Текст книги "Тайна исчезнувшей шляпы"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Меня эта новость не особенно удивляет, – заметил Эллери. – Она подсказывает возможный смысл этой цифры. Разумеется, имеются в виду доллары, но не просто доллары, а сделка, обещающая доход в пятьдесят тысяч долларов. Не так уж плохо для одного вечера, если бы ему удалось остаться в живых.

– А остальные две цифры что, по-твоему, значат?

– Это надо хорошенько обдумать, – сказал Эллери, опускаясь в кресло. – Хотелось бы выяснить, о какой сделке идет речь. Уж очень крупная сумма стоит на кону.

Он принялся протирать стекла пенсне.

– В одном можно не сомневаться, сын мой, – назидательно сказал инспектор, – сделка эта была преступной.

– Думаешь, преступной? – серьезно осведомился Эллери.

– А как же? В деньгах корень всякого зла.

– А также плод всякого преступления, – подытожил Эллери.

Глава 11
В которой прошлое бросает тень на настоящее

Зазвонил телефон.

– Это ты, Квин? Говорит Сэмпсон, – раздалось в трубке.

– Доброе утро, Генри, – сказал инспектор. – Где ты и как себя чувствуешь?

– Я в конторе и чувствую себя омерзительно. Доктор говорит, что если не дам себе отдыха, то откину копыта, а начальство твердит, что, если я перестану заниматься делами, в городе наступит хаос. Ну что прикажешь делать? Послушай, Квин.

Инспектор подмигнул Эллери: знаю, дескать, что за этим последует.

– Слушаю тебя, Генри.

– Тут у меня сидит джентльмен, с которым тебе было бы очень полезно повидаться, – понизив голос, продолжал Сэмпсон. – Он хочет с тобой поговорить, и боюсь, что тебе придется бросить все свои дела и рвануть сюда. С этим человеком – почти прошептал Сэмпсон, – я не могу без нужды ссориться, дружище.

Инспектор нахмурился:

– Надо полагать, ты имеешь в виду Айвз-Поупа. Что, кипятится? Как-де мы посмели допрашивать вчера его дочь?

– Не совсем так. Он вообще-то неплохой мужик. Просто не надо его злить, хорошо, Квин?

– Ладно, буду гладить исключительно по шерстке, – с усмешкой сказал инспектор. – А хочешь, захвачу с собой сына? Он у нас дока по общественным отношениям.

– Очень хорошая мысль, – благодарным тоном ответил Сэмпсон.

Положив трубку, инспектор повернулся к сыну:

– Бедняга Генри попал в переплет. Хочет сгладить острые углы, и я могу его понять. Вдрызг болен, начальство его шпыняет, да еще этот Крез устраивает ему сцены в приемной… Поехали, сынок, познакомимся с этой знаменитостью – Франклином Айвз-Поупом.

Эллери потянулся со страдальческим стоном.

– Если так будет продолжаться, я тоже заболею. – Однако он бодро вскочил на ноги и нахлобучил на голову шляпу. – Ну что ж, пошли взглянем на этого воротилу.

Квин с улыбкой сказал Вели:

– Да, Томас, чуть не забыл. Тебе придется сегодня покопаться в делах Монте Филда. Почему это у успешного адвоката, который зарабатывал приличные деньги и жил в роскоши, на счете в банке всего шесть тысяч долларов? Скорее всего, за этим скрываются биржевые спекуляции или игра на тотализаторе. Но мне нужно, чтобы ты узнал точно. Обратись за помощью к Левину: у него должны быть копии чеков. И одновременно – это очень важно, Томас, – выясни, как Монте по минутам провел вчерашний день.

С этим отец и сын отправились по зову Сэмпсона. Окружная прокуратура кишела посетителями, и в этих священных стенах даже с инспектором Главного полицейского управления обошлись без особых церемоний. Эллери был взбешен, а его отец только улыбался. Наконец, сам окружной прокурор выбежал из своего кабинета и набросился на клерка, который усадил его гостей на жесткую скамейку в приемной.

