Текст книги "Очарован наповал"

Автор книги: Элисон Кокран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Скайлар останавливается, и Чарли опускает взгляд.

– Зачем ты мне это говоришь?

Вопрос Скайлар игнорирует и продолжает свой рассказ:

– Я подошла к Рей после группового занятия, и мы разговорились. Долгое время мы просто дружили. Именно благодаря Рей я поняла, что биромантична и в сексуальной неприязни ничего плохого нет. Рей видит меня такой, как есть, и помогает становиться настоящей собой.

Чарли думает о Деве и о чудесной простоте того, что тебя видят.

– Я говорю тебе об этом, потому что ты, Чарли, спросил, как понять, что будешь любить человека вечно. На деле, вопреки тому что мы твердим на этом шоу, «вечно» не гарантировано никому. Я не знаю, буду ли любить Рей до конца дней своих, но точно знаю, что сейчас не представляю будущего, в котором Рей не люблю. Для меня этого достаточно.

Чарли возится с пиджаком смокинга и думает, как бы поблагодарить Скайлар за то, что она открылась ему; как бы сказать ей, как много это значит.

Скайлар проглатывает антацид.

– Думаю, тебе нужно решить, любишь ли ты его достаточно сильно, чтобы попробовать «вечно».

Чарли поперхивается.

– Его? Ее. Дафну. Я… Я люблю… Дафну.

Скайлар встает со стула, снова подходит к нему и, подняв руку, убирает ему со лба непослушную кудряшку, чтобы приготовить к встрече с операторами.

– Сынок, мне известно обо всем, что происходит у меня на съемочной площадке. – Скайлар говорит не угрожающе и не зло. «Сынок» у нее получается примерно таким же, как «солнышко» у Дева, – Скайлар будто знает, что Чарли всегда хотелось быть и чьим-то сынком.

– А что, если я не знаю, как решить? – спрашивает Чарли главрежа «Долго и счастливо».

* * *

– Наш любовный квест близится к концу, – изрекает перед камерами Марк Давенпорт. – Сегодня Чарли примет самое важное решение.

Чарли стоит у столика, на котором лежат всего две тиары. В другом конце зала выстроились Дафна, Энджи и Лорен Л., ожидающие его решения.

– Ты готов выбрать двух финалисток? – спрашивает Марк. Чарли откашливается и тянется к первой тиаре.

– Подождите!

Чарли поднимает голову и видит что Дафна, голубые глаза которой вылезают из орбит, вышла из мини-строя.

– Чарли… Чарли, можно тебя на два слова? Пока церемония не началась.

Чарли идет к ней через зал и одновременно пытается высмотреть Дева среди продюсеров, выстроившихся у дальней стены. Дафна ведет его и операторов в небольшую нишу.

– Что случилось? – спрашивает Чарли, ведь что-то явно не так. Дафна заламывает руки и кусает нижнюю губу.

– Думаю, сегодня ты должен отправить домой меня.

Чарли пытается смягчить свою реакцию: как-никак, операторы рядом. Он не знает ни как удержать Дева, ни возможно ли в принципе им остаться вместе по окончании сезона, зато четко понимает: шанс им представится, лишь если Чарли обручится с Дафной. В успехе этого сезона заинтересованы все.

– О чем это ты?

Дафна расправляет плечи.

– Ты со мной обручаться не хочешь, – отвечает она. – А липовая помолвка вряд ли сделает тебя или меня счастливее.

Чарли невольно бросает взгляд на операторов.

– Наша помолвка, ну… Она не будет липовой.

– Еще как будет. Мы с тобой договорились о липовой помолке, но, по-моему, напрасно.

– Разве ты не хотела, чтобы люди увидели тебя в серьезных отношениях?

Дафна убирает волосы за уши.

– Я думала об этом и… даже не знаю. Может, то, что ты сказал мне в Кейптауне, правильно. Может, я просто ищу не ту любовь. Может, я должна разобраться в том, что хочу на самом деле, но не сумею это сделать, если следующие шесть месяцев буду помолвлена с тобой. Я не сумею это сделать, если буду притворяться той, кем не являюсь. – Дафна берет Чарли за руку. – А тебе не нужно разобраться в том, что ты на самом деле хочешь?

Чарли знает, что он на самом деле хочет. Он просто не знает, как это заполучить.

