Текст книги "Изящная месть"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 19
ВСЕ ДОМОЧАДЦЫ В СБОРЕ

Хелен подъехала к особняку мужа в наемном экипаже. На этот раз она приказала Сондерс толкнуть незапертую дверь, зная, что стучать в нее бесполезно.

Служанка была в шоке, когда Хелен сообщила ей о том, что намеревается вернуться к мужу. Тем не менее она последовала за своей госпожой.

Когда они оказались в просторном вестибюле, Хелен с опаской осмотрелась вокруг, как будто боялась, что из-за ближайшего угла навстречу им выпрыгнет черт.

– А где дворецкий? – спросила она таким тихим голосом, словно они приехали на прием во дворец самого регента.

Скинув плащ, Хелен поискала глазами место, где бы она могла положить его, не испачкав пылью.

– Не понимаю! – промолвила она. – Лик всегда был очень аккуратным человеком, но ему, конечно же, сложно содержать в порядке дом без прислуги.

Сондерс с брезгливостью окинула взглядом пыльные столики и поверхности зеркал.

– Хэррис смог бы содержать этот дом в чистоте, – поморщившись, заявила она, – даже если бы наводил ее своими руками, ползая на коленях.

– Не беспокойся. Мы уберем как следует мою комнату, – сказала Хелен, направляясь к парадной лестнице.

Когда они оказались на площадке второго этажа, Сондерс остановилась и вопросительно взглянула на свою госпожу, ожидая дальнейших распоряжений. Она знала, что смежные супружеские спальни находятся именно здесь.

Не говоря ни слова, Хелен продолжала подниматься по лестнице. Она не предупредила горничную, что Рис отказался выставить свою любовницу за дверь. Ей и без того было трудно сообщить служанке, что она возвращается к мужу. Сондерс могла бы подумать, что леди Годуин сошла с ума. Впрочем, возможно, так оно и было на самом деле…

Никто, казалось, не понимал, что Хелен больше всего на свете хочет ребенка. Ради этого она готова была пожертвовать своим достоинством. Она смирилась с тем, что некоторое время ей придется терпеть унижения и оскорбления, но зато наградой за все ее страдания будет долгожданное дитя.

Кроме того, Хелен возлагала большие надежды на брата Риса, священника. Присутствие Тома должно было, по ее мнению, гарантировать соблюдение правил приличия домочадцами.

Комната, располагавшаяся рядом с детской, была просторным помещением с множеством окон, из которых открывался вид на живописный парк.

– Ты только посмотри на эту прекрасную панораму, Сондерс! – воскликнула Хелен. – Вид из окон второго этажа намного хуже.

– Не нравится мне все это, миледи! – проворчала Сондерс, с недовольным видом озираясь по сторонам. – Не понимаю, почему вы не заняли спальню графини?

Хелен заметила, что Лик постарался придать этой комнате достойный вид. Пол был устелен прекрасным турецким ковром, который прежде украшал одну из стен гостиной. Но вот предназначавшаяся няне кровать была весьма скромной. Дворецкий поставил рядом с ней красивый туалетный столик и заменил почти всю мебель в спальне, сделав ее похожей на будуар.

Хелен опустилась на обитый бархатом диван.

– В той комнате, о которой ты говоришь, живет другая дама, Сондерс, – сказала она.

– Другая дама? – удивленно переспросила служанка. – Вы хотите сказать, что там живет мать графа?

– Нет, там живет подруга лорда Годуйна.

Вообще-то Сондерс умела владеть собой, но от слов своей госпожи она даже позабыла о хороших манерах.

– Вы хотите сказать, что здесь все еще живет эта певичка?! – ахнула она.

Хелен кивнула, и Сондерс в негодовании бросилась к двери.

– Я найду наемный экипаж, миледи! – крикнула она на ходу.

– Я никуда не поеду, – спокойно сказала Хелен.

Сондерс изумленно взглянула на свою госпожу.

– Что с вами, миледи? Вас как будто подменили! – воскликнула служанка. – Ваша мать, наверное, не знает об извращенной фантазии вашего мужа!