– Не надрывай больное горлышко, молодой человек, – предостерег его Квин, следуя за изрыгающим проклятия Сэмпсоном. – Лучше взгляни, достоин я предстать перед очами финансового магната?

Сэмпсон открыл дверь. Спиной к ним стоял человек и, заложив руки за спину, глядел в окно. Услышав звук закрываемой двери, человек развернулся с неожиданной для его комплекции живостью.

Франклин Айвз-Поуп был реликвией более мужественной финансовой эпохи. Это был напористый, уверенный в себе магнат в стиле старика Корнелиуса Вандербилта, который господствовал на Уолл-стрит мощью не только своего богатства, но и своей личности. У Айвз-Поупа были ясные серые глаза, волосы с проседью, коротко подстриженные усы, крупное мускулистое тело и властный вид. Взглянув на его силуэт на фоне окна, Ричард и Эллери сразу почувствовали в нем сильную личность, явно не уступающую им в интеллекте.

Еще до того, как Сэмпсон с некоторым смущением представил инспектора и его сына, финансист заговорил глубоким приятным голосом:

– Значит, это вы тот самый Квин, охотник за черепами. Я давно хотел с вами познакомиться, инспектор.

Он подал Ричарду Квину широкую ладонь, которую тот с достоинством пожал.

– Мне, наверно, нет нужды отвечать вам любезностью на любезность, мистер Айвз-Поуп, – со сдержанной улыбкой сказал инспектор. – Как-то я попытал счастья на нью-йоркской бирже, и денежки мои, по-видимому, перекочевали в ваши сейфы. А это – мой сын Эллери, воплощение лучших качеств нашей семьи.

Финансист с уважением оглядел высокого, плечистого Эллери и пожал ему руку со словами:

– А отца вашего на мякине не проведешь.

– Ну что ж, – со вздохом сказал окружной прокурор, поставив полукругом три стула. – Первое препятствие мы преодолели. Вы и не представляете себе, мистер Айвз-Поуп, как я боялся этой встречи. Инспектор Квин чихать хотел на светские приличия, и я бы ничуть не удивился, если бы он с ходу надел на вас наручники.

Финансист от души расхохотался. Сэмпсон сразу же перешел к делу.

– Мистер Айвз-Поуп пришел сюда выяснить, каковы ваши намерения в отношении его дочери, – сказал он инспектору. Тот кивнул. Сэмпсон повернулся к магнату: – Я уже говорил вам, сэр, что мы полностью полагаемся на инспектора Квина и никогда не пытались контролировать его действия. Мне хотелось бы, чтобы вы это уяснили.

– Что ж, это вполне разумно, Сэмпсон, – одобрительно сказал Айвз-Поуп. – Я сам всегда придерживаюсь этого же принципа. Кроме того, по моим сведениям, инспектор Квин вполне достоин доверия.

– Иногда, – заговорил инспектор, – мне приходится поступать вопреки собственным склонностям. Должен признать, что вчера в процессе расследования убийства мне пришлось совершать неприятные мне самому действия. Полагаю, мистер Айвз-Поуп, что вашу дочь расстроил наш вчерашний разговор?

Магнат минуту помолчал. Потом поднял голову и посмотрел инспектору в глаза:

– Послушайте, инспектор. Мы оба знаем жизнь и законы бизнеса. Нам обоим приходилось иметь дело со странными людьми и решать проблемы, с которыми мало кто мог бы справиться. Так что мы можем быть откровенны друг с другом… Да, моя дочь Фрэнсис действительно сильно расстроена. Кстати, не меньше расстроена ее мать – к сожалению, у нее слабое здоровье – и ее брат Стэнфорд. Но я не хочу на этом останавливаться… Вчера вечером, приехав домой со своими… друзьями, Фрэнсис рассказала мне обо всем, что произошло в театре. Я знаю свою дочь, инспектор, и готов поручиться всем своим состоянием, что она никак не связана с Филдом.

