Текст книги "Другая жизнь Мародёров: Per aspera ad astra (СИ)"

Автор книги: Elizabeth Ocviv

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Я и так всё потерял, ― убито произнёс Джеймс, с огромным страданием в глазах глядя на танцующую с другим мужчиной Лили.

– Ещё не всё, ― пожал плечами Петтигрю и удалился в уборную.

Букет невесты поймал Сириус под всеобщее ликование и аплодисменты. Лили после нескольких танцев с Джарвисом из-за стола больше не выходила. Свадьба подходила к своей развязке. После изумительного на вид и на вкус торта гости стали прощаться с новобрачными, которым наверняка уже давно хотелось уединиться.

Началась учёба. И это были не лекции Макгонагалл о доброте и честности, которые она устраивала по традиции в начале каждого учебного года, и даже не пытки зельеварением, коими казались Джеймсу часы, проведённые в кабинете Слизнорта. И хотя теории Сириус и Джеймс по-прежнему фактически не касались, зато теперь они по-настоящему тренировали новые боевые заклинания, о которых раньше и не слышали. В Ордене Аластор впервые разрешил новичкам поучаствовать в настоящей операции. Задача заключалась в том, чтобы осмотреть заброшенный склад, в котором предположительно, по чьим-то данным, якобы находился Пожиратель, и поймать последнего. На самом деле там преспокойно спал магл в своей убогой колымаге. Грюм ужасно разозлился, что потащил непонятно куда половину Ордена, думая, что эта засада, и устроил хорошенький разнос. Досталось всем, даже тем, кто не участвовал.

После того знакомства в баре, когда они оба напились в доску, а Кристал так очевидно пыталась затащить его в постель, Джеймс вдруг резко изменил к ней отношение. Он брезгливо смотрел на себя в зеркало, с ней почти не общался, разве что для приличия здоровался в Ордене. И как он мог надраться в такой компании? С чего он вообще взял, что она хорошенькая? Однако Оушен затишье после знакомства не устраивало, она пыталась поговорить с парнем, объяснить, что не хотела, но он её даже не слушал. По сути, ничего и не было, но осознание того, что могло произойти ― и ведь не в первый раз!― что-то просто до неприличия ужасное ― ужасное не по факту этого события, а по факту того, как и с кем всё могло случиться, ― просто обескураживало Джеймса. Он каждый день думал, что он делал не так, но понять не мог. Тогда, на свадьбе Лонгботтомов, он и слова Лили не сказал, но взгляд выдавал его с потрохами. Не этого он хотел. Не этого.

А ещё друзья… Могли бы поддержать! Но Джеймс понимал, что они правы. И это угнетало ещё больше. Однажды, решившись на отчаянный шаг, в самом конце августа, ночью, Поттер трансгрессировал в Коукворт. Он знал её дом, то, как он выглядел, и чем незримо, неуловимо отличался от других соседних домишек. Он был таким тёплым и уютным, что заставлял Джеймса устало потирать лицо руками всякий раз, когда он смотрел на зашторенные окна второго этажа. В его родном, а ныне пустом и одиноком, доме раньше всегда пахло вкусной едой, газетами и цветами. В доме Лили пахло молоком, свежестью и имбирём, который, по рассказам девушки, любили сестра и отец. На секунду Джеймс прикрыл глаза, облокотившись о ясень, что рос во дворе, и попытался вспомнить те моменты, когда он её целовал. Но не мог. Почему он не мог представить то, нехватку чего чувствовал, будучи одиноким, острее, чем тогда, когда ему казалось, что он не мог насытиться поцелуями, и он при любом удобном случае лез к Эванс? Приоткрыть глаза его заставил тихий скрежет в петлях двери дома Эвансов. Это отец Лили уходил на работу. Из открытой двери донеслись знакомые голоса.

– Марк, ты точно взял ланч? ― обеспокоенно спросила женщина. ― Я ведь буду волноваться.

– Конечно, взял, дорогая, ― заверил её мистер Эванс. ― Лили, проходи в дом, а то нынче воздух прохладный, замёрзнешь. А тебе ещё пациентов завтра лечить.