– Я…

– Стоп! – Стуча каблуками, в нишу врывается Морин Скотт. – Стоп! Выключите камеры! Что за хрень вы тут вытворяете?!

От ярости Морин Чарли съеживается, а вот Дафна твердо стоит на своем.

– Я отправляю себя домой.

– Черта лысого ты отправляешь! – рявкает Морин. Чарли чувствует, как вверх по пищеводу у него ползет паника, и в ослепительном свете прожекторов отчаянно желает разглядеть Дева. Морин орет на нескольких членов съемочной группы, Скайлар пытается спасти сцену, гул тревоги внутри Чарли нарастает, а из-под него проступает леденящее душу ощущение, что с минуты на минуту все разрушится.

ДЕВ

Все рушится.

Все понемногу рушилось уже довольно давно. Знает Райан, знает Скайлар, и вот Дафна Рейнольдс говорит о липовой помолвке перед камерами. Сезон висел на волоске, а Дафна взяла и перерезала его тесаком.

– Собираемся на планерку! Срочно! – кричит Морин. Джулс хватает Дева за локоть и тащит за спинами Скайлар и Райана, пока Морин пробирается в тесную комнатушку, где перед церемонией коронации переодевался Чарли. Дафна и Чарли тоже там.

– Что за черт с тобой творится?! Ты впрямь так глупа, как кажешься?

Дафна пятится к зеркалу для макияжа.

– Ты не можешь отправить себя домой, – продолжает Морин. – Ты договор подписала. Мы весь сезон под тебя подогнали!

– Но мы… Мы не любим друг друга, – лепечет Дафна.

Морин Скотт запрокидывает голову и хохочет.

– Никого не колышет, влюблена ты или нет. Наше шоу не о любви!

Внутри у Дева что-то падает, затем падает он сам и садится на дно бассейна, где на него давят девять футов воды. Он находит взглядом Чарли, оказавшегося в другом конце комнаты, и, как за якорь, старается уцепиться за его белокурые кудри, серые глаза и ямку на подбородке.

– Морин, может, нам стоит спокойно обсудить ситуацию? – предлагает Скайлар. Подняв обе руки, она стоит между Дафной и Морин.

– Обсуждать тут нечего. Наша идеальная принцесса обручится с нашим Принцем. Так мы рассказывали историю, так она и закончится.

Дев смотрит на свою шефиню, серебристый боб которой элегантно колышется вокруг подлого лица.

– Если Чарли сделает мне предложение, я скажу «нет», – парирует Дафна, голос которой звучит на удивление четко и ясно. – Ты не заставишь меня сказать «да».

– А меня ты не заставишь сделать ей предложение, – вторит ей Чарли с неожиданной уверенностью, которая вызывает у Дева странную смесь гордости и ужаса. – Дафна права, надоело мне притворяться тем, кем я на деле не являюсь.

Морин зло тычет пальцем Чарли в лицо.

– Пока договор с тобой не истек, притворяться тебе не надоест.

– А если Чарли сделает предложение не Дафне, а Энджи? – вмешивается Джулс, тихий голос которой почти тонет среди крика.

Морин разворачивается к ней и с издевкой отвечает:

– Я ведь уже объясняла тебе: в этом сезоне бисексуалки в победительницах у нас не будет.

Дев наблюдает, как сказанное Морин отражается на лице у Дафны – как от ужаса у нее отвисает челюсть. Кажется, Чарли потрясен не меньше. Он перехватывает взгляд Дева и беззвучно спрашивает: «Ты знал?» Знал ли Дев о том, что его шефиня не позволит бисексуальной девушке стать победительницей или вице-Принцессой этого сезона?

– Ой, не смотрите на меня так! – рявкает на них двоих Морин. – Лично меня и моих убеждений это не касается. Я демократ. Я поддерживаю борьбу за равноправие геев. Я наняла вас всех. – Морин показывает на Дева, Скайлар, Райана и Джулс. Еще никогда в жизни Дев не чувствовал себя стопроцентным реквизитом и графой с «галочкой». – Но это шоу зависит от популярности у широкой зрительской аудитории. Я показываю американцам то, что они хотят, и это не принцесса-бисексуалка.

На минуту воцаряется тишина. Семеро взрослых, набившихся в комнатушку, потрясенно молчат.

