Текст книги "Шерлок Холмс против Джека Потрошителя"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Последняя запись в рукописи о деле Потрошителя, от 12 января 1908 года

Хотя меня беспокоила реакция Холмса, признаюсь, что, пользуясь его долгим отсутствием, я привел в порядок все свои записки о деле Джека-потрошителя. Уже прошло двадцать лет. Девять из них титулом герцога Ширского владел новый наследник, далекий родственник. Который, должен отметить, почти не бывал в Англии и весьма мало заботился и о титуле, и о его блистательной истории.

Я пришел к мысли, что пора уже поведать миру истину о деле Потрошителя, которое занимало выдающееся место – если можно употребить это слово! – в истории преступлений, и об усилиях Холмса положить конец кровавому разгулу этого монстра в Уайтчепеле.

По возвращении Холмса из-за границы я обсудил с ним этот вопрос, пустив в ход самые веские доказательства, какие только пришли мне в голову. Но убедить его мне не удалось – он был тверд, как алмаз.

– Нет, нет, Ватсон, не будем трогать эти кости. Мир не станет богаче, если опубликовать эту историю.

– Но, Холмс! Весь этот ваш труд…

– Мне очень жаль, Ватсон. Но это мое последнее слово.

– В таком случае, – сказал я, не скрывая огорчения, – разрешите мне подарить вам рукопись. Может, вы найдете ей лучшее применение – будете, например, раскуривать трубку.

– Я польщен, Ватсон, и тронут, – шутливо раскланялся он. – В обмен разрешите мне познакомить вас с подробностями небольшого дельца, которое я только что привел к успешному завершению. Вы можете сделать из него весьма интересную мелодраму и без промедления представить ее своим издателям. Мне пришлось иметь дело с брокером из Южной Америки, который едва не одурачил европейский финансовый синдикат, представив ему «подлинное» яйцо птицы Рух. Может быть, «История о Синдбаде-мореходе из Перу» в какой-то мере компенсирует ваше разочарование.

И эти его слова завершили дело.

Эллери объясняет

Эллери явился как раз вовремя. Инспектор Квин только что закончил читать повествование доктора Ватсона о деле Потрошителя и разочарованно вертел в руках «Дневник». Он поднял взгляд на Эллери:

– Очень хорошо, что она не опубликована. Холмс был прав.

– Я тоже так подумал.

Эллери подошел к бару.

– Черт бы побрал Гранта! Я забыл заказать шотландского.

– Как прошел разговор?

– Лучше, чем я ожидал.

– Значит, ты соврал, как настоящий джентльмен. Весьма благородно с твоей стороны.

– Я не врал.

– Что?

– Я не врал. Я рассказал ей всю правду.

– Значит, – холодно сказал инспектор Квин, – ты позволил себе гнусное предательство. Дебора Осборн любила своего отца и верила в него. Кроме того, она доверяла тебе. И ты вполне мог бы немного подправить истину – уж для этого-то ты достаточно жуликоват.

– Мне не надо было ничего подправлять.

– Как это? Что ты несешь! Хрупкая пожилая леди…

– А так, папа, – сказал Эллери, опускаясь в плетеное кресло, – что лорд Кэрфакс и Джек-потрошитель – это разные люди, и потому во вранье не было необходимости. Отец Деборы не был монстром. И она была права, все время веря в него. Она знала, и я знал…

– Но постой…

– …как и Шерлок Холмс.

Наступило долгое молчание. Pater пытался понять, что сказал filius, – и потерпел поражение.

– Эллери, но ведь тут все написано! – Инспектор похлопал ладошкой по «Дневнику».

– Да, написано.

– Ричард Осборн, он же лорд Кэрфакс, застигнут на месте преступления, когда с ножом в руке убивал свою последнюю жертву. Да ведь это же происходило на глазах у Ватсона, и он все описал!

– Насколько я понимаю, ты считаешь Ватсона добросовестным хроникером?

– Да, я так считаю. Кроме того, он лично видел все доказательства!

