Текст книги "Шепот ветра"

Автор книги: Элизабет Хэран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Не могу этого отрицать, – прошептала Амелия, посмотрев на него. Девушка не могла даже мечтать, чтобы он чувствовал так же, как и она.

– Учитывая наши обстоятельства, нам нельзя начинать того, чего не сможем продолжить.

Его слова, хотя и абсолютно верные, ранили Амелию.

– Вы правы. Я не имею права ставить вас в неудобное положение – пробормотала она. – Но вы единственный, кому я могу доверять, с кем могу поделиться.

– Вы хотели бы, чтобы мы были друзьями? – спросил Габриель.

– Да. Вы нужны мне, как друг. Я очень одинока. – Чувства Амелии были гораздо сильнее дружеских, но она намеревалась подавить их в себе, чтобы сохранить Габриеля в своей жизни. У нее не было права ожидать чего-то большего.

– Хорошо, я буду вашим другом. В данных обстоятельствах мы не можем позволить себе большего. Надеюсь, вы понимаете. – Габриель знал, что если их отношения продолжат развиваться, то девушку снова могут отправить в тюрьму. Он не хотел рисковать, так как желал, чтобы она оставалась рядом с ним. Габриель протянул Амелии руку. Когда она положила свою маленькую ладонь в его, она почувствовала тепло и нежность. Взглянув Габриелю в глаза, Амелия увидела в его взгляде что-то большее, чем просто дружба. Габриель и Амелия вступили на опасную почву, но было очевидно, что ни у кого из них нет сил отступить.

Амелия дошла до открытого места перед фермой, когда увидела свет возле лампы своего домика. Остановившись и затаив дыхание, она следила за пятном света, молясь, чтобы Эван не обнаружил ее исчезновения. Когда же лампу поставили на землю, Амелия заметила в ореоле света контур широкой юбки и узнала в темном силуэте Карлотту.

«Что ей здесь нужно?» – разозлилась девушка. Карлотта не должна была увидеть, что Амелия идет со стороны маяка, поэтому девушка зашла за большой дом Эвана, затем вышла между двумя строениями. Сердце Амелии бешено билось, но надо было успокоиться и сделать вид, что она очень удивлена появлению Карлотты.

– Боже мой, откуда вы? – Амелия с трудом пыталась дышать ровно.

– Я искала вас, – ответила итальянка. – Где вы были?

– В уборной. – Ее тон рассердил Амелию.

– Так долго? Я тут уже, по крайней мере, минут двадцать.

Амелии рисковать было нельзя, Карлотта могла причинить ей лишние неприятности.

– Я ходила проверять ягнят.

– Без лампы? Как вы их вообще увидели?

– Они белые, поэтому их легко различить в лунном свете. Зачем вы пришли? – Амелия пыталась сдерживать свое раздражение.

Карлотта не знала, что сказать. Она очень разозлилась, что не застала преступницу в своей хижине, и решила, что та с Габриелем. Ревность затмила ее разум, поэтому она не успела ничего придумать.

– Эдгар спит после дежурства, поэтому… я подумала, что мы можем поговорить.

– Мне приходится рано вставать, поэтому я устала, Карлотта. Может быть, в другой раз? – Амелия совершенно не желала проводить с итальянкой время.

– Si,поговорим завтра. – Карлотта не поверила Амелии и решила еще пристальнее понаблюдать за ней. – Доброй ночи, – пожелала она.

– Доброй ночи.

Амелия вошла в свою хижину, закрыла дверь и вздохнула с облегчением. Может, ей удалось убедить Карлотту в том, что она не была с Габриелем. Но итальянка была очень подозрительной и хитрой, поэтому нельзя на сто процентов быть уверенной в этом. Сняв платье и надев одну из ночных рубашек Джейн, Амелия продолжила думать о Габриеле. Ее сердце гулко забилось, когда она вспомнила его признание в своих чувствах к ней. Но радость сменилась печалью, ведь они не могли думать о совместном будущем, пока она была осужденной, преступницей, направленной сюда работать.