– А чего хотят американцы? – медленно уточняет Дафна.

– А если я гей? – спрашивает кто-то синхронно с ней.

Это Чарли. Его голос вспарывает тишину, словно дерево, срубленное в лесу. Все смотрят на него. Дышать не отваживается никто, особенно Дев.

– А если бы я сказал, что я гей? – повторяет Чарли, впиваясь в Морин пристальным взглядом. – А если бы я сказал, что в конце сезона не смогу обручиться ни с одной из девушек, потому что я гей? А если бы я сказал, что люблю мужчину?..

Это слово Чарли прежде не говорил. «Люблю»… Деву хочется насладиться тем, как звучит это слово в устах Чарли, но Скайлар и Райан уже поворачиваются к нему, а у Дафны от недоумения заплетается язык:

– Ты… что?

– А если бы я сказал, что люблю мужчину, – гнет свое Чарли, как всегда смелый, прекрасный, наивный, – и захотел бы выбрать его, а не девушку?

Морин подбоченивается, впивается взглядом в любимого человека Дева и говорит:

– Не стоит играть со мной в такие игры, Чарльз. Думаешь, у нас прежде не было принцев-геев? Конечно же, были! Плевать мне на то, что и с кем ты делаешь вне кадра, но на камеру ты будешь притворяться, что по уши влюблен в нее. – Морин зло тычет пальцем в Дафну.

Чарли обводит взглядом комнату – Дева, Джулс, людей, которые знают правду, но из страха молчат.

– А если я откажусь? – спрашивает Чарли, чеканя каждое слово.

Морин выдерживает паузу длиной в судорожный вдох.

– Тогда я выставлю тебя в мерзком свете – покажу всему миру, что ты вконец свихнулся.

Слова Морин выкачивают из комнаты воздух. Мозгу Дева не хватает кислорода, чтобы осознать услышанное. Но он пробует. Бойфренд Кианы в первый вечер съемок. Шерстяной костюм. Навязчивость Дафны на балу. Стычка Меган и Делайлы. Массажный квест. С начала сезона Морин создавала провоцирующие Чарли ситуации (ей, разумеется, известно и о его психическом заболевании, и о скандале в «УинХан»), а теперь стоит в этой подсобке и шантажирует его тем футажом.

У Дева в мыслях одно – шесть лет.

Он находил для Морин отговорки и оправдывал ее действия так долго и столько раз, а правду почему-то понимает лишь сейчас. Морин никогда не была ему ни союзником, ни другом; это шоу не о любви и никогда таким не было. Он выбросил на помойку шесть лет своей жизни.

Чарли смотрит на присутствующих в подсобке продюсеров, которые безмолвствуют и за него не вступаются. На продюсеров, которые, как ему думалось, о нем заботятся. Чарли смотрит на Дева.

– Ну что же, – Чарли храбрится из последних сил – Дев явственно слышит это в его голосе. Он отчаянно хочет помочь Чарли, но не может, у самого него не осталось ни капли жизненной энергии. Он опустошенная, выхолощенная шелуха на дне бассейна. – Тогда пусть у нас будет «долго и счастливо».

Чарли проталкивается к двери, и окликает его только Дафна.

ЧАРЛИ

– Чарли, подожди!

Чарли не ждет. Он несется по коридору, потом в банкетный зал, где до сих пор стоят сбитые с толку Энджи и Лорен Л. Ему бы сейчас волноваться – Чарли ожидает приступ паники, – но слишком много места в душе занимает злость. Чарли злится на всю гребаную ситуацию.

Он злится на Джулс, которая поддерживала их с Девом отношения, лишь пока самой было удобно. Он злится на Скайлар, которая помогала ему завязывать галстук, советовала выбрать Дева, а в его защиту не выступила. Разумеется, он зол на Морин, которая оказалась именно такой, какой он ожидал.

А еще он жутко зол на Дева.

Чарли фактически не воспринимает тот факт, что из подсобки возвращается Дафна с подправленным макияжем и встает между Энджи и Лорен, но знает, что это случилось. Чарли знает, что берет тиару, называет имя Дафны, и она выступает вперед. Когда он спрашивает: «Желаешь стать моей принцессой?», Дафна, вопреки всему, отвечает «да». Он знает, что вручает вторую тиару Энджи и отправляет домой Лорен, но никаких подробностей этого или других событий вспомнить не может, потому что в висках у него слишком громко стучит злость.

