Текст книги "Тайна исчезнувшей шляпы"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Так вот что он был за птица, – сказал Эллери. – Один из тех покойников, о которых, как ни старайся, ничего хорошего не скажешь. Жаль только, что я из-за него упустил ценную книгу.

– Да забудь ты о своих книжках, – прорычал его отец. – Продолжай, Генри.

– А теперь, – сказал Сэмпсон, который взял со стола последнее пирожное и стал его с наслаждением жевать, – в биографии мистера Филда наступает светлый период. После несчастья с партнером он вроде бы начал новую жизнь. Даже стал заниматься законной юридической практикой – а мозгов у него для этого хватало. За несколько лет он почти восстановил свою репутацию и даже заслужил некоторое уважение среди наших юридических светил.

Этот период внешне добропорядочного поведения продолжался шесть лет. Потом он познакомился с Беном Морганом. Это был крупный юрист с добрым именем и безупречной репутацией, которому, пожалуй, не хватает только той самой божьей искры, которая позволяет человеку подняться на вершину своей профессии. Каким-то образом Филд уговорил Моргана войти с ним в партнерство. И тут все пошло-поехало.

Если помните, в то время в Нью-Йорке творилась масса темных дел. До нас доходили слухи об огромном преступном сговоре, в который входили жулики, скупщики краденого, мошенники, продажные юристы и даже некоторые политики. В то время произошло несколько грандиозных ограблений; подпольная продажа спиртного расцвела махровым цветом; налетчики творили что хотели, вплоть до убийств. Полицейскому управлению пришлось удвоить и утроить усилия. Но об этом вы знаете не хуже меня. Кое-кого вы поймали, но разгромить всю шайку вам не удалось, и до главарей ее вы так и не добрались. Я убежден, что наш покойный друг мистер Монте Филд был в этой шайке мозговым центром. С его талантами он как раз годился на эту роль.

Его первый партнер Кохен ввел его в мир преступных воротил. Когда Кохен стал не нужен, его убрали. После этого Филд – заметьте, с моей стороны это только догадки, доказательств у нас нет никаких, – так вот, под прикрытием законопослушной юридической фирмы Филд потихоньку создал разветвленную преступную организацию. Как он это сделал, нам, естественно, неизвестно. Когда он почувствовал, что пора запускать фейерверк, он образовал партнерство с добропорядочным юристом, обеспечил свои тылы и принялся за дело. Я считаю, что большинство крупных преступлений последних пяти лет было задумано им.

– А какую роль играл Морган? – осведомился Эллери.

– Сейчас расскажу про Моргана. У нас есть все основания полагать, что он не принимал участия в преступных махинациях Филда. Сам он был абсолютно порядочен и часто отказывался от сомнительных клиентов. Когда Морган проведал, чем занимается его партнер, их отношения, видимо, сильно обострились. Подтверждение этому вы можете получить у самого Моргана. Так или иначе, их партнерство распалось. С тех пор Филд стал действовать более открыто, но настоящих улик, которые можно было бы предъявить суду, мы так против него и не добыли.

– Извини, что я тебя перебиваю, Генри, – задумчиво сказал Квин, – но ты не можешь поподробнее рассказать о том, как распалось партнерство Филда и Моргана? Мне нужен рычаг, которым я мог бы надавить на Моргана.

– Пожалуйста, – с готовностью сказал Сэмпсон. – Спасибо, что напомнил. Перед тем как были оформлены документы о расторжении партнерства, между Морганом и Филдом произошла жесточайшая ссора, которая чуть не закончилась трагедией. Дело было за обедом в «Вебстер-клубе». Они пришли в такой раж, что пришлось вмешаться окружающим. Морган был вне себя и даже угрожал тут же расправиться с Филдом. А тот, как я понимаю, был совершенно невозмутим.

– А свидетели не поняли, из-за чего началась ссора? – спросил Квин.

– К сожалению, нет. Историю эту быстро забыли, расторжение партнерства прошло вполне мирно, и больше об этом никто не вспоминал. До сегодняшнего вечера.

Прокурор замолчал, и в кабинете наступила многозначительная тишина. Эллери стал насвистывать мелодию Шуберта, а Квин опять достал табакерку.