Когда Лили усмехнулась, у Джеймса сдавило сердце. Хотелось выскочить из-за ясеня и заключить её в объятия. Но мозг на то человеку и дан, чтобы думать. Поэтому Поттер остался стоять там, где стоял.

– Пап, но тут же не двадцать градусов по Фаренгейту, чтобы я замёрзла!

Отец попрощался с женой и дочерью, и дверь закрылась. Звук шагов мужчины постепенно стих, первый этаж дома погрузился в непроглядную темноту. Зато в комнате Лили горел свет. Будто чувствуя его присутствие, она выглянула в окно как раз в тот момент, когда он вышел из-за дерева, глядя на её окно. У Лили от удивления расширились глаза и чуть приоткрылся рот, а затем спокойствие дома было нарушено топотом её ног. Но, когда через десять секунд она открыла входную дверь, никого уже не было.

========== Глава 4. Ломая стены ==========

Всё имеет свой закат, и только ночь заканчивается рассветом.

© Восточная мудрость

Джеймс Поттер

Это была она?

Нет, это было помутнение рассудка. Не могла же Лили высунуться в окно ни с того ни с сего. Просто показалось. Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить, какими глазами она посмотрела на Джеймса в самый последний раз. Ей хорошо. Вот и не стоит портить её старательно выстроенный мирок, пусть ей будет хорошо. Ведь так нужно поступать, верно? Жертвовать своим счастьем ради блага других. А Джеймсу для Лили ничего не жалко. Что правда, то правда.

Он брёл по улице прочь от дома Лили, не замечая ярких фонарей, что освещали дорогу.

– Поттер? – его фамилия прозвучала так, будто её кто-то выплюнул.

– Надо же, Снейп! – круто повернулся Джеймс.

Они напряжённо смотрели друг на друга. Снейп выглядел лучше, чем обычно: мантия то ли из-за темноты, то ли из-за того, что была на самом деле новее предыдущей, не выглядела столь убого и поношенно, жирные чёрные волосы не так блестели, хотя лицо его было жёлтым. И не от света фонаря.

– Могу я поинтересоваться, чем обязан такой встрече? – сардонически улыбаясь, спросил Джеймс, пристально наблюдая за бывшим слизеринцем.

– Наверное, кто-то решил пошутить, – брезгливо поморщился Снейп. Джеймс и бровью не повёл. – Что ты здесь забыл, Поттер?

Надо же! Он что, угрожает? Или ему, Джеймсу Поттеру, честному гражданину Англии, теперь запрещено пребывать на её территории?

– Не твоё дело, Нюниус, – бросил Джеймс, расправив широкие плечи. На его фоне худющий, костлявый слизеринец выглядел дюймовочкой-переростком. – Не суй свой длинный клюв куда не следует.

Северус окинул мрачным взглядом местность, а затем сказал:

– Могу посоветовать тебе то же самое.

– Нашёлся советник, – фыркнул Сохатый. – Ну и как тебе с Лили удаётся ладить? Ты каждый раз клятвенно заверяешь её, что смоешь хозяйственным мылом эту хренотень, что набита у тебя на левом предплечье в качестве очаровательного автопортрета? И она действительно верит?

Кипя от ярости, Северус молчал. И это подкинуло Джеймсу одну мысль.

– Понятно. Значит, теперь и ты отверженный.

Воцарилось гробовое молчание. Двое смотрели друг на друга так, будто и без слов прекрасно понимали, что происходит. Джеймсу стало не по себе.

Кто же теперь защитит Лили?

Несмотря на все претензии к Снейпу, Поттер был уверен, что Северус никогда не причинит физическую боль девушке. Моральную – да, но только не физическую. Но мысль о том, что этот жалкий червяк будет рядом с ней, оставляла в душе не самые радужные впечатления. Всю жизнь он, кажется, только и делал, что думал о том, как бы напакостить Снейпу, принизив его ещё ниже плинтуса, хотя судьба сделала это и без него, и выставить перед Лили самым неприглядным образом. Это даже вошло в привычку. И всякий раз, когда Джеймс видел Лили и Северуса вместе, ревность не давала покоя. Но чего он боялся? Что его Лили раз и навсегда отвернётся от него и уйдёт к Снейпу? Увидит недостатки в Джеймсе и разочаруется? Глядя на удручённого Северуса, Сохатый понял. Он боялся, что Снейп может составить ему конкуренцию, но вся его боязнь была не больше, чем привычкой. И пора было с этой глупостью заканчивать.

