Текст книги "Юность Поллианны (Поллианна вырастает)"
Автор книги: Элинор Портер
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
ДЖИММИ И ЧУДОВИЩЕ С ЗЕЛЁНЫМИ ГЛАЗАМИ
На этот Раз Белдингсвилль не встречал Поллианну с духовым оркестром, может быть, потому что о времени её прибытия знали только несколько жителей. Но это не помешало радостно встретиться со всеми, когда она вышла из поезда. Встречали её тётя Полли и доктор Чилтон. Поллианне не пришлось долго стоять, оглядываясь, не появятся ли старые друзья. Конечно, в следующие несколько дней, по выражению Нэнси, «на неё невозможно было пальцем указать – только поднимешь палец, как её и след простыл».
Где бы Поллианна ни появлялась, она слышала один и тот же вопрос: «Тебе понравился Бостон?» Наверное, ни одному человеку она не ответила так, как мистеру Пендлтону. Всякий раз, слыша этот вопрос, она хмурила брови.
– Да, он мне понравился. Я просто полюбила… кое-что в нём.
– Но не всё? – улыбнулся мистер Пендлтон.
– Нет, не всё… Да, я рада, что побывала там! – торопливо воскликнула она. – Я прекрасно проводила время, много было странного и непохожего, понимаете, ну, например, обедать вечером, а не днём. Все были добры ко мне, я видела много замечательных вещей! Например, парк, автомобили, целые мили картин, витрин, улиц, у которых нет конца. А народу! Я никогда не видела столько людей.
– Я уверен… я думаю, тебе понравились люди, – вставил собеседник.
– Да, – ответила Поллианна и опять нахмурилась. – Но что за удовольствие, когда людей так много, а ты никого не знаешь? Миссис Кэрью не позволяла мне с ними знакомиться, она и сама их не знала. Она говорит, там никто друг друга не знает.
На мгновение Поллианна замолчала, затем со вздохом добавила:
– Я думаю, мне больше всего не понравилось, что люди не знают друг друга. Было бы намного приятнее, если бы они знакомились. Ну только подумайте, мистер Пендлтон, там так много людей живёт на грязных, узких улицах, у них нет даже бобов и рыбных тефтелей на обед, нет «Женской помощи», им носить нечего. Но есть и другие, например, миссис Кэрью. Они живут в красивых больших домах, у них всего много: еды, одежды; они даже не знают, что с этим делать. И вот я думаю, если бы они знали других людей…
Мистер Пендлтон прервал её громким смехом.
– Милая моя, неужели тебе не ясно, что они не хотят знать друг друга? – насмешливо спросил он.
– Некоторые хотят, – возразила Поллианна. – Вот, например, Сэди Дин, она продаёт бантики, такие красивые бантики в большом магазине. Я познакомила её с миссис Кэрью, она приходила к нам домой, а ещё у нас бывал Джеми и много других, и все познакомились. Вот я и думаю – если бы было побольше таких, как миссис Кэрью, я бы не могла их всех познакомить. Да я и сама многих не знала. А если бы они узнали друг друга, богатые могли бы дать бедным часть своих денег…
Мистер Пендлтон опять перебил её.
– Ох, Поллианна, Поллианна! – усмехнулся он. – Боюсь, ты заходишь слишком далеко. Не успеешь оглянуться, как станешь социалисткой.
– Кем? – переспросила девочка. – Я не знаю, что это значит. Но я знаю, что такое – быть общительной, и мне нравятся общительные люди. Если это что-то похожее, я не против, я – с радостью.
– Не сомневаюсь, Поллианна, – улыбнулся её друг. – Но когда ты подойдёшь на практике к распределению богатств, ты окажешься перед неразрешимой проблемой и тебе придётся туго.
Поллианна глубоко вздохнула:
– Да-да, – кивнула она. – Миссис Кэрью тоже так говорила. Она говорит, что это приведёт к нищете, неразберихе, гибели… или что-то в этом духе, не помню, – она нахмурилась ещё больше, так как её собеседник опять расхохотался. – Но всё-таки я не понимаю, почему у одних так много, а у других нет ничего? Мне это не нравится. Если у меня когда-нибудь будет много, я обязательно поделюсь с теми, у кого ничего нет, даже если потом обнищаю…
Мистер Пендлтон так хохотал, что Поллианна некоторое время молча смотрела на него, потом стала смеяться вместе с ним.
