Текст книги "Медный лук"

Автор книги: Элизабет Спир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19

Еще до рассвета каждый занял боевую позицию. В темноте пробрались они прибрежной тропой до Магдалы[71]71
  Магдала (евр. «башня, возвышенное, укрепленное место, крепость») – город в Иудее (ныне Медждель), лежит на западном берегу озера Кинерет, ниже Тивериады, невдалеке от Капернаума.


[Закрыть], повернули на восток, где между крутыми, почти неприступными откосами проходила проложенная римлянами дорога, Via Maris[72]72
  Via Maris – знаменитая «морская дорога», проходит по израильскому побережью Средиземного моря, – часть караванного пути из Египта в Месопотамию.


[Закрыть]. Из последних сил карабкались на скалы, находили укромные местечки. С первыми лучами солнца парни принялись по одному, по двое, украдкой собирать камни – их оружие. Только трое или четверо вооружены пиками или кинжалами. Когда совсем рассвело, каждый уже запасся немалым количеством камней и затаился в своем укрытии.

Даже ночью дорога не пустовала. Еще ранним утром они насчитали пять больших караванов, узкие цепочки тяжело груженных верблюдов. Целые семьи, торговцы-одиночки, маленькие отряды солдат проходили мимо их тайного убежища. Долгие годы эта часть дороги считалась самой опасной, но теперь путники не боялись – пятьдесят лет назад царь Ирод Великий выкурил разбойников из окрестных пещер Арбеля, теперь на вершинах холмов красовались римские защитные стены. Здесь уже так долго не было бандитов, что Даниил надеялся – римляне не ожидают подвоха.

Юноша укрылся рядом с крутым склоном, ниже того места, где расположился его отряд. Отличный выбор – расселина в скале, такая широкая, что в ней легко спрятаться, и спускается наклонно вниз, почти к самой дороге. Там, по указанию Даниила, притаились Нафан и Кемуил.

– Я освобожу Иоиля, подниму его наверх, а вы втяните в расселину. Если солдаты попытаются преследовать, орудуйте пиками. Сюда можно забраться только по одному, сдается мне, что второй солдат дважды подумает, прежде чем лезть на рожон.

– А ты как заберешься? – Нафан взглянул другу прямо в глаза.

– Когда укроете Иоиля, поможете мне, – он особо не задумывался о своей судьбе, главное, чтобы хватило сил вызволить Иоиля. Нафан открыл рот, снова закрыл, вспомнив – они сами выбрали Даниила вождем.

К полудню началась непереносимая жара, безжалостное солнце постепенно вытягивало из парней все силы. Даниила не оставляли дурные предчувствие. Ждать в укрытии сигнала Роша – совсем другое дело. Это тебе не жалкий караван с парой стражников. И за тобой не хорошо обученная, проворная банда, готовая броситься на дело по одному твоему знаку, а горстка мальчишек, ни разу не пробовавших себя в серьезном деле. Он глянул наверх – уже ясно, не знают, как спрятаться, одного выдает торчащий из-за камня локоть. Не беда, зато на них можно положиться. Сомнений нет – каждый из парней готов жизнь отдать за общее дело. От него, выбранного ими вожака, зависит, чтобы никто не пострадал.

Нет, это не те славные битвы, о которых им так мечталось! Придет ли тот день, когда у них достанет сил драться с римлянами за Божью победу? Не время сейчас об этом размышлять. Сегодня на уме другие заботы. Всю ночь ему казалось – за ними кто-то крадется, кто-то наблюдает из темноты. Может, готовя ловушку для римлян, Даниил сам привел свой отряд в западню? Он чуть не скомандовал отбой. Но нет, там Иоиль.

Вскоре после полудня Иоктан подал знак – приближаются. Он один, из всего отряда, обучен подобному ремеслу. Незаметно пробрался вдоль дороги, укрываясь за каждым выступом, заполз в расселину.

– Всадники, – прошептал он. – В-в-восемь, кажется. И пехотинцы. А потом пленники.

– Иоиля видел?

– Нет, слишком далеко. Но они прошли немалый путь. Кони в мыле.

Даниил протяжно свистнул, раз, другой – сигнал подан. Он оглядел склон и велел:

– Заберись повыше, кто там торчит из-за скалы – скажи ему, что получит дротик в зад, коли не спрячется понадежнее.

Теперь и Иоктан вне опасности, хорошо.

