Текст книги "Шерлок Холмс против Джека Потрошителя"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 9
ЛОГОВО ПОТРОШИТЕЛЯ

Мне оставалось лишь ждать. Заразившись лихорадочным нетерпением Холмса, я старался убить время, оценивая ситуацию с помощью тех методов, которыми на моих глазах издавна пользовался Холмс. Естественно, я размышлял над его заявлением, что он ограничивает поиски Потрошителя кругом из неких четырех человек; но меня смущали другие элементы этой головоломки – уверенность Майкрофта, что у брата на руках еще далеко не все ее части, и отчаянное желание Холмса настичь «тигра», который бродит по темным улочкам Лондона. Если Потрошитель – один из четырех человек, с которыми Холмс уже встречался, куда девать этого «тигра»? И почему так необходимо найти его до того, как Потрошитель окажется за решеткой?

Знай я, что в этот момент ключ к разгадке находился у меня в руках, я был бы вне себя от счастья. Но я был слеп. Я не увидел ключа и не понял его значения, а когда это знание пришло ко мне, оно принесло лишь унижение.

Монотонное течение времени было нарушено всего один раз, когда посыльный в аккуратном мундирчике доставил на Бейкер-стрит какую-то записку.

– Сэр, послание от мистера Майкрофта Холмса мистеру Шерлоку Холмсу.

– В данный момент мистер Холмс отсутствует, – сказал я. – Можете оставить записку.

Отпустив курьера, я изучил конверт. Он пришел из министерства иностранных дел. Именно там и пребывал Майкрофт Холмс.

У меня чесались руки вскрыть конверт, но, конечно, я удержался. Сунув его в карман, я продолжил свое бесцельное хождение. Час шел за часом, но Холмс не показывался. Время от времени подходя к окну, я смотрел, как Лондон окутывается туманом. Когда сгустились сумерки, я подумал, что такая ночь как нельзя лучше устраивает Потрошителя.

Скорее всего, эта же мысль пришла в голову и маньяку. И не успел я об этом подумать, как в соответствии с законами драматургии пришло послание от Холмса. Его принес какой-то уличный сорванец. Он переминался с ноги на ногу, пока я дрожащими пальцами разворачивал записку.

Мой дорогой Ватсон! Дайте этому юноше полкроны за хлопоты и немедля встречайте меня в морге на Монтегю-стрит.

Шерлок Холмс

Не сомневаюсь, что просиявший посыльный никогда раньше не получал таких щедрых чаевых: на радостях я дал ему целую крону.

Через минуту я уже гнал кэбмена сквозь густой, как гороховый суп, туман, растекшийся по лондонским улицам. К счастью, мой возница был наделен безошибочным инстинктом, схожим с тем, что ведет домой голубя. Прошло на удивление мало времени, и он сказал:

– Вам направо, хозяин. Смотрите, что у вас под носом, а не то промахнетесь мимо ворот.

Не без труда найдя ворота, я вошел во двор и застал Холмса у возвышения в морге.

– Еще одна, Ватсон, – первое, что он сказал мне.

Тут же присутствовали доктор Мюррей и его слабоумный пациент. Мюррей молча стоял у стола, а Майкл-Пьер жался у стенки, и на лице его был откровенный ужас.

Поскольку Мюррей так и шевельнулся, Холмс сдвинул брови:

– Доктор Мюррей, вы не уверены, что доктор Ватсон вынесет это?

– Простите, – ответил Мюррей и отдернул простыню.

Надо признаться, мой желудок подвергся серьезному испытанию. Жестокость, с какой было изуродовано тело, невообразима для нормального человека. Но, даже терзая жертву, Потрошитель сохранил свое извращенное мастерство. Ради вашего спокойствия я воздержусь от изложения подробностей, от которых у меня перехватило дыхание.

– Холмс! – вскричал я. – И опять нет одной груди!

– Этот психопат, – мрачно ответил Холмс, – уносит их как трофеи.

Больше я не мог выдержать и отошел от стола. Холмс тоже.

– Ради бога, Холмс! – с жаром сказал я. – Это чудовище надо остановить!

– Вы далеко не один, кто молится о том же, Ватсон.

– Скотленд-Ярд обращался к вам за помощью?

– Но чем я могу им помочь, Ватсон? – скорбно откликнулся он. – Боюсь, что очень немногим.

