Текст книги "Исцеление (ЛП)"

Автор книги: Элли Грейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Почему-то мне это кажется нечестным. Почему я должен жить счастливой, нормальной жизнью, когда Тэдди не может этого сделать?

– Ты действительно думаешь, что Тэдди хотел бы, чтобы ты винил себя всю оставшуюся жизнь? Только то, что его жизнь подошла к концу, не значит, что ты тоже не должен жить. Он бы не позволил тебе это сделать, – на его губах появилась небольшая улыбка. – Этот пацан надрал бы тебе задницу, если бы узнал, что ты не прожил свою жизнь на полную катушку.

В этом он был прав.

– А ты счастлив?

– Черт, да, я счастлив. Не уверен, что когда-нибудь смогу полностью все забыть, и, вероятно, весь остаток жизни буду бороться со своими демонами, но я научился с этим справляться и пошел дальше. Я все ещё прохожу лечение, но у меня есть хорошая жена, которая всегда находится рядом со мной. С каждым днем становится немного легче, – он косо взглянул на меня. – А ты нашел хорошую девушку, Портер?

На некоторое время я замолчал, но потом на губах растянулась улыбка и я кивнул.

– Да, нашел.

– Ты справишься, я уверен. Если кто-то и может выбраться из этого, то только ты.

Я провел там остаток дня и встретился с его глубоко беременной женой, Лилой, которая предложила мне остаться на ужин. Мы вели непринужденную беседу, просто болтая и обмениваясь унизительными историями друг о друге, а Лила, смеялась так сильно, что я подумал, будто ребенок выпрыгнет прямо там, в гостиной.

Когда я уже уходил, Чейз протянул мне визитку программы поддержки ветеранов, которая направила его к психотерапевту, специализирующемуся на посттравматических стрессовых расстройствах. Он сказал, что они могут и меня к кому-то направить.

– Спасибо… за все, – сказал я, когда взял визитку.

– Не за что. Не теряйся, ладно?

– Хорошо, – сказал я. – Я хочу встретиться с твоим маленьким пацаном, когда он появится.

– Было бы здорово. Береги себя, брат. Всегда верен.

– Всегда верен (прим. пер.: Semper fidelis от лат. – всегда верен – фраза, служащая девизом и названием некоторых структур; активно используется в массовой культуре как девиз морской пехоты США).

Глава 21

Оливия

– Уже решила, что будешь делать с Роуз? – спросил Декс.

Минуло более недели после инцидента с «бабушкой», и я избегала этой темы. Декс считал, что я должна была увидеться с ней, но после нескольких намеков время от времени, он оставил меня в покое. До этого момента.

– Ещё нет. – Я, правда, надеялась, что он оставит это, но его взгляд говорил об обратном.

– Знаю, здесь нужно многое обдумать, Лив… разве тебе не интересно? Она могла бы дать ответы на имеющиеся у тебя вопросы и заполнить пробелы в твоем детстве.

– Конечно, мне интересно, – сорвалась я. Голос прозвучал жестче, чем я планировала, но я не могла ничего с собой поделать. – Но она же не будет рассказывать мне, что произошло в «Анатомии страсти» на прошлой неделе… мы говорим о моей жизни в этом городе! Это намного серьезнее! (прим. пер.: «Анатомия страсти» – американский телесериал).

– Я знаю, – признал Декс. – И я не пытаюсь давить на тебя, я просто… боюсь, что ты пожалеешь, если не сделаешь этого. Роуз не всегда будет рядом, а я не хочу, чтобы всю оставшуюся жизнь ты задавалась вопросами о самой себе.

С каких пор все решили, что знают, как для меня будет лучше?

– И это мне говорит парень, у которого уже несколько месяцев на кофейном столике лежит не открытое письмо от родителей его лучшего друга. Почему же ты не воспользуешься собственным советом, Декс? – не подумав, выпалила я и сразу же пожалела об этом, когда увидела, как по его лицу прошла волна боли. Дек пытался помочь мне, а я приняла все в штыки. Я была сбита с толку, злилась, и все это вывалила на него.

