Текст книги "Избранники Небес"
Автор книги: Элизабет Тюдор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Доктор велел оставить его наедине с пациентом. Поставил стул возле койки, намереваясь поговорить с ним.
– Что же с тобой стряслось, Гатеридж? Отчего ты
так раскричался?
Тот сомкнул веки, не желая говорить.
– Опять холодное молчание? – раздосадовался Ах
мед Али. – Я ведь тебе не враг, Дэниел, и никогда не презирал тебя. Так почему же ты ненавидишь меня?
Гатеридж молчал
– Все дело в мисс Браун? Не так ли? – египтянин
видел, что пациент слушает его. – Не хочешь отвечать? Думаешь, таким способом ты мстишь мне? Ошибаешься, это безмолвие вредит только твоему здоровью... Долго собираешься притворяться спящим?
Просидев несколько минут у койки душевнобольного в надежде на доверительный разговор и не дож– давшись ожидаемого результата, ибн Салим решил
вернуться в зал заседания.
– Она умерла? – находясь уже в дверном проеме,
неожиданно услышал он голос Дэниела.
– Что? – не расслышал его врач и вернулся к койке.
В уголках глаз больного сверкали тонкие следы от слез.
– Эллен умерла?
Его слова изумили доктора. Совсем недавно пациент страдал расстройством памяти и теперь неожиданно вспомнил о смерти своей возлюбленной.
– Да, – не сразу признался египтянин.
– И профессора Орнего убили?
– И его тоже, – доктор не знал, радоваться или же
досадовать на неожиданное просветление памяти своего подопечного.
– А убийца? Его нашли?
– Да. Сейчас в исследовательском отсеке вершит
ся суд над ним.
– Кто он? Кто посмел убить мою божественную
Эллен?
– Кен... Кен Каваи.
Услышав это имя, Дэниел открыл глаза. Приложив
усилие, приподнял голову с койки.
– Кен Каваи? Но этого не может быть! – он не мог
поверить в причастность хорошо знакомого ему человека к этому преступлению.
– Все улики против него. В его рюкзаке обнаруже
на рубашка со следами крови. Она принадлежит Орнего и Браун. А также при нем обнаружен кинжал, предполагаемое орудие убийства профессора.
– И что еще?
– Вот и все! Да, кроме того и показания свидете
лей, которые не раз слышали перебранку между покойным и убийцей.
– И это все? – в недоумении посмотрел Гатеридж
на говорящего. – Что это за улики? Перебранка?... Да что там какая-то ссора. Чтобы убить человека, необходимы веские причины.
– А ты считаешь, что ненависть – это недостаточ
ный повод?
– Нет, конечно же. Я, к примеру, недолюбливаю
тебя, как и ты, думаю, меня, но мы не собираемся убивать друг друга. Не правда ли?
– Безусловно, – согласился египтянин.
– А что за нож был изъят?
– Это Крис-Нике – кинжал повстанцев. Каваи ут
верждает, что нашел его.
– Врет бесстыдно! – неожиданно заявил Дэниел.
Это его нож, и тем не менее он не совершал этого убийства.
– С чего это ты так уверен? – сомневаясь в сужде
ниях душевнобольного, спросил врач.
– Нидл! Расследуя это дело, вы упустили самое
главное. Полагаю, разгадка кроется в этом инопланетном насекомом.
– По-твоему, ради нидла были совершены оба убий
ства?
– Именно! Кому-то понадобился нидл, он вошел в
исследовательский отсек, уповая на то, что в это время там никого не будет. Однако вор наткнулся на Орнего. При сопротивлении профессора он перерезал ему горло. А Эллен... она пошла туда исправить устройство связи и наткнулась на убийцу. Вот почему нидл создал ее двойника. Это насекомое было в руках не профессора, а убийцы. Ведь именно с этой целью вор явился туда.
– А дальше?
– То, что случилось потом, нет необходимости на
поминать, – пытаясь оградить себя от жутких воспоминаний, закончил страдалец.
– У тебя логичные суждения, несмотря на то, что...
– Несмотря на то, что я психопат? Сумасшедший?
Или...
– Душевнобольной.
– Звучит недурно, – горько усмехнулся Гатеридж.