– Ну, раз так… Я смотрю, ты сегодня неразговорчивый. Но надо же с чего-то начинать как-никак, – усмехнулся Поттер и сделал то, отчего глаза у Северуса полезли на лоб, – протянул ему руку.

Что чувствовал в тот момент Снейп, Джеймс мог только предполагать. Но, неожиданно для Поттера, руку пожал. Глядя Снейпу в глаза, решительно и проницательно, Джеймс почувствовал, как коротко, но остро кольнуло в мозгу.

– Надеюсь, мы друг друга поняли, – тихо буркнул он, а затем они одновременно отняли руки.

– Можешь не сомневаться.

– И ты даже ему не врезал? – искренне удивился Бродяга, округлив глаза. – Сохатый, может, ты спятил?

Джеймс задумчиво смотрел в окно. Было раннее утро, и, вопреки обыкновению, Сириус не спал, зато отдыхал Регулус. Поттер трансгрессировал к особняку Блэков после того, как долго ходил по хорошо знакомым улицам Годриковой впадины. Однако в дом зайти он так и не смог.

Сириус сидел на обитом бархатом диване в гостиной, вытянув ноги, и слушал Джеймса. Ему не нужно было объяснять, что Поттер делал ночью в Коукворте и в чём был смысл. Всё это для Сириуса было кристально ясно. Одного лишь его пытливый ум не мог понять: как при встрече со Снейпом – Пожирателем! – можно было пожать тому руку и спокойно уйти?

– Сириус, мне всё равно, – устало произнес Джеймс.

– Какие планы? – с улыбкой спросил Блэк, прекрасно зная ответ.

– Орден.

***

Учёба давалась на удивление легко. Группа, в которой учились Сириус и Джеймс, была хоть и небольшой, зато адекватной. Не было всяких Розье и тому подобных придурков, но, разумеется, и не все были приятными в общении. Сначала было довольно непривычно, что такими молодцами, как Блэк и Поттер, никто не восторгается, но ребята к этому быстро привыкли. Думать о своих эгоистичных замашках было некогда, поскольку учебный материал был очень непростым, а в Ордене Грюм также не давал ни минуты покоя, постоянно повторяя фразы вроде «Даже флоббер-червь сильнее, чем вы». Пару раз в отдел подготовки будущих авроров заходил Барти Крауч-старший, дабы убедиться, что набранные кадры в будущем принесут Министерству толк. Что-то в этом человеке изрядно раздражало парней, но что именно – они пока так и не смогли понять.

В Ордене ребята уже участвовали в операциях намного серьёзнее той первой, в которую их втянул когда-то Чарлус Поттер. То знаменательное сражение осталось глубоко в прошлом и казалось чем-то недосягаемым и искусственным, поскольку новые стычки были более кровавыми и дерзкими. Несколько раз Питер, Сириус и Джеймс получали незначительные ранения, зато предусмотрительный Лунатик из схваток выходил целым и невредимым. Сириус никогда не забывал подтрунивать над Лунатиком, нагло утверждая, что Люпин попросту подкупил Пожирателей и мстит с их помощью за все неприятности, учинённые Мародёрами в Хогвартсе. Ремус ничуть не обижался, а наоборот, приводил аргументы в пользу версии Сириуса.

– Ну вот, у меня снова порез на ладони, а ты опять сухой, – ехидно сказал Сириус, связывая с помощью палочки последнего оглушённого Пожирателя. На пустыре, где ещё пару минут назад полыхали заклятия, теперь было тихо. Орденцы вязали Пожирателей и гордо передавали их в руки прибывшим аврорам, а затем постепенно покидали место происшествия.

– И это только потому, что я подкупил вот этого мужика, – насмешливо отозвался Ремус, палочкой указывая на того, кого в тот момент передавал в руки «закона» Бродяга.

– И что же ты ему предложил?

