Текст книги "Найти в себе силы"
Автор книги: Элла Фельдбуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Часть 4
Андрей
Тишина и темнота сменились светом. Он раздражал, бил в глаза, от него никуда нельзя было деться. Ляля поморщилась и наконец разлепила веки. Взгляд уперся в белый потолок, скользнул по серым разводам и трещинам. Опять этот белый потолок, словно наваждение… Голова раскалывалась. Обрывки мыслей никак не удавалось связать в единое целое. Даша… Ее убили. Потом был салон. Гости. Не удавалось попасть в вену. Да, еще голоса, стук в дверь – и… разверзшаяся бездна.
Постепенно глаза привыкли к яркому дневному свету. Чуть приподнявшись, Ляля постаралась осмотреться. Она лежала в больничной палате, прямо у окна. Рядом стояла капельница, по трубочке в вену вливался раствор. До боли знакомая картина! Тут же стояли еще три койки, на одной из них лежала женщина. Она не двигалась, неясно было даже, жива ли. Одиночество и холодная белизна стен пугали, и Ляля обрадовалась голосам, доносившимся из коридора. Совсем рядом раздалось звяканье посуды, дверь открылась, и в палату вошла незнакомая парочка.
– Быстрее бы уже выписали! Не могу я больше эту баланду хлебать. – Девушка присела на соседнюю кровать с перекошенным от недовольства лицом.
– Да, в армии и то лучше кормят, – подтвердил ее приятель. – Я сегодня просился домой под расписку. Не дали: тебе, мол, с твоим отравлением еще тут куковать не перекуковать.
Забрав что-то у девушки, он отправился к себе, в мужскую палату. Его собеседница, сладко потянувшись, залезла на кровать и достала из тумбочки книжку. Тогда Ляля решила подать голос: пусть знают, что она пришла в себя. И вообще, неплохо бы узнать, который сейчас час…
– Извините! – обратилась она к незнакомке.
– О, новенькая оклемалась! – отреагировала девушка.
– Вы не скажете, какое это отделение?
Девушка ответила с ироничной улыбкой:
– Токсикология. Ты сюда вчера с передозом поступила.
– А сколько времени?
– Обед. Да ты отдыхай, придет доктор – все, что надо, скажет.
Лялина собеседница разговорчивостью не отличалась, так что пришлось и в самом деле дожидаться доктора. Тот заглянул только под вечер, когда Лялину руку освободили от капельницы. Беседа вышла не из приятных. Старый врач время зря тратить не любил. И в красках расписал Ляле все «радости», которые героин ей принесет в скором будущем. А в конце разговора как отрубил:
– С нас взятки гладки: организм твой очищен, если сюрпризов не будет, через три дня палату освободишь. Хотя скоро опять тут появишься, уж поверь. А жить тебе, девица, осталось еще года три-четыре такими темпами…
Далее он, к ужасу Ляли, заметил, что по ней тюрьма плачет, и вообще он бы таких, не спрашивая, посылал на принудительное лечение. Ляля слушала его не слишком внимательно, но уловила главное: силой ее в клинику положить никто права не имеет, поскольку преступлений за ней не числится. Эта новость придала Ляле сил. По окончании разговора она даже сумела заставить себя подняться и выйти позвонить. Маме с папой она не задумываясь наплела что-то про поездку с подругами в Питер. Те, как обычно, поохали по поводу учебы, на что она резонно заметила, что за несколько дней слишком много пропустить не успеет.
Положив трубку и вернувшись в палату, Ляля всерьез задумалась: только сейчас она по-настоящему поняла, что, собственно, произошло. Ведь она была на волосок от гибели. Не подоспей помощь, вот уж точно сейчас бы на небесах ей архангелы песни пели… И что тогда было бы с родителями? Игра с героином стала смертельной. Ляля вроде как и осознавала это, но одновременно лихорадочно размышляла, как поскорее покинуть больницу или хотя бы получить назад свою сумку с заветным порошком.