– Надеюсь, ты ничего ей не расскажешь? – глубоко вздохнув, промолвила Хелен. – Пойми, Сондерс, я вынуждена поселиться здесь, несмотря на любовницу Риса. Мы будем жить в этом доме до тех пор, пока я не забеременею. Ты понимаешь, о чем я говорю? А потом мы вернемся в особняк моей матери. Никто не будет знать, где мы действительно были. Помни, что никто, кроме моих самых близких друзей, не знает, что я нахожусь в этом доме. Всем визитерам, приехавшим в дом моей матери, дворецкий будет сообщать, что я нездорова и не принимаю сейчас. Я хочу предотвратить скандал, который может вспыхнуть, если люди узнают, что я вернулась к мужу.

– О Боже… – прошептала ошеломленная служанка. – Хочу думать, что вы правильно поступаете, миледи. Не сомневайтесь во мне. Я никому ничего не скажу. Можете доверять мне, но… – Сондерс осеклась.

– Я очень рассчитываю на тебя, – промолвила Хелен.

– Но… но как вы будете жить в этом доме? Это просто невозможно! – воскликнула взволнованная служанка. – Как вы будете разговаривать с этой женщиной, сидеть с ней за одним столом?

– Я буду есть в своей комнате, – ответила Хелен. – И поскольку я обещала графу помочь в работе над его новой оперой, то, думаю, у меня не будет времени на общение с мисс Маккенной.

Сондерс медленно отошла от двери.

– Хорошо, что мы захватили с собой все наряды, сшитые мадам Рок, – сказала она.

За последние две недели Хелен приобрела у мадам Рок еще несколько туалетов, сшитых по последней моде. Все они были легкими, летящими, подчеркивавшими достоинства стройной фигуры Хелен и в чем-то повторяли фасон того наряда, в котором она произвела фурор на балу у леди Гамильтон.

– Я не собираюсь носить их здесь, – заявила Хелен.

– Но вам следует как можно лучше Выглядеть, – возразила Сондерс. – Или вы хотите, чтобы какая-то девица легкого поведения была одета элегантнее, чем сама графиня Годуин?

– Я видела подружку Риса, – вздохнув, сказала Хелен. – Она очень молода.

Сондерс презрительно фыркнула.

– И наверняка ярко размалевана, – заметила она.

– Ну хорошо, – вздохнув, промолвила Хелен. – Давай распаковывать вещи. Здесь обычно ужинают раньше, чем в доме моей матери. Скоро нас должны пригласить к столу.

Хелен едва успела переодеться, как до ее слуха донесся удар гонга. Надо было спешить на ужин. Она внимательно осмотрела себя с ног до головы в треснувшее зеркало. Лик, должно быть, нашел его на чердаке и принес сюда, в спальню.

Хелен была одета в простое платье из белого муслина с вышивкой по подолу и рукавам. Легкое как пух, оно развевалось при ходьбе, облегая ее стройную фигуру. Граф Мейн наверняка назвал бы этот наряд очаровательным.

Хелен улыбнулась своему отражению в зеркале. Мысли о Мейне взбодрили ее и придали уверенности в своих силах, даже румянец выступил на щеках.

Честно говоря, Хелен никогда не общалась со шлюхами и почти ничего не знала о них. Она слышала, что эти девицы ярко красятся и носят платья с глубокими декольте, из которых их грудь чуть ли не вываливается наружу.

Любовницу Риса она видела два года назад, в опере. Рис привел ее в ложу, которую занимали Хелен и ее спутник, майор Керстинг. При воспоминании об этом эпизоде Хелен до сих пор содрогалась от отвращения. Стараясь казаться невозмутимой, тогда она о чем-то говорила с Рисом, а майор беседовал с певичкой.

Лик распахнул перед ней дверь, и Хелен переступила порог гостиной. Ее взгляд сразу же упал на любовницу мужа. Хелен была поражена тем, как сильно изменилась Лина Маккенна. Она больше не походила на юную наивную девушку.

На диване рядом с братом Риса сидела прелестная молодая женщина. Хелен редко встречала в жизни таких красавиц. Ее каштановые волосы были зачесаны наверх и уложены крупными завитками. Хелен сразу же пожалела о том, что сделала короткую стрижку.