– Свою голову, – будничным тоном заявил Люпин и побрёл в сторону ближайшего паба следом за Сохатым. – Джеймс, есть идеи?

Поттер на ходу повернулся лицом к улыбавшимся Лунатику и Бродяге, а затем вскинул руки:

– После такой заварушки не хватает хорошей пирушки!

Питер ухмыльнулся и первым вошёл в местный паб.

***

Джеймс больше не испытывал прежней неловкости в Ордене, связанной с неудачным знакомством. Кристал всё ещё пыталась как-то завязать разговор с ним, но, не встречая абсолютно никакой реакции, прекращала свои попытки. Сам же Поттер был уверен, что проблема только в нём самом. То, что он больше не с Лили, лишь его вина. Своеобразным наказанием он избрал для себя отсутствие личной жизни.

Никто не удивился, что шафером на свадьбе Сириуса и Марлин будет Джеймс, зато многие друзья удивились тому, насколько скромной планируется церемония, назначенная на двадцать первое сентября. Регулус уехал в Хогвартс. Последнее время он был неразговорчив и задумчив, и никто не хотел докучать ему. Захочет поделиться чем-нибудь – сам расскажет, а попытки вытянуть что-либо клещами у Сириуса или Регулуса обернутся лишь неприятностями.

Лили Эванс

Обучение в Академии занимало половину дня, остальную его часть девушка, как и другие студенты, проводила в больнице. Для начала её определили в отделение интенсивной терапии, поскольку рук на всех не хватало, но потом Лили обнаружила, что хочет остаться там подольше, а не лечить синяки и ушибы, как делают первокурсники. Она знала и чувствовала, что способна на большее. Девушка познакомилась с персоналом того блока. Мужчин было, к её удивлению, чуть меньше половины, и многие из них были не слишком общительными. Зато очень быстро Лили сдружилась с одной девушкой, Гвинет Блэр, которая всего лишь год назад окончила Академию и стала постоянно работать здесь. С ней можно было поговорить обо всём, зная, что она не будет сплетничать за твоей спиной. Её чёрные густые волосы и чёрные глаза сияли, и это придавало её внешности какую-то особенность, неповторимую и очень притягательную. Гвинет ростом была на полголовы выше Лили. Работалось с ней легко, девушки спустя всего лишь две недели начали понимать друг друга с полуслова. Именно в то время Лили впервые в жизни столкнулась с реальными ужасами войны, когда к ним попал тяжело раненный пациент, на поверку оказавшийся мракоборцем. Его левую ногу разорвало взрывом, рука и три ребра были сломаны, обнаружилось также внутреннее кровотечение. Первой реакцией Лили на фонтаны крови и в целом на позеленевшего и корчившегося от боли и ран мужчину средних лет был страх. Такой животный страх, который останавливает процессы в головном мозге, от которого кровь стынет в жилах и бросает в дрожь. Но, переборов себя, девушка вместе с Гвинет стала курировать аврора. Они старательно ухаживали за ним, лечили всё, что можно было вылечить. К примеру, треть его ранений были тёмного происхождения, отчего при любой попытке залечить их привычными методами ещё больше усугубляли дело. На третий день, когда Лили на всех парах вбежала в палату, она не нашла там никого. Позже, войдя в ординаторскую, девушка узнала от Блэр, что мужчина скончался. И тогда детский мир Лили окончательно рухнул, а на смену ему пришёл беспроглядный, уничижающий, ледяной мрак взрослой жизни и курган проблем вместе с ней.

В тот вечер она мало говорила, за ужином не проронила ни слова, а когда родители обеспокоенно всё же решились спросить у дочери причину такого гробового молчания, Лили всё рассказала. Петунья съехала давно и с радостью готовилась к свадьбе вдалеке от родителей и младшей сестры, не зная о бедах магического сообщества, чему Лили в тот день лишний раз порадовалась. Не хватало ещё слушать оскорбительные речи старшей сестры. Родители целых полминуты просидели в полнейшем ступоре, а затем стали подробно расспрашивать о том, что же всё-таки происходит в мире магов. И вот тогда уже всех Эвансов охватил страх. Родители боялись потерять дочь, Лили боялась потерять родителей, причём нисколько не жалея себя и заверяя, что заплатила бы собственной жизнью за то, чтобы они были живы. Устав настолько, что веки слипались прямо за ужином, Лили встала из-за стола и отправилась в свою комнату. Переодевшись, девушка легла в мягкую постель, однако сон не шёл. В голову лезли непрошеные мысли, среди которых фигурировали мысли о нём. Вдруг Лили представилось, что в любой момент к ней в палату могут внести раненую Алису, Фрэнка или ещё кого-нибудь знакомого. Утешала только вера в то, что всё будет хорошо. Искренняя вера в то, что Волдеморт будет побеждён.

