Текст книги "Избранники Небес"
Автор книги: Элизабет Тюдор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– Кто вы такие? – приблизился к ним подозритель
ный Коннор.
– Меня зовут Адриан Луцио Калветти. Это мой по
мощник Луи Жармен Бродель. Мы египтологи и прибыли из Гизы. Во время сейсмических сдвигов мы занимались исследовательскими работами.
– Пирамиды целы? – нетерпеливо спросил пожи
лой бунтовщик.
– Когда мы увидели это странное явление природы,
мы подумали...
– Пирамиды целы?
Навязчивый вопрос Коннора на сей раз окончательно сбил с мысли Адриана.
– Да.
Вздохи облегчения и жалостные оханья пробежали в ряду недавних душегубов. Археологи были живым свидетельством правдивости слов обвиненного во лжи, невезучего оптимиста. Державшие его мужчины боязливо расступились. Браун стояла рядом с ним. Лицо оратора было в синяках и ушибах, а из трещины на губе сочилась алая кровь. Подруга по несчастью приковыляла к нему.
– Думаю, пока пираньи милосердны, надо сматы
ваться отсюда.
Гатеридж ничего не ответил. Он злился на свою неудачливость и неумелость. Интеллектуальные соперники двинулись к избавителям. Люди безмолвно расступались, освобождая для них проход. В конце тропы, окаймленной вереницей зрителей, их ожидали спасители.
– Благодарю, мистер Калветти, и вас, мистер Бро
дель, за оказанную помощь.
Собравшись в более спокойной обстановке, Гатеридж высказал свои слова признания. Они сидели вокруг костра, разожженного возле поуверэнджина изобретателя. Доктору Калветти было лет под сорок. Темные, не тронутые сединой, кучерявые волосы, красное от загара обветренное лицо с маленькими, черными, как угольки, острыми глазками. Прямой, немного большой нос и тонкие губы. Его проницательный взгляд говорил об остроте его ума, а медленная речь о силе мышления. Луи Бродель являл противоположность своему начальнику. Он был на десяток лет моложе Калветти, чуть ниже первого ростом, и плотнее. Светло-карие пытливые глаза, загорелая кожа, резкие черты лица и длинные каштановые волосы. Застывшая на губах улыбка любителя избитых шуток выражала его характерную черту – подтрунивание над всеми. После земной катастрофы его насмешливый тон немного поубавился. Так, сидя в кругу возле греющего и дымящего костра, новые знакомые оценивающе присматривались друг к другу.
– Так значит гробницы все же не разрушены? – пос
ле непродолжительной паузы поинтересовался Гатеридж.
– Да, но только первая из сооруженных сохрани
лась в своем первозданном виде. На других же есть небольшие смещения каменных блоков.
– Хеопсова гробница, – задумчиво протянул чип
пинг-нортонец. – Слышишь, Эллен? Я ведь говорил, что именно эта усыпальница...
– Да-да, ты у нас всезнающий грамотей и предска
затель. Это ты во сне увидел или же...
– Перестань подтрунивать. Я не давал тебе ни пра
ва, ни повода, – сердито проворчал Дэниел.
– Простите, что задела вашу гордыню, всемилости
вый вы наш...
– Ну, знаешь ли...
– Тише, ребята, поубавьте ваш пыл, – жестом ос
тановил Луи начавшуюся ссору старых друзей. – Вы ругаетесь как брат и сестра.
– Еще чего! Быть его сестрой!
– Не хотел бы я иметь такую занудную и чопорную
сестренку...
– Это я-то зануда? На себя погляди...
– Хватит! – повысил голос Калветти. – Сейчас не
до ссор. Вы же взрослые люди. Лучше расскажите нам, кто вы, откуда вы и как узнали о Хеопсе?
– Кто мы? – рассмеялся Дэниел на вопрос египто
лога.
– Думаю, многие нас знают. Мы бывшие друзья из
Чиппинг-Нортона...
– Бывшие друзья? Скорее всего враги! – поправил
тот собеседницу.
Археологи переглянулись.
– "Друзья былые, став горделивыми врагами",
процитировал Калветти на коптском языке фразу из загадочного послания. Он произнес это шепотом, хотя был уверен в том, что молодые не знают языка древних египтян.
