине, собираясь проводить ее до двери. Когда она уже взялась за ручку, он вдруг остановил ее, тронув за локоть.
– Прошу вас, не называйте меня Иоанном…
Она взглянула на него, и он заметил, что в ее глазах не осталось и следа от грусти. Том решил, что, должно быть, ее слезы ему привиделись. Встав на цыпочки, Лина вдруг поцеловала Тома в губы. Он оцепенел.
– Никогда больше не делайте этого, – выдавил он из себя, пораженный тем, как хрипло звучит его голос.
Казалось, Лина не придала никакого значения своему поступку. Для нее все это было игрой.
– Чего я не должна делать? – с легкомысленным видом спросила она. – Искушать священника? Вы считаете это преступлением? Не волнуйтесь, я никогда не смогу ввести вас в грех, мистер Холланд. Из того, что рассказывал мне о вас Рис несколько лет назад, когда мы еще имели обыкновение разговаривать друг с другом, я сделала вывод, что вы всегда были образцом добродетели.
Том напрягся. На его скулах даже заходили желваки.
– Вы были всегда настоящим христианином, – продолжала она, – добрым, умеющим прощать. Я уверена, что Мэгги – не единственная сирота, которую вы спасли. Судя по рассказам вашего брата, вы никогда не совершали никаких проступков. Это так?
И она одарила Тома обольстительной улыбкой. Том никогда в жизни не встречал подобных женщин. Лина очаровала его.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, он вдруг заключил ее в свои объятия. Его сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, заглушая все другие звуки, доносившиеся из внешнего мира. Том видел перед собой лишь одно – соблазнительные чувственные губы Лины.
И он припал к ним в страстном поцелуе. В этот момент он был похож на утопающего, которого только жаркий поцелуй мог спасти от верной гибели. Том крепко прижал к себе ее гибкое податливое тело с шелковистой кожей. Он так хотел слиться воедино с ее мягкой, нежной плотью! Лина не сопротивлялась. Более того, она доверчиво прильнула к нему, обвив руками его шею и отвечая на поцелуй. Через несколько мгновений она высунула свой язычок, и Том с глухим стоном впустил его в свой рот.
Из груди Лины вырвался звук, скорее похожий на хрип, нежели на смех. И это вернуло Тома к действительности. Он выпустил ее из объятий и хотел извиниться за свое поведение, но Лина опередила его.
– Означает ли это, что Иоанн Креститель поддался искушению? – удивленным тоном спросила она:
Ее вопрос повис в воздухе. В комнате установилась напряженная тишина. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Лина все еще ощущала на губах вкус его поцелуя. Ее взгляд затуманился от пережитого наслаждения. Взяв себя в руки, она повернулась и вышла из комнаты.
Глава 18
ТАНЕЦ В ПУСТЫНЕ
Два дня спустя Том пришел к заключению, что его действительно можно было уподобить Иоанну Крестителю. А Лина, пожалуй, превосходно играла роль Саломеи! Куда бы он ни посмотрел, она всегда была перед ним и кружилась в танце, как Саломея перед царем. У Тома возникло такое чувство, что он вот-вот увидит свою отрубленную голову на блюде в ее руках.
Когда же она выходила из комнаты, перед его мысленным взором еще долго мелькала ее роскошная фигура. А когда Лина наклонялась к Мэгги, он не мог отвести взгляд от ложбинки между полукружиями ее пышной груди. У него часто перехватывало дыхание. Она улыбалась, сидя напротив него за столом, а Тому с неистовой силой хотелось осыпать поцелуями ее лицо и шею.
Однажды Лина вдруг весело сказала, что когда-то училась танцевать восточные танцы. Том испытал непреодолимое желание сжать ее в объятиях и запечатать рот поцелуем.
Чтобы избежать соблазна и немного прийти в себя, он поднимался в свою комнату и молился. Сначала он молил Бога направить его на путь истинный, а затем стал просить всевышнего даровать ему самообладание. Сейчас Тому, как никогда, нужна была помощь.
