Текст книги "Найти в себе силы"

Автор книги: Элла Фельдбуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Невнятно объясняя родным что-то, то ли про смертельную болезнь Сергея, то ли про несовместимость характеров, Ляля даже не находила в себе сил убедительно врать. Совершенно разбитая, она ушла из комнаты родителей и закрыла за собой дверь. Надлежало разобрать сумку с тем необходимым, что она успела перетащить к Сергею. Или потом? Да, лучше потом… С обреченностью смертника Ляля сделала последнюю дорожку. Перед глазами проплыли бледное лицо Сергея, бескровные губы… Умирать страшно. Но и жить без героина еще страшнее.

Бороться со своей зависимостью Ляля была не готова. Деньги тоже не росли в горшках маминой оранжереи. Их по-прежнему неоткуда было взять – и пришлось терпеть. Пары бессонных ночей и кошмарных дней хватило, чтобы проверить Лялю на излом и сломать. Тем более постоянно откуда-то возникали люди из Сергеевой тусовки. В скором будущем без Сергея слава группы сойдет на нет, а пока у «Саграды» были деньги на наркотик, свою долю получала и Ляля. Так Ляля и жила: решение завязать – ломка – звонок из «Саграды» – срыв и все по новой.

Однажды звонка не было подозрительно долго. Организм каждой клеточкой требовал стимулятора. Ляля знала, что очень скоро от боли полезет на стенку. Пытаясь набрать необходимую сумму, она позвонила новой знакомой, Томе:

– Том, не займешь немного? Я, честно, отдам. Совсем сил нет. Ты же знаешь…

Именно поэтому Тома и предпочла ей тактично отказать:

– Люда, я, конечно бы, тебе заняла, но сама сейчас на мели.

– Господи, я не знаю, что мне делать! – Ляля разрыдалась в трубку. – Ты даже не представляешь, что меня ждет.

– Знаешь, Люд, я могла бы предложить тебе помощь, но не уверена, что ты ее примешь. – После небольшой паузы она продолжила: – Помнится, я тебе говорила, что работаю в массажном салоне. Ну вот… Нам сейчас как раз требуются массажистки. Хочешь, приходи, деньги можно заработать приличные.

– Но я же не умею делать массаж!

– Ну, это… не совсем классический массаж. Для него не требуется специальных знаний.

– А что требуется? – Ляля искренне не понимала, о чем идет речь.

– Приятная внешность и отсутствие комплексов, – туманно объяснила Тома.

– И как надо использовать это отсутствие комплексов? – задала язвительный вопрос Ляля. До нее наконец дошло, что подразумевалось под словом «массаж».

– Люд, ты действительно не догоняешь или прикидываешься? – не выдержала Тома. – За кругленькую сумму составлять компанию мужчинам – вот как.

Лялю безумно раздражало хождение Томы вокруг да около. Она решила достать подругу вопросами, чтобы та назвала вещи своими именами.

– Что, только поддержать компанию? – Лялин тон стал наигранно-наивным.

– Ну, не просто поддержать, за это таких денег не платят, а… – Словно боясь испачкаться, Тома не желала прямо сказать о том, чем занималась каждый день. Но в итоге не удержалась и выпалила: – Короче, с ними надо трахаться. Вкурила, наконец?

– Вкурила, – ответила довольная Ляля, услышав то, чего добивалась. – Спасибо за заботу. Если созрею, я тебе позвоню.

– Звони, – буркнула разозленная Тома. – Ничего, тебе скоро деньги понадобятся, помяни мое слово.

Бросив трубку, Ляля в отчаянии принялась ходить по комнате. Дожила! Ей уже в открытую предлагают идти на панель. Страшно и стыдно. Выхода нет: придется рассказать все родителям, пойти лечиться. Но… Тут Ляля представила наполненные слезами глаза мамы. Папу, медленно оседающего в кресло от внезапной боли в сердце. Смех бывших приятелей, намертво приклеенный ярлык «наркоманка». Разве это не страшнее ломки?