– Во всяком случае, – продолжала она, переводя дыхание, – я не понимаю.
– Вот этого-то я и боюсь, – согласился он, неожиданно опечалившись, и ласково посмотрел на неё. – И никто не понимает. Скажи мне, – добавил он, – кто такой этот Джеми?
Поллианна стала ему рассказывать. По мере рассказа с её лица исчезли тревога и недоумение. Она любила говорить о Джеми. Это она понимала. Здесь не нужны были длинные, пугающие слова. Да и кроме того, мистеру Пендлтону понравится, что миссис Кэрью взяла к себе мальчика, уж он-то понимал, что такое «присутствие ребёнка».
О Джеми Поллианна рассказывала всем. Она предполагала, что всем так же интересно об этом знать, как ей. Обычно она не расстраивалась, если кто-либо не проявлял интереса, но однажды очень удивилась. Было это, когда они разговаривали с Джимми Пендлтоном.
– Подожди, – нервно потребовал он. – Да разве в Бостоне никого больше нет, кроме этого Джеми?
– Ну почему же? – воскликнула Поллианна. – Что ты имеешь в виду, Джимми Бин?
Мальчик недовольно поднял голову:
– Я не Джимми Бин, я Джимми Пендлтон. Из твоего разговора можно заключить, что в Бостоне, кроме этого задавалы, который даёт клички птицам и белкам и поёт всякую чушь, никого больше не было.
– Ну почему, Джимми Би… Пендлтон? – возмущённо выдохнула Поллианна, а затем, вдруг вспыхнув, быстро проговорила: – Джеми совсем не задавала! Он очень хороший. Он знает много книг и всяких историй. Представляешь, он может придумывать истории прямо на ходу. Если бы ты знал хоть половину того, что он знает, и это было бы неплохо, – закончила она. Глаза её горели.
Джимми Пендлтон ужасно покраснел и совсем опечалился.
– Во всяком случае, – усмехнулся он, – взять хотя бы одно его имя. Джеми! Ха! Прямо маменькин сынок. И я знаю ещё одного человека, который так сказал бы.
– Кто это?
Ответа не последовало.
– Ну кто, скажи, – настаивала Поллианна.
– Отец, – угрюмо ответил Джимми.
– Твой отец? – повторила Поллианна удивлённо. – Почему? Откуда он мог знать Джеми?
– Конечно, не мог. Он не о том Джеми говорил. Он говорил обо мне. – Мальчик смотрел куда-то в сторону, но в голосе его звучала странная мягкость.
– О тебе?
– Да. Это было незадолго до того, как он умер. Мы почти на неделю остановились у одного фермера. Отец помогал ему с сеном, ну, и я тоже. Жена фермера очень хорошо ко мне относилась и стала меня называть Джеми, не знаю уж, почему. Однажды отец это услыхал. Он страшно рассердился, так что я на всю жизнь запомнил его слова. Он сказал, что Джеми – имя совсем не для мальчика, а уж тем более не для его сына. Так называют малышей. Мне кажется, я никогда не видел его таким злым, как в тот вечер. Он даже не остался, чтобы закончить работу, в ту же ночь мы оттуда ушли. Мне немного жаль было, она мне понравилась, жена фермера. Она хорошо ко мне относилась.
Поллианна поддакнула с интересом и сочувствием. Не часто Джимми рассказывал так много из своей таинственной жизни.
– А что же потом? – спросила она, совершенно забыв о причине их спора.
Мальчик вздохнул.
– Мы шли до тех пор, пока не нашли другое место. Там отец умер. Тогда меня отдали в приют.
– А потом ты убежал, и я нашла тебя в тот день, недалеко от миссис Сноу, – мягко улыбнулась Поллианна. – С тех пор я тебя уже знаю.
– Да, ты меня знаешь с тех пор, – повторил Джимми совершенно другим тоном, неожиданно вспомнив, где они. – Теперь я не Джеми, понимаешь? – добавил он, презрительно подчёркивая последние слова, и гордо ушёл, оставив расстроенную и озадаченную Поллианну.