На следующий день дежурство Лили было очень странным. Надев в ординаторской лимонный халат, девушка, быстро шагая, преодолела расстояние, отделявшее её от палаты, но у самых ее дверей встретила встревоженную Гвинет. Девушка выглядела очень взволнованно и непонимающе смотрела на двери. Не спросив у неё ничего и решив, что такая реакция у целительницы только от шока, Лили приоткрыла дверь. У неё была лишь секунда, в течение которой она успела увидеть пятерых целителей-мужчин – старших целителей и заведующих каким-либо блоком – склонившихся над операционным столом, которого до сих пор в той палате не было, и колдовавших над пациентом. Но в следующую секунду один из них закрыл проход своим грузным телом и довольно резко сказал:

– Блэр и Эванс, вам тут делать больше нечего. Идите домой, я даю вам два дня выходных.

Девушки обалдело смотрели на заведующего их блоком, но мужчина быстро вошёл внутрь и закрыл дверь.

– Что тут, чёрт возьми, происходит? – не выдержала Лили. – Я только что пришла, я хочу работать, а мне говорят, что я тут больше не нужна!..

– Я тоже ничего не понимаю, – выдохнула Гвинет, входя в ординаторскую и снимая халат. – Меня просто выпихнули из палаты, туда вошли старшие целители и на носилках привезли какого-то пациента. У нас он точно не проходил, я думаю, он свеженький.

– Ты говоришь так, будто он мёртвый, – с непониманием произнесла Лили, наливая себе и подруге по стакану холодного чая с лимоном.

– Всё может быть, – попыталась пошутить Блэр, но тут же перестала. – Я так поняла, что случай беспрецедентный и крайне сложный, поэтому там столько народу.

– А откуда он поступил? – полюбопытствовала Лили, большими глотками опустошая кружку.

– Понятия не имею. Но раз два выходных, то что планируешь делать?

– Учиться, у меня выбор небольшой, – устало улыбнулась Лили. – А ты? Только не говори, что будешь бить баклуши все эти сорок восемь часов!

– Не буду, – хихикнула Гвинет. Девушки покинули ординаторскую и направились к выходу. – Меня ждёт встреча с Энтони.

– С темнокожим целителем из соседней палаты? – удивлённо воскликнула Эванс, не сводя взгляда с подруги.

– Да, с ним. Он очень милый.

– Рада за вас, – добродушно улыбнулась Эванс и почувствовала, как кольнуло сердце.

Джеймс Поттер

Утро не задалось с самого начала. Горничная в отеле опоздала с завтраком на целых двадцать минут, да ещё и принесла подгорелые и чёрствые оладьи, что вывело Джеймса из себя. Поклявшись больше никогда не приезжать в этот отель, Джеймс собрал свои скромные пожитки и уже через несколько минут был в штабе Ордена. Лекцию по пожарной безопасности в школе авроров он бессовестно пропустил, решив, что будет полезнее в другом месте. Обнаружив, что в штабе нет ни Грюма, ни Кристал, Джеймс с облегчением выдохнул и, сев за большой овальный стол, стал разбирать почту, где среди писем преобладали новости от Лунатика. Он методично рассортировывал письма, а затем вскрывал их и прорабатывал. И, хотя он до омерзения терпеть не мог рутинную работу, теперь это помогло отвлечься от мрачных мыслей. Так он мог хоть какое-то время не думать о Лили, не вспоминать о других проблемах, что угнетали его каждую секунду.