– И что это значит, сэр?
Египтологи были удивлены тем, что интеллектуалы поняли их.
– Позвольте узнать ваши имена.
– Элинор Мэриан Браун.
– Дэниел11 Мозес12 Гатеридж.
Эрудиту показалось, что новые знакомые чуть отпрянули, узнав его имя.
– "Пророка именем назвали этого юнца"...
– "Другое имя перешло к нему от мудреца", – за
кончил Бродель фразу.
– Да что с вами такое? Шарахаетесь от каждого
нашего слова, все время что-то бормочете на коптском.
– Думаю, лучше будет раскрыть вам истину.
Калветти пересказал про странное сообщение, исходившее от Сфинкса. Не забыв при этом зачитать и само послание.
– Послание Агивы! – прошептала Эллен.
– Кого? – разом спросили все трое.
– Агивы...
– Но с чего это ты решила, что это именно он?
– Я знаю... я это чувствую... это может исходить
только от него.
Гатеридж задумался.
– А кто такой этот Агива?
Чиппинг-нортонцы не хотели раскрывать тайну, но положение вынудило их сделать это.
– Восемь лет тому назад, когда...
– ...когда мы были еще друзьями, Гатеридж на мой
день рождения подарил мне портативную рацию. Антиквариат, да еще и по безумной цене.
– Просто чтобы поддерживать постоянную связь...
– Возможно, Гатеридж боялся потерять меня из
виду, или для того, чтобы выведать мои секреты, но не в этом дело. В ту самую ночь, мы подключились к связи. Спустя несколько минут в эфире вместо голоса Гатериджа я услышала чей-то незнакомый голос.
– Я тоже услышал его. Незнакомец говорил на
чуждом языке. Затем послышался голос и второго. Во время разговора очень часто повторялось слово Агива. По звучности и интонации произношения данного слова мы решили, что это было имя одного из говорящих...
– Потом произошло нечто необычное, – продолжа
ла Браун. – Этот самый Агива ясно произнес наши имена... и затем неожиданно заговорил с нами на английском.
– Правда? – недоверчиво посмотрел на них Брод
дель. – И что же он поведал?
– Думаю, об этом мы умолчим. Главное сейчас
это то, что послание, о котором вы говорили, исходило именно от него от Агивы.
– Дело ваше, – пожал Калветти плечами. – В нашу
задачу входило "спасти вас от рук толпы". Теперь решайте сами, каким образом уговорить людей следовать за вами к пирамидам. Либо вы сломите твердыню упорства народа, либо все здесь вымрут не только от холода, но и от голода. Люди смогут продержаться без провианта еще день или два, не больше.
– В Гизе есть продовольственный склад, исполь
зуемый во время научно-исследовательских работ. Он частично разрушился, но думаю, нам удастся извлечь оттуда провиант. Его должно хватить на несколько месяцев, – осведомил Бродель.
– Месяцев? Это хорошо. Полетим в Гизу... Вот
только что мы будем делать дальше? На этот счет у
меня еще нет никаких планов.
Гатеридж был в замешательстве. В наступившем безмолвии к Эллен пришла решимость.
– Думаю, первостепенное – это уговорить варваров
следовать за нами. А развязка этого узелка сама откроется нам...
Г л а в а 9
ВЛАДЕНИЯ ФАРАОНА ХУФУ
Не бойся врагов – в худшем случае они могут тебя убить. Не бойся друзей – в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство.
Эберхард
Долго блуждает душа, прежде чем достигнет того, к чему она стремилась. Столь длительным был и путь, который нашим героям предстояло пройти. Но прежде, чем мы вернемся в действительность, читателю предстоит увлекательное путешествие в прошлое, чтобы познать истину будущего.
– Он сегодня опять не в духе.
– Я знаю. И в эти дни лучше не попадаться ему на
глаза.
– Отчего светлейший так озлобился?
– Сон... Виденье...Призрак.... Или внезапное проз
рение... Не знаю, что так огорчило нашего фараона.
– Кто сегодня прислуживает ему?
– Как всегда, его любимчик.