После ухода Амелии, Габриелю с огромным трудом удавалось сосредоточиться на работе. Все его мысли были о девушке. Габриель думал о том, кем она была и как он может помочь ей доказать, что она не преступница. Он задавался вопросом, стоит ли связаться с другой девушкой, выжившей после кораблекрушения, с молодой леди, которая приехала к Эшби. Но именно она сказала, что женщину, которую направили на ферму Эвана, зовут Сара Джонс. Поэтому если это ошибка, то допустила ее та леди. Габриелю с каждым днем становилось все очевиднее, что это ошибка. Он решил, что напишет два письма. Одно начальству тюрьмы на Ван-Демьенз-Лэнд, а другое подопечной Эшби. Корабль с продуктами должен был прибыть со дня на день, и поэтому медлить было нельзя.

Кингскот

Сара старалась получить удовольствие от поездки с Лэнсом, но после разговора с Бетти ее преследовали воспоминания о годах, проведенных в тюрьме. Она старалась забыть об этом тяжком времени, ей казалось, что уже удалось, но встреча с Бетти вернула ее к реальности. Теперь она поняла, что шрамы прошлой жизни, все эти болезненные воспоминания навсегда останутся с ней. Но она была не так глупа, знала, что ее махинация потребует много сил и терпения. Пока все шло весьма успешно, но теперь Бетти Хаммонд может все испортить. Нельзя позволить этой аборигенке встать у нее на пути к обретению огромного наследства, возможности завладеть сердцем Лэнса Эшби. Нужно будет что-то предпринять, когда эта женщина решит помешать ей.

Лэнс зажег лампу, когда они вышли из экипажа. Они проделали небольшой путь к берегу недалеко у отеля «Озон». Взяв девушку за руку, он предупредил ее, чтобы она шла как можно тише. Они вместе направились к камням, откуда открывался хороший вид. Лампу Лэнс поставил на камни позади, чтобы у них была возможность все видеть и не пугать при этом пингвинов.

– Этих пингвинов называют карликовыми, – прошептал Лэнс.

Волны накатывали на берег одна за другой, и птицы выскакивали из воды. Сара с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть от радости. Пингвины бросались к своим убежищам, скрытым под кустами, камнями и в других укромных местах. Они вели себя довольно шумно, но были очень забавными и милыми, когда неуклюже шагали по земле.

– Их брачный период с марта по май, так что некоторые из них подростки, которые учатся у взрослых, – прошептал Лэнс.

– Они замечательные, – восторгалась девушка.

Понаблюдав за ними некоторое время, Лэнс предложил вернуться.

Когда они устроились в экипаже, она сказала, что хочет просто посидеть здесь немного.

– Ты уверена, что ветер не слишком холодный?

– Нет, я люблю запах моря. – Запах был крепким и бодрящим.

Сара дрожала, и Лэнс обнял ее за плечи. Его жест был нерешительным, словно он ожидал, что она воспротивится этому, но Сара приняла его объятия с удовольствием.

Сара глубоко вдохнула, смакуя соленый воздух. Холодный бриз, обдувающий ей лицо, помогал ей почти полностью отогнать прочь воспоминания о том времени, которое она провела в тюрьме.

– Я заметил, когда мы первый раз ездили на прогулку, ты тоже делала глубокие вдохи. Почему? – спросил Лэнс.

Вопрос застал Сару врасплох. Она судорожно попыталась найти объяснение.

– Я… люблю свежий запах океана. А ты разве нет?

– Полагаю, я просто давно привык к нему, – ответил Лэнс. Он считал, что и она тоже привыкла к морскому воздуху, поскольку жила в Хобарт-Таун много лет. Как и Лэнс, Амелия Дивайн родилась в Англии, а затем их семьи эмигрировали вместе. В первое время они устроились в Мельбурне. Генри и Чарльтон обсудили различные варианты. Генри решил, что у Хобарт-Таун хорошие перспективы, а Эшби переехали на Кенгуру-Айленд. Эдна и Камилла были очень огорчены тем, что им придется расстаться, но обеим пришлось последовать за мужьями.

– Я могла смотреть на звезды всю ночь, – добавила Сара, посмотрев на небо.

Объятие Лэнса успокоило ее, и она снизила бдительность. В тюрьме она закрывала ночью глаза и представляла, что смотрит на ночное звездное небо. Это помогало ей сохранять внутреннюю чистоту.

– Ты думала о моем предложении поговорить о твоей семье? – спросил Лэнс.