– Но я ее ни в чем и не обвинял, сэр, – тихо возразил инспектор. – Кому, как не мне, знать, какие странные вещи всплывают при расследовании преступления. Поэтому я не могу себе позволить проигнорировать даже какой-нибудь пустяк. Я просто спросил вашу дочь, ее ли это сумочка. А когда она признала, что ее, я сказал ей, где эту сумочку нашли. Я надеялся, что она мне все объяснит. Но никакого объяснения не получил… Когда происходит убийство и в кармане убитого находят женскую сумочку, полиция просто обязана выяснить, кто эта женщина и какое она имеет отношение к убийству. Надеюсь, мне не надо вам это объяснять.

Магнат побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Я понимаю вашу точку зрения, инспектор. Вы, несомненно, были обязаны – и все еще обязаны – докопаться до истины. Более того, я хочу, чтобы вы это сделали. Я считаю, что моя дочь стала просто жертвой обстоятельств. Но я не собираюсь выступать в роли ее адвоката. Я убежден, что, изучив обстоятельства дела, вы придете к правильному выводу.

Он помолчал.

– Что вы скажете, инспектор, если я предложу вам устроить завтра утром у себя в доме нечто вроде интервью с моей дочерью? Я бы не стал вас просить о таком одолжении, но у Фрэнсис расстроены нервы, и ее мать настаивает, чтобы она не выходила из дому. Так ждать нам вас или нет?

– Это очень хорошая мысль, – спокойно сказал Квин. – Мы обязательно приедем.

Но финансист как будто не собирался на этом закончить беседу.

– Я всегда стараюсь действовать по справедливости, инспектор. И мне неприятно сознавать, что меня могут обвинить в злоупотреблении своим положением. Я вовсе не настаиваю на особых привилегиях для своей дочери. Тактика, которую вы употребили вчера вечером, привела ее в шок и практически лишила дара речи. Я убежден, что у себя дома, в окружении своей семьи, она сумеет дать вам все нужные объяснения. – После минутной паузы Айвз-Поуп добавил с холодком в голосе: – Завтра там будет и ее жених, надеюсь, это придаст ей сил и спокойствия. – Судя по его тону, сам он в этом сомневался. – Мы вас будем ждать примерно в половине одиннадцатого, инспектор. Это время вас устраивает?

– Вполне, – кивнул Квин. – Но мне хотелось бы знать точно, кто еще будет присутствовать на интервью.

– Я постараюсь учесть ваши пожелания, инспектор, но полагаю, что ее мать будет настаивать на своем участии. Будет и мистер Барри – мой будущий зять. Возможно также, что придут несколько друзей Фрэнсис из театрального мира. И может быть, нам нанесет визит мой сын Стэнфорд, хотя он очень занятой молодой человек, – с оттенком горечи добавил Айвз-Поуп.

Его слушатели явно почувствовали неловкость. Магнат со вздохом встал, вслед за ним поднялись и остальные.

– Пожалуй, это все, инспектор, – несколько веселее добавил Айвз-Поуп. – Больше вы от меня ничего не хотите?

– Абсолютно ничего.

– Тогда я ухожу. – Айвз-Поуп повернулся к Эллери и прокурору: – Если у вас найдется время, Сэмпсон, я был бы рад, если бы вы тоже присутствовали. Сможете?

Прокурор кивнул.

– А вы придете, мистер Квин? – обратился финансист к Эллери. – Насколько я понимаю, вы помогаете отцу в расследовании. Так что я был бы рад вас видеть.

– Я приду, – тихо сказал Эллери, и Айвз-Поуп ушел.

– Ну как, Квин, что ты об этом думаешь? – спросил прокурор.

– Весьма интересный человек, – сказал инспектор. – Старается быть беспристрастным.

– Да, ты верно подметил. Вот еще что, Квин: он тут просил до вашего прихода, чтобы ты прикрыл рот газетам. Так сказать, в качестве особого одолжения.

– Ишь ты, меня он об этом не посмел попросить, – усмехнулся инспектор. – Да, ничто человеческое… Ладно, Генри, я постараюсь не допустить огласки, но, если его дочь серьезно в этом замешана, мне это, может быть, и не удастся.