И все равно по значению одно и то же, – и выдержав паузу, продолжил: Порой просветления бывают и у сумасшедших, а безумные водятся среди здоровых людей и судят невинных.
– Дэниел, каковы бы ни были твои домыслы, этого
недостаточно, чтобы оправдать Каваи.
– Есть еще кое-что. И это возможно спасет Кена, но
раскрою я свою тайну только на суде.
– Хочешь выступить в качестве свидетеля?
– Нет, в роли защитника.
Доктор колебался. Он не мог решиться отпустить буйного и непредсказуемого больного на свободу.
– Решай быстрее, Ахмед, либо ты спасешь невин
ного, либо станешь соучастником его убийства.
Ибн Салим подошел к койке и развязал ремни.
– Ты сделал правильный выбор, – силясь встать с
койки, подбодрил того Гатеридж.
– Надеюсь.
Врач помог юноше встать и, положив его руку на свое плечо, вывел из комнаты заточения. Дэниел еле стоял на ногах, его качало из стороны в сторону. Действие бромидов лишило его твердой походки. На ступеньках он споткнулся и чуть было не свернул себе шею, но доктор вовремя поддержал его за талию. Поставил на ноги и повел за собой.
– Какая материнская забота, – подшутил больной.
Ахмед Али нахмурился.
– Был бы у меня такой сын, как ты, давно бы при
душил его.
– За что?!
– За чрезмерную болтливость и неуместные шутки.
Шагай, больной, нам надо успеть на суд до вынесения приговора!
Гатеридж больше не обронил ни слова. Они добрались до нужного отсека в самый раз. Присяжные уже вынесли вердикт. Оставалось только оговорить меру наказания.
– Этот человек невиновен! – послышался голос с
другого конца большого помещения.
Взоры присутствующих обратились на человека, посмевшего прервать судебное заседание. Каково же было удивление людей, когда они узнали в защитнике подсудимого бывшего капитана. Голова Дэниела была забинтована, после недавнего самоистязания, лицо осунулось от голодания, а глаза опухли от чрезмерной дозы успокоительного. На корабле давно прошел слух о его душевном состоянии, и все прекрасно знали о причинах недуга. Злые языки болтали, что Гатеридж
безнадежен, и безумство его неизлечимо. Его появле
ние в зале суда ошеломило всех.
– Кен Каваи невиновен! – повторил Дэниел, при
близившись к судье.
Обязанности судьи на этом разбирательстве исполнял новый капитан "Сфинкса" – Джеффри Коллинз.
– Что это значит, доктор ибн Салим? – призвал он
лечащего врача к ответу за такое своеволие душевнобольного.
– У мистера Гатериджа важное сообщение суду.
– Какое?
– Спросите об этом лучше его, – устав волочить
пациента на себе, Ахмед Али опустил его на свободный стул.
– Какую информацию вы собираетесь сообщить
нам, мистер Гатеридж?
– Я намереваюсь выступить в защиту подсудимого.
Это заявление, будь оно высказано даже здоровым человеком, воспринялось бы как недоразумение или помутнение рассудка. Однако, когда его сделал психически неуравновешенное лицо, присяжные и присутствующие зрители не удержались от хохота.
– Зачем вы привели его сюда? – недовольно обра
тился Коллинз к египтянину.
– Поверьте, капитан, его стоит выслушать.
Наконец, после нескольких замечаний судьи, в зале удалось восстановить тишину.
"Смейтесь-смейтесь, недоумки, сейчас и я посмеюсь над вами", обиженно, подумал Гатеридж.
– Сперва уточним имеющиеся у суда улики против
подсудимого. Рубашка со следами крови, принадлежащей убитым, последнее слово защитник произнес с трудом. – Вам никогда не приходило в голову, что
эту одежду подкинули в рюкзак Каваи?
Сидящие в зале переглянулись.
– Кто-то, вернее, истинный виновник этого прес
тупления, желал отвести от себя подозрения. Он знал об отношениях подсудимого с пострадавшим, и воспользовался этим в своих корыстных целях. Подумайте, стал бы Каваи хранить у себя окровавленную одежду, зная, что подозрения в первую очередь падут на него. Конечно же, нет! Он безотлагательно избавился бы от улики. А возможность сделать это у него была, если бы, конечно, он совершил эти преступления. Вспомните, где обнаружили вторую жертву? В одном из мусорных баков исследовательского отсека. В одном! А их там было два. И как вы думаете, не избавился бы преступник от следов, когда этот контейнер был у него под рукой?