Пришло время ужинать. Кормили в больничной столовой и впрямь не по-королевски: овсянка на воде, отварная курятина и ни грамма соли. Ляля со вздохом отодвинула тарелку. Ну и слава Богу, что аппетита нет, еще неизвестно, как желудок на эти кулинарные изыски отреагирует. Лялиной неразговорчивой соседки по палате рядом не было: она смотрела телевизор в холле. Зато на Лялю внимательно смотрела женщина, попавшая в больницу чуть позже нее. Как выяснилось, она отравилась выхлопными газами от собственной машины, по неопытности закрыв двери в гараже. Вот уж точно редкий здесь случай: большинство-то пациентов наркоманы.
Седой доктор, так поначалу напугавший Лялю, в последующие дни приходил к ней еще пару раз. Вероятно, его приятно поразило Лялино безропотное поведение. Больные ему обычно попадались неспокойные. К кому-то, едва вышедшему из комы, приезжали разбираться сотрудники милиции. Кто-то умудрялся «закапывать» себе наркотик, незаметно добавляя его в раствор в капельнице. Вот тебе и «очищение организма»… Побеседовав с Лялей еще раз для пущей убедительности, старенький доктор ворчливо выдал:
– Молодая, красивая, вся жизнь впереди! Что ж ты с собой делаешь? Завязывай немедленно!
Ляля согласно кивала и обещала непременно завязать, как только выйдет из больницы, но сама прекрасно понимала, что это легче сказать, чем сделать. Организм вроде и сумел справиться с передозировкой, но Ляля чувствовала себя все хуже и хуже. Трех дней хватило, чтобы вновь с головой погрузиться в депрессию. Нежелание принимать действительность в чистом виде мучило сильнее, чем боль или озноб. Кто знает, может, уже следующий укол станет для нее последним? Ведь доза растет неуклонно. А денег на клинику слишком мало. Как выбраться из этого бесконечного лабиринта, да еще чтобы родители ничего не узнали? А может, и выбираться не стоит? Пусть будет что будет…
Наконец мучительное пребывание в больнице закончилось. Распрощавшись с новой знакомой, которую выписывали в тот же день, и посоветовав ей быть впредь в гараже поосторожнее, Ляля получила свои вещи. Героин был надежно упрятан в подкладку сумки – даже если бы там все перетряхнули, порошок остался бы в целости и сохранности. В ближайшем подъезде маленькая дорожка помогла девушке взглянуть на мир по-новому. Жизнь продолжалась! Хорошее расположение духа помогло Ляле принять решение: прежде всего следует извиниться перед Татьяной. Девушка старалась не думать о том, что случится, если хозяйка «откажет от дома».
Когда Лялька оказалась перед знакомой дверью, вся ее смелость куда-то испарилась. Она никак не решалась нажать на звонок, с мучительным стыдом раз за разом безрезультатно поднося палец к выпуклой кнопке. Все же набралась храбрости и позвонила.
Открыв дверь, хозяйка посмотрела на нее круглыми от изумления глазами:
– Ах ты, б… паршивая! Еще смеешь тут появляться? Чего тебе?
У Ляли от такого приветствия пропал дар речи. Все же она сумела пролепетать что-то вроде:
– Извините… просто пришла попросить прощения.
Она уже собралась произнести заготовленную речь, но Татьяна ее выслушивать была не намерена.
– Это все? Проваливай отсюда подобру-поздорову, – гаркнула сутенерша.
Испарившийся, словно утренняя роса, светский лоск и налитые злобой глаза лишили Татьяну всяческого сходства с той дружелюбной хозяйкой, которая некогда терпеливо объясняла Ляле «устав» своего заведения. Куда только девалась добрая и заботливая «мамочка»? Еще раз рявкнув на Лялю, она захлопнула дверь. После такого приема незваной гостье ничего не оставалось, как развернуться и вызвать лифт. Впрочем, Татьяна так и не успокоилась. Из квартиры доносился трехэтажный мат, адресованный, как легко было догадаться, Ляле. Такой реакции девушка не ожидала, но, в конце концов, Татьяна – стерва редкая. Другой вопрос, где теперь искать «работу»…
Ляля уже была готова зайти в кабину лифта, как дверь резко отворилась.