– Ладно, ладно, поступай как знаешь, – с некоторым раздражением бросил Сэмпсон. – Черт, когда же у меня перестанет болеть горло?

Он взял из ящика стола пульверизатор и с недовольным выражением лица стал брызгать себе в рот.

– Мне не кажется, что Айвз-Поуп недавно пожертвовал сто тысяч долларов Ассоциации химических исследований? – вдруг спросил Эллери, поворачиваясь к Сэмпсону.

– Да, было дело. А что?

Эллери что-то пробормотал, но прокурор, занятый своим горлом, его не расслышал. Квин покачал головой, задумчиво глядя на своего сына, посмотрел на часы и сказал:

– Что ж, сынок, пора нам где-нибудь перекусить. Как, Генри, не хочешь к нам присоединиться?

Сэмпсон натянуто улыбнулся:

– У меня по горло работы, но даже окружному прокурору надо поддерживать свои силы. Я пойду с вами, но при условии, что вы позволите мне расплатиться за обед. Я и так у вас в долгу.

Надев пальто, Квин поднял трубку телефона на столе Сэмпсона.

– Мистер Морган? Добрый день. Как вы думаете, у вас найдется время с нами побеседовать где-нибудь во второй половине дня? Отлично. Значит, в половине третьего? До свидания.

– Вот и договорились, – удовлетворенно сказал инспектор. – Вежливость всегда окупается, Эллери, запомни это.

Точно в половине третьего инспектор и Эллери позвонили в дверь юридической конторы Моргана. В ее убранстве не было показной роскоши конторы Филда, и хотя она была обставлена дорогой мебелью, но создавала впечатление прагматической деловитости. Приветливая молодая особа провела их в кабинет Моргана и закрыла за ними дверь. Морган приветствовал их весьма сдержанно.

– Курите? – спросил он, подвигая к ним коробку с сигарами.

– Нет, спасибо, – поблагодарил инспектор, доставая табакерку. – Я предпочитаю нюхать табак.

Эллери же, после того как отец представил его Моргану, закурил сигарету и начал пускать дым кольцами. Морган разжег сигару. У него заметно дрожали руки.

– Видимо, вы хотите продолжить вчерашний разговор, инспектор? – спросил он.

Квин чихнул, положил табакерку в карман и откинулся на спинку кресла.

– Послушайте, Морган, – ровным голосом сказал он. – Вы вчера были со мной не совсем откровенны.

– В каком смысле? – вспыхнул Морган.

– Вчера вы мне сказали, что, расторгая партнерство с Филдом два года назад, вы расстались с ним по-дружески. Вы ведь так говорили?

– Да, – признал Морган.

– Тогда мне хотелось бы услышать от вас объяснение инцидента, произошедшего в «Вебстер-клубе». Я бы не назвал «дружеской» прощальную встречу, во время которой один партнер грозит убить другого.

Несколько минут Морган молчал. Инспектор терпеливо смотрел на него, а Эллери вздохнул. Потом Морган заговорил.

– Извините, инспектор, – сказал он, отведя глаза в сторону. – Глупо было об этом умалчивать: ясно, что такую угрозу кто-нибудь запомнит… Да, вы правы, у нас была ссора. По предложению Филда мы решили устроить нечто вроде прощального обеда в «Вебстер-клубе». Мне-то общение с ним вне деловой сферы было совершенно ни к чему. Но он сказал, что мы обсудим за столом некоторые важные аспекты процедуры расторжения, и я, естественно, не мог отказаться. Боюсь, что я вышел из себя и действительно пригрозил его убить, но это было сказано сгоряча. Через неделю я уже забыл об этой стычке.

– Да, такое иногда случается, – подтвердил инспектор. – Но (Морган нервно облизнул губы) из-за каких-то деловых разногласий человек, даже сгоряча, не станет грозить смертью. Перестаньте запираться! – крикнул он, наставив на сжавшегося в кресле Моргана указательный палец. – Выкладывайте, что у вас там произошло.

