Текст книги "Выбираю тебя (ЛП)"

Автор книги: Элли Эверхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Уже поздно, но сна у меня ни в одном глазу. Мне нужно выплеснуть гнев, который терроризировал меня весь вечер. Я зла на Гаррета, но еще больше злюсь на себя за то, что дала слабину и доверилась ему. За то, что позволила себе испытать к нему недопустимые чувства.

Переодевшись, я принимаюсь бегать по дорожкам около кампуса. Каждая из них где-то с полмили. Я бегаю до тех пор, пока у меня не начинают отваливаться ноги.

После долгого душа я пытаюсь заснуть, но сну мешают мысли о Гаррете. Я продолжаю вспоминать, как он выглядел, когда пытался все объяснить. Он почти паниковал, он будто отчаялся заставить меня себе поверить. Может, он и не врал. Может, его родители действительно имеют страшные секреты, с которыми он не хочет иметь ничего общего. И если так, то это лишний повод держаться от него подальше – даже если мне хочется совершенно другого.

12

Наступает утро среды, а с ним и мой первый официальный день в колледже. Первой парой стоит психология, что иронично, поскольку в последнее время психологию своего собственного поведения я объяснить не в силах. Например, почему я не могу перестать думать о парне, который лгал мне с первого дня нашей встречи. И почему я вообще о нем думаю, если поклялась себе до окончания колледжа не вступать в отношения.

В надежде найти хоть какое-то объяснение я читаю программу и понимаю, что весь семестр будет посвящен изучению базовых учений самых известных психологов. Это не очень-то поможет. Мне требуется глубокий психоанализ, чтобы понять происходящее в моей голове.

Следующей идет биология, которой не было в списке моих любимых школьных предметов, и я предчувствую, что и в колледже она мне не понравится. Сам по себе предмет не плох, но я ненавижу практические опыты. Опыты в биологии всегда дурно пахнут. Хуже того, партнер, к которому меня прикрепили, объявил, что на биологию ему наплевать, так что плохая оценка ему безразлична. Поэтому всю работу мне придется делать сама, а он получит высший балл за безделье.

За ланчем я встречаюсь с Харпер. Она улыбается и полна энергии, что, как я понимаю, является ее естественным состоянием. Сначала я думала, что на ее настроение влияет слишком много кофеина или какие-то рецептурные лекарства. Но нет, оказалось, что она такая сама по себе.

– Как занятия? – Сидя напротив меня, она уминает гигантскую порцию салата. Зелени там такое количество, сколько я, наверное, и за всю жизнь не съела, а она собирается прикончить его в один присест.

– Неплохо. Никаких глобальных катастроф.

Она смотрит на мой поднос с едой, где стоит тарелка с картошкой фри, сахарное печенье и стакан шоколадного молока.

– Не представляю, как можно вот так питаться и оставаться стройной.

– Я много бегаю. Но мне, наверное, и правда стоит питаться получше.

– В общем, утром по дороге в аудиторию я наткнулась на Блейка. Ты была права. Он тот еще придурок.

– Что, он воспользовался одним из своих пикаперских подкатов, чтобы затащить тебя в постель?

– Нет. Как раз наоборот. Я подошла, чтобы просто поздороваться и познакомиться, но прежде чем успела открыть рот, он ответил, цитирую: «Прости, детка. У меня уже была блондинка на прошлой неделе. Сейчас только брюнетки. Попробуй снова через месяц».

– Ага, очень похоже на Блейка.

– Почему Гаррет общается с таким типом?

– Они не близкие друзья. Ходили в одну школу и состояли в одной команде по плаванию.

– Кстати о парнях, я познакомилась с таким красавчиком на социологии, и он пригласил меня на свидание в субботу. Представляешь? И это только первый день!

В это не так уж и трудно поверить. Харпер сногсшибательна.

– Наверняка парни постоянно вьются вокруг тебя.

– Шутишь? Меня редко куда приглашают. – Она открывает бутылочку какого-то зеленого сока – вероятно, очень полезного. – В Лос-Анджелесе все суперсексуальны. С отличными фигурами. Прибавь сюда искусственный загар и белоснежные зубы, и парни даже не заметят такую девушку, как я.

