Текст книги "Прелюдия любви"
Автор книги: Элизабет Ренье
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 4
Когда на следующее утро Сара вошла в столовую, ей показалось, что вчерашняя яростная вспышка Криспина, должно быть, приснилась. Он приветствовал ее с исключительной любезностью.
– Кузина Сара, какой приятный сюрприз поджидал меня по возвращении. Ваше присутствие вернуло щекам Мэри немного румянца, а ее глазам – сияние.
Но в его словах не было даже самого легкого намека на теплоту. Сара заметила это, пожимая протянутую руку. Он говорил так, как обычно говорил Энтони, прикрывая свои истинные чувства фальшивыми словами вежливости.
Однако в искренности Мэри она не могла сомневаться ни мгновения, стоило лишь девушке встревоженно спросить, вполне ли Сара оправилась после путешествия. Она послала Берту передать, что чувствует себя слишком усталой и умоляет позволить ей остаться в своей комнате и не спускаться вниз к ужину. Саре казалось, что это единственный способ избежать столкновения с Криспином, находившимся в скверном расположении духа.
Испуганная разразившейся бурей, Сара не спала всю ночь, придумывая извинения, чтобы покинуть этот дом как можно быстрее, а потом со стыдом вспоминала, с какой теплотой приняла ее Мэри, и размышляла о болезни, от которой та, очевидно, страдает. Она должна остаться хотя бы на день или два. Наконец Берта отворила ставни, чтобы представить взору синее небо и сияющее солнце.
Теперь, когда погода переменилась, а Криспин, во всяком случае, хотя бы внешне старался быть дружелюбным, Сара решила наилучшим образом выйти из трудной ситуации.
– Как далеко отсюда море? – спросила она.
Ей ответил Криспин:
– Всего несколько миль. Легко можно доехать верхом.
– Я думала, если погода будет благоприятной, мы могли бы сегодня поехать на побережье, – предложила Мэри.
Криспин принялся разрезать окорок.
– Если Сара предпочитает верховую езду, я составлю ей компанию. Но ты должна взять экипаж.
– О нет. Не нужно делать из меня инвалида. Я прекрасно могу проехаться верхом.
Криспин оглядел сестру долгим изучающим взглядом.
– Очень хорошо. При одном условии. Ты позволишь Эдварду осмотреть тебя сегодня вечером.
– Эдвард? Но разве он не в Лондоне?
– Он вернулся вместе с Деборой вчера вечером, как я и говорил. Когда мы были с ним в Лондоне, я высказал свое мнение, что тебя неправильно лечат. Я никогда не одобрял этих постоянных кровопусканий и слабительных. Так что есть возможность показаться другому доктору, пока доктор Хардвик сам болеет и не может практиковать. Эдвард много об этом думал и готов начать лечение хоть сейчас.
– Криспин, я уверена, что Сара… – встревоженно сказала Мэри.
– Так же заботится о твоем добром здравии, как и мы все.
– Конечно, – хрипло сказала Сара. – Меня бы чрезвычайно расстроило то обстоятельство, что мое присутствие будет стоить Мэри дополнительного напряжения. Ей необходимо посоветоваться с доктором Трехерном. Без сомнения, он знает, что для нее лучше.
Криспин взглянул на нее, подняв темные брови:
– Вы с ним знакомы?
Сара опустила глаза:
– Мы случайно встретились по дороге сюда. Когда вы произнесли имя Эдвард, я поняла, что вы имеете в виду доктора Трехерна. Во всяком случае, так называла его сестра.
– Вы встречались и с Деборой? Где это было?
– Они остановились на постоялом дворе, где меня устроили на ночь. Они прибыли поздно, и я поговорила с ними всего несколько минут.
Сара чувствовала, что Криспин не сводит с нее глаз.
– По вашему тону видно, что эта беседа не была для вас приятной, – сказал он.
Сара не ответила, и он только пожал плечами и снова заговорил с сестрой:
– Так ты позволишь ему осмотреть тебя?
Мэри вздохнула:
– Хорошо, если ты этого желаешь. Но я так устала постоянно находиться под присмотром доктора и так надеялась на время позабыть о своей болезни, хотя бы пока Сара будет здесь.