Декс тихо вышел из комнаты, и я почувствовала себя худшим человеком на планете. Уже собиралась подскочить и пойти за ним, но парень вернулся обратно.

– Прости меня, Декс. Я такая стерва. Я не хотела так говорить, знаю, это совершенно разные вещи. Я растеряна и вывалила на тебя все свое негодование, когда ты пытался помочь. Мне жаль, очень жаль.

– Нет, ты права, – держа письмо в руке, он сел рядом со мной на диван. – Я избегал этого письма, потому что боялся того, что скрыто внутри, но пришло время решить эту проблему. Хорошо это или плохо, но мы не можем вечно прятаться от своего прошлого. Рано или поздно, оно настигнет нас, нравится нам это или нет.

Он был более понимающим, чем я того заслужила.

– Итак, я подумал, – продолжил он. – Что если мы сделаем это вместе? Ты посидишь рядом со мной, когда я открою письмо, а затем мы пойдем к дому твоей бабушки. Давай просто сорвем пластырь и покончим с этим.

– Ты, правда, сделаешь это для меня? – спросила я.

– Для тебя я сделаю, что угодно.

Взглянув в его глаза, я была полностью сражена удивительным, добрым, замечательным мужчиной, стоящим передо мной. Осознание того, что для меня он был готов столкнуться с болью, которую могло принести прочтение того письма… просто сводило с ума. В тот момент я наконец-то призналась себе в том, что, наверно, уже некоторое время знала, но боялась допускать. Я окончательно и бесповоротно влюбилась в Декса.

Конечно, признаться себе в чувствах – это одно, а сказать о них – совершенно другое. Декс однажды ночью признался мне, но с тех пор он молчал. Я знала, что он чувствовал ко мне – он мне это доказал – но я не могла рисковать, признавшись во всем, если мы ещё не были готовы.

Однако это осознание заставило меня понять ещё кое-что – я не могла позволить Дексу открыть письмо в спешке. Ему нужно было открыть его, когда парень сам захочет, когда будет готов. Как бы мило не было то, что Декс готов сделать ради меня, я слишком любила его, чтобы позволить сделать это.

– На самом деле, Декс… если ты не против, я бы хотела сорвать мой пластырь первым, – произнесла я. – Боюсь, я пойду на попятный, если буду ждать слишком долго.

– Не вопрос, детка. Все, что захочешь.

Его облегчение было очевидным, и я знала, что приняла правильное решение. Не сомневалась, что вскоре Декс найдет в себе мужество открыть письмо, но это произойдет не из-за меня. Он должен сделать это ради себя самого.

***

Когда мы поднялись к дому, на подъездной дорожке стоял старый фургон, таким образом, стало ясно, что Роуз дома. Трудно было поверить, что ребенком я жила здесь. Мы с мамой всегда жили в крохотных тесных квартирках в оживленных районах, но это место было другим. Здесь можно было бегать вокруг дома в огромном дворе, лазать по многочисленным деревьям, а по соседству стоял только один дом. Дом Роуз находился на берегу реки, где располагался маленький док, ведущий к небольшому плоту. На крыльце стояли кресла-качалки, а аккуратный сад пестрел самими яркими цветами. Каждый ребенок мечтает расти в таком месте. Единственное, чего бы я хотела, это помнить свою жизнь здесь.

– Ты хочешь, чтобы я пошел туда с тобой или остался здесь? – спросил Декс, помогая мне выбраться из машины.

Я нервно посмотрела на него.

– Пойдешь со мной?

– Да, конечно, – он взял меня за руку и легко сжал ее. – Мы сделаем это вместе, помнишь?

Я кивнула и сделала глубокий вдох.

– Давай сделаем это.

Мы преодолели кирпичные ступеньки, и я нерешительно постучала в большие деревянные двери. Когда никто не открыл, я постучала еще раз, уже немного громче.

– Иду, иду. Придержите коней! – прозвучал голос из глубины дома.

Дверь открыла Роуз и на ее лице появилась улыбка, когда она увидела меня.

