Текст книги "Изящная месть"
Автор книги: Элоиза Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Глава 28
ТАЙНЫЙ ФЛИРТ БЫВАЕТ ПОРОЙ ЭФФЕКТИВНЫМ
Мейн с чувством полного удовлетворения еще раз пробежал глазами записку. Это был простой белый листок бумаги. Казалось бы, в нем не содержалось ничего трогательного или интимного. Граф и сам не знал толком, почему так сильно обрадовался, получив эту весточку. Вероятно, чувство облегчения, которое он испытал, было как-то связано с недавним разговором с сестрой, в котором она потребовала, чтобы он женился.
Мейн понимал, что Гризелда права. Ему давно уже следовало обзавестись семьей. Но он решил сделать это только после того, как насладится великолепным телом леди Годуин. Он и помыслить не мог сейчас об отношениях с другой женщиной.
На дверце графской кареты не было изображения герба, а шторки на окнах были тщательно задернуты. В Гайд-парке никто уже не удивлялся, увидев, как из подобной кареты выходит хорошо одетый джентльмен и направляется к поджидающему его наемному экипажу, в котором сидит дама. Тайные свидания были здесь обычным делом.
Шагая по аллее, Мейн думал о том, что Хелен наверняка наблюдает за ним сейчас из-за шторки и любуется его изящной походкой. Он носил панталоны не по последней моде, а в обтяжку, поскольку они подчеркивали стройность его мускулистых ног, которые нравились дамам.
Подойдя к экипажу, Мейн с удивлением увидел, что Хелен и не думала выглядывать из окна. Поджидая графа, все это время она работала над партитурой какого-то музыкального произведения. И только когда граф сел рядом с ней и приказал лакею закрыть дверцу, она подняла на него глаза.
По ее взгляду Мейн сразу же понял, что Хелен по достоинству оценила его элегантный вид, хотя граф знал по собственному опыту, что для свиданий трикотажные панталоны в обтяжку были чертовски неудобной одеждой. Конечно же, они выдавали его возбуждение.
На Хелен был наряд, сшитый в том же духе, что и платье, в котором она произвела фурор на балу у леди Гамильтон. Мейн сразу заметил, что Хелен предусмотрительно сняла накидку и положила ее рядом с собой на сиденье экипажа.
– О, как я счастлив видеть вас, – сказал граф. – Благодарю за то, что вы согласились встретиться со мной, несмотря на замкнутый образ жизни, который ведете в последнее время.
Хелен слегка смутилась. Ей казалось странным, что такой мужчина, как Мейн, пожелал провести с ней время и готов был осыпать ее комплиментами.
– Мне хотелось бы скрыть то обстоятельство, что я сейчас нахожусь в Лондоне, – промолвила она.
На губах графа заиграла обольстительная улыбка.
– Будьте уверены, я никогда и ни в чем не разочарую вас, – мягко сказал он. Взяв руку Хелен, он нежно поцеловал ее ладонь.
О Боже! Хелен бросило в жар. Ей вдруг захотелось обмахнуться нотами, как веером. Рис думал, что его жена поехала просто прокатиться по Лондону, и всучил ей партитуру, чтобы она по дороге просмотрела ее. Он не позволял ни себе, ни Хелен терять время зря.
– Может быть, съездим за город? – предложил Мейн. Его глубокий нежный голос обволакивал Хелен, словно густой шоколад.
– Вряд ли у нас хватит на это времени, – нервно возразила она. – Я должна вернуться домой до ужина. Сегодня вечером мы едем в Воксхолл.
– Как интересно, – пробормотал Мейн. – Так где же вы все-таки остановились в Лондоне? – И Мейн стал внимательно разглядывать ее ладони, будто хотел по линиям прочитать ответ на свой вопрос. – У вас восхитительные руки. Я помню, что уже говорил вам об этом, но мне хочется повторять это снова и снова.
И он стал целовать кончики ее пальцев. Хелен отложила партитуру в сторону. Общение с Мейном доставляло ей удовольствие.
– Мне хотелось бы нанести вам визит, – проникновенным голосом промолвил Мейн. – Если, конечно, обстоятельства это позволяют.