– Да, Лэнс, но… я не могу. Пожалуйста, постарайся понять.

– Я понимаю, Амелия. Но я уверен, что нельзя скрывать свои эмоции. Однако я уважаю твое желание.

– Спасибо. Может быть, со временем я почувствую себя по-другому, но пока для меня это слишком больно. Пожалуйста, будь терпим. – В лунном свете Лэнс был особенно красив, настоящий идеал мужчины.

– Мама сказала мне, что ты вскрикиваешь во сне. Тебя наверняка мучают кошмары.

Сара охнула. Она просыпалась по ночам в холодном поту, сердце готово было вырваться у нее из груди, но она даже не представляла, что кричит во сне. Лэнс думал, что все это из-за смерти ее семьи, а Саре снилось, что тюремщики пришли за ней, чтобы забрать ее обратно в Каскейд, теперь уже навсегда. Этот кошмар повторялся каждую ночь с тех пор, как она стала жить в доме Эшби.

– Может, если я лягу спать с мыслью о том, какой прекрасный вечер провела с тобой, этого больше не случится, – улыбнулась Сара.

Лэнса опечалила ее несерьезность.

– К сожалению, Амелия, естественно, что ты переживаешь смерть своих родителей. Вряд ли такое можно избежать, но когда ты захочешь поговорить, я всегда к твоим услугам.

Сара подумала, что сейчас не следует ей улыбаться, надо показать свою печаль.

– Спасибо, – прошептала она и опустила глаза. – Мне становится легче, когда ты просто рядом. – Сара вздохнула и положила голову Лэнсу на плечо.

У Лэнса снова возникло неприятное чувство, что Амелия принимает его совсем не как друга, и ему стало неловко. Последние несколько дней Лэнс думал о том, как осторожно дать Амелии понять, что он будет ей только другом и на большее она рассчитывать не должна. Наконец он решил пригласить кого-нибудь на свидание. Лэнс несколько раз встречался с Оливией Хорн. Она работала клерком в том же банке, что и он. Приближался Праздник урожая, который проходил, когда срывали первые колосья, и Лэнс решил, что пригласит Оливию. Тогда подопечная его родителей поймет, что его интерес к ней чисто платонический.

У Лэнса не было чувства, что он использует Оливию, она действительно нравилась ему, и он надеялся, что их отношения могут перерасти в нечто гораздо более серьезное.

Сара посмотрела на Лэнса. Ей отчаянно хотелось поцеловать его, но она не осмелилась даже пошевелиться.

– Я должен отвезти тебя домой, пока ты не простудилась, – проговорил Лэнс и убрал руку с плеча Сары. Когда молодой человек направил лошадь к дому, девушка еще раз взглянула на звезды, но они исчезали за набегающими на небо облаками. Будут и другие ночи… я уверена в этом, подумала она.

Глава 10
Кейп-дю-Куэди

– Не знаю, что случилось с Сисси, – проворчал Эван после завтрака. – В последнее время она стала слишком капризной.

– Наверное, виной тому ее возраст, – заметила Амелия. Она выгребала золу из старой печи, поднимая тучу пыли.

– А при чем здесь ее возраст? – бросил Эван.

Он не мог спокойно наблюдать за работой Амелии, всегда терял терпение. По сравнению с его милой Джейн она была совершенно неспособна к домашней работе.

Амелия повернулась к нему. Ее щеки и нос были в черных пятнах от золы. Эван сидел за столом с Майло на коленях. Амелию раздражало, что он так откровенно баловал вниманием своего сына.

– Девочки всегда становятся раздражительными и своенравными на пороге зрелости. Это просто период взросления. Этот период пройдет, но пока вам придется набраться терпения.

– Откуда ты столько знаешь? У тебя были младшие сестры?

– Я… не знаю. – Амелия думала об этом сотни раз, но не могла ничего вспомнить о своей семье. – Раз уж мы коснулись темы девочек, – продолжала она, – то ваши дочери не проявляют ни малейшего интереса к учебе. Было бы замечательно, если бы вы как-нибудь поощряли их.

– Им нужно знать одно – как сделать своих мужей счастливыми. А какую пользу принесет им знание столиц Америки или Англии?

