Текст книги "Маленькие тайны"
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Левченко Елизавета
Маленькие тайны
Сижу, горстями запихиваю в рот чипсы, уже давно не ощущая их вкуса. Рядом, на ковре, валяются пустые пачки, в одной из которых торчит задняя часть котея Себастьяна и крутит хвостом – Себа недоволен что нерадивая хозяйка ему ничего не оставила. А хозяйка, то есть я, делая вид что ничего не замечает, продолжает исправно заталкивать в себя канцерогенные радости и пялиться на экран, где страдалица Фиона как раз прячется от осла.
Люблю сказки, сколько себя помню. Чтобы герой красавец принц-королевич, героиня затюканная красотка из бедных кварталов или наоборот – красотка-принцесса и какой-нибудь удачливый обаяшка-вор. Чтобы у них любовь с первого взгляда и до гроба. Детишек не надо. Не люблю этих мелких вымогателей. "Шрек" совсем не подходит под мои не изменившиеся с детства критерии, но это не помешало фильму стать самым любимым. Опустим то, что первую половину фильма мелкая я хотела придушить Фиону и помыть огра, а вторую побить обоих башками об стенку, чтобы мозги на место встали. Все равно я влюбилась раз и навсегда, и всем гордо говорила что Шрек – моя первая любовь. Лукавила. Так никто, кроме моего личного психолога-Себы, не узнал что первой любовью стал именно рыжий котяра... Сколько раз пересматривала, страшно вспомнить. Кассета такого обращения не выдержала и покинула мир довольно трагично: я ее расколотила на кусочки, обнаружив что пленка "пожевалась". Ну да ладно.
«Красотка днем – в ночи урод...»Быстро схватив пульт, поставила DVD на паузу и серьезно задумалась, рассеянно дразня чипсой вылезшего Себастьяна.
А ведь в моей жизни все так, только наоборот. Почти. Я в ночи не красоткой становлюсь – а самой собой. Привет, родные сумасшедшие тараканы, дрянной характер, любимые кофта с капюшоном и черные берцы! А утром исправно превращаюсь в натурального уродца: чмо в очках с роговой оправой и в непонятном балахоне, навевающим воспоминания о цветастых цирковых шатрах.
«И так за годом год...»– вспоминается продолжение.Не спорю, такое уже седьмой год, два из которых я упорно грызу университетский гранит науки. Но не собираюсь меняться. Потому что еще в сопливом детстве, посмотрев на странных взрослых, решила найти человека, полюбившего бы меня не за внешность, а за то, что внутри. Не за оболочку, а за душу. Вот и ищу. Долго и безуспешно, но не теряю надежды. Или же просто привыкла так жить – страхолюдиной днем, ночью же давая показываться самой себе? А, кто меня поймет!
Зачем я тебе все это рассказываю, а, Себа? Поймала толстого кота под лапы и притянула его морду к лицу. И не надо так укоряющее смотреть своими синими гляделками! Мне нужно выговориться, а сделать я могу это только тебе. Мы ведь давно не говорили?.. Два месяца ты от моей болтовни отдыхал, так что все, прекращай дергаться и слушай.
И вот жила я себе, жила, никого (днем) не трогала – и в один ужасный момент все перевернулось с ног на голову.
«Покуда поцелуй любви вид истинный вернет...»Про эту строчку я успешно забыла, а зря. Где моя неспешная, местами спокойная жизнь?! И виноват этот...
Но обо всем по порядку.
Как сейчас помню: был весенний вечер, очень теплый – апрель, но такое ощущение что наступило лето. Чмо в цветастой юбке и вытянутой кофте шло прочь от своего универа. Каждый встреченный камушек отлетал от грязных сапог на несколько метров, ибо обладательница этих сапог – ну, как и всего остального – была в бешенстве. И едва держала себя в руках. И руки в руках. Очень хотелось почесать кулаки о ненавистную физиономию причины моего тогдашнего бешенства. Нестерпимо. И поэтому шустрее передвигала конечностями. Вот мне интересно, что бы случилось, реши Максик сразу пойти на остановку, а не остаться в аудитории, окруженный стайкой прилипал, поклонников и "друганов"? Боюсь представить, честно. Наверное, я бы не дожила до сегодняшнего дня – просто сравниваю свои цеплячьи бицепсы и его... становится грустно. Это сейчас грустно – тогда я сравнивала и скрипела от злости зубами, упрямо собирая ошметки здравого смысла и прибавляя в скорости.