– И хватило ведь совести прийти, – продолжала кричать хозяйка, чье самолюбие было уязвлено. – Ты хоть представляешь, что натворила?
– Представляю, – тихо ответила Ляля, повернувшись к собеседнице лицом.
– Ни хрена ты не представляешь! – еще сильнее заорала Татьяна. За ближайшей дверью послышались шаги: видимо, крик услышали соседи. Пришлось Татьяне понизить голос и немного успокоиться. Она махнула рукой, предлагая Ляле войти: – Ну давай, а то сейчас весь дом сбежится.
Ляля прошла в квартиру, зная, что скоро пожалеет об этом. На нее немедленно обрушился поток ругани. Девушка спокойно выслушала все нелестные выражения в свой адрес. Минут через десять хозяйка наконец выдохлась, затихла и вопросительно посмотрела на Лялю: она ждала извинений и оправданий, но Ляля молчала. А что говорить? Она вдруг поняла: в салон больше не придет, а лишний раз потакать Татьяне не хотелось.
– Так и будешь молчать? – язвительно спросила хозяйка.
– Мне остается лишь извиниться за причиненные вам неудобства, – сквозь зубы процедила Ляля.
– За причиненные мне неудобства! – передразнила ее Татьяна. – Я из-за тебя кучу денег потеряла, клиентов хороших. Пришлось тебя в больницу тащить. Не «скорую» же на дом вызывать, чтоб нас всех накрыли! Лучше б ты сразу сдохла, идиотка! Скажи Андрею спасибо, сам тебя к врачам отвез. Что б я без него с тобой полумертвой делала?
– Андрей? Это кто? – удивилась Ляля.
– Помнишь, толстый такой, здоровый? На тебя, дуру, еще глаз положил.
Ляля напряглась и с большим трудом припомнила мужчину, заговорившего с ней в тот вечер. Она слегка поежилась – симпатичным его точно назвать было нельзя. Довольно угрожающая фигура. Странно, что он стал помогать какой-то незнакомой наркоманке из борделя. Ей вдруг ужасно захотелось никогда больше не видеть Татьяну и не появляться в этой квартире. Да и «похвал» она уже наслушалась на всю оставшуюся жизнь.
– Ладно, спасибо вам за все, я, пожалуй, поеду домой. – Ляля направилась к выходу.
– Кстати, он тобой интересовался, – крикнула ей вслед Татьяна.
– Кто? – снова не поняла Ляля.
– Кто-кто? Андрей. Я ему твой домашний телефон дала, а ты уж сама разбирайся, чего он хочет.
Телефон! Домашний! По которому вычислить адрес ничего не стоит. Ляля вышла из салона на негнущихся ногах. Она и так не могла отделаться от мыслей о Дашиной смерти. Что ожидать от этого Андрея? Может, это была своеобразная месть хозяйки? Хотя нет, та легко могла подставить Лялю по полной программе. «Если здраво поразмыслить, я еще хорошо отделалась, – решила Ляля. – Жива, относительно здорова, и никто на меня не заявил. Новый салон найти несложно, их сотни по Москве. А Андрей этот… В крайнем случае другую квартиру сниму».
На следующий день с утра Ляля поехала в Гнесинку, потом заскочила проведать родителей, но долго засиживаться дома не стала, сославшись на то, что ей надо наверстывать упущенное в институте. На самом деле сидеть и врать про свою замечательную поездку в Петербург просто не было сил. За год тонкая поначалу перегородка, которую воздвиг между Лялей и ее семьей героин, превратилась в высоченную крепостную стену. Что бы она теперь ни говорила маме с папой, отчасти было ложью. А те ничего не замечали и свято ей верили. Ведь их Лялечка всегда была самая умная и замечательная. Ляле от этой их уверенности становилось особенно тяжело. Но правила уже давно устанавливала не она. Затеянная игра требовала мастерства блефа при «плохой руке». Приходилось делать вид, что в ее жизни все обстоит лучше некуда.