– Сдается мне, – сказал Эллери в пространство, – что мистер Морган попал в хорошенький переплет.

Его отец хмыкнул. Сэмпсон серьезно сказал:

– Ну, этим делом вы уж сами занимайтесь, джентльмены. А я займусь своим. Теперь Филд уже не помешает мне перетрясти все его бумаги. Его убийство еще сослужит нам свою службу: теперь появилась надежда покончить с его шайкой. Утром пошлю человека к нему в контору опечатать все его дела.

– Там уже обосновался мой человек, – заметил Квин. – Значит, ты думаешь, что убийца – Морган? – спросил он Эллери.

– Минуту назад я сказал, что мистер Морган попал в хорошенький переплет. Никаких других заявлений я не делал. Готов признать, впрочем, что подозрения логически падают на Моргана – если забыть об одной детали.

– Шляпе? – подхватил инспектор.

– Нет, – сказал Эллери, – другой шляпе.

Глава 7
В которой отец и сын подводят некоторые итоги

– Давайте подытожим, так сказать, основные факты, – продолжал Эллери. – Монте Филда, человека сомнительной репутации и, возможно, главу огромной преступной организации, человека, у которого, несомненно, множество врагов, находят убитым в Римском театре за десять минут до конца второго акта, а именно в 9.55 вечера. Его находит некто по имени Пьюзак, не блистающий умом клерк, который сидел в том же ряду, в пяти местах справа от него. Пьюзак, задумавший отлучиться по нужде, обнаруживает, что сидящий у прохода человек сполз со своего кресла и находится при смерти. Перед смертью он успевает сказать что-то вроде «Меня убили». Пьюзак зовет полицейского, который, чтобы убедиться, что жертва мертва, вызывает из числа зрителей доктора. Тот объявляет, что причиной смерти явилось алкогольное отравление. Через некоторое время его мнение подтверждает медицинский эксперт доктор Праути, но он абсолютно уверен, что от простого алкогольного отравления смерть не может наступить так быстро. Так что не будем делать выводы о причине смерти – пока не станут известны результаты вскрытия.

Полицейский, понимая, что он не сможет один навести порядок в зале, вызывает подкрепление с улицы и вызывает представителей полицейского управления, они начинают расследование. Главный вопрос, который прежде всего необходимо выяснить: мог ли убийца покинуть театр между моментом, когда было совершено убийство, и моментом, когда оно было обнаружено? Для этой цели полицейский, первым оказавшийся на месте преступления, приказывает директору театра поставить охрану у всех выходов из театра и с прилегающей к нему территории.

Приехав в театр, я решил первым делом выяснить, насколько надежно перекрыты выходы из театра. Я обошел все двери и расспросил расставленных там людей. Оказалось, что во время второго акта возле каждого выхода, кроме двух, о которых я еще скажу, кто-нибудь стоял на страже. Из показаний продавца лимонада Джесса Линча стало очевидно, что Филд не только был жив во время антракта, когда он разговаривал с Линчем, но также был в полном порядке через десять минут после того, как поднялся занавес и началось второе действие. В это время Линч принес Филду бутылку имбирного эля – на то самое место, где Филда нашли мертвым ближе к концу второго акта. Капельдинер, который стоял у основания лестницы, ведущей на балкон, клянется, что во время второго акта по этой лестнице никто не поднимался и не спускался. Следовательно, мы можем исключить возможность того, что убийца скрылся на балконе.

Два выхода, которые я только что упомянул, касаются дверей с левой стороны зала, около них должна была находиться билетерша Мадж О'Коннел. Однако она покинула свой пост и во время второго акта сидела в зале рядом со своим возлюбленным. Из этого следует, что убийца вполне мог покинуть зал через одну из этих двух очень удобно расположенных дверей. Но от этого варианта мне пришлось отказаться, когда я расспросил Мадж О'Коннел, которую разыскал после того, как с ней поговорил отец.

– Значит, ты, паршивец, допрашивал ее тайком от отца? – рявкнул Ричард Квин.

– Было дело, – ухмыльнулся Эллери. – И я обнаружил одно очень важное обстоятельство. О'Коннел клянется, что, прежде чем покинуть свой пост и сесть рядом с Пастором Джонни, она заперла обе двери, наступив на рычаг напольного замка. Когда начался шум, она вскочила со своего места рядом с Пастором и бросилась к дверям. Обе оказались запертыми, и она их тут же отомкнула. Если только она не врет, а мне кажется, что нет, убийца не мог покинуть зал через эти двери, поскольку в момент обнаружения трупа они были еще заперты.