Речь защитника поколебала уверенность присяжных.
– Но ведь Каваи ненавидел Орнего. И у нас есть
свидетели, подтверждающие это.
– Да, он невзлюбил Сэмюэла Орнего. Однако не
каждый, кто ненавидит, способен перерезать другому горло. Истинный убийца знал, что у Каваи был мотив для совершения этого убийства. Но у того, кто совершил это злодеяние, не было намерений убить профессора.
Последнее высказывание Гатериджа заинтриговало присутствующих.
– Нидл! Вот что привлекло в отсек преступника. Он
вознамерился украсть одного из этих инопланетных существ. Вор, уверенный, что в отсеке безлюдно, прокрался внутрь, однако ошибся в своих расчетах. Орнего попытался воспротивиться хищению насекомого и был убит в борьбе. Что конкретно желал предпринять преступник, похитив нидла, мне неведомо, – Дэниел сделал паузу. От передозировки успокоительных средств его клонило ко сну. Веки были тяжелыми, мысли окутывал туман, но он силился не погружаться в сон, чтобы завершить судебный процесс.
– Элинор Браун стала второй случайной жертвой
этой злополучной кражи. Появившись не вовремя в отсеке, она наткнулась на убийцу, который впоследствии разделался и с ней, – защитник начал растягивать слова.
Он с трудом удерживался на стуле. За счет бромидов в организме Дэниела усилился процесс торможе
ния, и это не ускользнуло от глаз лечащего врача.
– Кончай свою теорию, не то уснешь прежде, чем
успеешь высказать ее, – шепнул он Гатериджу.
– Полагаю, мы прояснили ситуацию, господа при
сяжные: подкинутая окровавленная одежда, обычная ненависть, а не мотив для убийства, и хищение нидла...
– А как же повстанческий нож, изъятый у задер
жанного? – поинтересовался Джеффри Коллинз.
– Крис-Нике действительно принадлежит подсуди
мому, – это сообщение вызвало шушуканье среди присутствующих. Да и Кен Каваи был ошарашен словами защитника. – Каваи солгал, что кинжал не его.
– Но ведь кинжал не простой, а повстанческий!
напомнил судья Коллинз.
– Естественно! Так ведь и подсудимый повстанец,
– последняя истина вызвала негодование в рядах слушателей.
– Это ложь! Это поклеп! – закричал подсудимый.
С большим трудом удалось утихомирить зрителей.
– Мистер Гатеридж, на чем основано ваше заявле
ние? Подсудимый отказывается признать, что он яв-ляется мятежником. Как вы собираетесь разоблачить
его?
– Все очень просто. Я был знаком с подсудимым
еще на Земле. Он состоял в бригаде раскапывателей склепов. Когда мы улетели с планеты, он изменил свое имя, став Кеном Каваи.
Лицо подсудимого побледнело до неузнаваемости. Казалось, от волнения он перестал дышать. Он злобно посмотрел на своего защитника.
– Что ты так уставился, Кен? Полагал, я не знаю
твоей подлинной личности?
– Доктор, не могли бы вы показать всем правое
предплечье подсудимого, – попросил ибн Салима заступник.
Египтянин, понимая, что состояние его пациента ухудшается ежесекундно, поспешил выполнить требование. Кен сопротивлялся, но стражники вмиг усмирили его. С него стянули одежду и обнажили по пояс. Тело азиата было обезображено шрамами.
– У подсудимого на предплечье есть красное клей
мо – отличительный знак смертников марсианской тюрьмы " Цидония", – во всеуслышание проговорил Ахмед Али.
Узнав это, люди подняли еще больший шум.
– Но как это возможно? – прорезал вопрос судьи
людской ор.
– Подсудимый Кен Каваи является тем самым ле
гендарным бунтовщиком, умудрившимся бежать с Марса. Его настоящее имя Тоджито Фудзивара, – громко проговорил Дэниел.