С другой стороны, на втором курсе появилась масса новых предметов и преподавателей, а Ляле оказаться вне училища совсем не хотелось. Так что этот и последующий вечер она действительно провела в своей съемной квартире, мучая старенькое фортепиано, по случаю купленное у знакомой. Наверстывать упущенное становилось все сложнее, тем более что занятия музыкой уже давно не доставляли ей прежнего удовольствия. Героин уничтожил все волшебство, которое раньше открывали Ляле сонаты и фуги. Без кайфа музыка превращалась в нудное и тяжелое упражнение, после которого она чувствовала себя опустошенной. Под кайфом все становилось на свои места, но ненадолго. Когда-то Ляля мечтала, что станет знаменитым композитором или хотя бы известной исполнительницей. Теперь ей хотелось как можно скорее покончить с выжимавшей все силы Гнесинкой. Казалось бы, бросить учебу было проще простого, но родители тогда точно поймут, что с их любимой доченькой творится что-то не то. Для поддержания приятной иллюзии нормального существования следует появляться на занятиях и сдавать экзамены хотя бы на «удовлетворительно». А ведь без героина ей теперь даже зачета не сдать. Нужны деньги…
Лялины размышления, приведшие ее в уже закономерный тупик, прервал телефонный звонок. Услышав мужской голос, она напряглась – и не зря. Звонил тот самый Андрей, из салона. К Лялиному удивлению, он вполне приветливым басом пригласил ее сходить куда-нибудь поужинать. Перепуганная Ляля категорически отказалась:
– Нет, я не могу, мне заниматься надо.
– Давай тогда я к тебе приеду, – предложил Андрей.
– Ко мне нельзя, у меня… – Ляля замялась. Почему-то никак не получалось придумать правдоподобный повод для отказа. – У меня родители дома.
– Да хорош мне воду лить. Я же знаю, ты одна живешь. – Андрей добродушно прервал девушку, прежде чем та успела завраться окончательно. – Люда, я тебе ничего плохого не сделаю. Хотя за обломанный вечер тебя следовало бы отлупить. – В голосе Лялиного собеседника послышалась усмешка. – Мне просто хочется тебя увидеть, вот и все.
– Просто увидеть? – недоверчиво переспросила Ляля.
– Я к тебе не как клиент собираюсь, а как гость. Как сама захочешь, так и будет. Никто тебя не тронет.
Побороть Лялино недоверие было не так-то просто.
– Знаешь, нет у меня сейчас времени на гостей. И вообще…
– Опять врешь, Людочка. У тебя в апартаментах сто лет ни одна живая душа не появлялась. Ладно, не хочешь – не надо, я тебя насиловать не буду. Только я завтра опять позвоню. И послезавтра. Пока не согласишься.
Почему-то настойчивость нового знакомого Лялю не напугала, а, наоборот, даже подкупала. А может быть, дело было в голосе: низком, уверенном, с приятной хрипотцой. Проговорив с Андреем почти час, она справилась со своей подозрительностью и продиктовала адрес.
Правда, через минуту пожалела о принятом решении и принялась названивать Антонине. С простоватой жительницей Одинцова, чье рабочее имя звучало ни больше ни меньше как Стелла, Ляля познакомилась все в том же салоне. Иногда она рекомендовала Стеллу своим постоянным клиентам, конечно же, если прежде по каким-либо причинам отказывалась Даша. А еще у девчонок сложилась добрая традиция страховать друг друга на «мутных» заказах.
– Тонь, это Люда. Ты дома сегодня вечером?
– Наверно, а что?
– Ты меня не прикроешь? Понимаешь, ко мне какой-то тип сегодня на дом придет. Голос вроде ничего по телефону, но кто знает? А я слышала: по району маньяк гуляет, девушек по вызову режет…
– Спасибо, что сказала, я тоже осторожнее буду.
– Ты мне тогда позвони пару раз вечером, о’кей? Если глухо будет – бей тревогу.
– Ладно, договорились.
