Текст книги "Кот со многими хвостами"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

Инспектор Квин проспал. Без четверти десять он выбежал из своей комнаты, как скаковая лошадь, подгоняемая хлыстом, но, увидев, кто пьет кофе с Эллери, перешел на шаг и остановился у стола.

– Смотрите-ка, кто к нам пришел, – просиял инспектор. – Доброе утро, Маккелл.

– Привет, инспектор, – поздоровался Джимми. – Спешите в скотобойню?

– М-м, – протянул старик, втягивая носом кофейный аромат. – Пожалуй, я тоже выпью одну-две чашечки этого бодрящего напитка. – Он придвинул стул и сел. – Доброе утро, сынок.

– Доброе утро, – рассеянно отозвался Эллери, протягивая руку к кофейнику. – Джимми пришел с газетами.

– Неужели люди еще читают?

– Да, интервью Казалиса.

– О!

– Доброжелательное, но строго нейтральное. Спокойный глас науки. Мы ничего не обещаем, но есть указания, что рука Осириса[52]52
  Осирис – в древнеегипетской мифологии бог умирающей и воскресающей природы, царь загробного мира.


[Закрыть], руководимая светящимся глазом, находится под контролем. Мэр, должно быть, на одиннадцатом небе.

– Я думал, их было семь, – заметил Джимми Маккелл.

– Только не в египетской космографии, Джимми. В Казалисе есть нечто от фараона. «Солдаты, с этих пирамид на вас смотрят сорок столетий...»

– Слова Наполеона?

– Да, в Египте. Казалис действует на полководца как успокоительная микстура. Незаменим для поддержания боевого духа.

– Не спорьте с ним, – усмехнулся инспектор, отрываясь от газеты. – Все равно останетесь в проигрыше... Впрочем, лекарство и впрямь недурное. Вы забросили журналистику, Маккелл? Вчера я не заметил вас среди прочих стервятников.

– Вы имеете в виду дело Ричардсон? – Вид у Джимми был таинственный. – Вчера был День труда – мой день. Я работал как проклятый.

– По службе? – осведомился Эллери. – Или исполняя личное поручение?

– Что-то вроде этого.

– У вас было свидание с Селестой Филлипс?

Джимми рассмеялся:

– И не только вчера. Это было сплошное приятное путешествие во времени. Вы даете необычайно интересные поручения, приятель. Вам следовало бы заведовать отделом репортажа.

– Насколько я понимаю, вы поладили с ней?

– Мы научились терпеть друг друга, – ответил Джимми.

– Она славная девушка, – кивнул инспектор. – Сынок, налей-ка еще кофе.

– Хотите поговорить об этом, Джимми?

– Это становится моей излюбленной темой.

– Ну, тогда выпьем еще по чашечке. – Эллери, улыбаясь, разлил кофе.

– Не знаю, чего вы оба от меня ждете, – сказал Джимми, – но счастлив вам сообщить, что Селеста – девушка исключительных достоинств, а я ведь известен в своих кругах как Иконоборец Маккелл, специализировавшийся на ниспровергании женских идеалов. – Он поставил чашку на стол. – Если шутки в сторону, то я чувствую себя подлецом.

– Подлость – тяжелая профессия, – заметил Эллери. – Не возражаете перечислить по порядку все добродетели особы, порученной вашему вниманию?

– Ну, эта девушка обладает красотой, умом, индивидуальностью, отвагой, честолюбием...

– Честолюбием?

– Селеста хочет вернуться в колледж. Вы ведь знаете, ей пришлось бросить занятия, чтобы заботиться о сестре, когда мать Симоны умерла...

– Мать Симоны? – Эллери нахмурился. – Вы говорите так, будто мать Симоны не являлась матерью Селесты.

– А вы этого не знали?

– Чего именно?

– Что Селеста не дочь миссис Филлипс?

– Вы имеете в виду, что они не были сестрами? – Инспектор звякнул чашкой.

Джимми Маккелл переводил взгляд с одного Квина на другого.

– Мне это чертовски не нравится, – пробормотал он.

– Что, Джимми?

– Будто сами не знаете!