Начался всеобщий переполох. Слушатели выкрикивали нецензурные слова в адрес подсудимого. Коллинз вынужден был продолжить заседание при закрытых дверях. Всех зрителей выпроводили из отсека и процесс возобновился.
– Мистер Гатеридж, если вы знали об этом, зачем
не разоблачили рэбла еще на Земле?
– Это вызвало бы всеобщий переполох, а в то вре
мя паника среди людей была ни к чему.
– Считаете, что раскрыв правду сегодня, вы посту
пили правильно? Этого мятежника надо немедленно казнить!
– Подумайте, Коллинз, – устало произнес заступ
ник, – да и вы, господа присяжные, что даст вам убийство этого несчастного? У нас впереди сражение с врагами человечества, и каждая пара рук будет нелишней. Зачем убивать человека, когда у нас более грозный враг – рептоид?!
– Но ведь он рэбл! Или вы забыли, как их шайка
пыталась освободить смертников с Марса? Тогда погибли сотни охранников.
– Помню... Так ведь рэблы пытались освободить
каторжников – несчастных людей, обреченных на медленную и мучительную смерть, – Гатеридж был осведомлен о том, что его бывший помощник не был согласен с таким жестким наказанием, установленным правительством.
– Я, право же, не знаю, – судью покинула прежняя
решимость. – Допустим, что Фудзивара не убивал профессора Орнего и мисс Браун. Но ведь он все равно преступник.
– По-вашему, пятнадцать лет каторжных работ на
Марсе недостаточное наказание?
При одной только мысли об этой иезуитской тюрьме в сердца присутствующих пробрался страх и ужас. А представить, что кто-то смог проработать там в изнурительных трудах пятнадцать лет и к тому же остаться живым, было умопомрачительно.
Фудзивара был сыном одного из предводителей мя
тежной группировки. Вместе с отцом они избороздили всю солнечную систему и побывали на многих планетах и повстанческих базах, маленьких островках, блуждающих в космических просторах. В той самой знаменитой атаке на Марс Тоджито выступил вместе с отцом. Однако бунтовщики потерпели поражение. Попавших в плен рэблов приговорили к пожизнен
ным работам на рудниках. Тогда молодому повстанцу было всего пятнадцать лет, но суровый закон не щадил никого. Виновен? Значит, заслужил наказание. Отец Тоджито, спустя лишь год каторжной жизни, умер у него на руках. И с тех пор молодой рэбл лелеял надежды на свободу. Пятнадцать лет он обдумывал план спасения, и только к тридцати годам смог осуществить этот дерзкий побег. Узнав об исчезновении каторжника с Марса, правительство переполошилось. Тщательные поиски не дали ожидаемого результата. Беглец будто в воду канул. Ни на Марсе, ни на Титане и других орбитальных объектах его не было. Служба безопасности подозревала, что каторжник бежал к своим дружкам на одну из неуловимых повстанческих баз. Однако им и в голову не пришло искать беглеца на Земле, под самым их носом. Мирное население бесспорно было встревожено этим страшным побегом, но почти каждый в душе восхищался мужеством и отвагой Тоджито Фудзивары, единственного каторжника, дерзнувшего сбежать из марсианской бастилии.
– Что же предлагает сторона защиты?
– Так как вина моего подзащитного в рассматри
ваемом деле не доказана, до завершения повторного расследования прошу отпустить его под личное поручительство.
– Кто согласится взять на себя такую ответствен
ность?
– Я, Дэниел Мозес Гатеридж.
Судья нахмурился, и заступник понял суть его сомнений.
– Ах да! Я и забыл, что меня отныне считают бе
зумцем, а вам нужно поручительство дееспособного человека... последние слова Дэниел выговорил с трудом. Язык обмяк, не желая двигаться, а видимость перед глазами расплылась. Он заскрежетал зубами, не в силах дольше сдерживать себя. Сомкнул веки и повалился без чувств на пол. Откуда-то издалека доносились беспокойные голоса, но Гатериджа больше ничто не тревожило.
Г л а в а 28
БЕЗУМНАЯ РЕВНОСТЬ
Ревность у мужчины складывается из эгоизма, доведенного до чертиков, из самолюбия, захваченного
врасплох, и раздраженного тщеславия.