– Бред какой-то. – Я макаю палочку фри в кетчуп. – Ты одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо знала.

– Спасибо, но видела бы ты мою сестру. Она намного красивее, потому и стала моделью. Но между нами говоря, она кое-что себе подправляла. Папа говорит, что в шоу-бизнес никогда не попасть, если не подправить нос или не сделать подтяжку век, чтобы убрать следы усталости.

– Серьезно? Это безумие.

Она пожимает плечами, нанизывая на вилку салат.

– Вот и я о том же. Люди должны получать работу благодаря таланту, а не внешности. Это так по-сексистски, согласна? Только представь, на телевидении столько страшных мужчин, особенно в спортивных передачах, куда я хочу попасть.

Надкусив печение, я поднимаюсь со стула.

– Мне пора бежать на занятия, но может, поужинаем сегодня, если у тебя нет никаких планов?

– Я свободна. Возможно, к нам присоединится пара девчонок, если ты, конечно, не против.

– Без проблем. – На самом деле, это не так. Мне легче справится с одним человеком, чем с группой. Но мне, наверное, все равно придется знакомиться с людьми.

– Пригласи и Гаррета тоже. Я с ним еще не знакома. Видела его в коридоре в тот день, когда отравилась, но официально нас так и не представили.

– Я больше не общаюсь с Гарретом.

– Почему? Что случилось?

– Он забыл упомянуть свою фамилию при нашем знакомстве. Он – Кенсингтон. Из семьи тех людей, которые платят за мое пребывание здесь. Теперь слишком странно дружить с ним.

Она хрумкает своим латуком.

– Ну не знаю. Почему ты считаешь, что это странно?

– Дело не только в этом. Гаррет обманул меня. Он не рассказал о себе, а лжецы мне не нравятся.

– Все врут, Джейд. На самом деле, я недавно слышала, что среднестатистический человек врет семь раз в день. Прилично, правда? В общем, я бы на твоем месте не злилась на него. К тому же, после того пожара у фамилии Кенсингтон и так подпортилась репутация.

– Какого пожара?

– Пару лет назад в Техасе случился пожар на одном из их химических заводов. Я запомнила потому, что в новостях устроили настоящую шумиху. Погибло больше тридцати человек, а Кенсингтоны заявили, что не виноваты, и не выплатили семьям погибших никакой компенсации. Наверное, Гаррет стыдится ассоциации с тем событием. Так что лично я не удивляюсь, что он соврал.

Я допиваю остатки шоколадного молока.

– Мне правда пора идти, так что увидимся вечером, ладно?

– Ладно, только приводи с собой Гаррета. Он очень сексуальный. Нам не помешает за столом сладкий мальчик.

Я смеюсь.

– Сладкий мальчик? Серьезно? В Калифорнии это так называется? – И, не дожидаясь ответа, я ухожу.

Мне остается только история искусств, а потом до конца дня я свободна. Теперь мне понятно, почему люди хотят учиться в колледже пять или шесть лет вместо обычных четырех. Здесь так много свободного времени, что можно заниматься, чем хочешь. Но мне нужно заполнить свободное время работой.

После истории искусств я забегаю в здание студенческого совета, где размещена доска объявлений. Но она пуста. Где все объявления о работе? Ответ на свой вопрос я получаю в момент, когда мимо меня проходит девушка с дизайнерской сумочкой, которая стоит тысяч пять долларов. Такую сумку я видела прошлым летом в утреннем ток-шоу. Богатым студентам не нужна работа. Соответственно и на доске объявлений ничего нет, только библиотечная вакансия, да и та прошлогодняя.

– Ищешь работу?

Я оглядываюсь и вижу Деккера, приятеля Гаррета, который тоже смотрит на доску. На нем красные брюки, белая рубашка и галстук-бабочка в клетку. Одежда в сочетании с очками в черной оправе делает его похожим на преподавателя.

– Привет, Деккер. Я искала работу, но здесь ничего нет.

– Джейд, верно? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

– Ага. Удивлена, что ты запомнил мое имя. Твой друг продолжает звать меня «Огайо».

– Огайо? Ты разве не из Айовы?

