Текст книги "Попаданка для некроманта, или Как выжить в Академии (СИ)"

Автор книги: Элла Адамар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Эрих мягко подтолкнул меня вперед. За спиной хлопнула дверь, и я вздрогнула, будто наваждение развеялось и только сейчас пришло осознание, где и с кем я нахожусь. Сердце пустилось вскачь. Он стоял позади, я ощущала его взгляд на своих плечах.

– Что он сделал? – тихо спросил Эрих, но голос его звенел.

Я вопросительно обернулась и пожалела. Он не отводил от меня черных глаз, дыхание было прерывистым. Инстинктивно я отступила назад. Бросила мимолетный взгляд в окно, чтобы не смотреть на него. Я не знала – это особенность его магии или какие-то грани личности. И то и другое пугало до ужаса.

Окно выходило во двор, там внизу у фонтана бесновался Норт, чуть ли не волосы на себе рвал, что-то высказывал Цаце, горячо жестикулируя. А Цаца бегала вокруг него, как маленький щенок, и пыталась успокоить.

– Что он сделал? – снова шепнул Эрих и шагнул ко мне.

Чернота в его глазах стала больше, золотистая радужка почти исчезла. Верхняя губа подрагивала, словно он скалился, он был очень зол. Только из-за чего? Или кого? Помнится в прошлый раз его глаза почернели от слов старухи в трактире.

– Ничего, – прошептала я пересохшим языком.

Его энергетика давила, заставляла сжиматься всем телом. Хотелось только одного – бежать не оглядываясь, пока ноги не отнимутся. Но убегать не пришлось. Напряжение достигло своего пика. Лицо Эриха поплыло, комната в розовом свете качнулась, и я обмякла, сильные руки мягко подхватили меня прежде, чем я полностью отключилась.

Из забытья меня вырвали голоса. Вначале далекие и неразборчивые, а потом все ближе и ближе, пока не зазвучали совсем рядом.

– Я ей поражаюсь просто! Она тебя и здесь нашла, друг. Вот ушлая девка, – причитал знакомый голос.

К своему великому сожалению, я его узнала. Кто-кто, а Варо был последним человеком, которого я хотела сейчас видеть.

– Угомонись, – отрезал тихий и вкрадчивый.

На лоб легла теплая ладонь.

– А чего ты ее так приложил то? Она к тебе что, приставала?

По комнате разлился раскатистый смех Варо.

– Я сейчас тебя приложу, если не заткнешься.

Я решила, что хватит терпеть издевки этого хама и распахнула глаза. В воздухе повисла гробовая тишина.

Солнце за окном уже ушло за горизонт, в комнате царил полумрак, освещаемый лишь огоньком свечи на столе. Эрих сидел рядом на краю кровати, на которой я лежала, и придерживал меня за запястье, там где бился пульс. Темнота в его глазах исчезла, радужки вернули свой медовый цвет и теплоту. Варо по-хозяйски восседал на стуле, вытянув ноги.

Эрих склонился ко мне.

– Как ты? – спросил он.

– Да что с ней станется? Здоровая и наглая девка, – пробормотал Варо.

Я вперила в него пристальный взгляд. Он скептически ухмылялся, разглядывая меня во все глаза.

– А вы совсем не джентльмен, – медленно отчеканила я.

– То же мне леди, – фыркнул Варо.

– Варо, – осадил его Эрих.

Я проигнорировала шпильки Варо и привстала. Голова не кружилась, лишь небольшая слабость.

– Ты здесь учишься? – спросил Эрих.

Я кивнула. Эрих кинул на Варо многозначительный взгляд, на что тот вскинул брови и развел руками. Не знаю, что он этим хотел сказать, но друг друга они поняли.

– Мне нужно вернуться в общежитие.

Я опустила ноги на пол, Эрих придержал меня за плечи, помогая встать. Я молча переступила через вытянутые ноги Варо и поплела к выходу. На перепалки просто не было сил, хотелось вернуться к себе и завалиться спать.

– Хороший свитер, – вдруг сказал Варо, когда я уже была у двери. – Эрих, кажется, у тебя был такой же?

– Был, – спокойно ответил Эрих и ни один мускул на его лице не дрогнул. Он спокойно открыл дверь, вывел меня в коридор, а затем так же спокойно захлопнул ее прямо перед самым носом Варо.