– К сожалению, это невозможно, – твердо сказала Хелен.
– Потому, что вы живете сейчас в доме вашего мужа? – невинным тоном спросил граф, продолжая целовать ее пальчики.
У Хелен упало сердце.
– Откуда вы это знаете?
– Вы с ним помирились? Надеюсь, вы понимаете, что я задаю вопросы не из праздного любопытства. Все это касается… нас с вами, наших отношений…
Его французский акцент казался нарочитым.
– Нет, мы не помирились, – поспешно ответила Хелен. Мысли путались у нее в голове. – Я вернулась к нему только на один месяц, чтобы помочь в работе над оперой.
– Вы работаете вместе с ним над оперой? – переспросил Мейн. Он был явно поражен этой новостью. – Я и не знал, что вы выступаете как соавтор мужа.
– Нет, дело не в соавторстве, – возразила Хелен, все больше смущаясь.
Мейн некоторое время молчал, сжимая ее руку в своей.
– Весь Лондон говорит о том, что граф Годуин живет с какой-то молодой женщиной. Значит, люди ошибаются?
– Конечно, ошибаются! – подтвердила Хелен. – Мой муж порвал те отношения, которые вы имеете в виду.
Но она не умела лгать. Видя ее смущение, Мейн не стал больше досаждать ей расспросами.
– Какой ужас! – воскликнул он, осуждая поведение графа Годуина.
– Я больше не желаю говорить на эту тему! – резко сказала Хелен.
Она с удивлением увидела, что в глазах графа промелькнуло выражение сочувствия. В обществе его считали довольно жестким, безжалостным человеком. Он слыл таким же распутником, как и ее собственный муж.
Нет, Мейн не мог сочувствовать ей. Вероятно, Хелен просто ошиблась. Она закусила губу. Граф был способен навсегда погубить ее репутацию. Ей следовало бы быть осторожной с ним.
– Я убью вашего мужа за то, что он каким-то образом заставил вас жить в унизительных условиях, – процедил Мейн сквозь зубы.
От его ледяного тона по спине Хелен забегали мурашки.
– Он не сделал ничего плохого, – испуганно возразила она.
Однако Мейн не поверил ей. Кто бы мог подумать, что человек, переспавший с доброй половиной женского населения Лондона, окажется таким принципиальным?
– Рис не принуждал меня вернуться к нему и не угрожал мне, – стала оправдываться Хелен. – И переехала я к нему по собственной воле.
– Не надо ничего объяснять. Я освобожу вас из рук этого ублюдка, чего бы мне это ни стоило.
Хелен не на шутку встревожилась.
– Нет! – задыхаясь от волнения, воскликнула она. – Я не желаю, чтобы меня освобождали. Честное слово, Мейн, я хочу остаться графиней Годуин. – Она сжала его руку. – Неужели вы этого не понимаете? Мы с Рисом друзья…
– Друзья?! – с негодованием воскликнул граф. – Ваш муж заставляет вас жить под одной крышей со шлюхой! Так друзья не поступают!
– А мне казалось, что вы, как никто другой, способны понять меня. Именно вы, как известно, утешаете дам, брак которых далек от совершенства.
Хелен тонко намекнула графу, что человек, переспавший со множеством замужних женщин, не имеет права упрекать других в непристойном поведении.
В глазах Мейна вспыхнул гнев.
– То, что делаю я, и то, что творит ваш муж, – не одно и то же. Я никогда не оскорбил бы подобным образом ни одну леди, а тем более собственную жену, – возразил он.
– Мы с Рисом друзья, – повторила она. – Неужели вы этого не понимаете? Мы женаты уже много лет. Между нами не осталось никаких чувств, кроме дружеских.
Хелен боялась, что Мейн убьет Риса, и поэтому пыталась убедить его в том, что переехала к мужу по собственной воле.
– Дружеские чувства… – пренебрежительным тоном произнес Мейн. – Но присутствие в доме потаскухи должно было вызвать у вас отвращение!
Хелен улыбнулась.
– В доме Годуина нет никакой шлюхи, – заявила она, прекрасно видя, что Мейн не верит ей. – Мне почему-то кажется, что вы считаете меня большей ханжой, чем я есть на самом деле.
