Текст книги "Семь посланников"

Автор книги: Элизабет Тюдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Отсюда невозможно бежать.

– Нет ничего невозможного в жизни, дружище, – не согласился Макензи.

– Надо просто хорошенько все обдумать.

– Я уже очень-очень много думать, – проговорил Кабра на ломаном

фебрийском. – И ничего не получаться. Отсюда никто, никогда не бежать.

– Значит, мы будем первые.

– Надежда – это плохая вещь. Ты надеяться-надеяться и ничего не

получаться.

– Ты что же предлагаешь нам, помереть как собаки?

– Я не знать, что такое собака, и не представлять его. Но бежать

отсюда невозможно! Один раз один существо пытаться сделать побег. Но его поймать и убить, поэтому ты забудь про бежать. Я не хотеть потерять тебя. – Кабра умолк и добавил после продолжительного молчания. – Если только не убить охрана. Генри вопросительно посмотрел на него. "Восстание!" – пришла к нему мысль.

– Прекрасная идея! – воскликнул человек так громко, что стражник метнул

в него враждебный взгляд. Макензи опустил голову и усерднее принялся работать зубресом[95] на скалистой поверхности.

– Вот только сделать это будет очень сложно, – понизив голос,

продолжил разговор инопланетный товарищ. – У них есть оружие, а у нас.

– . а у нас орудия труда, – докончил за него Генри.

– Это мало, очень мало.

– Но ведь рабов большинство.

– Мало кто идти на этот шаг. Никто не хотеть умирать напрасно,

никто не рисковать.

– Рисковать? Так ведь они и так умирают от болезней и непосильного

труда, тогда какая разница, как умереть?

– Так думать только ты – человек.