– Ну что ж, я могу радоваться, что он не всегда так себя ведёт, – вздохнула она, печально глядя на крепкую мальчишескую фигуру.
ТЁТЯ ПОЛЛИ БЬЁТ ТРЕВОГУ
Приблизительно через неделю после того, как Поллианна прибыла домой, миссис Чилтон получила письмо от Деллы Уэзербай.
«Я бы хотела рассказать Вам, что Ваша маленькая племянница сделала с моей сестрой, – писала та, – но боюсь, не смогу. Вы должны знать, какой сестра была до этого. Может быть, Вы заметили, в какую замкнутость и мрачность она погрузила себя на многие годы. Но вы не имели представления о постоянной ране её сердца, о бесцельности жизни, об отсутствии интереса и беспрерывных вздохах.
Тогда-то и появилась Поллианна. Возможно, я не говорила Вам, но моя сестра жалела, что обещала взять ребёнка. Тогда она поставила строгое условие: как только Поллианна начнёт «проповедовать», она немедленно отправит её ко мне. И та не проповедовала, по крайней мере, сестра говорит, что не проповедовала, а ей виднее. Но всё же позвольте мне сначала рассказать Вам о том, что меня встретило, когда я приехала к ней вчера. Возможно, ничто не даст вам лучшего представления о том, что натворила ваша замечательная, милая, маленькая Поллианна.
Приближаясь к дому, я заметила, что почти все шторы раскрыты, тогда как раньше они были задёрнуты, чтобы не проникал дневной свет. Когда я переступила порог, я услышала музыку. Дверь гостиной была открыта, а в воздухе стоял запах роз.
– Миссис Кэрью и мистер Джеми в музыкальной комнате, – доложила горничная.
Там я их и застала – мою сестру и парнишку, которого она взяла к себе. Они слушали одно из современных изобретений, на котором записана целая опера, включая оркестр.
Мальчик сидел в инвалидной коляске. Он был бледен, но вид у него был счастливый. Моя сестра выглядела лет на десять моложе. Её бескровные щёки покрылись лёгким румянцем, глаза блестели и искрились. После того как я немного поговорила с мальчиком, мы с сестрой поднялись наверх в её комнату, и там-то она и рассказала мне о Джеми. Не о старом Джеми, как раньше, чуть не плача и беспомощно вздыхая, а о новом. На этот раз ни вздохов, ни слёз не было. Наоборот, я ощутила неудержимый энтузиазм.
– Делла, он просто замечательный! – начала она. – Ему нравится самая лучшая музыка и литература. Он передаёт всё так бесподобно, только, конечно, ему нужно заниматься. Об этом я сейчас и думаю. Завтра придёт учитель. Конечно, он, в сущности, не учился, но читал хорошие книги, у него прекрасная память и богатый словарь. Ты бы послушала, какие истории он сочиняет! Конечно, знаний недостаточно, но он рвётся в бой, так что это скоро выправится. Джеми любит музыку, и я просто должна его учить. Я заказала лучшие пластинки. Ах, если бы ты только видела его лицо, когда он впервые услышал симфоническую музыку! Он всё знает о короле Артуре и его Круглом столе, а о лордах и принцессах говорит так, как мы с тобой говорим о членах нашей семьи. Только иногда я не могу понять, кто его сэр Ланселот – средневековый рыцарь или бельчонок из парка? И ещё, Делла, я верю, что он сможет ходить. Я попрошу доктора Эймса, чтобы он посмотрел его…
Она говорила и говорила, а я сидела удивлённая, потерявшая дар речи, но такая счастливая! Я Вам всё это рассказываю, дорогая моя миссис Чилтон, чтобы Вы сами поняли, как она заинтересовалась, с каким участием она относится к мальчику. Делая для него столько, она не может остаться в стороне. Я верю, что Руфь никогда не будет мрачной, угрюмой женщиной, которой была раньше. И всё это благодаря Поллианне.
Милый ребёнок! А лучше всего то, что она это делает, совершенно не сознавая своей роли. Я думаю, даже моя сестра не вполне поняла, что произошло с её собственным сердцем и жизнью, а тем более – Поллианна.
Скажите, дорогая миссис Чилтон, как я могу отблагодарить Вас? Я знаю, что всё будет мало, поэтому и пытаться не буду. Но сердцем Вы, конечно, знаете, как я благодарна вам обеим.