– Финиан? Ведь вчера правитель прогнал этого наг
леца...
– Это было вчера, мой друг. Сегодня этот льстец и
обольститель людских умов вновь у трона властелина.
Второй фараон четвертой династии правителей представлял верховную власть Верхнего и Нижнего Кемта13. В отличие от царя Снофру, доброжелательного и милосердного правителя, сын был грубого нрава и деспотических наклонностей, отчего выглядел тираном в глазах народа. Фараон Хуфу14 прославился не только великими сооружениями, построенными в его правление, но и как искусный военачальник. Он возглавил походы в Синай, Нубию и Ливию, вследствие чего стал узурпатором и деспотом не только в глазах собственных подданных, но и порабощенных народов.
Сидя на троне в зале своего царского дворца, фараон Хуфу размышлял о своих дальнейших планах. Он был средних лет, невысокого роста, крепкого телосложения и малость полноват. Головной убор фараона скрывал его поредевшие короткие волосы. Чуть более светлая кожа отличала властелина от остальных египтян. Выпячивающийся подбородок, прямой нос, поджатый рот с полными губами и хитро суженные темные глаза – таков был портрет великого властелина Кемта. Легкое белоснежное одеяние без рукавов украшала вышивка золотом. С шеи свисала золотая цепь и медальон с изображением Амона15 верховного Бога египтян и покровителя фараонов.
– Финиан!
– Да, мой повелитель...
– Подойди ближе.
Мускулистый смуглый слуга, облаченный лишь в набедренную повязку белого цвета, приблизился к трону фараона. Он покорно поклонился, ожидая повелений своего господина. Длинные черные волосы обрамляли его продолговатое лицо и скрывали взор плутовских черных глаз. Придворному слуге было восемнадцать лет, но несмотря на столь юные годы он был силен и остроумен. Всего за пять-шесть месяцев из простого крестьянского парня он пробился в личные слуги фараона. Своим льстивым языком, покладистостью и даром в любых делах проявлять остроту ума он за короткий срок сыскал благоволение властелина и популярность при дворе.
– Жуткий сон явили мне боги вчерашней ночью...
– Я вижу, этот сон встревожил вас, правитель. Рас
скажите его мне, и я постараюсь истолковать его. Поверьте, я смогу избавить вас от неприятных впечатлений, оставшихся после этого виденья.
Властелин долго не думал. Он хотел поведать кому-нибудь о своем сновиденье, и единственным из подданных, кому он доверял, был Финиан. Жестом руки фараон велел охране удалиться из помещения. Шестеро стражников в золотых доспехах тут же покинули залу. За ними, отложив опахала из павлиньих перьев, последовали и нубийские рабы. Преданный слуга Финиан нетерпеливо крутился возле правителя. Присел на ступени у подножья трона и обратил взор к избраннику бога Амона.
– Не человека, не животное увидал я сегодня во сне
своем. Он как-то странно сиял весь изнутри. Глаза, лицо, и даже безволосая голова светились, будто осыпанные звездной пылью. Сначала сей незнакомец молчал, потом заговорил с сомкнутыми устами!
– О боги! И что же поведал он, мой господин?
– Сперва он бормотал магические цифры, затем ве
лел мне вырыть у подножья моей усыпальницы тринадцать склепов.
– Но для кого, мой повелитель?!
– Не для кого-то, глупый мул, а для флота моего.
– Мой властелин, какого бога вы узнали в нем?
– Нет. Он не был одним из богов.
– Тогда правитель, думаю, не станет прислуши
ваться к веленьям самозванца.
– Как сказать... – задумался фараон.
– Но святейший, если вы погребете весь ваш флот,
то Кемт будет беззащитен.
– Не тебе судить, простолюдин! Я сделаю так, как
мне подсказывает сердце.
– Конечно же, правитель, – Финиан смиренно скло
нил голову. – Вот только я не уразумел, отчего же владыка рассказывает этот чудный сон мне, а не жрецам, верховному сановнику Птаха16 или номархам17? Не лучше ли было поведать это вашим сыновьям?
– Я расскажу им в свое время. Тебе же я велю на
писать символы, увиденные мною в вещем сне.