О. Бальзак
Дэниел очнулся не сразу. Он проспал более десяти часов. Увидев нечто жуткое во сне, вздрогнул и пробудился. Открыл глаза и еще долго не мог вспомнить, где находится и как туда попал. Память постепенно восстановилась. Вспомнил судебное заседание, присяжных и подсудимого:
– Невиновен! – присев на койке, воскликнул он.
Огляделся, вокруг никого не было. На корабле было время сна. Тишину в отсеке нарушало тихое пощелкивание медицинской аппаратуры. Немного отлежавшись, поднялся с койки. Он не был привязан ремнями, и это обрадовало и в то же время удивило его.
"Значит, я не представляю больше опасности. Вероятно, они поверили, что приступы шизофрении прошли", – с горькой иронией подумал Гатеридж.
Вышел из давящей на психику комнаты и побрел по отсеку, производя осмотр местности. В палатах дремали несколько больных, медицинский персонал спал в отведенном для него помещении, да и дежурные клевали носом. Они не заметили вышедшего из палаты пациента. Гатеридж добрался до кресел, расположенных напротив большого иллюминатора, сел в одно из них и устремил взор на мерцающие звезды. Этот необычайный пейзаж приносил покой израненному сердцу землянина. За последние дни переживаний он еще не ощущал себя столь безмятежным. "Сфинкс" держал путь к созвездию Лебедя. При его сверхсветовой скорости светила казались маленькими огоньками.
"Как свечи на торте", – подумал Дэниел.
Неожиданно перед глазами встали эпизоды из прошлого. Напротив него был красочный торт с двенадцатью свечами. Вокруг стола собралось много-много гостей. Рядом с ним стояла его подруга – Элинор. Это был их день рождения. Дети семейства Браун и Гатеридж родились в один и тот же день, поэтому соседи всегда справляли их дни рождения вместе.
– Задувайте же свечи! Не забудьте загадать жела
ние! – кричали им приглашенные на празднество дети.
Дэниел задумался. У него было все, что мог желать
двенадцатилетний мальчик. Посмотрел на свою подругу, ища подсказки. Ее небесно-голубые глаза сияли радостью, она лучезарно улыбалась. И тут он понял, что хотел больше всего в своей жизни. Взяв руку Эллен, крепко сжал ее в своей ладони.
"Я хочу, чтобы мы всегда были вместе", – и задул
свечи на торте.
Белый дым от свечей, словно летучий змей, поднялся ввысь и растаял в воздухе. Последнее, что он услышал в своем воспоминании, были радостные выкрики детей.
Картины прошлого вновь сменила звездная панорама. Молодой человек тяжело и болезненно вздохнул, прикрыл веки, пытаясь припомнить приятные мо
менты жизни, проведенные со своей возлюбленной.
Вздрогнул, почувствовав чью-то руку на своем плече.
– Наш эскулап никогда не спит?
– Бессонница, как вижу, не только у меня, – ото
звался ибн Салим на вопрос пациента. – Пришел созерцать звезды?
– Вспомнить свое прошлое...
– Не мешало бы подумать и о будущем.
– Зачем? Ведь все, что мы планируем, все равно не
сбывается. Так зачем занимать свои думы, бессмысленно пытаясь построить будущее?
– Тот, кто не верит в свое будущее, конченый чело
век, – Ахмед Али присел в кресло рядом.
– Значит, я такой и есть, – выдержав непродолжи
тельную паузу, заявил Дэниел.
– Мысля так, ты совершаешь самую большую
ошибку в своей жизни – теряешь надежду!
– Надежду? Во что? Что мне осталось в этой жиз
ни? Ради кого теперь жить? Я потерял всех, кого лю
бил.
– Ты живешь лишь для себя. Никакая потеря не
должна лишить тебя жизни.
– А одиночество? Что мне делать с ним?
– Жизнь непостоянна, и насмешница судьба часто
лишает нас самого дорогого. Однако время лучший лекарь, – в голосе египтянина чувствовалась тоска, и
чуткий слух собеседника уловил это.
В наступившем молчании былые соперники пытались предугадать мысли друг друга.
– Признайся, Ахмед, что тоже скучаешь без Эллен.
Не стоит скрывать, я знаю, что ты был неравнодушен к ней.
