Текст книги "Семь посланников"

Автор книги: Элизабет Тюдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

* * *

– Когда представители сената собираются полететь на межцивильную

конференцию?

– Через два дня, – ответила на вопрос Генри Макензи секретарша

председателя сената.

– Проверь-ка, пожалуйста, список участников. Есть ли там мое имя?

попросил член сената. Секретарша сидела за своим рабочим столом и напротив нее в воздухе был развернут восьмидюймовый голограммный дисплей офисного интеллэйда. Команда кибермозгу задавалась посредством акустической системы, настроенной на голос оператора интеллэйда. Аманда Хопкинс велела разумному помощнику выявить наличие в списках имени Генри Макензи. Мгновением позже интеллэйд дал положительный ответ.

– Замечательно! – Генри притворился обрадованным новости, хотя на

самом деле был уже оповещен департаментом ГСБ о предстоящей поездке. Попрощавшись с миссис Хопкинс, он покинул здание сената, расположенное в центре Вены. Всего в сенате было шестьсот депутатов, избранных от всех стран мира. В задачи мирового сената входило обсуждение глобальных проблем Земли, а также осуществление внешнеполитических отношений с цивилизациями Галактического содружества. Конференция, в которой предстояло принять участие представителям ста семидесяти рас этого содружества, проводилась каждые пять лет на блуждающей в открытом космосе станции "Ореол", построенной усилиями всех. Шестьдесят членов мирового сената должны были представлять интересы Земли на межцивильной конференции. Попасть в число избранных было трудно, но департамент ГСБ позаботился о включении в список делегатов своего агента. Все было проделано с предельной осторожностью, дабы в сенате никто не заподозрил Генри о его службе в разведке. Посредством "мистификатора" генерал-майор Макензи должен был передать подробности с места событий в штаб-квартиру управления. На сессии планировалось обсудить вопросы безопасности пограничных зон Галактики и учредить закон о новом межпланетном транспорте. Спустя пять с половиной минут после отбытия из Вены санкрафт достиг пункта назначения – Эдинбурга. Макензи пересел на городской санкрафт и достиг своей квартиры.

– Рад вас слышать, хозяин, – поприветствовал Генри домашний

интеллэйд.

– Не могу сказать "взаимно".

– Благодарю за дружеское приветствие, – отозвался всегда вежливый

Юджин.

– Как прошла поездка, милый? – спросила Гвендолин, сервируя стол.

– Неплохо. Меня избрали для поездки на "Ореол".

– В самом деле? – в голосе ее было больше огорчения, нежели восторга.

– А что тебя не устраивает? Ведь это ты приложила столько усилий,

чтобы сделать из меня сенатора.

– Да, но я желала тем самым обезопасить нашу жизнь. У тебя ведь была

рискованная и опасная работа. Я думала о тебе. о нас, – она умолкла, ожидая ответа Генри, но тот молчал. – Ты сердишься?

– Нет, просто переутомился. – Он взглянул на стол и удивленно приподнял

бровь, заметив лишний прибор. – Мы ждем гостя?

– Да, сейчас придет Джоанна.

– Опять она? – недовольно поморщился тот.

– Не понимаю, что тебе не нравится в Джоанне? Она милая и симпатичная

девушка, чуткая и внимательная, верная и заботливая подруга.

– О да! – процедил Генри сквозь зубы и ушел переодеваться. Через четверть часа Юджин сообщил о приходе гостьи.

– Дорогая, как ты сегодня чудно выглядишь, – оглядев подругу с ног

до головы, улыбнувшись, сделала Гвендолин комплимент.

– Ну, что ты, Гвен, все как обычно. Это ты, как всегда, блистаешь своей

красотой. Хозяйка залилась румянцем.

– Не преувеличивай, Джо.. Ну что же мы стоим в дверях? Проходи,

будь как дома. Они прошли в гостиную и уселись на резонтовой мягкой мебели. Дизайн квартиры каждый раз поражал посетительницу.

– Всякий раз, попадая сюда, восторгаюсь здешней атмосферой, – не

скрывая своих чувств, благоговейно промолвила гостья. – Ты должна быть счастлива, что живешь тут.

– Да, – улыбнулась ей в ответ подруга.

– А где же хозяин дома?