– Мне вернуть свитер сейчас? – серьезным тоном спросила я.

Слова Варо задели. Я не понимала, почему он меня постоянно цепляет. Может Эрих тоже недоволен, но воспитание не позволяет ему это сказать? Возможно, Варо просто озвучивает мысли друга, а может он сам по себе такая язва.

Эрих улыбнулся, ласковый взгляд медовых глаз обволакивал. Он придерживал меня за плечи, пока вел к выходу, нежно и бережно.

– Оставь себе, если нравится. И не слушай Варо. Он вредничает.

Мы вышли на улицу, на небе загорались первые звезды, вдоль тропинок зажигались фонари. Внутри каждого из них светилась маленькая сфера, освещая территорию приятным теплым светом.

– Зачем ты сбежала тогда? – спросил Эрих, пока мы шли к общежитию. Его голос стал ниже, а по моей спине пополз холодок.

Что мне ему сказать? Как рассказать, и поверит ли он?

– Я не сбежала, – прошептала я. – Я пошла на озеро с бабушкой и… – я осеклась и замерла с приоткрытым ртом, чувствуя, что в горле нарастает знакомый спазм. – Озеро, – повторила я, – а затем прорубь…

Эрих напрягся, его пальцы сильнее сжались на моем плече.

– Что озеро? – тихо спросил он.

– Я упала и… – я замолчала, чувствуя, что не могу вымолвить ни слова.

При каждой попытке рассказать слова просто застревали в горле. Я беспомощно взглянула на Эриха.

– Ну что такое? – внезапно ласково спросил он. Настороженность во взгляде сменилась нежностью.

Эрих аккуратно провел пальцами по моей щеке, и я поняла, что плачу.

– Ничего, – шепнула я, отталкивая его руку, и попятилась назад. – Не ходите за мной, я не могу вам ничего сказать.

Я кинулась в сторону общежития и обернулась только у его дверей. Эрих не преследовал, ничего не говорил. Он стоял под фонарем, молча наблюдая, и его глаза снова были окутаны тьмой.

Глава 9

В общежитии было тихо. Я, как мышь, прокралась к своей комнате и прислушалась, надеясь, что Норт не подстерегает меня внутри. Внезапно дверь распахнулась. На пороге стояла заплаканная Цаца. Кукольное лицо было опухшим, а руки нервно перебирали подол шелкового, розового пеньюара.

– Мари! – она зарыдала с удвоенной силой. – Все пропало!

Я настороженно заглянула в комнату и шепнула:

– Выгнал?

Цаца покачала головой.

– Ушел, очень злился, – она нарочито всхлипнула.

Я облегченно выдохнула и поспешила захлопнуть дверь. Ненадолго, но хотя бы до утра у меня будет передышка. Единственное, чего сейчас хотелось – завалиться спать, а не выяснять отношения. Как я и думала, Цаца переоценивает влияние Нортона. Не может этот напыщенный мажор никого выставить из общежития.

– Вот видишь, никого он не выгонит, – я скинула ботинки и устало прошла в гардеробную. – Просто запугивает, чтобы мы плясали вокруг него и в рот ему смотрели.

– Мариша, ну поговори ты с ним, – голос ее дрожал. – Он же…

Я подняла ладонь, не давая ей закончить.

– Достаточно на сегодня. Не хочу больше слышать про Нортона.

Цаца хотела что-то сказать, но осеклась и лишь обиженно поджала губы.

Я поймала свое отражение в зеркале. Растрепанная, с синими губами и в свитере с чужого плеча. Такой меня сегодня видел Эрих. Боюсь представить, что он подумал, но стоит отдать ему должное, выдержка у него отменная – по этому поводу не выдал ни одной эмоции.

– Кстати, где живет Нинель? – спросила я, перебирая одежду.

Зря я надеялась найти здесь что-то приличное. Среди вещей были все те же фривольные платьица и пеньюарчики.

– На этаже убогих, – недовольно сказала Цаца. – На пятом. Зачем тебе эта неотесанная? Тебе не о ней нужно волноваться, Мариш.

– Я сама решу, о ком мне волноваться.

Я сняла с вешалки шелковый, черный халат и, не дожидаясь возражений, шмыгнула в ванную.

Не удивительно, что Цаца боялась выселения – ванная была под стать комнате. Большая, в светлых тонах и с горячей водой в душе. Как я поняла со слов Цацы, такое было только на втором этаже, где жили более обеспеченные адепты.