После церемонии Райан пытается с ним поговорить. Скайлар отводит его в сторону. Джулс извиняется. Все их слова заглушает злость.

В итоге Чарли оказывается на заднем сиденье лимузина. Он оказывается в лифте. Он оказывается в отеле перед дверью своего номера. Когда, повозившись с ключом-картой, он открывает дверь, то застает в номере Дева: тот сидит на краешке кровати, которую они вместе разворотили накануне ночью. Чарли зол, но еще он обижен и хочет утешиться, поэтому, едва закрывается дверь, бросается к Деву в объятия.

– Было так ужасно! – плачет он, уткнувшись Деву в шею.

Дев запускает пальцы ему в волосы, как всегда, перебирает кудри, но, когда начинает говорить, его голос звучит фальшиво.

– Знаю, солнышко, знаю. Прости меня, пожалуйста!

Чарли позволяет себе поплакать еще немного, позволяет себе насладиться объятиями Дева и близостью тела Дева, а потом отстраняется.

– Что же нам делать?

Взгляд у Дева стеклянный. Устремленный в никуда.

– Мы ничего поделать не можем. Мы все подписали договоры. Ты сделаешь предложение Дафне, обручишься с ней, потом шоу выйдет в эфир, потом ты получишь все, что тебе нужно.

– Мне нужен ты, – заявляет Чарли. Потому что так оно и есть. Да, Дев струсил, когда ему, Чарли, угрожала Морин; и, да, Чарли кипит от злости, но понять может. Целых шесть лет – черт, почти всю жизнь! – Дев считал это шоу прекрасной сказкой и лишь сегодня впервые увидел неприглядную правду. Чарли понимает, почему Дев не поддержал его и почему за него не вступился. А вот почему Дев отстраняется и отдаляется сейчас, не понимает.

– Чарли, мы оба знали, как закончится наш роман, – говорит Дев, выскальзывая из-под тяжелого тела Чарли, подходит к письменному столу и обводит пальцем контур блокнота с логотипом «КортъярдМарриотт». – Мы оба знаем, что у него есть срок годности.

– А если я не хочу, чтобы он заканчивался? Что, если я хочу… – Чарли почти озвучивает «быть с тобой вечно», но Дев стоит в закрытой позе, и слова застывают на языке. – Что, если я хочу большего?

Дев складывает руки на груди, и Чарли видит истинную суть этого жеста – слабую попытку защититься.

– Большего не получится. Мы хотим разных вещей.

– Разве мы оба не хотим тот домик в Венис-Бич?

– Это была фантазия! – взрывается Дев. – Она никогда не осуществилась бы!

– Из-за меня?

– Из-за нас обоих! Из-за того, что ты звезда реалити-шоу, а я твой продюсер!

– Еще только на неделю.

Дев судорожно запускает пальцы себе в волосы.

– Чарли, ты хочешь детей?

Такого вопроса Чарли ожидал в последнюю очередь, и ответ застревает в его пересохшем горле.

– Потому что я детей хочу. Четверых. И жениться хочу. Хочу пойти к алтарю в отвратном белом смокинге, при виде которого ты умрешь от смущения, и не хочу потратить еще шесть лет на человека, который не хочет того, чего хочу я.

Ситуация стремительно выходит из-под контроля Чарли. Он по глупости считал, что их будущее – смутное время, в которое они войдут вместе, а теперь кажется, что они никчемная команда по бегу парами со связанными ногами и тянут друг друга в противоположные стороны.

Чарли пытается найти ясную мысль, ясную эмоцию, ясный набор слов и предложить Деву. Он хочет как-то объясниться с Девом.

– Два месяца назад я пришел на это шоу с убеждением, что любви не достоин, а сейчас ты спрашиваешь меня, думал ли я о том, чтобы жениться, и о детях? Нет, Дев, не думал. Я никогда не думал, что эти вещи для меня возможны. Я говорю не о том, что они невозможны, – а о том, что сейчас не знаю, как ответить. Мне нужно время разобраться в себе.

Дев смотрит на него сверху вниз и двумя пальцами поднимает очки на переносицу.