– С вашего дозволения, господин. Я позову цар
ского писца...
– Нет. Я уже написал их.
– Мой повелитель, простите мою невежествен
ность. Но я не пойму, что же в таком случае требуется от меня, вашего преданного слуги?
– Вот именно, Финиан, – преданность. Этого я и
жду от тебя. После окончания работ в склепах ты поедешь туда и нанесешь на стены те мистические цифры, которые я раскрою тебе перед отъездом.
– Но повелитель, смогу ли я выполнить вашу свя
тейшую волю? Ведь я безграмотен. Не лучше ли это исполнить царскому писцу?
– Нет. Это должен сделать ты. Пока будут масте
рить склепы, ты обучишься грамоте у жрецов Амона.
Финиан дольше не осмелился противоречить своему господину. Он припал к ногам фараона со словами признательности и благодарности за оказанную ему столь высокую честь. Прижимаясь лбом к мраморному полу, он проклинал себя в душе за болтливый язык, а своего господина за сумасбродную идею.
* * *
Спустя шесть месяцев.
– Ты слышал, что жрецы Амона учат Финиана гра
моте?
– Зачем?
– Хороший вопрос. Ответ прост, и в то же время
непостижим для наших умов, – Тэнэфор оглянулся из предосторожности. И никого не заметив рядом, продолжил: – Сам фараон велел ему обучиться письму.
Этот тучный и пожилой сплетник управлял поварами царского дворца. Его собеседником был мужчина средних лет – Ариомин, племянник Тэнэфора, с помощью дяди пытавшийся попасть в свиту правителя. Лишь избранные удостаивались этой чести, и не каждому удавалось осуществить свою мечту. Уже шесть лет Ариомин лелеял надежду заполучить место личного слуги фараона, а с годами верной службы подняться на должность номарха в каком-нибудь из городов Кемта. Однако крестьянский сын Финиан, используя свой дар лести, хитростью заполучил желанное место, лишив Ариомина всякой надежды. Но тот решил не сдаваться и убрать своего соперника с этой привилегированной должности. Дворцовые интриги, злословие и козни могли изменить ход событий, а главное – лишить Финиана его места. Ради достижения желанной цели Ариомин старался сдружиться с сыном фараона – Хафрой18. Юный принц, как и его отец, был жестоким и бессердечным, с той лишь разницей, что не обладал могущественной властью. Преемником фараона Хуфу был его первенец Джедефра19. В отличие от отца и младшего брата, престолонаследник был милосерден и доброжелателен, хотя не был лишен и тщеславия. Правящему фараону его чадо напоминало отца – царя Снофру. Джедефра был фаворитом правителя, что бесило младшего сына. Хафра всей душой ненавидел брата, от этого чувства в мыслях зарождались коварные планы свержения брата с престола, прежде чем он станет правителем. Ухищрения, злобные сплетни, различные уловки – ничто не могло изменить решение фараона оставить престол Джедефре. И тем не менее младший сын не оставлял свою затею. Преемник фараона не ведал о планах брата и беззаботно поживал в своем мире. Большую часть своей жизни он провел в разъездах. Фараон Хуфу был не против его странствий. Он полагал, что это воспитает мужественность, своенравие и твердую решимость в его любимом сыне – необходимые качества для будущего властелина. Однако фараон ошибся в своих предположениях. Джедефра разъезжал по стране не в поисках приключений или забавы, а ища ответы на будоражащие его ум возвышенные мысли. Мирские заботы не беспокоили его, отчего поползли слухи, что принц будет полоумным и беспринципным фараоном. Свои злорадные мысли подданные держали при себе, из-за страха впасть в немилость владыки. Даже Хафра счел благоразумным помалкивать по этому поводу, решив безгласно строить интриги против брата.
– Ариомин! Что ты тут делаешь? – спросил принц
Хафра, заметив его у дверей своих покоев.
Египтянин поклонился, выказывая почтение царскому сыну.
– Мой господин, у меня есть для вас новость.
– Новость? Какая же?
– Думаю, лучше будет поведать вам об этом наеди
не...