Криспин наклонился над столом и накрыл своей рукой ее руку.
– Ты можешь постараться хоть на время забыть об этом. Мое же самое большое желание – навсегда изгнать болезнь, чтобы ты снова была здорова.
Мэри улыбнулась Саре:
– Когда мы были детьми, я всегда подсказывала ему, как и что делать. Видите, как переменились наши позиции? Криспин теперь главный хозяин Клэверинга. – Она повернулась к брату: – Ты сказал, Дебора вернулась вчера вечером? Как странно, что она еще не заехала к нам. Обычно она появляется здесь через час, чтобы узнать, как мои дела.
Ненавистная краска залила щеки Сары.
– Я… боюсь, что причиной отсутствия мисс Трехерн могу быть я. Когда мы случайно встретились на постоялом дворе, было сказано несколько слов, о которых доктор Трехерн и его сестра сожалеют. Он оставил мне письмо с извинениями и, чтобы не осложнять ситуацию, решил, пока я буду здесь, воздержатся от визита к вам.
Она посмотрела на них и увидела две пары устремленных на нее глаз. Глаза Мэри были полны смятения, глаза Криспина потемнели от гнева.
Он недоверчиво спросил:
– Вы хотите сказать, что ваш визит, первый, который вы соизволили нанести в Клэверинг, хотя Мэри долгие годы приглашала вас, судя по всему, стал причиной отсутствия наших ближайших соседей, наших ближайших друзей? Из-за чего произошла ссора?
Мэри схватила его за руку:
– Криспин, пожалуйста, не сейчас. Умоляю тебя, если не ради Сары, то хотя бы ради меня, не омрачай ее пребывания здесь. Какими бы ни были те слова, Эдвард, как ты сам услышал, принес извинения, и я уверена, что Сара не из тех, кто таит злобу.
Криспин не отводил взгляда от лица Сары.
– Какой ответ вы дадите на это, кузина? Может ли Эдвард считать себя прощенным за то, что, как я склонен поверить, было не чем иным, как правдой? Позволено ли ему ступить под сень моего дома, пока вы гостите здесь? Или никому не позволено выводить вас из равновесия?
Если бы не присутствие Мэри, Сара встала бы и вышла из комнаты, не слишком доверяя своему голосу. А теперь она сидела довольно спокойно, сжимая пальцы, в надежде обрести власть над голосом, а Мэри тем временем в смятении переводила взгляд с одного на другого.
Наконец, Сара встретила взгляд Криспина и произнесла, тщательно выговаривая слова:
– Я уже позабыла слова доктора Трехерна и была готова написать ему об этом. Вам нет нужды быть таким… таким…
Торопливо выскочив из-за стола, Мэри быстро сказала:
– Значит, с этим решено. Сара пошлет Эдварду записку, тем самым разрешив глупое недоразумение, и мы все сможем быть добрыми друзьями, пока Сара будет здесь.
– Ты вечно выступаешь в роли миротворца, – сказал Криспин, открывая сестре дверь. – А насчет того, что мы все здесь – добрые друзья… – Он пожал плечами. – Боюсь, что в данных обстоятельствах это заявление чересчур оптимистично. Но разумеется, ради тебя я готов обещать в дальнейшем избегать сомнительных тем, которые могут спровоцировать ссору.
Но когда Сара попыталась последовать за Мэри, Криспин ухватил ее за руку:
– Если позволите, мне хотелось бы переброситься с вами парой слов – с глазу на глаз. – Он подождал, пока Мэри отойдет достаточно далеко, чтобы не слышать их, и требовательно спросил: – Почему вы приехали в Клэверинг?
– Я… Потому что Мэри пригласила меня.
– Она приглашала вас много лет подряд. Почему вы решили приехать теперь, сразу же после своей помолвки?
Сара возмущенно повернулась к нему:
– Я должна отчитываться перед вами в своих действиях?
– Если это касается моей сестры. Послушайте меня, Сара. Каковы бы ни были причины столь внезапного отъезда из Лондона, я прошу вас не разубеждать Мэри, что вы приехали исключительно для того, чтобы повидать ее. Что вы, оставаясь еще относительно свободной, воспользовались подходящей возможностью посетить деревню, к которой лорд Бретертон питает отвращение.