– С ума сойти! – проворчал Квин. – А мне эта чертовка и не подумала рассказать об этом! Но я до нее еще доберусь!

– Советую рассуждать логически, господин блюститель порядка, – засмеялся Эллери. – Она тебе не сказала, что заперла двери, потому что ты ее об этом не спросил. Она и так чувствовала, что вляпалась, и не хотела увязать еще глубже. Так или иначе, это ее заявление исключает использование убийцей двух дверей слева – тех, которые были ближе всего к креслу, в котором сидела жертва. Конечно, возникают и другие варианты. Например, Мадж О'Коннел могла бы быть сообщницей убийцы. Я не выдвигаю это в качестве гипотезы – просто упоминаю как возможность. Во всяком случае, на мой взгляд, убийца не стал бы рисковать: если бы он вышел через боковую дверь, его обязательно заметили бы, тем более что во время второго акта зрители обычно не покидают зал. Опять же, убийца не мог предусмотреть халатность О'Коннел, если только она не была его сообщницей. Поскольку убийство было тщательно продумано, а это очевидно, убийца не стал бы полагаться на боковые двери.

Оставалась единственная возможность: главный вход. И опять нас заверяют и билетер, и швейцар, что во время второго акта никто из зрительного зала через главный вход не выходил. Кроме, разумеется, ни в чем не повинного продавца лимонада. Так вот, поскольку все выходы из театра были или заперты, или надежно охранялись и поскольку прогулочная площадка слева, начиная с 9.35, находилась в поле зрения Линча, Элинор и капельдинера Джонни Чейса, а впоследствии еще и полиции, из всех моих расспросов напрашивается вывод, что с момента убийства и в течение всего времени, когда велось расследование, убийца находился в театре.

Наступила тишина.

– Между прочим, – спокойно добавил Эллери, – когда я разговаривал с капельдинерами, я спросил их, не видели ли они, чтобы кто-нибудь из зрителей пересаживался во время второго акта на другое место, и они ответили, что такого не помнят.

Квин опять достал табакерку.

– Что ж, ты неплохо поработал, сынок, и рассуждаешь логично, но все же ничего поразительного или неопровержимого ты не обнаружил. Ну хорошо, допустим, что все это время убийца оставался в театре. А как нам все-таки его уличить?

– А он и не говорил, как вам его уличить, – с улыбкой сказал Сэмпсон. – Не волнуйся, старик: никто не собирается тебя обвинять в пренебрежении служебным долгом. По всем отзывам, ты весьма разумно повел расследование.

– Признаюсь, что я недоволен собой: надо было досконально разобраться с дверями, – пробурчал Квин. – Но даже если бы у убийцы была возможность ускользнуть из театра после совершения преступления, я все равно вел бы расследование в том же направлении – исходя из того, что он все еще в театре.

– Ну разумеется, отец, – серьезно сказал Эллери. – У тебя было по горло разных дел, а мне всего-то и нужно было поглядывать по сторонам, изображая мудрейшего Сократа.

– А что вы можете сказать о лицах, попавших вам в поле зрения? – полюбопытствовал Сэмпсон.

– Да ничего! – с вызовом бросил Эллери. – Мы не можем сделать определенных выводов ни из их слов, ни из их поступков. Возьмем хоть Пастора Джонни. Что о нем можно сказать? Гангстер, который, по-видимому, явился в театр исключительно для того, чтобы посмотреть пьесу о жизни своего родного преступного мира. Опять же Мадж О'Коннел – весьма сомнительная особа, о которой мы пока не можем сказать ничего определенного. Может быть, она сообщница, может быть, она ни в чем не виновата, может быть, она просто халатно относится к своим обязанностям. Вариантов сколько угодно. А Вильям Пьюзак, который нашел мертвого Филда? Вы заметили его скошенный, как у неандертальца, лоб? Вот Бенджамин Морган заслуживает большего внимания. Но что нам известно о его действиях? Правда, история с письмом и пригласительным билетом не вызывает доверия: письмо мог написать кто угодно, даже и сам Морган. И мы не должны забывать о его угрозах в адрес Филда и вражде, которая существовала между ними последние два года и причин которой мы не знаем. Есть еще, наконец, мисс Фрэнсис Айвз-Поуп. Мне очень жаль, что я не присутствовал на ее допросе. Факт остается фактом: ее сумочку обнаружили в кармане убитого Филда. Как вы это объясняете?