– Я любил Мэриан. Она была моей путеводной
звездой. Я готов был жизнь отдать за нее, если бы знал, что этим спасу ее... Но я был бессилен. Всевыш
нему было угодно разлучить нас.
– Как ты мог полюбить Эллен, ничего о ней не
зная? – Дэниела рассердило признание былого конкурента.
– Истинная любовь не требует дознания, она не
терпит излишних слов и порой должна примириться с безответностью.
– И у тебя никогда не было задних мыслей?
– Задние мысли бывают у низких и погрязших в
пороке людей.
Собеседнику показалось, что слова эти были обращены к нему.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что сказал.
– Ты намекаешь на меня?
– Если ты считаешь себя таковым человеком, в
этом нет моей вины.
– Это оскорбление?
– Понимай как хочешь.
– Ты ненавидишь меня!
– Как мой пациент ты вызываешь во мне только
жалость, – сдерживая свои чувства, ответил врачеватель.
– Жалость, ненависть и отвращение?
– Sit venia verbo! 77
Дэниел обозлился, поняв слова доктора.
– Так почему же, позволь спросить, ты все еще тер
пишь меня? Отчего не передашь на лечение другому врачу?
– Не могу. Я обещал Мэриан позаботиться о тебе и
я обязан сдержать свой обет.
– Ах вот оно что?! Тогда я отказываюсь от лечаще
го меня врача.
– Это невозможно! Никто не возьмется за лечение
безумца, – на губах египтянина заиграла надменная улыбка.
– В таком случае, я докажу всем свое выздоровле
ние.
– Никто не поверит словам психопата, если это не
подтвердит его врач.
– А ты, как вижу, не собираешься делать этого?
– Нет. Мне не нужны проблемы. Когда ты спишь, я
избавлен от лишних попечительских забот.
– Но ведь это подло!
– А кто посмеет обвинить меня в этом?
Дэниел побагровел от злости. Он поднялся с кресла и отошел от ибн Салима. Глаза его сузились, изучая противника. Тот без малейшей тревоги или боязни взирал на пациента.
– Я удушу тебя, прибью как паразита!
– Ничего ты мне не сделаешь, – усмехнулся египтя
нин. – Canis timidus vehementius latrat, quam mordet 78.
Последнее изречение доктора буквально взбесило эрудита. Он набросился на противника, намереваясь придушить обидчика. Ахмед не ожидал такой реакции больного. Ему казалось, то Дэниел, ввиду своих умственных способностей и рассудительности, никогда не посмеет переступить грань дозволенного. Однако ситуация вышла из-под контроля. Повалив доктора на пол, юноша вцепился тому в горло. Несмотря на продолжительное голодание и воздействие успокоительных препаратов, силы юного интеллектуала не совсем покинули. Застигнутый врасплох, египтянин не мог оказать должного сопротивления. Навалившись на него всем весом, недруг прижал его к полу.
– Так вот что скрывала в действительности твоя
добродетель! Ах ты, подлая тварь! Подкрался к Эллен
как змея, чтобы разлучить нас. Ты заслуживаешь смерти.
– Да не разлучал я вас... Сами вы по глупости раз
бежались, – прохрипел ибн Салим, пытаясь сбросить с себя противника.
– Врешь, подлюка! Я слышал, как ты шипел днем и
ночью над ухом Эллен, настраивал ее против меня. Это ты убил ее... из ревности! Ты!
– Недоумок! Я любил ее и никогда бы не причинил
ей боль!
– Ты ослеп от ревности, не смог смириться с поте
рей Эллен и убил ее!
Это немыслимое обвинение рассердило Ахмеда Али. Он сделал рывок и повалил недруга на пол. Но Дэниел не позволил противнику покорить себя. Пнув ногой, отшвырнул того в сторону и набросился с большей яростью. Кувыркаясь, они принялись ожесточенно дубасить друг друга.
– Гнусный лжец! – крикнул Ахмед, ударив кулаком
по лицу противника. – За эту клевету я прикончу тебя!.. Я и пальцем бы не тронул Мэриан. Я любил ее и поклялся всегда оберегать...
– И где же ты был, гнилой заступник, когда ее жес
токо избивали?
– Я не знал...
– И в ту ночь в пустыне ты тоже не знал?
