Текст книги "Несносный босс (СИ)"
Автор книги: Эллин Ти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Глава 30. Соня
Почему так странно?
Не понимаю своего состояния. Совсем не могу разобраться с тем миллионом мыслей и чувств, что кружатся каруселью в моей голове и сердце.
Конечно, реакция Мирослава это… Я ожидала чего угодно, правда. Вот вообще всего, кроме того, что вышло на самом деле. Я ждала обвинений, или, возможно, попыток съехать с ответственности, а может даже просьб избавиться от “проблемы” и просто жить дальше. Конечно, я была и лучшего мнения о нем: решила, что он скажет, что будет помогать нам с малышом, но на этом все наши отношения, которые так и не успели начаться, будут закончены.
Я правда была готова вообще ко всему, потому что Мирослав не обязан! Хотя мы тут оба виноваты в случившемся, но в любом ведь случае не обязан… Он мог бы спокойно платить алименты и по желанию видеться с ребенком раз в неделю, а то и в месяц, и жить себе так, как привык.
Но… Но он готов ломать себя и заодно мое сердце.
Потому что его слова – они глубоко-глубоко в душе осели и затопили там все капельками счастья и надежды на светлое будущее.
Он был рад! Господи, он правда был рад! Пока я не могла собрать себя по кусочкам и просто понять, как банально жить дальше, он искренне обрадовался и пообещал, что мы со всем справимся.
Вместе…
А “вместе” – это что-то на очень очень счастливом. Я такого языка отродясь не знала, а теперь вот, кажется, начинаю его изучать.
Сказать точнее – Мирослав меня учит этому языку.
Еще вчера я боялась спешки и не знала, как нам быть, а сегодня уже беременна. Нет времени лучше, чтобы никуда не спешить, правда? Еще ведь целых тридцать одна неделя на то, чтобы стать семьей… Или какие там у Ольховского планы? Он не делится ими со мной, но ходит очень-очень загадочный.
Мы не поехали на работу больше, сразу домой. И всю дорогу в машине Мирослав держал меня за руку и иногда целовал пальчики. Это очень нежно, до мурашек. Но я пока еще летаю в какой-то прострации.
Мишка встречает нас как всегда радостно, летит на меня, но Мирослав осаживает его приказным тоном, не давая прыгать на меня.
– Мишаня! Аккуратнее с Сонечкой теперь, имей совесть, – говорит он Мишке, а мне так забавно становится. Сколько в этом мужчине ответственности? Кажется, он мог бы раздавать в долг нуждающимся.
Мишка наклоняет голову, как бы спрашивая, какого, собственно, хрена ему вдруг нельзя со мной беситься. И это тоже вызывает во мне улыбку! Всё слишком мило. Особенно то, что Мирослав и правда общается с собакой, словно тот человек и все-все понимает.
– Смотри, Миша, – говорит Мирослав, а потом внезапно встает и… кладет руки мне на живот. Мамочки… Он еще плоский, там и намека на округлость нет, и конечно пока никаких ощущений, но… Но это движение, оно какое-то очень интимное. И ощущается так правильно, что я едва ли не мурлычу от удовольствия. – Вот тут ребенок, и надо Сонечку теперь оберегать. Понял?
Мишка смотрит, смотрит, а потом подходит и утыкается носом мне чуть ниже пупка. Господи! Эти мужчины меня с ума сведут, я клянусь.
– Он понимает? – спрашиваю Мирослава, когда Мишка не меняя позиции поднимает на меня свои огромные добрые глаза.
– Конечно, – говорит Мир. – Он умный пес, все понимает. У него уже были щенки, он папашка со стажем!
– Так ты совсем взрослый мальчик, да? – глажу его по мордочке и снова улыбаюсь. Мирослав очень быстро рисует на моем лице улыбку, еще час назад я знать не знала, как перестать реветь.
– Пойдем, Сонь, пока ты не замерзла.
– Очень тепло сегодня, – ворчу на него, но он словно не слышит и тащит меня за руку в дом. а правда тепло! Уже даже жарко, я бы сказала.
– А вдруг ветер? Продует. Не надо. Надо быть аккуратнее. Что хочешь покушать? Может, клубники? Или, там, не знаю, персиков с кукурузой…
Он спрашивает так аккуратно и мило, что я не могу не расхохотаться!