Чмо цветным вихрем донеслось до остановки и затихло в самом неприметном углу, проскользнув сквозь толпу. Автобуса своего начало ждать, сливаясь с очередной стенкой. Очень успешно, в этом у меня талант. Что? А не отпугну ли я так самого принца? Дурак ты, толстый. Все уже давно продумано. Если я обнаружу подходящую кандидатуру, то сделаю все, чтобы с ним заговорить. И снова. Пока он не поймет, что за человек прячется за всеми этими тряпками. Вот так вот! Но вернемся к повествованию о том достопамятном дне... фу, ну как же высокопарно звучит...
Сорок минут тряской езды в старичке-тролейбусе – и я почти дома. Между прочим, котей, ты знаешь что мы живем в новостройке? Лет шесть назад на границе города и бескрайних полей построили новый спальный район, нареченный Красной радугой. Не знаю, что курили создатели, но, сколько не прохожу мимо домов, ничего похожего на красное и тем более радужное – не нахожу. Район у нас с тобой странный – вот как можно описать его одним словом. Может быть, даже красивый, своеобразно так. Высокие зеленые девятиэтажки расположены по четыре штуки, кучками такими, образуя небольшие пятачки дворов с парками. И все же что курили архитекторы? Зелени у нас слишком много, порой кажется что я в густом лесу живу, в котором чудом пока что не заблудилась. И эти многоэтажки гигантскими деревьями представляются, особенно когда на них неожиданно натыкаешься. Кстати, я тебе не рассказала по странную штуку на верхушке каждой? Длинная, вытянутая арматура, смахивающая на усик. Теряюсь в догадках, зачем она...
Но несмотря на это почти все квартиры распроданы падким на экзотику и желающим прикупить жилье по дешевке. Хоть блуждать не так скучно, особенно по вечерам и ночам: тоскливые называния потерявшихся там, тихие шорохи и шаги тут... р-романтика. Но я привыкла и даже получаю какое-то извращенное удовольствие. Кстати, Себа, а ведь у нас кроме всего еще и старое кладбище недалеко. Как раз если повернуть в противоположную многоэтажкам сторону – к нему и подойдешь. Особенно весело заблудившимся, когда местные сатанисты устраивают очередные заседания со свечами и громкими песнопениями. А между прочим довольно безобидные люди. Творческие. Никого не режут, не насилуют, только молятся своему сатане, прося его то придти, то покарать, то одарить. Порой заслушаться можно. И ведь еще ни разу не повторились! Кто их боится, кто игнорирует, но есть и борцы, вызывающие порой полицию. Но пока никто не переплюнул местного батюшку. Дородный мужчина с черной бородой по грудь и суровым взглядом называет себя не иначе как экзорцистом и упорно читает молитвы с утра пораньше, размахивая кадилом, и осеняет себя с местностью размашистыми крестами. Как раз когда иду на первую пару его могучий бас слышу. Еще год – и молитвы наизусть заучу.
В общем, живем мы в этом странном месте уже два года. А тот, прошлый наш дом – квартирка родителей, она рядом с главной площадью, и поэтому досталась маме и папе. Им же нужно быть рядом с центром... когда они вспоминают про родину, конечно. Вот скажи, толстяк, а ты помнишь их лица? Навряд ли, не коси многозначительно взглядом. Если бы не во-он та фотка на столе, я бы их тоже уже забыла. Ведь с тринадцати вижу этих звезд только по большим праздникам – а это разве что новый год, и то частенько тридцать первого не появляются. Про восьмое марта и день рождения я даже не заикаюсь. Максимум что могу получить – это открытку и какую-нибудь игрушку в бандероли.
Но все равно люблю их. И скучаю. Хорошо что у меня есть ты, да? Все, все, больше не буду трясти, можешь не притворяться мертвым. Эй! Ну-ка, пора есть! О, как сразу оживился. А еще говорят что кошаки не понимают человеческой речи...