Отвернувшись от хозяина поместья, Сара принялась играть ножом на обеденном столе. Она понимала, что он безошибочно угадал – еще до того, как она сама сформулировала для себя эту мысль, – что Сара постарается излить на Мэри свои беды в поисках совета и сочувствия. Даже в первые полчаса знакомства Сара поняла, что в Мэри она нашла женщину, которая поймет ее, как никто в Лондоне понять не мог. Мэри не страдала от злобы, как леди Бретертон, или от ревности, как ее юные подруги. Сара была убеждена, что в Мэри, несмотря на внешнюю хрупкость, она найдет куда больше силы и мудрости, нежели в Фебе Торренс, которая, похоже, никогда ими не обладала. Саре казалось, что Мэри – тот самый человек, перед которым можно облегчить душу.
Криспин подошел к ней ближе и встал у нее за спиной.
– Вы всегда, всю свою жизнь были избалованной и испорченной. Вас вырастили с убеждением, что весь мир вертится вокруг Сары Торренс. Я прошу вас хотя бы раз в жизни подумать о ком-то еще. Если Эдвард не сможет предложить иного лечения для Мэри, то она умрет раньше, чем через год. – Игнорируя ее протестующий возглас, он безжалостно продолжал: – Я вижу, как она слабеет неделя за неделей, и силы оставляют ее. Она все еще настаивает на том, чтобы исполнять свои обязанности по дому, навещать больных в деревне, она не дает себе ни малейшего послабления. Здесь по соседству живут люди, которые по-настоящему нуждаются в ней и, в свою очередь, глубоко ей преданы. Но я не позволю обременять ее еще и вашими пустыми проблемами.
– Криспин! – Сара резко обернулась и оказалась с ним лицом к лицу – ее щеки пылали. – Как вы осмеливаетесь говорить со мной в подобном?.. – Она запнулась, встретив взгляд, полный презрения.
– Итак, это означает, что я ошибся? Разве вы не сбежали сюда – в первое же местечко, которое пришло вам в голову, чтобы рыдать на плече у Мэри, оплакивая свою первую любовную ссору?
Сара склонила голову:
– А если бы и так, что в этом плохого? Мэри так хотела, чтобы я приехала. Она бы не стала меня винить.
– Она бы не стала. Доброта Мэри не знает границ, как не знает их океан. И именно по этой причине я время от времени стараюсь оградить ее от того, что ей навязывают. Всю свою жизнь она отдала другим: она отдавала деньги, время, саму себя. В то время как вы покупали новые платья, обвешивали себя драгоценностями…
Сара изо всех сил сжала руки.
– Как же вы презираете меня, Криспин! Не представляю, что я могла сделать, чтобы возбудить в вас такую ненависть.
– Вы ошибаетесь, Сара, – сказал Криспин, не обращая никакого внимания на ее гнев. – Я не испытываю ненависти даже к вашему отцу, несмотря на произошедшую между нами ссору.
– Эта ссора, – горько повторила она. – Я больше не намерена блуждать во тьме, Криспин. Я требую, чтобы вы рассказали мне, в чем дело.
– Требуете? Это слишком сильное слово, чтобы его могла употреблять столь благовоспитанная девушка, как вы. Вы и с лордом Бретертоном так разговариваете?
Она злилась все сильнее и, наконец, обнаружила, что улыбается кривой улыбкой, которую по невежеству считала привлекательной.
– Мне нет нужды так поступать. Энтони никогда не отталкивал меня с такой… с такой… – И тут, обожженная воспоминанием, Сара закрыла лицо руками.
К своему изумлению, она почувствовала, как Криспин мягко обнял ее за плечи.
– Сара, мы ушли слишком далеко в сторону. Даете ли вы слово, что не разрушите иллюзии Мэри насчет причин своего визита и позволите ей и дальше верить, что прибыли исключительно для того, чтобы повидаться с ней?
Сара медленно подняла голову и посмотрела на него:
– Учитывая тот факт, что вы обо мне самого низкого мнения, почему вы думаете, что я сдержу слово, даже если дам его вам?