– Но тут нечего знать, – сказал Эллери. – Я просил вас выяснить все, что сможете, о Селесте. Если теперь нам известно что-то новое против нее...

– Против нее?

– Я имею в виду, о ней, значит, вы оправдали мое доверие.

– Может, хватит болтовни, великий сыщик?

– Сядьте, Джимми.

– К чему весь этот крик? – проворчал инспектор. – Дайте мне минутку подумать...

– Хорошо. – Джимми сел. – Но думать тут нечего. Симона приходилась Селесте четвероюродной сестрой или чем-то в этом роде. Родители Селесты погибли от взрыва газовой плиты, когда она была ребенком. Миссис Филлипс была ее единственной родственницей в Нью-Йорке, и она забрала девочку к себе. Вот и вся история. Когда миссис Филлипс умерла, Селеста, естественно, взяла на себя всю заботу о Симоне – они всегда считали друг друга сестрами. Я знаю кучу родных сестер, которые никогда бы не сделали того, что сделала Селеста!

– Откровенно говоря, я тоже, – сказал Эллери, – и не ищите в моих словах скрытый смысл.

– Что-что?

– Продолжайте, Джимми.

– Селеста мечтала получить университетское образование – ее чуть не убило то, что ей пришлось бросить учебу после смерти миссис Филлипс. Малышка прочитала кучу книг – по философии, психологии и тому подобное. Она знает куда больше, чем я, а ведь у меня есть принстонский диплом[53]53
  Принстон – университет в Нью-Джерси.


[Закрыть], добытый потом и кровью. Теперь, когда Симоны не стало, Селеста снова может жить своей жизнью и вернуться к занятиям. Она собирается поступить на этой неделе в колледж на Вашингтон-сквер на осенний семестр – хочет изучать английский и философию, получить степень бакалавра, а потом заняться преподаванием.

– Очевидно, ей придется учиться на вечерних курсах?

– Это еще почему?

– Мы пока что живем в условиях экономической конкуренции, Джимми. Или, – весело осведомился Эллери, – вы намерены взять решение этой проблемы в свои руки?

– На суде такой вопрос был бы опротестован, как несущественный и не имеющий отношения к делу, – подмигнул инспектор.

Джимми побагровел.

– Вы намекаете, что я...

– Нет-нет, Джимми. Разумеется, с благословения церкви.

– Все равно меня в это не впутывайте. – Некрасивое лицо Джимми было сердитым и настороженным.

– Селеста ведь не может днем работать манекенщицей и ходить в колледж, – настаивал Эллери.

– Она бросит эту работу.

– Вот как? – осведомился инспектор.

– Значит, ей придется работать вечерами, – сказал Эллери.

– Она вовсе не будет работать!

– Боюсь, – печально промолвил Эллери, – что я потерял нить ваших рассуждений. Как же она сможет себя содержать?

– На деньги Симоны! – рявкнул Джимми.

– Что это еще за деньги? – встрепенулся инспектор.

– Слушайте! – Джимми выпятил грудь. – Вы поручили мне грязную работу, и я ее выполнил, хотя и не понимал, зачем это нужно. Если вы здесь самый умный, а я просто так погулять вышел, то, может быть, объясните, какое все это имеет значение?

– Не большее, чем любая истина.

– Звучит впечатляюще, но я подозреваю подвох.

– Маккелл, – мрачно заговорил инспектор Квин, – над этим делом работает много людей, и я сам увяз в нем по горло. Но я впервые слышу, что Симона Филлипс оставила что-либо, кроме боли в пояснице. Почему Селеста не рассказала нам об этом?

– Потому что она сама нашла деньги только на прошлой неделе! И потому что это не имеет никакого отношения к убийству!

– Нашла деньги? – переспросил Эллери. – Где?

– Селеста разбирала барахло Симоны. Там были старые настольные деревянные часы французской работы. Они не ходили уже десять лет, но Симона не позволяла Селесте отнести их в починку и держала их на полочке над своей кроватью. Когда на прошлой неделе Селеста сняла их с полки, они выпали у нее из рук и разбились на куски. Внутри оказался толстый рулон банкнотов, перетянутый резинкой.