Я знала, что мне понравится этот парень. Он в тысячу раз лучше Блейка.

– Да. Но Блейк упорно называет меня Огайо.

– Просто он знает, что тебя это бесит. Не обращай на него внимание.

– Так ты тоже в поисках работы?

– Стажировки. Мне нужны не деньги, а опыт. Что-нибудь в области журналистики. Или любое другое место, где я смогу писать. Я надеялся на стажировку в местной газете и если не найду места в самое ближайшее время, то отец запихнет меня в свою юридическую фирму.

– Разве в юридической фирме тебе не дадут писать?

– Контракты и письма. Слишком скучно. Я ни за что не возьмусь за это. К тому же, мой отец юрист-шакал. Тот тип, которого все ненавидят.

– Дальше по улице висит щит с рекламой какой-то юридической фирмы. Это твой отец?

Он закатывает глаза.

– Ага. Такой позор. Почему нельзя было повесить ее в другом месте? Нет, ему обязательно нужно выставить ее в миле от моего колледжа.

– Если подумать, то ты очень похож на него. Сначала я как-то не заметила. Там говорится, что компания находится в Нью-Йорке. Ты оттуда?

– Нет, у нас дом в тридцати минутах езды от города. Но поскольку офис в Нью-Йорке, то у отца есть и квартира там. Его никогда не бывает дома. – Деккер снова осматривает доску объявлений.

– Ну здесь нет ничего оплачиваемого, так что увидимся позже, Деккер. – Я собираюсь уходить.

– Эй, пока ты не ушла, я хотел кое-что сказать тебе.

– Да, и что же?

– Утром я видел Гаррета, и он неважно выглядел.

– Наверное, заболел.

– Он не заболел. Гаррет расстроен. Очень расстроен. Сказал, что вы повздорили.

– У нас были разногласия, но я уверена, что он уже выкинул это из головы. Скорее всего, он расстроился по другой причине.

– Нет, я твердо уверен, что он расстроился из-за вашей ссоры. Ты ему очень нравишься, Джейд. Не знаю, чем он разозлил тебя, но, может, дашь ему еще один шанс?

– Это он подговорил тебя? Не могу поверить, что он заставляет своих друзей…

– Он ни о чем меня не просил. По правде говоря, если бы он узнал, что я сейчас разговариваю с тобой об этом, то прибил бы меня. Понимаю, ты еще не успела узнать его, но я много лет знаком с ним, и он хороший парень. Да, раньше Гаррет много тусовался и выпивал, что, как он сказал, тебе не нравится, но с момента вашего знакомства больше он этим не занимается. А это кое-что да и значит, Джейд.

Он ждет моей реакции, но я молчу. Мне нравится Деккер, но от всего этого разговора мне не по себе.

– Послушай, тебе не обязательно с ним встречаться, но может не стоит вот так отталкивать его? По крайней мере, пока. Это все, что я хочу сказать.

– Мне пора идти. Увидимся.

Я вылетаю оттуда, пока он не успел дать мне еще совет насчет Гаррета. Я не доверяю Деккеру. Легко может быть так, что он выполняет за Гаррета грязную работенку, хотя непонятно, откуда он мог узнать, что пересечется со мной в этом корпусе. Неважно. Я все равно ему не доверяю.

За ужином Харпер разочарована тем, что я пришла без заказанного ею «сладкого мальчика». Девочки, которых она пригласила, из команды по теннису и живут в другом общежитии. Хотелось бы мне, чтобы они жили на моем этаже. Они намного лучше тех, которых приходится терпеть нам с Харпер. У себя я уже перезнакомилась со всеми, и Харпер оказалась единственной, кто проявил ко мне интерес.

Позже этим вечером я болтаю по телефону с Райаном и Фрэнком. Кажется, они помирились. Я не знаю, что заставило их прекратить ссоры, но вопросов не задаю. Райан нашел временную подработку в больничной лаборатории. Там гибкий график, так что он может водить отца на приемы к врачам. Во время разговора Фрэнк немногословен. А когда говорит, то его голос звучит устало. Он уверяет меня, что все в порядке, но я знаю, что на самом деле это не так, а Фрэнк просто не рассказывает мне всего.