– Вы меняетесь прямо на глазах, – заметил граф. – И вовсе я не считаю вас ханжой.
Хелен специально пожала плечами, зная, что при этом движении ее маленькая аккуратная грудь красиво приподнимается.
– Я – графиня Годуин и хочу остаться ею. По его просьбе я помогаю мужу в работе над оперой. К Рисуя не питаю никаких чувств. – Хелен положила ладонь на колено Мейна. – Мне бы не хотелось, чтобы вы совершили опрометчивый поступок. Я никогда не смогла бы вступить в близкие отношения с человеком, который причинил зло моему мужу.
Хелен была довольна собой. Еще год назад Мейн не обращал на нее никакого внимания, а теперь напряженно ловил каждое ее слово. Сейчас она самозабвенно играла роль роковой женщины. Может быть, ей следует пройти прослушивание в театре и появиться на сцене в образе одной из героинь, новой оперы Риса?
Мейн и не подозревал, что в Хелен умерла великая актриса.
– Я пробуду в доме мужа всего лишь один месяц, – продолжала Хелен. – А потом снова начну выезжать в свет. Надеюсь, вы понимаете, милорд? Рассказывая вам все это, я проявляю к вам особое доверие…
Хелен откинулась на спинку сиденья, чувствуя, что взгляд Мейна прикован к ее груди.
– Не хочу быть нескромным, Хелен, – промолвил Мейн, – но…
Хелен не хотелось больше говорить с ним. Сейчас она мечтала только об одном – снова оказаться в уютной гостиной, заставленной музыкальными инструментами, вернуться под крыло Риса. Но как выгнать Мейна из экипажа? Ей необходимо было действовать предельно осторожно. Ведь он мог пустить о ней грязные слухи по всему Лондону. Или вызвать Риса на дуэль.
– Гаррет, – мягко промолвила она.
Он снова завладел ее рукой и начал целовать ладонь Хелен. Однако на этот раз его ласки, пожалуй, больше раздражали, чем доставляли удовольствие.
– Да, дорогая?
– К сожалению, через пять минут вы должны будете вернуться в свою карету.
В глазах графа вспыхнул такой яростный огонь, что Хелен стало не по себе. Мейн походил сейчас на сказочного людоеда, готового съесть ее, хрупкую красавицу.
– Я впервые в жизни встречаю леди с таким свежим и необычным взглядом на брак, – пробормотал он хрипловатым от страсти голосом. – Мне кажется, до этого момента я не жил, а просто существовал. В моем окружении не было искренних откровенных женщин.
Подавив вздох раздражения, Хелен все-таки позволила ему осыпать поцелуями свою руку. Теперь она радовалась, что выбрала именно Риса в качестве отца своего будущего ребенка. Хелен вдруг поняла, что не смогла бы выносить страстные сбивчивые разглагольствования Мейна. Они приводили ее в замешательство. Манера общения Риса, делавшего резкие остроумные замечания, была ей больше по вкусу.
– Вы для меня – все, – продолжал бормотать Мейн. – Я никогда не думал, что бывают такие… такие честные, кристально чистые женщины…
Хелен улыбнулась графу, чувствуя себя виноватой перед ним. Она не понимала, зачем слушает весь этот бред, а надеялась только на то, что через несколько недель, когда снова начнет выезжать в свет, Мейн уже забудет ее, потому что заведет новый роман. Ведь графа считали легкомысленным человеком, не способным долго увлекаться одной дамой.
Теперь он целовал ее запястье. «Странно, но после вчерашнего свидания с Рисом я не придаю этим ласкам особого значения», – подумала Хелен. Воспоминания о близости с мужем заставили ее покраснеть.
– Вы краснеете, словно невинная девушка, – сдавленным от обуревавшего его желания голосом произнес Мейн. – И вместе с тем у вас искушенный ум взрослой женщины. Вы несравненны, Хелен!
«Еще бы! Другой такой женщины нет», – подумала она. Хелен не знала, как ей избавиться от графа и заставить его выйти из ее экипажа.