Встав, Эллери подошел к отцу, взял рукопись и вернулся к своему креслу.

– Кроме того, Ватсону не было чуждо ничто человеческое. Он был чрезмерно субъективен. Он видел то, что Холмс хотел ему показать. И сообщал то, что ему рассказывал Холмс.

– Ты хочешь сказать, что Холмс подвел его к такому выводу?

– Именно. К сожалению, в данной истории каждое слово из его уст звучало как истина в последней инстанции. Но самого главного он так и не сказал.

– Хорошо. Чего же он не сказал?

– Например, он никогда не называл Джека-потрошителя Ричардом Осборном или лордом Кэрфаксом.

– Не юли, – фыркнул инспектор.

Эллери полистал старую рукопись.

– Папа, неужели ты не заметил несоответствий в этой истории? Тебя же не устроил намек на шантаж?

– Шантаж? Дай-ка посмотреть…

– Напоминаю. Макс Клейн увидел возможность для шантажа, если он организует брак между Майклом Осборном и продажной девицей Анжелой. Учитывая, как герцог Ширский бережет честь имени, с точки зрения Клейна это имело смысл. Но не сработало. О браке и так стало известно, исчез повод для шантажа.

– Но Клейн сам признался Анжеле, что план провалился.

– Не совсем так. Через некоторое время после того, как он доставил пару обратно в Лондон, Клейн сказал ей, что брак как основа для шантажа теперь не важен, и хотел даже прикончить Майкла. Потому что ему, Клейну, привалила удача, он что-то узнал. И, выяснив, что новое оружие сработает куда убедительнее, он потерял всякий интерес к этим несчастным калекам.

– Но в рукописи нигде не говорится…

– Папа, кто такой этот Клейн? Кем он был? Холмс с самого начала понимал, насколько он важен, еще до того, как была установлена его личность, – он был для Холмса тем самым недостающим звеном. И, встретившись с Анжелой, он получил от нее исключительно важную информацию. Цитирую, что она сказала о Клейне: «О да, он здесь родился. Он знает тут каждый закоулок, в этом районе все его боятся, и мало кто осмеливается встать у него на пути».

– Ну и?..

– Так какой самый большой секрет узнал Клейн?

– Личность Джека-потрошителя, – медленно произнес инспектор. – Как человек, который доподлинно знает Уайтчепель и его обитателей…

– Конечно, папа. Так и должно было быть. А знание личности Потрошителя давало Клейну богатые возможности для шантажа…

– Лорда Кэрфакса.

– Нет. Вспомни, что лорд Кэрфакс даже и не пытался найти Клейна и Анжелу. Разве так ведут себя жертвы шантажа?

– Может, Кэрфакс все время знал…

– Тогда почему он не нанес удара раньше? Потому, что лишь той ночью в морге узнал, что Клейн и Анжела обитают в «Ангеле и короне»!

– Но Кэрфакс напал на Анжелу, а не на Клейна.

– Еще одно доказательство, что он не был объектом шантажа. Он просто решил, что жена его брата и есть то самое исчадие ада, причина всех несчастий семьи Осборн. И убил ее.

– Но ничто из твоих слов не имеет под собой достаточно доказательств…

– Значит, поищем их. Последуем за Холмсом и Ватсоном в ту последнюю ночь. Ты уже знаешь, как описан ход событий. Давай посмотрим, что произошло на самом деле. Придется признать, что той ночью по следам Потрошителя шел не только Холмс, но и еще кто-то. Кто? Я уверен, что лорд Кэрфакс, у него уже возникли подозрения.

– Почему ты считаешь, что и Кэрфакс шел по следу Потрошителя?

– Я рад, что ты задал этот вопрос, – учительским тоном сказал Эллери. – Ты помнишь, как Холмс с Ватсоном зашли в бордель мадам Леоны, который стал для Холмса последним этапом в поисках? И сразу после этого они с Ватсоном прямиком двинулись в «Пакуин»…

– Где Холмс сказал: «Если это логово Потрошителя, он скрылся».