Лина с любопытством поглядывала на жену своего любовника, глаза которой буквально лучились смехом. Наряд певицы нельзя было назвать вызывающим или нескромным. Она была одета так, как обычно одевались молодые дамы в приличном обществе. В глаза Хелен бросилась пышная грудь Лины, которой могла позавидовать даже Эсме.

Хелен стоило неимоверных усилий сдержать себя. Ей хотелось повернуться и убежать из комнаты. Она боялась, что рядом с этим очаровательным созданием будет выглядеть старухой, тощей как щепка. Если бы мисс Маккенна выезжала в свет, она, несомненно, была бы его украшением.

Хелен поймала на себе испытующий взгляд Риса и совсем сникла. Внимательно осмотрев ее с ног до головы, он оставался непроницаемым. И Хелен не знала, какой приговор он вынес ее внешности. Впрочем, ее это мало волновало, ведь она знала, что во многом проигрывает его любовнице, однако Рис тоже был не красавец. По сравнению с графом Мейном, например, Рис со своими вечно всклокоченными волосами и грузной фигурой выглядел малопривлекательным.

Заметив Хелен, брат Риса вскочил со своего места и зашагал ей навстречу.

– Здравствуйте, Хелен, – приветствовал он ее, поцеловав руку. – Вы прекрасно выглядите.

Она одарила Тома ослепительной улыбкой. У него были красивые карие глаза, да и внешне он был похож на брата. Но в отличие от Риса Том обладал хорошими манерами и вел себя как воспитанный и учтивый человек.

– Рада видеть вас, мистер Холланд, – промолвила Хелен. И это было правдой. Присутствие Тома вселяло в нее надежду, что Рис будет вести себя прилично.

– Прошу вас, называйте меня просто Томом, – промолвил он, пожав ей руку. – Вы действительно уверены, что при нынешних обстоятельствах хотите жить здесь?

Хелен вымученно улыбнулась.

– Мы с Рисом достигли взаимопонимания, – сообщила она.

Мисс Маккенна поднялась, а Хелен сразу же подумала о том, что та сделала это для того, чтобы продемонстрировать свою прекрасную фигуру.

– Здравствуйте, леди Годуин, – промолвила Лина, сделав такой глубокий реверанс, как будто приветствовала саму королеву. – Признаюсь, я удивлена видеть вас здесь.

Хелен кивнула:

– Да я и сама несколько растеряна.

Хелен не могла заставить себя сделать ответный реверанс перед любовницей мужа. Это было выше ее сил. Она молча прошла по комнате и опустилась в кресло. Почувствовав, что ее бьет нервная дрожь, Хелен сжала руки на коленях.

– Я принесу вам бренди, – понизив голос, сказал Том. – Подождите, я сейчас.

Хелен не пила спиртного, но на этот раз она выпила залпом то, что принес ей деверь. Огненная жидкость обжигала горло. Если бы она знала, что мисс Маккенна превратилась в такую красавицу, она ни за что бы на свете не вернулась к мужу. Два года назад, когда Хелен впервые увидела любовницу Риса, Лина была обыкновенной простой косноязычной девушкой, ничем не выделявшейся из толпы провинциальных сверстниц. Сейчас же она выглядела просто роскошно.

Действие бренди придало Хелен смелости. «Мне придется потерпеть всего лишь один месяц, – уговаривала она себя. – Ничего, как-нибудь справлюсь». Они с Эсме решили, что Рис должен будет выполнять свои супружеские обязанности один раз в сутки в течение целого месяца.

Том принес Хелен еще стаканчик бренди. Осушив его, она почувствовала, как у нее в желудке разлилось тепло.

– Ну вот, теперь вы наверняка успокоитесь, – заботливо сказал он.

Хелен с благодарностью посмотрела на него. Том был милым, добрым человеком.

– Как жаль, что я не вышла замуж за вас, – промолвила она, негромко икнув. – У вас такие же глаза и волосы, как и у моего распутного мужа, но вы бы никогда… никогда…

– Вы правы, я вел бы себя иначе, – похлопав ее по руке, сказал Том. – Однако учтите, что я совсем не разбираюсь в музыке.

– О… – разочарованно промолвила Хелен, – как жаль… У Хелен улучшилось настроение. Теперь ее не смущало то, что рядом с ее мужем на диване сидела прекрасная певчая птичка. Разве это должно было расстраивать ее? В конце концов, у нее был граф Мейн, да и множество других ухажеров, осыпавших ее комплиментами.