– Чарли, мне время не нужно. Мне нужно уйти, пока нам обоим не стало больно.

– Мне уже больно.

– Чарли!

– Дев… – Чарли тянется к нему единственным понятным себе способом, единственным способом, который у него остался. – Дев, я тебя люблю.

Чарли рассчитывал, что, сказав такое вслух, почувствует себя лучше. Вместо этого он чувствует себя нагим и выставленным на всеобщее обозрение в постели. Он вручил Деву нечто хрупкое, а Дев смотрит так, словно готов разбить это нечто из чистого любопытства.

– Ты меня не любишь.

– Не решай за меня, что я чувствую, а что нет. Я тебя люблю.

Дев пренебрежительно качает головой. Чарли мог бы его ударить. Чарли мог бы вцепиться ему в лодыжки и не отпускать, как делают малыши. Но вот он замечает, как за очками у Дева собираются слезы, и не решается ни на то, ни на другое.

– Дев, я тебя люблю, – повторяет Чарли. Он будет это повторять, пока Дев не поверит. – Я люблю тебя всего. – Чарли тянет к себе лицо Дева, чтобы поцеловать его залитые слезами щеки. – Я люблю то, что ты стараешься понять, как работает мой мозг, хоть совершенно не отличаешься терпением; и то, с какой страстью ты отдаешься глупейшим глупостям; и то, что ты самый красивый человек на моей памяти. Я люблю то, что ты меня смешишь. Я люблю твои уродские шорты-карго, и твое упрямство, и то, каким сварливым ты становишься, когда хочешь есть. Я люблю тебя не вопреки всем этим вещам. Я люблю тебя благодаря им.

Услышав перефразирование собственных слов, Дев всхлипывает.

– Я понимаю, что тебе сейчас больно, – продолжает Чарли. – Я понимаю, что «Долго и счастливо» не такое, как тебе хочется. Я понимаю, что ты отстраняешься, потому что боишься того, как больно будет. Но я люблю тебя. Прямо сейчас я люблю тебя так сильно, что свою жизнь без любви к тебе не представляю. Если ты пока меня не любишь, ничего страшного. Моей любви хватит на нас обоих. Только, пожалуйста, перестань отстраняться!

– Чарли… – Дев произносит эти два слога так, что они кажутся самыми прекрасными на свете. Он наклоняет голову и целует губы, подбородок, веки, уши Чарли, будто составляет сенсорную карту его лица. – Чарли, я люблю тебя. Разве я мог иначе?

Чарли хватает его за запястья, чтобы удержать на месте.

– Тогда позволь мне выбрать тебя. Выбрать нас. Пожалуйста!

Дев отчаянно цепляется за смокинг Чарли, зарывается лицом в ткань, поэтому его слова звучат приглушенно.

– Мы оба знали, что не получим «долго и счастливо».

– Мы могли бы. – Дев отдаляется, но Чарли считает, что сумеет его удержать, если покрепче вцепится ему в бедра. – Просто останься, Дев! Просто реши остаться!

* * *

Наутро Чарли не сразу понимает, почему Дева нет в постели. Почему исчез его багаж. Почему пропали джинсовка и овсяный гель для душа. Почему рядом на подушке аккуратно свернутый втрое листок из блокнота с логотипом «Кортъярд-Марриотт».

Чарли читает письмо. Раз, другой, третий. Он читает его десять раз. Он не плачет. По крайней мере, не плачет сразу, когда осознаёт, что Дев не вернется. Нет ни тревоги, ни паники, ни вхождения в штопор. Есть только болезненная уверенность в том, кто он и что должен делать.

Чарли вылезает из постели и выходит в коридор отеля в Мейконе, штат Джорджия. Он стучит в четвертую по счету дверь – открывает Скайлар Джонс, еще сонная и одетая в спортивный костюм.

– Чарли? В чем дело?

Чарли делает ровно три глубоких вдоха.

– Мы можем поговорить?

Заметки к сценарию выпуска:

Сезон 37, Эпизод 9

Дата эфира

8 ноября 2021, понедельник

Продюсер выпуска

Райан Паркер

Исполнительный продюсер

Морин Скотт

Сцена: Высказывания Лорен Лонг во время ее свидания в Родном Королевстве.

Место съемок: Съемочная площадка в Далласе.