Морган весь обмяк. Его губы посерели. Он переводил умоляющий взгляд с отца на сына, но не находил в их глазах ни тени сочувствия. Эллери, который смотрел на него с выражением вивисектора, разглядывающего морскую свинку, холодно сказал:

– Дорогой Морган, Филд, видимо, узнал что-то порочащее вас и решил за обедом об этом известить. Это так же очевидно, как то, что вы отчаянно трусите.

– Вы правильно догадались, мистер Квин, почти так все и было. Мне ужасно не повезло. Этот дьявол Филд – да того, кто его убил, надо наградить медалью! – был бессердечной скотиной. Это был спрут в человеческом обличье. Вы не представляете, как я счастлив – да, счастлив! – что он мертв!

– Осторожнее в выражениях, Морган, – сказал инспектор. – Я готов признать, что наш общий друг был порядочным прохвостом, но вас могут подслушать люди, не разделяющие ваших взглядов. Продолжайте.

– Я вам все расскажу, – пробормотал Морган, уставившись взглядом на пресс-папье. – Но говорить об этом нелегко… Когда я был мальчишкой-студентом, я попал в историю. У меня был роман с официанткой из университетской столовой. Она была порядочная девушка, только слишком податливая на уговоры. А я был, прямо скажем, охоч до женщин. Так или иначе, она родила от меня ребенка… Вы, наверно, знаете, что у меня были высокоморальные родители. А если и не знаете, то скоро докопаетесь. Они прочили мне блестящее будущее, мечтали о невесте из самых высоких слоев общества… Короче говоря, я не мог жениться на этой девушке и привести ее в отцовский дом. Конечно, я поступил как подлец…

Он помолчал.

– Но я нашел своего рода выход. Я… я всегда любил ее. А она была разумная девушка и пошла мне навстречу. Я уделял ей долю того немалого содержания, что положил мне на время учебы отец. И никто, ни одна душа об этом не знала, кроме ее матери. А та была прекрасная женщина, и я в ней полностью уверен. Однако…

Морган стиснул кулак и, вздохнув, продолжал:

– Позже я женился на девушке, которую выбрали мои родители.

Он опять замолчал, словно ему стиснуло горло.

– Это был чистейший брак по расчету. Она происходила из старой аристократической семьи, а у меня были деньги. И мы не так уж плохо жили… Потом я встретил Филда. Я проклинаю тот день, когда я согласился вступить с ним в партнерство. Но у меня дела шли не так уж хорошо, а Филд, что о нем ни говори, умел находить выгодную клиентуру.

Инспектор полез за табакеркой.

– Поначалу все шло гладко, – продолжал Морган монотонным голосом. – Но постепенно я начал подозревать, что у моего партнера не слишком чистые руки. По вечерам к нему являлись очень странные люди, он избегал моих вопросов, и я понял, что за моей спиной творятся подозрительные дела. Наконец я решил, что, работая с ним в одной упряжке, я погублю свою репутацию. И заговорил о расторжении партнерства. Филд ни за что не соглашался, но я настаивал на своем. В конце концов, не мог же он силой заставить меня сотрудничать с ним. Мы расстались.

Эллери рассеянно барабанил пальцами по рукоятке своей трости.

– Теперь о той истории в «Вебстер-клубе». Он настоял на встрече, «чтобы утрясти оставшиеся мелочи». Но дела нашей фирмы тут были ни при чем. Вы, наверно, догадываетесь, какие у него были намерения… Он вдруг заявил, что знает о женщине, которую я содержу, и о моем незаконнорожденном ребенке. Сказал, что может это доказать: у него есть мои письма и копии чеков, которые я ей посылал… Признал даже, что он их украл из моего стола. Разумеется, я их не хватился: мне они были ни к чему. И под конец потребовал от меня денег за молчание.

– Шантаж! – сверкнув глазами, проговорил Эллери.