Мы расстались с Мюрреем и имбецилом. Оказавшись в густом тумане, я передернулся:

– Эта развалина, которая когда-то была Майклом Осборном… Мне это кажется, Холмс, или он в самом деле жмется к доктору Мюррею, как затравленная собака, которая только и ждет пинков отовсюду?

– А может быть, как преданный пес, который чувствует ужас своего хозяина и разделяет его. Что-то Майкл Осборн не дает вам покоя, Ватсон.

– Все может быть… – Мои мысли обрели другое направление. – Холмс, вам удалось догнать того посыльного?

– Я гнался за ним несколько кварталов, но он в лондонских лабиринтах как дома. Знает их не хуже моего. Я его потерял.

– А можно поинтересоваться, как вы провели остаток дня?

– Частью – в библиотеке на Боу-стрит: пытался составить хотя бы гипотетическое представление о мышлении сумасшедшего.

Он задумчиво двинулся сквозь туман, я шел рядом.

– Куда мы идем, Холмс?

– В ничем не примечательный район Уайтчепеля. Исходя из того, что нам известно об убийствах, я составил модель действий Потрошителя и по карте четко определил район, в котором он обитает. Несколько часов я изучал его. И убежден, что Потрошитель живет где-то в центре его, в комнате или квартире. Из этого убежища он выходит на охоту и в него же возвращается.

– Вы предлагаете поискать его?

– Посмотрим, заменят ли нам ноги удобное кожаное кресло, в котором так хорошо думается.

– В таком тумане придется нелегко.

– Да, но у нас есть определенное преимущество. Например, мне удалось опросить свидетеля.

– Холмс! Я и представить себе не мог, что таковой существует.

– Определенного рода, Ватсон, определенного рода. Несколько раз Потрошитель действовал неосмотрительно и был близок к разоблачению. Хотя подозреваю, что он мог и вполне сознательно организовать преступления таким образом – из презрения к окружающим, из бравады. Вы же помните, как мы чуть не столкнулись с ним.

– Еще бы мне не помнить!

– Во всяком случае, по звукам его удалявшихся шагов я пришел к выводу, что он перемещается от периметра круга к его центру. И вот в центре этой окружности мы и будем его искать.

Этой ночью, полной непроницаемого тумана, мы исследовали сточные ямы Уайтчепеля, где оседают человеческие отбросы большого города. Холмс шагал с уверенностью, которая говорила о его хорошем знакомстве с этими зловонными глубинами. Мы шли в молчании, пока Холмс не остановился, чтобы спросить:

– Кстати, Ватсон, я надеюсь, вы успели сунуть револьвер в карман?

– Первым делом.

– Я тоже при оружии.

Для начала мы зашли в берлогу, которая оказалась опиумным притоном. Дышать в этом чаду было непросто, но я не отставал от Холмса, двигаясь вдоль нар, на которых, погруженные в блаженные сны, лежали жертвы своего пристрастия к пороку. Кое-где Холмс останавливался и присматривался к наркоманам. Порой бросал несколько слов, и, случалось, ему отвечали. Когда мы уходили, было заметно, что он не узнал ничего ценного.

После притона мы обошли ряд низкопробных пабов, где нас большей частью встречало угрюмое молчание. Здесь Холмс тоже переговорил вполголоса с некими личностями, и манера его поведения не оставляла сомнения, что он знаком с ними. Пару раз из его рук в грязные ладони переходила монета-другая. Но мы неизменно следовали дальше.

Когда мы вынырнули из третьего адского логова, я больше не мог сдерживаться.

– Холмс, вы же понимаете, что Потрошитель – это следствие!

– То есть?

– Он порождение таких вот гнусных мест.

Холмс пожал плечами. Я настаивал:

– Разве само их существование не вызывает у вас чувство протеста?

– Естественно, я бы приветствовал решительные перемены, Ватсон. Не исключено, что в грядущем просвещенном будущем они и наступят. Пока же я могу быть только реалистом. Утопия – это роскошь, о которой у меня нет времени мечтать.

Прежде чем я успел ответить, он толкнул очередную дверь, и мы очутились в борделе. От удушливого запаха дешевых духов у меня запершило в горле. Мы были в гостиной, где во фривольных позах расположилось с полдюжины весьма скудно одетых женщин; они пребывали в ожидании гостей, которые могут появиться из тумана.