Однажды вечером Рис сообщил, что начнет репетировать с Линой одну из арий новой оперы. Том направился за ними в гостиную, хотя понимал, что ему было бы лучше сейчас принять холодный душ. Когда Лина начала петь, Том затрепетал от восторга. Ее чистый звонкий голос заполнял всю комнату.
– Это просто невероятно, – прошептал он сидевшему рядом с ним Рису.
Услышав его слова, Рис нахмурился.
– Лина! – остановил он певицу. – Ты не попадаешь в такт! Постарайся петь так, как это написано. Это четверть и восьмая, а не две четвертные ноты!
Лина кивнула и как бы невзначай взглянула на Тома. Тот глубоко вздохнул. На мгновение ему показалось, что ее грудь сейчас выскочит из корсажа платья. Том даже едва не рванулся с места, чтобы прикрыть ее, защитить ее красоту… Но от кого? От родного брата?
Вдруг Тома захлестнула волна ненависти. Это чувство досталось ему в наследство от отца и пришло из глубины прошлого. Старый граф постоянно старался поссорить своих сыновей. Своими колкостями и издевками он науськивал их друг на друга с малолетства. Почему он так делал? Этого никто не знал.
Теперь, по прошествии пяти лет после смерти отца, Тому казалось, что он просто боялся их. Старый граф опасался, что его сыновья объединятся и поднимут против него мятеж. Хотя они никогда не пытались бунтовать. Послушные, словно охотничьи собаки, они на примере своей жизни доказали, что их отец был прав, предсказывая им судьбу.
Граф утверждал, что Том слишком похож на тряпку, поэтому никогда и не женится. По его словам, младший сын закончит свои дни в маленьком приходе, поскольку ему не хватит воли и сил добиться высокого положения в церковной иерархии. Отец почти был уверен, что Том вряд ли получит под свое начало приличный приход. И это было чистой правдой. Том действительно не умел льстить, давать взятки нужным людям, интриговать и предпринимать другие шаги, необходимые для того, чтобы продвинуться по службе. Тот факт, что он любил свой маленький приход и своих прихожан, не имел для его отца никакого значения.
– Ты, конечно же, женишься на одной из чопорных богомолок, которые все свое свободное время проводят в церкви, – сказал отец в тот день, когда Том принял сан священника. – Слава Богу, что в жилах моего старшего сына течет горячая кровь.
Всякий раз, когда Рис прерывал Лину громким окриком, у Тома сжималось сердце. Выслушав его, она делала глубокий вдох и снова начинала петь.
По мнению Тома, Рис все-таки превратился в настоящего мерзавца. Именно это и предсказывал отец. Его брат стал человеком, способным совратить девушку, сделать ее своей наложницей, выгнать из дома жену, а потом заставить ее вернуться к нему.
Лина десять раз повторила одну и ту же музыкальную фразу. Теперь пение давалось ей не с такой легкостью, как в начале репетиции. Между ее бровями залегла складка. Лина больше не бросала лукавых взглядов на Тома. Она явно устала.
– Черт побери! – взревел Рис. – Ты слушаешь, что я тебе говорю, или нет? Загляни в ноты. Эта трель начинается с ми-бемоль, а не с соль! Я не могу день и ночь репетировать с тобой и разучивать каждую арию, нота за нотой!
Лина бросила на него сердитый взгляд, и у нее задрожали губы. Том порывался вскочить и обнять ее, но сдерживал себя. В конце концов, Лина была любовницей Риса и не нуждалась в защите Тома.
Но вот Лина, потеряв самообладание, плеснула в братьев вино из своего бокала. Повернувшись, она быстро вышла из комнаты.
– О Господи… – простонал Рис, потрясая в воздухе нотами. Он не обратил никакого внимания на красные пятна, появившиеся на его белой рубашке от вина.
Том вытер ладонью лицо, на которое тоже упали кроваво-красные брызги.
– Ты слишком грубо обходишься с Линой, – упрекнул он старшего брата. – К чему такая жестокость?
– Не вмешивайся не в свое дело! Ты ничего не понимаешь! – закричал Рис.