Но что-то я здорово отвлеклась от событий того вечера. Вот скажи, почему я становлюсь такой болтливой с тобой? Молчишь? Правильно, молчи. Если ты, мой любимец, вдруг заговоришь – это будет уже диагноз.
Уверенно пробравшись через лесной массив к своему родному дому, поднялась на лифте до своей холостяцкой квартирки и ввалилась внутрь, на ходу стягивая жаркую кофту. Кстати, Себ, а ты знаешь что и внутри домики сплошь зеленые? Ах да, ты же выбегал на лестничный пролет... Сняла бы я кофту раньше, если бы не забыла с утра переодеть свою ночнушку – тогда это была широкая и длинная майка с красноречивой надписью: "Fuck people". Боюсь, в универе меня бы не поняли. Стащила разношенные кроссовки, еще зимой отнятые у двоюродного брата, и почти бегом направилась в душ. Хотелось поскорее смыть липкий пот и отправиться гулять, уже самой собой, чтоб восстановить душевное равновесие. Ровно пять минут, за которые я нисколько не успокоилась, продолжая прокручивать случившееся, и я на кухне. Тебя, гада обжористого кормила, между прочим! А потом – в комнату, к шкафу. Высушенные короткие волосы только расчесала, закинув подальше резинку. Черные плотные штаны, все в нашивках и с разнокалиберными цепочками, прицепленными к поясу. Майка с надписью, по доброму желающей всем спуститься в ад – как раз соответствовала настроению, – поверх теплая кенгурушка с глубоким капюшоном. На выходе – любимые черные берцы до середины икры, украшенные шипами на многочисленных обнимающих ногу застежках-липучках. Захлопнула дверь, помахала соседскому дверному глазку, у которого вечно торчит жутко вредная бабка божий одуван, и понеслась по лестнице, топая и звеня как стадо слонов в посудной лавке. И если бы кто додумался выглянуть за дверь, то увидел только непонятого пола существо, с закрытой капюшоном верхней половиной лица, жутких – по меркам остальных, не моим – штанах и высоких ботинках.
Короткий звонок двум друзьям чтобы узнать где они, единственный наушник в ухо – и почесала к более оживленной части нашего большого города. Лесами, дворами, переулками – в общем, по максимуму срезаю путь. Если бы ты знал, Себастьян, как я теперь об этом жалею... Вот что стоило пойти по оживленной улице, а? Так нет же! Времени было жалко.
Нашла на свою точку пятую приключений, аукавшихся еще несколько месяцев.
Очередной из переулков оказался не пустым. И нет бы это были мамочки с детишками! На ограде рядом с дорогой сидели двое. Пацаны. Лиц не видно из-за тени, но и не нужно было мне так уж рассматривать, зачем? Мельком на них глянула, продолжая идти дальше, и потеряла к сидящим всякий интерес. Они разговаривали, и только подойдя достаточно близко уловила его обрывок. И заледенела.
– Вон, смотри. Давай ее. Давай-давай! Спор есть спор!
– Думаешь не смогу? Смотри и учись. Эй, в капюшоне!
Медленно повернула голову. Так и есть, мне не показалось. Ну вот почему мне повстречались именно те, кого я так терпеть не могу?! Моральная сволочь Максик и один из его дружков.
Все внутри вскипело от злости. Ведь именно он, Макс Орлов, и вывел меня после последней пары. Этот гаденыш, оборзевший от вседозволенности, поставил грязный ботинок на мою тетрадь и нагло потребовал его вытереть. "Грязь должна быть ближе к грязи". Урод!
А сейчас он скалится, сидя на ограде, когда как его дружок подходит все ближе.
Единственное на что хватило сил, так это натянуть пониже капюшон. Я могла бы соврать что мне было интересно – и что дальше? Но я не люблю врать, особенно тебе. Я была напугана до смерти. Меня всегда пугала перспектива быть узнанной, и не знаю – почему. Пытаться разобраться в себе гиблое дело, так что и не пыталась. Хотелось сорваться с места и бежать, но ноги от страха совсем не слушались. Мозг так вообще отключился. Я просто стояла и молилась чтобы ничего не случилось.