Откровенно говоря, я не знал, куда деться от зазывных улыбок и непристойных жестов, которыми нас встречали со всех сторон. Холмс же вел себя со свойственным ему самообладанием. Он уделил внимание одной из девушек, хорошенькой бледной малышке, облаченной лишь в беспечно распахнутое неглиже.

– Добрый вечер, Дженни.

– Добрый вечер, мистер Холмс.

– Я давал тебе адрес врача. Ты была у него?

– Была, сэр. Он все сделал и дал мне чистый желтый билет.

Раздвинулась портьера из бисерных нитей, и в проеме предстала мадам, буравя нас своими глазками-изюминками.

– Что заставило вас выйти в такую ночь, мистер Холмс?

– Уж вам-то это известно, Леона.

Она помрачнела:

– А как вы думаете, почему моих девочек нет на улицах? Я не хочу потерять ни одну из них!

Толстая размалеванная девица вскипела гневом:

– Это сущий позор – вот что это такое! Бобби только и умеют, что гонять нас с улиц.

– Это лучше, чем если тебе выпустят кишки, дорогая, – сказала другая девушка.

– А я чуть не подцепила какого-то из благородных, живет в «Пакуине». Он уж собрался подниматься по лестнице, весь из себя в белом галстуке и цилиндре, но увидел меня и остановился. И тут из тумана выкатывается бобби. «Ну-ка, дорогуша, – говорит, – марш в кроватку. Нечего прогуливаться в такую ночь». Как вам такое? – И девушка возмущенно сплюнула на пол.

Ровным, как всегда, голосом Холмс осведомился:

– Я полагаю, тот джентльмен сразу удалился?

– Убежал к себе, чего ж еще? А меня с собой не взял!

– Вам не кажется странным, что джентльмен живет в таком месте?

Девушка вытерла рот ладошкой:

– Он может жить где захочет, и провались оно все пропадом!

А Холмс был уже у дверей. Проходя мимо меня, он шепнул:

– Вперед, Ватсон. Скорее, скорее!

Снова оказавшись в тумане, он схватил меня за руку и безжалостно потащил за собой.

– Мы нашли его, Ватсон! Я уверен! Вся сегодняшняя охота – вопросы – случайные обмолвки – и мы напали на след злодея, который способен еще многое сотворить. Но ему не под силу стать невидимкой!

В каждом слове Холмса, который тащил меня за собой, звучало нескрываемое возбуждение. Через несколько мгновений я уже взбегал по пролетам узкой лестницы, что прилепилась к деревянной стене.

Погоня сказалась даже на выносливом Холмсе; пока мы поднимались, он говорил с паузами, едва переводя дыхание:

– «Пакуин» – это гнусное заведение, где сдаются внаем комнаты. В Уайтчепеле полно таких. К счастью, это мне знакомо.

Подняв взгляд, я увидел полуоткрытую дверь. Холмс, стоявший уже на верхней площадке, скользнул в нее. Я споткнулся, но кинулся следом.

– Проклятье, нам не повезло! – крикнул он. – Кто-то уже был тут до нас!

За все дни нашего общения я никогда не видел, чтобы Холмс испытывал такое горькое разочарование. Сжимая в руке револьвер, он застыл посреди маленькой, скудно обставленной комнаты; его серые глаза пылали.

– Если тут и было логово Потрошителя, – сказал я, – он сбежал!

– И уж конечно, навсегда!

– Может, по его следу идет Лестрейд, – предположил я.

– Держу пари, что нет! Лестрейд плутает на других дорогах.

Потрошитель так спешил унести ноги, что оставил комнату в состоянии полного хаоса. Пока я искал слова, чтобы смягчить разочарование Холмса, он коснулся моей руки:

– Если вы сомневаетесь, Ватсон, что маньяк выходил на охоту из этой берлоги, посмотрите вон туда.

Я глянул, куда он указывал, и увидел… кошмарный трофей – грудь, отрезанную у трупа, который лежит теперь в морге на Монтегю-стрит.

Я достаточно навидался и смертей, и насилия. Я не испытывал ни жара возмущения, ни гнева. Во мне был только холодный ужас, и желудок свело спазмой.

– Мне надо выйти, Холмс. Подожду вас внизу.