Хелен встала. Слегка качнувшись, она направилась к камину.

– Я забыла поздороваться с тобой, – сказала она Рису.

– Здравствуй, Хелен, – промолвил Рис.

Рис и не думал прижиматься к своей любовнице, а был, как и всегда, занят работой. Он делал какие-то наброски на листе бумаги, почти не обращая внимания на то, что происходит в гостиной.

Хелен села рядом с Линой, и Том бросил на нее предостерегающий взгляд.

– Мы должны кое-что обсудить, – промолвила она, пытаясь вспомнить, что именно хотела сказать ему.

Глаза Лины лучезарно искрились, и этим она чем-то напоминала Хелен ее подругу Эсме. Конечно же, Эсме не относилась к числу женщин легкого поведения. Нет, дело было не в том…

Но тут Хелен снова потеряла мысль.

– Ну, когда же подадут ужин? – с отчаянием промолвил Том. – Рис, почему Лик не приглашает нас к столу? Тебе следовало бы поторопить его.

Рис покачал головой, не отрывая глаз от работы.

– В этом доме только повариха решает, когда всем садиться за стол, – объяснил он. – Лик пригласит нас на ужин, когда все будет готово.

– У вас очень милое платье, – заметила Хелен, обращаясь к мисс Маккенне.

Лина растерялась. «Она, наверное, ожидала, что я буду возмущаться и постараюсь держаться от нее подальше, – торжествуя, подумала Хелен. – Любовница мужа явно не знает, что ей делать».

– Давайте поговорим о Рисе, – доверительным тоном предложила Хелен, не дождавшись ответа. Бренди придало ей смелости. – Вы, пожалуйста, не беспокойтесь. Я буду забирать его у вас на какое-то время, всего лишь раз в сутки.

– Почему ты не предупредил меня, что твоя жена не пьет спиртного? – понизив голос, сердито спросил Том у брата, заметив, как сильно развезло ее от бренди.

Несмотря на все старания Тома, Хелен расслышала, что он сказал, но не подала виду.

– По своему опыту я знаю, что Рису достаточно и пяти минут. Ну… вы понимаете, о чем я говорю? – продолжала она, обращаясь к мисс Маккенне. – А платье у вас действительно чудесное!

Странный оранжевый цвет ткани придавал коже Лины желтоватый оттенок.

– О, вы явно недооцениваете своего мужа! Иногда Риса хватает на целых семь минут, – насмешливым тоном заметила мисс Маккенна.

– Семь минут! – вскричала Хелен. – Если бы вы знали, как мне приятно было узнать, что мой муж вырос за прошедшие девять лет! К своему лучшему результату он прибавил целых две минуты.

– Мне нравятся амбициозные мужчины, а вам? – спросила мисс Маккенна, пригубив бокал с вином.

Хелен и любовница Риса встретились взглядами и звонко расхохотались. Том изумленно посмотрел на них. Рис на мгновение оторвал глаза от нот и пожал плечами.

– Так что я не нарушу вашего обычного распорядка дня, – заверила Хелен любовницу мужа.

– Я в этом не сомневаюсь, – промолвила мисс Маккенна. – Кстати, у вас тоже великолепное платье. Оно от мадам Рок?

– Вы угадали, – сказала Хелен, стараясь больше не кивать. У нее сильно кружилась голова при каждом движении. – Мне кажется, я примеряла в ее магазине то самое платье, которое сейчас надето на вас. Но в нем я была похожа на чучело.

Глаза мисс Маккенны утратили выражение настороженности, с которой она встретила Хелен. Немного привыкнув к потрясающей красоте Лины и вступив с ней в непринужденное общение, Хелен была поражена внутренней силой и самообладанием этой молодой женщины. Она обладала прекрасными манерами и вела себя как настоящая леди. Если бы Хелен не знала, кем была мисс Маккенна на самом деле, она, пожалуй, решила бы, что перед ней девушка из светского общества.

– Как поживает ваша матушка, леди Годуин? – спросил Том.