Собрать нужную сумму на наркотик Ляле так и не удалось. Благо, хватило убедительности, чтобы разжалобить Катьку и выпросить чек в кредит. Но это не решало проблем, ведь ломка не за горами. Промаявшись день, Ляля поняла, что ей на все наплевать: пусть ее хоть четвертуют, не то что трахают. От безысходности она набрала номер Томы и договорилась встретиться с той прямо в салоне…

Часть 3

Массажный салон

Как и следовало ожидать, у салона неклассического массажа не было даже вывески. Заведение представляло собой большую квартиру с множеством комнат. Обстановка в каждой была стандартная: двуспальная кровать, торшер, журнальный столик. Сами девушки с ярким макияжем, в вечерних платьях толпились на просторной кухне.

Лялю встретила хозяйка: весьма привлекательная женщина лет сорока. Маленькие глазки сутенерши с густо накрашенными ресницами блестели так, как не блестят у девчонок в шестнадцать. Только морщины на полноватом лице выдавали возраст. Волосы чуть прикрывали уши и весело вились, спадая прядями вокруг лба. Черный жакет с юбкой скрадывали легкую полноту хозяйки заведения. На лацкане жакета поблескивала брошь в виде цветка. Дама определенно не соответствовала Лялиным представлениям о содержательницах такого рода «салонов». Обворожительно улыбнувшись – сказалась многолетняя тренировка, – она с ходу приступила к делу:

– Вы, я так поняла, Людмила? – Хозяйка оглядела Лялю с головы до ног.

– Да, а Тома здесь? – насторожилась девушка, решив, что в квартире, кроме них, никого нет.

– Да, она тут, – успокоила ее хозяйка. – У нас девочки на кухне сидят, пока клиентов нет. Проходите, поговорим.

Ляля прошла по длинному коридору, миновав несколько дверей. В обезличенной комнате стояла мягкая мебель, диван и журнальный столик. На тумбочке в углу почти беззвучно работал телевизор. Стандартно. Хозяйка вежливо предложила присесть. Начался профессиональный разговор:

– Так вот, Люда. Кстати, меня зовут Татьяной. Здесь солидное заведение, нас посещают только весьма обеспеченные люди. Поэтому и девочки должны соответствовать.

Она вновь окинула Лялю оценивающим взглядом. Та невольно вжалась в спинку дивана: казалось, по ее фигуре прошлись грязной кистью. Но Татьяну реакция девушки волновала мало.

– Вы очень худенькая, честно говоря. Но и на таких спрос есть.

Ляля постаралась отодвинуться еще дальше. Даже не успев раздеться, она уже превратилась в товар. «Что я здесь делаю?! Бежать, бежать и не оглядываться!» Но куда бежать, если ларчик с чудодейственным порошком пуст? Стоило осознать собственное жалкое положение, и все немедленно встало на свои места. Да, она пришла сюда продавать себя. Так тому и быть!

Татьяна внимательно посмотрела на Лялю и неожиданно спросила:

– Людочка, вы когда-нибудь работали в этой сфере?

Сутенерша задала вопрос так, словно проводила собеседование с будущей секретаршей или продавщицей. Лялю чуть не перекосило от отвращения.

– Нет, – выдавила она из себя.

– Как же вы тогда будете работать? – изумилась Татьяна.

– Я… Я не уверена, что вообще стану этим заниматься. Пришла сюда просто посмотреть, – попыталась откреститься Ляля. – Да и потом, я же не девственница, – привела она единственный имевшийся у нее аргумент.

– Хорошо, оставайтесь, – иронично улыбнулась хозяйка. – Присматривайтесь, определяйтесь. Только, прошу вас, не тяните с решением, на ваше место есть и другие кандидатуры…

Татьяна проводила Лялю на кухню, где ее поприветствовала Тома, накрашенная втрое сильнее обычного. Ляля отметила, что ни разу не видела на подруге этого шикарного темного платья с блестками. А может, Томе было стыдно выходить в люди в рабочей «униформе»? Кроме нее, за столом и на табуретках, расставленных хаотично по просторной кухне, расположилось еще человек десять. Накурено было страшно… С непривычки и пяти минут не продержишься. Тома познакомила Лялю с приятельницами, и она на весь день застряла в салоне, наблюдая, как работают девушки, и слушая в перерывах разные байки о заведении и его содержательнице.