– Не знаю, если честно. Я пока ничего не поняла и не решила, хочу ли каких-то извращений в еде. Всегда думала, что беременные это просто придумывают. А я пока не особо осознала, так что… Но клубника звучит заманчиво!
– Тогда закажу доставку.
Я получаю поцелуй в лоб, краснею и ухожу наверх в ставшей уже родной комнату.
Мне на самом деле так хорошо здесь… У этого дома какая-то особенная атмосфера. Здесь дико уютно! И хотя немного не хватает каких-то деталей типа подушек декоративных, цветов, растений, красивых штор и картин на стенах, все равно здесь восхитительно.
Думаю, всё дело в том, что у этого дома восхитительный хозяин. Он всё делал с душой и любовью, поэтому и дом получился таким. Здесь хочется жить, здесь восхитительно комфортно спать, а еще кухня – просто мечта! Такой простор! На ней можно снимать кулинарные передачи.
Я принимаю душ, а потом долго разглядываю себя в зеркало, пытаясь принять новую реальность и найти хоть какие-то изменения в теле. Просто уже такой срок… А я и знать не знала, что со мной происходит. Столько проблем навалилось, что я как дурочка не следила за циклом и даже не отметила то, что грудь стала большевата для лифчика, хотя на нервах я скинула пару килограмм.
А кроме груди и не изменилось совсем ничего. А, может, я просто не вижу. Ну, или меняться начнет уже позже, когда будет расти живот.
Живот…
Я беременна. С ума сойти можно, если я не уже.
Кладу руки ниже пупка, закрываю глаза. Представляю, что внутри меня живет маленький комочек. Мой и Мирослава. Меня пугает это? Несомненно. Очень сильно. Но пугает не сам факт ребенка, а тот факт, что я могу не справиться… С другой стороны: все ведь справляются, чем я хуже? Ну и плюс у меня есть огромная помощь и поддержка в виде Мирослава. И я понимаю, что даже если как мужчина и женщина мы вместе не будем – он никогда не оставит нас с малышом.
Натягиваю халат и ухожу обратно в комнату, ложусь на спину, закрываю глаза.
Я так много сейчас всего чувствую! А внешне какая-то ледышка… Просто я не знаю, как правильно всё это выражать, как вести себя с Мирославом, как вообще всё это…
– Тук-тук, – прерывает он мои мысли. Дверь была приоткрыта, поэтому он делает вид, что стучит. – Можно?
– Конечно, – киваю ему и сажусь в позу лотоса. В руках Мирослава тарелка клубники. Красивой, сочной и просто невероятно аппетитной… У меня слюнки текут!
– Доставили вкусняшку, я решил подработать курьером и доставить от двери до тебя, – улыбается он. Подходит, садится рядом, вручает мне тарелку, и я с аппетитом лопаю ягоды, понимая, что он идеально угадал с выбором.
– Шпашиба огромное, – бормочу с набитым ртом.
Наши отношения сейчас стали еще более неловкими, чем до этого, хотя, казалось, что хуже уже не будет.
– Принцесса… Я бы хотел с тобой поговорить. Готова сейчас?
Я сглатываю. Мне внезапно становится страшно. А что он хочет мне сказать? Что погорячился с радостью, подумал и решил, что это всё не для него сейчас и мы с ребенком не входили в его жизненные планы?
Ой мамочки…
Глава 31. Мирослав
Она лопает клубнику. С таким аппетитом и удовольствием, что я даже думать не мог, что можно так вкусно есть.
До этого момента я относился к этой ягоде абсолютно ровно, но Сонечка ест так вкусно, что мне и самому хочется попробовать.
А еще хочется купить ей целый камаз этой клубники, если он сделает ее счастливой.
– Принцесса, – зову ее, волнуюсь. – Я бы хотел с тобой поговорить. Готова сейчас?
Она перестает жевать, застывает, и я понимаю, что напугал ее. Идиот.
Просто… Я успел немного подумать наедине и в тишине после того, как узнал новость о беременности. У меня было около часа, когда мы приехали домой, чтобы всё осознать и решить, что вообще делать дальше, и, самое главное, как это делать.
Это и правда всё очень неожиданно и нелегко, и я вообще не понимаю, как малышка с этим всем справляется, но… Разговор всё равно нужен, надеюсь, ей тоже после него станет легче.
Она кивает, стирает с уголка губы кончиком большого пальца клубничный сок и отставляет тарелку в сторону, внимательно слушает.