Горячий душ после долгого и трудного дня немного взбодрил. Шелковый халат приятно прилегал к телу. Я взглянула на себя в зеркало. Чужое лицо почти перестало пугать. Мариша была красивой девушкой. Такая хищная и дерзкая красота, даже вызывающая. А еще имела очень своенравный характер, не удивительно, что она зацепила Норта. Только вот я не такая. Пока Нортон не заметил перемену, но думаю, со временем он что-то заподозрит. Ведь как можно не узнать любимую девушку?

Взгляд упал на запястье с браслетом. Он снова намок и неприятно лип к коже. Я нашла маленькие ножницы в настенном шкафчике и поддела плетение.

– Оберег, ну да, конечно, – усмехнулась я.

Старуха правда думала, что я поведусь на этот бред? Я попыталась разрезать нити, но тонкая пряжа вдруг начала стягиваться, и чем больше я прилагала усилий, тем больше сжимался браслет. Он впился в кожу так, что я едва не взвыла и отбросила ножницы.

– Ладно, ладно, – тяжело дыша, я накрыла ладонью горящее огнем запястье. – Я тебя не трогаю, не трогаю, – шептала я, пока пульсирующая боль не утихла.

Дрожащими пальцами я смахнула пот со лба. Прикасаться к браслету еще раз было страшно. Пожалуй, сначала выясню, что это, а потом уже подумаю, как его снять. Вредная старуха и здесь подложила свинью. Уверена, что попала сюда из-за нее. Непонятно только зачем? Но самое ужасное, я никому ничего не могла рассказать, никто мне не поможет. А значит, вытаскивать себя отсюда придется самой.

Чертыхнувшись на бабку, я вышла из ванной. Свет был погашен, Цаца легла спать, не дождавшись меня. Или не захотела ждать. Кажется, мое сегодняшнее поведение ее обидело.

Я юркнула в свою кровать. Сегодня луна была полная и заливала комнату ярким светом. В голову лезли тревожные мысли. Про свой дом, бабушку, Лику. Интересно, как они там? И как себя ведет Мариша в моем теле? Учитывая ее скверный и стервозный характер, я даже не представляла, что обнаружу, когда вернусь домой. Каких дел она может наворотить за это время?

Вспомнилась сегодняшняя встреча с Эрихом. Как он тут вообще оказался? На адепта он не похож. Его взгляд, когда я оттолкнула его и рванула к общежитию, пробирал до мурашек. Что он подумал? Разозлился на меня? И вообще, почему каждый раз при встрече, я веду себя так глупо?

Этот ворох мыслей не давал покоя, гложил изнутри. Еще и кончики пальцев горели после занятия с Нортом. Неужели маги всегда чувствуют это жжение? Под конец дня оно усилилось и уже начинало беспокоить.

– Цаца? – шепотом позвала я. – Ты спишь?

– А? – сонно отозвалась она.

– Как ты ощущаешь магию?

– Хорошо ощущаю, – невнятно пробормотала она.

– Нет, я о том, как оно в пальцах. Ты всегда чувствуешь жжение?

– По-разному, Мари, – зевая Цаца перевернулась на другой бок.

Снова наступила тишина. Я укрылась одеялом до подбородка и долго смотрела на луну, думая о своей странной судьбе. А пальцы все жгло и жгло.

Утро застало мерзким холодом. Он пробирал до костей, меня трясло, как в лихорадке.

– Цаца, закрой окно, – сонно пробормотала я, кутаясь в одеяло.

– Оно закрыто, Мари.

Цаца склонилась надо мной. Ее белые локоны упали мне на лицо и защекотали кожу, в нос ударил сладкий цветочный аромат духов.

Я высунулась из-под одеяла и, шмыгнув носом, села на кровати. Голова гудела, тело горело – по симптомам все признаки простуды. Кажется, купание в проруби не обошлось без последствий. Только сейчас я задумалась, а какая здесь медицина? Если на уровне средневековья, то я конкретно влипла.

Глаза были красные, лицо бледное. Борясь со слабостью я кое-как привела себя в порядок. Собрала волосы в высокий хвост, поверх рубашки надела темно-бордовый жакет. В нем было тепло, и он закрывал чересчур откровенное декольте. Свитер больше носить не хотелось. Во-первых, Цаца его не любила, во-вторых, неудобно перед Эрихом, особенно после слов Варо.