– Вы действительно не питаете к своему мужу никаких чувств? – спросил он, касаясь губами ее щеки.
– Нет, – выдавила из себя Хелен.
– О Боже, вы та, которую я искал всю жизнь, – прошептал он и припал к ее губам.
Перед страстными поцелуями Мейна было трудно устоять. Хелен непременно растаяла бы в его объятиях, если б не мучившая ее мысль о том, что ей нужно вернуться к мужу и сесть вместе с ним за работу над партитурой.
– Мне пора ехать, – оттолкнув графа, сказала Хелен. И добавила на всякий случай: – Увы…
Его глаза потемнели. В этот момент он был похож на безумного.
– Но когда мы снова увидимся?
– Я сразу же пошлю вам записку, как только покину дом Риса, – пообещала она.
– Это будет через месяц? Я не могу ждать так долго, ведь я наконец-то нашел свою любовь!
– Боюсь, вам все же придется подождать. Я не смогу встречаться с вами, потому что нахожусь в Лондоне инкогнито. Для меня было бы ужасно, если б вскрылась правда о том, где я сейчас живу.
– Но какое отношение все это имеет к нам? Неужели вы, словно монахиня, сможете жить в доме мужа целый месяц, не видясь со мной хотя бы тайно?
Хелен снова вспомнила вчерашний пикник в парке. Нет, ее жизнь в доме мужа никак нельзя было назвать монашеской.
– Вы опять покраснели, – промолвил граф, сжав ее руку. – Поедемте ко мне, дорогая. У меня есть небольшой дом на Голден-сквер, неподалеку от Пиккадилли.
– Это исключено, – решительно заявила Хелен. – Я никогда ничего не делаю тайком.
Мейн пришел в замешательство. Ему было странно слышать такие слова от женщины, скрывавшей свое местонахождение от всего Лондона.
– То есть я хотела сказать, – спохватилась Хелен, – что рассчитываю на честные открытые отношения с вами. Как только я снова начну выезжать в свет, я пошлю вам записку. Мы непременно встретимся.
Она надеялась, что к тому времени Мейн найдет себе другую замужнюю даму и забудет о ней.
– Ваши честность и искренность просто поразительны, – с придыханием промолвил граф.
– Вам пора, сэр, – сказала она и постучала в стенку экипажа. Ее лакей тут же открыл дверцу.
– Всего хорошего, милорд, – попрощалась Хелен. Мейн вышел из кареты, но ту же обернулся с таким видом, будто был не в силах сдвинуться с места.
– Хелен… – промолвил он.
Однако она подала знак лакею, и тот захлопнул дверцу. Взяв в руки партитуру, Хелен снова начала просматривать ее, делая какие-то пометки. «Наверное, в конце седьмого такта все же следует использовать глиссандо, – подумала она. – Тогда конец пятнадцатого будет звучать как эхо или отголосок».
Глава 29
ВОКСХОЛЛ
Они добирались до Воксхолла по воде. Том и Лина сидели рядом на корме лодки. В присутствии Хелен Лина всегда была молчалива. Создавалось впечатление, что она старалась держаться скромно и незаметно. Тому очень хотелось снова услышать ее гортанный смех. Он подозревал, что Лина чувствовала себя подавленной от ревности, ведь ей наверняка было больно видеть рядом с Рисом его жену. От этой мысли у Тома сжималось сердце.
Небольшое суденышко скользило по речной глади. Вода была пугающе черной, но висевший на носу фонарь освещал весла. Падавшие с них капли казались серебристыми, переливающимися на свету алмазами. Обуревавшие Тома эмоции никак нельзя было назвать благопристойными. Никогда прежде он не посещал Воксхолл, поскольку священники обычно не позволяют себе предаваться сомнительному веселью.
Они приближались к причалу, когда до их слуха донеслась приглушенная какофония звуков. Они услышали музыку, голоса посетителей, крики мелких торговцев, предлагавших свой товар. Выйдя из лодки, вся компания поднялась по лестнице и оказалась на широкой набережной.