– И мне нет смысла оставаться здесь. Надо лишь быстро осмотреться, нет ли чего достойного внимания. Впрочем, наш зверь хитер. Он не оставляет по себе следов.

В этот момент – может, потому, что я судорожно искал, чем бы отвлечься, – я вспомнил о послании.

– Кстати, Холмс. Сегодня днем посыльный принес на Бейкер-стрит записку от вашего брата Майкрофта. Я был так возбужден, что и забыл о ней.

Если я рассчитывал на его благодарность, то меня постигло разочарование. Прочитав записку, Холмс холодно посмотрел на меня:

– Желательно ли вам узнать, что пишет Майкрофт?

– Конечно желательно.

– Записка гласит:

Дорогой Шерлок. До меня дошла кое-какая информация. Каким образом, объясню позже. Она может представлять определенную ценность. Человек по имени Макс Клейн является владельцем неприглядного заведения в Уайтчепеле, именуемого «Ангел и корона». Приобрел он его совсем недавно, а точнее, четыре месяца назад.

Твой брат Майкрофт

Я был слишком расстроен, чтобы уловить, откуда дует ветер. Приходится честно признать, что многие мои промахи объясняются лишь моей бездонной глупостью. Во всяком случае, я поторопился сказать:

– А, да, действительно. Я знал об этом. Мне рассказала та девушка в «Ангеле и короне».

– В самом деле? – со зловещим спокойствием осведомился Холмс.

– Этот Клейн – опасная личность. Я убедился, как мало ему потребовалось времени, чтобы подавить дебош в зародыше.

Холмс взорвался, потрясая кулаками:

– Боже милостивый! С какими идиотами мне приходится иметь дело!

Этот неожиданный ураган эмоций поразил меня до глубины души. Я открыл рот и робко промямлил:

– Холмс, я не понимаю…

– Значит, вы безнадежны, Ватсон! Первое: у вас была информация, которая помогла бы мне разрешить это дело, а вы по глупости держали ее при себе. Второе: вы забыли передать мне записку, которая содержала этот же важнейший факт. Ватсон, Ватсон! На чьей вы стороне?

Если я и раньше был расстроен, то сейчас окончательно потерял почву под ногами. Я был не в силах протестовать; о защите своего достоинства не могло быть и речи.

Но Холмс никогда не умел долго лелеять возмущение.

– В «Ангел и корону», Ватсон! – распорядился он, направляясь к лестнице. – Нет, первым делом в морг! Мы представим этому мерзавцу образец его работы!

Эллери слышит голос из прошлого

Ожил дверной звонок.

Эллери захлопнул рукопись. Опять этот алкоголик и болтун. Он прикинул, что именно ему скажет, виновато поглядел на пишущую машинку, вышел в холл и открыл дверь.

Но за ней стоял не Грант Эймс, а посыльный из «Вестерн юнион». Эллери торопливо расписался на квитанции и прочел телеграмму без подписи.

«РАДИ БОГА ВКЛЮЧИ СВОЙ ТЕЛЕФОН ЗПТ Я ПРОСТО СХОЖУ С УМА ВОСКЛ».

– Ответа не будет, – сказал Эллери.

Дав курьеру на чай, он без промедления подчинился приказу инспектора. Что-то бормоча себе под нос, он заодно включил электробритву, она зажужжала и принялась уничтожать его щетину. Если он хочет поговорить, подумал Эллери, значит, еще сидит на Бермудах. Удержать бы его там еще хоть на недельку…

Зазвонил вернувшийся к жизни телефон. Эллери выключил бритву и снял трубку. Добрый старый папа.

Но на том конце оказался не добрый старый папа. Он услышал дрожащий голос старой леди. Очень старой леди.

– Мистер Квин?

– Да?

– Я надеялась получить от вас известие.

– Примите мои извинения, – сказал Эллери. – Я собирался позвонить вам, но рукопись доктора Ватсона застала меня в самое неподходящее время. Я по уши занят собственной работой.

– Прошу прощения.

– Поверьте, это я должен просить у вас прощения.

– То есть вы еще не читали?..

– Наоборот. Рукопись была для меня таким искушением, что я не смог сопротивляться, пусть даже сроки поджимают. Пришлось взять себя в ежовые рукавицы. Осталось еще три главы.