И я понимаю, что она волнуется. Только вот не понимаю, по какому из поводов. Что конкретно она боится от меня услышать?
– Принцесса, – не могу сдержаться и беру ее за руку. Сжимаю тонкие пальцы, пытаюсь передать всё свое тепло. – С момента наших с тобой договоренностей об отношениях прошло всего пару дней, а вот событий случилось очень много. Мы договаривались не торопиться, точнее, я обещал тебе не торопиться и завоевывать твое сердце медленно и аккуратно, а в итоге оказалось что наш ребенок уже у тебя под сердцем и не торопиться, вроде как, уже просто странно звучит. Не находишь?
– Угу… – кивает она, и мне кажется, что мигом становится грустной. Не понимаю пока ее эмоций, да что там, я своих не понимаю!
– Но с другой стороны, ребенок ведь – это не то, что должно заставлять тебя в меня внезапно влюбляться. Да, мы немного перескочили несколько этапов отношений, но я хотел сказать… Короче, Сонь, у меня не очень получается формулировать мысли сегодня, если честно, и внутри от понимания всё к чертям переворачивается. Я хотел просто сказать, что от своих прошлых слов не отказываюсь: я всё еще хочу и готов тебя добиваться, и то, что у нас будет ребенок, не должно заставлять тебя меня любить. Я хочу, чтобы ты влюбилась в меня по-настоящему, а не просто была со мной, потому что у нас будет малыш. Давай всё еще не торопиться? С личными отношениями. Я готов добиваться тебя хоть до самой старости. Влюбился я что-то капец как и голову совсем потерял.
Вот так просто. Собирался с мыслями дольше, чем говорил.
Выдаю всё на одном дыхании, слежу за реакцией Сони, боюсь увидеть там что-то плохое, но, кажется, в миллионе ее эмоций всё-таки ничего ужасного нет.
Она сначала расширяет глаза, удивляясь, потом почему-то смущается, краснеет, а потом… Плачет. Ну что еще за новости.
– Сонь… – притягиваю ее к себе и укладываю голову на грудь. – Ты так не рада, что я в тебя влюбился, да?
– Я не знаю, почему плачу, – говорит она смешно и очень искренне, шмыгая носом. – Мне кажется, что меня никто никогда в жизни не любил, и… И тем более не хотел добиваться аж до самой старости.
– У нас многое с тобой впервые, да? – улыбаюсь и целую ее в макушку. – Но я рад, что эти чувства у меня только с тобой, правда.
– Вы что, никогда-никогда не влюблялись еще? – удивляется Принцесса и поднимает голову, глядя точно в глаза.
– Ну… было однажды, если честно, – признаюсь ей, но вижу, как она тут же грустнеет. Не люблю, когда она грустит, но почему-то сейчас это кажется очень хорошим знаком. – Но сейчас понимаю, что я очень ошибался. Думал, что любил, а по сути был просто придурком с какими-то своими ожиданиями и, наверное, даже травмами.
– У вас не получилось с ней, или получилось, но плохо закончилось? – спрашивает она любопытно, но всё-таки выпутывается из моих рук, чтобы удобнее было смотреть в глаза.
– Ничего не было, вообще. Она была девушкой моего друга, а сейчас ждет от него ребенка.
– Я почти подумала, что это была Еська, – хихикает Соня, но вдруг что-то замечает на моем лице, видимо, что тут же сама меняется в эмоциях. – О боги… Это правда она? А сейчас…
– А сейчас я очень рад за друга, за нее, а еще безумно счастлив, что в моей жизни появилась ты.
– Правда? – шепчет она, а когда киваю ей с улыбкой, ее глаза снова наполняются слезами. – Я не знаю, почему опять плачу. Это, наверное, гормоны, потому что я вообще не люблю плакать, но эти слёзы они сами собой текут! Кошмар…
– Лопай клубнику, – смеюсь, подавая ей ягодку, и она откусывает ее прямо из моих рук, закрывая глаза от наслаждения.
И я не врал ей, не говорил всё эти слова, чтобы успокоить, я… Я же и правда счастлив.