Едва клиент входил, как Татьяна тут же радушно встречала его, усаживала в большой комнате, и перед ним выстраивалась вереница девочек. Их оценивали, словно лошадей на рынке, разве что только в зубы не заглядывали. Кто-то молча тыкал в понравившуюся пальцем, кто-то громко и пространно распространялся о достоинствах и недостатках. При этом девушки старались выделиться, насколько позволяла им фантазия. Одна, заводная, большегрудая, сидела на кухне в халатике. Услышав команду Татьяны, она сбрасывала и эту одежку, после чего дефилировала мимо очередного желающего в одном нижнем белье, стараясь бедрами выписывать восьмерку. Другая, внешне немного холодноватая брюнетка, появившись в зале, прямо-таки расцветала. Она улыбалась так, что ослепленный ее улыбкой гость больше ничего не видел. Еще несколько девчонок-хохотушек использовали самый надежный и проверенный метод: заводили коротенький разговор с клиентом, стараясь его рассмешить.

К счастью, унизительная процедура заканчивалась довольно быстро. Клиент указывал на одну из многих, а остальные, раздосадованные своей неудачей, возвращались на кухню и в один голос спрашивали друг друга: «Что только он в ней нашел?» Но уже после скорого звонка в дверь вновь раздавалась команда Татьяны: «Девочки, в гостиную!» – и все начиналось сначала.

В день, когда пришла Ляля, особенно везло смуглой, вертлявой девчонке, которая, заразительно смеясь, неподражаемо стреляла глазками в очередного клиента. Звали ее Лолой. Тома в тот день спросом не пользовалась, а потому, в третий раз вернувшись за стол несолоно хлебавши, зло бросила одной из подруг:

– Сонь, который раз подряд Лолку взяли?

– Третий. Или четвертый.

– Ну все, с нее хватит. Пусть пару часиков здесь посидит.

Остальные девушки согласно закивали и заулыбались. Когда Лола вернулась, косые взгляды коллег объяснили ей все лучше любых слов. Усмехнувшись, она пожала плечами:

– Чего как на врага народа уставились? Ну, день сегодня удачный, подумаешь! – Она демонстративно принялась листать журнал и на следующую «линейку» не вышла.

Как в любом женском коллективе, новенькую поначалу встретили в штыки. Салон все-таки не резиновый. Но, рассмотрев Лялю получше, даже не самые популярные девушки успокоились – не факт, что из нее получится серьезная конкурентка. И после нескольких кружек чая «новобранец» был принят в их компанию. К тому же Ляля была подружкой Томы, которая здесь пользовалась уважением. За вечер она услышала огромное количество историй – веселых и грустных. Однако темы не отличались разнообразием: как правило, девушки рассказывали о постоянных клиентах-толстосумах. Обычно одна из них не могла понять, о ком идет речь. И все остальные тут же начинали описывать самые интимные подробности своей работы. На какой-нибудь пикантной детали забывчивая вспоминала и презрительно протягивала: «A-а, это что был тот…» Второй по популярности была тема чаевых: девушки обсуждали, какими способами легче выколотить из клиентов побольше денег. Каждая старалась придумать историю пожалостливее: на случай, если какой-нибудь чересчур совестливый посетитель салона поинтересуется, как она дошла до жизни такой. Пока девушки наперебой делились секретами «мастерства», Ляля украдкой следила за тем, как распределяются гонорары.

Ей и самой было непонятно, почему она постеснялась спросить Татьяну об оплате. Быть может, стыдно было так откровенно навешивать на себя ценник. Но пришла она сюда за деньгами, а потому пришлось пустить в ход всю свою наблюдательность. Ляля быстро поняла: из суммы, которая взимается с клиента, каждая девушка получает только половину. Остальное идет Татьяне. Причем хозяйка салона плату с гостей берет сама. При желании она могла попросту не выдать гонорар или же уменьшить его, хотя провинности, за которые взимались штрафы, были довольно неопределенными. С Татьяной не спорили, иначе денег не видать как своих ушей. Владелицы заведения девушки немного побаивались: она умела, когда нужно, надавить на чересчур «расшалившуюся» девочку. Могла и без объяснения причин указать на дверь. Обаятельная улыбка заботливой мамочки, намертво приклеенная на лицо Татьяны, сначала ввела Лялю в заблуждение, но Тома быстро открыла ей глаза:

– Видишь вон там, у окна, беленькую девочку?