Хафра испытующе посмотрел на доносчика. Жестом руки он велел сопровождающим его стражникам и свите остаться за пределами его покоев. Вошел в просторную и прохладную комнату и, подойдя к воображаемому трону, уселся. Вслед за ним вошел и верный слуга.
– Я слушаю тебя.
– Мой господин, один из личных слуг владыки
обучается грамоте.
– Ну и?
Ариомин молчал, не ожидая, что реакция молодого принца будет такой равнодушной.
– Это все, мой господин, – склонил доносчик голо
ву.
– И ты осмелился нарушить мой покой из-за этой
никчемной новости? Ах ты, раскормленная, бестолко
вая псина! Тебе было велено оповещать меня о происходящем во дворце. Какое мне дело до зловонного придворного слуги? – Хафра был зол, но старался казаться хладнокровным.
Ариомин в мольбах упал на колени.
– Простите меня, принц... Простите...
Надменная улыбка тронула губы царского сына. Он брезгливо пнул буквально прилипшего к его ноге слугу и велел встать.
– Ты знаешь причины, побудившие слугу обучаться
письму?
– Это приказ самого фараона.
Принц Хафра удивленно приподнял бровь.
– С чего это вдруг у нашего отца вспыхнуло чувст
во добродетели?
– Владыка всегда был снисходителен к Финиану...
– Финиан?! Этот лживый и наглый прохвост?
Юный принц из ревности недолюбливал этого слугу. Правитель проводил с ним больше времени, нежели со своими сыновьями. Ходили даже слухи, что как-то фараон спросил мнения этого крестьянского сына, что, как понимает читатель, было оскорблением достоинства принца Хафры. Великий фараон никогда не интересовался взглядами ни своих подданных, ни даже собственных детей, но обольстителю умов, Финиану, удалось снискать наивысшее расположение властелина к себе, отчего он стал врагом принца Хафры.
– Ты знаешь причины этого поступка нашего влас
телина?
– Нет, мой господин.
– Тогда чего же ты ждешь?! – нетерпеливо повы
сил тот голос.
– Сегодня ночью моя дочь и Финиан должны будут
встретиться...
– Твоя дочь? Калидэя? Я вижу, для достижения це
ли тебя ничто не остановит.
– На войне все средства хороши...
– Ну что ж, даю тебе последний шанс, – снисходи
тельно сказал принц. – Смотри, упустишь его, и места слуги фараона тебе не видать, как своих ушей.
Ариомин молчаливо склонил голову и, не поднимая глаз, попятился к выходу.
Тем вечером Финиан, получив весточку от своей возлюбленной Калидэи, нетерпеливо дожидался ее у дверей своей комнатушки. Он познакомился с суженой на дворцовой кухне. Знал, кто ее отец, но никогда не подозревал об его истинных чувствах к нему. Калидэя очаровала его с первого взгляда. Он был настолько объят пылкими чувствами, что не замечал некоторых странностей своей пассии. Несколько месяцев он чаял разделить с ней единое ложе. И вот долгожданный день наступил...
В отдаленном конце коридора промелькнула тонкая девичья фигура, и Финиан нетерпеливо пошел навстречу. Стройная и грациозная, Калидэя своим обаянием могла вскружить голову кому угодно, даже членам царской семьи. Очень часто она пользовалась своей привлекательностью как оружием для достижения целей. Красивые и утонченные черты лица, длинные агатовые волосы и ласковые глаза того же цвета соблазнительно действовали на любого созерцателя ее красоты. И Финиан был не первым, попавшим в сети любви прекрасной искусительницы.
– Ты пришла... наконец-то ты пришла...
Взяв обожателя за руку, девушка побежала по коридору, словно перышко, сдуваемое весенним ветерком. Впорхнула в комнату и застыла. Поклонник прикрыл двери и замер в ожидании. Обольстительница распустила волосы и медленно подступила к нему. Она походила на пантеру, готовую прыгнуть на свою жертву. Дыхание египтянина стало тяжелым, а сердце забилось в бешеном ритме. Опустила плечики полупрозрачного платья изумрудного цвета и обнажила свои молодые упругие груди. Финиан, очарованный прелестями своей нимфы, шагнул к ней навстречу.