Сумерки быстро сгущались, в садах на деревьях уже зажглись разноцветные фонари, но все равно было очень темно. Язычки пламени мерцали от порывов легкого ветерка, дувшего с реки, и давали мало света. «Неудивительно, что о Воксхолле ходит дурная слава, – невольно подумал Том. – В этом лабиринте аллей и тропинок молодая женщина может легко заблудиться».
Казалось, здесь сам воздух был пропитан сладострастием, будоражившим чувства посетителей.
– Чем это так удивительно пахнет? – спросила леди Боннингтон, вдыхая сладкий аромат.
– Это благоухают примулы, – ответил ее муж.
На леди Боннингтон были темно-зеленый длинный плащ и полумаска. Она выглядела великолепно, но Лина казалась Тому намного красивее. Она была стройнее, скромнее и тактичнее Эсме, во всяком случае, так считал Том.
Тряхнув головой, он попытался отогнать грешные мысли. Зачем он сравнивает этих двух женщин? Том не узнавал сам себя. Куда подевался благочестивый священник Томас Холланд, не поддававшийся никаким искушениям в течение многих лет? Что с ним случилось?
Однако его внимание вновь приковала к себе стройная фигура Лины. Могли Том считать себя ее спутником сегодня вечером? Втайне он мечтал затеряться с ней где-нибудь среди садов…
– Я заказал беседку, куда нам подадут ужин, – сообщил Рис. – Фейерверки начнут запускать не раньше одиннадцати часов, поэтому предлагаю пока немного прогуляться.
Подхватив жену под руку, Рис быстро зашагал по аллее, а леди Боннингтон и ее муж последовали за ними. Том очень обрадовался. Его мечта сбывалась, ведь на сегодняшний вечер он был спутником Лины. Они остались наедине.
Лина растерялась, передернув плечами.
– Что с вами? – встревожился Том.
– Вся эта ситуация кажется мне не совсем приличной, – понизив голос, промолвила она. – В присутствии леди Годуин я чувствую себя не в своей тарелке. До знакомства с ней все было по-другому. Ситуация казалась мне комичной: жена Риса живет с матерью, а я занимаю ее спальню. О Боже, какой легкомысленной я была!
– Вы такая же леди, как Хелен и Эсме Боннингтон, – сказал Том.
– Нет, я совсем другая, – качая головой, возразила Лина. Ее кожа отливала молочной белизной.
– И тем не менее я считаю вас прирожденной леди, – сказал Том.
– Не надо мне льстить.
– Вы – истинная леди, и это правда, – стоял на своем Том. Она пожала плечами:
– Мой отец благородного происхождения, но я не достойна его. Поэтому мне не по себе в обществе светских дам.
– Предки вашего отца были дворянами?
– Да. Его судьба чем-то похожа на вашу. Он был младшим сыном барона и по сложившейся традиции принял сан священника. А всего в семье деда было четверо сыновей. Я не придаю никакого значения происхождению отца. Родня по отцовской линии никогда не общалась со мной. А потом я вообще убежала из дома и стала содержанкой вашего брата. Но у меня все же есть совесть, Том. Я не могу развлекаться в одной компании с женой своего любовника. Это неправильно. Теперь я раскаиваюсь в том, что согласилась на предложение Риса жить под одной крышей с Хелен.
Том снял с ее головы капюшон. Ее волосы отливали золотом. Чувство радости переполняло сердце Тома. Взяв ее руки, он стал целовать их.
– Вы будете моей женой, Лина Маккенна, – твердо сказал он.
Она изумленно посмотрела на него:
– Да вы спятили! Вы такой же сумасшедший, как и ваш брат. Лина хотела повернуться и уйти, но Том остановил ее. Он обнял свою любимую, и она затихла на его груди.
– Куда бы вы хотели сейчас пойти? – спросил он, касаясь ее губ. – Может быть, погуляем вдвоем по саду? У меня что-то нет желания ужинать вместе со всеми в беседке.
Лина взглянула на него, хлопая своими густыми ресницами.
– Я тоже не хочу ужинать, – призналась она. – У меня нет никакого желания притворяться и вести светскую беседу с женой Риса и ее подругой. Это было бы просто абсурдно!
– Вы такая же леди, как и они, – напомнил ей Том. – И даже если бы это было не так, все равно вы должны чувствовать себя с ними на равных. Воксхолл – это такое место, где общаются представители разных сословий.