– А ты? Ты пойдешь на это? Кабра не ответил на этот вопрос, да и на другие тоже. Остаток дня он провел, молчаливо выполняя свои обязанности. Генри не мог понять его реакции и причин, побуждающих того к молчанию, но знал точно, что товарищ по несчастью обдумывал его предложение. Долгий и каторжный день пришел к концу. Невольников, выстроив в ряд цепочкой, повели к транспортеру. Подъемную кабину заполнили рабами и доставили их на поверхность. Длинная вереница выстроилась для получения ежедневного пайка. Пищу здесь давали лишь по вечерам, да и то скудную и омерзительную. Однако выбирать не приходилось: либо невольник приспосабливался к местным условиям, либо умирал в первые же дни, проведенные в рабстве. На ночлег шахтеров устраивали в небольшой душной пещере. К счастью, на рудниках было преимущественно тепло, даже жарко, и рабы не мучались от холода, но и жара приносила многочисленные болезни. И самой страшной среди них был крибис. Заразившегося крибисом ожидала неминуемая смерть. Сами надсмотрщики, коренное население Терронга, никогда не страдали этой болезнью. Их организм был нечувствителен к этому инфекционно-вирусному микроорганизму. Однако на пришельцев-ра-бов крибис оказывал губительное воздействие. Пандемия преобладала только среди работников горных рудников. Микроорганизмы обитали в глубинных шахтах и проникали через дыхательные пути. Болезнь сопровождалась тяжелым лихорадочным состоянием и частой потерей сознания. По прошествии нескольких дней после заражения инфицированный погибал. Безусловно, в случае надобности, надзиратели могли бы устранить распространение этого смертельного вируса, предложив невольникам определенные приспособления для защиты от пыли крибиса, руды, от названия которой и происходило наименование этого вируса. Однако рабовладельцев ничуть не тревожило здоровье шахтеров, отчего жертвы во время вспышек были многочисленными. После разговора Генри со своим инопланетным товарищем о восстании на Терронге прошел месяц. Все это время человек пытался заверить эдмунца в правильности и необходимости этого шага. Но Кабра ничего и слышать не хотел. Он был достаточно крепок сложением, но слабоволен и немного труслив. Отчего-то этому юному эдмунцу казалось, что терронгцы скоро сжалятся и сами отпустят их на волю. Но его надежды были слишком фантастическими. Можно было думать о чем угодно, выдумать сотни версий спасения от рабства, но уж точно не соглашаться с предположением Кабры. Несчастный так и не дождался этого дня. Он заразился крибисом и умер у Генри на глазах. Макензи лишился друга и общения. Повторно заводить с кем-либо дружбу он не пожелал. Начать все с азов, учить кого-то языку, и потом вероятнее всего потерять его, было слишком суровым испытанием. Смерть Кабры принесла человеку боль, и он решил, что в друзьях больше не нуждается. Дни сменяли ночи, уступали место месяцам, и так в адских трудах прошли еще полтора года. Страшный враг заключенного – время, и оно было безжалостным ко всем рабам Терронга. Одни умирали с желанием жить, другие молили о смерти, а получали в дар лишь новый день, полный страданий и мук. Со временем ряды шахтеров пополнили новые невольники. Большинство из них, не выдержав тяжких нагрузок, умирали в первую же неделю, другие погибали от различных заразных болезней, а остальным было суждено мучительно доживать свои дни под гнетом. Макензи после смерти эдмунца больше ни с кем не вел разговоров. Он все также питал надежду на спасение, хотя светлой лазейки в этом темном лабиринте рабства не мог найти. Лишь мысль о спасении не давала ему упасть духом и погибнуть от тягостной жизни. Время и муки заново закалили его сердце. Он стал беспощадным и безжалостным к окружающим его существам, и не только к надзирателям, но и таким же рабам, как и сам. Он готов был пойти на любой шаг, совершить самый немыслимый и жестокий поступок, чтобы выжить и обрести свободу. С каждым днем возрастал в нем дикий страх возможности пожизненного заключения. Генри всячески пытался отогнать от себя эту мысль, чтобы не угодить в пропасть безнадежности. Цеплялся за ветхую соломинку надежды, которую пытался сломить жестокий фатум. Было еще нечто, что привязывало его к жизни, – это был сад воспоминаний, куда он попадал во время сна. О, эти сны! Они порой творят чудеса, питают душу и способны вдохнуть в человека жизнь. Сон – сокровище бедняков, и сладостный бальзам для душ обездоленных и отвергнутых. Он вознаграждает нас за терпение к дневному бодрствованию и учит правилам жизни. Для рабов же сон – это собственность, которую никто не может отнять, рай, в который можешь попасть, не отвечая за свои грехи, где заботы тонут в бесконечности, а время теряет свое назначение и смысл. Именно в эту обитель бездумия, где личным достоянием было все без исключения, и стремился попасть Макензи после изнурительного рабочего дня. Многие месяцы он видел один и тот же сон про то, как он сидел на берегу реки Пеффери в поместье Кинеллан, следил за рокочущей прозрачной водой и слушал пение птиц. На горизонте закатное карминовое солнце окрашивало все в пурпурные тона. Весенняя природа, окружавшая его, приносила душе покой, умиротворение и наслаждение. Временами в этом сновидении появлялись его приемные родители и юная, прекрасная фея, которую он полюбил на берегу той самой реки. Гвендолин усаживалась рядом и с блеском в глазах молча глядела на него. Она была столь обворожительна и великолепна, что у Генри захватывало дух от ее ослепительной красоты. Сны, в которых являлась к нему любимая, были наиболее дороги ему. Годы, прошедшие в неволе, усмирили его злобу по отношению к Белфорд. Он жаждал, ждал, грезил о том дне, когда встретится с ней вновь, и никак не предполагал, что свидеться им больше не суждено.