– Я слышу, что Лина обладает ангельским голосом, – заявил Том. – А ты постоянно кричишь на нее. Не понимаю, почему она все это терпит?
– Она вынуждена мириться с таким обращением. Ведь я готовлю ее к исполнению главной партии, – сказал Рис, бросив ноты на табурет. – У Лины великолепный голос, но ей не хватает настойчивости и воли, чтобы стать великой певицей. Если я не буду подстегивать ее, она перестанет работать над собой. Ты же видел, как она репетирует. Она даже не заглядывает в ноты. Я просто вынужден постоянно останавливать ее!
– Ты заставил ее сто раз повторить одно и то же место, – возмутился Том.
– Ей нужно было самой не спать, а как следует поработать над фразой, которая у нее не получалась, но она не желает трудиться в поте лица. – Рис вытер со лба капли вина. – Ты, вероятно, считаешь меня настоящим злодеем, Том, хотя я просто стараюсь как можно лучше выполнить свою работу.
– Но я не понимаю, зачем ты при этом грубо кричишь на Лину?
– Я обещал, что она будет исполнять ведущую партию в моей новой опере, но она не заслуживает такой чести. Лина не желает работать! Я делаю все, чтобы подстегнуть ее и заставить разучить партию. Если мне удастся заставить ее трудиться, если она не разочарует руководство оперного театра и все же с успехом споет в моей новой опере, в чем я сильно сомневаюсь, то ее ждут новые роли и ведущие партии в других спектаклях. А это значит, что я со спокойной совестью смогу сбыть ее с рук.
– О! – вырвалось у Тома.
– Ты видишь мир в черно-белых красках, – продолжал Рис, запрокинув голову на спинку дивана и глядя в потолок. – Если я кричу на Лину, значит, по-твоему, я злодей?
– А кто же ты на самом деле? – с вызовом спросил Том. – Ты всегда ощущал себя негодяем. Или тебя сделал таким отец своими наставлениями?
– Конечно! Давай теперь будем обвинять во всем отца! – раздраженно воскликнул Рис и замолчал, со скучающим видом разглядывая потолок.
Через некоторое время он повернул голову и взглянул на брата.
– Скажи честно, зачем ты приехал в Лондон? Тебе надоело быть благочестивым священником? Или ты явился в обитель порока, чтобы пощекотать себе нервы?
– Нет! – ответил Том, ужаснувшись, что Рис, возможно, отчасти прав.
Рис снова сосредоточил все свое внимание на потолке.
– Хочу, чтобы ты знал: да, Лина похожа на маленькую потаскушку, но она таковой не является, как ни странно.
– Ты мог бы не предупреждать меня. Я бы никогда в жизни не стал обращаться с ней как с потаскухой, – горячо заявил Том, вдруг вспомнив с тоской, как он крепко обнял и поцеловал Лину.
– Речь не об этом, – устало сказал Рис. – Впрочем, хватит на сегодня разговоров. Мне хотелось бы немного вздремнуть. Я собираюсь работать всю ночь.
Встав с дивана, он направился к двери.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросил Том. Рис остановился.
– Я был бы признателен тебе, если бы ты завтра чем-нибудь занял Лину, – бросил он через плечо. – Она постоянно пристает ко мне с просьбами вывезти ее куда-нибудь. Лине хочется, чтобы я повсюду сопровождал ее.
Когда Рис ушел, Том глубоко задумался. Он сидел на диване и рассеянно разглядывал валявшиеся у его ног листы бумаги с набросками. Он понимал, что не сможет устоять перед искушением и скоро сдастся и молитвы ему не помогут. Столкнувшись лицом к лицу с живой и чувственной женщиной, Том сейчас не мог думать о Всевышнем.
Поднявшись на второй этаж, он направился по коридору к своей спальне. Но тут дверь комнаты, в которой жила Лина, резко распахнулась. Выбежав в коридор, Лина налетела на Тома. Тот оцепенел, чувствуя, что у него перехватило дыхание. Прикосновение прекрасного благоухающего тела Лины обожгло его как огнем.