С появлением Сони в этом доме появилась жизнь. А еще эта самая жизнь появилась и в моей жизни, как бы странно это ни звучало. Я был чертовски одинок, а сейчас радуюсь, что все мои серые будни окрашены таким ярким солнечным лучиком. И пусть этот лучик часто задает глупые вопросы, думает странно, плачет и думает, что никому не нужна, пусть! Я готов каждый день рисовать на ее лице улыбку и доказывать, что она самая лучшая, только пусть будет рядом со мной…
Решаю не докучать ей больше, если захочет – сама спустится вниз и побудет со мной. Встаю с кровати, напоследок целуя Сонечку в макушку, провожу пальцем по скуле, вспоминая, какой жуткий синяк от удара там был, делаю шаг в сторону двери, второй, третий, а потом замираю.
Твою. Мать.
Просто твою чертову мать.
Меня осеняет одной секундой. Просто всё произошедшее настолько резко ворвалось в наши с Сонечкой жизни, что многие вещи начинают доходить с опозданием.
Но я понимаю, и злость внутри растет с такой силой, что ей срочно нужно найти выход.
– Принцесса, – говорю негромок, пытаясь хотя бы при ней держать себя в руках, – скажи пожалуйста, какой у нас точный срок?
– Девять недель… – говорит с удивлением, видимо, не понимая, к чему мне этот вопрос.
А всё просто.
Вопрос к тому, что тот мудак не просто ударил и напугал мою на тот момент сотрудницу. Он ударил мою беременную девушку. В ее животе уже был мой ребенок на тот момент, когда он посмел поднять на нее руку. И если я и до этого его ненавидел люто, то сейчас… Сейчас я готов собственными руками сломать ему каждый палец от злости.
– Понял, – киваю ей, и пытаюсь улыбнуться. Вряд ли из этого выходит что-то хорошее.
– А что случилось, Мирослав?
– Всё хорошо. Ты не волнуйся, главное. Я поеду по делам, ладно? Скоро вернусь, а ты лопай клубнику и жди меня.
– Мирослав…
– Принцесса, – подхожу к ней и сажусь на корточки у кровати, – я же сказал: волноваться не о чем. Просто я делаю тебе сюрприз, надо срочно отъехать. Там внизу еще куча всяких вкусняшек. И можешь затащить Мишку в дом, если хочешь, только наверх пусть не ходит, по гостиной бродит. Я скоро, – прижимаюсь к ее губам в коротком, но сладком поцелуе.
А потом иду к себе в комнату, быстро переодеваюсь, вылетаю из дома и набираю Демида.
– Миша, – рявкаю, пес вылетает навстречу, – Соню охранять, никого не впускать. Я скоро.
Глава 32. Соня
Он очень странный. А клубника просто умереть можно какая вкусная!
Но Мирослав даже сильнее странный, чем вкусная эта клубника…
Сидел тут весь из себя такой положительный, потом спросил срок, взбеленился, вскочил, убежал куда-то… А куда?
Сказал, что какой-то сюрприз. Но о сюрпризах не говорят ведь. Да еще и так резко о них не вспоминают. Похоже на бред.
Что-то точно не то… А он не говорит, что!
А я думать толком не могу об этом, потому что просто невероятно вкусная клубника!
Я становлюсь какой-то странной… Это нормально вообще? Сначала начала волноваться дико, а потом подумала, чего это я? Это ведь Мирослав. Он решает проблемы, а не создает их, а значит, мне абсолютно нечего бояться.
Наверное.
И всё-таки я немного волнуюсь. Совсем чуть-чуть, правда! Просто боюсь, чтобы с ним всё было в порядке.
Мне хочется чем-то немного успокоиться, я съедаю еще пару ягод клубники, а потом беру телефон, чтобы позвонить Есе. Посидели бы, выпили чай, поболтали, но…
Долго смотрю на контакт, а в итоге блокирую телефон. Не звоню. Потому что то знание, что Мирослав был долго в нее влюблен теперь не дает мне покоя.
И я не ревную! Ну, не то чтобы я еще имею на это хотя бы какое-то право… Просто всё так странно. Они близко дружат, работаю вместе, отдыхают компанией, соседи вот… И он был влюблен в нее. Это странно, разве нет?
И я верю Мирославу, что у него нет к ней никаких чувств и что он рад за них с Демидом, что у них прекрасная семья и всё прочее, но какой-то червячок всё равно не дает мне позвонить ей и провести этот вечер вместе.
Поэтому, надо развлекать себя как-то иначе. А как?