Шершавые пальцы коснулись подбородка, заставляя запрокинуть голову не ожидающую такого меня, и мгновением позже что-то теплое накрыло губы. Потребовалось ровно два таких медленных удара сердца, чтобы все осознать, рассвирепеть так, как никогда в жизни, и придти в себя. Согнутое колено взметнулось вверх, кулак впечатался под дых, а ладонь другой руки добавила по хребту. Мысли лихорадочно скакали и я, недолго думая, дала стрекача, пока Максик и этот корчившийся на асфальте не пришли в себя.
Мой первый поцелуй!! Мое сокровище украдено, нагло и бесцеремонно! И кем? Ильей Васильевым, подручным прихлебателем гада Орлова?!
... Ой, прости, Себа! Я тебя не сильно сдавила, нет? Ну... ну ладно, хватит разводить тут театр одного актера. Пошли, дам я тебе поесть, дам. Заслужил. А пока будешь есть, продолжу рассказ как я докатилась до жизни такой. И, так уж и быть, без комментариев! Ну разве что когда будет совсем трудно сдержаться...
***
На следующий день в универ я шла с растрепанными чувствам и свербящим ощущением приближающейся Ж. Большой такой, песцовой Ж. Но шла. Как оказалось – не зря. Ничего не изменилось. Я все так же успешно сливалась со стенкой на своей задней парте, а остальные привычно копошились где-то впереди, меня не замечая и не собираясь замечать. В том числе и непривычно тихий Васильев... которого, впервые за день увидев, чуть не убила снимаемым с парты стулом. Так хотелось, так хотелось, но я сдержалась. Герой. Зато потом – предчувствие северного пушистого зверька до предела натянуло нервы и я оглядывалась, наблюдая за остальными и вслушиваясь в разговоры – мстительно замечала как он передвигается от кабинета к кабинету широкими, осторожными шагами. А на парах порой задумчиво так трогает болячку на нижней губе. Повезло ему. Контролируй я себя – вообще бы откусила! За все хорошее...
День пролетел незаметно, без происшествий и неожиданностей. Мне бы расслабиться, вздохнуть спокойно, но нет же. Я накрутила себя, не могла успокоиться, но это не помешало согласиться махнуть с друзьями отмечать день города. Два слова: "приезжает Хелависа" – и я куплена с потрохами. Обожаю фолк и тем боле эту певицу! Едва отсидев последнюю пару, дунула на четвертый этаж – переодеваться. Нет времени ехать домой, да и зачем – я все заранее приготовила. Навряд ли кто заметил что у серого клопа в этот раз из-под юбки в пол выглядывают подозрительные боты, а в вырезе вязанной кофты верхушка панковского ирокеза. На самом деле под юбкой еще прятались бриджи, а в сумке с учебниками соседствовала теплая безрукавка с пушистым капюшоном и перчатки без пальцев. Переодеться, а также нарисовать глаза и кровавый рот, было делом плевым. Уже ровно через пять минут моя лохматая голова выглянула в коридор, проверяя наличие народа. Таковой не был найден – этаж принадлежал программистам, а они люди тихие. Как зашкерятся рядом со своими обожаемыми компами, так и не показываются до глубокого вечера. Хотя, понимаю немного. Халявный скоростной Интернет – это вещь! Широким жестом нахлобучила капюшон и побежала к лестнице, на ходу набирая один из номеров. Нужно же было договориться где встречаться!
Четыре дня, возле таверны "Дикий Дюк" я, прислонившись к стене, ожидала прихода остальных, от скуки рассматривая прохожих. И в пол уха слушая болтовню Марийки фон Дюваль. Как ее можно описать одним словом? Эпатажная. На моей памяти она еще ни разу не показалась в одном образе дважды. То она милая розовая барышня в пенистом платье, кокетливой шляпке, с бантом на горле и кружевным зонтиком, то мертвенно-бледный гот в обрывках вечернего платья и полосатых разноцветных чулках, то... Все ее образы я помню, потому что ею восхищаюсь. Человеком, который разделяет мои взгляды, но решивший пойти по другому, нежели я, пути. Может, даже завидую немного. Я бы так не смогла. Уж лучше быть серой, чем яркой. Меньше забот.