Делла Уэзербай».
– Кажется, исцеление прошло благополучно, – улыбнулся доктор Чилтон, когда жена кончила читать письмо.
К его изумлению, она подняла руку с явной тревогой.
– Томас, пожалуйста, не надо! – взмолилась она.
– Почему, Полли? В чём дело? Разве ты не рада, что микстура подействовала?
Миссис Чилтон с отчаянием откинулась на спинку стула:
– Конечно, я рада, что эта бедная женщина к кому-то привязалась. И, конечно, я рада, что Поллианна это сделала. Но я совсем не рада, когда о ребёнке постоянно говорят как о… как о микстуре. Понимаешь?
– Вздор! Ну какой от этого вред? Я зову Поллианну тонизирующим средством с тех пор, как её узнал.
– Вред?! Томас Чилтон, она становится старше с каждым днём. Ты что, хочешь испортить её? До сих пор она делала это совершенно бессознательно, даже и не подозревая о своей необыкновенной способности. Здесь-то и сокрыт секрет её успеха. Как только она сознательно постарается кого-нибудь преобразить, она станет просто невыносимой. Не дай Бог, чтобы она возомнила, что может исцелять бедных, больных и страждущих.
– Меня это не беспокоит, – рассмеялся доктор.
– А меня беспокоит, Томас.
– Полли, подумай, что она сделала, – возразил доктор. – Подумай о миссис Сноу, о мистере Пендлтоне, о многих других. Ведь это совершенно не те люди, какими они были раньше, как и миссис Кэрью. И всё это Поллианна, да благословит её Бог.
– Я знаю, – кивнула его жена. – Но не хочу, чтобы знала Поллианна. Конечно, она что-то видит. Она понимает, что они намного счастливее. Это всё нормально. Это игра, её игра, и они вместе в неё играют. Должна признаться, Поллианна преподала и нам поучительный урок. Но в ту минуту, когда она об этом узнает… нет, я не хочу. А теперь позволь мне рассказать, что я решила ехать с тобой в Германию этой осенью. Сначала я думала не ехать. Я не хотела оставлять Поллианну… и, конечно, не оставлю. Мы возьмём её с собой.
– С собой? Прекрасно!
– Да, я должна, мало того, я даже буду рада остаться там с тобой на несколько лет. Я хочу увезти Поллианну, увезти её на время подальше от Белдингсвилла. Я бы хотела сохранить её милой и неиспорченной. Она не вообразит ничего плохого, если я постараюсь. Ну только подумай, Томас, ведь мы не хотим превратить её в маленькую зазнайку, воображающую невесть что.
– Конечно, нет! – рассмеялся доктор. – Правда, я не думаю, чтобы что-нибудь или кто-нибудь мог её такой сделать. А насчёт Германии я рад. Знаешь, я бы ни за что не хотел возвращаться сюда, если бы не Поллианна. Итак, чем раньше мы туда поедем, тем для меня лучше. И я бы с удовольствием остался там ещё для практики.
– Ну, тогда решено, – удовлетворённо вздохнула тётя Полли.
В ОЖИДАНИИ ПОЛЛИАННЫ
Весь Белдингсвилль был взволнован приближающимся событием. С тех самых пор, как Поллианна Уиттиер возвратилась домой из санатория на своих ногах, не было столько перетолков. Говорили на каждом углу и через соседские заборы. Центром снова стала она. Ещё раз Поллианна возвращалась домой, но непохожим было это возвращение.
Ей уже исполнилось двадцать. Шесть лет, точнее – шесть зим, она провела в Германии, а в летнее время они вместе с доктором Чилтоном и его женой путешествовали. Всего один раз с тех пор она была в Белдингсвилле, и то четыре коротеньких недели. В то лето ей было шестнадцать. Теперь она возвращалась домой, насовсем… она и тётя Полли. Доктора с ними уже не было. Шесть месяцев назад город был потрясён и опечален известием, что он скоропостижно умер. Жители Белдингсвилла ожидали, что Поллианна и миссис Чилтон сразу вернутся домой. Но они не возвращались. Пришло известие, что вдова с племянницей некоторое время останутся за границей. Говорили, что миссис Чилтон старается забыться и найти утешение в незнакомой обстановке.
