Текст книги "Маленькие тайны"

Автор книги: Елизавета Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Признаться честно, я этого совсем не хотела. Ну что с меня возьмешь? Влюбилась, соскучилась, привыкла. Он увидел это. Улыбнувшись, заправил за мое ухо одну из выбившихся прядей и спросил, можно ли занять мой душ, погреться. Рассеянно указала направление. Хах, хорошо хоть вовремя очнулась, метнулась наперерез и убрала все то, что посторонние, тем более противоположного пола, видеть не должны. Так волновалась, так волновалась... И уйти не смогла. После того, как дверь в ванную закрылась стекла по дверке и уселась на пол. Я не знаю, зачем это сделала. Но так уютно было...

Я разная. Та, что вне универа – настоящая, и когда закончу его – такой и останусь. Потому что уже поняла что где-то ошиблась в своем плане. Свернула не туда и получила совсем другой результат. И он мне совершенно не нравится. Но пока до диплома жить и жить. Рядом с Васильевым. Как та Таня, которую он знает.

В какой-то момент я думала что смогу разделить свою жизнь на две части и спокойно жить, используя одну половину. Не трогая другую. Оказалось что нет. Такой я глупый человек – не приспособлена для вранья, не могу водить за нос, не могу недоговаривать. И любить вот так я тоже не могу. Сказать про все – тоже не могу, не решусь.

Вот и сижу, такая жалкая, вслушиваясь в шум воды, и чувствую себя не так хреново. Не так одиноко.

Кто бы сказал несколько недель назад, что я буду подобное делать – в лицо рассмеялась. Но тогда я еще не подозревала, что порой одиночество переносить слишком тяжело.

– Эй, Илья! – крикнула.

– Что? – мгновенно отозвался он. Надо же, услышал.

– Есть хочешь? – спросила первое что в голову пришло, потому что не знала, зачем я его окликнула.

– Хочу, раз ты предлагаешь.

И я как молодая козочка помчалась проверять холодильник на предмет съестного.

Вот что я буду делать дальше? После этого дня?

Не знаю. Запуталась окончательно.

"Нужно было думать головой или хоть проверить прежде чем предлагать", – уныло подумала, разглядывая нутро холодильника. Как-то забыла что сегодня собиралась в продуктовый... Выбор был откровенно невелик: колбаса, сыр да пара помидор. Хорошо что хлеб хоть остался. Сбацала бутерброды и закинула их в микроволновку, включила чайник, присела на табурет – ожидать результата и чутко прислушиваться к тишине.

Стук двери, шаги и запах воды. Илья обрадовался даже такому "изобилию" и смел все в мгновение ока. Как и я. Жрать просто, не есть, а именно так, хотелось немилосердно. Чай, шутки, которые не смогу вспомнить. Но зато помню что мне было весело и очень тепло. Ведь знаешь, порой эта квартира кажется мне одиночной камерой, из которой можно уйти, но в которую все равно вернешься. Вернешься к этой тишине, холоду, и дело совсем не в температуре. Но ты вряд ли меня поймешь. А когда Илья был рядом, то... словно потерянный пазл на место встал, и все изменилось. Никогда мне не было здесь так уютно.

И тоскливо тоже. Ведь я знала, что это все – ненадолго.

Собрав тарелки и кружки, повернулась к мойке. Задумалась и пропустила момент его приближения.

Тихое "спасибо", прикосновение к уголку губ, объятие, которое не хотелось разрывать. Тепло...

– Иди ты, Васильев, со своими поцелуями... – пробормотала, опуская мыльные руки вместе с тарелкой в мойку.

Я окончательно запуталась в паутине.

Тяжелый вздох. Илья уткнулся носом в мои волосы.

– Тань, когда все изменится? Ты же все понимаешь. И я понимаю. Так почему?

Наблюдала как тонкая струйка воды смывает с кожи пену. Отвлечься.

– Ты же такой внимательный. Ну и пойми. И больше не приставай с глупыми вопросами.

– Что я тебе такого страшного сделал? Может, расскажешь?

Продолжила мыть посуду.

– Ничего я тебе не буду рассказывать, – грубовато получилось.

Но все равно это его ни капли не задело. Васильев рассмеялся и прижал крепче.

– Ладно... Ладно, ежик. Тогда постой так немного. И без отговорок что тебе не нравится. Я же вижу.