– Он переодевается, сейчас придет. Джоанна Леймоуд была худощавой блондинкой с голубыми глазами и курносым носом. Тонкие бледные губы она обыкновенно красила яркой губной помадой. Любила одеваться красочно, броско и с шиком, выставляя напоказ свои костлявые ножки и тощую грудь. Несмотря на все ее стилистические увертки, она была неприглядной особой, но не оттого, что природа отдохнула, творя ее. Отталкивающими были ее глаза, глядя в которые, можно было заметить корысть и низость ее души. Однако Белфорд не замечала в подруге этих порочных характерных черт. Они дружили с детства, и Гвендолин любила ее и доверяла как родной сестре. Прошло полчаса, а Генри не появился. Хозяйку начало стеснять и даже возмущать щекотливое положение, в которое поставил ее поклонник. Попросив у гостьи прощения, она прошла в спальню.

– Почему так долго? – прекрасное личико девушки пылало от гнева. – Я не голоден. Гвендолин подошла к кровати.

– Вставай, Генри, и прекрати притворяться. Я тебя хорошо знаю. Снова

начнешь оправдываться и выдумывать сотни причин, чтобы не явиться к столу? Сегодня у тебя ничего не выйдет. Ты уже который раз отказываешься сесть с нами за один стол. Что бы ты ни придумал, как бы ни оправдывался, в этот раз тебя ничто не спасет. Она ухватилась за его запястье и потянула к себе, но получился обратный эффект. Вместо того чтобы поднять Макензи на ноги, она была захвачена им в объятия. Он ловко перекинул ее через себя и, бережно уложив на кровать, склонился над ней.

– Проводи свою подружку и побудь со мной. Мне скучно. печально. я

умираю от одиночества. нуждаюсь в твоем обществе. утешь меня своей лаской, – возбужденно прищурившись, он пылко и многозначительно взглянул ей в глаза. Обнял, крепко и жадно слился в поцелуе, и быстро провел рукой по ее талии и бедрам. Она знала, каким он был пылким любовником, знала, что еще немного нежностей с его стороны и не сможет устоять перед соблазном. Набралась мужества и, положив руки ему на грудь, отдалила его от себя. Выскользнула из его объятий и, легонько пошатываясь от любовной истомы, отошла от кровати.

– Гвен, ты долго еще там? Я не мешаю? Может быть, зайти как-нибудь

в другой раз? – послышался голос гостьи за дверью.

– Нет-нет, Джо, мы сейчас придем. Еще одну минутку.

– Иди одна, – плюхнувшись на подушку, разочарованно пробормотал рыжий

соблазнитель.

– Я прошу тебя, Генри, не ставь меня в дурацкое положение. – Тот

молчал. – Я исполню твое самое сокровенное желание, если ты посидишь сегодня вместе с нами.

– Любое? – взглянул на нее Макензи.

– Какое пожелаешь.

– Ну, хорошо, упросила, – неохотно дал тот согласие. Лениво поднялся

с кровати и подошел к любимой. – Только прошу тебя, спровадь ее побыстрей. Прелестница сверкнула зубами и недовольно покачала головой. Взяла его под руку и повела за собой, как непослушного ребенка. Они прошли в гостиную, где их с нетерпением дожидалась посетительница.

– Поздоровайся, – улыбаясь, прошептала Гвендолин, легонько сжав

локоть возлюбленного.

– Здравствуй, Джоанна! Как поживаешь? – нацепив на себя маску

благовоспитанного и доброжелательного хозяина, проговорил тот.

– Спасибо, Генри, прекрасно! А ты?

– Нормально, как видишь, жив пока. Хотя здоровье у меня не самое

лучшее.

– Перестань, у тебя отменное здоровье. Ты переживешь нас всех,

игриво ущипнула его в бок Гвендолин. – Садитесь за стол. Я принесу.

– Я помогу тебе, Гвен, – предложила гостья.

– Нет-нет, ни в коем случае. Сиди и ни о чем не беспокойся. Хозяйка принесла горячие блюда, среди них был и пирог хаггис[87], который так нравился Генри. Каждый раз, отведав этого пирога, он невольно вспоминал прославленное стихотворение Бернса:

В тебе я славлю командира

Всех пудингов горячих мира,

Могучий Хаггис, полный жира

И требухи.

Строчу, пока мне служит лира,

Тебе стихи[88].