Рассеянно покивала чтобы она знала что я все-таки что-то слушаю. Обидится ведь. Обычно я бы с удовольствием включилась в разговор – сильно тоскую днем по нормальному человеческому общению, – но сегодня день такой... да никакой день. Отвратный. И я чересчур напряжена. Не могу с этим ничего поделать – я жду. Жду... Чего? Логичного завершения дня и прихода песца, абсолютного и полного. Предчувствие редко меня обманывает.
И еще раз в этом убедилась. Только вот одного не понимаю – у нас что, такой маленький город? Почему в последнее время я постоянно на одногруппничков наталкиваюсь?
Максик и Ко вынырнули из потока направляющихся к площади и неспешно поперли в нашу сторону, громко переговариваясь и ржа на всю улицу, порой перебивая приглушенную музыку. Скрипнула зубами, отработанным жестом надвинула капюшон на нос и заступила за низенькую Марийку. А может, как раз это и было неверным решением? Может, именно наткнувшись на ярко-зеленые кудри и платье фон Дюваль, взгляд перебрался на меня?
Глянула из-под капюшона и тихо чертыхнулась. Сердце гулко бухнуло в груди. Ну почему мне нельзя нормально отдохнуть, а?! Илья – ага, не узнаю я его, как же – притормозил, отставая от своей компашки, отчего та разразилась непонимающими воскликами. Он придирчиво рассматривал меня, хмурясь. И к его гляделкам присоединялось все больше взглядов. Ну, только этого не хватало!
В этот раз было намного легче справиться с собой и дать своевременного дера, прокричав напоследок подруге:
– Встретимся через полчаса у входа в администрацию на площади! Всем скажи!
Выдала себя, подав голос? Нет, Себа, нисколько. Они не слышали от меня ничего кроме невнятного тихого шепота.
Не выдала. Тогда с чего вдруг вскоре за спиной послышался топот? Быстро оглянулась и, выругавшись, прибавила скорости.
Какого ты за мной побежал?!
Оч-чень хороший вопрос. Ответа на него я точно не найду. Мозг в рульку свернется, но не поймет мотивов этого яркого представителя большинства современной молодежи. Разный уровень у нас, разное мышление, чем и горжусь.
Дома, дома, заскочить во двор, едва не увязнуть в грязи, снова во двор, быстро оглянуться и убедиться что один упорный идиот продолжает играть в преследователя. Или кошки-мышки? "Ну уж нет, теперь я не мышь, дудки!" – так хотелось остановиться и прокричать ему это в лицо, но я... Черт, я продолжаю бежать. Когда одна часть моей жизни врывается в другую, я превращаюсь в такую трусиху...
Не суждено мне быть спринтером. Всего минуты две бега, а в боку колит, ноги заплетаются, в голове стучит пульс. Все, я – мясо. Едва доковыляв, обняла древесный ствол чтобы не растянуться в грязи. И позорно, и стирать лень. Шаги замедлялись, пока совсем не стихли, правда совсем рядом – у меня очень чуткий слух, подобное различаю на раз. Пару раз глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, и только после этого развернулась на сто восемьдесят градусов, прижалась спиной к шершавому, холодному стволу. Ощущая себя... все-таки я мышь. Загнанная. Не могу отделаться от этой мысли, от которой становится совсем погано.
Это злит.
Скривилась, выдав одну из своих кривых и не сулящих ничего хорошего ухмылок, поудобнее оперлась спиной о дерево и скрестила руки на груди.
– Ну и чего тебе надо? – холодно поинтересовалась.
Васильев, стоящий шагах в шести, окинул меня уже которым по счету внимательным взглядом. Начиная от гадов и заканчивая опушкой капюшона. Кстати, хорошая вещь – смотреть на мир удобнее. Снова окинул. Улыбнулся, с чего-то.