Показался первый всадник, движется медленно, приноравливаясь к темпу пешей колонны. Кавалеристы по двое, пики наперевес, лошади почти касаются друг друга в узком ущелье, плюмажи на шлемах колышутся при каждом шаге коня.

Помнят ли все, всадников надо пропустить, напрягся Даниил. С огромным облегчением выдохнул – парни себя не выдали, ни звука, ни шороха. За конниками пешие солдаты, тоже по двое. Идут, холодные, бесстрастные лица. Шестнадцать. За ними тащатся пленники, скованные вместе одной длинной цепью. Иоиль пятым, лодыжки в оковах, босой, волосы растрепаны, еле волочит ноги. Прямо рядом с ним шагает стражник с тяжелым кнутом. За пленными, конечно, еще солдаты.

Даниил затаил дыхание. Вот Иоиль почти поравнялся с ним. Резкий свист – сигнал, первый камень взвился в воздух, нашел свою цель. Пехотинец споткнулся. В мгновение ока отовсюду посыпались булыжники. Звучит приказ, солдаты как один вскидывают щиты, прикрывают головы.

Четверо римлян пытаются взобраться по отвесной скале. Первому в грудь – огромный камень, сбил с ног. Легионер рухнул обратно на дорогу. Второй поражен копьем в грудь. Но остальные уже приготовились к атаке. Сердце Даниила упало – он ошибся, римляне пытаются забраться наверх, мальчишкам не удержать оборону.

Но в то мгновение, когда он уже готов был крикнуть отбой, его голос утонул в грохоте. Мотнул головой в сторону, в ужасе увидел – гигантский валун на другой стороне ущелья качается, несется по склону, сейчас рухнет вниз, сметая на пути камни, поднимая тучи пыли. Даниил застыл, глядя на неистово мечущихся солдат. На том откосе никого нет. Откуда же взяться камню?

Вдруг он заметил громадное, несущееся вниз по склону, словно зверь какой-то, на четвереньках, существо. Мощные руки, огромная черная голова. Самсон! Но ведь он…

Даниил мгновенно пришел в себя. Сейчас – или никогда! Секунда, и он прыгает на дорогу. Вскакивает на ноги, удар кинжала в плечо ближайшему стражнику, тот на земле, а юноша уже рядом с Иоилем, зубило в дело – первый удар, на цепи появляется зарубка, второй – зарубка становится глубже.

Вокруг него свалка и суматоха. Пленники кричат. Снова грохот, но Даниил даже не смотрит наверх. Только он поднял зубило для третьего удара, кто-то схватил его сзади, оторвал от земли, кузнец болтается в воздухе словно беспомощный мешок. Бросок, и он летит на камни. По всему телу разливается невероятная боль, но и сквозь боль он чувствует – чьи-то руки тащат его, волочат по острым камням. Сверху на него валится тяжелое тело. Чьи-то ноги, удар по голове, темнота, провал.

Он очнулся от палящего солнца. Лежит на камне, пронзительная боль разрывает тело на куски. Мигнул, попытался оглядеться. Рядом Иоиль, скорчился на земле, закрыл лицо руками.

– Не двигайся, – предупредил голос. Лицо Кемуила заслонило солнце. – Они уходят.

Тут к Даниилу внезапно вернулась память. Чуть шевельнулся и снова беспомощно откинулся на землю – боль невыносимая. Понял, что лежит в расселине, выше по склону.

– Осторожно, – опять Кемуил. – У тебя плечо сломано, наверно. А может, и пара ребер. Иоилю повезло, он приземлился прямо сверху. Считай, ни царапинки.

Даниил дотронулся до огромной шишки на голове.

– Это от моей цепи, – произнес слабый, тусклый голос Иоиля.

– Невероятно, – Кемуил повернулся к Иоилю, – мне все-таки удалось его сюда дотащить.

– А солдаты?.. – с трудом прошептал Даниил.

– Ушли. Не знаю, может, оставили стражу.

– На склон не полезли?

– Нет. Начальник отряда, похоже, попал под тот огромный валун. Им так и не удалось опомниться.

Камень!

– Самсон! – вскинулся Даниил. – Я его там видел!

Иоиль и Кемуил переглянулись.

Даниил попытался вспомнить, собраться с мыслями.

– А как мы сюда попали? Мы же были на дороге…

Секунду-другую мальчики молчали.

