Текст книги "Несносный босс (СИ)"
Автор книги: Эллин Ти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава 15. Соня
Не так я хотела умереть! Точнее, я никак в девятнадцать лет не хотела, но вот так вот – прям точно-точно нет!
– Мамочки… – шепчу хриплым голосом и зажмуриваюсь, когда этот медведь, клацая своими зубищами приближается к нам.
Всё. Мне конец. Мирослав Сергеевич так устал от моих проблем и таким образом решил от меня избавиться? Креативно, ничего не скажешь…
– Миша! – звучит грубый голос Мирослава, и внезапно лай прекращается. Но мне всё еще так страшно, что найти сил на то, что открыть глаза, я не могу.
Я чувствую этого медведя совсем рядом, у меня сердце выскакивает из груди от понимания, какой он большой… Наверняка, если он встанет на задние лапы, он будет прилично выше меня. Как не бояться?
Внезапно я чувствую что-то мокрое. Влажное касание к пальцам руки, которые переплетены с пальцами Мирослава. Что происходит?
Открываю глаза через силу и тут же мое сердце начинает стучать еще сильнее, чем до этого. Этот пес, хотя он реально больше на медведя похож, обнюхивает и облизывает наши сцепленные в замок пальцы. А?
– А что происходит? – шепчу еле слышно, боясь сделать даже лишний вдох, не то что движение.
– Показываю Мишане, что ты – не чужая, и от тебя не надо охранять дом. Он видит, что мы держимся за руки, и это значит, что тебе можно доверять. Сейчас обнюхает и будет издалека запах узнавать. Больше не будет тебя пугать.
Ах вот для чего он меня за руку взял… Но предупредить-то хотя бы мог! Чтобы я тут от инфаркта не умирала!
Всё равно страшно… Он очень большой. Я таких больших собак и не видела, наверное, никогда. Разве что на картинках в интернете, и то не факт…
А он смотрит. Прямо в глаза, точно как его хозяин. И съесть они тоже оба легко могут. Только по-разному.
В голове только одна мысль, что он сейчас клацнет зубами и оставит меня без пары пальцев, а то и без всей кисти сразу. Но Михаил, кажется, действительно настроен довольно дружелюбно. По крайней мере все пальцы на месте, и он уже не лает. Наоборот, он переводит голову к моей второй руке и тыкается носом в ладонь. Мамочки… Что делать-то?
– Погладь его, – подсказывает Мирослав Сергеевич. – Мишка ласку любит. Он не тронет тебя, не бойся. Он теперь тоже думает, что я твой жених, – посмеивается, а я почему-то чувствую, как краснею от этих слов. Шутка затянулась, вот даже дошла до члена семьи самого Мирослава. И пусть этот член семьи собака, не важно!
Пытаюсь перебороть свой страх и провожу кончиками пальцев по носу собаки и чешу его между ушами. Он такой большущий, что моя ладонь кажется на его фоне еще меньше, чем есть на самом деле. Ладно… Похоже, он и правда не собирается меня съедать. По крайней мере не сегодня на ужин.
– Хороший мальчик, – приговариваю, еще больше настраивая собаку на дружбу, и он вдруг падает, переворачивается на спину и смотрит на меня таким взглядом, словно снова что-то ждет.
– Мишаня, что за наглость! – смеется Мирослав Сергеевич. – Дама ко мне пришла, а ну кыш.
– А что он хочет?
– Чтобы ты его по пузу чесала. Наглеет парень. Место, я сказал!
Но, говорит он не достаточно строго, видимо, потому что Мишаня только кидает на него недовольный взгляд и возвращает ко мне, тут же меняя его на выжидающий. Как это мило! На самом деле.
Мне страшно, конечно, но раз просит такой мужчина, я не смею отказывать. Присаживаюсь на корточки рядом с ним и чухаю его пузо, как он того и требовал под недовольные вздохи Мирослава. Зато Мишаня доволен. Конечно, в моих интересах его задобрить, он всё-таки представляет опасности сильно больше, чем Ольховский.
– Соня, он наглеет, – посмеивается Мирослав, поднимая меня за плечо, – пойдем в дом.
– Он такой мягкий! – плетусь за ним, оборачиваясь на собаку. Я провела с ним минут пять, и уже точно могу сказать, что влюбилась. Когда он не пытается меня сожрать – то выглядит довольно дружелюбным. И имя ему очень подходит, он и правда настоящий медвежонок. – И красивый!