– Спасибо, у нее все хорошо, – ответила Хелен, снова негромко икнув. – Можете называть меня просто Хелен, ведь я же ваша невестка! Никого не должно удивлять то, что мы обращаемся друг к другу по имени, потому что мы родственники.

В этот момент в гостиную вошел Лик.

– Ужин подан, – с мрачным видом заявил он. Дворецкий с наслаждением носил свой венец мученика, особенно после того, как все другие слуги убежали из дома графа Годуина, превратившегося в обитель порока. Но и ему стало не по себе, когда он увидел, как жена и любовница графа мирно сидят рядом и мило болтают, словно закадычные подружки.

Глава 20
ХОРОШАЯ ВЫПИВКА – НЕПЛОХОЙ СПОСОБ РАЗРЕШИТЬ ВСЕ ПРОБЛЕМЫ

За ужином Хелен почувствовала, что постепенно трезвеет. Правда, это можно было назвать лишь относительной трезвостью. Вообще-то даже от лишнего глотка вина, выпитого накануне, утром она мучилась от головной боли. Однако сейчас Хелен старалась не думать об этом. Ей предстояло еще пережить этот вечер, а с плохим самочувствием утром она как-нибудь справится.

Рис сидел во главе стола, хмуро поглядывая на ноты партитуры, которую захватил с собой в столовую. Он не участвовал в общем разговоре, который, впрочем, остальные домочадцы поддерживали довольно вяло. После пудинга он вообще, казалось, иссяк.

Глубоко вздохнув, Хелен повернулась к Лине.

– С вашего позволения, – вежливо сказала она, – я хотела бы увести мужа на пять минут.

– Можете увести его на целых семь, – подмигнув, промолвила Лина.

Хелен улыбнулась. Странно, но она испытывала к любовнице мужа нечто похожее на уважение.

– Рис! – окликнула Хелен хозяина дома, ушедшего с головой в работу.

– Иду, – промолвил он. Встав, он судорожно сунул ноты в карман.

Рис, казалось, не замечал насмешек Лины и Хелен по поводу его способностей, однако вопреки ожиданиям Хелен он направился не к лестнице, а по коридору, в сторону комнаты для музицирования, где теперь стояло сразу три музыкальных инструмента.

– Рис, о Боже, ты куда? – спросила Хелен, следуя за ним по пятам.

– Мне надо показать тебе несколько фрагментов, – нетерпеливо ответил он, проведя ладонью по непокорным волосам. – А потом мы займемся всем остальным.

– Я бы предпочла сразу перейти ко «всему остальному», как ты это назвал, – сказала Хелен.

Ей не хотелось выходить из состояния легкого опьянения, от которого у нее улучшалось настроение. Все люди вокруг казались ей такими забавными. Она надеялась, что эйфория, притупив восприятие, поможет ей пережить те семь неприятных минут, в течение которых будет длиться соитие с Рисом.

Но Рис, переступив порог комнаты для музицирования, быстрым шагом подошел к пианино. Достав из кармана свернутые в трубку ноты, он начал листать их. Войдя вслед за ним, Хелен почувствовала под ногами хруст листов бумаги, повсюду валявшихся на полу.

– Как ты живешь среди такого беспорядка? – удивилась Хелен.

– Это кажущийся беспорядок, – заявил Рис, явно не желавший смотреть правде в глаза.

Хелен рассмеялась.

– Это настоящий хаос! Здесь нет никакой системы, – возразила она, подбросив в воздух ворох бумаг.

– Прекрати сейчас же! – возмутился Рис. – У меня здесь свой порядок. Наброски лежат на полу, а листы с готовой партитурой оперы я кладу на диван.

– На диван? – удивленно переспросила Хелен. Внимательно оглядевшись вокруг, она наконец-то заметила, что безобразный диван, подаренный им на свадьбу тетушкой Маргарет, действительно все еще стоял в комнате, но был завален стопками бумаг. – Судя по количеству исписанного, ты, должно быть, уже заканчиваешь работу над оперой? Не понимаю, почему ты боишься не успеть к сроку?

– То, что я написал за последнее время, никуда не годится, – признался он, усевшись за пианино и сильно ссутулившись. – Я не сочинил ни одной приличной строчки. Ну, может быть, за исключением этой… Вот послушай. – И он сыграл несколько музыкальных фраз. – Как тебе это?