– Деньги? Но я думал, что Симона...

– Селеста тоже так думала. Деньги были оставлены отцом Симоны. Среди банкнотов лежала записка, написанная его почерком. Судя по указанной дате, он написал ее перед самоубийством. Там говорилось, что ему удалось во время биржевого краха, когда он лишился своего состояния, сберечь десять тысяч долларов, которые он оставляет своей жене.

– И Селеста ничего об этом не знала?

– Миссис Филлипс и Симона никогда не упоминали об этом. В рулоне около восьми тысяч шестисот баксов. Селеста думает, что остальные тысяча четыреста ушли на врачей Симоны в начале ее болезни, когда миссис Филлипс все еще надеялась вылечить дочь. Симона, безусловно, знала о деньгах, так как устраивала скандал каждый раз, когда Селеста подходила к часам. Но теперь деньги принадлежат Селесте и хотя бы на некоторое время сделают ее жизнь сносной. А мораль этой таинственной истории, – добавил Джимми, выпятив подбородок, – состоит в том, что Симона, инвалид она или нет, была первосортной дрянью. Позволяла бедной девочке нянчить ее в этой калькуттской черной яме[54]54
  Тесная тюремная камера в Форт-Уильяме в Калькутте, куда в 1756 г. индийцы заключили 146 европейцев, большая часть которых погибла от удушья.


[Закрыть] и сбиваться с ног, чтобы содержать их обеих, а сама прятала почти десять тысяч! Зачем – для посещения танцевальных вечеров?.. В чем дело? К чему эти странные взгляды?

– Что ты об этом думаешь, папа?

– Как ни крути, Эл, это мотив.

– Мотив? – воскликнул Джимми.

– Первый, который нам удалось обнаружить. – Инспектор с мрачным видом подошел к окну.

Джимми начал смеяться, но быстро перестал.

– Когда она приходила сюда на прошлой неделе, – задумчиво промолвил Эллери, – меня заинтересовало, может ли быть у нее мотив.

– У Селесты?!

Эллери не ответил.

– Это уже нечто из Герберта Уэллса[55]55
  Уэллс, Герберт Джордж (1866–1946) – английский писатель-фантаст.


[Закрыть], – усмехнулся Джимми. – Неизвестный газ просачивается из межзвездного пространства в земную атмосферу, сводя с ума всех – в том числе великого Эллери Квина... Но ведь Селеста сама пришла помочь найти убийцу ее сестры!

– Которая, как выяснилось, не была ее сестрой и сознательно держала ее в многолетнем рабстве.

– Дайте мне воздуха! Свежего и чистого!

– Я не утверждаю, что это так, Джимми. Но можете ли вы утверждать обратное?

– Еще как могу! Эта малышка так же чиста, как был я, покуда не пришел сегодня утром в ваш сибирский застенок и не осквернился! Кроме того, мне казалось, что вы ищете Кота, который удушил семерых.

– Эллери. – Инспектор Квин вернулся к столу, очевидно, после мучительной борьбы с самим собой, в которой неизвестно кто победил. – Это исключено. Только не эта девушка.

– Вот человек, в котором осталась капля здравого смысла! – воскликнул Джимми.

Эллери уставился в чашку с остывающим кофе.

– Джимми, вы когда-нибудь слышали об алфавитной теории множественных убийств?

– Что-что?

– Икс хочет убить Г. Если он убьет его обычным способом, то полиция рано или поздно выяснит, что единственным или наиболее вероятным лицом, у которого имелся мотив – пусть не очевидный – для убийства Г., был Икс. Проблема Икса в том, как убить Г., не обнаружив мотива. Икс понимает, что может этого добиться, только окружив убийство Г. дымовой завесой других убийств, совершенных тем же методом, дабы представить их серией связанных между собой преступлений. Следовательно, Икс вначале убивает А., Б. и В. – абсолютно посторонних людей, с которыми его ничто не связывает, – и только потом убивает Г. В результате убийство Г. выглядит всего лишь звеном в цепи аналогичных преступлений. Полиция будет искать не человека, у которого был мотив для убийства Г., а того, у кого имелся мотив для устранения А., Б., В. и Г. Но так как у Икса не было никаких причин убивать А., Б. и В., то его мотив убийства Г., вероятно, проигнорируют. По крайней мере, такова теория[56]56
  Эллери кратко излагает основу интриги романа Агаты Кристи «Убийства по алфавиту».