– Может быть, мистер Квин, поскольку ваше время так ограничено, мне следует подождать, пока вы закончите свою работу.

– Нет… прошу вас. Свои проблемы я уже решил. И ждал этого разговора.

В голосе появилась улыбка.

– Мне ведь нет необходимости упоминать, что я, как всегда, уже сделала заказ на ваш новый детектив? Или вы любите комплименты? Надеюсь, что нет.

– Вы очень любезны.

В четком тихом ее голосе чувствовалась напряженная сдержанность, Эллери просто физически ее ощущал – может быть, потому, что именно этого и ожидал. Да, старая дама была на пределе.

– Очевидно, вас беспокоит вопрос подлинности рукописи, мистер Квин?

– Честно говоря, сначала, когда Грант принес ее мне, я подумал, что это подделка. Но скоро изменил свое мнение.

– Должно быть, вы сочли мой способ доставки довольно экстравагантным.

– Нет – после того, как прочитал вводную главу, – заверил Эллери. – И я все понял.

Старческий голос дрогнул:

– Мистер Квин, он ничего такого не совершал. Это не он Потрошитель!

Эллери попытался успокоить собеседницу:

– Прошло так много лет. Неужели вас это в самом деле волнует?

– Волнует? Да, волнует! Несправедливость всегда помнится. Время меняет многое – но только не это!

Эллери напомнил ей, что еще не дочитал рукопись.

– Но вы ведь все поняли!

– Я догадываюсь, куда клонит автор.

– Так и будет – до самого конца. Но это неправда, мистер Квин. В тот раз Шерлок Холмс ошибся. Не стоит осуждать доктора Ватсона. Он просто записывал ход дела – как ему рассказывал мистер Холмс. Но мистер Холмс заблуждался, и в результате – огромная несправедливость.

– Но рукопись никогда не публиковалась…

– Откровенно говоря, это не имеет большого значения. Вердикт вынесен. Осталось несмываемое пятно.

– Но что я могу сделать? Никому не под силу изменить вчерашний день.

– Эта рукопись – все, что у меня есть, сэр! Рукопись и эта чудовищная ложь! Шерлок Холмс отнюдь не был непогрешим. Кого можно считать таковым? Господь Бог оставил непогрешимость для самого себя. Где-то в рукописи должна скрываться истина, мистер Квин. И я заклинаю вас – найдите ее.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Благодарю вас, молодой человек. Огромное спасибо.

Эллери осторожно положил трубку и уставился на нее. Грустное открытие. Он нормальный хороший человек, живет себе тихо, безукоризненно делает свое дело и любит отца… И за что ему такую свинью подложили?

Чума на голову Джона Ватсона, д-ра мед., и всех его поклонников (а разве он сам не принадлежит к их числу?). Он вспомнил дрожащий голос старой дамы, глубоко вздохнул и опять сел за рукопись Ватсона.

Глава 10
«ТИГР» ИЗ «АНГЕЛА И КОРОНЫ»

– Я искренне надеюсь, мой дорогой друг, что вы примете мои извинения.

Эти слова Холмса были самыми приятными из всех, что я от него слышал. Мы снова были на улице и пробивались сквозь туман, потому что в такую ночь кебы редко заезжали в Уайтчепель.

– Вы были совершенно правы, Холмс.

– Отнюдь. Я позволил себе ребяческую вспышку, что никак не к лицу взрослому человеку. Непростительно винить других в своих собственных ошибках. У меня просто не хватило ума, иначе я бы уже давным-давно получил ту информацию, что вы так умело выудили у Полли. Вы убедительно доказали, что способны делать мою работу куда лучше, чем я сам.

Это было весьма сомнительно, но, тем не менее, извинения Холмса спасли мою гордость.

– Я не могу принять вашу восторженную тираду, Холмс, – возразил я. – Мне не приходило в голову, что ваше исчезнувшее звено – именно Клейн.

– Только потому, что вы не использовали должным образом вашу проницательность, – со свойственным ему чрезмерным благородством сказал Холмс. – Мы искали человека грубого и безжалостного. Судя по тому, что вы мне рассказали, Клейн отвечает этим характеристикам – я и сам видел в пабе, как он орудует кулаками. Да, в Уайтчепеле хватает типов, склонных к насилию, но дополнительная информация указывает прямо на Клейна.