На улице было пасмурно, на небе сгущались тучи, кажется, собирался дождь. Мы молча шли в учебный корпус, вокруг кипела студенческая жизнь. Я замечала на себе косые взгляды адептов, они кивали друг дружке, улыбались и о чем-то перешептывались. Спасибо, Нортон. Твоя вчерашняя выходка сделала меня темой номер один для обсуждений. Я поспешила скрыться в учебном корпусе, но и тут всеобщее внимание было устремлено к моей скромной персоне. Да уж, не каждый день увидишь, как сын ректора носится за девушкой.

– Что у нас сегодня? – стараясь не обращать внимание на сплетников, спросила я.

Цаца не с первого раза услышала мой вопрос. Сегодня она была странно задумчива и неразговорчива, словно находилась в своих мыслях.

– Сейчас лекция по фамильярам, потом урок некромантии, – тихо ответила моя подружка, но взгляд остался безучастным. – Первую пару ведет деканша, магистр Дэрин. Очень строгая, и нам лучше не опаздывать.

Цаца шла, глядя себе под ноги, за весь путь она ни разу на меня не посмотрела.

– Что случилось? – спросила я, устав от дурацкого молчания.

– Ты знаешь, – ее голос дрожал.

Я закатила глаза, догадываясь, на что она намекает. У входа в аудиторию я придержала ее за локоть.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? Нортон неугомонный и импульсивный, что ты хочешь от меня, Цаца?

– Раньше тебя все устраивало.

Она обиженно поджала губы, и ее глаза начали наполняться слезами. Ох, вот только манипулировать чувством вины не надо.

– Многое изменилось, Цаца, – я прикусила губу от того, что собиралась произнести.

Мне не хотелось это говорить, а еще больше делать, но терять единственного союзника сейчас было очень глупо. Да, Цаца не подарок, но от нее я хотя бы что-то могу узнать об этом мире. Потерять ее значило бы остаться совсем одной.

– Я поговорю с Нортоном, – выдавила я и со вздохом добавила: – и попробую помириться.

– Правда? – Цаца вскинула на меня глаза полные слез.

Я кивнула, испугавшись, что если отвечу словом, то не сдержусь и выскажу все, что об этом думаю. Цаца расплылась в улыбке и кинулась мне на шею.

– Мари, как же я рада, что ты одумалась, – затараторила она, обрушив на меня поток слов, которые сдерживала с самого утра. – Нортон ведь хороший. Он тебя так ждал, так ждал…

– Так ждал, что занимался с Бри, – усмехнулась я.

– Мари, это же ничего не значит. Ты что, ревнуешь?

Нет, я не ревную, милая Цаца. Но в сказки про его большую любовь я не верю.

Аудитория наполнялась адептами. Мы с Цацой сели на пятом ряду, она не хотела сидеть на первом – слишком близко к преподавательнице. По словам Цацы, деканша была женщиной строгой и не терпела опозданий и разгильдяйства.

– Не надо ревновать, Мари, – не унималась Цаца, – ты бы видела, как он переживал, когда ты задержалась на два дня. Ни о чем другом думать не мог. И никакая Бри ему не нужна…

Под монотонное щебетание Цацы, я оперлась локтями о стол – вновь накатила слабость. Ее слова звучали, как в вакууме, и от попыток сосредоточиться голова начинала трещать еще больше.

Краем глаза я заметила, как в аудиторию вошла Нинель. Я хотела позвать ее к нам, но та даже не взглянула на аудиторию – сразу робко шмыгнула на первый ряд. Я так и не успела с ней поговорить. Дождусь окончания лекции и обязательно подойду. И пусть Цаца возмущается, обижается, меня это не волнует.

Я обессиленно откинулась на спинку сиденья. Снова начался озноб, только на этот раз он чередовался с волнами жара. Жжение в пальцах было уже невыносимо, хоть лед прикладывай. Но самое ужасно, оно начало переходить на ладони. Я всмотрелась в свои руки и заметила на коже мелкие бордовые крапинки.

– Что за… – встревоженно прошептала я, как внезапно в аудитории воцарилась леденящая тишина.

Адепты, галдевшие секунду назад, притихли. Я подняла голову и увидела у кафедры высокую, статную женщину. Ее русые волосы были собраны в высокий пучок. Строгое платье по фигуре и длинная белая мантия в пол подчеркивали красоту аристократических черт. Выражение лица было надменное и горделивое.