Амелия смотрела на Эвана. Она была уверена, что именно такое отношение отца к учебе расхолаживает девочек.

– А вы знаете? – спросила она.

Эван на мгновение словно застыл.

– Нет, и могу сказать, что это не принесло мне никакого вреда. Я бы попросил тебя научить моих девочек готовить и шить. Вот что им было бы полезно, но поскольку тебе самой нужно этому учиться, я только впустую трачу слова.

Амелия подавила приступ гнева. Ей давно стало ясно, что Эвану бесполезно объяснять что-либо. У нее появилась новая идея.

– Я бы хотела, чтобы у нас была музыка. – Амелия не знала почему, но мечтала послушать музыку.

– Музыка! Это еще зачем?

– Музыка – это замечательно. Она может пробудить у детей интерес к учебе и, возможно, помочь развитию способностей к искусству.

– К искусству! Ты сошла с ума, женщина?

– Нет, я в своем уме. Нет ничего плохого в том, чтобы быть разносторонне развитым человеком.

– А ты не заметила, то здесь поблизости нет ни картинных галерей, ни концертных залов?

– Чтобы послушать музыку, не обязательно идти в концертный зал. Я уверена, что у многих дома есть музыкальные инструменты. Детей надо поощрять обучению игре на любом инструменте, пусть даже не самом простом. Музыка смягчает душу, и вашим детям это вовсе не помешает.

В дверях дома стоял Габриель. Он слышал большую часть разговора, и понял, почему у Эвана такой вид, что он вот-вот готов взорваться. Габриель прокашлялся, чтобы его заметили.

– Я слышал, здесь кто-то говорил о музыке…

Амелия повернулась, и ее сердце забилось быстрее.

– Да, я только что говорила Эвану о своем желании дать детям послушать музыку.

Эван сжал зубы.

Габриель знал, что он думает о Джейн. Иногда он был в доме, когда Джейн пела детям колыбельную, укладывая их спать. Эван любил слушать ее пение, и хотя он никогда не признавался в этом, от ее песен ему становилось хорошо на душе.

– В кладовке стоит пианола, – сообщил Габриель.

– Неужели? – обрадовалась Амелия.

– Да, ее оставил там прошлый смотритель. Пианола принадлежала его жене, и они должны были вернуться за ним еще месяц назад. Я сомневаюсь, что они теперь приедут, могу, правда, и ошибаться. Но мне кажется, что они не будут возражать, если мы на время одолжим инструмент.

– Это было бы замечательно. – Амелия позвала девочек. – Вы бы хотели послушать музыку? – спросила она их.

– Музыку! – повторили они восторженно. Они никогда не слушали музыку, но, кроме Майло, помнили, как мама иногда им пела.

– Ну что ты наделал? – возмутился Эван.

– А что в этом плохого, Эван? – удивился Габриель. – Это может быть полезно для девочек и Майло. Пойдем принесем пианолу.

– Сейчас?

– А почему нет?

Эван разозлился, а девочки завизжали от восторга.

– Тихо, – прикрикнул он, и девочки замолчали, опасаясь гнева отца.

Очень неохотно Эван помог Габриелю принести пианолу к нему в дом. Она оказалась такой тяжелой, что пришлось позвать на помощь Эдгара. Амелия стерла с инструмента пыль, повернула заводную ручку, и музыка наполнила маленький домик. Роза немедленно спросила, можно ли повернуть ручку, и Амелия позволила ей это сделать.

Мелодия называлась «О, мой папа». От этого мотива у Амелии почему-то выступили слезы. Она вытерла их. Вероятно, это были слезы радости оттого, что она снова слышит музыку.

Габриель подошел к девушке, взял тряпку из ее рук и уголком материи стер пятна золы с ее щек и носа. Он сделал это так трогательно, что Амелия не почувствовала никакой неловкости. Звуки мелодии наполняли ее сердце, и она не смогла удержаться, взяла Габриеля за руку и начала вальсировать с ним по комнате. Он чувствовал себя неловко, а она танцевала легко и грациозно, словно делала это каждый день. Эдгар захлопал в ладоши и широко улыбнулся.

Дети восторженно наблюдали за танцем, а затем все вместе тоже захлопали в ладоши.

– Где вы научились так танцевать? – спросил Габриель, когда остановился, чтобы отдышаться. – Это невероятно!