– Ты не видел? – наконец спросил Иоиль.

– Нет, они на меня прыгнули.

– Это был Самсон, а не солдаты. Я сперва подумал – снова обвал, но это был он. Схватил тебя и бросил на камни, прямо как мячик. Потянул мою цепь, перекрутил, разорвал голыми руками, подбросил меня, я прямо на тебя приземлился. А Нафан с Кемуилом нас сюда вытянули.

Так это Самсон его поднял. Самсон, который крался за ним всю ночь, не понимая, что они собираются предпринять, но зная – без него им не справиться. Это Самсон – всеми признанная безмозглая скотина – спрятался на противоположном склоне и наголову разбил солдат. Что же с ним? Где он? Юноша ждал ответа от Иоиля.

– Они его схватили, – мальчик посмотрел другу прямо в глаза. – Ранили. Копьем, пока он рвал мои цепи.

– Может, он еще…

– Нет, – это был Кемуил, – они его с собой утащили. Он… он даже не сопротивлялся. Не беспокойся о галерах, Даниил. Он не доберется до берега моря.

Даниил отвернулся. И тут увидел Нафана, на камне, лицом вниз, в луже уже чернеющей крови.

– Он вас тащил и наклонился… – тихо сказал Кемуил.

Нафан, его в новом доме ждет молодая жена!

Рыдания потрясли скрюченную фигурку, Иоиль еле мог говорить:

– Зачем… зачем вы это затеяли? Лучше бы мне… лучше бы вы…

– А остальные? – спросил Даниил.

– Не знаю, еще не видел. Как ты думаешь, сможешь двигаться? Пора идти на место встречи.

– Смогу.

Ползком по скале, на четвереньках, подтягиваясь на руках, они в конце концов добрались до верха. Даниил лежал, пытаясь отдышаться, ничего кругом не видя от боли. Наконец, удалось открыть глаза – пять мальчишек, лица серые, глаза запавшие.

Прошел еще час – бесконечный, тягостный, еще двенадцать появились на месте сбора. Наконец, собрались все, кроме Нафана. Лежали в укрытии до заката, почти не разговаривали. Когда спустилась темнота, четверо пробрались обратно – за телом Нафана. В селение убитого нести нельзя, пришлось вырыть могилу прямо тут, на склоне. Затем медленно, устало, по одному добрались до дороги и потащились обратно на север, словно обычные путники.

Да, замечательно, что удалось освободить Иоиля. Но увидеть вблизи мощь Рима… это просто страшно. Все знали – без Самсона им бы никогда не справиться. Беспечная уверенность в себе, в своих силах, та, что владела ими прошлой ночью, уже никогда не вернется.

Глава 20

Месяц Тишри принес затяжные осенние дожди. Поля утопали в коричневой грязи, из-под которой при вспашке вылезала темно-красная жирная земля, готовая к осеннему посеву. На дорогах после каждого ливня свинцово-тускло поблескивали огромные лужи.

Встречи в башне прекратились. Парни ходили с опаской, побаиваясь слишком часто показываться большой компанией. Скоро, шептали друг дружке при случайных встречах, скоро мы снова будем вместе. Тогда найдется и оружие. Настанет день – и будет готов каждый. Но в шепоте не осталось ни горячности, ни надежды. Нет, этот день еще не скоро. Вождю, затаившемуся в горах, уже никто не верил.

Даниил работал в дымной полутьме кузницы – насколько позволяли медленно прибывающие силы. Он еще не мог поднять молота, приходилось заниматься, не обращая внимания на боль в плече, всякой мелочью – полировкой, заточкой. Несделанная, будь она проклята, работа все копилась. Как уже хочется снова орудовать молотом, колотить по наковальне, неистовым грохотом заглушая назойливые мысли. По ночам под навесом на крыше, где теперь спал и Иоктан, он накрывался с головой и проваливался в томительную дрему. Но почти всякую ночь просыпался от шума дождя, и тогда неотвязная боль и горькие думы не давали снова уснуть.

День за днем, ночь за ночью в голове звучали одни и те же слова. «Все, взявшие меч, мечом погибнут»[73]73
  Евангелие от Матфея, глава 26, стих 52.