В четверг расписание еще легче, чем в среду – всего две пары. С утра у меня математика. Сложный предмет, но не для меня. Мне всегда хорошо давались цифры. Мне нравится порядок и упорядоченность математика. Нравится, что в ней все логично, и у каждой проблемы есть понятное решение.

Днем у меня английский. Я прихожу вовремя, но, тем не менее, почти все места уже заняты, и мне приходится сесть в последнем ряду. Я не особо хотела на первый ряд, мне больше нравится середина.

Я наклоняюсь, чтобы достать из рюкзака лэптоп, и по полу рассыпаются ручки. Обычно я ношу с собой много ручек. Так, на всякий случай.

– Я соберу, – произносит голос. Я поднимаю взгляд и вижу Гаррета.

– Вот. – Собрав ручки, он протягивает их мне и занимает место слева, прямо рядом со мной.

– Так ты тоже записан на этот предмет? – Я заталкиваю ручки в передний кармашек рюкзака.

– Именно поэтому я и здесь, – отвечает он, глядя прямо перед собой.

Он ведет себя очень холодно. Если Гаррет хочет, чтобы я его простила, он мог бы быть и поприветливее.

– Добро пожаловать на английский для первокурсников. Я профессор Хокинс. – Перед аудиторией стоит крепкий седовласый мужчина в брюках цвета хаки, клетчатой рубашке и темно-синем галстуке. Его руки испачканы мелом после того, как он пишет на доске свое имя. – На своем предмете я жду от вас полного внимания, что означает никаких сообщений, переписок, передачи записок и болтовни, пока вам не дадут слово.

Пока профессор произносит речь, я, не выдержав, украдкой оглядываюсь на Гаррета. Харпер права. Он очень привлекательный. Настоящий сладкий мальчик, как она и сказала. Я вспоминаю, как мы были в бассейне. Его влажные губы. Полуобнаженное тело, крепко прижатое к моему. Его руку на моей…

Я чувствую, как кто-то легко задевает мою ногу под партой.

– Джейд? Джейд Тейлор? – Профессор произносит мое имя.

Я поднимаю руку.

– Да. Извините, я здесь. – Профессор продолжает перекличку. – Спасибо, – шепчу я Гаррету – тому, кто спустил меня с небес на землю.

Он усмехается, а потом снова сосредотачивает внимание на пространстве перед собой.

В конце пары преподаватель раздает каждому по блокноту.

– Это ваши журналы. Я хочу, чтобы вы записывали сюда что-нибудь как минимум трижды в неделю или, если хотите стать отличником, ежедневно. Можно писать что угодно, но объемом не менее половины страницы. Раньше некоторые студенты записывали свои впечатления о фильмах, музыке или каких-нибудь высказываниях. Это вольная форма письменного задания, так что пишите то, о чем вам захочется, но с соблюдением всех правил грамматики и пунктуации. В конце концов, наш предмет – это английский язык.

– А вы будете это оценивать? – спрашивает кто-то из группы.

– Баллы за выполнение этого задания повлияют на ваши итоговые оценки. Сдать работу я попрошу на последнем занятии семестра. Все читать я не буду, но периодически буду проверять, дабы убедиться, что вы выполняете домашнее задание.

Наконец он передает блокноты последнему ряду.

– Внутри вы найдете список своих одногруппников. Вам всем был выбран партнер. Этот человек будет читать ваш дневник каждую неделю и добавлять короткий комментарий, указывая какие-нибудь предложения или же просто высказывать свои мысли. То же самое вы будете делать и с его дневником. – Он поворачивается к доске. – Начинать писать нужно с этой недели. На сегодня все. Увидимся в следующий вторник.

Внутри блокнота лежит большой лист со списком имен. Я нахожу свое имя, и чье же стоит напротив? Гаррет Кенсингтон.

13

– Выходит, мы теперь партнеры, – говорит Гаррет, запихивая свой лэптоп в сумку.

– Это твоих рук дело? – Я держу перед ним список.

– Ты о чем?

– Это ты попросил его сделать нас партнерами.

Гаррет отрицательно качает головой.