Спускаюсь. Мирослав говорил, что там еще есть какие-то вкусняшки и мне жизненно необходимо найти их все. Нахожу на кухне коробку сладостей и сглатываю слюну: как всё вкусно выглядит!
Блин… А это всю беременность так будет, да? И в каком весе я в итоге буду? Если буду столько есть…
Ой, мамочки, как внезапно все стало сложно!
Но я ловлю себя на мысли что реакция Мира мне очень помогла успокоиться и принять ситуацию. Правда. Если бы не его спокойствие и даже какая-то аккуратная радость, я бы, наверное, от всего происходящего давно бы сошла с ума. А так… Он – мое надежное плечо, мне больше ничего не страшно. Я верю ему, что он нас не оставит, и уже точно знаю, что будет очень любить этого ребенка. А что еще нужно для счастья-то? Ничего больше, кажется. Разве что…
Всё-таки съедаю одну из шоколадок, чтобы счастья уж точно хватало с головой. Стараюсь не думать о Есе, чтобы себя не накручивать, стараюсь не придумывать себе страшные сценарии с участием Мирослава, потому что понятия не имею, где он сейчас, и не уверена, что хочу знать.
А потом вспоминаю, что он разрешил мне затащить Мишку в дом! А я хочу, очень хочу. Поэтому открываю дверь и зову его к себе. Он не спешит входить в дом, видимо, это не всегда делать можно, но я говорю кодовое “папа” разрешил, и этот медведь довольно забегает в дом, виляя своим огромным пушистым хвостом.
“Папа разрешил”… и правда папа ведь. Вау!
Блин, жизнь – самая непредсказуемая в мире штука. Еще неделю назад я и предположить такого исхода событий не могла, а в итоге? А в итоге я мать, здравствуйте.
Вообще, “мама” – это такое нежное слово… Я, конечно, не была готова стать ею так рано, но жизнь распорядилась иначе и я каждую секунду этой новой реальности стараюсь привыкать ко всему происходящему.
Я буду мамой. И сильно быстрее, чем планировала.
Подзываю Мишку к себе, падаю на пушистый ковер в середине гостиной, укладываюсь головой на быстро сориентировавшегося пса и думаю свои мысли в таком восхитительном положении. Так тепло и уютно! И какое-то великолепное чувство защищенности как будто присутствует. Эта собака – моя отдельная любовь.
И мы долго-долго с ним болтаем, и Мишка слушает так внимательно, словно и правда все понимает, только ответить не может. Хотя, пару раз даже негромко лает, отвечает всё-таки.
А потом я плачу, вспоминая счастливое детство, а Мишка слизывает огромным языком слезы со щек. Смеюсь, рассказывая ему забавные моменты, кладу его лапу на живот, рассказываю о малыше и все подряд несу. Я словно нашла того, кому могу выговориться без последствий и глупых вопросов.
И… засыпаю. Прямо на Мишке, увалившись посреди комнаты. Просто столько эмоций! Я выжата, как лимон.
И просыпаюсь уже на руках Мирослава, который тащит меня по ступенькам наверх, в комнату. Но еще ведь не вечер? Я не собираюсь спать и дальше, просто задремала…
– Привет, – улыбается он, заметив, что я открыла глаза. Улыбаюсь ему в ответ, он очень милый.
– Всё хорошо? – спрашиваю сразу, потому что я хоть и запрещала себе волноваться, но всё-таки краем сознания постоянно думала о том, где он и что с ним.
– Всё отлично, Принцесса, – он заносит меня в комнату, эм… В свою. – Поспишь тут? Кровать мягче.
– Да я не буду пока спать, просто с Мишкой пригрелась и задремала. Еще ведь не очень поздно?
– Нет, только семь, – говорит, но все-таки опускает меня на кровать, а я…
А я хватаю его за шею и не даю подняться, оставляя рядом с собой. Потому что мне отчего-то просто катастрофически не хочется, чтобы он уходил.
– Побудь со мной, – говорю ему, смущаясь, но он кивает сразу же и улыбается, успокаивая меня.
– Переоденусь только в домашнее.
Точно. Блин… Отпускаю его, и он совершенно не стесняясь подходит к гардеробной, открывает дверь и начинает переодеваться даже не входя туда толком! Я, конечно, видела его и в более открытых нарядах, но от вида его в одних боксерах становится немного не по себе… Ох! А я всегда была такой озабоченной, или это тоже гормоны?