Ибн Салима будто током ударило от этих слов. Вы
таращив налитые злобой глаза, отпрянул от повержен
ного, как от смертельной чумы.
– О какой еще ночи ты плетешь?
– Не притворяйся, ты прекрасно знаешь, о чем я го
ворю.
В помещение, где они находились услышав крики прибежали дежурные санитары.
– В чем дело? Что стряслось? – завидев душевно
больного и доктора истрепанными и запыхавшимися, тревожно заголосили они.
– Все в порядке, – тяжело дыша, бросил ибн Салим
через плечо. – Это новый метод психотерапии.
Однако его объяснение не успокоило снедаемых любопытством парней.
– Я ведь сказал, что все в норме. Оставьте нас на
едине!
Санитары не стали противоречить ему. С сомнениями, теряясь в догадках, они покинули место стычки врача с пациентом. Недруги вновь остались одни.
– Ну, я жду. Чего же ты молчишь? Выкладывай, раз
уж начал вспоминать.
– Понятия не имею, о какой ночи ты говоришь, и
нечего мне вспоминать, – Ахмед встал на ноги.
– Опять врешь, – противник поднялся вслед за ним.
– Я ведь слышал вашу с Эллен беседу. Призрак, какой-то бешеный ублюдок, ножевые ранения... Надеюсь, эти слова освежат твою память?
– Чего уж теперь скрывать? – подавленно пробур
чал другой. – Садись, остуди свой пыл, и слушай, ежели желаешь узнать всю череду происшествий той кошмарной ночи.
Гатеридж послушно выполнил требование рассказчика. Египтянин пересказал события ночи расправы, учиненной заговорщиками.
– Я выжил благодаря паутине веревок в склепе.
– А что стало с Эллен? – с замиранием сердца, бо
ясь задать этот вопрос, все же решился слушатель узнать конец этой истории.
– Ее спас сияющий фантом. Как утверждала Мэри
ан, призрак был сотворен Агивой.
Это имя всегда внушало трепет юному интеллектуа
лу, а после услышанного от императора Трионагриса о мощи царя спиритов, Дэниел не посмел усомниться в словах египтянина.
– Все участники этого заговора погибли. Предпола
гаю, что это их кровью были сделаны надписи на стенах последнего тринадцатого склепа.
– Но почему Эллен решила скрыться? Зачем она не
рассказала о том, что на нее покушались?
– Мэриан не хотела, чтобы истина стала всем из
вестна. Постоянные расспросы любопытных людей каждый раз напоминали бы ей об изнасиловании.
Сердце Дэниела облилось кровью при этих словах. Он ощутил бессильную ярость и презрение, но не к тем, кто содеял это зло по отношению к его любимой. Нет, презирал он себя за те низменные чувства и мысли, которые испытал из-за глупой и слепой ревности. В ту ночь, подслушав разговор в фургоне МОЗ, он сделал преждевременные выводы. Даже подумывал, как отомстить своей подруге за мнимое предательство. Однако только сейчас он понял, как глубоко ошибся. Никакого предательства и в помине не было. Просто он неверно истолковал услышанное. Дар речи к слушателю вернулся не сразу.
– Как же она вынесла все это? Как не упала духом,
не ушла в себя? Я ведь, слепец, не видел в ней никаких перемен.
– Мэриан была сильной, не позволила чувству горя
погубить ее. Она предпочла страдать молча. Пыталась выглядеть безмятежной и беззаботной, когда глаза выражали глубокую душевную боль. Я не раз пробовал поговорить с ней, и все время натыкался на непробиваемую скалу. Она никому не позволяла проникнуть в ее душу. Никогда не жаловалась и молчаливо сносила все невзгоды. А злой рок преподнес ей еще один фатальный удар, – последние слова говорящего таили скрытый смысл, и собеседник понял его. Египтянин намекал на его взаимоотношения с Джинджер. Эллен знала об их связи – и это причиняло ей боль.
"Какой же я кретин! – с упреком подумал Гатеридж, оставшись один в своей палате. – Думал, что своим вниманием к рыжей я свожу счеты с Эллен за предательство и измену, не ведая, что причин для этой вендетты не было".
Г л а в а 29
ВСТРЕЧА С АГИВОЙ
Заговори, чтоб я тебя увидел.