– Ну? – Ляля обратила внимание на пышечку с круглым личиком, которая выдавливала из маленького аптечного пакетика себе в рот желеобразную жидкость.

– Это дочка Татьяны. Родная.

Ляля от удивления раскрыла рот. Приглядевшись, поняла, что Тома не шутит: разрез глаз, курносый нос, мягкие черты лица девушки неуловимо напоминали хозяйку заведения.

– Хочешь сказать, у нее родная дочь здесь работает?

– Ага. Как все. Под пятьдесят процентов, – порадовалась Тома.

Курносая запила лекарство глотком воды и прижала ладонь к подреберью. Если бы Ляля заметила ее только сейчас, то решила бы, что та проглотила что-то, что сейчас усиленно пытается выбраться наружу. Пухленькой девочке явно было не по себе.

– Сейчас ей мать всю выручку отдает, – продолжила Тома. – В смысле все, что девчонка сама заработает. У девки с желудком какие-то проблемы, операция нужна, а это денег стоит. Вот мамочка и смилостивилась.

Тома закурила тоненькую сигарку, чей аромат напомнил Ляле о запахе спелых вишен.

– Хотя охотников на нее немного. Такими темпами ее в морге оперировать будут.

После этого разговора Ляля старалась общаться с «мамочкой» как можно меньше. Фальшивая любезность Татьяны поначалу могла ввести в заблуждение кого угодно, но сутенерша есть сутенерша – девушки для нее рабочие лошади, а их проблемы ее не волнуют. Дочка тоже, между прочим, койко-место занимает…

Этой ночью Ляля не спала. Ворочаясь в постели, пыталась осмыслить увиденное и решить, как ей жить дальше. Подумать только! Всего полгода назад она о таких вещах знала исключительно по фильмам и книжкам. И никогда бы не поверила, что подобное может случиться и с ней. Изнасилование, наркотики, их с Сергеем семья, состряпанная на скорую руку, вечер в компании проституток… Какой еще сюрприз преподнесет жизнь? Думать об этом не хотелось. Оставалось сделать выбор, а для Ляли он был очевиден: на героин нужны деньги – быстро и много, и иного способа заработать их нет.

Бережно занюхав с утра жалкие остатки порошка, девушка, как обычно, поехала в училище. Родителей она предупредила, что вернется поздно. После занятий воспоминания о перенесенных ломках заставили Лялю снова прийти в квартиру, где вчера она провела почти весь день. Как и следовало ожидать, Татьяна расценила ее возвращение в качестве согласия пополнить стройные ряды работниц салона. Вскоре в квартиру явился очередной гость, и она широким жестом пригласила Лялю встать в позорную шеренгу. В строгом костюме, в котором она всегда ездила на учебу, Ляля выглядела немного странно на фоне разодетых девиц. На макияж времени тоже не осталось. Но она об этом совершенно не жалела. Наоборот, ей мучительно хотелось сжаться, спрятаться, скрыться от ищущего мужского взгляда. Улыбаться не получалось совершенно, Ляля опускала глаза, и ей казалось, что от страха сердце вот-вот выскочит из груди. Девушка тихонько умоляла: «Только не меня! Пожалуйста, только не меня!» Мольбы ее были услышаны: бритый детина, пару раз прошедшийся вдоль шеренги, выбрал хорошенькую Тому. Лялиной радости не было предела. Зайдя на кухню, она облегченно выдохнула:

– Слава Богу, пронесло!

Остальные девушки посмотрели на нее как на ненормальную. Лялина реакция показалась им настолько несуразной, что одна из них даже переспросила:

– Ты чему радуешься?

– От меня отказались!