– И наглый, – напоминает Мирослав и таки затаскивает меня в дом, закрывая дверь за нами.
Черт… С собакой там было проще. Он как-то отвлек от всех проблем и неловкостей. А сейчас мы оказались одни и меня вдруг осенило вообще все происходящее.
Он привёз меня к себе?
– Мирослав Сергеевич… Так это… – не могу собрать слова в кучу и сказать что-то адекватное, но, кажется, он меня понимает, и мне не приходится пытаться изъясниться и дальше.
– Да, Сонечка, это мой дом. И пожить я тебе предлагаю именно тут.
Он говорит так легко, словно у него тут уже десятки работников оставались на ночь. Ну или как будто я только и делаю что остаюсь в огромном доме своего начальника.
– Это неудобно…
– Неудобно девочку в беде бросать, Принцесса, – говорит он, проходя внутрь. Плетусь за ним. – А это удобно. Тут очень много места, его вполне легко разделить на двоих. – Он поднимается на второй этаж. Сворачивает по коридору налево и открывает первую дверь. – Вот. Твоя комната. Вещи твои тоже тут, ну, те, что я вежливо забрал у твоих родственников. На самом деле я просто сбросил в чемоданы большую часть шкафа, полочек и стола, поэтому, если что-то не захватил, прости, я не разглядывал, чтобы тебя не смущать.
С ума сойти… Вот прямо сейчас взять и сойти. Можно?
Комната, конечно, безумно красивая. Но вот те три чемодана моих вещей в углу кажутся еще более красивыми. Это такой уровень заботы, которого я не ощущала со дня гибели моих родителей. Это что-то… особенное. Мне безумно приятно. Так сильно, что я стою в слезах.
– А чья это комната была раньше? – спрашиваю, хотя даже не знаю, почему хочу знать. Наверное, просто пытаюсь скрасить неловкость.
– Ничья, – он пожимает плечами и обнимает меня одной рукой. – Есть ещё две других, тоже пустые. И одна моя. Я строил дом с заделом на будущее, большая семья, дети и все такое. А в итоге живу тут один. Сестра однажды гостила пару месяцев, и все.
– Все впереди, – говорю ему, отчего-то вмиг поверив в то, что у него и правда будет большая семья. И он наверняка будет очень классным родителем.
– Ага, – усмехается, но веселья в его словах вообще нет. – Ты располагайся, в общем-то, потом спускайся, поужинаем, я закажу что-нибудь.
– Мирослав Сергеевич, – меня накрывает чувствами. Искренними, настоящими, ценными. Во мне бушует такой большой океан благодарности, что ему банально не хватает места внутри. Мне нужно выплеснуть хоть немного. И я не нахожу ничего лучше, чем просто обнять его. По-настоящему, тепло и крепко. Со всеми чувствами, что разгорелись внутри. – Я даже не знаю, как вас благодарить.
– Не плачь больше, – говорит он чуть отстраняясь и щёлкая меня по носу. – Этого будет достаточно.
Глава 16. Мирослав
Как же, черт возьми, болит голова. Она трещит так сильно, что даже глаза открывать не хочется. Я вообще спал этой ночью? Не помню. Вертелся, крутился, но вроде спал.
Выползаю из-под одеяла и с закрытыми глазами плетусь к выходу из комнаты. Нащупываю ручку на двери и, заставив себя открыть один глаз, таки спускаюсь по лестнице, чтобы не убиться.
Надо срочно сварить себе кофе, иначе и голова не пройдет и проснуться нормально мне сегодня не светит. Пока кофеварка будет делать мне спасительный напиток – сбегаю в душ, и в целом можно будет очнуться и собираться на работу. Опять не успею позавтракать, походу, ну да ладно. Закажу что-нибудь на работу.
Захожу на кухню, всё так же на ощупь иду к кофеварке, тыкаю на какие-то кнопочки, а потом…
– Ой.
Слышу голос позади себя и в секунду открываю глаза. Что еще за ой?
Поворачиваюсь.
– Ой, – отзеркаливаю и сразу же просыпаюсь.
За барной стойкой с чашкой кофе сидит Соня, опустив глаза вниз, чтобы на меня не смотреть. Потому что я, бестолочь, притащился сюда в чем спал – в одних трусах. Слава богу не без трусов.
Я просто забыл! Не очнулся еще, забыл что Сонечка теперь у меня и надо как-то контролировать себя хотя бы по утрам. Притащился во всей красе, стою тут, Принцессу смущаю. А на мне реально одни трусы, даже носков нет. И стояк утренний, куда без него.