– Насколько я успел понять, две вещи говорят в вашу пользу. Первая – это то, что вы честны, насколько вообще может быть честной женщина. А другая – то, что вы, в отличие от большинства женщин, держите свои обещания.
– А могу ли я спросить, каким образом вы узнали обо мне столько хорошего?
Он пожал плечами:
– Письма тетушки Фебы поведали мне о многом за все эти годы. Ну а что касается остального, я судил, положась на свою проницательность.
– Как счастливы, должно быть, вы, если способны во всем на нее полагаться. Очень хорошо, я даю вам слово. А теперь не будете ли вы так любезны дать мне бумагу и ручку, чтобы я немедленно написала доктору Трехерну. Хотя, – тут Сара не удержалась от замечания, – он первый будет готов признать, что вина всецело лежит на нем.
Открывая ей дверь, Криспин сказал просто:
– В этом я сомневаюсь. Эдвард – самый добрый человек на свете. У меня нет сомнений, что вы каким-то образом его спровоцировали.
Криспин повел Сару в библиотеку, и она про себя отметила, что он намеренно шагает так быстро, что ей приходится едва ли не бежать, чтобы поспевать за ним. Он подвинул стул к большому тяжелому столу, достал перо и чернильницу и направился к выходу. У дверей он обернулся.
– Приказать седлать для вас смирную или резвую лошадь? – спросил он с насмешкой, которая сильно разозлила Сару, как и его презрение.
– Оставляю это на ваше усмотрение, – ледяным тоном ответила она, не оборачиваясь, – поскольку ваши суждения всегда столь безупречны.
Ответом на это был его смех. И когда Криспин заговорил, смех все еще звучал в его голосе:
– Кое-кто полагает, что море оказывает успокоительный эффект, Сара. Думаю, нам следует отправиться к нему сразу же, как только вы закончите письмо.
Услышав, как за ним закрывается дверь, Сара схватилась за перо. Но ее пальцы так дрожали от ярости, что буквы выходили кривыми и неровными, словно у старой женщины. Ей пришлось ждать целых пять минут, чтобы немного успокоиться и наконец написать записку Эдварду Трехерну.
Как только Сара увидела море, она невольно вскрикнула от восторга и удивления. Они ехали верхом по узким тропинкам, по скользкой земле, через поля, через лес, пока между деревьями не показалась высокая насыпь, изгибавшаяся влево и вправо. Копыта лошадей застучали по гальке, поднимая их на гребень, – и там было море. Синее, играющее солнечными бликами, набегающее ласковыми волнами на песок.
– Никогда не думала увидеть что-то подобное, – сказала Сара. – Ну что же, это ведь только вода – просто вода. Нет, не так. Ведь здесь еще есть птицы. Как быстро они летают и как золотит их солнце, когда они разворачиваются.
– Это чернозобики, – сказал ей Криспин. – А тех, черных с белым, с оранжевыми клювами, мы называем морскими пирогами. А этих…
– О, но ведь этих я знаю, – перебила его Сара. – Это чайки. В Лондоне их можно встретить у реки. Они так прекрасны, но так одиноки.
– Не всегда. Когда установится погода, вы увидите в море рыбаков. Несколько рыбацких лодок привязаны вон там, на берегу.
– Сейчас отлив, – счастливым голосом произнесла Мэри. – Давайте проедем по песку и заедем в воду. Я думаю, Саре это понравится, а я так хочу придумать ей развлечения, каких в Лондоне она никогда не получит.
Лондон. Она целых пятнадцать минут не думала о доме, осознала Сара, и это открытие повергло ее в шок. Она не думала ни о доме, ни об Энтони. Когда они отправились на прогулку, она безрассудно пожелала, чтобы он, а не Криспин скакал рядом с ней. А потом заметила пристальный взгляд Мэри, вспомнила предостережения Криспина и, выбросив сожаления из головы, пустилась в легкий, ничего не значащий разговор. Мэри называла ей деревни, которые то и дело виднелись среди деревьев, показывала шалаши угольщиков на лесных вырубках, описывая жизнь в устье реки. И вместо того чтобы ощутить досаду и скуку, Сара неожиданно поняла, что слушает ее со все возрастающим интересом, восхищаясь умением Мэри в нескольких словах нарисовать живую картину.