Девушка подняла брови, пожала плечами и отвернулась. И тут Ляля вдруг поняла: радоваться в общем-то нечего. Силой ее тут никто не держит. Она пришла по собственной воле. Передумать никогда не поздно. Но… Не будет клиента, не будет и денег – то есть героина.

Суровая реальность заставила Лялю изменить свое отношение к «смотринам». В следующий раз она постаралась ослепительно улыбнуться гостю: покрытому испариной, лысеющему очкарику. Вероятно, эта улыбка его и привлекла, а Лялин подчеркнуто строгий костюм среди царивших кругом бархатных платьев подействовал возбуждающе. Как бы там ни было, клиент указал именно на новенькую. Установленная такса была ему известна. Татьяна проводила их в одну из спален. Входя в комнату, Ляля лихорадочно нащупывала в кармане презервативы, выданные заботливой Томой, параллельно припоминая советы подруги: «– Это только в первый раз противно. А вообще ничего – главное, притворись, что ты от него без ума. Он, мол, такой весь из себя супермужчина, каких мало. Дурочка, постарайся, – добавила она, видя недовольное выражение на лице Ляли. – Ведь чаевые будут, а от них Татьяна ничего отщипнуть не сможет».

Все произошло как в замедленном кино. В распоряжении Ляли был час, одну четвертую которого заняло неловкое молчание. Он что-то спросил, она что-то ответила… Закончив изучать обои на противоположной стене, Ляля сделала комплимент погоде, клиент с ней согласился. В остальное время (кроме десяти минут, украденных сексом) в ход пошли анекдоты, случаи из жизни и даже глубокомысленные рассуждения о литературе («колобок» оказался университетским преподавателем). Услышав стандартный вопрос: «Девочка, как же ты здесь оказалась?» – Ляля не меньше получаса распространялась о своих реальных и вымышленных неприятностях, стремясь выжать из клиента слезу. Он внимательно слушал, кивал, сочувствовал, и в какой-то момент Ляле даже показалось, что он искренне интересуется ее проблемами. Однако этот благородный порыв не помешал профессору сделать то, за чем он пришел в заведение. На Лялино счастье, очкарик сам захотел ее раздеть и даже попросил поменьше шевелиться. По всему было видно, что живется ему на свете нелегко: дома пилит жена, на родной кафедре не понимают, дети от рук отбились. Бедняга пыхтел и пускал слюну в подушку, стремясь доказать, что в постели он лев. Лялино молчание было воспринято им как знак покорности и, вероятно, доставило немало удовольствия.

После того как клиент повернулся на бок, Ляля с легкой брезгливостью накинула на плечи пиджачок. Честно говоря, ей казалось, что все будет куда тяжелее. Как выяснилось, это не сложнее, чем с Сергеем, только вот приятные ощущения отсутствуют напрочь. Скучно и противно, но совсем не страшно. Уставившись в затылок собиравшемуся уходить гостю, Ляля вздохнула про себя: «Ах ты, жук! Ты ж у меня первый не по любви. Хоть чуть-чуть чаевых-то отстегни!» Вдруг, к ее изумлению, очкарик полез в карман и протянул довольно крупную купюру. Потом похлопал себя по всем карманам и с чемоданчиком наперевес покинул комнату. Когда он закрыл за собой дверь, Ляля вышла в гостиную. Там ее ждала Татьяна, привычным жестом отсчитавшая положенную зарплату. Ляля посмотрела на купюры, зажатые в руке. Ее терзали угрызения совести, но вид денег успокаивал. На них можно купить кайф. Много кайфа. Остатки терзаний растворились в темноте улицы вместе с клиентом, блеснувшим на прощание лысиной.