– Доброе утро, – хриплю, наконец-то оживая. А то стою как дебил, слова сказать не могу.
– Доброе, – кивает Сонечка, на секунду приподнимая взгляд и опуская его снова. Краснеет сидит. Вот я олень, а.
– Прости, – тру глаза, отгоняя даже малейшие остатки сна. – Не проснулся еще, забыл, что ты тут. Я сейчас оденусь.
Не дожидаюсь ее ответа, ухожу наверх. Сонечка – нежный цветочек, что бы там ни было. Даже тот секс, случайный или не очень, был больше исключением для нее, чем правилом. Даже интересно, что тогда на нее нашло.
Ее на заставила стать черствой даже жизнь в тех жутких условиях, в которых она жила. Дети часто из таких семей выходят уже познавшими жизнь, а Принцесса остается принцессой, губы кусает и краснеет при виде мужика в трусах.
Возможно, конечно, дело как раз в том, что этот самый мужик – ее начальник, но не факт, не факт. Сдается мне, что от любого бы так краснела.
Поэтому я сразу иду в душ быстро и одеваюсь в домашнее, чтобы не смущать гостью. До выхода на работу еще сорок минут, я так резко взбодрился что в итоге, походу, успею поесть. Так бы просто просыпался и тупил по дому ходил минут тридцать точно.
Возвращаюсь на кухню точно в рай. Я нигде по пути сюда в Нарнию не попал случайно? Потому что на моей холостяцкой кухне совершенно точно пахло блинчиками в последний раз, когда в гости приезжала мама.
А тут запах стоит с ума сойти какой. И блинчики. Красивые-красивые. Рядом кружка кофе, сметана и сгущенка. Вау.
– Принцесса, я в рай попал? – улыбаюсь и усаживаюсь за стол. Она еще и готовит, ну это отвал башки просто! Готов предоставить ей жилье на постоянной основе, если она будет меня подкармливать вот так по утрам.
– Просто подумала, что вам будет приятно, – говорит она, смущаясь. В ее руках тоже чашка с кофе и сидит она уже за столом, а не за барной стойкой. Завтракать будем вместе? Это хорошо. Что не сбегает от меня. И так смущается сильно, куда еще-то? Мы вчера собирались поужинать вместе, но Сонечка долго разбирала вещи, а потом уснула. Не стал уже ее трогать, нужно было отдохнуть.
– Правильно подумала, я домашних блинчиков лет сто не ел, – улыбаюсь и присаживаюсь на стул, наконец-то делая тот спасительный первый глоток крепкого кофе. – Как ты?
Спрашиваю, потому что взгляд снова падает на ее синяк на челюсти, на заклеенную пластырем ранку на руке. Меня снова взрывает злостью от всего этого. Я всё в этой жизни могу понять, кроме нескольких вещей. И одна из таких: как, сука, можно поднять руку на девчонку. Тем более на эту. Да она мелкая еще совсем! Что должно быть в голове вообще в этот момент? Почему такие люди вообще существуют? Их защищать надо, оберегать, потому что в мире и так дофига дерьма всякого, а тут… В родной квартире!
– Выспалась, – улыбается, заправляя прядь за ухо. Всё-таки смущается еще, очень-очень. Надеюсь, это быстро пройдет. Иначе ей будет совсем некомфортно. – Спасибо вам еще раз, Мирослав Сергеевич. Я правда не знаю…
– Сонечка, лопай блинчики, – подсказываю ей, что хватит мне и прошлого миллиона ее благодарностей. Я не сделал ничего особенного для того, что заслужить аж столько. Поступил по-человечески, не более того.
– Я найду квартиру и съеду, – кивает она, – надеюсь, это не затянется на долгий срок.
– Тут-то можешь оставаться столько нужно. А вот почему ты оттуда не съехала раньше, я не очень понимаю. Правда, Сонь, тебе вряд ли там очень нравилось. В чем причина?
– Причина в том, что съехать из этой квартиры равно ее потерять, – она грустно вздыхает и опускает взгляд.
– Не понял.