Лорен Л.: Поверить не могу, что Чарли здесь, в Далласе! Я так долго об этом мечтала! Я всегда хотела именно этого – привести домой такого парня, как он. Чарли – будущее, о котором я мечтала, и вот моя мечта сбывается! Совсем скоро я представлю своего будущего мужа родителям!

Через три месяца после съемок

Роли, штат Северная Каролина, 8 ноября 2021, понедельник

ДЕВ

Ноябрьским понедельником предпоследний эпизод «Долго и счастливо» с участием Чарли Уиншо выходит в эфир для двадцати трех миллионов зрителей. Дева Дешпанде в их числе нет. По понедельникам он ходит к психотерапевту, и сейчас уже темно за окнами кабинета на востоке Роли, где он сидит, дожидаясь, пока его доктор нальет две чашки мятного чая.

Дев тянется к коробке с фиджет-спиннерами и другими игрушками для стимминга и выбирает неоново-пурпурный мячик-сквиши. Теперь Дев знает, что потребность в хлопотах и вечной суете была способом не разбираться с проблемными сторонами своей жизни; а еще знает, что если занять руки, то такие «разборки» проходят легче. За последние три месяца он немало узнал о себе в этом кабинете.

Лекси Сантос заливает кипятком чайные листья в двух одинаковых кружках и возвращается к креслу с подголовником.

– Итак, – начинает Лекси, склонив голову набок на манер, напоминающий Деву Джулс. Сегодня думать о ней не хочется, но Дев заставляет себя разбираться со слишком большими чувствами у себя в груди, – как твои дела?

Дев сжимает пурпурный мячик.

– Нормально.

Психотерапевт испытующе на него смотрит, и Дев понимает, в чем дело. Он знает, что «нормально» долгое время было его рефреном.

– Я правда чувствую себя нормально. Стало куда легче. Все почти закончилось.

Лекси ерзает на стуле.

– Что изменится после того, как эпизоды этого сезона перестанут выходить в эфир?

– Наверное, бывшие коллеги перестанут звонить и эсэмэсить мне каждые пять минут, – говорит Дев. Вообще-то после Мейкона он ни с кем не говорил. Он удалил все свои аккаунты в социальных сетях и непрочитанными удаляет все эсэмэски. Даже послания Джулс, которая в итоге оставила его в покое. В Роли он живет тихой жизнью – поселился у родителей, каждый день пишет в своей старой комнате, из дома выбирается лишь на прием к психотерапевту два раза в неделю и выгулять мамину болонку в парке. Зато это жизнь без «Долго и счастливо» с его притворством и злопыхательством. – Вместе с хайпом исчезнут мои тревоги о том, что я вижу его лицо на обложках журналов в очереди в кассу любого магазина.

– Тебе по-прежнему тяжело его видеть?

Дев сильнее сжимает пурпурный мячик.

– Знаете, Лекси, в один прекрасный день вы сделаете декларативное заявление. С того дня наши сеансы станут взаимовыгодными.

Лекси неодобрительно поджимает губы.

– Хочешь декларативное заявление? С помощью юмора ты отвлекаешься от сильной эмоциональной боли.

– Туше.

Лекси улыбается и встает, чтобы принести чай. Первую улыбку своего психотерапевта Дев увидел после нескольких недель общения. Но, как оказалось, именно мрачный и прагматичный человек требовался ему после того, как его жизнь радикально изменилась. Требовался человек, который не купится на его «все нормально». Лекси никогда не ведется на его вранье и никогда не оставляет его без внимания.

– Ну ладно. Да, я отвлекаюсь. И да, мне по-прежнему тяжело его видеть. Я по-прежнему люблю его и, наверное, буду любить всегда. – Дев откладывает игрушку для стимминга, чтобы взять кружку, которую протягивает Лекси. Кружка теплая, и Дев обхватывает ее пальцами.

– Раз ты по-прежнему его любишь, почему вы не вместе?

– Потому что любви недостаточно! – Кричать Деву не хотелось, но Лекси, небинарная персона, привыкшая к его вспышкам эмоций, и бровью не ведет. – Любовь не побеждает все. Чарли был звездой нашего шоу, я – его продюсером. Даже не пойди все наперекосяк с Морин, мы не смогли бы появляться вместе на людях. Глупо было уповать на то, что наша история закончится как-то иначе. Надеюсь, по окончании сезона у меня появится ощущение, что я сделал правильный выбор.