– То, что он недавно приобрел паб? После вашего объяснения все стало ясно.

– Да, теперь можно понять, что произошло, – продолжал Холмс, – но небольшой процент оставим на возможную ошибку. Клейн увидел прекрасную возможность в личности Майкла Осборна. Именно Клейн организовал этот злосчастный брак.

– Но какую цель он преследовал?

– Шантаж, Ватсон! Но что-то у него сорвалось – видимо, Майкл отказался подчиниться. И все же замысел сработал, пусть и не в первоначальном виде и лишь в силу чистой удачи. Таким образом он получил деньги для покупки «Ангела и короны», где с тех пор и устроил свое гнусное логово.

– Но многое все же остается без ответа, Холмс. Майкл потерял рассудок. Его жена Анжела – которую еще надо найти – страшно изуродована. Как? Почему?

– Все в свое время, Ватсон, в свое время.

Мое недоумение лишь усилилось из-за уверенного тона Холмса. Тогда мой друг поделился другими соображениями:

– По всей вероятности, их нынешнее состояние – дело рук Клейна. Когда Майкл отказался принимать участие в шантаже, он должен был страшно разъяриться. Клейн или сам с ним расправился, или организовал жестокое избиение Майкла, после чего он и лишился рассудка. Пока неясно, что случилось с Анжелой, но я предполагаю, что она кинулась защищать Майкла.

В этот момент в разрыве клочьев тумана мы увидели ворота морга. У меня мурашки по спине побежали.

– Холмс, вы думаете переправить тело этой бедняжки в «Ангел и корону»?

– С чего вы взяли, Ватсон?

– Но вы упомянули, что собираетесь представить Клейну дело его рук.

– Что мы и сделаем. Обещаю вам.

Полный сомнений, я прошел вслед за Холмсом в приют. Доктор Мюррей обрабатывал солидный синяк под глазом мужчины, который явно потребил не одну пинту.

– Майкл Осборн здесь? – осведомился Холмс.

Было видно, что доктор Мюррей предельно измотан. Обилие хлопот, забота об обездоленных – все это отнимало у него силы.

– Еще недавно я бы ответил вам, что не знаю этого имени…

– Прошу вас, – прервал его Холмс. – Не будем терять времени, доктор Мюррей. Я должен забрать его.

– Прямо сейчас? Так поздно?

– Нужно ускорить события, доктор. До рассвета мы должны выследить Потрошителя. И чудовищу, которое несет ответственность за кровопролитие в Уайтчепеле, будет предъявлен счет.

Доктор Мюррей, как и я, растерялся:

– Я не понимаю, сэр…

– Вы давно видели инспектора Лестрейда?

– Он был тут час назад. Наверное, бродит где-то в тумане.

– Если вернется, передайте ему, чтоб поспешил за мной в «Ангел и корону».

– Но зачем вам Майкл Осборн?

– Для встречи с женой, – нетерпеливо сказал Холмс. – Где он, человече? Мы теряем драгоценное время!

– Вы найдете его в небольшой комнатке в конце морга. Там он спит.

Там он и был – и спал. Холмс осторожно потряс его за плечо:

– Проснитесь. Анжела ждет вас.

В пустом взгляде не мелькнуло ни искры понимания, но с покорностью ребенка он вместе с нами вышел на улицу. Туман так сгустился, что оставалось полагаться лишь на чутье Холмса. В эту ночь в Лондоне стояла особенно зловещая атмосфера – как будто тебе вот-вот всадят нож в бок.

Но любопытство оказалось сильнее боязни.

– Холмс, – позволил я себе задать вопрос, – вы надеетесь застать в «Ангеле и короне» Анжелу Осборн?

– Разумеется.

– А для чего вам нужно, чтобы она встретилась с Майклом?

– Она может отказаться разговаривать. Придется вызвать потрясение, внезапно сведя ее с мужем.

– Понимаю, – сказал я, хотя на самом деле ничего не понял, и снова погрузился в молчание.

Наконец мы остановились, я услышал стук в дверь и голос Холмса:

– Мы на месте, Ватсон.

Слабо затеплившийся свет в окне дал понять, что тут кто-то обитает.

– Вы стучали в парадную дверь? – спросил я.

– Да, но войдем мы в другую. Я хочу незаметно попасть в комнату наверху.