[Закрыть]. Он все никак не мог вспомнить – откуда же он их знает? Иоиль читал? Нет, не похоже, что они из Писания. Потом его озарило – Иисус. Он так и слышит его голос, так и видит летний жаркий день под голубым полуденным небом. Верные слова – он, Даниил, не ведает иной жизни, кроме жизни с мечом. Взять меч, сражаясь за свободу своей земли, и погибнуть от меча – что может быть лучше, чего еще желать? Но получилось совсем не так. Не он погиб мечом, а Самсон, который вообще ни за какую свободу не боролся, а с ним и Нафан, оставивший после себя молоденькую жену. Их смерть на его совести. А свободы не видно, как и раньше.

Да, без помощи Иоктана ему теперь не обойтись. Шустрый паренек, вернувшийся вместе с ним в селение, всеми силами старается доказать свою преданность. Был ли у него когда-нибудь дом – кто знает, он сам не помнит, и запрет заходить на жилую половину его ничуть не беспокоит. Ест в кузнице, а то и просто сидя на пороге, болтая с проходящими мимо соседями. Об утраченной свободе, о жизни в пещере, похоже, ничуть не жалеет, весьма довольный нынешним житьем. Каждое утро с радостной улыбкой отправляется к колодцу за водой, не обращая ни малейшего внимания на посмеивающихся девушек. Относит сделанную работу, и щербатая усмешка на тощем лице везде обеспечивает ему друзей. Соседи, да и все остальные решили, что Иоктан – новый ученик в кузне, расторопный, смышленый, но худоват, да и в руках силы маловато – хороший кузнец из него вряд ли выйдет.

Прошло десять дней с тех пор, как Иоиль и Така вернулись в Капернаум, а от них ни словечка не слышно. День за днем все тяжелее переносить молчание друга. В опасности Иоиль или нет? О чем он думает по ночам? Жалеет теперь, что принес клятву? Может, римские цепи поколебали решимость бороться за свободу?

Поздним вечером, когда Даниил уже собирался устраиваться спать на крыше, в дверь постучали. Кузнец засветил огонек в плошке с маслом, отодвинул засов. Незнакомец, плотно закутанный в насквозь промокший плащ, быстро вошел, резко захлопнул за собой дверь. Слава Богу, это Иоиль. Даниил, не говоря ни слова, крепко обнял друга.

– Решил, я уже никогда не приду? – усмехнулся Иоиль. – Понимаешь, все выжидал, старался быть благоразумным.

– Думаешь, за тобой следят?

– Похоже на то. Я только один раз вышел из дома. В субботу. А когда возвращался с отцом из синагоги, навстречу попался один из слуг центуриона. Узнал меня, кажется, только своим глазам не поверил. Тогда отец вообще запретил мне выходить.

– Так он знает?

– Больше нельзя было скрывать. Пришлось все рассказать, и про то, как ты в дом проникал, и про наши встречи, и про то, что я Рошу помогал. Не мог я ему не признаться, Даниил. Он так постарел за эти дни…

Сам Иоиль тоже выглядит теперь куда старше. Даже выражение лица изменилось, посерьезнело.

– Он меня, наверно, презирает? – стыд залил краской лицо Даниила.

– За что? За мое спасение? Нет, он просил тебе передать – больше не прячься в тайном убежище, просто приходи в дом в любое время, когда захочешь. Знаешь, если бы он не так сильно старался нас простить, было бы легче. Особенно сегодня.

– Сегодня?

– Я опять убежал тайком. Я больше домой не вернусь. Если тут, с тобой, нельзя остаться, уйду в горы к Рошу.

Даниила обуяла несказанная радость. А он-то думал – Иоиль позабыл свою клятву! Теперь, вдвоем, они всего добьются. Снова соберут отряд, куда сильнее прежнего. Но нет, все не так просто.

– Зачем тебе уходить из дома, Иоиль? Мы же ни от кого этого не требовали.

– Не могу я там оставаться. Отец меня ни на шаг не отпускает – так боится. Я знаю, что он готовит. Он мне сам утром сказал – отправляет меня в Иерусалим, завтра, с одним своим другом. Договорился, чтобы я там учился в школе. Вот и пришлось убежать прямо сегодня.

Даниил глядел на друга и никак не мог решиться. Наконец произнес:

– Школа в Иерусалиме! Ты же всегда об этом мечтал.

Иоиль отвел глаза, пробормотал смущенно:

– Да, раньше. До того, как у нас появился отряд.

– Но тебе и сейчас хочется учиться?

– Мое дело – бороться за победу. Я поклялся. Если здесь нельзя оставаться, если это небезопасно – уйду в горы.