Лекси прихлебывает чай.

– Сделал правильный выбор, сбежав?

– То есть я знаю, что сделал правильный выбор. Я выбрал себя, – заявляет Дев, возвращаясь к разговору, который они вели в этом кабинете десятки раз. – Я больше не мог работать на шоу, где так относятся к людям. Я больше не мог смотреть, как Морин Скотт навязывает… – Дев почти решается заговорить о себе, но в последний момент дрейфит, – …вымышленные финалы. «Долго и счастливо» – рассадник проблем. Мне пришлось сбежать, чтобы выздороветь. И я выздоравливаю.

Дев впрямь выздоравливает. Он ведь даже не предполагал, как был нездоров, пока вплотную не занялся проблемами, которые прежде игнорировал. Он игнорировал не только депрессию, но и мечты о писательстве, которые отодвинул на второй план ради шоу. Глубочайшее убеждение в том, что его жизнь всеобщего внимания не достойна. Тягу к алкоголю, чтобы притупить эмоции, когда возникают серьезные проблемы. Потребность в первую очередь угождать другим, а не себе. Вечный страх предстать перед окружающими кем-то кроме Дева-весельчака. Тихое недовольство родителями, которые очень старались понять его, но по-настоящему не понимали.

Но вот он у психотерапевта, разбирается со своими проблемами. Он совершенно трезв, по крайней мере пока. Он принимает антидепрессанты, он делает собственную карьеру, он с большим трудом учится любить себя. Он понимает, что это сложная работа, которой, вероятно, придется заниматься всю жизнь. Ничего из вышеперечисленного не случилось бы, останься он в тисках шоу.

– Знаю, по-вашему, полная отключка от «Долго и счастливо» не лучшая психологическая помощь, только вряд ли я добился бы нынешнего успеха, если бы последние девять недель смотрел, как он влюбляется в Дафну Рейнольдс на винном трамвае.

Лекси опускает подбородок на переплетенные пальцы. У Дева есть теория о том, что его психотерапевт – тайный член Сказочной Семьи. Стоит Деву обмолвиться о сюжете шоу, у Лекси дрожит верхняя губа. Разумеется, если он смотрит шоу из недели в неделю, то ни за что не признается.

– Думаю, что по окончании сезона смогу перебраться обратно в Лос-Анджелес и вообще выбраться из-под влияния этого этапа своей жизни.

– Думаешь, выбираться и двигаться вперед будет сложнее, если не знать, что происходит в этом сезоне?

– Не-а, – Дев пожимает плечами. – Я знаю, что там происходит. По личному опыту знаю.

Несколько минут Лекси отмалчивается. Они оба попивают чай и смотрят в окно. На улице начинается дождь.

– Думаешь, по окончании сезона ты будешь готов с кем-нибудь встречаться?

Дев делает три глубоких вдоха и выбивает на керамической кружке знакомый ритм, который никак не получается забыть.

– Я… я не знаю. Есть ощущение, что все мои представления о любви были неверны.

– То есть?

– Сказки – это вымысел. «Долго и счастливо» – вымысел. Всю жизнь я цеплялся за эти фальшивые романтические идеалы – за гетеронормативные романтические идеалы супружества, моногамии, семейности. Не пора ли перестать строить свои представления о любви на этих сфабрикованных нарративах? Сейчас я счастлив. Я пристроил свой сценарий агенту. Я преследую собственные цели. Почему я должен считаться с мнением тех, кто твердит, что без романтических отношений моя жизнь неполноценна?

Лекси подается вперед и ставит свою кружку на стол между собой и Девом.

– Вряд ли я соглашусь, – медленно начинает он, – что «Долго и счастливо» – вымысел или что романтические идеалы по умолчанию гетеронормативны. – Со стороны психотерапевта это самое бескомпромиссное заявление. Дев бросает взгляд на обручальное кольцо на пальце у Лекси и уже не впервые гадает, кто ждет его дома после приемов в семь вечера. – Но ты прав, Дев, тебе не нужны романтические отношения, чтобы чувствовать себя полноценным или счастливым. Не желаешь их, так не желаешь, – Лекси машет руками, словно накладывая заклятье. – Но я хочу убедиться, что ты отказываешься от старых романтических идеалов, потому что не желаешь их. А не потому, что думаешь, что их не заслуживаешь.