Зря он это сказал. Но с другой стороны, кто знает, что бы случилось с тот вечер? Даже не могу предположить. А так... Так даже лучше.

Я вспылила. Доставала с самого начала эта внимательность. Мои тщательно лелеемые секреты и тайны – я привыкла что о них никто не догадывается. И тут появляется в жизни один... от которого ничего не скроешь. Конечно же это злит!

И пугает, до дрожи.

Поджала губы и развернулась. И судя по его взгляду, Илья не ожидал.

– Ты... Наверное, тебе никто не говорил что людям очень не нравится когда их мысли читают? Если уж видишь так много, то будь добр не озвучивать вслух какой ты проницательный и крутой. – Он нахмурился. А меня понесло... – А, – ядовито усмехнулась, – или тебе уже говорили, но ты не обратил внимания? Играешься? – Оттолкнула его. Васильев сделала пару шагов назад, не сводя странного взгляда. Бесит! Снова начинает? – Ненавижу таких людей. Уходи!

И он, не сказав ни слова, развернулся и вышел. В коридоре сунул ноги в кроссовки, накинул куртку, а я стояла рядом. Открыла дверь и жестом показала чтобы он проваливал.

– Я не играю с тобой, – тихо сказал, остановившись рядом. – Просто пытаюсь узнать тебя получше. Понять, что сделал, чтобы не сделать это снова. – Он поднял руку, прощаясь. – Жаль что ты не понимаешь меня.

А его штаны с кофтой выкинула следом, в окно. Стереть всякое напоминание о его присутствии!

Глупая вспышка. Стереть? А что делать с памятью? Голову так просто не выкинешь.

Ночью проснулась от перезвона мобильника. Смс.

По ночам, когда я один, мне очень часто хочется кричать. Сделай уже шаг навстречу...

Пауза. И еще одно сообщение от все того же адресата.

Ведь это не сложно, да? Признаться не только себе, но и мне.

...

Дать приблизиться.

...

Мне холодно без тебя.

Телефон грохнулся об стенку и затих.

И началось то, что я так боялась. Что довело меня вот до такого состояния.

***

День как день – обычный. Четыре не очень сложных пары – хех, мне после зубрежки почти все казалось не сложным, – смена в Пирамиде, дом, с возможностью забега друзей. Лил дождь, но уже как-то привыкла. Всю неделю уже льет... или больше? Я снова уснула на своей последней парте, в пол уха слушая учителя и совсем не смотря на место Васильева. Пустое место. И почти не думая, куда он делся. Ведь это обычное явление – пропуск им пар.

Может... может, он не прогуливает, а рисует? А-а, в баню его!

Глупая вспышка, глупая обида. Я понимала это, но все равно продолжала злиться. И хотела, и не хотела одновременно его видеть. Впрочем, оба моих желания исполнились. После второй пары нужно было перейти в другой корпус, через раздевалку. Так как жарко, она уже не работала, но многие из студентов оставляли под стойкой свои огромные сумки. Ну а что, полок там много. Все что угодно поместится. Даже человек – проверено на собственном опыте.

Шла я тогда мимо стойки и потом мысленно погладила себя по голове за такую идею.

– Танюха!!!

Я не поверила свои ушам, но ноги очень даже поверили. Не особо раздумывая, нырнула в толпу, а уже от туда, под прикрытием высоченных дылд, перелезла через стойку, прижала колени к груди, закатилась на самую нижнюю полку и затихла. Перестук каблуков совсем рядом, туда-сюда. "Танька, Танюха!" – продолжали голосить. Точно нюх на меня, иначе почему она бегала именно мимо меня, пока и вовсе не перегнулась через стойку? Неслышно забилась еще глубже. Совсем не хочется, чтобы она увидела меня в таком виде.

Все. Она остановилась рядом – не только это ощущаю, но и слышу знакомый цокот ее ноготков, постукивающих по стойке. Червяком подползла к большой дырке в углу. Без понятия, зачем ее сделали, но деятельные студенты приспособили ее для своих сумок – когда тяжело передавать их поверху, пихали через эту дыру сорок на сорок. А тяжело им было всегда.

Цветной чулок, туфли на причудливой, высоченной шпильке, кружево платья по середину икры. Кто еще будет так наряжаться кроме как Марийки фон Дюваль?