Когда они поскакали вниз по пляжу, она вдруг испугалась и попыталась повернуть лошадь назад. Но ее лошадь, натянув поводья, последовала за всадниками, Сара с опасением глядела, как вода завитками струится вокруг ног ее лошади. Но Мэри, ехавшая впереди, не выказывала ни малейших признаков страха. Обернувшись, она смеялась над Сарой. Постепенно Сара успокоилась, глубоко вдыхая новые, восхитительные запахи. Солнце согревало ее правую щеку, морской бриз обдувал левую. Неожиданно она почувствовала веселое возбуждение и одновременно покой. Они ехали вдоль пляжа, покуда не добрались до места, где галечная дорога забирала вверх. Здесь Криспин, скакавший впереди, взял влево и вывел свою лошадь на сухой песок.
Когда девушки догнали его, он, спешившись, произнес:
– Думаю, здесь достаточно тепло, чтобы посидеть немного.
Сара уже была готова запротестовать и объявить, что ей не хочется сидеть, но, взглянув на Криспина, увидела, что он с тревогой смотрит на сестру. На бледном лице Мэри читалось утомление.
– Это было бы восхитительно, – тут же сказала Сара. – Я поиграю в Кануту и попытаюсь остановить волны.
– Весьма неплохая идея, – сказал он ей. – Большинство сходится в том, что этот случай произошел недалеко отсюда, в Босхэме.
Криспин помог сестре слезть с лошади, а потом повернулся к Саре. Положив руки ему на плечи, она вдруг вспомнила тот день, когда Криспин стал невольным свидетелем того, с какой нескромностью она соскользнула со своего седла в объятия Энтони. Сейчас она приняла помощь Криспина с таким добродетельным и безразличным видом, словно он был грумом, отодвинувшись от него в ту же секунду, как ее ноги коснулись земли.
– Я думал, что Мэри легкая как перышко, – сказал он. – Но вы, судя по всему, и того не весите.
И Криспин занялся лошадьми, привязав их к столбу, врытому в песок.
– Тебе не холодно? – спросил он Мэри, которая устало опустилась на гальку. – Не хочешь взять мой плащ?
Улыбнувшись ему, Мэри покачала головой и с чувством благодарности тронула брата за руку. Сара подумала, что к ней он относится совсем по-другому. Когда он смотрел на Мэри, в его взгляде не было ничего, кроме нежной заботы. И Сара подумала, таков ли он с Деборой Трехерн. Но, как могла припомнить Сара, эта элегантная, благородная женщина не производила впечатления барышни, нуждающейся в опеке.
Забота, покой. Разве не в этом она больше всего нуждалась сейчас? Вполне возможно, что нежные взгляды Энтони и его страстные слова в эту самую минуту обращены к другой женщине.
Она зарыла ступню в гальку, послав несколько камешков вниз по насыпи.
– Вам неудобно? – встревоженно спросила Мэри.
– Нет-нет. Все хорошо, – быстро отозвалась Сара. – И у меня достаточно толстая юбка.
Она машинально подобрала несколько мелких камешков и принялась бросать их на песок. Криспин спустился к кромке воды и ловким движением послал плоский камешек скользить по поверхности. Он повторял это несколько раз. Сара наблюдала за ним, а потом спросила Мэри:
– Это трудно?
– Поначалу. Просто нужна практика. Хотите попробовать? – И прежде чем Сара успела ответить, она крикнула Криспину: – Научи Сару бросать камешки! А я посижу и посмотрю на вас.
Неохотно поднимаясь на ноги, поскольку она вовсе не была уверена, что это предложение обрадует Криспина, Сара спросила:
– Вы уверены, что не хотите, чтобы я составила вам компанию?
Мэри улыбнулась ей:
– Больше всего на свете я хочу, чтобы вы были счастливы здесь, так что делайте то, что вам хочется.
Сара отвернулась:
– Послушать вашего брата, так я всю жизнь только этим и занималась.
Мэри поймала ее за руку:
– Сара, неужели он посмел огорчить вас? Я просила его…
– Нет, – быстро ответила Сара. – Просто мне трудно иногда понять его, вот и все. Криспин не похож на… на молодых людей, которых я встречала в Лондоне.