– Нет, Джейд. Я бы никогда не заставил тебя читать мой дурацкий дневник по английскому. – Он выходит.

– Постой. – Я выхожу вместе с ним. – Так какой план? Хочешь меняться блокнотами в определенный день или как?

Он останавливается на минуту.

– Как скажешь, так все и будет.

Ветерок доносит до меня аромат его одеколона. Он пахнет так же хорошо, как и выглядит.

– Может мы могли бы встретиться в субботу и прочитать их.

– Встретиться? Я думал, ты предпочтешь просто обменяться ими.

Он выглядит сбитым с толку моим предложением. Да я и сама удивлена. Недавно я была так зла на него, но у меня плохо получается продолжать в том же духе. Не знаю, то ли причина в том, что прошло уже несколько дней после ссоры, то ли дело в словах Деккера или же из-за его привлекательности, которая так влияет на мое отношение. Каков бы ни был предлог, я снова хочу с ним общаться, даже если поводом служит только задание по английскому языку.

– Думаю, лучше встретиться, – отвечаю я. – Если у нас возникнут вопросы, то не придется писать или звонить друг другу. Ты свободен в субботу?

– Да, но лучше с утра. Мне нужно уехать днем, и я не вернусь до воскресенья.

– Тогда давай в девять. Приходи к моей комнате, и мы пойдем на улицу.

– Как-то рановато для субботы, но ладно. – Он уходит.

Если б я не была такой упрямой, то остановила бы его и поговорила с ним прямо сейчас. Мне так хочется, чтобы все встало на свои места. Я хочу узнать, как проходят его занятия, и хочу, чтобы он расспросил о моих. Я хочу снова сходить с ним на пробежку, а потом на ужин. Я хочу быть его другом, как он и предлагал. Но я все еще не позволяю этому случиться. Я должна наказать его за ложь, но складывается впечатление, будто я наказываю саму себя.

В пятницу, возвращаясь с последней пары, я понимаю, насколько лучше чувствую себя по сравнению с предыдущей пятницей. С днем, когда я сюда приехала. Мне намного уютнее в кампусе, я наметила несколько разных маршрутов для пробежки, а также быстро выяснила, каких блюд в столовой стоит избегать.

Помимо Харпер других друзей у меня так и не появилось. Начинает казаться, что для этого уже слишком поздно. Люди уже разбиваются по группкам и создают компании, прямо как в школе.

Я не видела Гаррета с занятия по английскому. Он живет этажом выше, но мы так и не пересеклись друг с другом. Я отправила его родителям записку с благодарностью за ужин. Самой мне бы это и не пришло в голову, но Харпер сказала, что это моя обязанность, особенно с людьми, вроде Кенсингтонов, которые чтут этикет.

После ужина я остаюсь у себя и, чувствуя себя полной неудачницей, сажусь за домашнюю работу. На этаже тихо и пусто. Я всегда думала, что студенты ходят тусоваться по комнатам, но в Мурхерсте так не принято. Все, включая Харпер, выезжают куда-то за пределы кампуса.

В глубине души мне тоже хочется веселиться. Но я слишком боюсь последствий. Я боюсь того, что возьму один напиток, который потом превратится в еще один и еще. А потом не успею оглянуться, как стану своей же матерью.

Я ненавижу то, что мать до сих пор меня контролирует. Мне просто хочется быть нормальной. Ходить на вечеринки. На свидания. И не переживать так сильно из-за колледжа. Но я не могу. Я хочу – я должна – стать не такой, как она. А значит, мне нужно держаться подальше от всех тех соблазнов, что превратили ее в ненавистного мне человека. Человека, которого я ненавижу до сих пор, хотя она давно мертва.

Проснувшись в субботу утром, я так нервничаю перед встречей с Гарретом, что не могу нормально позавтракать. Понятия не имею, о чем с ним разговаривать. Мой гнев по отношению к нему сошел на нет, но Гаррет все же солгал мне, и я так и не получила вменяемого ответа, зачем.

Я быстро принимаю душ и надеваю топик с шортами. Вернулась летняя жара, и кажется, будто сейчас середина июля.