– Я... – желал он выразить свои чувства, но преле
стница, приложив тонкие и мягкие пальцы к его губам, тихо прошептала:
– Не стоит тратить слов, Финиан. Сейчас не время...
И прильнула к его губам нежным поцелуем. Пылко ответив, египтянин не заставил ждать свою возлюбленную.
– Финиан, ты любишь меня? – завернувшись в про
стыню, кокетливо спросила девушка.
– Очень-очень...
– Нет, вырази это лучше... по-другому... нежнее....
Молодой человек склонился над своей нимфой.
– Я люблю тебя, моя Калидэя. Люблю как никого
на свете... Сами боги помогли мне завоевать твое сердце, и я благодарен им за самый большой дар – твою любовь. Ты моя удача, моя звезда... Стань же моей женой!
Лицо девушки засияло и на румяных щеках заиграли ямочки
– Замужество? Я подумывала об этом. Однако од
ной любви в браке недостаточно. Должно быть и доверие.
– Я доверяю тебе, как никому и никогда.
– Правда? Тогда скажи, почему ты втайне обуча
ешься письму?
Выражение радости и блаженства исчезло с лица
юноши. Он лег на спину и уперся взглядом в кедровый потолок.
– Этого я не могу тебе сообщить.
– Тайна? Значит, ты все же не доверяешь мне?
– Тайна не моя и я не могу раскрыть ее.
– Даже мне? – обиженно посмотрела Калидэя на
него.
– Прости, любимая...
– Ах, так?! Тогда ты больше не увидишь меня!
Девушка выскользнула из-под тонкой простыни и приблизилась к двери. Взяла с пола свой наряд, облачилась в него и собралась уже уйти, когда проход ей преградила статная фигура слуги фараона.
– Не покидай меня, мой нежный цветок. Я не хочу
потерять тебя.
– Твое недоверие отдаляет нас друг от друга.
– Калидэя, любимая, я ведь сказал, что это не мой
секрет.
– А мне все равно! Если ты хочешь, чтобы я жила с
тобой, то должен безгранично доверять мне.
Финиан удрученно вздохнул. Он не ожидал такого поворота дел и в безвыходности сдался.
– Хорошо, я раскрою тебе эту тайну, но ты должна
обещать, что будешь держать язык за зубами.
– Конечно же, любимый!
Обожатель наклонился к ней и прошептал все сведения, которыми располагал.
– Всего лишь сон? – изумленно всплеснула девуш
ка руками.
– Тсс, не кричи так. Об этом никто не должен уз
нать. Будь осторожна в своих речах и мыслях, – предупредил придворный слуга. – Во дворце повсюду доносчики, и если фараон узнает о моей болтливости, мне не миновать гибели.
– Не волнуйся, дорогой. Я никому ничего не скажу.
Калидэя вскоре ушла. И как вы думаете, к кому же направилась эта совратительница? Конечно же к отцу, первому сплетнику дворца!
– Ты смогла что-нибудь разузнать?
– Да, отец.
– И что же?
– Я раскрою секрет только тому, кто действительно
нуждается в этой информации.
– Ну что ж, будь по-твоему. А сейчас ступай, блуд
ница, и вымойся после этого вонючего крестьянина. Да поторопись, через час мы должны быть у него.
Калидэя, ничего не ответив, выполнила волю отца. Спустя час, умастившись и облачившись в свой лучший наряд, она шествовала за Ариомином в направлении покоев принца Хафры. Охрана не мешкая пропустила родственников в приемную. Гости долго ждали хозяина. Из соседней комнаты доносился девичий смех, сливавшийся со звуками мягкой мелодии арфы и аккомпанирующей ей звонким напевом флейты.
Только спустя час младший сын фараона Хуфу удосужился принять "семью доносчиков". Их пригласили в гостиную, где на мнимом троне восседал царский интриган. Его белая юбка и жилет были расшиты золотом и драгоценностями. Короткие и обритые по бокам темные волосы украшала золотая нить, корона принца. Хафра был похож на своего отца, с различием лишь в выражении лица. Фараонову лику были свойственны властность и суровость, в сыне же проявлялись грубость и алчность. Хитро суженные черные глаза будто сверлили каждого человека, попавшего под его взор. Этот жестокий взгляд принца вызывал ужас в прислуге и повергал в трепет родню, поэтому, разговаривая с ним, мало кто осмеливался взглянуть ему в глаза.