Ляля понимала, что такая страховка слабовата, но все лучше, чем ничего. Тут только она сообразила, что и Тоньке сказала неправду. Ведь не клиента ждет, а гостя. До прихода Андрея оставался всего час, и Ляля немедленно занялась наведением порядка. Ее поразило, во что успело превратиться ее жилье за прошедшую неделю. Ляле передалась от мамы привычка к аккуратности, и первое время съемная квартира сияла чистотой. Однако очень скоро героин решил проблему с уборкой, попросту позволяя не замечать беспорядка. В углах копилась пыль, смятая одежда висела на спинках стульев, над кухонной раковиной высилась гора немытой посуды. Работы было на неделю, а не на час. Поэтому пришлось прибегнуть к экспресс-методу. Вещи, разбросанные по всей квартире, Ляля кое-как распихала по шкафам. Тарелки с чашками были перемыты в рекордно короткий срок. Далее Ляля в два приема прошлась шваброй по полу в прихожей и кухне. И у нее даже осталось пятнадцать минут, чтобы переодеться в неброское длинное платье и аккуратно уложить волосы. Макияж Ляля сделала едва заметный – хотелось еще раз подчеркнуть, что Андрей придет сюда как гость, и не более того.
Сам приглашенный появился на пороге минута в минуту – с пакетом продуктов и небрежно засунутым в него букетом цветов. Почему-то теперь он показался Ляле еще выше и шире, чем в салоне. Чуть пристальнее взглянув ему в лицо, она невольно сделала шаг назад. Дело было не только в стрижке почти под нуль и какой-то нахрапистости Андрея. В правую щеку гостя, ближе к подбородку, врезался изогнутый шрам в виде запятой, левая бровь была рассечена, а на нижней, слегка оттопыренной губе выпирала застарелая гематомка. Мужчина вразвалочку прошел в квартиру: следы прошлых «боевых ранений» как нельзя лучше гармонировали с его манерами. Типичный «браток» из телесериала… или из богатой «салонной» практики Ляли. Но тут гость улыбнулся, и лицо его преобразилось: откуда только взялась доброта в глазах и смешная неуклюжесть?! Вручая Ляле пакет и стараясь изобразить галантный поклон, он напомнил ей большого и уютного плюшевого мишку. Андрей принялся развязывать шнурки на ботинках, но поскольку был человеком упитанным, немало провозился и весь вспотел. В процессе он нарочито постанывал и плаксиво причитал: «Ну, твою мать, никогда больше не куплю обувь со шнурками».
Смахнув со лба пот и пренебрежительно откинув второй ботинок прямо в центр прихожей, Андрей прошел в гостиную и критически осмотрел небогатую Лялину обстановку. Собственно, мебель досталась Ляле от прежних хозяев, что ее вполне устраивало. Сама она здесь поставила только фортепиано. На него и указал гость:
– Музыкой увлекаешься?
– Да, я в Гнесинском училище учусь, на фортепианном. А ты чем занимаешься?
– А я деньги зарабатываю.
– И много заработал? – ухмыльнулась Ляля.
– Не знаю, не считал. Я ведь их под жопой не держу, я их трачу, – ответил Андрей и направился в сторону кухни, не дожидаясь Лялиного приглашения. По всему было видно, что он везде чувствует себя как дома. Ляля спокойно наблюдала за гостем, чья развязность ее почему-то не раздражала. Куда-то подевалась нервозность, исчез тремор рук. Она даже охотно отвечала на вопросы о себе, об учебе и о многом другом: «Ну что ты, у меня очень милые хозяева… Совсем недорого… Нет-нет, участковый не достает… Уже на втором курсе, да-а… Может быть, чая?» Ляля последовала за приглашенным на кухню, где они вдвоем стали разбирать пакет с продуктами. Она отметила, что вкус у Андрея неплохой да и денег в самом деле куры не клюют. Среди цветов и аппетитных деликатесов лежала коробка с дорогим французским коньяком.
– Что, коньячок попиваешь? – полюбопытствовала Ляля.
– Да, но только хороший, а то дерьмовый не запрыгивает. А ты конинку пьешь?
Ляля неуверенно мотнула головой. Ей больше был по вкусу другой допинг, и алкоголь она не жаловала. А потому и сама толком не знала, что пьет, а что – нет.