Сердце царапнуло нечто... нечто, чему я не могу дать названия. Но это "нечто" быстро пропало, а значит – не стоит размышлений. Мало ли. Да и не люблю я копаться в себе. Говорила уже – это бесполезно.
– Чего лыбишься? – набычилась, уже с откровенно угрожающими нотками в голосе.
– Это ведь ты, верно?
Свистяще выдохнула, прикрыв глаза. Вот же... Ладно.
– Без понятия что ты имеешь в виду под "это ты". Тебя я вижу впервые. Стой на месте, парень! – повысила голос и вскинула руку, когда заметила что Васильев сделал шаг навстречу. Надеюсь, он не заметил, как от несвойственного волнения подрагивает ладонь. Быстро спрятала ее в глубокий теплый карман. – Не рискуй.
А он на это только улыбнулся еще шире. Я не мастак различать эмоции в человеческих глазах, но это довольство не заметить было трудно.
– Неа, это точно ты. Я узнал, пусть и лица не разглядел.
Пожала плечами. И решила что продолжать спорить будет лишней тратой времени.
– Ну и как умудрился? – немного поерзала, устраиваясь поудобнее, а вытянутые ноги скрестила.
Парень опустил глаза и указал на берцы.
– По ботам. Они у тебя незабываемые.
– Нравится? – довольно спросила, поставив левую ногу на пятку и качнув ею туда-сюда. А потом опомнилась что творю, собралась и скакнула на другую тему. Что поделать, мою прелесть я так люблю, что готова о ней болтать часами и с кем угодно. – Так зачем ты бежал за мной?
Улыбка Васильева выцвела, лицо приобрело удивленное и задумчивое выражение. Никогда не замечала что у него такое "живое" лицо. Хотя, зачем? Сдался меня этот Илюша.
– Сам не знаю...
Прыснула и от души рассмеялась, запрокинув голову.
– Ты – идиот, – припечатала, продолжая веселиться. Нет, серьезно – только идиот будет бегать за неизвестно кем и неизвестно зачем. Вот и доказательства различий между нами.
– У тебя красивый смех. Забавная ты.
Мгновенно заткнулась и нахмурилась.
– Забавная?
Он едва заметно опустил голову.
– Я таких никогда не встречал.
Опять этот внимательный взгляд, вглядывающийся под капюшон. Черт, заговорилась. Отдохнула? Пора и честь знать, тем более что нужно еще до площади добираться.
Отлипла от ствола, прокатилась с носка на пятку, потянулась, выставив вперед сцепленные замком руки. Васильев наблюдал за моей разминкой с таким интересом, что стало неуютно.
– И не встретишь. Адьес! – махнула рукой и пошла вперед, мимо него, обратно к людной улице, ориентируясь на звуки музыки и гуляющего народа.
– Как тебя зовут? – раздалось вслед, не успела я дойти до конца ближайшего дома. Передернула плечами, продолжая идти. Еще чего. Имя ему надо. – Скажи, иначе снова пойду за тобой, – пригрозил Илья, и вот теперь я остановилась. Подумала. И ответила, сама поражаясь этому факту.
– Танюха, прилипала... Все, я ухожу. А ты – на месте стой! – развернулась резко, из-за чего едва не потеряла капюшон, показала на его фигуру пальцем. – Никаких резких движений, или я за себя не отвечаю.
Вот теперь пора и шаг прибавлять.
Он больше не преследовал. Надо же... Понял, кто я? Да ну, глупости. Принялась негромко напевать "Сестру" Мельницы, и задорная песенка помогла выбросить из головы всякую чушь.
Я опоздала, хоть неслась как спринтер, едва передвигая конечностями и в который раз за жизнь осознавая одну вещь – я ненавижу бег! Всеми фибрами-жабрами души! Но меня подождали, за что друзьям была безумно благодарна. Обменялась рукопожатиями с теми, кого давно не видела, приветами – с остальными. А когда с церемониями было покончено, наша разношерстная компашка двинутых на голову неформалов – а иначе никак не назовешь, у нас у всех такие забористые тараканы... – врезалась в толпу, начав пробираться к крытой синей пленкой сцене. На больших городских часах почти пять, на сцене уже устанавливают аппаратуру – скоро и Хелависа выйдет. А я хочу видеть своего кумира как можно ближе.