Ровно в девять Гаррет стучится в мою дверь. Он одет в шорты цвета хаки и белую футболку, которая подчеркивает его загар и мускулистые руки. Он еще не брился, и хотя обычно мне нравятся гладковыбритые парни, его легкая щетина кажется мне чрезвычайно привлекательной. И я вновь начинаю на него пялиться. Я и не собиралась, но, мамочки, какой же он сексуальный. Это очень отвлекает.

– Ты еще хочешь пойти на улицу? – спрашивает он. – Я не против жары, но если что, можем остаться здесь.

Он ждет моего ответа. Тишина вытаскивает меня из ступора.

– Эм, нет. Пошли на улицу. У меня есть старый плед, чтобы посидеть.

Мы находим местечко возле тропинки на окраине кампуса. Мне не хотелось садиться во дворе общежития, где вокруг постоянно ошивались бы люди. Не знаю, к чему приведет этот разговор, и не хочу, чтобы нам помешали.

Я расстилаю плед в тени большого раскидистого дерева. Здесь веет мягкий ветерок, отчего жара кажется терпимее.

– Значит, мы просто обмениваемся тетрадками и делаем пометки? – спрашивает он.

– Ага. Я пока сделала одну запись.

– Я тоже. – Он передает мне блокнот, а я протягиваю ему свой.

Как только я вижу свой блокнот у него в руках, то сразу же напрягаюсь и чувствую, как мое сердце начинает биться быстрее. Порываюсь отобрать у него блокнот, но он уже начал читать.

Мой взгляд падает на блокнот Гаррета, и я открываю его на первой странице. У него красивый почерк. Намного лучше моего. Я принимаюсь за чтение.

12 сент. На прошлой неделе я познакомился с девушкой, которая оказалась самым интересным человеком, которого я когда-либо встречал. Я помог ей въехать, и с тех пор она не выходит у меня из головы. На следующий день я встретил ее на пробежке. Она сразу же принялась меня задирать, и по какой-то причине я был не против. В тот же день я пригласил ее на ланч, а после ланча – на ужин, потому что мне было мало ее за ланчем. Позже мы пошли на вечеринку. Раньше я никогда не уходил с тусовок трезвым, но тем вечером случилось именно так. Благодаря ей. Было приятно уходить в трезвом уме и со способностью идти прямо. Я не был готов отпустить ее, поэтому угостил ее мороженым. Я провел целый день с этой девушкой, и той ночью я лежал и думал о ней, желая увидеть ее вновь.

Мне стоило сказать ей, кто я, в первый же день знакомства. Но я этого не сделал. Я должен был признаться на следующий день или же через день. Но я и тогда смолчал, потому что не хотел, чтобы это что-то изменило между нами. Каждый момент с ней был таким реальным и идеальным. Я не хотел, чтобы это закончилось. Но сейчас все кончено. И я скучаю по ней. Все, что я могу сказать, – мне жаль. Но я знаю, что иногда этого недостаточно.

Читая, я чувствую, как в уголках глаз собираются слезы, и поворачиваюсь к Гаррету спиной, чтобы он не заметил моей реакции на его задание по английскому языку. Я перечитываю его снова – в основном оттого, что не верю ему. Еще никто и никогда не выражал свои чувства ко мне таким вот образом. И мне не верится, что это все по-настоящему.

Гаррет молчит, и мне становится интересно, что он думает, прочитав мой блокнот. Вот, что написала я:

Я не всегда доверяю людям. Ну, положа руку на сердце, я не понимаю их, потому что не верю. Я всегда предполагаю, что люди врут, поскольку никто не хочет знать правду. Они говорят, что хотят, но на самом деле это не так. Но иногда людям нужно услышать правду, даже если она им не понравится.

Недавно я познакомилась кое с кем. И после непродолжительного знакомства мне показалось, будто я его понимаю. И что он понимает меня. Не могу объяснить это чувство. Нет подходящих слов, чтобы его описать. Но мне оно нравилось, потому что впервые в жизни я почувствовала настоящую связь с кем-то. Я начала доверять человеку, что бессмысленно, поскольку за всю свою жизнь я доверяла всего лишь двум людям. Но потом я узнала, что он солгал мне, и неожиданно ощутила, что больше не смогу доверять ни ему, ни кому бы то ни было. Но мне хочется научиться доверять людям. А особенно ему. Поэтому мне бы хотелось, чтобы он объяснил причину своей лжи, чтобы я снова стала доверять ему. И чтобы я снова смогла понять его. И тогда мы, возможно, снова можем стать друзьями.