Вечером Ляля купила заветный грамм. Все страхи и тревоги последних дней испарились, от переживаний не осталось и следа. Жизнь вновь была прекрасна, но недолго: грамма Ляле теперь хватало только на три дня. Хотя девушка и отказывалась замечать это, все ее существование с некоторых пор зависело от очень простой вещи: есть в доме героин или нет. Зависимость руководила всеми ее действиями, властно указывая, что делать и куда идти. Совершая один безрассудный поступок за другим, она добровольно ступила в заколдованный круг, разорвать который сил не хватало. И это кольцо постепенно сжималось…

Наступил декабрь, приближался Новый год. В салоне Татьяны Ляля стала частым гостем. Отец с матерью не могли понять, что происходит с их замечательной дочерью. В училище Ляля пока была на хорошем счету, но на деле училась все хуже, а дома за инструмент не садилась вообще. Мама укоризненно указывала на покрытое пылью пианино, а отец умолял ее не давить на дочку. Появилась и более серьезная проблема: Алла Николаевна не понимала, где и почему Ляля пропадает до полуночи чуть не каждый день. Сама Ляля всерьез боялась, что рано или поздно родители узнают, чем она занимается.

С помощью Томы Ляля сумела снять квартирку на окраине Москвы – ничего дороже она себе позволить не могла, так как героин съедал почти все заработанное в салоне. Теперь по утрам ей приходилось вставать часа на два раньше, зато про родительский надзор можно было забыть. Папе с мамой она прочитала длинную лекцию о своей самостоятельности, заодно сочинив историю о том, что по вечерам она преподает музыку. Алла Николаевна и Евгений Львович по-прежнему полностью доверяли дочери и, попереживав, поздравили ее с решением начать самостоятельную жизнь. Просили только почаще наведываться домой.

На этот раз Ляля твердо знала, что приложит все усилия, дабы выдержать паузу в общении с родителями, не будет с ними видеться хотя бы недели две. Каждодневное вранье было бы невыносимо, если б не героиновый оптимизм. Лгать любимым родителям тяжело, но правда их убьет, а потому Ляля избрала самый легкий путь – сбежать от проблемы, уйдя из-под родительской опеки.

Зимним вечером она с недовольным лицом сидела на осточертевшей кухне. Посетителям увеселительного заведения больше нравились девушки с пышными формами, и Лялина худоба не пользовалась особым спросом. Время от времени в работе возникал досадный застой, грозивший материальными проблемами. Вчера на нее вообще никто не обратил внимания, сегодня она упустила уже четвертого клиента. Кошелек был пуст, запасы героина таяли, а хозяева квартиры тактично намекали, что ей следует платить хотя бы раз в два месяца. Очередного заказа она ждала с нетерпением, даже собиралась сегодня в салон тщательнее обычного. Секретам «правильной» одежды и макияжа ее научила Тома: конкуренция на работе их дружбу не разрушила.

В коридоре послышалась команда Татьяны, и Ляля привычно осмотрела гостя. У нее уже имелись собственные постоянные клиенты, но этот, увы, к их числу не принадлежал. Пожилой, с бегающим взглядом и противными рыженькими усиками. Зато покрой костюма дорогой – можно рассчитывать на хорошие чаевые…

Ляля пустила в ход самую ослепительную из своих улыбок и… посетитель выбрал именно ее. Татьяна заботливо закрыла за ними скрипучую дверь. Без одежды клиент напомнил Ляле раскормленного хомяка, который к тому же возбужденно пыхтел. Но ее было не до смеха: выполняя привычные обязанности, она мысленно подсчитывала, сколько денег богатый дядя передаст ей из рук в руки. Как хорошо, что хоть эту сумму не придется делить со стервой Татьяной. Отдышавшись, удовлетворенный хомяк стал натягивать брюки и пробурчал: «Спасибо». Ляля мысленно молила: «Побольше, побольше дай! Ну пожалуйста!» Но даже она не ожидала такого щедрого подарка: раскрыв кошелек, клиент обнаружил, что мелочи у него не осталось, и вложил ей в руку тысячную купюру. Счастью Ляли не было предела: вот что значит сильно захотеть! Этот день оказался даже удачнее, чем она думала. Другой парень, одетый в «новорусском» стиле, тоже выбрал ее. Ляля увидела, как надула губки Тома: постоянный клиент уходил на сторону. Поэтому по окончании «сеанса массажа» она извинилась перед подругой и сунула в сумку чаевые. Это не укрылось от вездесущей Томы.

– Он что, тебе еще и на чай дал?!

– Да… А тебе разве не дает?

– Нет! Слушай, пятьдесят «зеленых»! Лол, гляди, Жорик-то спятил!