Таким образом, – грустно подытожил Эллери, – сегодняшнее увеселительное мероприятие принесло нам изобилие подозрений и скудость фактов.

– Пока, сынок, – рассеянно сказал Квин, – ты говорил о вещах очевидных. Но ты ни словом не упомянул о наличии подозрительно пустующих кресел в том ряду, где сидел Филд. А также удивительный факт, что корешок от билета, найденный в кармане Филда, и единственный корешок, который мог бы принадлежать убийце и который нашел Флинт, не совпадают по линии отрыва. Из чего следует, что эти два билета были куплены в кассе в разное время.

– Шах и мат, – сказал Эллери. – Но давайте пока забудем о билетах и займемся проблемой шляпы Филда.

– Шляпы? И какие у тебя по этому поводу соображения? – с любопытством спросил Квин.

– Вот какие. Во-первых, мы более или менее точно установили, что шляпа отсутствует не случайно. Джесс Линч видел Филда через десять минут после начала второго акта, и тот держал свой цилиндр на коленях. Поскольку возле покойника его нет, остается предположить, что убийца унес его с собой. Давайте не будем пока ломать голову, где цилиндр сейчас. Главное, что его могли унести лишь по двум причинам: либо он каким-то образом сам по себе является уликой и может разоблачить преступника, либо что в нем находился предмет, необходимый преступнику. Вы можете спросить: почему же он не унес этот таинственный предмет, оставив шляпу на месте? Наверно, потому – если верно второе предположение, – что у него или не было времени извлечь этот предмет, или он не знал, как это сделать, и взял в шляпу с собой, чтобы обмозговать проблему на досуге. Вы согласны с этими рассуждениями?

Окружной прокурор кивнул. Инспектор сидел неподвижно, но в глазах у него было беспокойство.

– Давайте попытаемся догадаться, что могло быть спрятано в шляпе, – сказал Эллери, протирая носовым платком пенсне. – Цилиндр имеет весьма специфичные размеры, форму и вместимость. Так что в нем можно спрятать? Я считаю, что выбор невелик: бумаги, драгоценности, банковские билеты или какой-нибудь небольшой, но ценный предмет. Разумеется, этот предмет нельзя было просто сунуть в тулью, но это не надежно, он мог выпасть. Значит, спрятанный предмет был засунут за подкладку. Это предположение сужает диапазон возможностей. Мы сразу должны исключить значительные по размеру предметы. Под подкладкой можно было бы спрятать драгоценность, деньги или бумаги. Драгоценность тоже, пожалуй, следует исключить. Зная Монте, мы можем предположить, что спрятанная им в шляпе ценная вещь должна иметь отношение к его профессии.

Этот предварительный анализ исчезновения цилиндра должен включать еще один момент. Причем момент, джентльмены, который может оказаться кардинальным. Мы обязательно должны установить, знал ли убийца заранее, что ему придется забрать с собой шляпу Монте Филда. Иными словами, известна ли ему была существенная роль – не важно какая, – которую будет играть эта шляпа. По моему мнению, из имеющихся у нас фактов можно сделать вывод, что эта роль была ему неизвестна.

Вот из чего я исхожу… Поскольку шляпа Монте Филда исчезла и никакой другой шляпы вместо нее не было обнаружено, очевидно, преступнику пришлось взять ее с собой. Вы не можете отрицать, что шляпу, скорее всего, забрал убийца. Не вдаваясь в рассуждения, почему ему это понадобилось сделать, давайте разберем два альтернативных варианта. Первый: убийца заранее знал, что ему придется забрать шляпу; второй: он этого не знал. В первом случае, зная заранее, что ему надо будет забрать шляпу Филда и не привлечь при этом внимание полиции на столь очевидную улику, как отсутствие шляпы убитого, он мог принести другую для замены и наверняка обезопасил бы себя. Достать подходящую шляпу для него не составило бы труда, поскольку он мог заранее узнать размер головы Филда, фасон шляпы и тому подобное. Но он этого не сделал. Имея дело со столь тщательно продуманным убийством, мы имеем основания предполагать наличие второй шляпы. А раз ее нет, значит, убийца не подозревал, что она ему понадобится. Подменив шляпу, он скрыл бы от полиции важную улику.