– Я не хочу чувствовать себя еще одной шлюхой, разгуливающей по этим садам.
– Вы вовсе не шлюха, – заявил Том, прижимая ее к своей груди.
Припав к ее губам, он старался выразить в своем пылком поцелуе все, что только сейчас чувствовал.
От возбуждения Лина учащенно дышала. Время для них как будто остановилось. Но когда Том, задыхаясь от страсти, прервал поцелуй, то увидел перед собой… своего брата. Рис стоял на дорожке в двух шагах от них и смотрел на влюбленных с непроницаемым выражением лица.
Из-за его плеча выглядывала ошеломленная Эсме Боннингтон.
Некоторое время все четверо молчали. Первым пришел в себя Рис.
– Наша беседка расположена слева от главного павильона, Том, – сказал он с таким безразличным видом, как будто ничего и не видел.
И они с леди Боннингтон медленно удалились. Лина с ужасом смотрела им вслед.
– Это все было наяву или мне привиделось? – наконец, переведя дыхание, спросила она.
– Наяву, – небрежным тоном ответил Том, только крепче сжимая Лину в объятиях. – Вы действительно не хотите ужинать?
Лина яростно замотала головой. Ее губы припухли от поцелуев, она выглядела сейчас юной и очень беззащитной.
– Хотите, я отвезу вас домой? – спросил Том. Лина молчала.
– Я отвезу вас, куда вам будет угодно, – продолжал Том. – И единственной платой за мои услуги будут поцелуи. А хотите, мы поедем в оперу?
Лина на мгновение оживилась, но тут же с сомнением покачала головой.
– Нет, я не могу туда ехать. А что, если нас там увидят?
– Ну и что из этого? – пожав печами, промолвил Том. – Разве я не могу сопровождать в оперу красивую молодую женщину? Кажется, я имею на это право.
– Знаете, куда бы я действительно сейчас хотела поехать? На постоялый двор «Оловянная кружка». Я с удовольствием познакомилась бы с миссис Фишпоул.
– С миссис Фишпоул? – недоуменно переспросил Том. Лина смущенно улыбнулась:
– Да. Я постоянно думаю о Мэгги. Эта бедняжка сейчас одна в детской, хотя, конечно, мы поручили Роузи присматривать за ней.
Эти слова удивили и одновременно пристыдили Тома.
– Теперь я вижу, что вы лучше меня, – промолвил он и снова припал к ее губам.
Лина оттолкнула его, но не слишком сильно.
Через несколько минут они уже были на берегу. Том окликнул лодочника и приказал ему везти их к Вестминстерскому аббатству, где они собирались нанять экипаж и направиться на постоялый двор «Оловянная кружка».
– Я обязательно разыщу ее! – раздраженно воскликнул Мейн.
– А если тебе все-таки не удастся ее найти? – спокойно промолвила его спутница, распутывая свой локон, который зацепился за изумрудное ожерелье. Она опрометчиво надела драгоценности, ведь Воксхолл был печально знаменит тем, что здесь орудовали карманники. – Неужели ты не хочешь просто развлечься, Гаррет? На афише написано, что сегодня будет захватывающее пиротехническое шоу. Я обожаю фейерверки и не желаю тратить время на пустые поиски леди Годуин!
– Она должна быть здесь, – сказал Мейн. – Тише, Гризелда. Возможно, мы отыщем ее в ресторане.
– Я не хочу бегать по Воксхоллу! – заявила его сестра. – Мои туфельки для этого не годятся, давай-ка лучше сядем в Китайском павильоне и будем ждать, когда она пройдет мимо. Леди Годуин непременно заглянет туда. Ты же знаешь, что в этот павильон заходят все посетители Воксхолла. А если Хелен все же не появится там, уверена, ты найдешь утешение в объятиях какой-нибудь другой дамы.
Мейн нервным движением руки взъерошил свои тщательно уложенные волосы. Сейчас ему было не жаль прически, над которой его камердинер колдовал в течение получаса.
– Ты не понимаешь, Гриззи, – с горечью сказал он, – Хелен не такая, как другие дамы.