– Я больше Рошу не подчиняюсь.

Иоиль помолчал, а потом с необычайной серьезностью поглядел на друга и негромко сказал:

– Ты не должен из-за меня порывать с Рошем.

– Уже порвал, ничего не поделаешь. Я тут много о чем думал в последние дни. Сдается мне, мы пошли куда-то не туда. Когда мы Рошу помогали… Помнишь, мы наш отряд совсем не для того собирали… Нападать на людей на дорогах, на своих, на иудеев, так Божьей победы не добьешься. От этого Рим слабее не станет. Только ослабеем мы сами. Вот уже потеряли Нафана и Самсона. Чуть не потеряли тебя.

Иоиль молчал.

– Нам нужен новый вождь, – произнес он наконец. – Мы должны быть наготове, когда придет день.

– Да, да, – слова друга будто возвращали Даниилу почти утерянную надежду. Так хочется поделиться тем, что у него на уме, просто необходимо высказаться. – А пока тебе надо учиться, Иоиль. Это твое дело. Ты к нему призван. Когда настанет день, нам понадобятся не только земледельцы и ремесленники. Без священников и книжников не обойтись, а ты поможешь привлечь их на нашу сторону – ты их понимаешь.

Иоилю никогда не удавалось скрывать свои чувства. Он и теперь не сумел спрятать вспыхнувшую в глазах радость.

– Така мне то же самое сказала, – признался мальчик. – Ты уверен, Даниил?

– Совершенно уверен.

– А что остальные подумают?

– Они выбрали меня вожаком, они мне доверяют.

– Понимаешь, дело еще и в отце, – после недолгого молчания добавил Иоиль. – Он хороший человек, очень хороший. Ты его совсем не знаешь, видел только с одной стороны, да и то не с самой лучшей. Ему так хочется мною гордиться. Если я умру за отчизну – умру, как зилот, – этим можно гордиться. Но в тот день на дороге, закованный в цепи, я понял, пока ему гордиться нечем, что я такого сделал? А ты, ты, Нафан и Самсон, вы мне еще одну попытку дали. Я этого никогда не забуду. Я у вас в долгу.

– А возвращаться в город сегодня не опасно?

– Не думаю. Но прежде мне надо еще кое-что сделать. Начать с того, что я принес подарок для Лии. От Таки. Ей теперь сюда одной не прийти. Ей тоже запрещено выходить из дома.

– Лия будет ужасно рада, – пробормотал Даниил, пытаясь скрыть собственное смущение.

– Думаешь, Лия, – неуверенно произнес Иоиль, – позволит мне самому передать ей подарок?

– Надо попытаться, – с тем же сомнением в голосе отозвался друг. – Она тебя часто видела – правда, из другой комнаты.

Он открыл дверь в жилую половину. Там горела плошка с маслом. Лия подняла голову.

– Тебе Иоиль подарок принес, от Мальтаки, – объяснил Даниил, замер выжидательно, Иоиль у него за спиной. Похоже, девочка снова в тисках страха – дрожит, но не двигается, только смотрит испуганно.

– Така шлет тебе привет, – ласково проговорил Иоиль. – Просит ее не забывать, даже если она теперь не сможет часто приходить.

Он протянул руку, положил сверток на полку возле двери, отступил обратно в мастерскую, Даниил за ним.

– Ты знаешь, – с несказанным изумлением поглядел на друга кузнец, – этого порога никто не переступал, только твоя сестра да вот ты.

– Мне Така велела попробовать. Какая же Лия красавица! Хотелось бы мне… Да, Така тебе тоже кое-что просила передать.

У Даниила побагровели щеки.

– Через четыре ночи будет праздник Судного дня[74]74
  Йом-Киппур, День искупления или Судный день – священный день года, приходится на 10 Тишри (ранняя осень). Его проводят в посте и молитве. Йом-Киппуру предшествует 10-дневное покаяние. Хотя Йом-Киппур и считается Судным днем, это время милосердия (а не скорби и печали), когда есть возможность получить прощение за грехи против Бога. Если кто-то обидел ближнего, ему надо просить у него прощения. Соблюдение Йом-Киппура предписывается Торой. Как и любой день по еврейскому календарю, он длится от заката до заката.