[Закрыть].

– Как стать детективом за один урок, – усмехнулся Джимми Маккелл. – Разумеется, в серии убийств, где мотив имеет только последнее, оно и является «настоящим». Мой гонорар, пожалуйста, оставьте в игле для шприца.

– Все не так просто, – беззлобно возразил Эллери. – Икс умнее, чем вам кажется. Остановка на убийстве, указывающем на него, поставит его в то положение, которого он пытался избежать, превращая убийство в одно из серии. Поэтому Икс после убийства Г. убивает Д., Е., Ж., а если необходимо, З., И. и К. Он убивает столько раз, сколько ему понадобится для уверенности, что его мотив надежно спрятан.

– Пробившись сквозь заросли научных терминов, – ухмыльнулся Джимми, – я наконец понял, в чем дело. Эта двадцатитрехлетняя кровожадная ведьма в человеческом облике душит Абернети, Вайолет Смит, О'Райли, Монику, Битрис Уилликинс и малютку Ленор Ричардсон, только чтобы успешно избавиться от своей искалеченной кузины Симоны. Квин, вы давно показывались врачу?

– Селеста потратила на Симону пять лет жизни, – терпеливо сказал Эллери. – Сколько еще, ей предстояло потратить? Десять? Двадцать? Симона могла жить и жить. По-видимому, Селеста отлично ухаживала за сестрой – медицинское обследование не обнаружило на теле Симоны пролежней, предотвращение которых в подобных случаях требует постоянного внимания. Но Селесте отчаянно хотелось самой добиться успеха в жизни, вырваться из тесного и унылого окружения, куда поместило ее существование Симоны. Она молодая, красивая, страстная девушка, а жизнь с Симоной истощала ее эмоционально. И наконец, однажды ночью – не на прошлой неделе, а, скажем, в прошлом мае – Селеста находит состояние, которое Симона все эти годы держала в тайне от нее и обладание которым позволило бы ей удовлетворять свои желания в течение длительного периода. На пути к обладанию деньгами стоит только кузина Симона. Селеста не может бросить беспомощную калеку...

– И поэтому она ее убивает, – фыркнул Джимми. – А заодно и еще шестерых.

– Мы, очевидно, рассуждаем о персоне с весьма путаными мотивациями и представлениями...

– Беру свои слова назад. Вы нуждаетесь не в медосмотре, Квин, а в том, чтобы вас сразу же уволокли в психушку.

– Джимми, я не говорил, что Селеста убила Симону и всех остальных. Я даже не утверждал, что это вероятно, а просто соединил факты в одну из возможных последовательностей. Но когда убиты уже семь человек и может быть убито еще неизвестно сколько, могу ли я исключать Селесту только потому, что она молода и привлекательна?

– Да, но если ваша теория верна, то Селеста – маньяк.

– Прочтите вчерашнее интервью с доктором Казалисом – знаменитым психиатром. Он советует искать маньяка, чья внешность очень обманчива. Должен сказать, его рассуждения весьма убедительны.

– Я как раз тот маньяк, – процедил Джимми сквозь большие зубы, – который слишком долго выглядел нормальным. Ну, держитесь! – И он перепрыгнул через стол, словно это был парапет бассейна.

Однако Эллери быстро отскочил, и Джимми приземлился на пол, ткнувшись носом в расплескавшийся кофе.

– Должен заметить, вы ведете себя глупо, Джимми. С вами все в порядке?

– Я вам покажу, грязный клеветник! – вопил Джимми, молотя кулаками по воздуху.

– Ну-ну, сынок. – Инспектор схватил Джимми за руку. – Вы чересчур начитались книг Эллери.

Побледневший от гнева Джимми стряхнул руку инспектора.