Деканша оглядела аудиторию и задержала на мне взгляд. Ее льдисто-синие глаза недобро сощурились.

Глава 10

Губы деканши дрогнули в ухмылке.

– Я вижу, что вы снова с нами, Мариша Хэлинэр, – она не сводила с меня внимательных глаз. – Надеюсь, произошедший с вами несчастный случай не повлияет на вашу успеваемость, и вы успешно сдадите экзамены в конце семестра.

Сзади раздался смешок и еле слышный шепот:

– А если не сдаст, то бедный Норт выклянчит у папочки “зачет”.

Я обернулась. Бри прожигала меня нахальным взглядом, на губах ее была усмешка, до того ядовитая, что захотелось сбить с нее спесь.

Слегка улыбнувшись, я шепнула:

– Да, выклянчит. Завидно?

Лицо Бри исказила жуткая гримаса, если бы не два ряда, разделявшие нас, она бы точно вцепилась мне в волосы.

– Мариша Хэлинэр, я жду ответа, – повторила магистр Дэрин, и ее голос зазвенел на всю аудиторию, заставив адептов вжаться в скамейки. – Или вам беседы с подружками важнее?

Я встала, слегка шатаясь. Внезапно силы совсем покинули меня, будто после изрядной тренировки. Голова кружилась, но я смогла выдавить из себя ответ.

– Не волнуйтесь, магистр Дэрин, я сдам все экзамены. И никакие беседы с подружками на это не повлияют.

Я оглянулась на бесившуюся Бри на заднем ряду и еле сдержала улыбку.

– Посмотрим, адептка Хэлинэр, – деканша прошла за кафедру.

При каждом ее шаге длинная мантия развевалась за спиной и выглядело это впечатляюще, как в фильмах про волшебниц.

Я плюхнулась на сиденье и шепнула Цаце:

– Потрогай мой лоб, пожалуйста, я не горячая?

Цаца приложила свою ладонь, и я слегка прикрыла глаза. Ее рука была холодная, или мне так казалось.

– Вроде нет, или да, – пожала плечами Цаца. – Не знаю, я не разбираюсь. Горячая как что? Вроде теплая, но считается ли это горячей?

– Ой, ладно, – я раздраженно отмахнулась и открыла блокнот.

Неужели так сложно понять, есть ли у человека температура? Кажется, мои опасения насчет уровня медицины могли подтвердиться, и это совсем не радовало.

– Сегодня мы начнем цикл лекций о фамильярах, – серьезным тоном начала деканша. – Слушайте внимательно, потому что следующий урок будет практическим. Мы будем вызывать фамильяров, с которыми вы должны научиться работать до конца семестра. От того, насколько крепкий тандем вы сможете создать с духом-помощником, будет зависеть оценка за итоговый экзамен по моему предмету.

Неожиданно стало очень жарко. Я сняла жакет, оперлась локтями о стол и опустила лицо в ладони. Голос магистра Дэрин бил набатом в голове.

– Фамильяр – это личный дух-помощник, который должен помочь вам раскрыть ваш истинный талант в магии, – продолжила она. – Для этого вам нужно установить с ним хороший контакт. Надеюсь, вы с достоинством пройдете все этапы работы с духом и успешно сдадите экзамен, не так ли Мариша Хэлинэр?

Я вздрогнула и подняла глаза. Стены странно качались, а образ деканши размывался.

– Что я сейчас сказала, адептка Хэлинэр? Повторите.

Я опешила на секунду, не из страха, а из-за жуткой, внезапно начавшейся жажды. Кисти вспыхнули огнем и сквозь пелену тумана я заметила, что ладони полностью покраснели.

– Простите. Я могу выйти? – пролепетала я, еле ворочая языком. – Я… нехорошо себя чувствую…

Образ деканши отдалился, будто она стояла очень далеко, свет слишком сильно слепил глаза, в ушах шумело, а внутри все горело.

– Если вам не интересно, вас здесь не задерживают, адептка Хэлинэр.

– Очень, очень интересно, магистресса, – протараторила я, второпях пробираясь к выходу. – Но мне надо выйти, правда.