Кидать камешки оказалось труднее, чем Сара себе представляла. Прошло довольно много времени, прежде чем она добилась хоть какого-то успеха. Криспин был на удивление терпелив, и, когда камешек Сары в конце концов дважды коснулся воды, он наградил ее аплодисментами. Мэри тоже хлопала в ладоши.
Сара старалась изо всех сил. Волосы ее растрепались, юбка намокла в соленой воде и украсилась нитяными гирляндами водорослей. Щеки горели. Сару обуревало неудержимое желание подобрать юбку, сбросить ботинки и бежать по песку босиком, то попадая в волну, то выскакивая из нее. Она обнаружила, что беспричинно смеется, набирая полные пригоршни воды и разбрызгивая ее вокруг, позволяя соленым каплям падать на себя, словно серебряный душ. Она сорвала шляпу и бросила ее на гальку, замотала головой, освобождая волосы, пока они не упали ей на лицо. Взглянув вверх, она встретилась глазами с Криспином и увидела в них такое изумление, что невольно расхохоталась. Наконец, она взбежала на отмель и шлепнулась рядом с Мэри.
– Вы полагаете, я сошла с ума? – задыхаясь, спросила она. – Или же есть нечто волшебное в вашем морском ветре, что заставляет меня вести себя так? В Лондоне я никогда так не делала.
Мэри взяла лицо девушки в ладони и поцеловала. Ее пальцы обожгли холодом горящие щеки Сары.
– Именно такой я вас и помню, – счастливо произнесла Мэри. – Такой веселой и всегда смеющейся и очаровательной во всем.
– Криспин отнюдь не очарован, – отвечала Сара, пытаясь собрать волосы. – Боюсь, что он не одобряет мои поступки.
Джентльмен и вправду повернулся к ней спиной и стоял у кромки воды, ссутулившись и сунув руки в карманы плаща.
– Криспин не тот человек, которого интересуют женщины, – осторожно сказала Мэри. – Исключение составляем только Дебора и я. Вы не должны сердиться на его хмурое поведение.
– Он собирается жениться на мисс Трехерн?
– Когда-нибудь это произойдет. Похоже, они не торопятся. Они оба считают, что дело, которому себя посвятили, превыше личных желаний.
– А что это за дело? – без видимого интереса спросила Сара, отряхивая водоросли с юбки.
Мэри, слегка нахмурившись, отвела глаза:
– Не теперь, дорогая. Не стоит говорить об этом сейчас.
Всегда, подумала Сара, от нее отделываются подобным ответом. «Не теперь. Сейчас не время». Очень хорошо. Если те, кто ее окружает, предпочитают оставлять неприятные темы при себе, тем лучше.
Криспин подвел лошадей.
– Нам пора возвращаться, – сухо сказал он. – Не то Мэри схватит простуду.
– Криспин, пожалуйста. – В голосе Мэри послышалась нотка раздражения. – Я не желаю, чтобы ты постоянно омрачал счастье Сары своей постоянной озабоченностью моим здоровьем. Я так радовалась сегодня утром.
– И тем не менее, – весомо произнес ее брат, – нам нужно возвращаться.
Мэри беспомощно посмотрела на свою спутницу, одновременно принимая руку Криспина, который помог ей подняться на ноги. Сара быстро встала, нашла свою шляпу и, орудуя шпильками, заправила под нее выбившиеся пряди волос. Она хотела взобраться на лошадь без его помощи, но была слишком мала ростом. Оказавшись в седле, она услышала тихий голос Криспина, в котором прорывалась злость:
– Вы вели себя столь легкомысленно, чтобы подчеркнуть своей живостью слабость моей сестры?
У Сары перехватило дыхание. Пальцы вцепились в поводья. И, стараясь попасть ему в тон, она произнесла:
– Вы невыносимы, Криспин. В глазах Мэри я видела только радость. Это вы погасили ее, а не я.
Она развернула лошадь и поскакала во всю мочь, чтобы догнать Мэри. По дороге домой она намеренно держалась рядом с девушкой, не пропуская Криспина вперед. Она то весело болтала, перебрав все забавные случаи, которые действительно имели место в свете и которые она на ходу придумывала, то напевала песенки. Мэри, присоединившись к ней, весело смеялась. Когда они вошли в дом, Мэри с нежностью обняла ее за талию.