Сократ
Как и было оговорено ранее, "Сфинкс", спустя девять дней после отбытия с планеты Друфус, прибыл в сектор, указанный спиритами. Так как родная планета спиритов – Ионарис была захвачена врагами, встреча двух рас должна была состояться в отдаленном уголке
системы Денеб. Земляне прибыли на встречу раньше
своих союзников.
– Может, спириты передумали и не желают больше
участвовать в войне? – просматривая астральную карту на мониторе, предположил штурман причину отсутствия иноземного корабля.
– Вряд ли они раздумали или же струсили, – не сог
ласился капитан Коллинз. – Скорее всего запаздывают или возникли какие-то проблемы с рептоидными соратниками. Может, беллатриксов покинула прежняя решимость и они вовсе отказались от участия в этой битве.
– Что же будем делать, капитан?
– Ждать. Если они не войдут в контакт по истече
нии нескольких дней, полетим на планету Доминат. Надеюсь, ладонийцы окажут нам теплый прием.
В волнительном ожидании прошли три дня, но спириты все еще не дали о себе знать. Люди не теряли надежды. Они старались приподнять свой боевой дух учениями. В числе пассажиров сыскался агент службы безопасности Земли. Обладая профессиональной выучкой, Стефан Либерти пытался передать свои знания воинам, готовящимся выступить в противоборстве с инопланетными завоевателями. В первую очередь агент Либерти приступил к обучению солдат приемам самообороны; постепенно на учениях перешли к более агрессивному методу – атаке. Трудно было проводить подготовку без надлежащего оружия и информации о силе неприятеля. Всем этим землян должен был снабдить Агива. Однако в течение последующей недели сектор встречи был пуст.
Расследование по делу об убийстве Орнего и Браун не продвинулось ни на йоту. Истинный преступник все еще разгуливал на свободе. Следствие зашло в тупик. Казалось бы, найти убийцу среди десяти тысяч человек, половину из которых составляли женщины, дети и старики, было не столь уж сложной задачей. Список подозреваемых рос с каждым днем, но подлинный злодей был вне подозрений.
Тоджито Фудзивара был отпущен под личное поручительство. Нет, Гатериджу суд, в связи с его болезненным состоянием, не позволил взять на себя такую ответственность. Да и никто другой из членов экипажа не рискнул стать поручителем повстанца. На этот отважный шаг пошла Далила Стафлбрайт. После того, как Дэниела, бесчувственного, увели из исследовательского отсека, она изъявила суду желание стать личным поручителем подсудимого. Судья и присяжные были изумлены ее намерением. Однако, учитывая прежнюю профессиональную деятельность мисс Стафлбрайт, они удовлетворили ее просьбу. Зачем молодой особе нужны были лишние хлопоты с беглым каторжником, никто не мог взять в толк. Многие утверждали, что это было жестом человеколюбия, проявленным с целью привлечь к себе внимание, не только экипажа и пассажиров, но также преследуемого ею человека – Дэниела Гатериджа. Мятежник, несмотря на свое временное освобождение, был недоволен решением суда. Он все еще помнил о том, как Джинджер отважилась обвинить его в совершении преступления. Оттого рэбл и чувствовал неприязнь к этой привлекательной и непредсказуемой личности. Фудзивара обязан был всегда держаться рядом со своей поручительницей, это было одним из условий такой меры пресечения. Стафлбрайт должна была знать о местонахождении и деятельности своего подопечного в любое время суток. Она не позволяла Тоджито общаться с пассажирами и запретила видеться с Дэниелом Гатериджем. Ее поступки поражали рэбла, и он решил непременно выяснить все о поручительнице. Узнать о Далиле Стафлбрайт можно было только от нее самой, но хитроумная фэббэр знала цену чрезмерной болтливости.
Юный интеллектуал за время отсутствия спиритов восстановил свои силы. Он пытался вернуть себе былую форму и расположение людей. Последний разговор с доктором ибн Салимом отрезвил эрудита. Примером выносливости для Дэниела стала его подруга детства. Само собой разумеется, притупить ощущение скорби в груди ему так и не удалось, но он вынудил себя не думать о чувствах, а занять все мысли обязанностями.