– О, да это же маньяк-преследователь моей Танькобел! – Сипло пискнула, сердце ушло в пятки. Вот только этого для полного счастья не хватало. – Хелло, ты какими судьбами? О, неужели с ней учишься? Опять преследуешь?! – начинала набирать обороты Марийка.

– Тихо, тихо... Да, учусь с ней. – Рядом с ажурными туфлями показались синие кроссовки Васильева.

– Отлично! Тогда веди меня к ней, есть разговор!

– Хм... – многозначительно выдал Илья.

– Чего мнешься и хмыкаешь? Выкладывай что есть.

– Я не знаю, где она.

– Как не знаешь? Ведь в одном университете...

– Кстати, встречный вопрос – а ты откуда знаешь, где она учится?

– Сама сказала – в ГУГе. На виве... да, на этом самом. Только я не могу понять, что это значит.

Едва не вгрызлась от разочарования в лодыжку фон Дюваль. Ей только партизаном быть!

– На каком курсе? – ухватился Васильев. Не сомневаюсь, слова подкреплены его любимым пронизывающим взглядом. В точку.

– Хей, мальчик, не смотри на меня так, я не на допросе! Без понятия, иначе бы тут не кружила второй час, – сразу же сдала Марийка. – А с чего такой интерес?

– Я хочу ее найти. Ты ее фамилию знаешь?

– Ну да, безмятежно отозвалась подруга. – Танька Су... Ай!

Я не могла допустить чтобы она договорила, и со всей дури ущипнула ее за ногу. Тут же спрятала обратно руку.

– Суай? – удивился Васильев. – Необычная фамилия.

А еще я знала что Маринка никогда не оставит что-то необычное без внимания.

– Ага... она такая...

Фон Дюваль склонилась почти до пола. И конечно заметила в дырке мою рожу. Узнала, даже без краски. Неужели все настолько плохо? Тогда мне тем более нужно беспокоиться.

Ожесточенно зажестикулировала, чтобы она не вздумала говорить вслух. "Уведи его подальше!" – прошептала и полоснула пальцем по шее, показывая как мне будет "хорошо", если этот человек отыщет меня.

– Что случилось? – Судя по голосу, Васильев начал наклоняться, и я тут же вжала голову в плечи и сползла дальше.

– А... – Марийка наоборот распрямилась. – Да, так. Чулок пошел сборками, нужно было поправить. Не буду же я ходить как пугало. – Пауза. И разъяренно: – Что? Что ты хотел сказать? Что я итак пугало?

О, фон Дюваль решила сделать из ничего скандал. То, что нужно. Поползла еще дальше от них, пока не уперлась кедами в стенку. А теперь выкатиться, развернуться и все тем же червяком вылезти наружу. Ведь если полезу по верху, будет слишком заметно.

– С чего ты взяла? Ничего такого...

– Ага! – возопила Марийка. – Еще и отпираешься! Значит, точно что-то подумал!

Пролезать сквозь эту маленькую дырочку сложно. В тот момент я страстно жалела что не родилась мальчиком. Потому что у мальчика нет настолько выпирающий частей тела, ни верхних, ни нижних. А еще я убедилась и поверила что все-таки женская у меня фигура. Очень женская. Особенно когда в груди застряла.

Фон Дюваль умеет скандалить, этого таланта у нее не отнять. Вот и тогда она профессионально скандалила, приковав к себе все внимание свирепеющего Васильева. Ну, если этот урод посмеет поднять на нее руку – закопаю, ни на что не посмотрю! Друзья для меня – самое святое.

Конечно люди обращали внимание на выползающую меня, но мне было как-то. Я их не знаю, они меня тоже – посмотрят и через пару минут забудут. А вот Васильев... Он столько раз смотрел на меня, он узнает. Рано или поздно. Но все же будет лучше последнее, чем первое.

Я пока не готова.

Оттопыренный зад тоже застрял, и ни в какую! То есть – ни туда, ни обратно. А у меня далеко не ангельский характер. Я вспылила и лягнула ногой, попала во что-то, это "что-то" грохнуло, давление на зад исчезло, и я смогла перестать изображать Винни-Пуха. Жаль только вместе с тем привлекла нежелательное внимание. Даже три-четыре секунды бывает так много... Мы не встретились глазами, но он на меня посмотрел. Брови нахмурились, а глаза медленно, но верно округлялись. "Узнал?!" – панически заметалась одна-единственная мысль. Я успела умереть там, на холодном каменном полу и восстать в виде запрограммированного на только одно зомби. Драпать. Со всех ног.