Непринужденная беседа продолжалась за кухонным столом. «Как хорошо, что успела вымыть посуду, – подумала Ляля, – а то сейчас было бы неловко». В дополнение к принесенным гостинцам хозяюшка не преминула разогреть щи, сделать бутерброды по-польски (при этом поясняя, что их обожает ее папа) и выставить к чаю сладкие пирожки, накануне испеченные мамой. Андрей оказался большим ценителем домашней стряпни. На протяжении всей встречи он лихо острил, заразительно смеялся над Лялиными шутками и прекрасно умел рассказывать анекдоты, по большей части пошлые. Зато какие смешные! Лялька хохотала до слез и сама себе удивлялась. По непонятным причинам грубые шуточки не вызывали у нее обычного отвращения или неприязни. Искренность и непосредственность Андрея, напротив, к нему располагали. Он производил впечатление человека уверенного. Однако его уверенность не перерастала в откровенную наглость. Андрею просто незачем было «понты кидать» или выпендриваться. Сразу бросалось в глаза, что на мнение окружающих этому мужчине наплевать, он сам себе хозяин. Ляля вдруг подумала, как несправедливо было его причислять к привычному кругу «клиентов». Зачем такому бордель? С ним любая будет рада оказаться рядом… Поймав себя на этой мысли, девушка невольно смутилась.
Тут раздался телефонный звонок. Тоня, как и договорились, проверяла, все ли в порядке. Ляля быстренько сообщила подруге, что все о’кей, и повесила трубку. Андрей тут же сообразил, в чем дело:
– Ну ты предусмотрительная! Ты б еще наряд на дом вызвала. Не съел ведь я тебя, нет?
– Не-ет, – протянула Ляля.
Ей прежние страхи уже казались смешными. Внушительные размеры Андрея только делали его привлекательнее. Полный – значит, всего в жизни хватает. Небрежно одевается? Значит, человек независимый, без предрассудков. А шрамы? Ну, шрамы только придают особый шарм.
Время пролетело незаметно, настенные часы пробили полночь. Андрей аккуратно поставил пустую бутылку из-под коньяка под стол. Ляля по привычке к спиртному почти не прикасалась, да ей и без него было хорошо, как никогда раньше. Не думала она, что когда-нибудь сможет вот так, сидя за столом, разговаривать с мужчиной «за жизнь». В салоне всех мужиков считали козлами – и Ляля очень быстро поняла, что девочки знают, что говорят. Впервые теперь ей показалось, что из общего правила бывают исключения.
Пока Андрей опустошал рюмку за рюмкой, Ляля наблюдала за ним с легким опасением. Уж сколько она повидала приличных с виду клиентов, которые после выпитого начинали распускать руки, не позаботившись о предварительной оплате. Один даже как-то захрапел у Ляли в спальне, так и не успев сделать то, зачем пришел. Андрей же пил коньяк как воду – и не пьянел: не заговаривался, не шатался, не принимался глупо хохотать. Лялю уже саму начинало клонить в сон, она все чаще посматривала на часы. Интересно, гость останется у нее или поедет домой? Честно говоря, она была бы не против, если бы он остался…
Однако Андрей лениво поднялся и хлопнул в ладоши:
– Ну, посидели, пора и честь знать. Пойдем, проводишь. – Он направился в сторону прихожей и стал неторопливо одеваться. При этом еще раз бросил оценивающий взгляд на Лялину квартиру. Заметно было, что жилище ему не очень-то по вкусу.
– Видно, что хата съемная, – вынес он вердикт. – А почему все-таки с родителями не живешь?
Вместо ответа Ляля пристально посмотрела на нового знакомого. В глазах читалось: «Ты издеваешься или как?» Уж кому-кому, а Андрею без слов должно было быть ясно: в ее положении жить в одном доме с мамой и папой было совершенно невозможно.
– Да, глупый вопрос, – согласился Андрей, словно читая Лялины мысли. – Но ничего, я думаю, все поправимо.
– В каком смысле? – не поняла Ляля.
– В прямом. Вот что, давай-ка собирай вещи и перебирайся ко мне.