Даже в нетрезвом состоянии Хелен не теряла своего музыкального чутья, которым ее наделила природа.

– Не скажу, что эта мелодия мне уж так сильно понравилась, – призналась она. Подойдя к инструменту, она оперлась на него локтем, не обращая внимания на то, что это выглядит не совсем элегантно.

– Это потому, что фразы вырваны из контекста, – сказал Рис. – Вот это место – одно из лучших в моей опере. Я тебе сейчас сыграю этот фрагмент целиком.

Он взмахнул руками и ударил по клавишам. Слушая музыку, Хелен внимательно следила за его пальцами. Обычно руки мужа казались большими и неуклюжими, но когда Рис играл, то преображался так, что его пальцы выглядели ловкими и изящными.

Сжавшись, Рис посмотрел на жену, ожидая ее приговора. Она покачала головой.

– Этот кусок похож на народную балладу, – честно сказала Хелен, не желая лукавить, – но не так гармоничен, как фольклорная музыка. Насколько я понимаю, эту арию исполняет юная девушка?

Героинями опер Риса всегда были юные девушки. Рис кивнул.

– Это принцесса, сбежавшая из дома. Она переоделась в юную квакершу, – пояснил он.

Хелен давно уже перестала обращать внимание на надуманность сюжетов, которые ложились в основу опер ее мужа.

– И о чем она поет в этой части арии?

– Она тоскует по своему возлюбленному, капитану Чартерису. Давай я сыграю тебе эту часть снова и напою слова арии. Фен в этот раз тщательно поработал над либретто…

Когда Рис пел, у него был приятный грудной голос, сильно отличавшийся от того рыка и рева, с помощью которого он обычно общался с людьми. Точно так же его изящные пальцы музыканта контрастировали с его мощным телом.

Жду любимого в грусти томления, О, когда же придет мой милый! Годом кажется мне мгновение, Ждать его больше нету силы.

– Узнаю Флорида Фена, – пряча усмешку, сказала Хелен. – Подвинься, Рис. – И она села рядом с ним на скамеечку за инструмент. – А что, если использовать восходящую гамму? Представь, что героиня поет о своем томлении, а потом, на последних словах, надо резко понизить интонацию фразы.

И она наиграла мелодию так, как слышала ее. Рис нахмурился.

– Это звучит слишком печально, – заявил он.

– Но ведь ария о томлении в разлуке и должна звучать печально. Девушка тоскует, а не считает льняные салфетки, – возразила Хелен. – Вот послушай!

И она исполнила арию.

Хотя Рис подвинулся, места на скамеечке было довольно мало, и Хелен приходилось сидеть, тесно прижавшись к бедру мужа. Рис поймал себя на мысли, что ему приятны прикосновения Хелен. А еще он понял, что ему нравится стиль ее одежды. Сквозь тонкую воздушную ткань проступали мягкие женственные изгибы ее тела. В памяти Риса сохранился совсем другой образ Хелен. Она всегда казалась ему угловатой и тощей, но теперь он убедился, что это не так, ведь по сравнению с ней другие женщины представлялись ему сейчас излишне полными. Хелен закончила петь.

– Прости, я задумался, – сказал Рис, – ты могла бы исполнить эту часть арии еще раз?

Она повернула голову и внимательно посмотрела на него. Рис сделал еще одно открытие. Оказывается, его жена была одного с ним роста, когда сидела. А ее глаза были удивительного цвета. Он всегда считал, что они голубые, но они оказались серыми, даже с каким-то зеленоватым оттенком, как у кошки.

– Проснись, Рис, – с улыбкой сказала она и снова запела.

– Да, ты права. Так действительно лучше, – согласился он, когда она закончила петь. – Я думаю, дело вовсе не в восходящей гамме.

– Тебе нужно передать в музыке ощущение тоски, – сказала Хелен. – Слушатели должны почувствовать, что твоя героиня действительно жаждет встречи со своим капитаном.

– Ну, не так уж она этого и жаждет… – пробормотал Рис, внося кое-какие поправки в ноты.

– Да? В таком случае я не понимаю, зачем ты вообще пишешь о ней? – пожав плечами, спросила Хелен.