– Я уже начала волноваться, зайдешь ли ты когда-нибудь ко мне или нет. – После нескольких секунд неловкой тишины, женщина отошла в сторону, приглашая нас войти в дом. – Ну, заходи, милая.

Внезапно из моей головы вылетели все мысли. К счастью, Декс протянул Роуз руку:

– Здравствуйте, мэм. Я парень Оливии, Декс Портер.

– Роуз Эванс, – улыбнулась она, пожимая его протянутую ладонь. – Рада познакомиться, Декс.

– Извините, я немного нервничаю, – заметила я с дрожью в голосе.

– Да все в порядке. Я сама немного волнуюсь, – сказала Роуз. – Просто рада, что ты пришла. Почему бы вам не разместиться в гостиной, а я пока принесу нам лимонада?

Женщина провела нас в уютную комнату с диваном и двумя креслами, расставленными перед каменным камином. Открытые французские двери вели на крыльцо, впуская в помещение легкий ветерок с улицы. Пока я осматривалась, в памяти всплыли нечеткие образы и моменты из детства, которые я не узнавала.

На полке стоял коллаж из фотографий и, когда я подошла, чтобы взглянуть ближе, взгляд упал на фото в центре. В круглой, старинной серебряной рамке стояла наша с Роуз фотография. Мне было где-то три года, так что нас фотографировали примерно в то время, когда мы уехали. На наших лицах светились одинаковые улыбки, а своими маленькими ручками я изо всех сил цеплялась за женщину. Не трудно было заметить, как сильно эти двое любили друг друга.

– Ты была милым ребенком, – произнес Декс.

– Как я могла это забыть?

Сзади подошла Роуз.

– Это было давно, Олив. Ты была такой маленькой, когда твоя мама уехала. Давайте присядем, и тогда поговорим. – Она протянула нам стаканы с лимонадом и села в одно из кресел.

– Я даже не знаю, с чего начать… – сказала я, занимая место на диване рядом с Дексом.

– Как насчет начать с начала? – предложила она, сделав глоток из стакана. – Как ты, наверно, знаешь, твои родители – Лора и Том – были вместе со средней школы. Лора рано потеряла мать, и ее воспитывал отец, совершенно ничего не смыслящий в воспитании дочери. Когда Лора поняла, что вскоре после выпускного забеременела… Боже, он был в ярости. У него были большие планы на дочь. Она должна была пойти в колледж и заняться собственным делом. Но так как появление ребенка не входило в планы ее отца, он поставил ей ультиматум – или Лора отказывается от ребенка, или убирается сама.

Я сделала резкий вдох. Мама никогда ничего подобного мне не рассказывала. Она не много говорила о родителях, но всегда все выглядело так, словно оба родителя погибли в одно и то же время. Я начала осознавать, что знала о маме не так много, как думала.

– Но твоя мама… она была довольно крепким орешком, – продолжила Роуз. – С резким нравом, но с золотым сердцем. Она полюбила тебя с того момента, как узнала, о беременности, и она боролась за тебя. Собрав сумки и высоко подняв голову, Лора никогда не оборачивалась назад. Я, не задумываясь, забрала ее сюда. Я очень сильно любила эту девушку, и она была для меня, как дочь.

– Том знал, что ему нужно было что-то ещё, помимо аттестата о среднем образовании, если он хотел обеспечивать свою семью, так что осенью он отправился в колледж. Это было всего в паре часов отсюда, так что время от времени он приезжал на выходные, чтобы повидаться с тобой и твоей мамой, но в основном, он приезжал к нам троим. Но со временем, Том начал приезжать домой все реже, ссылаясь на занятость и тяжелую учебу. Я знала, что это беспокоило твою маму, но она никогда не говорила об этом. Он был единственным человеком, которому она не могла противостоять, потому что очень сильно любила и боялась потерять. Она делала ему поблажки и говорила, что все хорошо, если он все время проводил вне дома, потому что Том тяжело работал для вашего же блага. Лора думала, что когда он закончит колледж, то вернется домой, и вы будете счастливой семьей.