– Это квартира моих родителей. А тетя Катя – моя тетя, законный опекун. Когда родители погибли, она оставалась единственным родственником, сразу меня приютила. Я наивно полагала, что из большой любви. Потом поняла, что из-за квартиры. Я – единственный наследник, но до моих восемнадцати наследством распоряжался опекун. Ну, то есть она. И она сама бы может ничего плохого не сделала, если бы не ее муж. Ненавижу его… Короче, они в этой квартире оформили себе прописку, ну и я банально не могу их выгнать. Пока там жила, чувствовала, что еще есть силы бороться, но знала, что если они меня выживут – то это всё. Я обращалась в разные органы, но мне сказали что они могут даже со мной судиться за эту квартиру. Особенно если у них там прописка и соседи подтвердят, что они там проживают, а я нет. Короче, я мало в этом понимаю, правда, но я просто не хотела терять жилье. Во-первых, это единственное, что осталось мне от родителей. А во-вторых, своя квартира никогда не помешает. Но… Не судьба, судя по всему.
– Сонь, может помощь нужна? – предлагаю сразу. – Людей нужных найдем, не проблема, и сожителей твоих выселим.
Ну потому что я не понимаю, как можно было над девчонкой всю жизнь издеваться и еще и жилье у нее отобрать. Родители погибли, а родственники нажиться на этом решили. Супер. Что за люди?
– Нет, что вы, – качает головой, – вы и так очень помогаете, не стоит. Я… придумаю что-то. А нет – так пусть катятся вместе с квартирой. Устала я от них уже, сил нет.
Глава 17. Соня
Пожалуй, запишу этот день как один из самых неловких. Мало того, что было на кухне у Мирослава Сергеевича, так еще и на выходе с ним столкнулись только что чуть ли не нос к носу. Ему пришлось схватить меня за талию и к себе прижать, чтобы я не упала, и стояли так, как два дурака, целую минуту, не понимали, что с этим делать.
Мне жутко приятно, что он так обо мне заботится, правда! Очень-очень приятно, что помогает, иначе я не знаю, что бы делала вчера, да и… да и вообще. Но ка-а-а-ак же мне неловко. Это просто невозможно. Я честно и искренне старалась делать вид, что между нами ничего не было после того, как… как было. А как увидела его утром в одних трусах, так все воспоминания водопадом на меня рухнули. Мурашки сразу пробежали по всему телу и даже внутренностям, и сидела в ступоре и сделать с собой ничего не могла. Надеюсь, в те пару дней, что мне придется еще пожить у него, он не забудется больше и не выйдет в таком виде. Я понимаю, что это его дом и не мне точно тут диктовать правила, но… В любом случае, думаю, ему тоже было неловко.
Выходим на улицу, я поправляю волосы, чтобы хоть чем-то занять руки и не умереть от непонятных ощущений, как навстречу мне несется Мишка!
Мы, конечно, подружились вчера, кажется, но я всё еще не готова к таким встречам. Вдруг он несется меня съесть? Визжу и прячусь за Мирослава, хватаясь пальцами за его пиджак и вжимаясь лицом ему между лопаток, словно он – огромная стена и поможет мне спастись от страшного зверя.
Но… Но Миша не рычит и не лает, он… скулит?
– Чего он? – шепчу, выглядывая из-за плеча Ольховского. Тот поглаживает собаку по носу, пока сам пес жалобным взглядом смотрит на него.
– Ну, он расстроился, что ты испугалась. Летел к тебе на крыльях любви, а ты спряталась.
– Я растерялась! – все еще шепчу, словно собака может меня услышать и всё понять. – Он такой огромный, вдруг бы забыл, что мы вчера с ним подружились?
– Он умный пес, Принцесса, и ты ему явно понравилась. Погладишь?
– Конечно!
Мне еще никогда за все мои девятнадцать не было стыдно перед собакой, но, видимо, этот день припас для меня очень много сюрпризов, несмотря на то, что еще только утро.
Выхожу из своего укрытия, присаживаюсь на корточки, сама себе кажусь меньше огромного Мишки в таком положении и смотрю в его глаза с самым настоящим извинением! Докатилась, Соня, ну точно…
– Михаил, вы прекрасный молодой человек, это я дурочка, – говорю ему и чешу за ушком, пока Ольховский сверху посмеивается. Смешно ему, конечно! Не на него же собака обиделась. – Давай дружить, обещаю больше тебя не бояться.
А пес и правда до жути умный! Еще и хитрый неимоверно. Сидит, морду отвернул, весь в образе оскорбленного и несчастного пса. Настолько ему верю, что тянусь и обнимаю за шею, утопая в мягкой шерсти. Надеюсь, моя персиковая рубашка мне это простит…
– А если я скажу, что обиделся, мне тоже положены обнимашки? – смеется Мирослав Сергеевич, и я негромко фыркаю. Еще чего… Я и так вчера расчувствовалась и полезла обниматься, хватит с него.