– Не знаю, но я люблю танцевать, – ответила Амелия.

– Вы прекрасно танцуете. – Габриель был поражен ее способностями.

– Без сомнения, – добавил Эдгар. – Я никогда не видел подобной грации.

Амелия зарделась, попыталась вспомнить, когда танцевала в последний раз. Но не смогла.

– Увидимся позже, – попрощался Эдгар. Он боялся, что жена заметит его отсутствие.

– Спасибо за помощь, – крикнула Амелия ему вслед.

Эван хранил молчание. Все перемены на его ферме после появления Амелии тревожили его.

– Покажешь мне, как танцевать? – спросила Сисси.

– Хорошо, – ответила Амелия. Она взяла ее за руки, положила одну руку на талию девочки. – Локоть вверх. Обычно подбородок нужно тоже приподнять, но пока ты можешь смотреть за движением моих ног и следовать за мной, – учила Амелия. – Раз, два, три. Раз, два, три.

Сисси неуклюже следовала за Амелией, но глаза девочки горели от удовольствия.

– Tresbon,Сесилия, – проговорила девушка, когда они вдвоем сделали круг по комнате.

– Что ты сказала? – не поняла Сисси.

Амелия ахнула и прикрыла рот рукой.

– Я сказала: «Очень хорошо, Сесилия». – Девушка смутилась, ведь она произнесла эту фразу по-французски.

– Вы только что говорили по-французски, – удивился Габриель.

– Действительно, – смутилась Амелия. Она не знала, почему так сказала.

– А как сказать… – Сесилия оглядела комнату. – Стол и стулья.

– Letableetleschaises,– ответила Амелия, почти не задумываясь.

Сесилия и Роза с восхищением повторили слова.

– А как будет море и небо? – допытывалась Бесс.

– Мегetdel,– ответила Амелия.

– А танец и музыка? – заинтересовалась Сесилия.

– Danseetmusique,– просияв, ответила Амелия. Она взяла листок бумаги и записала все по буквам, чтобы девочки видели разницу между английскими и французскими словами. Девочки увлеклись этим.

Внезапно Амелия поняла, что нашла ключ, как заинтересовать их учебой. Это очень обрадовало ее, и в то же время она задумалась, почему она так хорошо танцует, откуда знает и другие языки? Ответа она не находила.

– Откуда вы знаете французский? – спросил Амелию Габриель.

– Не имею понятия, – разволновалась она. Прошлое все еще было скрыто от Амелии. Она зажмурилась, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, но безуспешно.

Эван больше не смог спокойно наблюдать за происходящим и, проворчав, что его ждет работа, удалился.

Габриель страдал, видя, как терзается от неизвестности девушка. Он обнял ее за плечи, желая ее утешить. Амелия была благодарна Габриелю за поддержку и теплоту. Рядом с ним она не чувствовала себя одинокой.

– Я тоже должен идти, – прошептал Габриель. Он нежно улыбнулся девушке.

– Спасибо вам большое за то, что одолжили нам механическое пианино, – поблагодарила Амелия.

– Не за что. Лучше пусть оно послужит, чем будит пылиться в кладовке.

Габриель был доволен, что доставил хоть немного радости этой девушке. Ее знание французского еще больше разожгло интерес Габриеля к ней.

– Где ты был? – спросила мужа Карлотта, когда он вошел в дом.

Эдгар очень удивился, ведь он отсутствовал совсем недолго, а она уже так разозлилась.

– Я помогал Эвану и Габриелю отнести пианолу на ферму.

Карлотта мылась, когда Эдгара попросили о помощи, поэтому она ничего не знала. Когда она заметила, что нет ни мужа, ни Габриеля, сразу заподозрила неладное.

– Пианолу! Где вы ее взяли?

– Она была в кладовке.

– Я ее не видела.

– Я тоже, она была накрыта одеялами. Габриель одолжил его Саре.

– Зачем это? – возмутилась Карлотта.

– Она и дети хотели послушать музыку. Теперь они отлично проводят время.

Карлотта могла не ходить на ферму, сгорая от зависти, или же отправиться туда и посмотреть, что там происходит. Итальянка решила пойти.