– Затем, в один выходной день, после нескольких месяцев отсутствия Тома, Лора поехала к нему, чтобы все выяснить. Вот что она узнала: пока твоя мама одна растила тебя дома, мой мерзавец-сынок больше года встречался там с кем-то. Лора была опустошена, но самое страшное в том, что Том даже не выглядел виноватым. Сказал, что на протяжении лет они отдалились, и он не был готов стать семьянином. Конечно, это была полная чушь, но Том был просто таким… невероятно эгоистичным, он не принимал в расчет то, как чувствовали себя окружающие. Не знаю, откуда в нем это взялось, потому что его отец – упокой Господь его душу – совсем не был таким. Как бы ужасно это не звучало, я всегда знала, что Лора была слишком хороша для него, но, думаю, я надеялась, что он изменится и докажет, что я в нем ошибалась.

История моей мамы была очень похожа с моей собственной, и в то же время, она была намного хуже, потому что у нее был ребенок от мужчины, который ей изменял. Мое сердце разрывалось от мысли, сколько боли он причинил ей. И со всей этой болью она жила до конца своих дней, на самом деле, никогда не шагнув вперед и не отпустив прошлого.

Роуз сделала глубокий вдох и продолжила.

– Лора вернулась совершенно разбитой и решила убраться от него, как можно дальше. Я умоляла ее остаться со мной, говорила, что сделаю все, что угодно, чтобы удержать ее здесь – даже если это значило оборвать все связи с собственным сыном. Я бы и сделала так, и, возможно, это делает меня ужасной матерью, но то, что сделал Том, было непростительным. И единственное, о чем я заботилась, это о том, как защитить тебя и твою маму. Вы двое стали моей семьей.

– Звучит так, будто вы действительно любили ее, – мягко сказала я.

– О, милая, любила. – Она вытерла слезу со щеки. – Правда, любила.

– Тогда, почему она не осталась с вами?

– Она сказала, что это будет нечестно по отношению к Тому или ко мне, если я выберу ее вместо него, – со слезами на глазах сказала Роуз. – Хотя, честно говоря, я думаю, что для нее просто было тяжело находиться здесь. Все в этом доме, как и я, заставляли ее думать о Томе, а Лора больше не хотела иметь ничего общего с ним и его жизнью. Так что она забрала тебя и уехала. – Роуз вытащила платок, чтобы вытереть глаза. – Это разбило мне сердце, но я знала, как сильно она страдала, так что постаралась понять. Шли недели, потом месяцы, а я ничего о ней не слышала. Тогда я осознала, что никогда, наверно, и не услышу. Она чувствовала, что должна была обрубить все концы и, думаю, поэтому она никогда тебе ни о чем не рассказывала. Я все ещё жалею, что позволила ей уйти, и хочу, чтобы ты знала – не проходило и дня, чтобы я не думала о тебе или твоей матери. Я каждый день скучала по вам.

Из моих глаз хлынули слезы, и Декс потянулся к моей руке, успокаивающе сжав ее.

– Как вы узнали, что моя мама… о несчастном случае? – спросила я.

Роуз поднялась и подошла к книжному шкафу, вытащив что-то из-под рамок и протянув это мне. Это было фото моей мамы и меня в день моего окончания средней школы, через несколько недель она умерла. Фотография не была вставлена в рамку и была потертой, с загнутыми краями, словно ее часто брали в руки. Я перевернула фото и на оборотной стороне увидела надпись, выведенную рукой моей мамы.

«Я скучаю по тебе. Прости».

– Она прислала мне это прямо перед случившимся. Я не поверила собственным глазам, когда открыла это. После стольких лет она наконец-то вышла на контакт со мной. Внутри больше ничего не было, но на конверте был обратный адрес, так что я написала ей письмо, умоляя связаться со мной. Когда Лора не ответила, я написала ещё одно, и ещё, пока однажды мне не вернули все отправленные письма. Их не открывали. Я позвонила в главную почтовую службу города Нью-Йорк, и только там узнала о ее смерти. Это уничтожило меня, и я могла думать только о тебе, Олив. Я не знала, смогла ли твоя мама пережить прошлое и есть ли в твоей жизни кто-то, чтобы позаботиться о тебе. Или может ты осталась там совсем одна. Пыталась выяснить, но никто ничего о тебе не знал.