* * *

Со времени попадания Макензи в рабство минуло два года восемь месяцев, и неизвестно, как сложилась бы судьба разведчика, если бы в один из обыденных дней не произошел случай, который радикально изменил его жизнь в неволе. В тот день поступили новые невольники, среди которых был дикий и буйный ракообразный пришелец. Он не мог примириться со своим пленением и во время работ напал на одного из стражников. Навалившись всем телом на терронгца, он яростно начал размахивать и колотить своими клещами противника. Надзиратель, не ожидавший нападения, рухнул на землю и растерялся. Он бы погиб, если к нему на выручку не пришел бы один из невольников. Им оказался Генри Макензи. Подобрав оружие, потерянное стражником, он выстрелил в бунтаря, и тот повалился, сраженный смертоносным выстрелом. Генри демонстративно положил оружие и, подняв руки вверх, отошел от терронгца. Тот поднялся на ноги, схватил оружие и враждебно огляделся по сторонам. Не заметив вокруг никакой опасности, волосатый охранник усмирил свой гнев и взглянул на спасителя удивленными глазами. Ему был непонятен порыв человека. Столько раз он самолично наказывал этого невольника за медлительность и болтливость. Любой другой на его месте не задумываясь прикончил бы мучителя, однако он не совершил этого. Поступок раба оставался громиле неясным. Стражник кивнул землянину, велев тому вернуться к работе, и тот повиновался. Деяние, казавшееся странным инопланетному существу, было давно просчитанным шагом со стороны землянина. Ему нужно было как-то расположить к себе охранника, завоевать его признательность и войти в доверие. Нападение новоприбывшего раба дало такую прекрасную возможность. Таким образом, первый шаг к осуществлению его планов был сделан. Но Макензи в расчетах не учел одного – реакции заключенных. У погибшего, вернее, убитого ракообразного существа, было четверо товарищей. Узнав личность убийцы, они решили прикончить того. В тот же вечер в пещере, служившей ночлегом, противники окружили Макензи и без лишних объяснений напали на него. Остальные заключенные не стали вмешиваться в эту передрягу. Отступив от них, невольники рассеялись по углам пещеры, расчистив арену для борьбы. Если быть точным, о честной борьбе речь не шла. Все скорее выглядело как покушение. Четверо громадных верзил, с яростью напав на безоружного человека, пустили в ход свои острые клещи. Отважный землянин не желал стать жертвой нечестного боя. Он отбивался кулаками, ногами, закидывал неприятелей камнями, но проку от этого было мало. Свирепых нападающих не могло остановить столь ничтожное сопротивление. Их было больше, они были сильнее, и никакая человеческая сноровка не могла противостоять такому натиску. Один из атакующих ловко замахнулся клещевидной конечностью и, ударив человека по голове, повалил того на землю. Остальные, тотчас окружив землянина, не дали ему подняться на ноги. Своими острыми, как лезвие ножа, клещами они нанесли поверженному глубокие раны. Из многочисленных порезов хлынула алая кровь и обрызгала все кругом. Возможно, эти злобные существа и убили бы Макензи, если бы не охрана, открывшая по агрессорам огонь. Что произошло дальше, Генри не увидел, так как лишился чувств. Когда он очнулся, то обнаружил себя в темном помещении с тусклым красным освещением. Он лежал на чем-то мягком и ровном. Нечто теплое и воздушное обволакивало его тело. Кожа его зудела, и в суставах ломило от боли. В помещении было душно, воздух был пропитан резким и незнакомым запахом каких-то снадобий. Немного придя в себя, Макензи попытался подняться и присесть, но не смог пересилить слабости организма. Приложил руку к ноющей от боли груди и удивился, не обнаружив казематного датчика, окольцовывавшего грудину и шею. Странным ему показалось и то, что он пребывал в одиночестве в этом несуразном по форме помещении. Где он находился и как туда попал, Генри не знал. По его предположению место это больше всего походило на медпункт. Но ради чего терронгцы стали бы лечить его? Сотни тысяч рабов умирали от недугов у надзирателей на глазах, и никого из них рабовладельцы не лечили. Тогда отчего же Макензи удостоился этой чести? Почему его не оставили умирать в пещере, а начали лечить? На этот терзающий разум землянина вопрос ответило появление в комнате одного из стражников. Человек узнал его. Это был тот самый охранник, которого он спас. Теперь ситуация для него прояснилась. Лечение было чем-то вроде благодарности за оказанную помощь – услуга за услугу. Грубый десятифутовый верзила подступил к лежанке и положил громадную волосатую лапищу на грудь больного. Несколько минут он стоял неподвижно. Генри лежал с прикрытыми глазами, не желая выдавать своего пробуждения. Но скрыть это от проницательного терронгца не удалось. Его лапа, несмотря на волосяное покрытие, почувствовала учащенный ритм человеческого сердца. Землянин незаметно приоткрыл веки, украдкой взглянул на громилу и поразился выражению его лица. Обычно суровое и жестокое лицо потеряло свою прежнюю мимику и стало чувствительным и спокойным, вызывало жалость, а не отвращение. Большие и темные глаза не горели больше огнем ненависти и презрения, они источали необычайную проницательность и любопытство. Заметив пробуждение человека, исполин довольно улыбнулся. Генри показалось странным, что этот надзиратель проявил такую заботу по отношению к нему. И это открытие больше испугало землянина, нежели обрадовало. Он подозревал, что помощь эта -нечто вроде платы за спасение жизни терронгца. И он также знал, что по выздоровлении ему опять придется вернуться на работу в глубинную шахту. Эта мысль лишила невольника всякого желания жить.