Мне было настолько плохо, что стало все равно, отпустит она меня или нет, разозлится и будет ли ругать. Мне просто срочно нужно было на воздух. Мое горячее дыхание обжигало губы, было нестерпимо жарко и душно.

– Адептка Хэлинэр! – прилетело мне в спину, когда я вылетела из аудитории. – Что вы себе позволяете?

Этот надменный и высокомерный визг стоял в ушах, пока я бежала по коридору учебного корпуса. Все тело пылало, сердце колотилось как бешеное, я ощущала его удары даже в висках.

Я выскочила на улицу и угодила прямиком под ливень. Тяжелые, холодные капли забарабанили по лицу, плечам, ногам, но даже это не могло унять ужасный жар и мучительную жажду. Было ощущение, что каждая клеточка тела полыхала.

Рубашка промокла насквозь, как и юбка. Мое тело куда-то рвалось, чего-то хотело, но я не понимала чего, и это было невыносимо. Тяжело дыша, я обняла себя за плечи, меня трясло, как в лихорадке.

– Не стоит стоять под таким ливнем, – вдруг прозвучало из-за спины, тихо и вкрадчиво.

Дыхание перехватило. Я обернулась, уже зная, кого увижу.

Он стоял под козырьком. На черной рубашке и волосах блестели капельки воды, его золотисто-карие глаза странно поблескивали.

Эрих протянул руку, мягко взял меня за запястье и потянул на себя. Я впорхнула под козырек и прижалась к холодной стене спиной. Эрих встал прямо передо мной, закрыв собой от ливня. Почти вплотную.

Крупные холодные капли больно били по ногам, но мне было все равно.

– Не лучшая погода для прогулок, – шепнул Эрих так, что воздух вокруг завибрировал.

Меня пробрало до мурашек. Жажда, мучившая меня, обрела очертания. Не воды нужно было моему телу. Я вцепилась пальцами в ткань его рубашки и приподнялась на цыпочки. Он не шелохнулся, лишь приподнял бровь. В его взгляде появилось что-то новое, чего я раньше не замечала. Не нежность и не тьма. Он скользнул глазами по моим губах, и я поняла – поволока. Туманная и предвкушающая.

Не осознавая, что творю, я впилась поцелуем в его губы. Горячие, мягкие и со вкусом горького шоколада.

Эрих не отстранился, но мягко взял мое лицо в ладони и прервал поцелуй. Я взглянула на него, тяжело дыша. Его медовые, затуманенные глаза искрились, он улыбался, так непринужденно и почти порочно.

– Ты не в себе, глупышка, – прошептал он так, что я ощутила его разгоряченное дыхание на своих губах.

Я замотала головой, судорожно цепляясь за его рубашку. Мокрая одежда липла к телу и меня трясло, словно в ознобе. Но внутри все полыхало. Казалось, стоит отпустить Эриха, и я провалюсь в это пламя и больше не выберусь.

Приподнявшись на носочки, я потянулась к нему вновь, но внезапно мир колыхнулся. Виски сжало, будто обручем. Лицо Эриха начало меркнуть и расплываться в тумане, в который меня затягивало.

– Что же ты наделала, девочка? – хрипло прошептал он.

В уплывающем сознании мелькнули черные, обжигающие глаза.

***

Вначале была тьма. Она медленно рассеивалась, пока не превратилась в белую, невесомую дымку тумана. Густым покрывалом он окутывал меня со всех сторон.

Откуда-то эхом доносились голоса.

– Она на краю перехода, – от знакомых вкрадчивых интонаций зашлось сердце.

– Удерживай, сколько сможешь, – добавил незнакомый женский.

Я мотала головой, отчаянно пытаясь найти источник голосов, но вокруг не было ничего. Ни неба, ни земли, только непроглядный туман.

– Эрих?

Мой голос зазвенел, белая дымка завибрировала и понесла эхо: “Эрих, Эрих, Эрих…”

Откуда-то слева раздался взволнованный, женский шепот:

– Что такое?

– Ее что-то держит, – слова Эриха прозвучали над самым ухом, но его самого я не видела. – Не знаю, что это. Но меня не пускают, не уверен, что… смогу ее удержать…

На этих словах туман под ногами разверзся, и я снова упала в кромешную темноту.

***

Чья-то теплая ладонь легла на мой лоб, в нос ударил еле уловимый запах цитрусовых.

Я с трудом разлепила слипшиеся веки, облизала пересохшие губы и тихо застонала. Мышцы болели так, будто я всю ночь разгружала вагоны.