За мной никто не гнался.

Уже в автобусе судорожно собрала выбившуюся челку, чтобы заколоть ее наверх, обнаружила что вчера косметику-то я смыла, а вот многочисленные кольца и шипы из левого уха вытащить забыла.

Твою мать...

Ну что, Себа, а теперь я расскажу, что приключилось с твоей хозяйкой сегодня.

Универ прогуливать нельзя. Аукнется. Так что решила придти пораньше, чтобы избежать встречи с одним человеком. А потом просидеть в туалете до самого звонка, незаметно забежать в аудиторию и выбежать сразу после звонка. Вот так. Но не удалось. Оказывается, в голову Васильева посетили схожие мысли. На лавочке, недалеко от входа, он сразу обнаружился – в такую рань народу было капля.

Бочком завернула в каморку охранника и осторожно выглянула наружу.

Илья что-то строчил по мобильнику. Лицо жесткое, губы поджаты, брови насуплены. Последнее нажатие – он убрал большие пальцы, склонился над экраном... чтобы после отшвырнуть телефон.

– Опять?! Черт... – Илья нахмурился еще сильнее и прислонил сцепленные замком ладони к губам. – Таня...

С того момента и по сей скорбный день мое средство связи лежит в разобранном состоянии на тумбе, в спальне. Не пережило встречу со стенкой. Так что я вынужденно вне доступа для всех.

Наверное, так лучше.

Он ведь... мне писал, да?

Пришлось выйти на улицу и стоять там, вжавшись в угол, под козырек, и прикрывшись зонтом от непогоды. В итоге, когда прозвенел далекий звонок, вымокли даже кожанки под юбкой, пусть и не знаю, каким образом. Отвратное ощущение мокрой одежды, прилипающей к коже... но пришлось с ним мириться. А что делать?

В кабинет, где уже началась лекция, пробралась вместе с группкой наших девчонок, и незаметно пробралась до своего, последнего, места. Что уж я хорошо научилась делать, так это сливаться с толпой, пусть и совсем маленькой. Отсидела на паре, тщательно конспектируя тему, которая будет в одном из билетов, стараясь опускать голову как можно ниже и не вылезать из-за пышного кафра сидящей передо мной.

Не знаю, что делал Васильев. Смотрел? Или не обращал внимания?

Узнал ли? Сердце не успокаивалось и стучало в висках, смешивая мозги в калообразую субстанцию. А как таким веществом соображать? Вот именно что никак.

Пара закончилась, я собралась драпать снова. Как говорится – во избежание. Не успела. В последнее время мне редко везет.

– Мымра! Есть конспекты по маркам бетона?

Уложила обратно зад на стул, вздохнула. Иди ты, Орлов. Совсем не до тебя.

Да какой там. Пошел он, как же.

– А? Не слышу! Тогда я сам посмотрю. – Загребущие пальцы потянулись к сложенным стопкой тетрадям, перебрали их, нашли по строймату, пролистали. Кстати, а есть ли этот конспект? Кажется, эта тема есть в билетах... – О, есть. Хорошая псинка, я их забираю.

Подняла голову и вскочила. Еще чего, так не пойдет!

– Эй! Отдай, – воскликнула в голос. Тишина поглощала все звуки. Кажется, мы оба привлекли внимания больше, чем надо.

– О-о, какие глаза... наша мымра решилась подать голосок? Эй, все слышали? – Счастливый Максим обернулся. – Она, оказывается, не немая! Скажи еще что-нибудь. – А это уже мне приказ. Выгнула бровь. У меня не было никакого настроения играть обычную роль. – Не хочешь? А если так? – Он подхватил злополучную тетрадь, поднял ее на высоту своего роста и издевательски помахал. – Ну, ату-ату!

– Макс, ну хватит уже. Это не смешно, – кто-то со стороны. Разозлилась сильнее. Мне не нужна чужая помощь! Сама сейчас поставлю его на место.

– Ой, да ладно! И смешно, и интересно! Смотрите как она сейчас плясать будет.