Однако очень скоро поползли сначала неопределённые, потом – упорные слухи, что финансовые дела миссис Чилтон не совсем в порядке. Одна из железнодорожных компаний, в которую, как известно, было вложено харрингтонское состояние, вдруг пошатнулась, а затем потерпела крах. Другие вложения, по слухам, были тоже ненадёжны. От докторского наследства ожидать было нечего. Он не был богат, а за последнее время расходы были очень большими. Зная всё это, жители Белдингсвилла не удивились, когда через полгода после смерти доктора узнали, что миссис Чилтон и Поллианна возвращаются домой.
И вот, после многих лет тишины, запертых окон и дверей, усадьба ожила. Распахнулись окна и двери, впуская чистый свежий воздух. Нэнси, теперь – миссис Тимоти Дёрджин, мела, скребла, чистила, пока старый дом не засиял.
– Нет, я не получала никакого распоряжения, – отвечала Нэнси любопытным друзьям и соседям, останавливающимся у ворот или подходившим к самым дверям. – Ключи были у матери Дёрджина. Она зашла, чтобы проветрить комнаты и посмотреть, всё ли здесь в порядке. Как раз в это время от миссис Чилтон пришло письмо, в котором она сообщила, что они с Поллианной возвращаются в эту пятницу. Она просила, если возможно, проветрить комнаты и положить ключи под коврик у боковой двери.
Ну прямо под коврик! Как будто я оставлю их одних в отчаянии. Да я живу всего в миле отсюда. Что у меня, сердца нет? Мало им, страдалицам, возвращаться в этот дом без доктора, Царство ему Небесное? Да и без денег.
Слышали? Ну разве это не горе? Истинно, беда! Подумайте только, миссис Полли, то есть миссис Чилтон, и в бедности… Чулочки мои, панталончики, не могу этого представить! Не могу и не могу.
Возможно, никому Нэнси не рассказывала так подробно, как высокому молодому человеку с ясными, честными глазами и просто обворожительной улыбкой, который подъехал к самой двери на нетерпеливом скакуне. Было утро четверга, на следующий день должны были прибыть хозяева. Но в то же самое время ни с одним человеком не говорила она так смущенно. Язык у неё то и дело заплетался, выходил какой-то невнятный лепет: «Мистер Джимми, сэр… мистер Бин… то есть мистер Пендлтон… ну, мистер Джимми!» Говорила она так нервно и стремительно, что молодой человек весело рассмеялся.
– Не смущайся, Нэнси, – подбодрил он. – Я узнал то, что меня интересовало. Миссис Чилтон с племянницей прибывают завтра.
– Да, сэр… прибывают, сэр, – Нэнси сделала реверанс. – Какая жалость! Нет, я очень им рада, но они приедут вот так…
– Да, понимаю, – печально кивнул молодой человек, и глаза его окинули роскошный старый дом. – Но что делать! Видимо, здесь никак не поможешь. Я рад, что ты убираешь, им будет очень приятно, – закончил он с милой улыбкой и, развернувшись, поскакал по дорожке.
Оставшись на ступеньках, Нэнси задумчиво покачала головой.
– Я не думаю, мистер Джимми, – громко проговорила она, восхищённо провожая глазами красивую фигуру на скакуне, – не думаю, что вы позволите зарасти травой тропинке, ведущей к мисс Поллианне. Я давно говорила, что когда-то это произойдёт, и вот оно, пожалуйста. А вырос-то, какой красивый и высокий. Надеюсь, что это будет, прямо как в книжке. Она нашла вас, привела к мистеру Пендлтону. Ох, время-то! Разве признаешь маленького Джимми Бина, несчастного, неприкаянного? Никогда я не видела, чтобы кто так сильно изменился, никогда, так я вам и скажу! – закончила она, когда скакун и всадник исчезли за поворотом дороги.
Такие мысли вертелись и в голове мистера Пендлтона. С веранды своего огромного серого дома на Пендлтонском холме он смотрел, как приближается этот самый всадник. В глазах его было выражение, очень похожее на то, с каким провожала того Нэнси, а с губ его слетели слова восхищения: «Ну и ну! Просто бесподобная пара!», – когда Джимми с поразительной лёгкостью промчался к конюшне.