– Вздор! – заявила Гризелда и направилась к Китайскому павильону, шпили и башенки которого вырисовывались на фоне темного лондонского неба. Брат послушно пошел за ней. – Возможно, у тебя и есть какие-то чувства к ней, но все это очень скоро пройдет. Держи себя в руках и помни, что тебе необходимо в ближайшее время жениться. Все эти сильные эмоции ужасно утомляют.
Гризелда жестом подозвала официанта. Тот проводил их к главному столу, откуда им было видно все, что творилось вокруг.
– Ну вот видишь, как здесь замечательно! – с удовлетворением воскликнула Гризелда. Положив на стол сумочку, веер и перчатки, она повесила на спинку стула шаль и посмотрела на себя в маленькое зеркальце, проверяя, на месте ли ее изумруды. – Ты можешь делать комплименты своей графине, когда она придет, а я даже обещаю не острить по поводу ее стрижки.
Хотя, дорогой мой, не скрою, меня удивляет твой вкус. Не понимаю, как тебя угораздило так сильно влюбиться в Хелен Годуин? Я помню ее по школе. Она всегда казалась мне такой скучной! Все эти косички, бледная кожа, застенчивость не по мне. Уверяю, она никогда не проявит к тебе подлинного интереса, если ты не будешь страстно увлекаться музыкой.
– Ты ошибаешься, – заявил Мейн.
Он ругал себя за то, что привел сюда сестру. Если бы не она, он обшарил бы сейчас все сады. Мейн боялся упустить Хелен. Она наверняка будет держаться подальше от людных мест. Сейчас Хелен, вероятно, скорее всего прогуливается где-нибудь в парке, а Мейн надеялся заманить ее в свой маленький домик на Голден-сквер.
– Смотри-ка, это же Корнелий! – воскликнула Гризелда. Размахивая сумочкой, она окликнула друга своим мелодичным голосом: – Корнелий!
Одетый по последней моде лощеный щеголь обернулся и взглянул на них сквозь монокль. Его волосы были взбиты надо лбом в высокий хохолок. Выглядел он довольно комично, однако Гризелда не находила в его внешности ничего смешного.
– Я думал, ты порвала с этим хлыщом, который беззастенчиво присваивает себе чужие строки, – заметил Мейн.
– Еще нет, – сказала она. – Я велела ему написать мне другое стихотворение. Когда же он его мне преподнесет, я обязательно покажу это произведение тебе. Ты мне подскажешь, у кого Корнелий украл его на этот раз. Это будет так забавно! А что хорошего принес бы мне разрыв с ним?
Мейн был согласен с сестрой. Он вдруг понял, что встреча с Корнелием Бамбером ему только на руку.
– Рад видеть вас, Бамбер, – сказал граф, когда Корнелий подошел к столу. – Я был бы вам очень признателен, если бы вы составили компанию моей сестре. Дело в том, что мне надо разыскать здесь своих знакомых.
– С удовольствием, – без особого энтузиазма сказал Бамбер. – Любой на моем месте ухватился бы за такой шанс. «Она хороша, словно ночь…»
– Это Спенсер? – ехидно спросил Мейн. – Впрочем, нет, подождите. Это же строчка из Байрона!
Бамбер проигнорировал его, отвесив учтивый поклон Гризелде. Граф встал и быстро спустился в сад. При одной мысли о Хелен на него накатывала волна желания. Он не испытывал подобных острых эмоций со времен отрочества. В Хелен, обладавшей трезвым взглядом на вещи, он ощущал родственную душу. Она казалась Мейну его двойником в прекрасном женском обличье.
Удаляясь от Китайского павильона, Мейн слышал за своей спиной голос леди Петунии Геммел, которая обменивалась сейчас любезностями с его сестрой. Граф знал, что леди Петуния, известная сплетница, развлечет Гризелду и не даст ей скучать. Обе дамы обожали перемывать косточки своим знакомым. По крайней мере у Мейна был час времени, который он мог потратить на поиски Хелен.
«Хелен хороша, словно ночь… – думал граф, шагая по тропинке сада. – Да, Байрон не такой уж плохой поэт».