– Мы много переезжали, – пояснила я, пытаясь не подавиться собственными словами. – Мы никогда не жили в одном месте так долго, чтобы все знали наш адрес. И моя мама никогда не забывала прошлого… никогда не увлекалась кем-то ещё. Мы жили… мы жили только вдвоем.

– О, Олив… – воскликнула Роуз, слезы струились по ее щекам. – Мне так жаль, что тебе в одиночку пришлось пройти через все это. Я должна была быть рядом с тобой… я должна была сильнее стараться, искать тебя. Я просто не знала как.

– Это не ваша вина, – заверила я ее. – Когда я впервые встретила вас, я злилась, что мама скрыла от меня ваше существование, но, думаю, она хотела рассказать… только тогда, когда она сама была бы готова. К сожалению, ей так и не представилось шанса. Уверена, все было бы совсем по-другому, свяжись она с вами раньше или расскажи мама мне о вас с самого начала, но я и сама неплохо справилась. Благодаря этому я теперь сильнее.

– Ты так похожа на нее, знаешь об этом? – Роуз улыбнулась. – Лора всегда могла успокаивающе действовать на людей. Обычное пребывание рядом с ней согревало душу, и даже будучи маленькой девочкой, ты пробуждала в людях те же чувства.

– Я начинаю вспоминать некоторые вещи, – произнесла я. – Ничего конкретного, в основном нечеткие картинки из этого места и наши с вами образы, но абсолютно ничего о моем отце. Мы с ним не были близки, верно?

Роуз покачала головой.

– Нет, совершенно. Как я сказала, он редко приезжал и, честно говоря, он совсем не знал, как быть отцом, не говоря уже о том, как быть хорошим отцом. Большую часть времени он наблюдал за всем со стороны, занятый своей собственной жизнью. Дошло до того, что ты перестала спрашивать об отце и даже не замечала его, если он находился рядом.

– Он вообще пытался меня отыскать? Или хотя бы говорил обо мне? – Вопрос прозвучал, прежде чем я смогла остановить себя. Глубоко внутри я знала ответ, но все равно у меня невольно вырвался вопрос.

Роуз печально склонила голову.

– Точно не скажу, но если ты хочешь знать правду… я была бы удивлена, если бы он стал это делать. Хотя он любил тебя, Оливия. Знаю, учитывая обстоятельства, это звучит странно, но по-своему, извращенно и эгоистично, он любил тебя.

Я кивнула, проигнорировав скрутившийся в узел желудок, и попыталась не беспокоиться об этом.

– Где он сейчас?

– Он живет в нескольких часах езды отсюда, в Колумбии. По работе он много путешествует, так что редко бывает дома.

– У него есть семья?

Женщина медленно кивнула.

– Он женился на девушке, которую встретил в колледже, и у них есть дочь. Тем не менее, не думай, будто он превратился в образцового семьянина… потому что это не так. Он остался таким же как был, но в этот раз, когда девушка от него забеременела, ее богатый папочка пригрозил убить Тома, если он не женится на ней. Он совершенно не интересуется жизнью своей дочери, впрочем, его жена не лучше него. Они отправляли девочку в школы-интернаты и лагеря, а вплоть до этого года она проводила каждое лето со мной. Как по мне, так тебе было лучше без него, Олив. И я говорю это всерьез.

– У меня есть сестра? – Я никогда не обдумывала такую вероятность, а от этой новости у меня закружилась голова. Я не совсем знала, как на это реагировать. Можно было бы подумать, что я почувствовала горечь или ревность из-за той идеальной семьи, которая была у девочки, но услышав, о чем говорила Роуз, я могла сказать, что ее жизнь была далека от идеальной. Может, я и росла без отца, но, по крайней мере, рядом со мной была любящая мама.

– Да, определенно, – ответила Роуз. – Девочку зовут Харпер. Ей девятнадцать лет и она такая милашка. Вероятно, потому что ее родители не провели с ней достаточно времени, чтобы испортить. Она – единственная причина, по которой Том все ещё является частью моей жизни. Я злилась на него за то, что он сделал твоей маме, но когда родилась Харпер, я поняла, что девочке нужен человек, который будет любить ее и заботиться.