– Найдите кого-нибудь другого для ваших грязных делишек, Квин. Я с этим покончил. Более того, я намерен предупредить Селесту о том, что ей угрожает, и рассказать ей, как вы уговорили меня собирать для вас мусор! Если после этого ее будет тошнить от одного моего вида, то я это заслужил!

– Пожалуйста, не делайте этого, Джимми.

– Это еще почему?

– Из-за нашего соглашения.

– Тогда предъявите его в письменном виде. По-вашему, вы купили мою душу, Мефистофель?[57]57
  Мефистофель – имя сатаны в «Фаусте» И.В. Гёте, искушавшего Фауста возвращением молодости и другими земными благами в обмен на душу.


[Закрыть]

– Никто не втягивал вас в это силой. Вы пришли ко мне и предложили ваши услуги. Я принял их на определенных условиях. Помните?

Джимми, насупившись, молчал.

– Вы дали мне слово. Неужели вы его нарушите?

– Вы понимаете, о чем меня просите?

– Сдержать ваше слово.

– Но я влюбился в нее!

– О, – промолвил Эллери. – Это в самом деле скверно.

– Так скоро? – воскликнул инспектор.

Джимми расхохотался.

– А в ваши дни время отмечали по часам, инспектор?

В дверь позвонили, и Квины быстро переглянулись.

– Кто там? – спросил инспектор.

– Селеста Филлипс.

Джимми Маккелл коршуном рванулся к двери.

– Джимми! Ты не говорил мне, что собираешься...

Он обнял ее своими длинными руками.

– Джимми! – Селеста, смеясь, вырывалась.

– Я хочу, чтобы ты знала! – рявкнул Джимми. – Я люблю тебя!

– Джимми, что с тобой?..

Но он сердито чмокнул ее в губы, выбежал за дверь и бросился вниз по лестнице.

– Входите, Селеста, – пригласил Эллери.

Девушка вошла, густо покраснев и ища пудреницу. Помада на ее губах размазалась, и она слегка подкрасила их, глядя в зеркальце.

– Не знаю, что и сказать. Неужели Джимми с утра напился? – Селеста засмеялась, но была смущена и, как показалось Эллери, слегка напугана.

– По-моему, – заметил инспектор, – он знал, что делает. Верно, Эллери?

– А по-моему, это дает повод для обвинения в нападении.

– Все в порядке, – улыбнулась Селеста, убирая зеркальце. – Но я правда не знаю, что сказать.

Сегодня она была одета скромнее, но в новое платье. «Ее собственное, – подумал Эллери. – Купленное на деньги Симоны».

– Ситуация, не предусмотренная миссис Пост[58]58
  Пост, Эмили (1872–1960) – американская журналистка, писавшая об этикете.


[Закрыть]. Полагаю, Джимми обсудит ее с вами в деталях при первой же возможности.

– Садитесь, мисс Филлипс, – предложил инспектор.

– Спасибо. Но что с ним произошло? Он выглядел расстроенным. Что-нибудь не так?

– Когда я впервые объяснился девушке в любви, то обнаружил, что комкаю в руках лучшую шляпу ее отца. Эллери, ты ожидал мисс Филлипс сегодня утром?

– Нет.

– Вы велели мне прийти, когда мне будет о чем доложить, мистер Квин. – Ее черные глаза были обеспокоенными. – Почему вы просили меня узнать все, что смогу, о Джимми Маккелле?

– Помните наш договор, Селеста?

Она посмотрела на свои наманикюренные ногти.

– Ну-ну, Эл, не начинай ворчать раньше времени, – добродушно сказал инспектор. – Поцелуй аннулирует все контракты. Что касается вашего вопроса, мисс Филлипс, то тут нет никакой тайны. Джимми Маккелл – репортер. С его стороны это могла быть уловка с целью проникнуть в самую сердцевину расследования дела Кота и опередить своих коллег. Нам следовало убедиться, что интерес Джимми – личный, как он утверждал. По-вашему, он не лгал?

– Джимми честен до отвращения! Если вас это беспокоило...

– Ну, тогда все в порядке, – просиял инспектор.