Стражник ушел и вернулся вскоре с миской еды для больного. Макензи больше не притворялся спящим. Привстав на локтях, он заговорил со своим благодетелем:

– Спасибо за помощь, – указав рукой на перевязанную грудь, он

попытался жестом внести ясность в свои слова. Верзила отчего-то кивнул, как будто поняв слова землянина. Подошел к лежанке и протянул подопечному миску. Тот охотно взял ее, испробовал и был приятно изумлен. Принесенная еда не походила на ту, которой кормили в лагере шахтеров, она была очень сдобной и вкусной. Такое обращение надзирателя удивило его, ведь Макензи привык воспринимать всех охранников как грубейших и бессердечных существ. В тот же день он познал и другие характерные черты жестоких и беспощадных терронгцев. Эт-орс, как назвался попечитель, приходил туда лишь раз в день, приносил еду и осматривал раны человека. Он не владел ни одним из языков, известных землянину, да если бы и знал, то все равно оставался бы таким же молчаливым. Единственное, что Генри удалось узнать от стражника, было его имя. На все его вопросы и попытки наладить связь волосатое существо отвечало угрюмым, молчаливым взглядом. Проведя в обществе землянина всего час, благодетель уходил, оставляя его одного на протяжении дня. Ознакомившись с убранством этой комнаты, узник сделал вывод, что это место не было медпунктом. Оно больше походило на частную лабораторию, обставленную каверзными и замысловатыми приборами. Мысль о том, что это была комната в доме Эт-орса, сразу отпала. В соседних помещениях всегда было тихо, не было слышно ни шагов, ни голоса, ни даже тяжелого дыхания верзилы. Откуда-то издали временами доносилась до слуха многоголосая речь, затем все стихало, и вновь наступала продолжительная тишина. Трудно было выносить одиночество, а еще сложнее свыкнуться с давящей на психику обстановкой. В первые дни из-за слабости в организме Макензи подолгу спал. За годы, прожитые в рабстве, он научился чутко спать, и все из-за страха быть задушенным или съеденным живьем во сне. Сейчас же ему предоставлялась прекрасная возможность отоспаться, не тревожась о собственной жизни, но мысли о будущем не давали ему уснуть. Генри прожил в этой комнате около двух недель, пока окончательно не оправился от болезни. Как только он восстановил свои силы, Эт-орс решил выпустить его. Принеся подопечному еды и дождавшись, пока тот окончит трапезу, надзиратель сделал ему жест, веля следовать за ним. Землянин послушно вышел из комнаты и очутился в таком же полутемном, но более просторном помещении. Здесь было три двери, расположенных в разных уголках помещения. Избрав ту, что располагалась посередине, Эт-орс направился к ней. Прошли через эту дверь, пересекли еще несколько однообразных пустынных комнат и выбрались, наконец, из этого лабиринта помещений. Яркий, необыкновенно белый свет дневного светила ослепил глаза человека. Он зажмурил глаза и прикрыл их ладонью. С тех пор как он попал на Терронг, Генри видел солнечный свет впервые, и это очень обрадовало его. Привыкнув к освещению, поднял глаза к ясному небу и заулыбался, представив себя на миг свободным. Радость землянина не ускользнула от глаз громилы, и, возможно, это обстоятельство подтолкнуло его к следующему шагу. Пройдя по узким улочкам с невысокими домами из тесаного камня, путники добрались до большого многоэтажного здания. Здесь они, немного повременив у