За прожитый год совместной жизни Белфорд узнала вкусы и привычки Генри. Она могла не только великолепно ублажать его в постели, но и научилась угождать его желаниям в быту. Подав горячие блюда, Гвендолин уселась по правую руку от хозяина дома, слева от него разместилась гостья. Кумушки о чем-то без умолку говорили, мужчина предпочел молчать. Покончив спешно с пудингом, Генри собрался было уйти, но его удержал укоризненный взгляд любимой.

– Я устал, пойду прилягу.

– Надеюсь, тебя утомил не мой приход? – кокетливо спросила Леймоуд.

– Может быть и твой, – уклончиво и в то же время уверенно произнес

Макензи. – Приличные люди не бывают навязчивыми. Его слова застали Джоанну врасплох и возмутили ее подругу.

– Генри. – Белфорд хотела сказать нечто грубое, но резко запнулась,

решив не устраивать сцен при посторонних. – Иди, дорогой, поспи. Когда ты разбит усталостью, от тебя все равно мало толку.

– Премного благодарен, ваша светлость, за столь снисходительное

обращение, – иронически откликнулся тот и, отвесив поклон, вышел из столовой. Через полчаса гостья покинула дом, и Гвендолин с возмущенным видом ворвалась в спальню. Макензи лежал на кровати, он смежил веки, пытаясь избежать скандала.

– Какой же ты черствый, амбициозный и беспринципный грубиян!

негодовала она. – Как ты смеешь так обращаться с моей лучшей подругой? И не притворяйся, что спишь! Меня ты своими уловками не проведешь! Я прекрасно знаю тебя. – Она подступила к кровати и потрепала его за плечи. – Прекрати! Этим ты только злишь меня.

– Что ты еще хочешь от меня? – недовольно проговорил Генри.

– Твоего внимания, человеческих качеств, о которых ты забыл!

– Если ты снова решила отчитывать меня из-за своей подруги, не стоит

утруждать себя. Бессмысленная трата времени.

– О да! Связываться с тобой бессмысленно.. И зачем мы только

встретились? – голос ее дрожал от волнения и досады.

– Разве стоит из-за какой-то. – Генри выругался себе под нос,

. разве стоит из-за нее портить наши отношения?

– Мне кажется, они никогда не были налаженными, – развела девушка

руками. – Сначала ты пропадал на своей работе.. Тогда у тебя была причина, чтобы появляться дома только в выходные. Устроился на работу на Земле, но я по-прежнему вижу тебя не так часто, как хотелось бы. Все время какие-то заседания, конференции.

– Чего ты еще хочешь? – наконец не выдержав филиппики любовницы,

разозлился мужчина. – Я ведь сдержал свое обещание.

– Да, но только на кельтский лад, исполнил его для уха, но

нарушил для разумения. Какая разница, где ты работаешь? Тебя все равно всегда нет дома!

– Я работаю без права на отдых.

– А на друзей, значит, у тебя времени хватает? Когда ни

спросишь, ты всегда в компании Дисмаса. Ты видишься с ним больше, чем со мной!

– Не могу поверить! Может быть, ты мне и это запретишь?

вознегодовал Макензи.

– Ты ведь протестуешь, когда я встречаюсь с Джоанной.

– Это совсем разное..

– Почему же это? Твой друг для тебя дорог, а моя подруга не должна

бы?

– Не смей сравнивать Дисмаса с этой. – он хотел сказать

"потаскушкой", но заменил это слово другим, -.с этой кикиморой!

– Ах, вот как?!

– Да! Она. она. – он подбирал в уме слова, которые могли бы

осквернить Джоанну и в то же время не задеть самолюбие Гвендолин. Столько неприязни и отвращения накопилось в нем к этой тощей блондинке, той, которая уже полгода не давала ему прохода и каждый раз при удобном случае втайне от подруги выказывала ему всяческие знаки внимания. Он все еще помнил, как на дне рождения Гвендолин ее подруга Леймоуд, запершись с ним в ванной, пыталась соблазнить его. Не забыл, что при каждой их встрече руки совратительницы так и тянутся и подползают, подобно змеям, к его бедрам и груди. И даже сегодня за столом, когда ее подруга удалилась на кухню, Джоанна умудрилась приласкать его колени и бедра. Он не хотел говорить обо всем этом Гвендолин, не хотел огорчать и разочаровывать ее. Ведь она любила Джоанну как родную сестру. Да и не поверила бы она во всю эту историю с навязчивым сексуальным преследованием. Для Белфорд ее подруга была непорочной и верной, а ее любовник давно уже раздражал своими выходками и безразличием. Ей нужен был только малейший повод, чтобы учинить скандал и порвать с ним. Но Генри не желал расставаться с ней. Ему было трудно свыкнуться с ее присутствием у себя дома, но еще более тяжкой для него оказалась бы разлука. По этой причине он решил молчать.