К ним подошла смуглая Лола:

– Ты не ври! Он ни копейки на чай не оставляет. Любую спроси! Ездит на «мерсе» за сотню тысяч баксов, а сам на спичках экономит. Какие уж чаевые!

Ляля сочла за благо замять тему. Она задумалась. Действительно, клиенты знают, что чаевые они давать не обязаны, но сама она практически ни разу еще из спальни без денег не уходила. Ляля не льстила себе: ей более-менее удавалось имитировать все необходимые звуки и движения, но хорошей проститутки из нее получиться не могло. Быть может, дело в том, что ей всегда мучительно, до боли нужны были деньги?

На следующий день после очередного сеанса Ляля решила провести эксперимент: зажмурилась и мысленно крикнула клиенту: «Дай денег!» На этот раз сумма чаевых выросла раза в три. Результат Лялю испугал, но она тут же принялась себя успокаивать: «Мне же не всегда так платят. На прошлой неделе менеджер Володька ни рубля не дал, хотя обычно щедрый». Прошедшая неделя и впрямь была удачной: наличных хватило даже на покупку дорогого подарка маме, а героином Ляля затарилась аж дней на десять вперед. Сейчас ситуация изменилась. Значит, чтобы получить желаемое, нужны серьезный настрой и мощное стремление к цели.

Лялино умение «выбивать деньгу» постепенно привлекло внимание девушек и даже вошло в легенду. Завистницы качали головой:

– Ну надо же! Опять Людка жадюгу раскрутила!

Более наблюдательные, кто в шутку, а кто всерьез, стремились понять, в чем же, собственно, секрет. И лишь сама Ляля не принимала свои способности всерьез.

Шли дни. Некоторые девушки уходили из салона, не выдержав «расписания» или поругавшись с Татьяной. Найти другую возможность подзаработать в мегаполисе было несложно. Особо глупенькие перебивались уличной проституцией, кто-то парился в банях, ну а сообразительные переходили в разряд индивидуалок. Ляля же потихоньку втянулась в ритм. Пожалуй, она и в самом деле могла бы давать уроки музыки, но зачем? Салон приносил больше, чем могло сулить самое интенсивное репетиторство. Хотя даже самых больших заработков теперь едва хватало на героин.

Места ушедших девочек не пустовали. Приходили новые – как правило, приехавшие из российской глубинки. Одна из провинциалок привлекла Лялино внимание. Высокая, эффектная блондинка лет тридцати… Ее отличали хороший вкус и интеллигентная внешность. В отличие от большинства Лялиных коллег Ксения вовсе не казалась развязной девицей, предпочитала молчать и пустые разговоры, за которыми девчонки коротали время на кухне, игнорировала. Ляля специально старалась почаще беседовать с новенькой и каждый раз поражалась ее эрудиции. Сама-то она давно поняла: все, о чем она говорит, в салоне считают «заумью» – проще говоря, интеллект девушек явно недотягивал до Лялиного. Иное дело Ксения: она легко и остроумно шутила, мудро относилась к жизни и рассказывала интересные вещи. В основном разговоры приходились на перерывы между заказами, и Ляля заметила, что старается как можно быстрее избавиться от очередного клиента, дабы поскорее вернуться к Ксюше и продолжить беседу. Постепенно девушки сдружились, и даже разница в возрасте уже не играла никакой роли. Обе выделялись на фоне хихикающих девиц, за что были сразу объявлены «белыми воронами». Пожалуй, в своей взрослой жизни Ляля впервые обзавелась подругой, с которой было так легко и приятно общаться. Ей даже становилось грустно, если во время очередного «дежурства» в салоне не было Ксении. Интуиция подсказывала Ляле, что Ксюша пришла сюда не по доброй воле. Развитой, красивой, образованной девушке здесь было попросту не место. Однако Ляля не решалась расспрашивать Ксению. В конце концов, у каждого человека могут быть свои тайны.

Историю подруги Ляля узнала чуть позже… однажды она пригласила Ксюшу домой. Посидели, выпили…

– У меня сыну десять лет. Он очень болен – ДЦП.

– ДЦП?