Я поворачиваюсь к Гаррету лицом, и он, подняв мой блокнот, заговаривает первым.

– Очень хорошо. Несколько повторяющихся предложений, но в целом – мне нравится.

Мое сердечный ритм возвращается в норму. Я полностью раскрылась на бумаге, и сделанного уже не отменишь.

– Твое мне тоже понравилось. Похоже, тебе действительно нравится эта девушка, кем бы она ни была. Но мне кажется, с ней много мороки. Тебе стоит забыть ее и двигаться дальше.

– Я не хочу забывать ее. Или двигаться дальше. – Он кладет блокнот на землю. – Мне хочется узнать ее.

Я откладываю в сторону его блокнот и опускаю взгляд на плед.

– Может, она не хочет узнавать тебя. – Не знаю, зачем я это сказала. Ведь это совсем неправда.

– Ну, возможно, ты могла бы поговорить с ней и убедить ее передумать. Уговорить ее снова начать со мной общаться. Сходить на пробежку или посмотреть фильм.

– Думаю, у меня бы получилось уговорить ее передумать. – Мой палец принимается кружить по пледу, что помогает мне взять свои эмоции под контроль. – Но мне кажется, ей нужно услышать, что на самом деле с тобой происходит. И почему ты соврал.

Гаррет перехватывает мое запястье в момент, когда я начинаю рисовать круги на другом конце покрывала. Я поднимаю взгляд, и он отпускает мое запястье и сплетается со мной пальцами.

– Джейд, прости. Повторяю еще раз, у меня нет и не было никаких скрытых мотивов. Я просто не хотел, чтобы ты судила меня до того, как узнаешь меня получше. Я решил, что, если ты услышишь мою фамилию, то примешь меня за очередного избалованного богатого ребенка и не захочешь иметь со мной ничего общего.

Моя рука напрягается. Я решаю убрать ее, но он усиливает хватку, и я вновь расслабляюсь. Мне не хочется, чтобы он отпускал меня, но все же я борюсь с ним. И каким-то образом он понимает это и удерживает меня. Как он меня понимает?

– Ты знаешь о моей маме, Гаррет. А я не хотела, чтобы хоть кто-то здесь узнал о ней. Я рассчитывала на новое начало, а оказалось, что человек, от которого я больше всего хочу скрыть свое прошлое, знает о нем все.

– Но в этом нет никакого смысла. Ты злишься потому, что я не сообщил тебе о своей семье, но сама не рассказала мне ничего о своей.

– Потому что вся моя семья – это мама. А она была сумасшедшей и покончила с собой. Так что, да, мне действительно очень не хочется рассказывать о своем прошлом. Но у тебя оправданий нет. У тебя нет причин скрывать, что ты Кенсингтон.

– Шутишь? Этих причин целый миллион. – Он легонько поглаживает пальцем тыльную сторону моей ладони, и от этого простого движения мое сердце начинает биться быстрее. – На самом деле, Джейд, я знаю о твоем прошлом совсем немного. Отец сказал только, что у твоей матери были проблемы с выпивкой и наркотиками. И все.

– Да больше особо и рассказывать нечего.

– А что твой отец? Ты когда-нибудь видела его?

– Я результат интрижки на одну ночь, после которой он ушел и больше не появлялся. – Едва договорив, я понимаю, что делюсь этим впервые. В школе я привыкла говорить, что мои родители развелись, а отец живет за границей. – Так что еще мне нужно знать о твоей семье? У них действительно много страшных секретов?

Он отпускает мою руку и садится в прежнее положение.

– Да. Но я не могу посвятить тебя в них. Я и сам знаю не больше половины.

– Ну а что ты имел в виду, когда сказал, что у них есть правила? Что за правила?