Прокравшись вдоль стены, мы завернули за угол. Ветерок чуть рассеял туман.

В приюте Холмс прихватил с собой фонарь, хотя в пути им и не пользовался: свет мог привлечь нежелательное внимание бродяг. Но теперь он нам пригодился. Мы отыскали дверь черного хода, Холмс толкнул створку и вошел внутрь.

– А задвижку оторвали, и совсем недавно, – заметил он.

Мы оказались в складском помещении. Я слышал приглушенные голоса из общего зала, но, похоже, наше присутствие осталось незамеченным. Холмс быстро обнаружил узкую лесенку на верхний этаж. Со всей предосторожностью мы поднялись по ней и, откинув люк, увидели, что находимся в самом конце полутемного коридора.

– Вы с Майклом ждите здесь, – шепнул Холмс.

Он быстро вернулся.

– Идем!

Все вместе мы подошли к закрытой двери, из-под которой пробивалась полоска света. Холмс заставил нас прижаться к стене и постучался. Внутри кто-то тут же отреагировал: открылась дверь, и женский голос спросил:

– Томми?

Рука Холмса мелькнула, как змея в броске, и легла на лицо женщины, возникшей в полумраке.

– Не кричите, мадам, – шепотом приказал он. – Мы не причиним вам вреда. Нам нужно поговорить с вами. – И Холмс, не торопясь, ослабил хватку.

– Кто вы? – спросила женщина, ее страх был вполне объясним.

– Я Шерлок Холмс. И я привел вашего мужа.

Она ахнула.

– Вы привели Майкла… сюда? Ради бога, зачем?

– Была необходимость.

Холмс вошел в комнату и кивком позвал меня. Держа Майкла за руку, я перешагнул порог.

В свете двух масляных ламп я увидел женщину под вуалью, но тонкая ткань не могла скрыть ужасного шрама. Она опустилась в кресло, однако при виде нашего слабоумного спутника – своего мужа – схватилась за ручки и привстала; опять села и судорожно сцепила пальцы.

Майкл Осборн молча стоял рядом со мной, пустыми глазами глядя на нее.

– Он не узнает меня, – в отчаянии пробормотала она.

– Вам хорошо известно, мадам, в каком он состоянии, – сказал Холмс. – Но у нас мало времени. Вы должны все рассказать. Мы знаем, что Клейн несет ответственность и за вашего мужа, и за ваши шрамы. Расскажите мне, что произошло в Париже.

Женщина заломила руки.

– Я не буду оправдываться, сэр. Мне нет прощения. Наверное, вы догадываетесь, что у меня нет ничего общего с теми несчастными девушками внизу, которых эта позорная судьба постигла из-за бедности и невежества. Я стала такой из-за этого животного, Макса Клейна.

Вы хотите знать о Париже, – говорила Анжела. – Я оказалась там потому, что Макс свел меня с богатым французским торговцем. В это время я и встретила Майкла Осборна, он увлекся мной. Верьте мне, сэр, у меня не было намерения подвергать его позору; но, когда Макс Клейн явился в Париж, он сразу же увидел возможность обогатиться, полностью разорив этого молодого человека. Наш брак стал первым шагом в осуществлении этого замысла, Макс буквально заставил меня пустить в ход все мое искусство обольщения и вынудил Майкла на мне жениться. А когда Майкл оказался в его руках, он захлопнул ловушку. Это был совершенно наглый и откровенный шантаж, мистер Холмс. Клейн сказал, что сообщит герцогу Ширскому все подробности и пригрозит, что расскажет всему свету, кем была жена его сына, если его светлость не заплатит.

– Но ведь этого так и не произошло, – оценивая ситуацию, сказал Холмс.

– Да. Майкл оказался куда более волевым человеком, чем Макс предполагал. Майкл заявил, что скорее убьет Клейна, чем такое допустит, и даже сделал попытку. Это было ужасно! Майкл – и грубая сила Клейна! Одним ударом Макс свалил его с ног и дал волю своей дикой натуре. Наверное, он бы забил Майкла до смерти, если бы я не вмешалась. Макс успел схватить со стола нож и, как видите, пустил его в ход. А потом… может быть, он вспомнил о времени или что-то еще, но двойное убийство было предотвращено.