входных дверей, вошли внутрь. Охрана, стоящая на посту, удивленно и недобро косилась на Макензи, и было отчего. Еще ни один человек в истории Терронга не вступал в это здание, где располагался верховный совет государства. Эт-орс пересек необъятный вестибюль, залитый дневным светом, и, избрав одну из двенадцати дверей, направился к ней. Жестом он велел спутнику остаться снаружи. Пробыв там около получаса, он вышел обратно к человеку. Лицо у него было радостным и довольным. Зашагал к другой комнате, но в этот раз позволил спутнику пройти с ним. В помещении царил полумрак (нужно сказать, что терронгцам не очень-то нравилось яркое освещение). Тусклое салатово-перламутровое свечение окрашивало обстановку и присутствующих в этот колер. Эт-орс подвел человека к центру помещения, а сам отступил от него назад. Перед Макензи стояли трое терронгцев в непривычных глазу пурпурных мантиях, что было чрезвычайно странно, так как обитатели этой планеты по обыкновению не носили одежды. Пышный серый волосяной покров предохранял их организм от непогоды и ушибов. Поразительным в этих трех терронгцах было и то, что они не носили при себе оружия и никаких других приспособлений из меди, используемых большинством коренного населения. Каждый из стоящих напротив Генри держал в руках разнообразные предметы и одежду. Тот, кто стоял посередине, заговорил. Речь его была выразительной и торжественной, как на официальной встрече. Напыщенность, с которою он держался, дала Макензи понять, что эта церемония была особенно важной и почетной. После длинной и нудной речи спикер шагнул вперед и наградил человека цепью с многочисленными бляхами. Тот, кто стоял по левую руку от него, преподнес человеку шкуру неизвестного пушистого зверя, третий же возложил на его протянутые руки пояс и оружие, используемое надсмотрщиками. Теперь у землянина не осталось сомнения в том, что его приняли в ряды надзирателей рабов. Это посвящение не пришлось молодому человеку по душе. Он желал свободы, а ему навязывали должность истязателя. Одно только было утешительным – он сделал еще один шаг к независимости. Став одним из них, Генри обретал некоторую свободу действий, и в теперешнем своем положении мог хитростью и смекалкой извлечь большую выгоду.

Г л а в а 19

ВОССТАНИЕ

Где единение, там и победа.

С. Публилий

Новообращенного охранника не послали на работу на горнопромышленное предприятие по добыче и переработке полезного ископаемого. Учитывая хрупкое, по мнению терронгцев, телосложение человека, его определили надзирателем на плантации. Терронг, как уже говорилось ранее, была планета с хорошими метеорологическими условиями. Большую часть года здесь стояла стабильная теплая погода – и, естественно, там было развито земледелие. Благодаря труду рабов, удобрениям и специальной агротехнике урожай сельскохозяйственных культур был богатым и круглогодичным. На плантациях выращивали преимущественно бодлуссу, вьющееся растение, плоды которого чемто напоминали виноградные гроздья, только чуть ярче окрасом, более сочные и сладкие. Терронгцы не употребляли воду, а пили лишь сок из лозы бодлуссы. Поэтому выращивание данного растения считалось наиболее важным делом. Макензи устроили надзирателем на плантации бодлуссы. Эта новость обрадовала землянина. Он знал, что его закадычного друга отправили работать на плантации, надеялся отыскать его там и нашел.