– В таких семьях, как моя, вся завязано на общении с правильными людьми. – Он ложится на плед и, устремив взгляд на дерево, наблюдает, как сквозь его пышную крону пробиваются солнечные лучи. – Не верится, что рассказываю тебе все это, но у меня никогда не было настоящего друга.

– Что ты имеешь в виду? – Я растягиваюсь с ним рядом и подкладываю под голову локоть.

– Сколько я себя помню, отец всегда вам выбирал мне друзей. Типа Блейка. Я ненавижу этого парня, но его отец – генеральный прокурор в Коннектикуте с множеством полезных для моего отца или компании связей.

– Значит, твой отец вынуждает тебя дружить с этим придурком?

– Таков порядок вещей. Иногда, если повезет, человек оказывается нормальным. Мне нравится Деккер, хотя отец заставил нас подружиться еще в девятом классе.

– То есть ты утверждаешь, что всех твоих друзей выбрал тебе отец?

– Да, и именно поэтому мне не хочется, чтобы моя семья знала, что мы с тобой дружим. Вернее, предположительно дружим. Это решать тебе. И я не хотел, чтобы они вмешивались, если бы мы действительно подружились. Или же стали чем-то большим.

– О чем ты? Тебе и девушку нельзя самому выбрать?

Он перекатывается на бок, так что теперь мы смотрим друг другу в лицо.

– Нет. Тут все гораздо сложнее, чем с друзьями. Я посещаю большое количество мероприятий, и потом мои фото появляются на страницах светской хроники в газетах или на сайтах со сплетнями. А значит, мне нужно выходить на люди с правильной девушкой. Таких девушек мне и выбирают. У меня самого права голоса нет. Вот как сегодня: мне придется вести Кортни на вечеринку и притворяться, что она моя девушка. Кортни не нравится мне даже как подруга, но перед объективами фотокамер мы обязаны разыгрывать это представление.

– Получается, ты никогда не был на настоящем свидании с той, которую выбрал бы сам? У тебя никогда не было настоящей девушки?

– У меня были настоящие свидания и настоящие девушки. Фальшивки – только для публичных мероприятий, типа благотворительных приемов или больших общественных вечеров, как тот, на который я сегодня собираюсь пойти. Практически в любом месте могут появиться фотографы. Нормальные свидания я пытаюсь скрыть, особенно от отца.

– Только в твоей семье так или у остальных тоже?

– У всех в моей школе была фальшивая подружка или парень. Для состоятельных семей это обычная практика. Бред, я знаю. Но все дело в картинке – с кем тебя заметили, и какая в этом выгода для семьи. В общем, мы все к этому привыкли и пытаемся тайно встречаться с другими людьми на стороне.

– Твой папа когда-нибудь узнавал, что ты встречался с кем-то, кого бы он не одобрил?

– Да, но в школе я встречался с девушками из школы, поэтому отец не возражал, ведь все они были детьми из богатых и влиятельных семей. Если бы я облажался, и кто-нибудь заснял бы меня с одной из этих девушек, это не стало бы концом света. Но он не разрешал мне приглашать их на публичные мероприятия. Мне всегда приходилось появляться с девушкой по его выбору. Так тянется до сих пор, поэтому сегодня мне предстоит застрять с Кортни.

– Ты точно это все не придумываешь?

– Зачем? Мне вообще не стоило все это рассказывать тебе. Это один из тех секретов, которые не должны всплыть наружу. Кстати, никому не говори об этом. Я серьезно. Я открылся тебе лишь потому, что задолжал тебе правду.

Дует ветерок, и несколько прядок падают мне на лицо. Гаррет склоняется надо мной и заправляет их за ухо.

– Мне просто хочется, чтобы ты доверяла мне, Джейд. Знаю, это не произойдет за одну ночь, но если ты дашь мне шанс, то я постараюсь оправдать твое доверие.

– Так что мы решим в итоге?

– Давай общаться как раньше и узнавать друг друга. Надеюсь, ты увидишь, что помимо фамилии во мне есть что-то еще. И что, утаивая правду, я на самом деле не хотел тебя ранить.

Я молчу, делая вид, что обдумываю его предложение. Но мне это и не нужно, потому что это действительно то, чего я хочу. Я хочу оставить все это позади и снова проводить с ним время.