Следующие дни Амелия танцевала и пела французские песни с детьми. Габриель в это время написал два письма. Одно он направил мисс Амелии Дивайн в Хоуп-Коттедж, а другое – начальству тюрьмы на Ван-Демьенз-Лэнд. Карлотта ежедневно приходила на ферму, допрашивала Амелию, где та научилась танцевать и говорить по-французски. Много раз она намекала девушке, что у нее может быть семья, о которой она не помнит, и, вероятно, любовник, но Амелия не обращала на нее внимания. Она знала, что итальянка преследует свою цель, и это наверняка как-то связано с Габриелем.

Амелия не ходила к маяку, но Габриель навещал ее на ферме почти каждый день. Хотя Эван по большей части был занят делами вне дома, он все же заметил, что девочки стали счастливее, а Майло захотел проводить больше времени с Амелией. Изучая французский, девочки стали лучше знать и английскую грамматику, выучили больше слов и считали, что разговаривать на таком выразительном языке – treschic [2]2
  Красиво (фр.).


[Закрыть] .Карлотта предложила учить девочек итальянскому, но дети отказались, заявив, что им нравится, как звучат французские слова, особенно когда их произносит Амелия. Карлотта постаралась скрыть свое раздражение и обиду.

Амелия заметила, что, как только на ферму приходил Габриель, Карлотта появлялась вслед за ним. Итальянка явно следила за Габриелем, и казалось, что она не хочет, чтобы он проводил время с Амелией. Это раздражало Габриеля, который стал приходить на ферму более длинной дорогой, чтобы итальянка не знала, куда он направляется. Но уже через два дня Карлотта, увидев, что Габриеля нет ни дома, ни на маяке, шла на ферму. Габриель и Амелия поняли, что им никогда не удастся побыть наедине. Сначала Габриель считал это благом, так как его чувства к Амелии становились все нежнее и он не доверял себе, но потом он стал мечтать о том моменте, когда они смогут хоть несколько минут поговорить без свидетелей.

– Корабль с продуктами должен прийти завтра, – объявил однажды Габриель вечером, войдя в дом Эвана. Он посмотрел на Карлотту, которая пришла сюда за минуту до него. – Сегодня ложись спать пораньше, потому что почти целый день уйдет на то, чтобы сложить все в кладовую.

– Надеюсь, мои поросята на борту, – произнес Эван.

Амелия вздрогнула. Теперь ей придется кормить их и убирать за ними. Габриель улыбнулся девушке.

– Мне надо идти к маяку, – сообщил он. – Я просто хотел вам напомнить о приходе корабля. Мне нужно почистить стены дома, так как в этот раз они должны привезти побелку.

– Эдгар поможет вам, vero?– проговорила Карлотта. Она обратила внимание, как Габриель улыбнулся Амелии.

Его раздражало, что итальянка указывает своему мужу, что делать.

– Полагаю, что у Эдгара есть свои дела.

Когда Габриель направился к двери, Амелия последовала за ним на улицу, притворившись, что ей нужно что-то спросить про огород. Они понимали, что Карлотта наблюдает за ними через открытую дверь.

– Когда вы сегодня дежурите? – шепотом спросила его Амелия.

– В первую смену. Вы хотели прийти?

– Если вы не против. – Амелия застенчиво взглянула на него.

– Конечно нет, – обрадовался он.

– Тогда я приду. Приду, когда стемнеет. Жаль пропустить замечательный закат, но я не хочу, чтобы Карлотта видела меня.

– Будьте осторожны и заприте дверь, когда войдете.

Габриель направился к маяку, Амелия смотрела ему вслед. Проводить с Габриелем время в присутствии детей, Эвана и Карлотты было для нее сущей пыткой, ведь она не могла высказать ему свои мысли и чувства.

– Он привлекательный мужчина, vero?– заявила Карлотта, и Амелия вздрогнула от испуга. Она не догадывалась, что итальянка стоит прямо за ее спиной.

– Смотрите, чтобы ваш муж этого не услышал, – ответила Амелия.

– Если Эван доложит начальству тюрьмы, что вы встречаетесь здесь с мужчиной, вас могут отправить обратно на Ван-Демьенз-Лэнд, vero?– прищурилась Карлотта.

– Этого не случится, я же ни с кем не встречаюсь.