– Дисмас!. Дружище, не могу поверить. это ты.это действительно ты,

крепко обнимая Брэстеда, взволнованно говорил Генри.

– О чудо-чудо! Я так рад, что ты жив, Генри! Как хорошо, что тебя

перевели с рудников сюда.. Я слышал, там просто ад. но теперь мы вместе. а вместе мы многого добьемся. – Брэстед даже прослезился от счастья. Тут внезапно Макензи заметил приближающегося к ним надзирателя. Чтобы не выдать себя, Генри грубо оттолкнул от себя друга и, выхватив оружие из кобуры, принялся кричать и бранить его. Дисмас вытаращил глаза и застыл, пораженный поведением друга. Землянин-стражник поднес к боку раба электрошоковое оружие.

– Кричи во все горло! – велел Генри шепотом и нажал на курок. Луч, извергшийся из дула, прошел мимо тела Брэстеда, не причинив ему вреда. Но тот настолько громко завопил, что у терронгского стражника не осталось ни малейшего сомнения в том, что новоиспеченный надсмотрщик совестливо исполнял свой долг и был безжалостен даже к созданиям из своего оптиона. Такой поступок возвысил Макензи в глазах исполина и доказал его преданность. Стражник отдалился от них, и Генри вновь обнял любимого друга.

– Прости, Дисмас, за мою грубость, я никогда бы не сделал этого,

окажись мы в другой обстановке.

– Что происходит, Генри? Почему ты так разодет, и откуда, черт побери,

у тебя взялось это оружие? Собеседник гордо и довольно улыбнулся.

– Нравится тебе мой новый прикид? Избавившись от старых, грязных брюк, он использовал подаренную ему шкуру зверя и выкроил себе юбку и жилет. В своей новой одежде он походил то ли на доисторического гайлендского вождя, то ли на первобытного человека. С шеи его свисала цепь с медными замысловатыми бляхами, а талию опоясывал широкий пояс с кобурой для оружия. Для ног он смастерил самодельные сандалии со шнурками. С длинными волосами и рыжей густой бородой, да еще и в новом наряде, Генри трудно было узнать. – Откуда у тебя все это? – Терронгцы подарили. – Подарили? – не поверил другой собственным ушам. – Но с чего бы это? – За услугу, оказанную одному из них. – Какую такую услугу? – Я спас стражника от напавшего на него раба. – Спас? Как ты мог так поступить? Они ведь чудовища, изверги,

эксплуатируют нас как рабов. – Знаю. – Как же ты в таком случае спас одного из них? – возмутился Дисмас. – Я сделал это для того, чтобы завоевать его доверие. – Нам надо бороться с ними, а не завоевывать их доверие. – Послушай-ка меня, кудрявый еж, мне-то лучше знать, что делать,

изменился Макензи в лице. – Пока ты здесь, собирая цветочки, обдумывал план борьбы, я вкалывал как последний мул на рудниках. Ты думаешь, что я без ума от этих терронгцев? Знай, что я презираю их всей душой, так – как еще никого и никогда не презирал. Не все решает сила, надо иногда и пошевелить мозгами. И единственное, к чему привели меня раздумья во время этих танталовых мучений, это к одной мысли, – если хочешь одолеть врага, сперва с ним надо подружиться. Брэстед, опустив глаза, молча выслушал друга детства.

– Ты прав, без хитрости здесь не обойтись. Генри положил руку ему на плечо.