Я уже ненавидела отца за то, как он поступил со мной и моей мамой, но теперь я ещё сильнее возненавидела его за такое отношение к бедной девочке. Я даже не знала Харпер, но каким-то образом я вдруг захотела ее защитить.

– Она знает обо мне? – спросила я.

– Да, знает. Она не знает, что ты здесь, но она уже давно знает, что где-то у нее есть сестра по отцовской линии. В детстве Харпер всегда хотела братика или сестричку, и никогда не могла понять, почему она не может с тобой встретиться. – Роуз неуверенно посмотрела на меня. – Уверена, что тебе нужно какое-то время, чтобы переварить все это, но когда ты будешь готова… если откроешься… я знаю, что она захочет познакомиться с тобой.

Все было таким подавляющим и, прокручивая услышанное в голове, я на мгновение засомневалась.

– Я не против, – сказала ей. – Я пока не очень к этому готова, и мне может понадобиться некоторое время, чтобы привыкнуть к этим новостям, но, рано или поздно… мне бы действительно хотелось узнать ее.

– Конечно, не торопись, дорогая. Она будет здесь, когда ты будешь готова. Когда бы это ни было.

Через некоторое время, мы с Дексом ушли. Я пообещала Роуз, что скоро вернусь. Женщина проводила нас к двери и притянула меня в долгие и крепкие объятия.

– Оливия Роуз Мейсон, – вслух произнесла я свое полное имя, понимая, наконец, все, что за ним скрывалось. – Помню, как однажды я спросила маму, откуда произошло мое второе имя, и она сказала мне, что это наше родовое имя. Она сказала, что оно принадлежало самому важному человеку в ее жизни, и когда-то она мне все расскажет о ней. Я так рада, что нашла вас, Роуз.

Она улыбнулась, глаза наполнились слезами.

– Я тоже, Олив. Больше, чем ты себе можешь представить.

Декс

Когда мы выехали с подъездной дорожки Роуз, я посмотрел на Оливию. Она выглядела немного потрясенной, но после всего, что Роуз ей рассказала, почему она должна выглядеть по-другому? Иногда во время разговора даже мне приходилось сжимать кулаки, чтобы сдержать гнев. Отец Оливии видимо был самым никчемным куском дерьма на целой планете, и я возненавидел его за то, что он не обеспечил Оливии того детства, которое она заслуживала.

– Ты в порядке? – спросил я ее. Это был глупый вопрос, потому что, конечно, она была не в порядке, но я не знал, что ещё могу сказать. Я боялся, что если девушка будет слишком много об этом думать, в конце концов, она начнет казнить себя.

– Да, в порядке, – сказала она. – Просто странно было слышать все эти вещи. Есть столько всего, чего я ещё не знаю и я… не этого я ожидала. Услышав историю целиком, я осознала, как тяжело было моей маме, и я не виню ее за то, что ничего мне не рассказала. Думала, что буду злиться, но вместо этого я чувствую странное облегчение. Мама для меня осталась тем же человеком, которым я всегда ее считала. И нет никакого шанса, что она могла предвидеть свою смерть, прежде чем смогла бы мне рассказать о своем прошлом… иногда такое просто случается.

– В конце концов, ты приехала сюда, и только это имеет значение.

– Невероятно, да? – Из нее вырвался смех. – Я никак не могла сложить все кусочки вместе, но, вдруг, все встало на свои места, когда я вернулась туда, откуда начинала. Когда я впервые приезжала сюда с Норой, я сразу же почувствовала связь с этим местом. Знала, что частично это произошло потому, что отсюда родом моя мама, но правда скрывалась глубже. Теперь я понимаю почему. Это… дом.

– Итак, насчет твоего отца… – начал я, пытаясь задать вопрос так, чтобы он не огорчил Оливию. – Думаешь, ты когда-нибудь встретишься с ним?

Ничего не сказав, Оливия отвернулась к окну. Я уже подумал, что перегнул палку, но через некоторое время она ответила.