– Нет, вы не такой милый, как Мишка, – посмеиваюсь и встаю, погладив Мишу еще раз.
– Вот спасибо. Поехали? Нас уже Марина ждет, – говорит он, а мне хочется застонать от бессилия и несправедливости этого мира. Почему я вообще должна с ней возиться? За премию, я помню… Но она настолько мне неприятна, что оставшиеся дни ее обучения, чувствую, будут тянуться так медленно, как это только возможно.
Надо было оставаться дома, мне Мирослав Сергеевич предлагал. После таких сильных эмоций предлагал мне остаться, проваляться весь день в постели, посмотреть фильм, заказать что-нибудь вкусное… Звучит, как мечта, на самом деле, я давно не устраивала себе таких классных дней, но… времени на них совсем нет, да и зарабатывать на жилье мне нужно, а не брать отгулы уж точно.
И мы едем. Это всё так… не знаю! Снова неловко, наверное, но тут и миллион странных эмоций. Проснулись, вместе позавтракали, собрались, вместе сели в машину, вместе едем на работу… Это очень новые ощущения, очень. Я такого никогда не чувствовала. Это не только неловкость, от которой у меня уже уши в трубочку сворачиваются. Это еще и комфорт, благодарность и что-то еще. Точно что-то есть…
Мне очень нравится, что Мирослав ведет себя так, словно все в полном порядке и так должно было быть. Как-то… От него исходит такая легкость, что она и мне передается, от этого становится немного проще. Веди он себя как-то не так, клянусь, я бы сбежала этим же утром.
В машине Ольховский предлагает включить мне свою музыку, и это тоже очень неожиданно, но безумно приятно! Он правда жалеет об этом предложении очень быстро, потому что мой плейлист весьма специфичен, но сдержанно терпит, пока я пою каждый из треков, и, кажется, даже пару раз нарушает правила, чтобы быстрее доехать до места назначения.
Когда приезжаем на Западную, я чуть ли не хныкаю от предстоящей встречей с Мариной. Все встречи с ней заканчиваются плохо! Очень плохо! Мы заврались уже до такой степени, что…. даже слов найти не могу.
– Мирослав Сергеевич, а давайте вы не будете сегодня уезжать? Останетесь с нами, посмотрите, как Марина справляется.
– Чтобы изображать твоего жениха подольше, Сонечка? – посмеивается он, открывая мне дверь и подавая руку. Ха-ха! Как смешно. Ни капли, вообще-то.
– Нет, чтобы она не думала, что тут начальница и не издевалась надо мной.
– А она издевается? – он подхватывает меня за талию, стоит мне выйти из машины. Не сопротивляюсь. Помню про тот идиотский спектакль, который едва ли сделал мне лучше. Но начальство уже не могу подставить, конечно, поэтому приходится подыгрывать.
– Да постоянно. Как будто она меня учит, а не я ее.
– Поставила бы ее на место, Принцесса, и дело с концом.
– Распоряжений не поступало таких, – фыркаю на него. Сначала сама научи, потом еще и сама на место поставь. Вот здравствуйте. – И вообще, это не входит в мои обязанности как администратора другого сервиса.
– Это входит в твои обязанности как моей невесты, – снова веселится, а я закатываю глаза. Рада, что ему весело, очень рада.
– Ой, да ну вас…
– Здравствуйте, Марина, – улыбается Мирослав Сергеевич, когда входим внутрь. Он все еще держит меня за талию, а я всё еще делаю вид, что меня всё устраивает.
Марина кивает недовольно, даже кривится немного, и меня реакция ну о-о-очень уж веселит. Неужели она так сильно хотела, чтобы Мирослав на нее внимание обратил?
Хотя, мне удивительно, что не обратил, если честно. Когда я ее только увидела, была уверена, что у нее есть все шансы.
– У меня для вас хорошие новости! – продолжает Мирослав, и тут уже хмурюсь я. Какие это новости? – Моя невеста, Сонечка, так расхвалила вас, как работника, что сегодняшний день стажировки будет последним. Завтра вы уже самостоятельно приступите к рабочему процессу. Готовы?