"Скорее это ты у меня плясать будешь!" – подумала, примеряясь к предметам меблировки. Выбирала, чем бы прибить одну давно раздражавшую муху.

И тут на помощь прискакало Его Высочество. Его зад устроился на крае моей парты, а спина заслонила от Орлова.

– Макс, а я тебя ищу! Как насчет послезавтрашней вечеринки?

– Чув, серьезно? Ты решил пойти на нашу пати? Крут! Надо всем сказать!

Васильев спрыгнул и толкнул локтем Орлова, который обо мне совершенно позабыл и расписывал Илье все прелести "пати".

А когда они развернулись, Васильев повернул голову ко мне. И улыбнулся.

Если бы я не сидела – точно бы свалилась на пол.

Я увидела в его глазах то, что так боялась. Узнал...

Застонала и сунула голову под подушку, но даже там меня преследовал назойливый звук дверного звонка. Открывать не хотелось, и причин было две. Первая: лень. Вторая: я знаю, кто там. Васек. Характер его я знаю, успела за столько лет изучить. Нетерпеливый, вечно куда-то опаздывающий, бородатый – с лет восемнадцати так точно – дядька. Никто из моих друзей, кроме него, так настойчиво трезвонить не будет. Абсолютно точно знаю. И поэтому не хочу идти. Без понятия, чего ему неймется, но в сомнительных аферах участвовать настроения нет. Сказать ему, что ли? Ведь не отстанет, минут десять так точно трезвонит.

Со злостью отбросила одеяло. Ну, Василий Батькович, я тебя сейчас морально убью. Только успокоилась и умудрилась заснуть!

– Васька, имей в виду, если ты беспокоишь меня по какой-то глупости, но лучше сразу уходи, – громко говорила, подходя к двери. – Порву. Я не в настроении.

– И кто же тебе его испортил? – поинтересовался нежданный гость, не тушуясь и сразу проходя внутрь, своими руками приоткрыв дверь шире и захлопнув ее после.

"Ты" – едва не ляпнула, офигевая от наглости некоторых особей. Уже в который раз.

Передо мной стоял совсем не кузен, а тот, кого видеть бы не хотела с месяца два. А лучшее – с год. Причем, спокойно так разувался... а, нет, уже разулся, а теперь стоял и смотрел, куда можно пристроить свою куртку. Нашел. Повесил. Подхватил с пола один из пакетов и с легкой улыбкой протянул мне.

– Я принес твою одежду. Не волнуйся, чистая. – Демонстративно принюхался, вытянув шею и прикрыв глаза. – Чую запах кофе. Угостишь? На улице холодно, задубел. – И подтвердил слова зябким передергиванием плеч.

Отошла подальше и, опустив глаза, тихо выдавила:

– Если это все, что ты хотел – пожалуйста, уходи.

Что, к черту, происходит? Почему он здесь? И... почему все по-прежнему? Разве он меня не узнал? Тогда к чему эта игра, что он хочет от меня?

– Какая ты плохая хозяйка... Ну напои гостя кофе, – протянул он с просящими нотками. Но расстояние между нами сохранял, Мистер Сама Доброжелательность. Опять все понял? – Я же не съем тебя.

Глянула на него из-под бровей. Улыбался. А... может, он все-таки такой дебил что не узнал? А?

Да и что, в конце-концов, я тут застыла статуей? Чтобы я – и терялась от присутствия вот подобного человека, как какая-то кисейная, мечтательная барышня? Да никогда!

Кофе хочет? Будет тебе кофе. И я тоже сделаю вид что ничего не произошло. Узнаю что хочет – и вытурю. Раз и навсегда. Не только из квартиры, но из сердца. Очень постараюсь.

– Да кто тебя знает... – фыркнула, проходя мимо – на кухню. А Илья увязался за мной.

– Кстати, я еще кое-что тебе принес. – На обеденный стол лег другой пакет. Василев проворно вытащил его содержимое. Что-то большое и квадратное. Избавил это сначала от пленки, потом от вороха газет... и теперь на столе лежала картина. Та самая. Заключенная в насыщенно-вишневую раму. Руки сами потянулись дотронуться до нее. – Жалко, конечно, отдавать, ведь это первый наш совместный рисунок... Нравится? – заметил мои поползновения довольный Васильев. – Гвозди и молоток есть? Давай повешу куда-нибудь. – Замотала головой, борясь с невиданным делом. Меня душил колючий комок в горле, а глаза резало. И сказать хоть что-то было невозможно. Пока невозможно. Сейчас... все пройдет... – Нет? Ладно, я потом свои принесу.