– Нет, я не хочу иметь с ним ничего общего. Не то, чтобы я ненавидела его или злилась… я просто ничего не чувствую в отношении него. Он не был важен для меня, даже когда был рядом. Он никогда не пытался найти меня или позже принимать участие в моей жизни. Отец позволил мне уйти, а теперь и я отпускаю его. Без него мне будет лучше.

Я не мог винить ее. Мне полегчало, раз уж у Оливии не было никаких планов открывать свою душу перед человеком, который не заслуживал ее и мог причинить ей боль. Некоторые люди по своей сути плохие, они не способны меняться и не заслуживают второго шанса.

Я очень боялся, что я – один из таких людей.

– Знаешь, чего я хочу? – Оливия сделала глубокий вдох и повернулась ко мне. – Я хочу выбросить из головы все это серьезное дерьмо. Даже если это ненадолго.

– Понял, – усмехнулся я, точно зная, что делать.

Узкая грязная дорога была безумно заросшей, и я боялся, что мой грузовик не доживет до ее конца. Дорога была вся в огромных выбоинах, и вести машину было бы невозможно, если бы у меня не было такого внедорожника. Место, куда я вез Оливию, как минимум, отдаленное, и только немногие знали, где оно находится. Когда я был в средней школе, мы разжигали там большой костер и устраивали вечеринку, потому что это место находилось так глубоко в лесу, что никто не мог там на нас наткнуться. Я не был там со времени моей последней командировки за границей, но если с тех пор там ничего не изменилось, то это место было идеальным для осуществления моего плана.

– Куда вообще ты меня везешь? – спросила Оливия.

– Увидишь, – ушел я от ответа.

Наконец, дорога превратилась в большую поляну, окруженную деревьями. Потрясающе. Прошлой ночью шел ливень и на земле образовались гигантские лужи. Практически вся поляна была в грязи.

– Я, правда, надеюсь, что твоя романтическая идея не имеет отношения к этому, – ошеломленно проговорила она, с подозрением наблюдая, как я закрыл окно.

Моя ухмылка стала шире.

– Пристегнись, детка.

Оливия бросила мне растерянный взгляд, а я нажал на газ. Колеса рванули вперед, притормаживая, когда грязь проскакивала под шинами и брызгала на окна, скрывая настоящий цвет грузовика. Оливия закричала, схватившись за приборную панель, когда мы устремились прямо к большому ухабу и провалились на дно лужи.

– Ты с ума сошел? – рассмеялась Оливия, оставив попытки сдержать улыбку.

– Что, ты никогда раньше не пачкалась? – я посмотрел на нее. – Если ты хочешь быть южной девочкой, тогда ты просто обязана это сделать!

Машина была вся в коричневой грязи, и через окна едва можно было что-то разглядеть, но важно было только то, что беззаботный смех Оливии эхом разносился по салону. Если что-то и могло отвлечь ее от всякого запутанного дерьма, так это грязь. Гонка по грязи на внедорожнике как-то освобождала; полет в воздухе над ямой и то мягкое чувство, когда на пути вниз твой желудок переворачивается. Это было захватывающе и заставляло забыть о всякой прочей фигне. Я вспомнил детство, тогда веселее всего было играть только, когда игры были связаны с грязью. Взрослые всегда пытаются избежать этого и остаться чистыми, но иногда ты просто нуждаешься в чем-то этаком.

Быть грязным – это часть жизни. Веселая часть.

Время от времени, когда я резко попадал в яму или сильно ускорялся, Оливия тихо вскрикивала, но огромная улыбка не покидала ее лица с тех пор, как я начал. Я обожал эту улыбку. И ради этой улыбки, я сделал бы все, что угодно.

Мы продолжали гонять, пока солнце не начало заходить, а урчание наших желудков не напомнило нам, что со вчерашнего утра мы ничего не ели. По пути домой мы остановились на ужин, а когда проезжали пляж, Оливия попросила меня затормозить.

– Ты чего? – спросил я, забеспокоившись о том, что ей могло стать плохо, или, что день был слишком трудным, и у нее своего рода эмоциональный срыв.