Если же по какой-нибудь неизвестной нам причине он не хотел подменять шляпу, то постарался бы извлечь из нее необходимый ему предмет. Для этого ему надо было всего лишь запастись подходящим инструментом, например перочинным ножом. Пустую шляпу, даже и изрезанную, он мог бы оставить на месте и не ломать голову, что с ней делать. Следовательно, если бы убийца знал, что скрыто внутри шляпы, он предпочел бы именно такое решение проблемы. Это, на мой взгляд, лишний раз подтверждает, что до прихода в театр он не знал, что ему придется унести шляпу или ее содержимое. Что и требовалось доказать.

Сэмпсон смотрел на Эллери, задумчиво поджав губы. Инспектор Квин вообще, казалось, впал в летаргию. Его рука остановилась на полпути между табакеркой и носом.

– Ну и что из всего этого вытекает, Эллери? – спросил Сэмпсон. – Почему для тебя так важно, знал ли убийца о той роли, которую предстоит сыграть шляпе?

Эллери улыбнулся:

– Вот почему. Убийство совершили после начала второго акта. Я хочу быть уверенным, что убийца, не зная заранее о значении шляпы, не мог избавиться от нее во время первого антракта… Очень может быть, что мы обнаружим шляпу Филда где-нибудь в театре, и тогда все эти рассуждения потеряют смысл. Но мне кажется, что этого не случится.

– Что ж, Эллери, ты все очень точно разложил по полочкам, – одобрительно сказал Сэмпсон. – Тебе надо было избрать карьеру юриста.

– Да уж, с мозгами у нас в семье все в порядке, – широко улыбнулся инспектор. – Но я собираюсь произвести изыскания в другом направлении, которые будут иметь некоторое отношение к исчезновению шляпы. Ты заметил, Эллери, в каком салоне одевался Филд?

– Еще бы не заметил, – отозвался тот. Достав из кармана небольшую книжицу, он показал отцу запись на форзаце: «Братья Браун. Одежда для джентльменов». – Каково?

– Именно. Вот я и собираюсь послать туда утром Вели: пусть все проверит. Ты, наверно, обратил внимание, какая дорогая на Филде одежда. Его смокинг стоил не меньше трехсот долларов. Фирма «Братья Браун» известна своими ценами. Но важно еще одно: ярлык этой фирмы присутствует на всей одежде покойного, начиная с нижнего белья. В этом нет ничего удивительного: богатые люди часто заказывают всю одежду в одном салоне. Но, исходя из этого, можно предположить…

– Что Филд там же покупал и шляпы! – воскликнул Сэмпсон.

– Совершенно верно, Тацит, – подтвердил инспектор Квин. – Так вот, я прикажу Вели проверить, действительно ли Филд одевался исключительно у «Братьев Браун», а также раздобыть точный дубликат шляпы, которая была на нем сегодня вечером. Мне очень хочется на нее посмотреть.

Сэмпсон закашлялся и поднялся на ноги.

– Поеду-ка я домой и лягу спать. Я, собственно, приехал сюда только затем, чтобы убедиться, что вы не арестовали мэра. Этот мой «добрый друг» прямо на стенку лез. От него так просто не отделаешься.

Квин вопросительно поглядел на него:

– Только скажи мне, Генри, как ты расцениваешь мои действия. Я, конечно, довольно жестко обошелся с публикой, но ты же понимаешь, что это было необходимо. Ты собираешься передать дело своим собственным следователям?

– Откуда ты взял, что я недоволен твоим расследованием, старый лис? Я никогда не проверял твою работу и не собираюсь начинать. Если уж ты не сумеешь докопаться до истины, моим следователям это тем более будет не по силам. Да арестуй, если считаешь нужным, хоть половину населения Нью-Йорка. Моя поддержка тебе обеспечена.