– Рад, что ты это понял. Итак, отныне мы вместе. И мы обязательно

придумаем, как выбраться отсюда!

– Расскажи-ка подробнее, как же они приняли тебя в охранники? Макензи рассказал товарищу о нападении ракообразных существ, сторонников погибшего, о том, как его лечил спасенный им надсмотрщик и, наконец, поведал о посвящении в стражники. В заключение он заявил, что живет теперь в доме Эт-орса и благодаря тому планирует поднять восстание.

– Не думаю, что Эт-орс пойдет на это, – отрицательно покачал Дисмас

головой.

– А разве я сказал, что он предаст себе подобных? Нет, дружище! Я и

не собираюсь посвящать этого волосатика в свои планы. Просто выужу у него всю необходимую информацию и воспользуюсь ею в мятежных целях.

– И ты предашь его? Подвергнешь Эт-орса смертельной опасности и при

необходимости даже убьешь?

– Да, – холодно ответил генерал-майор. – Я достаточно повидал смертей,

болезней и убожества, и для того, чтобы улететь отсюда, не пожалею никого. Прошло три месяца. Разведчики все еще обдумывали план спасения. Для того, чтобы поднять восстание, требовалось единство сил и намерений. Однако сложно было сплотить всех тружеников в единую группу. Земляне начали пропагандировать свою идею восстания, и постепенно о готовящемся бунте узнали все работники бодлуссовой плантации. Идея мятежа была ясна невольникам, вот только ее методы еще не были разработаны. Поднять бунт без четко выработанного плана действий было бы сверхглупостью. Малейший просчет или неточность могли положить конец надеждам тысяч рабов, поэтому от организаторов этого восстания требовалась предельная осторожность. Сложность планирования мятежа заключалась и в том, что земляне желали одновременно учинить бунт и на горнопромышленном предприятии. А для этого, прежде всего, требовалось наладить с тамошними невольниками связь, что представлялось невозможным. Единственным выходом из сложившейся ситуации было отправить информатора в лагерь шахтеров, выставив его провинившимся на плантационных работах. Для этой цели необходимо было избрать самого бойкого на язык и стойкого раба, который справился бы с возложенной на него задачей. Эту ответственность хотел взять на себя Брэстед, но друг детства наотрез отказался от его предложения. Он знал, что Дисмас не сможет там выжить. Макензи необходимо было найти кандидата с лучшими физическими данными. К концу третьего месяца для сбора урожая бодлуссы из африксовых[96] полей привезли несколько десятков рабов. В числе их оказался один землянин по имени Дункан Робертсон. Появление человека обрадовало разведчиков. Им казалось, что своему земляку они могли довериться всецело. В тот же день Робертсону была открыта идея мятежа. Престарелый землянин тотчас напросился отправиться к шахтерам.

– Но сможете ли вы выдержать столь тяжкие нагрузки? – озабоченно

спросил Макензи.

– Я проработал там более десяти лет, прежде чем меня перевели на

африксовое поле. И поверь мне, сфумато, уж я-то смогу там выжить.

– Превосходно, значит, кандидат у нас есть, осталось только

инсценировать нападение и приговорить вас к наказанию.

– Это будет не сложно сделать, сфумато. Ударь меня и громко во

всеуслышание произнеси слова "куд праи"[97]. Этого будет достаточно, чтобы меня отослали на рудники.

– Может, я сразу крикну волшебные слова, без нанесения побоев? – не

желая поднимать руку на старика, задал тот вопрос.

– Нет, сфумато, без этого не обойтись.

– Что это вы все время повторяете слово "сфумато"? Что это значит?

– Качество, навык, сущность.

– Тогда почему вы так обращаетесь ко мне?

– Потому, что ты и есть сфумато.