. Рука Риса замерла в воздухе. Он не знал ответа на вопрос, который задала жена. Зачем в самом деле он взялся за эту оперу? Она должна была открывать следующий театральный сезон, а он еще не успел создать даже нескольких приличных музыкальных тем.

– Я пишу о ней, потому что она – героиня моего произведения, – наконец-то ответил он и начал перечеркивать неудачные музыкальные фразы с такой яростью, что перо прорвало бумагу.

– Так я и думала. Ты всегда пишешь о юных влюбленных принцессах.

– У меня в опере две героини, и одна из них – это просто юная квакерша из народа. А вообще-то принцессы сейчас в моде, – заметил Рис. – Черт побери, Хелен, неужели ты постоянно будешь приставать ко мне со своей критикой?

Она растерянно заморгала. Рис снова отметил про себя, что у нее красивые глаза. Они были похожи на два глубоких озера, на дне которых царил золотисто-зеленоватый покой.

– Я не хотела тебя обидеть, – сказала она. – Прости, Рис. Ты всегда с легким пренебрежением говорил о своей работе, и я невольно переняла твой тон.

– Да ладно, все равно мою оперу будут критиковать. Почему бы тебе не начать это первой? – уныло промолвил он. – Разве это серьезная музыка?

– Давай вернемся к партитуре завтра, – предложила Хелен.

– Хорошо. Но я думаю, что ничего у нас не получится. Это все равно что пытаться превратить конский навоз в золото.

– Все не так плохо! – заверила его Хелен. – Вот эта тема мне, например, очень нравится.

И она сыграла несколько тактов.

– Неужели ты не узнаешь ее? – спросил Рис. – Это же мелодия из «Аполлона и Гиацинта» Моцарта. Я украл ее. Музыка, которую я сочиняю в последнее время, не стоит даже той бумаги, на которой я ее записываю. Все это сплошная халтура!

Хелен положила ладонь на его руку. Взглянув на ее кисть, Рис увидел, что у его жены очень тонкие изящные пальцы с прелестными розовыми ноготками. По сравнению с ним, шарлатаном, она была настоящим музыкантом.

– Мне так не кажется, – сказала она.

– Но это правда! – отрезал он, вставая.

Рис прошелся по комнате, но его ноги путались в ворохе бумаг, валявшихся на полу.

– О случке сегодня не может быть и речи, – сердито заявил он. – Я намерен всю ночь работать над оперой.

Хелен закусила губу. «Какая у нее пухленькая нижняя губка», – подумал Рис так, будто впервые видел свою жену.

– Ты действительно хочешь всю ночь просидеть за пианино? – помолчав, спросила Хелен. – Мы могли бы поработать над оперой завтра.

Внезапно Рис осознал, чего он на самом деле хочет, и направился к двери.

– Ну хорошо, – проворчал он на ходу. – Давай все-таки начнем с того, о чем ты меня постоянно просишь. Пойдем в мою комнату?

– Ни в коем случае! – воскликнула Хелен, устремившись за ним. Она не хотела, чтобы их соитие произошло в комнате, смежной со спальней Лины. Хелен казалось, что эта красавица во всем превосходит ее. Она боялась, что Рис будет невольно сравнивать ее со своей любовницей. – Поднимемся лучше в мою комнату.

Через несколько минут они уже стояли в спальне Хелен и молча смотрели на кровать.

– Она не уже, чем диван в доме леди Гамильтон, – смущенно сказала Хелен.

Ей и Эсме было легко строить планы, мечтая о том, как она будет заниматься любовью со своим мужем. Но сейчас, стоя рядом с Рисом, обладавшим могучим грузным телосложением, Хелен понимала, что ей будет очень непросто переспать с ним.

– Ничего, как-нибудь уместимся, – пробормотал Рис, развязывая шейный платок.

Он быстро разделся. Через несколько мгновений на нем осталась одна рубашка. Как зачарованная Хелен следила за ним. У него были сильные мускулистые ноги и стройные бедра.

– Ты занимаешься физическими упражнениями? – спросила Хелен.

– Я часами хожу по комнате между инструментами, когда пишу музыку, – ответил Рис. – Почему ты не раздеваешься?

– Сейчас разденусь. А ты не будешь снимать рубашку?

– Мне казалось, ты этого не захочешь.