Руки продолжали делать привычную работу. Потянуться до верхних шкафов, достать банку с "якобсом", пока другая рука опустилась в ящик со столовыми приборами, отсыпать с кружки по две ложки, залить кипятком, и после всего развернуться и поставить их на стол.

– Нужно подождать, – безо всяких эмоций сказала. Последствия задавленной на корню истерики.

– Подождем. – Кивнул Васильев, с деловитым видом схватил меня за руку. – А пока пойдем. – И потащил прочь из кухни.

– Куда? – Но ведь шла, не сопротивлялась. Не знаю, почему.

– Просто пойдем.

Остановились мы в прихожей. Илья покрутил головой, безошибочно нашел и щелкнул выключатель.

– Зачем ты выключил свет? – начала паниковать, безуспешно вглядываясь в темноту. Чувства обострились до предела. И я прекрасно знала, что он где-то рядом. Всей кожей ощущала. Все равно прикосновение к щеке оказалось неожиданностью. Отпрянула, едва не повалив гардероб, но Илья придержал меня за талию и помог удержать равновесие, но сразу убрал руки.

– Постой так. Совсем немного.

Следующее прикосновение к щекам. Пятерни заскользили к затылку, отводя волосы назад. Исчезли, но волосы продолжало что-то удерживать. Следом – прохлада дужек очков от виска до ушей. Паника разгорелась по новой. Что он делает? Но я не успела снять очки. Вспыхнул свет и с непривычки резанул по глазам. А когда открыла их, то обнаружила лицо Ильи. Очень близко. Он внимательно разглядывал меня. И, скосив глаза вбок, поняла – почему. В зеркале отражалось два лица, одно профилем, другое анфасом – мое рыло, с зализанными волосами и квадратными "бабушкиными" очками на носу.

Пальцы коснулись подбородка и заставили запрокинуть голову, встретиться взглядами с Ильей. Какие же у него теплые глаза...

– Это ты.

А потом поцелуй, долгий, тягучий, захватывающий в водоворот таких ощущений, что подгибались ноги и шумело в голове. Я цеплялась за все, чтобы удержать равновесие, и чаще всего это была одежда Ильи. Теряла себя...

Васильев разорвал поцелуй и, прислонившись лбом к моему лбу, зашептал:

– Я дурак. Прости, даже не знаю, как просить прощения... Обещаю, я больше никогда не причиню тебе вреда и другим не позволю. Никогда больше не потеряю.

Он наверное не знал, что слова подействовали совсем не так, как он хотел. Они разрушили волшебство и напомнили мне о реальности.

Он узнал. И теперь Таня – одна, гремучая смесь из двух половинок моей жизни. Тайны раскрыты, я как на ладони.

И это перепугало до смерти.

А на испуг у меня одна реакция – злость, такая же сильная.

Вырвалась, отбросил руки Васильева, доковыляла до двери, провозилась с замком, потому что руки не слушались, тряслись, пальцы не сгибались. Но вот, я справилась. Распахнула дверь так что она с треском ударилась о стенку.

– Пошел вон. – Но Васильев не среагировал. Он стоял и ошалело хлопал глазами. И я помогла. Зашла за спину и изо всех сил затолкала его в спину. – Пошел! Не хочу тебя видеть, понял? – и вытолкала за дверь, тут же ее захлопнув. Дрожащими руками закрыла все засовы. Все, защищена. Силы кончились так же внезапно, как появились. Сползла по двери и сжалась в комочек. – Чтобы больше никогда, слышишь, никогда сюда не приходил! – заорала. Голос сорвался. И решимость тоже. Все пропало, кроме леденящего страха.

– Я не уйду, – приглушенно, но внятно прозвучало из-за двери.

– Уходи! – отчаянно закричала на пределе связок. Обхватила руками плечи. Уходи же... Я не знаю, что со мной происходит, но когда он уйдет – станет лучше. Станет... уверена.

Шорох, будто и он сполз по двери.

– Нет. Буду сидеть, пока ты не откроешь. Больше ты не сбежишь от меня.