Мамочки мои, спасите меня кто-нибудь!
Отворачиваюсь, потому что чувствую, что уже буквально полыхаю, и смиренно жду, когда он вернется ко мне уже в одежде и перестанет издеваться над моей выдержкой, которой вдруг почему-то не оказалось на месте.
И он и правда приходит через минуту, укладывается на кровать рядом, притягивает меня к себе на грудь, берет мои пальцы в свою руку, и…
И у него сбиты костяшки.
Я замечаю случайно, потому что неосознанно начинаю гладить его большим пальцем и задеваю огрубевшую кожу, а он внезапно шикает от боли.
– Мирослав… Всё-таки расскажи мне, где ты был?
Это тот, который решает проблемы, а не создает их, да? Ох, Мир, где тебя носило?
Глава 33. Мирослав
Я врезал мужу ее тетки. А еще тому мудаку, который ударил Сонечку. А еще вызвал полицию и вручил им его прямо в руки, рассказав, что он творил с Сонечкой. И пообещал этим уродственникам моей Принцессы большие проблемы, если до конца недели они не освободят квартиру.
Я правда хотел по-нормальному! Честно! Даже нашел квартиру, которую мог бы купить им взамен того, что они съедут спокойно и не будут никогда больше докучать Сонечке. Небольшую однушку в другой стороне города. Им-то больше и не надо, а у моей девочки точно была бы безопасность и жилье, которое по праву ее.
А потом меня осенило, что всё, что они творили, было уже когда она была беременна. И мне крышу снесло мигом. Я никогда особой жестокостью не отличался, но тут сам себя не узнал.
Позвонил Демиду, рассказал ему обо всем, о планах, о Сонечке, о том, что влюбился я как идиот и хочу справедливости. Он, конечно, поддержал меня во всем, и мы поехали. И выбрали весьма удачное время! Потому что несмотря на все заверения мне, что в доме больше не будет никаких пьянок: там снова был притон.
И тот мудак со сломанной ногой тоже был.
Возможно, я сломал ему вторую, но это не точно. Демид помог не сломать его всего целиком, не зря друга с собой взял.
Мне было противно смотреть на них в таком состоянии, но это сыграло мне на руку: я вызывал ментов, позвонил своему знакомому, ткнул им в нос бумагами на квартиру и попросил убраться по-хорошему.
И что-то мне подсказывает, что они так и сделают. Иначе будет хуже самим же. Потому что прикрытия в виде друга участкового у них больше нет, я нашел шишек повыше.
Тетка Сонечки пыталась плакать и давить на жалость, но после того, как они издевались над моей Принцессой, жалость внутри меня к ним атрофировалась.
И Сонечка вдруг спрашивает меня, где я был, а я… А я даже и не знаю, как бы ей всё рассказать-то.
Во-первых, я хочу молчать до тех пор, пока в квартире точно никого не останется и будет сделан ремонт. Во-вторых, если я расскажу сейчас, Соня точно будет волноваться, пока все точно не решится, а ей нельзя! Ну и в-третьих… Она же меня с потрохами за самодеятельность сожрет, это точно не дело.
– Я решал взрослые дела, Принцесса, – говорю ей, пытаясь съехать с темы, но, кажется, не совсем удачно. Она все еще пытливо смотрит на меня и не спешит возвращаться в объятия, мне это не нравится.
– Какие дела могут быть связаны с дракой?
– С чего ты взяла, что я дрался?
– У тебя сбиты костяшки, – кивает она на мои пальцы.
Но драки-то и не было! Потому что драка – это когда оба участника бьют, а тут… А тут два пьяных тела не могли мне дать никакого ответа. Поэтому, формально, никакой драки не было. Я их просто избил.
– Давай ты не будешь задавать лишних вопросов, пока я сам тебе все не расскажу, а я сделаю все, что ты захочешь? – предлагаю ей, и ее глаза тут же загораются ярким огнем, а… А щеки отчего-то краснеют.
И чего же ты хочешь, развратная моя Принцесска?
– Не надо, – бурчит, опуская взгляд. И покорно ложится обратно, укладывая голову мне на плечо. – Не хочешь рассказывать и ладно.
– Сонь, ты чего? – спрашиваю у нее, поднимаю за подбородок, пытаясь поймать взгляд, но она прячет его и снова краснеет. Смешная! Моя…
– Всё хорошо.