Марина кивает головой активно, как никогда до этого, мол готова хоть сейчас. И я готова хоть сейчас! Честное слово готова! Но, видимо, это уже был бы перебор с наглостью…
Мирослав обещает приехать через пару часов и проверить ход обучения самостоятельно, уезжает, снова поцеловав меня в губы. И я на этот раз не стою столбом, чтобы потом не выслушивать от Марины, что я такая деревянная такому восхитительному мужчине не подхожу. Я тянусь на носочках, сама губы трубочкой складываю и целую даже чуть дольше, чем того требует невинный чмок. А что? Пусть оба знают, что я не пальцем деланная. Одна рот будет меньше открывать, а другой думать прежде чем сценки перед людьми разыгрывать.
И я правда не знаю, ради этого Мирослав сказал Марине, что я ее хвалила и она завтра уже может приступать к работе, или нет, но Марина меня не трогает! Правда! По-настоящему!
Возможно, конечно, что у меня на лице написано, что меня и так уже тронули чересчур сильно, хотя синяк на лице я сегодня всё утро замазывала тональным средством. Но она и правда словно смирилась или успокоилась, не знаю… Задает вопросы, которые остались по работе, и ничего больше. Ни одного лишнего слова, ни единой подколки. Как это так? Такое бывает?
Мне в целом всё равно, что вдруг случилось, я просто рада, что еще и она до меня не докапывается.
И день проходит вполне прилично и вообще спокойно. Я даже в какой-то момент думаю, что то утро было не сегодня, потому что день могу назвать даже хорошим! И солнышко светит ярче обычного, и в целом уже очень тепло на улице, и Марина не чудит…
И даже Мирослав когда приезжает – не трогает нас, а общается со своим персоналом, пока мы разбираем кое-что по документам.
Но потом у меня звонит телефон. И меня паникой накрывает от увиденного имени тети Кати на экране.
Ну зачем? Ну я же уже ушла, ну зачем вы меня трогаете? Просто оставьте в покое, радуйтесь жизни, я даже трогать вас не буду!
Вмиг всё хорошее разрушается. У меня ком в горле встает, стоит мне закрыть глаза и перенестись в те жуткие минуты в моей когда-то любимой квартире. Я старалась игнорировать всё это, старалась просто жить дальше и сделать вид, что ничего этого не было, но, оказывается, мои эмоции и воспоминания гораздо сильнее меня.
Я сбрасываю вызов, но она звонит снова, и мне приходится три раза сделать глубокий вдох, чтобы ответить ей. Хотя я меньше всего хочу сейчас слышать ее голос, если уж совсем честно.
– Да? – беру трубку, пытаясь унять дрожащие пальцы.
– Сонька! – говорит она таким простым голосом, словно мы по-настоящему родные друг другу люди. – Прекращай бегать, давай домой. Всё нормально тут уже, никто лишний не придет.
– В моей квартире лишние вы, и пока вы там есть, моей ноги там не будет, – говорю на эмоциях, и понимаю, что зря. Им же только на руку, если я не вернусь. Но я не успеваю адекватно подумать о правильном ответе.
Выхожу на улицу, чтобы Марина не стала случайным свидетелем разговора, и натыкаюсь на Мирослава. Он курит недалеко от входа и я отхожу чуть подальше, чтобы не дышать этим жутким запахом.
– Что ты носом всё вертишь? Ну приходил твой этот жених, кулаками тут махал, мы поняли, что были неправы.
– Неправы? – схожу с ума уже, кажется. – Да ваш дружок меня чуть не убил!
– Ой, да не убил бы… Понравилась ты ему просто. Он, между прочим, с переломом ноги лежит! За это кто отвечать будет, а? Ты-то целёхонькая, а человек пострадал!
– Мало ему, – рычу и бросаю трубку, а потом быстро смахиваю пальцами две дорожки, бегущие по щекам.
Нет-нет-нет, я не буду плакать… Какой смысл в этих слезах? Обидно, что никому не нужна. Но я ведь не первый день это знаю, давно привыкла уже. Но просто… Как так можно вообще?
Слёзы льются, не могу ничем их остановить и даю себе пару минут этой, видимо, очень нужной слабости.
Вздрагиваю, когда со спины ко мне прижимается кто-то. У этого кого-то до ужаса теплые руки и очень узнаваемый парфюм.
Мирослав обнимает меня за плечи, кладет подбородок на мою макушку и не говорит ни слова. Просто поддерживает меня в эти минуты слабости, и я невероятно сильно благодарна за это…