– .она. она мне не нравится. – уменьшив свою глубокую неприязнь до

антипатии, высказался Макензи. – В отличие от тебя я более разборчив в людях.

– Да, ты прав, – гнев возрастал в собеседнице с каждой секундой.

– Я бестолковая дура, и свое идиотство я вижу лишь в том, что связалась с тобой. С тех пор как я живу здесь, я стала затворницей. Никого не вижу, ни с кем не общаюсь. Я одинока.. И в этом виноват ты!

– Я?! Помилуй, разве это я тебя сделал заложницей? Иди куда душе

угодно, веселись с кем хочешь, мне все равно! – в неистовстве выкрикнул он.

– Тебе всегда все было безразлично.. даже я тебе безразлична!

– Это не так.

– Да? Тогда почему же ты не узаконишь наши отношения?

– Опять двадцать пять! – сердито вздохнул поклонник. – Почему для

тебя это так важно? Я ведь люблю тебя, разве этого мало?

– Если бы ты по-настоящему любил меня, то не стал бы обрекать меня на

бездетность.

– Снова ты завела эту тему? Мы ведь говорили об этом сотню раз. Никаких

детей!

– Вот видишь? И после этого ты еще смеешь утверждать, что любишь меня?

Это ложь! Гнусная ложь! – выкрикнула она. – Я для тебя всего лишь марионетка. игрушка в твоих руках, которой ты пользуешься, когда тебе это захочется.

– Нет, это не так.

– Не отрицай! Это так!. И я. я ненавижу тебя. – слезы навернулись ей на

глаза. – Я презираю тебя всей душой!

– Говорит офицер связи 607, – услышал Генри голос связистки по

спейвоту.

– Потом, – резко и нервозно выдохнул он, и Валенсия, поняв, что

подключилась к связи не вовремя, решила переждать.

– Что "потом"? – не поняла его Гвендолин.

– Мы поговорим об этом позже, – более мягко и спокойно предложил

он. – Ты, кажется, собиралась навестить мать?

– Да, – смахивая с уголков глаз слезинки, тихо промолвила та. Она отрывисто вздохнула и заставила себя немного успокоиться. Подошла к зеркалу, подправила потекший макияж, взяла сумочку и вышла из спальни.

– Не жди меня сегодня. Я переночую у родителей, – предупредила она,

находясь уже в дверях. Убедившись, что Гвендолин ушла, разведчик подключился к связи.

– Прости, я, кажется, не вовремя?

– Нет-нет, все нормально. Ну, что там еще стряслось?

– Департамент ГСБ наложил вето на решение сената о законе на

образование нового межпланетного транспорта. Они рассмотрели твое предложение и полностью согласны с ним. Применение сидериса[89], как ты и предсказывал, может привести к проблемам более крупного масштаба, нежели возобновление продажи гроттера. Маршал Крюгер приказал тебе подать на конференции формальное заявление возражения.

– Понятно, – сказал Макензи, ничуть не удивившись сообщению. – На

каком корабле отправится делегация?

– На "Атлантиде".

– Значит, мне придется работать с Диланом? – зная, что агент Глареан

был вторым штурманом на данном корабле, задумчиво промолвил Генри

– Нет, Дилан не полетит тем рейсом.

– Почему?

– Он болен. Вместо него полетит Дисмас Брэстед.

– Не может быть!

– Маршал Крюгер так решил.

– Надо послать кого-нибудь другого. Я не хочу, чтобы Дисмас занял

место Глареана.

– Почему? – не поняла его Валенсия.

– Я предчувствую, что поездка эта будет не столь уж приятной. Пускай

пошлют другого.

– Не поняла, а чем это Брэстед лучше других?

– Дело не в этом.. просто у него. у него семья. сын. а спейсджекеры[90]

уже несколько раз пытались взять в заложники представителей сената. Они наверняка уже оповещены о полете "Атлантиды".