Минут через пять тот появился из-за угла и медленно поднялся по ступенькам веранды.
– Ну, мой мальчик, это правда? – спросил мистер Пендлтон с явным нетерпением. – Они в самом деле приезжают?
– Да.
– Когда?
– Завтра, – и молодой человек опустился в кресло. Сухость кратких ответов насторожила Джона Пендлтона. Лишь одно мгновение он колебался, затем спросил:
– В чём дело, сын? Что-то случилось?
– Случилось? Да ничего.
– Вздор! Я же вижу. Ты уехал час назад с таким нетерпением, что даже подгонял своего скакуна, а теперь ты весь сгорбился в кресле и выглядишь так, что даже дикие лошади не вытащат тебя оттуда. Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты совсем не рад приезду наших друзей.
Он замолчал, ожидая ответа, но ответа не получил.
– В чём дело, Джим? Разве ты не рад?
Молодой человек замялся:
– Ну почему? Конечно, рад.
– Хм! А ведёшь себя так.
Тот замялся опять. Мальчишеский румянец вспыхнул на его щеках.
– Да просто… просто я думал о Поллианне.
– О Поллианне! Да ты только и говоришь о ней, с тех пор как прибыл из Бостона и узнал, что она должна приехать. Мне кажется, тебе до смерти хочется её увидеть.
Джимми наклонился вперёд:
– Вот именно! Понимаете? Вы же сами сказали. Вчера и дикие лошади не могли бы меня удержать, а сегодня, когда я узнал, что она уже едет, они не вытянут меня из кресла.
– Почему, Джим?
Увидев, недоуменный и недоверчивый взгляд мистера Пендлтона, молодой человек откинулся в кресле и смущённо засмеялся.
– Да, я вижу, получается странно, но я и не ожидал, что смогу объяснить это вразумительно. Почему-то я думаю, что никогда не хотел, чтобы Поллианна выросла. Я люблю вспоминать её такой, какой видел в последний раз… серьёзное веснушчатое личико, рыжие хвостики, слова сквозь слёзы: «Ох, да, я рада, что уезжаю, но я думаю, что буду немножечко больше рада, когда вернусь». Тогда я последний раз её видел. Вы же помните, четыре года назад, когда они приезжали, мы были в Египте.
– Да, да. Прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Я думаю, что чувствовал то же самое, пока не встретил её прошлой зимой в Риме.
Джимми возбуждённо повернулся к нему:
– Ну конечно, вы же её видели! Расскажите мне о ней.
Взгляд Джона Пендлтона стал проницательным.
– Я думал, ты не хочешь знать, что Поллианна выросла!
Молодой человек не ответил на эту колкость.
– Она хорошенькая?
– Ох, молодость, молодость! – пожал плечами Джон Пендлтон, – всегда первый вопрос – хорошенькая ли она.
– Нет, в самом деле! – настаивал молодой человек.
– Предоставлю тебе судить самому. Если ты… хотя, лучше не буду. Ты можешь слишком расстроиться. Поллианна не красавица по обычным меркам – ни кудрей, ни ямочек. Кроме того, насколько я знаю, Поллианна уверена в том, что она некрасива, и это омрачает её жизнь. Давным-давно она говорила мне, что мечтает, когда придёт на небо, заиметь чёрные кудряшки, а в прошлом году в Риме сказала ещё кое-что. Она только намекнула, несколькими словами, но за ними я увидел немало. Она сказала, что хотела бы прочитать роман про девушку с прямыми волосами и веснушками на носу. Но она радуется, что у девушек в книгах ничего этого нет.
– Это на неё похоже, на прежнюю Поллианну.
– О, ты всё же узнал её! – насмешливо улыбнулся Пендлтон. – А я думаю, что она красивая. У неё чудесные глаза, она просто воплощает радостную весну юности. Когда она разговаривает, лицо её озаряется внутренним светом и совершенно забываешь о том, что оно не совсем правильное.
– А она ещё играет в свою игру?
Джон Пендлтон ласково улыбнулся:
– Думаю, что играет, только не говорит об этом так много. Во всяком случае, не говорила мне за те два или три раза, что я её видел.