– Уверены?

– Да, уверена!

Амелия испугалась, Карлотта действительно может доставить ей неприятности. Если итальянка застанет ее наедине с Габриелем, она наверняка все расскажет Эвану. Амелия не могла рисковать. Хотя она ненавидела ферму, но совсем не хотела, чтобы ее отправили куда-нибудь еще. Нужно было время, чтобы память вернулась к ней. Если она вспомнит что-нибудь, то тогда она сможет встречаться с кем и когда захочет. Никто и ничто не помешает ей любить Габриеля.

Габриель снова взглянул на часы. Была почти полночь. Он ждал Амелию с тех пор, как стемнело. Почему же она не пришла? Габриель волновался. Неужели Эван заметил, что она уходит с фермы? А может, Карлотта нанесла ей визит? Услышав, как внизу с шумом закрылась дверь, Габриель почувствовал, как его сердце на секунду замерло, но затем на лестнице раздались тяжелые шаги. Наверх поднимался Эдгар, чтобы сменить его.

Оказавшись на улице, во тьме, Габриель увидел свет в домике Диксонов. Карлотта все еще не спала. Он хотел отправиться на ферму к Амелии, но не желал рисковать, ведь Карлотта еще не ложилась. Итальянка, несомненно, очень мешала им. Он мог бы с ней справиться, но нельзя допустить, чтобы она причинила Амелии неприятности. С тяжелым сердцем он направился к себе домой, зная, что еще долго не сможет уснуть.

На следующий день очень рано Габриель отправился на ферму к Эвану. Солнце еще не взошло.

Когда после бессонной ночи Амелия вышла из своей хижины, Габриель шепотом позвал ее.

– Габриель, что вы здесь делаете так рано? – спросила она. В окне дома Эвана виднелись отблески пламени. Это Эван разжигал огонь в очаге.

– Почему вы не пришли вчера на маяк? – спросил Габриель.

– Из-за Карлотты. Она угрожала мне вчера, а я не захотела рисковать.

– Я так и решил.

– Простите, – извинилась Амелия. – Я очень хотела поговорить с вами.

– Надо что-то придумать, – ответил Габриель. – Предоставьте это мне. – Он долго думал, как устроить их встречу.

– Эван будет меня искать, – забеспокоилась Амелия.

Габриель взял ее руку в свою теплую ладонь и нежно сжал ее.

– Увидимся позже, – пообещал он.

Амелия улыбнулась, и даже в утренних сумерках было видно, как в ее карих глазах заблистали искорки радости.

После завтрака Амелия вместе с семьей Финнли направилась к бухте Вейрс-Коув встречать корабль. Требовалась любая пара рук, чтобы нести на ферму продукты и вещи, которые они заказали, и, конечно, Эван с нетерпением ждал прибытия шестерых поросят.

Пока команда корабля «Аргайлл» опускала якорь, провиант грузили на шлюпку, которая затем вошла в бухту и пришвартовалась у причала. Шлюпка сделала три ходки. Провиант выгрузили на причал, и затем Габриель складывал все в грузовую сетку, которую Эван поднимал наверх на скалу. Это была очень тяжелая работа, которая заняла много времени. Поросята все это время визжали в своих клетках, оставленных на причале.

– Кажется, они здоровы, – ликовал Эван.

– Кажется, они ужасны, – всерьез сокрушалась Амелия.

После полудня, когда на ферму уже перенесли довольно много продуктов, все очень устали. Семья Финнли взяла себе продуктов на несколько недель, а все остальное сложили в кладовую. Габриель попросил Карлотту все разобрать. Он дал ей список, где было указано, кто какие продукты и вещи заказал. Он надеялся, что работа займет у нее весь вечер и утомит ее. У Габриеля был план.

– Встретимся за курятником в девять часов, – прошептал он Амелии, протягивая ей мешок соли.

Девушка собиралась вернуться на ферму. Она молча кивнула, но казалась встревоженной.

– Доверьтесь мне, все будет хорошо, – пообещал Габриель.

Амелия снова кивнула и бросила взгляд на Карлотту, желая убедиться, что итальянка ничего не слышала. Когда Амелия оглянулась, Габриель тепло улыбался ей, и она почувствовала, что все действительно будет хорошо.