– И сиди. – Вскочила. – Мне пофиг, понял? Клала я на тебя! Ты никто для меня! Урод.

И просто убежала, в самый дальний угол квартиры, куда забилась и уткнулась носом в колени, безуспешно пытаясь успокоиться.

Что за глупая попытка сделать ему больно? Зачем? Не знаю... но как же в тот момент страстно хотелось! Размазать его по стенке, заставить страдать... и это любовь? Не похоже... тогда как обозвать вот это мое состояние?

После такого всплеска эмоций наступила новая стадия. Называется – пофигизм с налетом жеруна. Тебе это знакомо, Себа, знаю. Это когда на весь мир до бездны по, сидишь или лежишь как вобла, уставившись в одну какую-нибудь симпатичную точку, в голове пустота... и очень хочется жрать. Причем, чего-нибудь эдакого. Чего не ешь обычно.

Долго, минут пять, прислонившись ухом к щели, прислушивалась. Неработающий мозг щелкнул и отметил, что не ушел. А значит, и я не выйду. По любому. Не знала, что в таком состоянии мой мозг выдает настолько оригинальные и, внимание, быстрые идеи. Решительно направилась к балкону и принялась стучать, как дятел, пока в окошко не просунулась лохматая и конопатая рожа соседа. Вот он-то как раз и притащил мне восемь больших пачек "лейс" и огромную бутылку колы, а я пока подключала ноут к телевизору и ставила первое попавшееся из папки "доброе". Им оказался как раз таки "Шрек"...

Ну, а конец ты знаешь. Я сижу в окружении пустых пачек, глыщу остатки колы, а ты, мой дорогой, валяешься на одной из пачек и лижешь свои... свое хозяйство. Хоть развернись ко мне холкой, наглец! Ноль внимания. А я же тебя кормила, поила, а ты... как все мужики. Сволочь. Да ты хоть слушал?! Метнула тапок, но не попала. Так и знала, что у этого котяры есть еще пара глаз на затылке.

На экране – всеобщий хеппи энд. У меня почти то же самое, но с приставкой "ноу". А было бы хеппи, если бы не мои обширные чернобыльские тараканы и странное состояния панической трясучки. Пусть сейчас я в относительной норме, но как только подумаю о госте по ту сторону моей двери... на часах – почти полночь, он пришел в восьмом часу. И до сих под не ушел. Я знала это точно – попросила соседа посмотреть. Васильев сидел на моем коврике и бдел. На мою влюбленную по уши голову...

Схватилась за эту самую голову. Как я только это допустила? Где сделала ошибку? Когда... влюбилась? После того наиглупейшего поцелуя? Или когда ощутила чужое тепло? Когда поняла, что мне его не хватает?

Васильев... уходи уже из моей головы! Хочу в прежнюю жизнь, спокойную и размеренную. Без тебя.

– Не нужна мне эта любовь!!

Не нужна... слышишь?..

Я не собиралась пропускать пары из-за какого-то идиота. Именно так. А всю жалость и сочувствие давить на корню, как совершенно лишнюю и вообще побочную реакцию. Только вот как? Пашка принес неутешительные вести: Васильев, полудурок тот, сидел там же, где и раньше. И бдел. Упрямый красноглазый кроль.

Он не оставил мне выбора. И пришлось опять просить помощи у соседа. Как же хорошо что он не успел свалить на работу! А еще хорошо что у нас балконы разделены только низкой перегородкой и фанерой.

Закрыла дверцу и прилипла ухом к задней стенке. Он еще и дверь оставил приоткрытой – хорошо будет слышно.

– Ее там нет.

– Что? – хриплый, усталый голос. Цыц, сердце. Хватит с меня. Хватит...

– Ее там нет, – терпеливо повторил Пашка. – Она ушла.

– Что за бред? Она никуда не уходила.

– Ну, кроме двери есть еще один выход. Она прошла через балкон и ушла.

– Она не могла уйти.

– Стой! Да говорят тебе – она ушла!

Грохот, слоновие шаги. Я так и знала, что он не поверит. Порой этот человек очень догадливый. Но не настолько, чтобы сразу, с порога, сворачивать в самую первую комнату и заглядывать в шкаф.

Твою же мать... дожила. Теперь еще и детство вспоминаю, в прятки играю. Но что делать? Ничего...

Сердце панически билось в груди, по спине тек липкий пот.