– О Господи! – воскликнула она, отпрянув от него. – Как вы меня испугали!
Том смотрел на нее с таким вожделением, что она сразу же догадалась, о чем он думает, и ее щеки порозовели.
– Лина, – с придыханием промолвил Том, не в силах совладать с собой, – если вы не хотите, чтобы я поцеловал вас, то вам лучше вернуться в комнату.
Лина провела пальчиком по его щеке.
– В таком случае… поцелуйте меня, – проворковала она. Однако остатки здравомыслия помешали Тому отважиться на этот шаг.
– Том… – прошептала Лина, призывно глядя на него. Наконец-то она назвала его по имени. Это привело Тома в восторг. Обращения «Иоанн Креститель», «преподобный», как и «мистер Холланд», вовсе не нравились ему.
Охваченный страстью, он жадно припал к губам Лины в жарком поцелуе. Пыл, с которым Лина прильнула к нему, обвив шею руками, еще больше распалил его. Теперь Том понимал, что союз женщины и мужчины является истинным блаженством на этой земле. О, с какой неистовой радостью он прижал бы к себе обнаженное тело Лины! Но Том не позволял себе даже думать об этом…
Поцелуй – это было единственное, на что он мог решиться. Но это был вовсе не робкий поцелуй застенчивого священника, покровителя бедняков и спасителя бездомных животных. Ласка Тома была дерзкой и неистовой. Так мог вести себя распутник, похотливый самец или солдат, насилующий женщин захваченного города. Он терзал рот Лины с беспощадностью варвара или охваченного страстью мужчины, который сначала овладевает женщиной, а потом только задает вопросы.
И все же Том контролировал себя, несмотря на захлестнувшую его волну сильных эмоций. Он не давал воли рукам, но движения его языка красноречивее слов говорили о том, чего на самом деле ему хотелось.
Казалось, этот поцелуй будет длиться вечно. Том не желал его прерывать. Он страшно не хотел уходить в свою комнату. В его душе сейчас боролись варвар и священник. Первый самозабвенно целовал свою королеву, а второй старался держать переполнявшие его чувства в узде.
Лина запустила пальцы в его кудрявые волосы и застонала. Том испугался, что утратит контроль над собой.
– Лина… – прошептал он, прерывая поцелуй.
Она не открывала глаз. Тому во что бы то ни стало хотелось увидеть выражение томления и страсти в ее взгляде, и он поцеловал ее веки.
– Преподобный… – еле слышно прошептала она.
У Тома упало сердце. Она опять назвала его преподобным…
– Меня зовут Том! – резко одернул он ее.
Если бы прихожане в эту секунду видели своего священника, они бы упали в обморок.
– А если я снова назову вас Томом, вы будете целовать меня всю ночь? – спросила Лина, открывая глаза.
Он застыл на месте. Все чувства, которые он сейчас испытывал, отражались на его лице. Лина без труда читала их.
– Я не могу переспать с вами, – твердо сказал он. – И дело вовсе не в том, что вы любовница моего брата…
– Ваш брат уже несколько месяцев не переступал порог моей спальни, – промолвила она, погладив его по щеке. Ее прикосновения жгли ему кожу. – Да и до этого он не часто баловал меня своим вниманием.
– Повторяю, дело не в этом, – сказал Том. – Я не могу переспать с вами, потому что…
Он запнулся.
Лина видела, что ему с трудом дается каждое слово.
– Я не хочу иметь внебрачную близость с кем бы то ни было, – выдавил он из себя.
«О Боже, – подумал Том, – неужели Саломея была столь же прекрасна?»
– А разве поцелуи – это не близость? – спросила она, стараясь заглянуть ему в душу. Лина положила ладони ему на грудь.
– Я согласен, что поступаю неразумно, – сказал он и смущенно попросил: – Не дотрагивайтесь до меня, Лина, пожалуйста…
Она тут же опустила руки, хотя в ее взгляде не было и тени раскаяния. Том кивнул и быстро зашагал по коридору, но Лина не слышала, как он прошептал себе под нос: «Спаси меня, Боже!»