– Моя дорогая, многие месяцы я не чувствовала себя такой веселой. Я так рада, что вы приехали.
Сара в ответ обняла ее и, когда они, взявшись за руки, двинулись наверх, обожгла Криспина торжествующим взглядом, брошенным через плечо. И была глубоко разочарована, заметив, что он на них вообще не смотрит. Он стоял у огня, сгорбленный, мрачный, как и на пляже, и она подумала, что сейчас понимает его еще меньше, чем когда-либо.
Дебора Трехерн пересекла холл с грациозностью королевы и остановилась возле Криспина. Она протянула ему обе руки, и на одно мгновение, пока они смотрели в глаза друг другу, Саре показалось, что весь мир, а в особенности она сама, для них перестал существовать. Она отвернулась, всей душой желая в эту минуту очутиться в Лондоне и чтобы Энтони так же тепло пожимал ее руки.
Почему она разлучилась с ним? Однако ответ пришел слишком быстро. Потому что мысли Энтони, даже в тот самый миг, когда он смотрел на нее с такой же подкупающей нежностью, могли витать где угодно. Энтони, в отличие от Криспина, интересовали женщины, множество женщин. Возможно, он уже скучает по ней – хотя бы немножко. Возможно, уже со следующей почтой придет письмо, в котором он будет умолять ее вернуться. В конце концов, она ведь не одна из его многочисленных любовниц, но женщина, которую он избрал себе в жены. Если на его решение и повлияли ее деньги, то ведь существуют и другие девушки, чьи отцы не менее богаты, и он мог выбрать вместо нее любую из них.
Ее размышления прервал голос Деборы:
– Мисс Торренс, с вашей стороны было весьма благородно не придавать большого значения нашему неучтивому поведению на постоялом дворе.
– Забыто целиком и полностью. – Сара заставила себя улыбнуться. – Ваш брат приехал с вами?
Дебора сняла плащ и аккуратно уложила его на спинку стула.
– Он очень скоро будет здесь. Вскрывает карбункул у пациента. Как я вам уже говорила, он в любой час, когда бы ни позвали, готов отправиться к больному.
– Ему следует немного передохнуть, – сказал Криспин. – Он ведь приехал как раз в тот момент, когда заболел старый доктор Хардвик, и на него ляжет большая нагрузка.
– Это можно было предположить, ведь многие больные нуждаются в нем.
– Хорошая рекомендация для любого мужчины, – тепло заметил Криспин. – Быть таким сведущим и так беспокоиться о том, чтобы помочь другим, – такие люди всегда востребованы. Мне жаль, что я сам вынужден был позвать его сегодня вечером, но состояние Мэри внушает мне тревогу.
– В любом случае он не будет возражать, – уверила его Дебора. – Он так… мы оба так любим Мэри. Все, что мы можем сделать…
– Искренне молюсь, чтобы что-то можно было сделать. Сейчас она даже слабее, нежели тогда, когда я уезжал.
Дебора повернулась к Саре:
– Как обидно, что, приехав в Клэверинг в первый раз, вы нашли Мэри совсем ослабшей.
– Но духом она тверда, сударыня, – непреклонно отвечала Сара.
Брови молодой женщины слегка приподнялись.
– Я рада это слышать. В любом случае, я привезла с собой несколько проповедей, которые, думаю, принесут ей большое утешение. Я с нетерпением ожидаю, когда она их прочтет, чтобы потом обсудить их с ней.
– Эдвард говорил мне, что ваши выступления в Лондоне пользовались большой популярностью. Мне жаль, что я их пропустил.
– Вы читаете проповеди, мисс Трехерн? – растерянно спросила Сара.
Темные брови поднялись еще выше.
– Разумеется, нет. Ни одна женщина этого не делает.
– В таком случае могу ли я спросить, о чем были ваши выступления? Я никогда раньше не слышала, чтобы женщина это делала.
Дебора взглянула на Криспина. И Сара заметила, как тот легонько покачал головой.