– О да! – с усмешкой воскликнул Генри, возведя глаза к небу. Речь старца навела на мысль о его безумии. Обнаружив недееспособность сообщника, Макензи огорчился. Можно ли было возложить столь ответственное задание на плечи безумца? Однако Робертсон оказался единственным, кому можно было доверить это дело. В тот же вечер был осуществлен первый пункт плана действий. Молодой человек, сфокусировав свой удар, заехал кулаком Дункану по лицу, и слабенький старичок шлепнулся на землю. После произнесения терронгского словосочетания к Генри подбежали двое из охранников и, схватив старика, потащили к транспортеру для перевозки рабов.

– Через неделю все будет готово! – крикнул Робертсон, тряся

кулаком, чтобы охранники восприняли его слова как угрозу. Дункана увезли на рудники, и разведчики принялись более активно продумывать план спасения. Как известно, взрывчатые вещества являются одним из важнейших орудий любого освободительного движения. Поэтому для диверсионных операций земляне решили применить мины-ловушки. Взрывы наиважнейших объектов терронгцев, значительные разрушения и потери дезорганизовали бы силы противника. В создавшейся панике легко было свергнуть и захватить власть. Флювит сильнейшее взрывчатое вещество – хранился на складе в лагере шахтеров. Его использовали для подрыва горных массивов и прокладки новых туннелей. Эта взрывчатка могла сыграть значительную роль в проведении диверсионной акции. Но проблема заключалась в том, что добраться до поселения шахтеров и выкрасть из склада необходимое средство атаки было довольно трудно. Как один из охранников, а также поверенное лицо верховного совета, на это дело мог пойти только Генри. Но, при всем доверии к нему, его появление в лагере могло вызвать подозрения. И тогда прощай восстание и надежда на спасение. Необходимо было действовать с предельной осторожностью, тщательно продумывать каждый шаг, чтобы не попасть в капкан недоверия. Макензи решил пустить в ход гибкость языка и хитростью выудить у Эт-орса необходимые ему сведения. За прошедшие месяцы он обучился языку терронгцев. С тех пор как Генри назначили надзирателем, его покровитель начал обращаться с ним как с равным. Эт-орс стал усердно обучать его языку. Это позволило землянину узнать много драгоценной информации о городе, в котором он жил. Он выяснил, что При-тропти был столицей небольшой страны, состоящей из четырнадцати городов меньшего значения и масштаба. На Терронге существовало всего лишь одно государство, которое располагалось в наилучшей местности. Остальные области планеты были климатически непригодны для жилья. Там было слишком жарко, и постоянные засухи уничтожили всю флору. Коренного населения в государстве насчитывалось около двухсот пятидесяти тысяч. В каждом городе проживало около четырнадцати-пятнадцати тысяч, и лишь в столице численность терронгцев была намного больше. Наряду с горнопромышленными предприятиями и плантациями в При-тропти была развита и химико-фармацевтическая отрасль. Терронгцы ревностно следили за своим здоровьем и в случае малейшего недомогания применяли всевозможные лекарственные препараты. В доме у Эторса было множество медицинских аппаратов и других приспособлений. Даже та мини-лаборатория, в которой лечился Макензи, оказалась собственностью его попечителя. В обыденной жизни терронгцы не казались грубыми варварами и злодеями, и лишь в глазах невольников представлялись исчадиями ада. Они были беспощадны к рабам и безразличны к их страданиям. Все это, возможно, было следствием резкого спада рождаемости коренного населения. Образование антагонистической об– щественно-экономической формации способствовало развитию принципов рабовладельческого строя. Возросшая с годами потребность в рабочей силе привела к выработке жестких законов, применяемых к каждому инопланетному существу, попавшему на Терронг. Со временем рабочей силы стало слишком много, и терронгцы перестали обращать внимание на их физическое состояние. Изначально предупреждая различными лекарственными средствами вспышки крибиса и других опасных вирусов, позже рабовладельцы перестали предпринимать лечебнопрофилактические методы, тем самым обрекая невольников на верную гибель.