Дев представляет себе домик, пазл на журнальном столике, горшки с цветами на подоконниках. Кружка у него под пальцами уже остыла.

– Если задам вопрос, сможете ответить на него честно?

Лекси кивает, хотя уголки рта у него опускаются.

– Вы смотрите «Долго и счастливо»?

– Моя жена смотрит, – честно отвечает Лекси, удивляя Дева. – Вечером каждого понедельника. Целые телевечеринки устраивает. Таблицы участниц составляет. Заливает все морем вина.

– Правильный подход, – с улыбкой говорит Дев.

– А если я задам тебе вопрос, ты ответишь мне честно? – спрашивает из другого конца кабинета Лекси, изгибая бровь.

Дев кивает.

– Каждый вечер, засыпая, ты по-прежнему слушаешь его старые голосовые сообщения?

Дев уже идет на поправку, но его ментальное здоровье все еще далеко от идеала, поэтому он снова прячется за личиной Дева-вечельчака.

– Знаете, Лекси, порой вы ведете себя так, что любить вас становится очень непросто.

* * *

По окончании приема Дев выходит через опустевший приемный покой, шагает мимо стопки журналов на угловом столике. Он знает: смотреть нельзя, но все равно смотрит. На обложке «Юэс уикли», лежащего на самом верху, его портрет, и Дев чувствует знакомую боль в подреберье: сердце рвется прочь из-за заслонов, которыми он его окружил. Лицо на обложке усталое, страдальческое. «Хеппи-энд для Чарли Уиншо?» – осведомляется заголовок.

Дев знает, что брать журнал нельзя, но все равно берет. В верхнем углу обложки маленькое фото с белым бордюром. Он и Дафна плечом к плечу сидят под зонтом в горошек и улыбаются друг другу. «Долго и счастливо?» – осведомляется вторая надпись.

Одна фотография и три слова пробивают показное безразличие Дева. Он навзрыд плачет в приемном покое, потом навзрыд плачет в своей машине, потом кружит по Роли, пока не чувствует, что может вернуться домой с таким видом, будто не плакал вообще.

* * *

Вскоре после девяти, когда он переступает порог родительского дома, мать с отцом сидят на диване, слишком усердно изображая непринужденность. То, что они оба якобы читают книги, выдает их с головой, плюс к тому бутылка вина на журнальном столике, пульт, криво лежащий на подлокотнике дивана, и виноватый румянец на щеках его матери. Родители смотрели шоу. Они смотрят его вечером каждого понедельника, когда Дев уезжает к психотерапевту. Скорее всего, они делают так из любопытства вкупе с желанием защитить Дева. Однако сейчас Дев слишком опустошен собственными слезами, чтобы переживать из-за этого.

Отец отрывает взгляд от книги, словно зачитался настолько, что не услышал, как вернулся сын.

– Ой, привет! Ты уже дома!

– Деви, как прошел прием? – спрашивает мама.

– Знаешь, принтер опять издает тот странный звук, – вмешивается отец. – Не посмотришь, в чем там дело?

– Ужинать будешь? В холодильнике кое-что тебе осталось.

Жить с родителями в двадцать восемь лет тяжело, но мама с папой очень стараются ему помочь. А Дев очень старается благодарно принимать их усилия.

Он обещает взглянуть на принтер утром, подогревает остатки ужина, ест прямо над раковиной, потом целует мать в щеку и идет спать.

У себя в комнате Дев представляет, что сейчас закроет дверь и почувствует себя сильнее, чем на самом деле. Он почувствует полное безразличие к сегодняшнему вечеру; и к фото на обложке журнала, и ко всему остальному.

Безразличие, увы, не почувствовать не удается, и Дев вытаскивает спрятанную в шкафу джинсовку. Он залезает на кровать, сворачивается плотным клубком и вытаскивает мобильник.

В первый месяц после его отъезда из Мейкона Чарли звонил каждый и день и оставлял короткие сообщения. Грустные, отчаянные мольбы.

«Пожалуйста, позвони мне! Я просто хочу поговорить».

«Я люблю тебя, Дев, а ты любишь меня. Все предельно просто».