Царский сын жестом подозвал к себе посетителей. Приблизившись, те застыли в поклоне.
– Что же ты разузнала, Калидэя? – не церемонясь
перешел Хафра к вопросу о главном.
– Достопочтенный принц, шесть месяцев назад
наш светлейший владыка увидел мистический, а может, и вещий сон. Некто, не имеющий сходства ни с одним из богов Кемта, велел правителю соорудить у подножья Великой царской усыпальницы тринадцать склепов и поместить туда свой флот. Его слуге Финиану было поручено надписать на стенах склепов арифметические знаки, услышанные фараоном во сне, – девушка умолкла, все еще не смея поднять голову.
– Это все?
– Да, мой господин.
Хафра, помолчав немного, в раздумье поднялся и приблизился к гостье.
– Первой красавице дворца не следует так утруж
дать свою нежную спинку.
Царевич, положив руки ей на плечи, велел выпрямиться. Он пристально посмотрел в глаза девушки, пытаясь навязать ей свою волю. Калидэя застенчиво опустила глаза.
– Ариомин, уже поздно, и тебе пора домой. О де
лах поговорим позже... Может быть, завтра.
– Конечно же, мой господин. Я не хочу вас утом
лять. Доброй вам ночи, принц. Пошли, Калидэя, – Ариомин взял дочь за руку.
– Нет-нет. Ты неправильно истолковал мои слова.
Я повелевал уйти тебе. Твоя же дочь должна будет остаться здесь. Негоже столь прекрасной юной особе разгуливать в потемках по улицам. Там столько бродяг, а вдруг кто-то осмелится оскорбить ее? Полагаю, ей лучше остаться здесь под моим неусыпным присмотром и заботой. А утром я велю носильщикам доставить Калидэю домой в моем личном паланкине.
Ариомин понял намек царевича.
– Как пожелаете, принц Хафра.
Девушка метнула на отца злобный взгляд. Ее укор хоть и тронул отцовское сердце, однако тот не осмелился противоречить желанию принца. Он ушел, оставив дочь Хафре. Всю дорогу Ариомин проклинал в душе представителя царской крови. Но немного поразмыслив, утешил себя единственной мыслью:
"Чем делить ложе с вонючим крестьянином, а возможно в будущем стать его женой, уж лучше пусть будет наложницей принца".
Первые солнечные лучи забрезжили на горизонте. Сизое небо постепенно приняло красочные тона. Бирюзовые, пурпурные и янтарные полосы предвещали восход светила. День сулил быть жарким и удушливым. Воздух, чистый и прозрачный, был наполнен ароматом влажного кедрового леса. Первыми радовались новому дню пернатые. Они безустанно щебетали, словно пересказывая друг другу события прошедшего дня. Вслед за ними начинали свой день другие представители животного мира, и самыми последними в этой череде оживания были люди.
Как и было обещано, Калидэю к утру доставили в отцовский дом. Из-за вечернего инцидента, или, скорее, предательства, девушка была в обиде на отца. На все его расспросы она лишь злобно хлопнула дверью своей комнаты. В то самое время в царском дворце происходили более значимые события, поэтому я обращу внимание читателя именно туда.
Дождавшись, пока фараон откушает утренних яств, третий из шести сыновей Хуфу изъявил желание видеть отца. Хотя царская семья жила вместе, родные редко встречались.
Поприветствовав сына, правитель приказал прислуге принести охлажденное вино и фрукты. Фараон был бесспорно жестокой натурой, но своих детей он любил, поэтому старался быть с ними лишь требовательным.
Отец и сын поговорили о некоторых делах страны, и Хафра, увидев, что правитель в настроении, решил приступить к "допросу" с помощью искусно наводимых вопросов.
– Отец, во дворце ходят слухи, что один из ваших
слуг обучается грамоте.
Фараон Хуфу насторожился при этих словах.
– Кто посмел оглашать эту тайну?
– Тот самый, кому вы доверили ее.