Ляля запнулась на полуслове, настолько неожиданно прозвучало предложение Андрея. Он же старательно делал вид, что не замечает ее изумления. Насвистывая что-то себе под нос, достал флакон с туалетной водой из бокового кармана ветровки и тщательно подушился. Она молча наблюдала за Андреевыми сборами, втайне надеясь, что он еще раз повторит свое предложение. Или хотя бы скажет еще хоть слово. Андрей одно и то же дважды повторять не любил. А вел он себя так спокойно и уверенно, что Ляля в конце концов опустила голову: «Мне послышалось». Ляле стыдно было даже самой себе признаться, как ей хотелось услышать нечто подобное. И тут, уже открывая дверь, Андрей снова заговорил:
– Завтра за тобой заеду, часа в три. Соберись и рассчитайся с хозяевами.
Почему-то эти слова ее не обрадовали, а разозлили. Лялю взбесила непоколебимая уверенность Андрея в том, что она заранее на все согласна. Подумать только! Она его впервые увидела неделю назад, да еще при каких обстоятельствах. Более-менее познакомились они только сегодня. И этот бандит теперь считает, что стоит ему поманить пальцем, и она тут же за ним побежит!
– А с чего ты взял, что я согласна? – дерзко возразила Ляля. – Думаешь, если я в салоне работала…
– Значит, так. Где ты работала и чем раньше занималась, меня мало волнует. Что было, то прошло. И вообще, никто тебя не спрашивает, – обескуражил Лялю Андрей. Говорил он спокойно, не повышая голоса, но так, что становилось ясно – последнее слово все равно останется за ним. – Кстати, скажи однокурсницам, что неделю-две тебя в училище не будет.
– А это еще что за новость? – Ляля даже не успела ничего сказать по поводу переезда.
– Завтра ты ложишься в наркологическую клинику. Я у себя дома эту гадость не потерплю. Поняла? И не возражай. Одна тут возражала, возражала, а потом ее откачать не смогли. – Тон Андрея стал куда жестче, видимо, Лялин знакомый увлекся, задумавшись о чем-то своем. Но потом, встретившись с растерянным Лялькиным взглядом, заговорил мягче: – Не боись, там профессионалы работают, никто больно делать не будет. Сама разве лечиться не хочешь?
– Хочу, – безропотно согласилась она, опустив глаза. – Андрей, ты мне только одно объясни: на кой я тебе сдалась?
– Эх, Людка, Людка… Ты ж не вещь, которую в метро забыли, чтоб так о себе говорить.
Ляля не нашлась что ответить, только глупо пожала плечами. Андрей вышел не прощаясь, оставив Лялю в недоумении. В ту ночь она никак не могла заснуть. Андрей предложил ей самый ценный из подарков: жизнь. Нормальную жизнь, без героина, без салона, без лжи. Девушка сотню раз прокручивала в голове минувший вечер, вновь и вновь припоминая, о чем они с Андреем говорили. Ответа на главный вопрос все равно не было: зачем она ему нужна? Мало ли он повидал проституток, наркоманок да и просто чокнутых девиц! Во время беседы ничего особенного не произошло, они лишь узнали друг друга чуть лучше. Да, Ляля рассказывала о себе больше, чем Андрей, но все-таки… У него нет причин с ней оставаться. А вот у нее были, и еще какие.
Только теперь Ляля нашла в себе силы оценить, кем она была всего год назад и в кого превратилась сейчас. Как можно было скатиться на самое дно за такой короткий срок? И как незаметно это случилось… Год назад у нее были мечты, были перспективы, были любимая музыка и множество друзей. Она жила с лучшими в мире родителями, ни в чем не нуждалась и никогда никому не врала. А в больнице в последний раз лежала лет в пять, когда ей гланды вырезали. Теперь же… Волосы дыбом встают. Жизнь превратилась в сплошную ложь, музыка, которую Ляля считала своим будущим, не интересует совершенно. От родителей она уехала, а работает в борделе. И каждую неделю покупает все больше и больше героина. А значит, если все так и останется, койка в токсикологии ждет ее еще не раз. Вывод прост: так жить нельзя. Хватит! Ляля вновь и вновь повторяла эту фразу – сначала про себя, а потом вслух, до крика. Она точно знала, что ее решение было верным. Впервые за долгое время девушка была абсолютно счастлива – без помощи порошка. Спала она сладко и проснулась рано поутру улыбаясь.