И она вышла. Толпа разразилась приветственными выкриками, в которых затерялся и мой ор. Первые аккорды, первое певучее слово – и на грешной земле наступил рай...
Я еще долго не хотела уходить, все еще витая где-то там, а в ушах звучала последняя песня. И не думала, что будет... так. Незабываемо. Все-таки ее голос – великолепен, особенно когда слушаешь вживую. Вот так как я буквально пару минут назад. да...
Кто-то из своих устал трепать меня за плечо, устало сказал что будет ждать в летнем кафе Клевер, и оставил меня в покое. Какая-то часть моего мозга, сохранившая относительную ясность, это отметила и даже посочувствала, согласившись. От меня и правда сейчас толку мало.
Ничего. Я тут еще немного состою статуей – и пойду. Честно.
– Снова привет.
Негромкий голос да в самое ухо... Как еще инвалидом не стала – не пойму. Но подскочила, хватанув ртом воздух и схватившись за сердце. Развернулась. И... натолкнулась на знакомые темные глаза. Отшатнулась и сплюнула.
– Тьфу, напугал!
Мягко сказано. Васильев слегла приподнял брови.
– Я такой страшный?
"Не сказала бы" – едва не брякнула. Разозлилась еще сильнее. Это еще что?
– Чего опять от меня надо? – рявкнула.
– Снова не знаю. Просто увидел тебя в толпе и подошел.
– По ботам узнал? – решила снасмешничать. Тут пряталась тонкая ирония, но зря. Она так и не была понята. Кто бы сомневался. Васильев с отстраненным выражением лица склонил голову вбок и с чего-то потянул руку к опушке моего капюшона. Подавив панику, отступила на шаг. – Не трогай меня! Скажи, в каком месте ты не понял меня? Когда я дала понять что желаю снова тебя видеть?
– Нигде и скорее наоборот, – кивнул он, но граблю опустил. Уже лучше. Что с ним?
– Ну и тогда какие проблемы, мальчик?
Нет. Он не опустил руку – из-за меха я не увидела что он ее просто отвел в сторону. Чуждое прикосновение, которых так избегаю по жизни, к подбородку, темнота, накрывшая мир и ударивший в нос запах терпких духов. А еще... еще мимолетное тепло на щеке, очень близко от губ. Все произошло очень быстро. Раз – темнота, два – снова виду мир, а довольный Васильев на шаг, а вот и второй от меня. О да-а, я хотела сказать очень многое, и вряд ли в моем монологе нашлась бы и пара приличных слов – пусть я и недолюбливаю мат. Но не успела, разве что полные легкие воздуха набрать. Парень вскинул руку и помахал... стоять, это что, мой мобильник?!
– Уже никаких. Завтра, на северном причале, в восемь вечера. Если, конечно, хочешь снова видеть свой телефон.
Он как чувствовал что во мне отсчитывает секунды таймер. Три. Он развернулся. Два. Скрылся в толпе. Один. Взрыв.
– А ну стоять!!! – взревела во всю мощь, судорожно выискивая в такой одинаковой толпе знакомую фигуру. Фиг.
Этот гад будто сквозь землю провалился. А я осталась ни с чем, бешено вращая глазами.
Устало опустилась на корточки и уткнулась лицом в коленки. Вот вам и обещанный песец. И что мне теперь делать?..
***
Из-за одного умника я могла бы добираться до дома, а это не много ни мало десять километров, пешком. Денег в универ я захватила только на троллейбус до дома, и уже успешно их потратила – лень было идти до площади пешком. Как надеялась в таком случае попасть в нашу родную Красную радугу? Аристарх, мой древний друг, бы довез, он же у нас счастливый обладатель мота. Итак, не имея мобильника, решила сразу пойти на место встречу. Но в кафешке Клевер, разбитой на противоположной стороне бурлящей площади, никого из друзей не обнаружилось. Вообще. Ни единого знакомого человека. Вот тут я запаниковала. А когда я паникую – я злюсь. Когда злюсь – начинаю крушить все что под руку попадется. И пока все попавшее в поле зрения не разрушу – не успокоюсь. А кафе-то густонаселенное. Только случай спас местных обитателей, и меня заодно. И от участи быть битой, и от перспективы топать до дома ножками. Что, тут четыре таких Клевера? Серьезно? Меня увидели в толпе и решили догнать?