За разборкой писем прошёл фактически весь день. Приходили и уходили орденцы, Эммелина Вэнс даже порывалась помочь Джеймсу, но тот вежливо отказался. Без пяти пять в штаб-квартиру влетел Грюм и, собрав всех присутствовавших там, сообщил о массовом нападении в одном из спальных районов на северо-западе Лондона. В этот раз все без исключения аппарировали на место событий и тут же угодили в гущу схватки. Скоро к орденцам присоединился Бродяга, Лунатик и Лонгботтомы. Пожиратели превосходили их в количестве. Влажный асфальт, не успевший высохнуть после дождя и ожидавший новой порции капель с хмурого неба, постепенно раскрашивался кровью из ран сражавшихся. Место схватки представляло собой квадрат асфальта размером двадцать на двадцать метров, окружённый полуразрушенными пустыми домами, в него можно было войти только с одной стороны, которую, к разочарованию орденцев, заняли Пожиратели. Плотность «заселения» данной местности была настолько высокой, что участники боевых действий часто случайно задевали своих соратников. Аластор, грязно ругаясь, вёл бой сразу с двумя Пожирателями. Сириуса отбросило взрывной волной прямо на Ремуса, и они оба по счастливой случайности упали, не задетые пролетевшей вслед Авадой. Джеймс боролся с каким-то бугаем, который, судя по заклинаниям, что вырывались из его палочки, был весьма опытен. На фоне этого мужчины далеко не худощавый Джеймс выглядел второкурсником. К орденцам спустя десять минут аппарировали Эдгар Боунс и Эббигейл Ховард, и после того, как Дирборн вырубил ещё одного Пожирателя, противники сравнялись в количестве. О Эббигейл можно было написать целую книгу, состоящую из описания её неунывающего духа и смешных фразочек, которые она бросала направо и налево.

– Куда поплёлся, пупсик? – насмешливо крикнула она поверженному стороннику Волдеморта, когда тот, будучи сбитым с ног и обезоруженным девушкой, пытался подняться и убежать. – Я ещё не закончила!

Джеймс фыркнул. В этом была вся Эбби. В Ордене её любили все, она умела поднять всем настроение в те моменты, когда казалось, что хуже быть не может. Поначалу из-за её полноты Мародёры решили, что ей должно быть не меньше тридцати лет, хотя на самом деле ей было лишь двадцать. Она представляла собой, как выражался Сириус, «заводную помпушечку-блондинку с чёлочкой». И несмотря на всю её внешнюю весёлость, она могла легко переломать все кости Пожирателю и на поле боя сражалась чуть ли не яростнее всех. В гневе эта девушка была чрезмерно опасна.

– Поттер, помоги мне! – послышался отчаянный крик молодого парня, державшегося руками за голову. Его короткие соломенные волосы слиплись от крови, а серые глаза казались слегка безумными.

Джеймс, окинув взглядом противника и отметив про себя, что Аластор его не видит, с размаху кулаком врезал мужчине в печень, отчего тот, кряхтя и содрогаясь от боли, осел на асфальт. Джеймс, воспользовавшись замешательством противника, ногой выбил палочку из его руки и, не реагируя на летящие в его сторону заклятия, подбежал к истекавшему кровью Подмору и помог ему подняться, попутно отражая заклинания, долетавшие до них.

– Как ты, Подмор? – несколько хрипло спросил Поттер, усадив орденца в относительно безопасное место – за мусорные баки – и сев на корточки рядом. – Выглядишь слегка помятым.

– Ха-ха, – еле-еле пошевелил губами мужчина, – а ты как всегда остришь. Самому не противно?

Фыркнув и ещё раз убедившись в том, что Стерджис не умирает, Джеймс поднялся на ноги и снова окунулся в гущу схватки. Бугая, с которым Поттер сражался до этого, было не видно. Парень собирался побежать к Сириусу и помочь ему и заодно Лунатику, но тут его на большой скорости швырнуло в стену красного кирпичного дома в противоположной стороне от выхода из этого тупика.