Надо мной склонилась миловидная женщина с круглым лицом. В белом балахоне и с накинутым на светлые волосы капюшоном, она была похожа на ангела.

– Я умерла? – голос странно хрипел, горло драло.

Женщина улыбнулась, и на ее щеках проступили ямочки.

– Ну что ты, нет. Я Патрисия, маг-целитель. Тебе повезло, ты чуть не перешла порог.

– Какой порог? – я поморщилась, говорить было сложно.

– Болит? – женщина приложила ладонь на мою шею, и в горле стало тепло. – Ты кричала всю ночь, голос сорвала.

Я удивленно приподняла бровь.

– Кричала? Что?

– Звала кого-то. Какую-то Каришу. Это твоя родственница?

Мое сердце заколотилось чаще, я заерзала на кровати от волнения.

– Что я говорила?

Горло стало мягче после прикосновения женщины.

– Эта Ка… – стоило мне попытаться произнести имя, как глотку охватил спазм.

– Ничего, – женщина улыбнулась и погладила меня по макушке. – Только повторяла это имя. Всю ночь.

Я приподнялась и осмотрелась. Светло-бежевые стены были похожи на больницу. На подоконниках в горшках росли цветы, от которых по помещению разливался легкий освежающий аромат. В помещении было четыре койки. Все пустые, кроме моей.

Пока женщина мешала какие-то снадобья у столика рядом, я взбудоражено обдумывала ее слова. Значит, есть способ обойти магию старухи. И он каким-то удивительным образом сработал, когда я была на каком-то пороге.

Женщина обернулась ко мне. В руках она держала колбочку с зеленой жидкостью.

– Вы сказали, я почти перешла порог. Какой порог?

– Пей, – улыбнулась Патрисия и поднесла колбу к моим губам, приподняла мне голову и, не слушая возражений, заставила выпить.

Во рту разлилась приятная сладость. Голова слегка закружилась, но лишь на миг.

– Так что за порог? – повторила я, облизав губы.

– Порог смерти.

Я удивленно приоткрыла рот, на что женщина сочувственно вздохнула.

– Да. Ты ведь трогала бархотку в оранжерее?

– Какую бархотку?

– Деревце Патифлоринья, но в народе его зовут бархоткой из-за бордовых бархатистых листьев. Ты отравилась его пыльцой.

Женщина заглянула мне в глаза. Лицо ее выражало дружелюбие, а персиковая кожа словно светилась изнутри. На нее хотелось смотреть, хотя внешность у нее была самая обычная, даже не примечательная, но теплый и участливый взгляд притягивал к себе снова и снова.

Я коротко кивнула.

– Сколько раз говорили магистру Лэндру закрыть вход в это крыло, но он никого не слушает. Вот еще одна пострадавшая адептка, – женщина покачала головой.

– Еще одна? – сонно спросила я.

Не знаю, чем она меня напоила, но глаза начали слипаться, а тело приятно расслабилось. Меня сносило в сон, но я пыталась держаться изо всех сил.

– Да. Ты не первая, хотя другие отделывались более легко. Магистр Лэндр уверен, что вонючего цветка у входа достаточно, чтобы адепты туда не заходили. Старик совсем уже помешался на своих растениях, уверяет, что нельзя ставить двери, так как цветы все чувствуют и не могут жить в закрытой коробке, – женщина скептически покачала головой и подоткнула мне одеяло. – Надеюсь, этот случай что-то поменяет, и ректор, наконец, закроет то крыло. Тебя еле спасли. Если бы не Эрих…

– Эрих? – я на секунду взбодрилась. Успокоившееся сердце вновь взволнованно забилось.

Женщина улыбнулась и накрыла ладонью мой лоб.

– Эрих удерживал тебя, не давая перейти порог, пока я выводила токсин. Буквально вырвал из лап смерти.

Так он спас меня. Уже трижды. Я невольно заулыбалась, а затем тут же сникла. В памяти всплыла наша последняя встреча. Я его поцеловала, причем сама на него набросилась. А он… он не стал мне отвечать. Эрих и так видел меня странной, а теперь, наверное, еще и нимфоманкой считает.

Захотелось спрятаться под одеяло от накатившего стыда. Я накрыла горящие щеки ладонями.

– Это пройдет, – вдруг сказала женщина, мягко глядя на меня.