– Холмс этого не говорил. Это слова Ватсона. А Холмс вскрикнул: «Тут кто-то был до нас!» Между этими двумя фразами огромная разница. Одна – просто замечание романиста. Вторую произнес человек, умеющий фиксировать место происшествия с фотографической точностью.

– Ты прав, – признал Квин-старший.

– Это очень важно. Но есть и другие указания…

– На то, что Холмс и лорд Кэрфакс нашли логово Потрошителя практически в одно и то же время?

– Да. Кэрфакс видел, как Холмс и Ватсон появились в «Пакуине». Он ждал на улице и проследовал за ними до морга. Все должно быть именно так.

– Почему?

– Кэрфаксу требовалось узнать две вещи: личность Потрошителя – и он получил подтверждение своим подозрениям в «Пакуине» – и место, где находится Анжела со своим сообщником, – он подслушал это в морге.

Инспектор Квин взял рукопись, нашел соответствующее место и прочитал вслух:

– «А это чудовище, Джек-потрошитель?» Данный вопрос Ватсон задает Холмсу. А тот отвечает: «И лорд Кэрфакс тоже погиб». Что ты на это скажешь?

– А ты прочти это место целиком, – ответил Эллери. – Все сходится.

– Хорошо. Читаю дословно: «Серые глаза Холмса подернулись дымкой печали. «И лорд Кэрфакс тоже погиб. И тоже в силу несчастного стечения обстоятельств. Как и его брат».

– Уже лучше. Теперь скажи мне, стал бы Шерлок Холмс печалиться из-за смерти Джека-потрошителя?

Инспектор Квин отмахнулся и прочел дальше:

– «Естественно. Он предпочел смерть в огне петле палача».

– Слова Ватсона, а не Холмса. А вот что сказал Холмс: «Давайте будем уважать решение благородного человека».

– На что Ватсон ответил: «Благородного? Никак вы шутите? Ах да, понимаю. Вы имеете в виду моменты, когда он был в ясном рассудке. А что герцог Ширский?»

– То есть из слов Холмса Ватсон сделал собственный вывод, для которого не было никаких оснований. Снова процитируем Холмса: «Выбравшись из огня, я прямиком направился в его, – имея в виду герцога Ширского, – особняк на Беркли-сквер… Но мы опоздали. Он уже знал печальные новости о лорде Кэрфаксе. И упал на меч, рукоятку которого держал в руках».

– А Ватсон воскликнул: «Настоящая смерть патриция!»

– И снова Ватсон был введен в заблуждение своими предубеждениями. Он не видел и не понимал, что Холмс сознательно уклоняется от прямого ответа. Посмотри, папа. Когда Холмс добрался до особняка герцога, то нашел его мертвым. И он – то есть герцог – «уже знал печальные новости о лорде Кэрфаксе». И я спрашиваю тебя, каким образом герцог уже мог узнать «печальные новости о лорде Кэрфаксе»? Совершенно ясно, что он столкнулся с сыном в том своем логове в «Пакуине», после чего отправился домой и покончил с собой.

– Потому что Потрошителем был герцог! А его сын, узнав об этом, взял вину и позор на себя, чтобы спасти отца и его репутацию!

– Наконец-то ты все понял, – мягко сказал Эллери. – Еще раз вспомни, что Кэрфакс крикнул напоследок. Он кричал, что он и есть Джек-потрошитель. Лорд Кэрфакс хотел быть уверенным, что вина падет на его голову, а не на отца.

– Значит, Холмс был прав, – пробормотал инспектор Квин. – Он не хотел, чтобы самопожертвование лорда Кэрфакса пропало втуне.

– И Дебора хранила веру в отца без малого три четверти столетия.

– Да, провалиться мне!

Эллери взял у отца рукопись и открыл ее на «Последней записи».

– Дело «Синдбада-морехода из Перу», – пробормотал он. – Что-то о яйце птицы Рух… – Глаза его блеснули. – Папа, как ты думаешь, Холмс мог изложить Ватсону и эту историю тоже?