Поморгав и поднявшись на ноги, Джеймс понял, что это дело рук того самого здоровяка, которого он поразил ударом в печень. Мужчина быстро приближался к орденцу, желая разобраться с Сохатым, пока тот не в состоянии что либо предпринять, но он ошибался. В Джеймсе проснулся дух авантюризма и желание победить. Он спешно тряхнул плечами, пытаясь унять ноющую боль, однако сразу же забыл о ней, когда в него полетело проклятье. Снова завязалась дуэль. В ход шли все мало-мальски знакомые формулы, которые всплывали в голове. Мужчина был, возможно, и не слишком искусен в мастерстве и ловкости исполнения заклятий, зато ему было не занимать упорства и целеустремленности. Удар пришёл оттуда, откуда его никто не ждал; отрикошетившее заклинание отбросило Джеймса спиной к той же стене, ударив ещё сильнее. В тот момент, когда он пытался подняться с мокрого асфальта, другой Пожиратель, боровшийся до того с Боунсом, запустил в Джеймса невербальным заклинанием, после чего орденец снова ударился о стену. Боль была настолько сильной, что в глазах всё плыло, а звуки искажались. Поттер, не желая сдаваться, поднял голову с асфальта и устремил взгляд на противника, а затем оглушил его, направив на него палочку и лёжа на асфальте. Тот упал ниц, открыв Джеймсу вид на поле боя. Послышался свист и взрыв. Затем парень увидел искажённое в крике лицо Сириуса.

– Джеймс! – исступлённо прокричал он, побежав в сторону Поттера и подняв в воздухе палочку.

В то же мгновение стена, возле которой неподвижно лежал парень, начала, разрушаясь на более мелкие части, падать на него. И всё, что он успел сделать, это перевернуться на бок, поджать под себя ноги и накрыть руками голову.

Кирпичная стена двухэтажного дома с треском и грохотом упала на Джеймса, погребя его под своими обломками и лишив возможности спастись.

В канун Рождества того года, будучи дома с родителями, Джеймс замыслил поговорить с мамой. Улучив благоприятный момент, когда Чарлус Поттер, сидя на уютном диване в гостиной, спокойно и молча читал свежий выпуск Ежедневного пророка, Джеймс вошёл в родительскую спальню. Мама поливала любимую фиалку, что росла в небольшом горшочке на подоконнике, но, когда услышала, что кто-то вошёл в комнату, поставила на окно лейку и развернулась лицом к сыну.

– Здравствуй, сынок.

Она была одета в хлопковый бледно-голубой костюм и белые пушистые тапочки. От неё веяло домашним уютом и теплом. Поколебавшись всего мгновение, Джеймс закрыл за собой дверь и, чуть пройдя в глубь комнаты, без тени шутки произнёс:

– Мам, у меня к тебе разговор.

– В таком случае садись и рассказывай, – ласково ответила женщина, присев на край кровати. Джеймс сел на стул, стоявший возле её туалетного столика.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Дорея, подвинувшись ближе к сыну. – Ты очень озадачен чем-то.

– Да, мам, ты права.

– Я тебя слушаю.

Казалось, будто Джеймс каждый день только и делал, что разговаривал с матерью по душам. Настолько тёплой была атмосфера между ними.

– Дело в том, что завтра приедут Эвансы, – начал Джеймс издалека. – Но, прежде чем это случится, ты должна кое-что знать. И я бы хотел спросить твоего совета.

Миссис Поттер ничего не ответила, а лишь понимающе кивнула.

– Я недавно понял, что Лили не простая девушка. Может, на взгляд другого человека, она не покажется греческой богиней, но я думаю, она особенная.

Едва заметная тёплая улыбка появилась на лице матери Джеймса.

– Она для меня всё. Я не помню, чтобы я тебе это говорил, но я приложил немало усилий, чтобы добиться её расположения. И вот не так давно она сдалась. Мы стали встречаться. Я и сейчас никак не могу осознать, что она рядом. Я думал, что знаю её, но это было не так. Она ещё лучше, чем я думал, хотя всегда знал в душе, что прекрасней человека, кроме моих оболтусов и тебя с папой, быть не может. Когда мы вместе, я чувствую себя лучше, чем я есть на самом деле. Она направляет меня на правильный путь, а я пытаюсь быть ей во всем опорой. – Джеймс глубоко вздохнул. – Я понял ещё кое-что. Теперь я знаю, что люблю её, мам.