– Спасибо, Генри, – сказал Квин. – Я просто хотел удостовериться. И раз уж ты отнесся ко мне так благосклонно, я сообщу тебе о своих ближайших планах.

Он прошел в прихожую, открыл дверь, ведущую в зал, и крикнул:

– Мистер Панзер, можно вас на минуточку?

Потом он вернулся в кабинет, и за ним тут же вошел директор театра.

– Мистер Панзер, – сказал Квин, – познакомьтесь с окружным прокурором Сэмпсоном.

Мужчины пожали друг другу руки.

– У меня есть к вам еще последняя просьба, мистер Панзер, и можете идти домой спать. Я хочу, чтобы вы перекрыли все ходы и выходы в театр. Так, чтобы и мышь не могла в него пробраться.

Панзер побледнел. Сэмпсон пожал плечами, словно давая понять, что он умывает руки. Эллери одобрительно кивнул.

– Но как же, инспектор, у нас ведь проданы билеты на все ближайшие дни, – простонал директор. – Неужели это абсолютно необходимо?

– Абсолютно, – хладнокровно подтвердил инспектор. – Более того, я оставлю в театре охрану.

Панзер заломил руки и украдкой посмотрел на Сэмпсона. Но окружной прокурор стоял к ним спиной, разглядывая офорт на стене.

– Это ужасно, инспектор! – рыдающим голосом проговорил Панзер. – Продюсер мне этого не простит. Но раз вы говорите, что это необходимо, – будь по-вашему.

– Да не впадай ты в такое уныние, парень, – смягчился инспектор. – Эта история сделает вам такую рекламу, что, когда вы возобновите спектакли, публика к вам толпой повалит. Да я и не собираюсь закрывать театр надолго – всего на несколько дней. Я отдам распоряжения своим людям, которые сейчас находятся снаружи. А вы, когда все закончите, дайте им знать и идите домой. Через несколько дней я вам сообщу, когда можно будет возобновить спектакли.

Панзер грустно покрутил головой, пожал всем руки и ушел. Сэмпсон тут же обернулся и набросился на инспектора:

– Слушай, Квин, это уж ни в какие ворота не лезет! Зачем тебе закрывать театр? Разве твои люди не облазили его сверху донизу?

– Но шляпу-то мы не нашли, – возразил Квин. – Обыскали всех на выходе, и ни у кого не было лишней шляпы. Значит, та, что мы ищем, все еще где-то в театре. А если она здесь, я не допущу, чтобы кто-то ее унес. Мне эта шляпа самому нужна.

Сэмпсон кивнул. Все трое вышли в зал. Кое-где полицейские, согнувшись в три погибели, все еще обыскивали пол под креслами. Другие занимались ложами. Сержант Вели стоял у главного выхода и о чем-то тихо разговаривал с Пигготтом и Хэгстромом. Детектив Флинт с группой помощников прочесывал первые ряды партера. Несколько уборщиц устало возились с пылесосами. В углу зала женщина-полицейский беседовала с пожилой матроной, которую Панзер назвал миссис Филлипс.

Прокурор и два Квина прошли к главному выходу и там задержались на минуту-другую. Эллери и Сэмпсон молча взирали на унылое зрелище пустого зрительного зала, инспектор же что-то вполголоса говорил Вели. Потом он повернулся к своим спутникам и сказал:

– Ну, все, джентльмены, на сегодня закончили. Пошли домой.

Перед входом в театр полицейские отгородили большое пространство канатами, за которыми стояла толпа любопытных.

– Подумать только, – буркнул Сэмпсон. – Третий час ночи, а эти бездельники все еще шастают по Бродвею. – Он сел в свой автомобиль и помахал рукой Квинам, которые вежливо отказались от предложения «подбросить их до дому». Тут сквозь окружение прорвалась кучка репортеров.

– Что вам нужно, джентльмены? – сурово крикнул им Квин.

– Не расскажете, как идет следствие, инспектор? – спросил один из них.

– Вы получите информацию от детектива Вели. Он внутри театра.

Улыбаясь, он глядел вслед своре репортеров, рванувшейся к стеклянным дверям.

Эллери и Ричард Квин молча постояли на тротуаре, глядя, как полицейские оттесняют зевак. Потом инспектор устало сказал:

– Давай немного пройдемся, сынок.