– Детский церебральный паралич. У нас в городишке врачи так себе, вот и переехала в Москву. Понимаешь, одни лекарства стоят столько, сколько мне на честной работе за год не получить. Была секретаршей на фирме, но деньги смешные, и сына оставить не с кем. Такого ни один детсад не возьмет. И врачи говорят: последний шанс – если не лечить, так и останется инвалидом, без всякой надежды. Бедный мой…

– Ой, Ксюха… – Ляля не знала, что сказать. – Ты держись! А отец его как же?

– Отец? – Ксения усмехнулась. – Так я ж замуж совсем девчонкой вышла, не голова – ветер! Думала, жить будем долго и счастливо. Ребенка захотела, а малыш больным родился, ну Игорь и не выдержал. Сначала просто из дома уходил, чтобы кошмара этого не видеть. Потом… Да и что ему было дома делать? Я же только Сашенькой заниматься и могла. Больной или здоровый – но мой сын! В общем, развелись мы. История вышла пренеприятная…

– Ой, Ксюш…

– Да что ты все ойкаешь? – улыбнулась Ксения. – Я и рада, что развелись. Не мужик он оказался, стоило первой трудности появиться… Только за Саню душа болит. Он умненький, хороший мальчик. Слава Богу, не умственно отсталый. Но ходить не может: колясочник… Говорит с трудом. Ложку в руку взять – целая проблема. Но ты бы видела, как он слушает, когда я ему книжки читаю. Все-то ему интересно…

Ксения говорила о сыне с такой болью, что Ляле вдруг стало стыдно за свои «проблемы». Вот уж у кого действительно положение безвыходное, так это у Ксении! В борделе мать жертвует собой ради сына, а зачем продает себя Ляля? Ради очередного грамма героина?

В последнее время в салоне большим спросом пользовались «выездные» услуги. Девочек в таком случае по указанным адресам сопровождала парочка охранников-недоумков. Они доставляли их клиентам и оставались дежурить в машине у подъезда, пока не кончится «сеанс». Поначалу Ляле было страшновато, но, оказывается, ко всему можно привыкнуть. На выезд она частенько отправлялась с Ксюшей, а на обратном пути в машине девчонки увлеченно пересчитывали деньги. У Ляли их всегда почему-то было больше. Ксюша заметила:

– Люд, видно, девочки в салоне правду говорят. У тебя дар, что ли? Ни разу не видела, чтобы тебя без чаевых отпустили.

– Ксюш, какой дар! Везет просто.

– Знаешь, я давно хочу спросить: а чего ты тут сидишь? С такими заработками уже счет в банке можно открывать! Слушай, ты бы не тратила, скопила сколько надо да и бросила салон этот ко всем чертям. Молодая, умная – ну для тебя ли это?

Ляля постаралась уйти от вопроса. Но разговор по душам на Лялиной кухне не заставил себя ждать, и Ксения завела его вновь:

– Люд, что-то я у тебя сейфа с бриллиантами не вижу. Живешь как все, одеваешься скромно. Куда деньги-то деваются?

Ляля молча потупила взгляд. О героине никто в салоне не знал: Тома, к счастью, секрета не выдала, а вскоре и вовсе уехала в другой город.

– Господи, прости меня, я лезу не в свое дело, – опомнившись, прервала неловкое молчание Ксения.

– Ничего страшного, не извиняйся, – успокоила подругу Ляля.

Но ей мучительно хотелось рассказать правду, просто выговориться и, быть может, получить совет. Если не осмелиться и не открыть свою тайну Ксении, то кому она сможет рассказать о наболевшем? Ляля набралась мужества и призналась:

– Понимаешь, Ксюш, дело в том, что я… я… наркоманка. Плотняком сижу на героине.

Ее признание оказалось такой неожиданностью для приятельницы, что та просто опешила. Она долго и внимательно смотрела на Лялю, словно не до конца понимая, о чем идет речь.

– Неужели? – еще раз попыталась уточнить Ксюша.

– Да! Не веришь?

– Я могла бы подумать про кого угодно, но чтобы ты…

– Да, мне и самой порой не верится, – не дала ей закончить Ляля.