– Да, наша работа опасна, но ведь Брэстед знал, на что идет, поступая

на работу в Галактическую службу безопасности. Каждого предупреждают перед присягой, так что все мы рискуем в известной степени.

– А ты-то чем рискуешь у себя за приборами? Боишься смертельно

простудиться?

– Зачем же грубить? Не я ведь отдаю здесь приказы, я всего лишь.

– Ладно-ладно, не надо так кипятиться. Я все понял.

– Если у тебя проблемы в личной жизни, не стоит в этом винить меня,

сердито высказалась связистка.

– С чего это ты решила, что у меня какие-то сложности? – раздраженно

усмехнулся разведчик. – Подслушивала, значит?

– Нет. Мне достаточно услышать твой голос, чтобы определить твое

настроение, а оно у тебя каждый раз паршивое, стоит тебе только поссориться со своей цыпочкой.

– Что я слышу? Ты приревновала?

– Еще чего! Ты во мне вызываешь только отвращение. рыжий прелюбодей,

неприязненно фыркнула Валенсия. И отключилась от связи.

– Все женщины просто сумасбродные истерички и дуры, – гневно

выплеснул Макензи.

– К вам пришли, – послышался голос Юджина.

– Кто?

– Джоанна Леймоуд.

– .а еще среди них встречаются и навязчивые, извращенные потаскушки,

– услышав имя ненавистной посетительницы, закончил он определение, характеризовавшее всех ему знакомых женщин.

– Что ей надо? – недовольно спросил Генри у интеллэйда о причине,

приведшей недавнюю гостью обратно.

– Ей необходимо с вами поговорить.

– Здесь не бюро откровений. Хочет поплакаться, пускай звонит на

горячую линию.

– Она говорит, что ей можете помочь только вы.

– Пускай проваливает! Я не в настроении выслушивать ее излияния.

– Она сказала, что если вы ее не выслушаете, то ей придется

рассказать Гвендолин о том, что произошло между вами на ее дне рождения.

– Скажи ей.

– Может быть, сами скажете? Мне надоело передавать ваши сообщения

как дешевому оператору, – воспротивился интеллэйд, обладавший обидчивым характером.

– Ладно, впускай эту стерву. Сам разберусь. Несколько минут спустя разумный помощник открыл замок входной двери и пропустил гостью в квартиру. Та прошла в холл и вскрикнула, внезапно встретившись визави с хозяином квартиры. Схватив визитершу за запястье, тот толкнул ее в комнату с такой силой, что у той из груди вырвался невольный, тревожный вздох.

– Ну, что тебе понадобилось от меня? – сложив руки на груди и тяжело

дыша от злобы, нетерпеливо спросил Макензи.

– Я. я пришла поговорить, – взяв себя в руки, вымолвила

посетительница.

– О чем?

– Обо мне. о нас. Злорадная улыбка тронула уголки губ мужчины.

– О нас? – в этот вопрос он вложил столько неприязни, что Джоанне

стало не по себе.

– Да.

– Снова начнешь уверять меня в том, что Гвендолин мне не пара?

– Да.

– .и что ты самая подходящая для меня.

– .да.

– .что ты нужна мне как воздух и вода.

– .да.

– . а Гвендолин просто поганит мне жизнь, душит меня своей ревностью и

капризами.

– .да.

– Прекрати дакать! Ты же не за этим сюда пришла?

– Нет.

– Тогда говори, что тебе надо, и уходи. Джоанна подняла на него испуганные глаза.

– Я подумала.

– Рад, что к тебе вернулась способность размышлять, – съязвил

собеседник.

– .я подумала, что несправедливо обрекать Гвен на одиночество и

разлучать вас.

– Не могу поверить! На тебя нашло озарение! – воскликнул он с

издевкой. – А может, ты просто заболела? Рехнулась на сексуальной почве.

– Я согласна стать твоей любовницей, – объяснила она наконец. Макензи взорвался хохотом.

– Милочка, да у тебя расстройство рассудка. Ты вообще соображаешь,

что говоришь? Я и ты – два самых несовместимых человека на свете. И вместе нам не быть никогда!

– Ах, так! – обидчиво вскрикнула Леймоуд. – Ты вдоволь поиздевался

надо мной, теперь настала моя очередь сделать это. Берегись, Генри, я испорчу твою жизнь, превращу ее в ад.