Наступила короткая пауза, потом молодой Пендлтон медленно сказал:
– Да, и это беспокоит меня. Её игра имела огромное значение для стольких людей… она многое изменила в городе. Я не могу смириться с тем, что она её оставила… Но не могу и представить, чтобы взрослая Поллианна постоянно убеждала людей чему-нибудь радоваться. Каким-то образом я… да, я… не хотел бы, чтобы Поллианна взрослела…
– Я бы не горевал, – пожал плечами старший Пендлтон. – С Поллианной всегда всё проясняется, ты же знаешь, хоть в буквальном, хоть в переносном смысле. Я думаю, ты скоро обнаружишь, что у неё появились свои жизненные принципы. Возможно, они и не совсем такие, как в детстве. Бедняжка! Ей потребуется какая-нибудь игра, чтобы сделать жизнь более сносной, хотя бы на первое время.
– Вы о том, что миссис Чилтон потеряла состояние? Они в самом деле очень бедные?
– Наверное, да. Во всяком случае, они в плохом положении. Состояние миссис Чилтон лопнуло, как мыльный пузырь, а у бедного доктора оно слишком маленькое. Профессиональные услуги никогда не оплачивались хорошо, состояния на них не сделаешь. Томас никогда не мог отказать, все в городе это знали, и многие пользовались его добродушием. А в последнее время расходы у него были очень большие. Кроме того, он ожидал большой премии, когда закончит там свои исследования… Он думал, что у жены и Поллианны более чем достаточно, и ни о чем не беспокоился.
– Да, понимаю. Ах, как жаль…
– Это ещё не всё. Через два месяца после смерти Томаса, когда я их встретил в Риме, миссис Чилтон чувствовала себя ужасно. Убитая горем, она слышала только намёки на финансовые перемены, но уже не находила себе места. Возвращаться домой она отказалась наотрез. Так и сказала, что больше не хочет видеть Белдингсвилль. Понимаешь, она всегда была гордой женщиной, а эти несчастья сделали её просто невыносимой. Поллианна говорит, тётя была убеждена, что жители Белдингсвилла не одобряют её брака с Томасом, и теперь, когда он умер, она решила, что они не питают к ней сочувствия. Обидна ей и мысль о том, что в её глазах она не только овдовела, но и обнищала. Короче говоря, она возомнила себя всеми покинутой. Бедная маленькая Поллианна! Я просто поражался, как она всё это переносит. Если миссис Чилтон будет продолжать в том же духе, она просто угробит и себя, и племянницу. Поэтому-то я и сказал, что Поллианна теперь нуждается в какой-нибудь игре, если кто-то сможет её придумать.
– Какой ужас! – воскликнул молодой человек сдавленным голосом. – Подумать только, это случилось с Поллианной!
– Смотри, как они возвращаются домой – молча, никому не сообщив. Это всё Полли Чилтон, я уверен. Она не хочет, чтобы её кто-либо встречал. Никому, кроме старой миссис Дёрджин, она не написала, ведь у них ключи от дома.
– Да, Нэнси сказала мне об этом… добрая душа. Она распахнула все окна и двери и изо всех сил старается оживить дом, а то он похож на гробницу несбывшихся надежд. Конечно, сад в полном порядке, старик Том постоянно ухаживает за ним, я бы сказал – с большим вкусом. Но от этого только печальней.
Последовала долгая тишина, потом Джон Пендлтон коротко сказал:
– Их нужно встретить.
– Их встретят.
– А ты пойдёшь на станцию?
– Да.
– Тогда ты знаешь, каким поездом они должны прибыть?
– Никто не знает, даже Нэнси.
– Что же ты будешь делать?
– Я приду с самого утра и буду встречать каждый поезд, – с лёгкой горечью рассмеялся молодой человек. – Тимоти тоже приедет в семейном экипаже. Здесь не так уж много поездов.
– Да, да… – отвечал Джон Пендлтон. – Джим, я восхищаюсь твоей добротой, но не твоим разумом. Рад, что ты хочешь последовать велению сердца, и желаю тебе удачи.
– Благодарю, – грустно улыбнулся молодой человек. – Я нуждаюсь в таких пожеланиях, так я вам прямо и скажу, как говорит Нэнси.