Девушка озорно сверкнула глазами.

– Есть ещё одна легкомысленная и безответственная вещь, которую я хочу сделать.

Она выскочила из машины и побежала в темноте по песку. Я последовал за ней, тщетно просматривая пляж в поисках каких-либо следов Оливии. Стояла кромешная тьма и единственным источником света стало бледное сияние луны на небесах. Когда я двинулся дальше по пляжу, глаза начали привыкать к темноте, и я едва не споткнулся о пару туфель. Туфель, принадлежащих Оливии.

Я поднял их и продолжил путь. Когда я прошел возле бледно-розовой футболки, в которую она была одета, губы сами собой изогнулись в ухмылке, и я ускорил шаг. Следовал за дорожкой из одежды, встречая по пути ее джинсовые шорты, лифчик и, в конечном итоге, трусики Оливии. Я посмотрел вверх и, когда нашел глазами ее, с трудом шагающую в воде, без единого кусочка ткани на теле, едва не проглотил свой чертов язык.

Ее мягкая кожа сияла в свете луны, а четко очерченные изгибы ярко контрастировали с темными водами океана. Светлые волосы каскадом спускались по спине, развиваясь на легком бризе и лаская хрупкие плечи девушки.

За всю свою жизнь я не видел ничего прекраснее.

Оливия посмотрела на меня через плечо и ее глаза засверкали, встретившись с моими.

– Ну, присоединишься ко мне или как?

Действуя молниеносно, я все равно раздевался слишком медленно.

Бросив одежду на песок, я тоже зашел в воду. Нагретая за день палящим летним солнцем вода дарила изумительное чувство свежести.

Подойдя к Оливии сзади, я прижался своим телом к ней и обнял ее за талию, притягивая ближе к себе. Приблизившись губами к ее уху, я прошептал:

– От тебя у меня перехватывает дыхание, Лив.

Девушка задрожала и выгнулась мне навстречу, самым соблазнительным способом прижав свою округлую, идеальную попку к моему каменному члену. Я провел рукой по ее животу и опустился между ее ног, пробежавшись пальцами по ее скользкому жару. Оливия застонала, откинув голову мне на плечо, когда я одной рукой обхватил ее грудь, а второй продолжал потирать ее киску.

Я потянул Оливию туда, где вода была глубже. Океан был спокойным и относительно неподвижным. Вода плескалась о наши плечи, когда я развернул девушку лицом к себе.

– Спасибо за сегодняшний день, – мягко сказала девушка, оборачивая вокруг меня руки и ноги. Она нежно прижалась ко мне губами, но я нуждался в большем. Запустив руки ей в волосы, я углубил поцелуй и легонько прикусил ее нижнюю губу. Оливия раскрыла губы и впустила меня внутрь, переплетая свой язык с моим. Она издавала сладкие, сексуальные звуки.

Девушка идеально прижималась ко мне, и скользнуть в нее было бы очень легко, но ощущения были слишком удивительными, чтобы спешить. Я хотел растянуть время и насладиться тем, как ее влажное, сексуальное тело скользило напротив моего. Тем, как ее соски свернулись в горошинки на прохладном ночном воздухе и задевали мою обнаженную грудь. Тем, как океаническая вода бурлила вокруг нас, согревая каждый сантиметр уже и так разгоряченной кожи.

Я начал прокладывать дорожку из поцелуев вниз по ее шее, вдоль ключицы к ложбинке между грудей. Оливия выгнула спину, и я взял один сосок в рот, посасывая и облизывая, пока она извивалась в моих руках. Из-за воды в океане ее кожа стала соленой, и этот вкус на губах сводил меня с ума. Подтянув девушку ближе к себе, я медленно водил своим твердым членом вдоль ее киски, пока мы оба больше не могли этого выносить. Передвинувшись, я погрузился в нее, и громкий рык вырвался из моих губ. Никогда не чувствовал ничего лучше. Оливия была тесной и чертовски потрясающей, а наши тела подходили друг другу, словно две части одного пазла.

Пальцами она впилась мне в плечи, когда девушка подалась бедрами мне навстречу.