– Прошу меня простить, мисс Торренс, – спокойно ответила Дебора, – я не уверена, что вам близок тот предмет, которого я касалась в своей речи. Так что, полагаю, будет лучше, если мы не станем развивать эту тему.
Сара почувствовала себя униженной, словно с ней обошлись как с ребенком, неспособным что-либо понять. И когда Дебора собралась подняться наверх, чтобы повидать Мэри, Сара отреагировала с обычным упрямством:
– Она отдыхает.
В прекрасных серых глазах мелькнуло удивление, но Дебора превосходно владела своим голосом.
– Мисс Торренс, я – старинная подруга Мэри. Надеюсь, вы не станете препятствовать мне войти в ее комнату?
– Конечно нет. Я просто предположила, что она немного утомлена после нашей прогулки верхом.
На мгновение Дебора смутилась.
– Мэри сегодня ездила верхом?
Криспин торопливо вставил:
– Сначала я был против. Но она очень беспокоилась, что Сара будет испытывать недостаток в развлечениях.
Дебора поднялась на две ступеньки. Положив руку на перила, она обернулась и посмотрела на них обоих:
– Я просто не понимаю, Криспин. Вы говорите, что глубоко обеспокоены состоянием Мэри. Вы просите Эдварда немедленно приехать, чтобы осмотреть ее. И тем не менее, вы отправляетесь на верховую прогулку, чтобы не разочаровать мисс Торренс.
Сара посмотрела на Криспина. Выражение его лица поразило ее. Одно мгновение он смотрел на девушку, словно маленький мальчик, которого поймали за непозволительным занятием. И она почувствовала внезапное, необъяснимое желание защитить его.
– Мэри сама хотела ехать, – выпалила она. – Она так радовалась этой прогулке. Я уверена, что она не причинила ей вреда.
Взгляд Деборы незамедлительно низвел ее до уровня школьницы. Она холодно произнесла:
– Я полагаю, это следует решать Эдварду.
И стала подниматься по лестнице – статная, словно королева. Перед Сарой возникла другая, непохожая картина: Мэри с трудом передвигает ноги, держась за перила, и останавливается на лестничной площадке, чтобы перевести дух. Ее охватило неожиданное сомнение: может быть, Дебора права? Может быть, Мэри не следовало ехать? Она повернулась к Криспину, не скрывая свою тревогу.
– Сара, вас не должны вводить в заблуждение манеры Деборы, – тихо сказал он. – Она привыкла управлять большим домом. Она, как вы, вероятно, уже заключили, – умная, знающая женщина и привыкла к тому, что на нее всегда смотрят с восхищением. Вся ее жизнь посвящена благу других. Иных причин для тщеславия у нее нет.
Краска залила щеки Сары. Ее обида выплеснулась прежде, чем она сумела остановить себя или хотя бы подумать, что именно послужило ее причиной.
– В таком случае вы четверо обладаете таким благородством, что я удивляюсь, как вы можете дышать тем же воздухом, что и я. Никогда в жизни не чувствовала себя такой маленькой, такой ничтожной.
Криспин остался невозмутим и спокойно ответил:
– Здесь бесполезно устраивать истерики, Сара. У всех нас достаточно куда более важных дел, чтобы занять ими внимание.
Она стояла у изножья лестницы, глядя ему вслед, А когда Криспин скрылся из виду, она изо всех сил ударила кулаком по перилам. Никогда в жизни с ней не обращались подобным образом. И никогда еще за такой короткий промежуток времени она не испытывала такого количества приступов бессильного гнева.
Входная дверь распахнулась, и холодный ветер промчался по холлу. Эдвард Трехерн опустил седельную сумку, которую держал в руках, сбросил пальто и шляпу и потер руки. И тут заметил Сару, все еще стоявшую в тени рядом с лестницей.
В одно мгновение он оказался рядом с ней, схватив ее руку в свои. Его приветствие было столь же непосредственным и пылким, каким оно было на постоялом дворе.
– Мисс Торренс, вы очень великодушны, что простили мой поступок. Боюсь, что мой проклятый язык опережает мои мысли. Какого бы мнения я ни держался о вашем отце, я никогда не должен был произносить подобных слов перед вами.
– Нам лучше оставить эту тему, сэр. Умоляю вас больше никогда не напоминать мне об этом.