Она села на стул рядом с кроватью, и взяла мою руку в свои теплые ладони.

– Что пройдет? – испуганно спросила я.

Неужели она умеет читать мысли? Или Эрих сказал ей о поцелуе?

– Чувство жара и жжения на коже. Это последствия страстной лихорадки, – женщина усмехнулась. – Главное, сейчас твоей жизни ничего не угрожает.

– Как это странно, умереть от страсти, – пролепетала я.

Язык плохо слушался, на меня вновь навалилась вселенская усталость.

– Да, очень драматичная смерть, – грустно вздохнула женщина. В ее глазах мелькнула смутная тоска. – Пыльцу этого дерева используют в снадобьях при потери смысла жизни. В маленьких дозах она возвращает утраченную искру и вкус к жизни. А в больших искра превращается в неконтролируемое пламя страсти, в котором человек сгорает, не сумев утолить свою жажду.

Мягкий голос женщины убаюкивал. Он слышался, будто сквозь вакуум, лицо ее размывалось. Я изо всех сил боролась со сном и старалась не закрывать глаза, но это было выше моих сил. Веки будто свинцом налились, и я покорно их прикрыла.

Тело расслабленно обмякло в теплой постели, я почти сдалась, готовая провалиться в сладкую дрему, как тихо хлопнула дверь, еле слышно заскрипели половицы. Я физически ощутила на себе чей-то взгляд. Он задержался на моих губах, а затем на подрагивающих от волнения веках.

Даже не открывая глаза, я поняла, кто пришел. Тот, от чьего взгляда внутри разливалось либо сладкое тепло, либо всепоглощающий ужас, в зависимости от его настроения. И, кажется, сейчас он был очень зол.

Глава 11

Я затаила дыхание, стараясь не выдать, что не сплю.

– Эрих, как хорошо, что ты зашел, – тихо сказала Патрисия.

Очень хотелось приоткрыть веки и посмотреть, но я сдерживалась изо всех сил. К разговору с Эрихом я сейчас была не готова.

– Как она? – голос его был уставшим.

Наступило молчание, я ощутила порыв воздуха у лица и легкий цитрусовый аромат.

– Уснула, я дала ей успокоительную настойку, – шепнула Патрисия. – Невероятно, что она выкарабкалась, ты сделал невозможное, Эр…

Женщина осеклась, когда резко хлопнула дверь и прозвучал строгий властный голос деканши:

– Приветствую тебя, Патрисия. Эрих, и ты здесь. Как наша адептка?

– Приветствую, магистр Дэрин, – отозвалась Патрисия. – К счастью, пик опасности миновал, девушка отдыхает.

– Прекрасно. Когда она очнется? – голос деканши звенел так, что дрожал стакан на столике рядом. Она даже не пыталась говорить тише, а ведь в метре от нее лежала больная. – Нужно скорее выяснить детали и до возвращения ректора принять меры в отношении адептки.

– Какие меры? – беспокойным тоном спросила Патрисия.

– Отчисление, – раздраженно отозвался Эрих.

У меня перехватило дыхание, его голос прозвучал совсем рядом, а значит, он стоял очень близко. Но когда он успел подойти, и почему я этого не услышала? Но самое ужасное было в смысле его слов. Они хотят отчислить меня? За что?

– Но магистр Дэрин, – возразила Патрисия, – не слишком ли это суровое наказание? Ведь девушка едва не погибла.

– Пыльца бархотки невероятно дорогая, Патрисия. У нас есть подозрение, что адептка хотела продать ее на подпольных рынках города, – строго сказала деканша. – Такие случаи уже бывали. А эта девушка из очень бедной семьи.

– Я уверена, это какое-то недоразумение, магистр Дэрин, – попыталась возразить Патрисия, голос ее был полон сожаления, но деканша ее даже слушать не стала.

– Я уже поговорила с магистром Лэндром, он уверяет, что провел четкий инструктаж перед лекцией и зорко следил за всеми адептами внутри оранжереи. Никто во время урока не отлучался, все были под строгим контролем. А значит, адептка Хэлинэр проникла в оранжерею позже.

Я едва не чертыхнулась вслух. Это он то строго следил за всеми? Да магистр был настолько увлечен своими цветками, что никого вокруг не замечал.

– Магистр Лэндр уже стар, – возмущенно возразила Патрисия.