Однако утром оптимизм Ляли несколько иссяк. Клиника означала ломку, а ломка – адские муки. Правда, с врачами все-таки не так страшно. Но все равно… Ляля с трудом справилась с подступавшей тревогой и отправилась в училище. Хотя она с равным успехом могла бы остаться дома. Мысли ее как никогда были далеки от нотной грамоты. Подруги в аудитории хихикали, старались заговорить, но Ляля их не замечала. Стараясь не думать об ожидавшей ее боли, она принялась размышлять об Андрее. В свете предстоящей ломки его твердость в принятии решений показалась признаком будущей тирании; способность пить и не слишком пьянеть наводила на мысль о хроническом алкоголизме. И вообще больно прыток! Каждый второй Лялин клиент «проникался» ее печальной историей и немедленно обещал руку и сердце, а к ним и золотые горы в придачу. А чуть погодя, протрезвев, уходил, оставляя три копейки чаевых. Бывали и «мыльные пузыри» посерьезнее. Пару раз у Ляли уже появлялись «поклонники» – в нелегком «салонном» бизнесе без этого никак. Дарили подарки, изводили звонками по телефону, давали кучу пустых обещаний. Самый настойчивый даже обещал жениться, после чего его и след простыл. Вытирая заплаканные глаза, Ляля тогда решила больше никому не верить. Горький опыт тоже мог оказаться полезным. Но на этот раз… На этот раз все было так… по-настоящему. Разочарование обернулось бы катастрофой, и потому Ляля старательно гнала прочь предательскую тревогу.
Из училища девушка понеслась домой, где быстро побросала в два чемодана весь свой нехитрый скарб. До приезда Андрея оставалось еще часа полтора, а Лялю просто трясло от нетерпения. Мучительный страх сменялся надеждой, потом приходила злость и тревога, затем вновь появлялась вера… Несколько раз Ляля снимала телефонную трубку и вновь клала ее на место. Как просто было бы набрать знакомый номер, встретиться с Катей, уколоться и ни о чем больше не думать. Но тогда путь к спасению будет закрыт. Оставалось лишь ждать. И молиться. Ляля разговаривала с Богом редко, но сейчас, повторяя непривычные слова молитвы, она просила его не отнимать последний шанс. Пусть Андрей придет или позвонит, и все будет так, как он вчера сказал…
Ляля так глубоко ушла в себя, что подскочила на стуле, когда телефонный звонок разорвал тишину. Дрожащей рукой она схватила трубку.
– Ну что, готова? – бодрым голосом спросил Андрей.
– Всегда готова! – с юмором, по-пионерски ответила Лялька. На самом деле она дрожала так, словно ей предстояло сдать самый важный в жизни экзамен. Но показывать Андрею свое волнение не собиралась.
– Я буду у тебя через сорок минут. Кстати, ты родителей предупредила, что уедешь ненадолго?
– Я пока никому не звонила, – призналась Ляля.
– Вот те раз, я ж тебе еще вчера сказал!
– Ну, мало ли что сказал. По пьяни чего только не предлагают. А потом или обещанного не помнят, или помнить не хотят. Я боялась, ты больше никогда не появишься…
– Людмила-джан, у меня нет такой пагубной привычки лить порожняк, даже если нажрусь в полный ноль. Что обещано, всегда выполню. А чего сделать не могу – обещать не стану.
Ляля только что получила весомое доказательство, подтверждавшее слова Андрея. Она лишь промолчала в знак согласия. Оставалось позвонить девчонкам из Гнесинки и наврать им что-то про внезапно возникшую ангину. Родителям Ляля звонить не стала, хоть Андрей и настаивал. Ей просто не удалось придумать правдоподобного объяснения предстоящему исчезновению.