– Но коль скоро вы здесь, Селеста, – вмешался Эллери, – то можете сообщить нам все остальное.

– Едва ли я могу что-нибудь добавить к тому, что Джимми уже рассказал вам на прошлой неделе. Он никогда не ладил с отцом с тех пор, как вернулся из армии, и они почти не разговаривали друг с другом из-за того, что Джимми хотел жить по-своему. Он действительно платит отцу восемнадцать долларов в неделю за питание. – Селеста хихикнула. – Джимми говорит, что повысит плату до семидесяти пяти, как только юристы покончат со всей волокитой.

– Юристы?

– Да, которые занимаются состоянием его деда.

– Вот как? – оживился инспектор. – Это интересно.

– Отец миссис Маккелл был очень богатым человеком, он умер, когда Джимми было тринадцать лет, и оставил своим внукам – Джимми и его сестре – большое состояние под опекой. Доход с капитала должен был начать выплачиваться, когда внукам исполнится тридцать. Моника уже семь лет получала свою долю, а Джимми оставалось ждать еще пять лет. Он занялся этим делом, так как по завещанию деда, если один из внуков умрет, все состояние – основной капитал и доход – сразу же переходит к другому. Это миллионное состояние, но Джимми очень не нравится, что оно досталось ему в результате гибели Моники... В чем дело?

Эллери смотрел на отца.

– Каким образом это упустили?

– Не знаю. Никто из Маккеллов ни слова не говорил об этом. Конечно, рано или поздно мы бы все равно узнали...

– Что узнали? – с тревогой спросила Селеста.

Никто из мужчин не ответил.

Девушка поднялась:

– Вы имеете в виду...

– Тот факт, – отозвался Эллери, – что смерть Моники Маккелл означает целое состояние для ее брата, живущего на жалованье репортера. То, что в нашей невесёлой профессии, Селеста, именуется мотивом.

– Мотивом?!

Гнев, закипевший внутри, вырвался наружу, преобразив девушку. Прежде чем ее ногти впились ему в кожу, Эллери подумал: «Как кошка!»

– Вы использовали меня, чтобы завлечь Джимми в ловушку!

Эллери схватил ее за руку, отец поспешил ему на помощь.

– Подумать, что Джимми способен на такое! Я все ему расскажу!

Рыдающая Селеста вырвалась и убежала.

* * *

Из окна они видели, как Селеста Филлипс выбежала на улицу, а Джимми Маккелл шагнул ей навстречу из ниши полуподвала. Должно быть, он сказал что-то, так как девушка повернулась, опустив взгляд. Потом она сбежала вниз по каменным ступенькам и бросилась к нему, рыдая и пытаясь что-то сказать. Джимми, видимо, успокаивал ее, но Селеста приложила ладонь к его рту.

К тротуару подъехало такси. Джимми открыл дверцу, Селеста влезла внутрь, Маккелл последовал за ней, и автомобиль тронулся с места.

– Конец эксперимента, – вздохнул Эллери. – А может быть, начало.

Инспектор усмехнулся:

– Ты веришь в ту чушь, которую наболтал Маккеллу насчет Икса, алфавитной теории и тому подобного?

– Это возможно.

– Что кто-то, имея мотив лишь для одного убийства, совершил все остальные в качестве прикрытия?

– Это возможно, – повторил Эллери.

– Знаю, что возможно! Я спрашиваю, веришь ли ты в это?

– А ты можешь быть уверен в том, что это не так?

Инспектор пожал плечами.

Эллери бросил на диван грязный носовой платок.

– Что касается Селесты и Джимми, то сам их приход ко мне позволяет заподозрить обоих. Тот факт, что каждый из них только что сообщил информацию, которая может повредить другому, лишь усиливает подозрения. И все же я не могу поверить, что кто-то из них – Кот! Это уже за пределами всякой логики. А может быть, я старею. По-твоему, такое возможно?

– Значит, ты не уверен?

– А ты?

– Ты все время будешь задавать мне этот вопрос?

– И себе тоже.

Инспектор сердито схватил шляпу:

– Я отправляюсь на работу.