– Ох-ох, испугала, – насмешливо откликнулся тот на угрозу. – Что ты мне

можешь сделать?

– Я погублю твою репутацию, – выпалила фурия. – И начну я с того,

что расскажу Гвен о том, как ты домогался меня.

– Ложь!

– А кому она поверит – мне или тебе? Макензи не смог ответить, так как знал, что своей подруге его пассия доверяла больше, чем ему.

– И это еще не все! Я заявлю в службу безопасности, что подверглась

нападению с твоей стороны.

– Поклеп!

– .И снова-таки они поверят мне! Тебя посадят в тюрьму, лишат места в

сенате, тебя станут презирать все знакомые и друзья!

– Подлая, коварная шлюха! – не выдержал тот такого наплыва катастроф,

ожидающих его из-за ложного показания Леймоуд. – Прежде чем ты сделаешь это, я убью тебя.

– Ничего ты мне не сделаешь, – нагло выкрикнула она ему в лицо

и умолкла, когда тот, схватив ее за локоть, потянул к себе. Смелость ее вмиг улетучилась, когда она ощутила болезненную хватку "взбешенного человека". В глазах его пылали ненависть и отвращение.

– Отпусти мою руку, грязное отродье. – Она вскрикнула, получив

пощечину. – . гнусная тварь. – и еще пощечина, – .поганый ублюдок. жалкий подкидыш. ничтожество. – Каждое ее ругательство награждалось оплеухой. Лицо Леймоуд побагровело от ударов, губы окровавились, и волосы рассыпались из прически. – Ты животное. варвар. ты не достоин меня.

– В самом деле? Еще минуту назад ты желала стать подстилкой

этого самого варвара, а сейчас, значит, считаешь меня не достойным? Я покажу тебе, какие бывают варвары, – сказав это, он начал в неистовстве срывать с нее одежду. Материя разрывалась в клочья под натиском человека, доведенного до бешенства оскорблениями и несправедливыми, гнусными обвинениями. Он сильно ударил девушку, и та рухнула на пол. Попыталась на четвереньках уползти, но тот не позволил ей. Вцепившись в волосы Джоанны, он удержал ее подле себя.

– Не смей прикасаться ко мне! – пыталась она высвободиться из рук

безумца.

– Отчего же? Не этого ли ты хотела. преследовала меня столько месяцев

подряд, как маньячка.. так получи же желанное.

– Н-е-т. н-е-т. не трогай меня.. – кричала, вся в слезах, девушка,

однако мужчина был безразличен к ее мольбам.

Г л а в а 16

ЯБЛОКО РАЗДОРА

Черное ищет Белое,

Чтобы убить в нем светлое

И превратить его в серое,

Или полосатое.

П. В. Бурич

Оставив рыдающую девушку на полу, Генри вошел в ванную комнату. Открыл кран и подставил голову под ледяную воду. Почувствовал облегчение, когда холодная вода потекла сквозь волосы к самой коже. Остудив свой пыл, он начал более трезво смотреть на вещи, и тотчас пожалел о содеянном. Простояв несколько минут под бодрящей водой, вытащил голову из-под крана и, повернувшись к двери, застыл. Перед ним с большим кухонным ножом в руках стояла Гвендолин. Макензи догадался, что пока он был в ванной, она вернулась домой и, увидев Джоанну, уяснила происшедшее. Разъяренная, полная решимости, со сверкающими глазами глубокого презрения и злобы, она готова была в таком состоянии пойти на любой необдуманный шаг.