Лицо миссис Поттер озаряла материнская, полная любви улыбка, а в глазах её стояли слёзы. Джеймс придвинул стул ближе к матери, и они взялись за руки.

– Я хотел спросить совета, – продолжил парень. – Я хочу, чтобы после Хогвартса она стала моей женой. Я хочу прожить с ней всю жизнь, быть рядом и заботиться о ней. Я хочу, чтобы она каждый день ждала меня дома, готовила для меня. Хочу дарить ей цветы и приносить кофе в постель. Хочу путешествовать с ней. Хочу, чтобы через некоторое время у нас появились дети. Но так же я хочу, чтобы она понравилась вам. Как думаешь, я справлюсь? Я очень боюсь её подвести. Я ведь такой разгильдяй…

Женщина, стерев ладонями слёзы, потрепала волосы сына, а затем встала и обняла его. Маленькая и хрупкая Дорея была на голову ниже Джеймса, и ему так нравилось обнимать свою маму. Он ещё помнил те времена, когда едва доставал до её плеч. Но вот он вырос и превратился в почти взрослого мужчину, а она осталась всё той же доброй маленькой женщиной, которая всегда его понимала и поддерживала.

– Конечно, справишься, сынок! Ты же Джеймс Поттер. Я так рада, что ты влюбился, милый! Теперь мне ещё больше не терпится её увидеть, – она отстранилась от сына и, сев с ним на кровать, сказала: – Расскажи мне о ней.

– Она из семьи маглорождённых, очень талантливая и умная. У неё очень красивые зелёные глаза и тёмно-рыжие волосы. Она весёлая и воспитанная. Может быть несгибаемой и жёсткой, когда это необходимо. Она очень дружна с Ремусом. Хочет учиться на целителя. Она староста школы. Она очень добрая. Мам, она лучшая девушка в мире!

Мать и сын рассмеялись. Затем Дорея встала с кровати, подошла к туалетному столику, открыла шкатулку, в которой по обыкновению лежали её драгоценности, и что-то достала оттуда.

– Это кольцо, – протянула она украшение Джеймсу, и тот принялся рассматривать его, – фамильная реликвия Поттеров. Твой отец подарил мне его, когда предложил выйти за него замуж. Думаю, что пора отдать его тебе. Подари его ей, когда будешь готов.

Джеймс поднял глаза и посмотрел на мать.

– Спасибо, мам. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, милый.

С тех пор кольцо он неизменно носил с собой. Даже несмотря на то, что они с Лили не были вместе. И в тот день, когда настал конец, оно, находясь в потайном кармане куртки, больно вдавилось в грудь прямо в области сердца, заставив осознать всю глубину его заблуждений. Последнее, о чём он подумал, была Лили.

Сириус Блэк

Когда на Сохатого свалилась многотонная кирпичная стена, Сириус заорал так, что даже Пожиратели смерти передёрнулись и замерли на пару мгновений. Воспользовавшись их замешательством, Грюм оглушил парочку, остальные аппарировали с места событий. Остались лишь орденцы и поверженные слуги Волдеморта. Сириус, Ремус, Эдгар и Эбби побежали к тому месту, где обрушилась стена и принялись разбирать завалы.

– Какого докси взорвалась стена? – сокрушалась Эббигейл. – Какому ублюдку вырвать кишки?!

– Успокойся, Эбби, – неуверенно произнёс Ремус, – сначала нужно вытащить Джима.

– И будем надеяться, что он жив, – кивнул Боунс. – Смотрите! Кажется, это его пальцы!

Сириуса трясло. И, хотя внешне он напоминал неприступного ледяного аристократа, внутри всё сжималось. После фразы Эдгара Блэка так и подмывало спросить: «Отделённые от руки?» Но парень сдержался. И продолжил безостановочно разгребать кирпичи.

– Давайте снимем этот слой, а затем разберём чуть правее, – предложил растерянный Лунатик, грязными руками зачесав назад волосы.

И снова орденцы принялись расчищать завалы. Спустя пару минут подошёл Аластор и спросил:

– Что тут у вас?

– На Джеймса обрушилась стена, сэр, – сглотнул Ремус, не прекращая растаскивать кирпичи. – Мы пытаемся его вытащить.