Лицо владыки сделалось суровым.
– Так, значит, мой верный слуга предал меня?!
– Государю не стоит доверять прислуге. У него
есть сыновья, и они всегда рады выполнить любую вашу волю, – намекнул Хафра на собственную готовность.
Хуфу не стал раздумывать. Не имея склонности прощать предательство, он вынес свой приговор.
– Если Финиан предал своего властелина, то он за
служивает смерти! Скоро работы в склепах закончатся и этот неверный пес должен будет поехать к усыпальнице. Он выполнит свою миссию и тогда...
– Отец, разве не проще убить его сейчас и доверить
это задание одному из своих сыновей?
– Нет!
– Но отец...
– Мои сыновья не рабы, а воины, и как воину я ве
лю одному из вас прикончить предателя... но только лишь после того, как этот крестьянский буйвол завершит задачу.
Хафра возликовал в душе, но ни одна мышца на его лице не дрогнула.
– Я всегда готов служить доблестному правителю
Кемта.
– Я не тебя имел в виду, Хафра. Это дело я поручу
Джедефру. Он мой наследник! Как будущий властелин, он должен проявить мужество и отвагу, пусть даже в таком пустячном деле.
Лицо Хафры побагровело, его грызла зависть. Он всем своим существом ненавидел своего брата, за первенство рождения. Однако в присутствии других, а особенно фараона, Хафра выказывал к брату огромное почтение и любовь.
– Да свершится ваша святейшая воля, повелитель.
Вот только... я не уверен, что Джедефра согласится убить слугу.
Владыка бросил гневный взор на сына.
– Нет-нет, я не намеревался рассердить вас, отец.
Но наш любимый брат слишком мягок с людьми и он не сможет беспричинно убить одного из слуг.
– Да как ты смеешь обвинять будущего фараона
Кемта в трусости и мягкотелости? – повысил фараон голос.
Хуфу задумал проучить своего непутевого и злословного сына, но тот вовремя спас свою шкуру. Склонив виновато голову, он начал оправдываться.
– Поверьте, государь, у меня и в мыслях не было
дурно отозваться о нашем любимом и доблестном старшем брате. Просто-напросто наследный принц давно знаком с Финианом и ему будет трудно убить его.
Пыл владыки постепенно остыл, и он передумал наказать свое чадо.
– Ступай и займись лучше полезными делами! Ус
лышу от тебя еще что-нибудь дурное о брате – и не миновать тебе моей кары.
Хафра покорно поклонился и направился к выходу. Стоявший за дверьми слуга вовремя успел скрыться за колоннами. Принц был огорчен и зол, поэтому не заметил чье-то присутствие в помещении. Он отправился к себе, а слуга, подслушавший разговор владыки с сыном, с трепетом в сердце побежал к покоям будущего фараона.
Комнаты, выделенные старшему сыну семейства, занимали почти четверть царского дворца. Однако Джедефра не благоволил к роскоши, как его младшие братья. Многие помещения его покоев были заперты и не использовались хозяином.
Для воспитания наследного принца царица Меритатес наняла мудреца Шамаила. Наставник с детства привил принцу любовь к поэзии и искусству и отвращение к золоту и кровопролитным войнам. Уроки мудреца не прошли даром. Наследник начал презирать лживых и алчных жрецов, использующих в своих корыстных целях слова богов, и полководцев, губящих народы, соседствующие с Кемтом. Юный царевич, путешествуя по стране, изведал горести и лишения своего народа. В отличие от своего отца, правителя Кемта, он воочию видел проблемы египтян, и пытался всячески помочь людям. Джедефра был талантлив и умен, вот только хитрости ему не хватало. Добродушие и милосердие возвышали его в глазах подданных, но только не фараона Хуфу. В представлении владыки истинный фараон должен был обладать такими характерными чертами, как беспощадность, доблесть и расчетливость. Для проявления этих качеств не требовалось чрезмерных познаний или острого ума, достаточно было иметь смекалку и прозорливость. Но несмотря на нравственные уроки родителя, наследный принц не желал меняться. Он делал всегда и все по-своему, и лишь эта черта его характера радовала рачительного отца.