Нож сверкнул в воздухе, и Макензи, среагировав, поддался в сторону, но не успел увернуться от клинка. Острый металл, порезав его грудь, лишь чудом не коснулся сердца. Алая кровь хлынула из раны и окровенила рубашку. Белфорд, решив завершить акт возмездия, вновь бросилась на него с ножом. Но довести до конца свой замысел ей не удалось. Схватив Гвендолин за кисть, мужчина выбил из ее рук убийственное оружие. Нож зазвенел, ударившись о пол, и покатился в сторону. Звон металла отдался эхом в ушах нападавшей и на мгновенье лишил ее самообладания. Этой паузы Генри хватило, чтобы свернуть руки строптивицы за спину. Она завизжала от боли и с проклятьями забрыкалась в его руках. Попытка высвободиться оказалась безуспешной, Генри был намного сильнее нее. Обхватив другой рукой девушку за талию, он поднял ее и вынес из ванной. Дергаясь и лягаясь в его руках, та сильно пнула каблуком его в колено, и это еще больше рассердило Генри. Донес ее до комнаты и бросил возле ревущей подруги. Гвендолин как кошка вмиг перевернулась и подскочила на ноги. И ужаснулась, встретившись взглядом с ненавистником. Исступленный и неудержимый гнев пылал в его янтарных глазах. Не было в них и следа от прежнего, ласкового и разумного человека. Это был взгляд разъяренного тигра, готового растерзать любого, кто попадет ему в руки. Осознав эту истину, Белфорд с опаской отступила назад. Генри, тяжело и хрипло дыша, застыл в раздумье. Он словно хищник обдумывал, как поступить со своей жертвой, и решил. Не проронив ни слова, круто повернулся и, схватив куртку, покинул квартиру. Спустился вниз и, нацепив на себя верхнюю одежду, выбрался на улицу. Сумерки, упавшие на город, помогли Макензи остаться незамеченным любопытными взорами прохожих. Он зашагал по улице, и прохладный весенний ветерок остудил его разгоряченную голову. Пройдя несколько улиц, он свернул на ту, где находился дом Дисмаса Брэстеда. Достигнув высотного здания, остановился у входа в нерешительности. Кровь с руки капала на мраморное покрытие тротуара. Он огляделся и заметил позади себя длинный ряд кровяных капель. Согнул руку в локте и прижал ее к груди. Набрал знакомый код и пробрался в фойе. Вызвал по акустической системе интеллэйд квартиры Брэстеда и, получив разрешение, прошел к лифту. Поднялся на двадцать третий этаж и, пройдя до конца длинной площадки, остановился у нужной двери. Домашний интеллэйд открыл дверь, у прохода показался хозяин.

– Добрый вечер, Генри. Какими судьбами?

– Самыми недобрыми, – удрученно отозвался тот.

– Бог ты мой! Что с твоей рукой? Она вся в крови.

– Ничего, пустяки, – попытался Макензи успокоить друга. – Проводи-ка

меня в ванную и принеси, пожалуйста, аптечку. Не желая, чтобы племянник увидел его в таком виде, Генри поспешно ушел из холла. Вошел в ванную и сбросил с себя куртку и окровавленную рубашку. Грудь его приняла багровый цвет, из раны все еще сочилась кровь. Брэстед принес аптечку и подал другу чистое полотенце. Смыв с груди кровь, Макензи добрался до пореза.

– Глубокая рана, – высказал свое беспокойство Дисмас. – Думаю, тебе

следует немедленно поехать в больницу.

– Нет, будет слишком много вопросов.

– Ну и прекрасно, пускай дознаватели поймают и призовут к ответу

злоумышленника, напавшего на тебя.

– Не надо, – сухо ответил Генри. – У тебя есть DS[91]?

– Да. вот, держи, – найдя среди медикаментов необходимый аппарат,

Дисмас подал его раненому. Макензи потянул пятидюймовый аппарат к свету и обнаружил, что в его прозрачной части отсутствует раствор для проведения местной инфлюационной анестезии.

– Я схожу куплю, – сказал Брэстед.

– Нет, – удержал его Макензи. – Наверняка будут задавать вопросы, и

ты можешь вызвать подозрения. не стоит идти. Я сделаю все без анестезии.

– Генри, я не понимаю тебя. Зачем ты выгораживаешь преступника?

– Не хочу, чтобы ее арестовали. она сделала это в порыве гнева.

– Она?

– Да, Гвен. Это признание поразило собеседника. Вытаращив глаза и разинув рот, он уставился на друга. Дар речи к нему вернулся не сразу.

– Как. как она могла содеять такое?

– Мы поссорились.

– Вы и раньше ссорились, но раздор никогда не доходил до подобного.

– На сей раз все иначе. Макензи приложил DS к концам глубокого пореза. Одно резкое движение должно было моментально зашить рану. Но без обезболивающего препарата процесс этот мог причинить несносную боль. Генри вздохнул, пытаясь устоять перед болезненным ощущением, а друг отвернулся, не в силах видеть эту миниоперацию.