– Но после этой сцены он должен был расстаться со своим планом?

– Нет, мистер Холмс. В таком случае он бросил бы нас в Париже. А вместо этого он вернулся обратно в Уайтчепель, прихватив и нас с собой, и купил этот паб – на те деньги, что отобрал у Майкла.

– То есть эти деньги были получены не в результате шантажа?

– Нет. Герцог Ширский давал Майклу щедрое содержание, пока не отказался от него. Клейн обобрал Майкла до последнего пенни, после чего посадил нас под замок в «Ангеле и короне» – думаю, чтобы использовать в другом коварном замысле.

– Миссис Осборн, вы сказали, что он вернулся обратно в Уайтчепель, – уточнил Холмс. – Клейн отсюда родом?

– О да, он тут родился. Он знает здесь каждый закоулок. В этом районе все его боятся, и мало кто осмеливался встать у него на пути.

– В чем заключается новый план? Он вам известен?

– Шантаж. Я уверена. Но конкретно я так и не выяснила. Правда, все изменилось. Как-то утром Макс заявился ко мне в страшном возбуждении. Сказал, что на него свалилась удача, что Майкл ему больше не нужен и можно с ним покончить. Я умолила его. Может быть, я смогла пробудить какие-то остатки человечности в его сердце; но как бы там ни было, он, вволю поиздевавшись надо мной, доставил Майкла к приюту доктора Мюррея, поскольку знал, что Майкл ничего не помнит.

– Та удача, которая привела Клейна в такое возбуждение… что это было, миссис Осборн?..

– Мне неизвестно, я только спросила, неужели герцог Ширский согласился выплатить большую сумму? Он дал мне пощечину и сказал, чтобы я не лезла не в свои дела.

– И с того времени вы сидите тут в заключении?

– В добровольном, мистер Холмс. Макс действительно запретил мне покидать эту комнату, но мой подлинный тюремщик – мое изуродованное лицо. – Женщина опустила лицо, прикрытое вуалью. – Это все, что я могла рассказать вам, сэр.

– Не совсем, мадам!

– Что еще? – вскинула она голову.

– История с футляром. А также с анонимным письмом, известившим лорда Кэрфакса о местопребывании его брата.

– Я не имею представления, сэр… – начала она.

– Прошу вас, не уклоняйтесь от ответа, мадам. Я должен все знать.

– От вас ничего не утаить, да? – крикнула Анжела Осборн. – Кто вы, человек или дьявол? Если до Макса дойдет хоть слово, он уж точно меня убьет!

– Мы ваши друзья, мадам. От нас он ровно ничего не услышит. Как вам удалось выяснить, что футляр был заложен у Джозефа Бека?

– У меня есть приятель. Это он мне рассказал. Пришел сюда, рискуя жизнью.

– Тот самый Томми, которого вы ждали, когда я постучался к вам?

– Прошу вас, мистер Холмс, не втягивайте его. Я умоляю вас!

– Не вижу причины втягивать его. Но я хотел бы узнать о нем побольше.

– Томми иногда помогает в приюте на Монтегю-стрит.

– Это вы его туда послали?

– Да, чтобы узнать о Майкле. После того как Макс его туда отвел, я однажды ночью выбралась отсюда и отправила записку, которая вам известна. Я чувствовала, что должна сделать для Майкла хотя бы это. Я считала, что Макса никогда не разоблачат и лорд Кэрфакс не сможет найти нас – ведь Майклу полностью отказала память.

– А хирургический набор?

– Томми слышал, как Салли Янг обсуждала с доктором Мюрреем, не заложить ли его. Мне пришло в голову, мистер Холмс, заинтересовать вас поисками Джека-потрошителя. Я снова выскользнула отсюда, выкупила набор и послала его вам.

– Вы сознательно изъяли из набора скальпель для вскрытия?

– Да. Я была уверена, что вы все поймете. Но до меня не доходило никаких известий, что вы занимаетесь этим делом, и я впала в отчаяние… и послала вам пропавший скальпель.

Холмс наклонился над ней, как хищная птица, и сказал напряженно:

– Мадам, когда вы решили, что Макс Клейн – это Потрошитель?

Анжела Осборн закрыла руками лицо и застонала:

– Ох, я не знаю, я не знаю!

– Что вас привело к такому выводу – что это именно он?