Погуляв до девяти – я схематично описала вора, так что все помогали мне его искать... не нашли, – попросила отвести меня домой. Как собака устала, внутренне вымотана несколькими ощутимым встрясками и ожиданием завтрашнего вечера, да и все равно праздник больше удовольствия не доставлял. А приехав домой, просто кинула купленный в супермаркете на первом этаже корм на кухню и, как была, рухнула на кровать, тут же отрубившись. О чем очень сильно пожалела утром, суматошно собираясь в универ. Чуть очки не забыла. Нет, сами по себе они мне особо не нужны, просто глаза от чтения быстро устают – а так зрение у меня нормальное.
День прошел как обычно, быстро и незаметно. А после двух коротких пар, преобразившись в туалете, отправилась на другой конец города. Как раз по вторникам моя смена, с полудня до самого закрытия – шести. Консультирую пришедший в поисках дисков народ, и работой это не считаю. Так, приятным времяпрепровождением и возможностью бесплатно послушать музычку из лицензионных альбомов. Ну и поиграть на местном компе якобы для проверки качества диска, фильм посмотреть... Наивные люди, они считают что раз диск в обертке, то он ни разу не был использован. Понаблюдал бы он за нами хоть денек, все бы понял. Таких оберток у нас под стойкой – ящики. Комп стоит так что не попадает в поле зрение местных камер, а мы, персонал, давно проложили обходные пути мимо их зоркого взгляда. Второй год тут работаю, и еще ни разу на моей памяти никто не был пойман.
Зал нашей "Пирамиды" довольно здоровый, один из самых больших в городе. И консультантов три штуки: по отделу фильмов, по отделу игр и по музычке. Я всегда обитала среди игрушек, порой правда подрабатывая на полставки как советчик в мире рока и как его бесплатная реклама. И получаю за это довольно весомую прибавку. А еще за то, что умею почти профессионально впаривать людям диски. Особенно солидным дядям в деловых костюмах. Глаз цепко подмечает дороговизну одежки, деловой взгляд заядлого игрока, некоторую рассеянность, выдающую человека не знающего, зачем конкретным он сюда пришел – и вуаля, он мой. И уходят такие всегда довольные, прижимая к пузу пакет с дисками пятью, а то и больше. Я свое дело знаю. А довольные покупатели всегда возвращается, и бывает не одни. Вот таким образом обо мне, советующей только самое лучшее в жанрах, и нашем магазине и гуляет слава.
Зачем я работаю, если родители итак меня обеспечивают? Просто безумно скучно после тихушничества в универе еще и дома в тишине сидеть. А немаленькая зарплата идет как приятное во всех отношениях дополнение, на которое всегда можно прикупить очередную радость из магазинчика "fuck and rock". Да и... это тяга к самостоятельности...
Сегодня, правда, что-то тихо было. Народ схлынул после обеденного перерыва и, не считая парочки зевак-школьников – которых коллеги всегда отпугивают моим видом, юмористы. И остаток рабочего дня прошел в просмотре 3D версии "Аватара". Я умудрилась пропустить прокат в кинотеатре, так что сейчас с удовольствием наблюдала за прыжками синих человечков с Пандоры.
Эта часть дня прошла уже лучше, намного лучше. Мало того что фильм посмотрела, так еще и нашего главного уговорила отдать на денек последний альбом Эпидемии. И теперь, почти летая и голося их "Феанор", подходила к нашему лесному массиву.
Порой я начинаю верить в такую абстрактную сущность как Судьба. Да-да, ту самую, которая управляет жизнь человеков – ну как верит большинство. А я вот не верю, потому что раздражает сам факт того что моей жизнью управляет кто-то, кроме меня. Но, как уже сказала, бывают в жизни моменты, когда начинаешь верить, что эта самая Судьба на самом деле существует. Которая, с чего-то, избрала меня своей очередной жертвой.