– Почему? – удивленно спросила Хелен.

Может быть, джентльмены не снимали рубашек в присутствии дам, потому что это считалось неприличным?

– Тебе не нравится моя волосатая грудь, – объяснил Рис, рассеяв ее сомнения.

– Ах вон оно что, – промолвила Хелен, – а я и забыла об этом.

Какой же грубой и резкой она была девять лет назад! Ей так сильно хотелось задеть его за живое, что она была готова сказать что угодно.

– Прости меня за все колкости и оскорбления, которыми я осыпала тебя, – промолвила она. – Я была слишком резка с тобой.

Рис некоторое время молча стоял посреди комнаты, не сводя с нее пристального взгляда. В этот момент он был похож на огромного дикого камышового кота.

– Все в порядке, Хелен, – наконец сказал он. – Я не придаю особого значения тому, что у меня волосатая грудь. Так ты будешь раздеваться?

– Я не смогу снять это платье без посторонней помощи, – промолвила Хелен и повернулась к нему спиной, чтобы он увидел длинный ряд перламутровых пуговиц.

Подойдя к жене, Рис начал расстегивать их. Холодок пробежал по коже Хелен. Она не носила нижнего белья, и ее платье было надето прямо на голое тело. Это обстоятельство до глубины души поразило Риса. Хелен, его Хелен! И это она не надевала больше нижних сорочек, юбок и корсета. По мере того как он расстегивал пуговицы, ему открывалась ее обнаженная спина с белоснежной кожей, нежной и мягкой, словно щека младенца.

Рис заметил, что его пальцы дрожат. Он понимал, что абсурдно так волноваться, раздевая собственную жену. Хотя, впрочем, они находились в многолетней разлуке, да и съехались всего лишь на время и только для того, чтобы заиметь потомство…

Но вот платье было расстегнуто, Рис спустил его с плеч жены… С тихим шелестом оно упало к ее ногам на пол.

– У тебя очень красивая спина, Хелен, – сказал он, с удивлением вдруг заметив, что его голос звучит как-то хрипловато.

Должно быть, он слишком долго не входил в спальню Лины, а теперь возбуждался от одного вида обнаженной женской спины. Очень изящной спины.

Хелен ума не могла приложить, что означали все эти комплименты мужа. На прошлой неделе он сказал, что у нее красивые ноги, а теперь заявил, что у нее красивая спина. Когда платье упало на пол, она невольно прикрыла руками грудь. Но к чему скрывать ее от человека, который не раз видел Хелен обнаженной?

Она опустила руки и повернулась лицом к мужу. У Риса перехватило дыхание. Заглянув ему в глаза, Хелен почувствовала облегчение. В них не было обычной насмешки, и у нее отлегло от сердца. Да и стоило ли волноваться? Перед ней, в конце концов, был всего лишь Рис.

Хелен села на краешек кровати, положив ногу на ногу. Она не испытывала никакого стеснения, несмотря на то что на нее смотрел мужчина. Раньше они всегда занимались любовью под простыней, не разглядывая наготу друг друга, а сейчас, после долгой разлуки с мужем, она выставляла ему напоказ свое обнаженное тело без тени смущения.

– Сними рубашку, – попросила Хелен.

Рубашка была длинной и прикрывала бедра Риса. Хелен интересовала вовсе не грудь мужа. Она хотела проверить, были ли верны те впечатления о его мужском достоинстве, которые сложились у нее на прошлой неделе.

Рис послушно снял рубашку. И Хелен убедилась, что ее впечатления были верны.

Рис жестом приказал Хелен лечь, и она повиновалась, стараясь унять учащенное сердцебиение. В прошлый раз она не испытала боли. Возможно, и сегодня ее не будет. Хелен очень хотелось на это надеяться.

– Я считаю… – начал было он, но вдруг замолчал, как будто передумал говорить о том, о чем собирался сказать.

Его рука коснулась ее лона. Сердце Хелен едва не выскочило из груди.

– Что ты делаешь? – ахнула она.

В ее голосе звучал упрек. А ведь даже Эсме не раз предупреждала подругу, чтобы та не критиковала действия мужа. Хелен должна была ободрить его и вселить уверенность, ведь в противном случае он не сможет показать ей все, на что способен.