– А ну не ври мне, – пытаюсь вывести ее на разговор. Она отчего-то очень странная, но не спешит признаваться в том, что на нее вдруг так действует.
– Я… – она зажмуривается, выдыхает. Собирается с мыслями, видимо, чтобы мне сказать. – Я просто стала очень легко возбуждаться, это гормоны, наверное. И мне так странно! Никогда такого не было, а сейчас стоит мне только подумать, и…
– Ты хочешь секса, Принцесса? – спрашиваю, смущая ее окончательно. Кивает, краснеет.
Но я же сам обещал ей, что до отношений у нас не будет никакого секса… Хочу ли я? Да постоянно! Конечно, боже, о чем вообще речь…
Но она, видимо, жалеет, что рассказала мне об этом, потому что тут же ее настроение падает ниже плинтуса.
Но… Кто я такой, чтобы лишать девушку такого желания? Но и свои слова я тоже не могу просто так перечеркнуть. Поэтому…
Я не даю ей опомниться, сразу целую. Пока она совсем не разволновалась и не накрутила себя до состояния нервного срыва.
Как я люблю ее губы… Как я люблю ее целовать! Каждый раз это взрыв эмоций, каждый раз этот вкус, сводящий с ума. И Сонечка не отпирается, а целует в ответ, осторожно запуская пальчики мне в волосы.
И правда возбуждается быстро, я чувствую это по ее резким движениям, по поцелуям, по коготкам, царапающим кожу моей головы.
Принцесса стонет в поцелуй, распаляется еще сильнее, позволяет мне буквально всё, но… Но я не возьму всё. Я ведь обещал: никакого секса о официальных отношений, а мы еще вроде как не вместе. Не хочу быть пустословом, не привык.
– Мирослав… – шепчет надрывно Принцесса, когда стягиваю с нее лишнюю одежду. А она определенно вся сейчас лишняя. Ни единой полоски ткани на ней не хочу видеть.
От близости кружит голову, а запах Сонечки просто сводит с ума!
Я подминаю ее под себя, целую, сжимаю руками, снова целую и касаюсь пальцами самых чувствительных точек. Сонечка стонет громче, дышит тяжелее, не отпирается, сдается! Моя… Моя самая красивая девочка. Принцесса, которую я готов делать счастливой всю жизнь, чего бы мне это не стоило.
Спускаюсь поцелуями по телу: шея, грудь. Прикусываю соски, ставшие сильно чувствительнее, срываю с пухлых губ стоны, вздохи, кайфую от этих звуков. Сонечка уже мечется по подушке, Прикусывает костяшки пальцев, чтобы не быть слишком громкой, но все равно заполняет комнату восхитительными звуками.
Я целую еще ниже, провожу языком по ребрам, вокруг пупка, спускаюсь в самый низ живота, целую…
Спускаю ткань белья, быстро срываю его, раздвигаю ноги, сразу же проводя пальцем по половым губам и клитору.
Сонечка вскрикивает, возбуждена до предела. Уверен, ей хватит пары умелых движений, чтобы кончить, поэтому действую аккуратнее, стараясь растянуть наслаждение для нас обоих.
Целую бедра, поднимаюсь выше к лону, дразню пальцами и легкими укусами, наслаждаясь тихими вздохами и громким стоном, когда прижимаюсь в поцелуе к ее половым губам.
– Мирослав! Что ты… Чёрт! Боже!
Она такая вкусная… Я готов завтракать ею каждое утро, честное слово.
Помогаю себе пальцами, довожу до исступления, торможу, оттягивая оргазм, целую сильнее, втягивая в рот клитор и сгибая внутри нее пальцы.
И я был прав: она на грани с самого начала, поэтому кончает быстро и так бурно, что в порыве наслаждения зажимает мою голову бедрами и содрогается так сильно, что мне приходится придерживать ее руками и оставлять на бедрах успокаивающие поцелуи.
Она поднимается резко, не лежит и не приходит в себя. Сразу же тянет меня за волосы и целует. Сильно, дерзко, так, словно ею кто-то руководит. Моя Сонечка! Моя Принцесса просто слетает с катушек.
Она хватает меня за пояс домашних штанов и стягивает их вместе с трусами до колен, а потом…
Встает на колени и касается языком головки.
– О. Мой. Бог… Принцесса…