– Прости что втянула, – бросила на бегу. Пашок отмахнулся и бросил вслед:

– Сочтемся.

А в этом не сомневалась. И уже побаиваюсь последствий.

Но это будет после.

Я так и не смогла пойти в универ, вот такой я трус. Прошаталась по городу, надеясь наткнуться на знакомые рожи. Но нет, когда они не нужны – находятся, а когда нужны... Из-за чего чувствовала себя еще хреновее.

К своей двери я подходила очень осторожно. Но зря, как оказалось. Его уже не было.

Отодвинула ногой в угол весь срач, кота покормила и села за комп. Хотелось поговорить, хоть с кем. Все равно. Но я никак не ожидала такого ажиотажа...

Dimk@: Танька, он с ума сошел!

Tor4ok: Мляяяя, мне что, прятаться от него?!

bybleGum: Монстр ты, Танюха, и ухажеры у тебя такие же. Утихомирь уже его! =(

Hobbyt: Танчик, объявись... плиззз, он меня достал!!!!!

Vas_iS_Das: Татьяна Батьковна, имей в виду, еще раз – и я этому пареньку голову оторву. Без шуток, он вот где стоит!! ((((

fonDiuval: Танькобел, я без понятия, что у вас там творится, но может хватит? Этот твой Илья весь город на уши поставит. И прости, но я дал ему твою аську. Это не дело. Хватит уже мучить и себя, и его. Прости. Можешь потом меня убить.

И еще с десяток, по одному образцу. Кроме последней.

wasilEV_ILL: Тебе не надоело убегать?

...Убегать?

Убегать.

Медленно встала. Собралась, закинула торбу на спину и пошла.

А ведь ты прав. Как всегда. Мистер Проницательность.

На пальцах объяснила в первом же салоне что делать. Похоже, внушила я ужас местным, раз они так старались аж в четыре руки. Все равно сколько заплачу, главное – результат. И он не разочаровал. Дунула на короткую рваную челку, тряхнула волосами, которые теперь были не по плечи, а по подбородок... Отлично. На улице не стала доставать зонт, а шла так, запрокинул голову к небу, не обращая внимания на взгляды прохожих, пропуская мимо ушей их шепот о моей "нормальности".

"Завтра, в девять, возле входа в ГУГ. Все услышали, все приняли на заметку. И чтобы все были!"

Все и будут. Абсолютно все.

Я больше не стану бегать. Хватит. Я уже поняла.

***

Воскресение. Тишина, никаких людей, даже деревья перестают шелестеть листьями – кажется, что в этот день маленький мирок, именуемый университетом, вымирает на короткие двадцать четыре часа. Не смогу с уверенностью назвать хоть одно воскресение, в которое бы хоть разок не заглянула сюда, варварски перелезая через невысокую ограду. Не интересно было через ворота. Не так... хотелось в этот безлюдный день попасть сюда не так, как обычно. Может, это было своеобразным символом? Другая "я". Как же я трепетно, оказывается, оберегала от обычного окружения это свою частичку... как сокровище. Холила и лелеяла, хранила в самой лучшей коробочке и была самым лучшим на свете охранником. Не льщу, просто знаю. Уверена. Ведь каждый, наверное, вот так хранит то, что ему дорого. А мне было. Ведь... ведь это был шанс увидеть мир. Влиться в его течение, причем именно так, как хочу. Не подчиняясь обстоятельствам, обязательствам и каким-то глупым правилам, придуманным другими и которым, отчего-то, все должны следовать. Я имела кусочек жизни где жила как должна. Я была свободна.

Пока один человек, которого не замечала два года, не ворвался в мою жизнь и не украл ключик от моего сокровища. Сам того не зная. Играл им, заставляя замирать сердце. Заглянул в душу, нашел там то, что так нужно было мне, и подарил, но не безвозмездно. Он заставил привыкнуть. Настолько, что через некоторое время я не могла прожить без его тепла, без разговоров с ним, да просто не видеться не могла.

Сблизилась, слишком. И допустила ошибку. Он понял как использовать ключик. Коробочка открыта. Но этого ему не хватило. Он... он, будто паук, давно начал сплетать вокруг меня сеть, только заметила я это слишком поздно. Одно слово – ловушка сработала. И теперь мое сокровище перестало таковым быть.