– Шантаж, – с горечью подтвердил Морган. – Иначе не назовешь. Он очень четко описал, что произойдет, если эта история станет достоянием гласности. Филд – хитрая бестия! Я представил себе, как в мгновение ока рушится общественное положение, которого я достиг в результате многолетних усилий. Моя жена, ее семья, моя семья, более того, весь круг людей, с которыми мы общались, – перед всеми ними я предстану с головы до ног облитый грязью. Что же касается адвокатской практики, важные клиенты требуют от адвоката незапятнанной репутации. Иначе только ты их и видел. Я был в западне. Я это знал, и он это знал.

– И сколько же он потребовал денег? – спросил Квин.

– Достаточно! Двадцать пять тысяч долларов – только за молчание. Он даже не дал мне заверений, что впоследствии не потребует больше. У меня не было выхода. Ведь эта история не осталась где-то в прошлом: я все еще содержал бедную женщину и своего сына. Я и сейчас их содержу. И буду содержать впредь. – Он тупо смотрел на свои ногти. – Я заплатил ему двадцать пять тысяч, – уныло продолжал он. – Мне не так-то просто было их собрать, но я заплатил. В тот день в «Вебстер-клубе» я себе очень навредил. Я был взбешен. Про это вы знаете.

– И он продолжал вас обирать, Морган?

– Да, сэр. Вот уже два года. Он был ненасытен. Я даже не совсем это понимаю. Его практика приносила ему хороший доход, но у него вечно не было денег. И суммы он требовал немалые: каждый раз я платил ему не меньше десяти тысяч долларов.

Отец и сын обменялись быстрыми взглядами.

– Да, Морган, – сказал инспектор, – хорошенькая история. Чем больше я узнаю о Филде, тем меньше мне хочется надевать наручники на того, кто нас от него избавил. Так или иначе, в свете того, что вы нам только что рассказали, ваше вчерашнее заявление, что вы не видели его два года, явно не соответствует действительности. Так когда вы его видели в последний раз?

Морган задумался.

– Наверно, месяца два тому назад, – наконец сказал он.

– Ясно… Жаль, что вы мне этого не сказали вчера. Вы же понимаете, что полиция никогда не предаст огласке вашу историю. А информация в ней заключается очень важная. Скажите: вы знакомы с женщиной по имени Руссо?

– Нет. Никогда даже не слышал о такой, – с удивленным видом сказал Морган.

Квин минуту помолчал.

– А джентльмена по имени Пастор Джонни вы знаете?

– О нем я вам могу кое-что сообщить, инспектор. Я убежден, что во времена нашего партнерства Филд использовал этого мелкотравчатого гангстера для каких-то своих целей. Я несколько раз заставал этого типа в конторе по вечерам, а когда я спрашивал Филда, что он тут делает, тот только пренебрежительно отвечал: «А, это всего лишь Пастор Джонни». Так что имя этого деятеля мне знакомо. Но что их связывало, я не знаю.

– Спасибо, Морган, – сказал инспектор. – Хорошо, что вы это мне сказали. Теперь еще один вопрос: вам известно имя Чарльза Майклса?

– Ну конечно, – мрачно отозвался Морган. – Майклс считался камердинером Филда, но, кроме того, выступал в роли его телохранителя. Насколько я понимаю в людях, он – порядочный негодяй. Время от времени он появлялся в конторе. Больше я про него ничего не знаю.

– Но он-то вас знает?

– Наверно, – с некоторым сомнением ответил Морган. – Я с ним никогда не разговаривал, но, разумеется, он видел меня, когда приходил в контору.

– Ну и прекрасно, Морган, – сказал Квин, вставая. – Вы нам рассказали много полезного. Больше мне от вас ничего не нужно. По крайней мере, сейчас. Но не уезжайте из города – вы нам можете понадобиться. Не забудете?

– Как тут забыть, – глухо ответил Морган. – А то, что я вам рассказал про своего сына, – это действительно не будет предано огласке?

– Об этом можете не беспокоиться, – заверил его инспектор.

Через несколько мгновений они с сыном уже шли по тротуару.

– Значит, шантаж, отец, – проговорил Эллери. – У меня родилась идея.

– У меня самого родилось несколько идей, – усмехнулся Квин.

Объединенные телепатическим взаимопониманием, они направились в сторону Главного полицейского управления.