[Закрыть]. Сначала пост, как обычно, потом служба в синагоге. А я… кто бы мог подумать… я к тому времени буду в Иерусалиме, увижу все своими глазами. Просто невероятно! Но и Капернаум оставлять жалко, мне будет не хватать наших праздников. Девушки танцуют и поют в виноградниках. Ты придешь на праздник в город?

– Да я не знаю, как себя там вести!

– Приходи. Така ужасно обрадуется. И еще кое-что про Лию. Мы с Такой хотим, чтобы ты знал – за сестру не беспокойся. Если придется ее оставить, мы о ней позаботимся. Когда настанет долгожданный день, Така переберется сюда, или лучше мы в целости и сохранности доставим Лию к нам домой.

Даниил старался подыскать слова благодарности, но мальчик уже стоял в дверях:

– Знаешь, Така очень любит Лию. Ей будет ужасно не хватать твоей сестры. Боюсь, Таке будет одиноко.

Даниил не подымал головы.

– Теперь отец жалеет, что дал ей столько свободы. Разрешал повсюду ходить со мной. Вконец ее избаловал. Она просто не желает оставаться дома, как другие девчонки.

«Да, попробуй лесную птичку в клетку посадить», – подумалось Даниилу.

Иоиль отвернулся, уставился куда-то в дальний угол:

– Отец хочет выдать ее замуж.

Даниил даже не заметил, как вцепился в рукоятку молота, как побелели костяшки пальцев.

– За одного старого друга семьи. Но Така и слышать об этом не хочет. Нелегко отцу приходится, наверно, он сейчас и жалеет, но когда-то давно он ей пообещал и не может нарушить слова. Он пообещал… пойми, у нас в семье не так, как у других. Когда маме было восемь лет, ее просватали за одного мальчика. А в пятнадцать она встретила моего отца, бедного студента, он учился у дедушки, читал свитки в его библиотеке. Они… они друг в друга влюбились. И что тут началось! Мамин отец был вне себя от ярости. Ему пришлось просить того мальчика, с кем она была помолвлена, чтобы он с ней развелся. А он ее и в глаза не видел. Тогда отец с матерью пообещали – никогда не выдавать детей замуж насильно, пусть сами выбирают.

Даниил не решался поднять глаза на друга.

– Дело в том, – продолжал Иоиль, – что Таке уже шестнадцать, а она отказывается выбирать.

Даниил по-прежнему смотрел в землю. Он знал, Иоиль говорит, как всегда, искренне, от всего сердца, он просто не умеет иначе. Но преданная дружба ослепляет, не дает увидеть то, что есть на самом деле.

– Пусть уж выбирает, – вырвалось у него резко, слишком резко. – Кого-нибудь такого же, как она. Твой отец прав. И тебе тоже скоро придется выбирать.

– А тебе? – тихо-тихо спросил Иоиль.

– У меня выбора нет. Я поклялся мстить до самой смерти – мне ли искать себе жену?

Гнев и отчаянье наполнили комнату, друзья молчали, не в силах найти подходящие слова.

– Да, еще одно, Иисус, – Иоилю нелегко было снова начать разговор. – Надо его предупредить. У него повсюду враги.

– Люди Ирода? – Даниил выдохнул с облегчением, это не про Мальтаку.

– О них он знает. Нет, старейшины в синагоге. Раввины и книжники. Совсем его не понимают. Каждое его слово приводит их в бешенство. Он слишком свободно обращается с Законом. Им кажется – он хочет подорвать власть Храма. Кое-кто даже утверждает – он одержим бесом[75]75
  Евангелие от Иоанна, глава 10, стихи 19–20.


[Закрыть].

– Какая разница, что они говорят? Ему до этого и дела нет.

– Нет, теперь все куда серьезнее. Они его так ненавидят, что просто убить готовы. Попытаешься его предупредить, ладно?

– Симон говорит, его уже столько раз предупреждали.

– Сходи к нему, Даниил. Я хотел сам… но сейчас уже поздно. Может, мы ошибаемся? Может, он и вправду тот вождь, которого мы ждем? Да, и про праздник не забудь, – Иоиль распрямил плечи, протянул другу обе руки. – Така будет тебя искать.

Взявшись за руки, друзья повторили условный знак:

– За Божью победу.

Иоиль надвинул капюшон, вышел в ночь и темноту.

Все, это конец, не отводил глаз от закрытой двери Даниил. Конец всему их труду, их надежде. Кто знает, может быть, желанный день вообще никогда не наступит.