– Ничего-ничего, все будет быстро, – пытался раненый успокоить

скорее себя, чем товарища. – Это даже хорошо, что болезненно. Так я на всю жизнь запомню выходку этой зеленоглазой ведьмы. Вспомнив о поступке Белфорд, он преисполнился злости, и в порыве гнева резко дернул руку верх. DS зашил рану, причинив человеку невероятную боль. Он выронил аппарат из рук и чуть было не лишился чувств. Дружеские руки Дисмаса вовремя подхватили его и поставили на ноги. Он удерживал друга до тех пор, пока тот не смог самостоятельно стоять на ногах.

– Стой смирно, я сам продезинфицирую рану. Окончив все необходимые процедуры, Брэстед принес ему чистую рубашку и проводил в свой кабинет. Помог Генри усесться в кресло, и налив ему бленд, разместился напротив.

– Ну, выкладывай, что произошло на сей раз?

– Лучше не спрашивай, – печально сказал собеседник. – Я совершил такую

низость, что нет этому никакого оправдания. Прошу тебя, только не утешай меня.

– Я и не собирался делать этого. Просто хочу узнать, что

стряслось между вами и отчего Гвен решилась на такой безумный поступок.

– Еще большее безумство содеял я. Генри осушил стакан и попросил налить еще выпивки. После пятого стакана виски он немного расслабился. Алкоголь развязал ему язык, и Генри вместо того, чтобы рассказать про события ушедшего дня, начал браниться красочными шотландскими выражениями, которые большей частью были обращены к Джоанне Леймоуд. Сквозь нескончаемую лаву брани он только спустя два часа, в конце концов, объяснил другу случившееся.

– Виновен ли тот, кому предлагают, и тот, кто соглашается принять

предложенное?

– Если посмотреть с теоретической стороны, нет, но на практике.– Дисмас

умолк в раздумье, – .полагаю, в каждом случае по-разному.

– Значит, ты думаешь, что вся вина на мне?

– Где все виноваты, там никто не виноват, – парировал другой.

Однако признаюсь, в этот раз здравомыслие действительно покинуло тебя. Что ты будешь делать, если эта стильная штучка (он имел в виду Джоанну) заявит на тебя в МСБ?

– Прикончу ее.

– Я не шучу.

– Да и я тоже. Я не буду игрушкой в ее руках. Если эта трегубая посмеет

устроить мне бенефис, пускай уже сейчас начинает рыть себе могилу. Я не собираюсь с треском провалиться из-за этой вертихвостки.

– Да-а. ты окажешься в крайне неблагоприятном свете.

– Вот видишь, поэтому я прикончу ее. Обязательно сделаю это!

Генри был настроен решительно, и это встревожило товарища.

– Но она еще не заявила на тебя, поэтому рано еще что-то решать. Лучше

подумай, как помириться с Гвендолин.

– Мириться? Я не желаю больше видеть эту дьяволицу. Подумать только,

она хотела убить меня из-за этой. – Макензи использовал настолько грубую брань, что автор ввиду этики печати опускает эти слова.

– Ну ладно, с Гвендолин ты порвешь отношения и Джоанну на худой

конец прикончишь, и ты думаешь, от этого тебе сделается легче?

– Не знаю, мне уже ничто не доставляет радости в жизни, одни

только заботы и кутерьма никчемных чувств. Я одинок. никому не нужен. у меня больше не осталось никого.

– Это не так. Ты нужен мне.

– Рад это слышать, прекрасный мой утешитель, – усмехнулся тот. – Во

всем плохом надо искать хорошее, – задумчиво проговорил Макензи. – Отныне никто не станет читать мне мораль и докучать болезненной ревностью. Значит, не зря говорят: Все, что ни делается, – все к лучшему.. Знаешь, я вот задумался на днях о смысле жизни.. С самого рождения человек борется с хищническими повадками ради того, чтобы выжить и что-то доказать себе и всем остальным. Он рождается немым, слепым и глупым и на протяжении всей жизни пытается исправить ошибку природы. Вечно чему-то учится, что-то воздвигает и рушит, раздает и насильственно отнимает, любит, ненавидит, дружит и враждует. Создается впечатление, что человек рождается на свет черно-белым, и эти две стороны его натуры вечно воюют друг с другом. И в этой бессмысленной, на мой взгляд, борьбе и проходит вся его жизнь. Тогда в чем же смысл жизни, ради чего живет человек? Брэстед задумался ненадолго и ответил: