Текст книги "Терновый Оплот (ЛП)"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Она пожала плечами, а затем провела пальцем по длинной цепи из розовых жемчужин, висящей на деревянном бюсте.

Дворфы провели целый час, шуруя в магазине и обмениваясь оскорблениями с вороном. Когда же некоторые начали беспокоиться, Элис вернулась с полудюжиной сильных носильщиков, которые тащили запрошенные вкусности.

В тот момент, когда первый бочонок ударился об пол, дворфы со всех трех этажей магазина сгрудились вокруг. Они хватали все, что попадало в руки – серебряные кружки, украшенные драгоценными камнями бокалы – и собирали вокруг себя. Заметив это небрежное использование ценностей, которые она охраняла, гномиха съежилась.

– Мы сможем нанять кого-нибудь, чтобы помочь с уборкой, – сказала ей Бронвин.

– Если у тебя на это останутся деньги, – ответила Элис.

Она кивнула в сторону своих посетителей, которые быстро поглощали груды еды. Два дворфа ужа добрались до третьего бочонка.

Казалось, Эбенайзер пришел к тем же выводам.

– Не сомневайся, я заплачу тебе все до последнего медяка, – тихо поклялся он. – Скажи, что я могу сделать, чтобы помочь им заработать их.

Бронвин взглянула на Кару, которая, счастливо лепеча, гладила Магазинного Кота. Сердце её растаяло при виде маленькой девочки и явно наслаждавшегося ворона.

– В городе есть дворфы, но работа, которую может предложить ваш клан, всегда востребована. Я знаю людей, которые могут сделать то, что нам нужно.

– У тебя много друзей, если они могут устроить такую толпу, – прокомментировал Эбенайзер.

– В некотором роде.

Это снова подняло вопрос, который много раз задавала себе Бронвин. Еще на борту корабля женщина поняла, что ей придется полагаться на ресурсы Арфистов, чтобы устроить дворфов. Раскрытие членства в этой секретной организации было запрещено, за исключением экстремальных ситуаций и очень доверенных друзей. И хотя она знала Эбенайзера не так давно, Бронвин считала его одним из лучших друзей, которых ей когда-либо случалось находить.

Взяв дворфа за руку, она отвела его в относительно тихий уголок.

– Что ты знаешь об Арфистах?

Эбенайзер нахмурился и плюнул в бронзовую плевательницу, попадая туда со смертельной точностью и звенящей силой.

– Ничего хорошего. Как я слышал, они не слишком-то разборчивы в своих делах.

– Так и есть, – нерешительно сказала Бронвин. – Но они хороши в сборе информации и её передаче. Если я свяжусь с правильными Арфистами здесь, в городе, завтра утром получится найти работу для каждого члена твоего клана. Кузнецы для мечей, огранщики драгоценных камней, пекари. Я смогу пристроить любой талант.

– Откуда ты знаешь, кому… – дворф прервался, взгляд его стал подозрительным. – Ты – одна из них.

Бронвин вздохнула.

– К сожалению. Неужели, все так плохо?

– Может быть, – проворчал он и посмотрел на неё. – То, что ты сделала для моего клана – это дела Арфистов?

– Нет, – решительно сказала она, несмотря на подозрение, что возражения могут лишь поколебать дворфскую уверенность. – Это – личное.

– Ладно, – он удовлетворенно кивнул. – Тогда скажи, куда пойти, и я начну действовать.

Бронвин заспешила вверх по лестнице, поднимаясь в свою комнату. Выдворив пару прыгавших на кровати детей, она уселась за письменный стол. Под фальшивым дном ящика обнаружились листы пергамента, носившего личную печать Хелбена Арансана. Эта руна, его символ, давала написанному на листе силу. Арфисты, которыми он управлял, должны были использовать такой пергамент только в самых критических случаях. Бронвин владела лишь двумя. Опустив перо в чернильницу, женщина начала писать письмо Брайану Мастеру Меча.

Даже во время письма, Бронвин мысленно оценивала последствия своих действий. Хелбен узнает кем и когда был использован один из его специальных пергаментов. Брайан, бывший обычным торговцем, тихим и скромным человеком, слыл хорошим другом архимага. История дойдет до руководителя Арфистов слишком быстро.

И что же, подумала она, делать дальше?

Эта мысль не давала ей покоя. Всю жизнь ей говорили, как поступать. В рабстве ей не дозволялось ничего. Став торговцем антиквариатом, она принимала поручения и выполняла их. Методы были её собственными, и Бронвин гордилась своей находчивостью, однако задания поступали ей извне. То же самое можно было сказать и об её членстве в Арфистах. Первым решением, которое она могла бы назвать по-настоящему своим, было спасение из рабства клана Каменной Шахты. Она гордилась этим и более не желала мириться с тем, чтобы все её решения и впредь диктовались кем-то другим.

Но было ли все в действительности так? Даже в качестве раба она сама выбирала свой путь. Она упорно работала, продавая камни, и прежде, чем стала взрослой женщиной, научилась создавать поддельные драгоценности лучше любого из слуг своего господина и даже господина собственной персоной. Он проявил к ней интерес и научил её изготавливать редкие произведения, которые они копировали и продавали, как оригинальные. Бронвин проявила настоящую любовь к старым прекрасным вещам, которые попадали ей в руки. В отличие от неё, вещи имели прошлое. Историю. Истории значили гораздо больше, чем сами предметы. И потому она умоляла господина позволить ей изучать историю вещей – она утверждала, что так могла бы сделать свои репродукции лучше, меньше отличавшимися от оригинала. Эта идея понравилась господину, и Бронвин начала путь, которым шла теперь. Когда хозяин умер, сын его продал магазин, включая рабов. Она купила свободу, предложив себя в подмастерья охотнику за сокровищами, который вел дела с её хозяином. Вскоре, она двинулась своим путем. И, с удивлением осознала она, идет им до сих пор.

Бронвин долго сидела, пытаясь переварить это открытие. Затем, она медленно кивнула и закрутила пергамент в свиток. Спустившись по задней лестнице, она шагнула в переулок. У магазина сапожника, располагавшегося за две двери, всегда находился гонец или пара.

Посланник был молодым человеком, хорошо известным Бронвин. Она протянула ему свиток, снабдив инструкциями и дополнительной серебряной монетой, а затем легким шагом вернулась в магазин. Каким бы ни было это предприятие, она справится с ним как всегда – по-своему.

* * * * *

Эбенайзеру потребовалась большая часть двух часов, чтобы собрать своих сородичей и заставить их покинуть магазин.

– Как коты бродячие, а, – ворчал он, вытаскивая последнего из дверей. Взгляд, полный чистой и отчаянной благодарности, брошенный ему Элис, вызвал у него кривую улыбку. Представители рода Каменная Шахта, вне всякого сомнения, были наказанием. Он лишь надеялся, что у таинственных «друзей» Бронвин были кирки, и достаточно большие, чтобы решить эту проблему.

Как только дворфы вышли на улицу, проблем стало больше. Магазин Бронвин располагался на Улице Шелка, обитатели которой считали свои ботинки слишком хорошими для ходьбы. Необычные кареты с грохотом неслись мимо, влекомые вперед упряжками лошадей.

– Поглядите, какие мулы, – удивился Бентон, двоюродный брат, который до своего пленения никогда не покидал туннелей.

– Как они заставляют четырех бежать в одном направлении? – потребовала Тарламера, чей опыт общения с мулами заключался в выпасе небольших грязных групп животных, почти таких же упрямых, как она сама. Клан держал нескольких, чтобы перевозить драгоценные камни и руды из самых отдаленных рудников.

Мысль об этом подсказала Эбенайзеру выход.

– Хэй, шахтеры! – крикнул он. – Размер туннеля – семь. Построиться по рангу.

Клан бросился по местам с готовностью, рожденной многолетней практикой. Туннель размером семь значил, что три дворфа могут шагать в ряд, а ранги в клане были простыми – в начале – старейшины. Каждый дворф знал, где он стоит по отношению к любому другому, поэтому они отыскали места достаточно легко. Единственным вызовом традициям стал сам Эбенайзер, который возглавил колонну. Никто не возражал, так как рыжебородый дворф был единственным, кто когда-либо посещал город прежде.

Он вел их вниз по Улице Шелков, мимо магазинов, переполненных модными штуковинами, которые, казалось, так обожали люди. Дворфы не отставали ни на шаг, однако, когда они приблизились ко Двору Шутов, ароматы, дрейфовавшие от Могучей Мантикоры, вызвали у некоторых родственников задумчивые вздохи. Эбенайзер знал кое-что о владельце таверне. Полудворф, но лучший их представитель. Бочка Спирту, вот как его звали, в честь задницы, большой, словно бочка. Когда Боч был спокоен за сохранность таверны, он вспоминал некоторые из своих дворфских привычек. Вне всяких сомнений, из таверны доносился запах мяса рота, обжаренного на вертеле, фаршированного грибами и вкуснейшим черным рисом, который обильно прорастал в болотистых овражках, скрытых среди дворфских гор. Кажется, Боч всегда имел жаркое из рота, и было на свете мало запахов, столь же сильно заставлявших течь дворфские слюни.

– Эй, брат! – крикнул грубый женский голос. – Я догоняю.

Эбенайзер поднял руку к губам, чтобы скрыть улыбку. Он слишком долго прожил среди людей, если заметил юмор в обычном дворфском способе «попросить разрешения». Тарламера поспешила остановиться рядом. Некоторое время, они шли молча. Эбенайзер ждал, когда сестра заговорит.

– Мы должны вернуться во владения клана, – приказала она.

Этого он и боялся. И знал, что момент настал. Тем не менее, он попытался отговорить её.

– И как ты собираешься это сделать? Нас осталось не так много, чтобы отбить туннели, а тем более – удерживать их. Люди, стащившие тебя первый раз, вернутся. И второй урожай будет легче.

Женщина нахмурилась и сложила руки на груди.

– И что нам тогда делать?

– В городе есть дворфы, – сказал он. – У Бронвин есть друзья, которые помогут найти работу. Мы двинемся вперед. Вперед. Обустроим жизнь.

Тарламера сердито уставилась на него.

– Похоже, ты слишком высокого мнения об этих людях. Горные дворфы в городе? Что это за жизнь?

– Лучше, чем та, в которой кто-то из «этих людей» утащит тебя прочь, – огрызнулся он.

Женщина пожала плечами.

– Все так. Но вот что я должна сказать… О, всемогущего Клангендина короткие волосы!

Эбенайзер остановился, испуганный восклицанием сестры и той силой, с которой она это выкрикнула.

– Это что еще?

Схватив брата за руку, Тарламера указала куда-то в сторону. Дорога расширялась, переходя в широкий булыжный двор. В дальнем его конце располагался огромный вычурный дворец, возведенный для первого лорда, а над ним возносился величественный пик горы Глубоководье. Но несколько ближе оказалось нечто, достаточно своеобразное, чтобы вызвать крик Тарламеры – высокая, стройная башня, перед которой стоял скелет. Руки его были высоко задраны вверх, а ноги не вполне касались земли.

– Не подходи к ней слишком близко, – небрежно бросил Эбенайзер. – Её зовут Алгаиронова Башня. Давно пустует. Кажется, она принадлежала каким-то великим магам, ушедшим к предкам века назад. Сейчас это памятник. Горожане, обитающие поблизости, держатся от неё подальше. Ну, кроме того парня, которого ты видишь.

– Неплохая защита, – заметил кто-то из дворфов позади.

Это вызвало тихое хихиканье, прокатившееся по рядам клана.

Организованно маршируя через двор, компания привлекала к себе странные взгляды. Эбенайзер не считал людей большой угрозой. Такие же тощие, как и дворфы, владеющие не более чем тремя видами оружия. Однако, он поднимал руку в уважительном салюте каждый раз, когда любопытный охранник бросал на них взгляд.

Они свернули на восток, направляясь к огромному замку, который являл собою сердце и мощь города. Это строение всегда восхищало Эбенайзера.

– Глядите, – сказал он величественно, указывая на маячившие вдалеке башни. – Четыреста футов в высоту.

Тарламера фыркнула. Дворфов, как правило, высота не очень впечатляла. Их больше интересовала глубина.

– Стены около шестидесяти футов, – добавил он.

– Вот это стены, – признала, наконец, свое восхищение сестра.

Эбенайзер указал вперед.

– Видишь тот знак, висящий на фонарном столбе? Указывает на путь Дракона. Большая улица. Ведет к Торговой палате. И к человеку, которого мы должны увидеть.

– Я уже видела людей, – проворчала женщина. – Тысячи их за сегодня.

– Это кузнец. Говорят, его изделия – лучшие из тех, что способен изготовить человек. И даже некоторые дворфы.

Тарламера фыркнула.

– Не дам за них, сколько попросит. Как можно создать хорошую кузницу без туннелей, которые обеспечивают подобающее проветривание?

Эбенайзер указал на голубой купол небес.

– Тут полно ветра.

– Да.

Она нахмурилась и сдернула с себя рваную одежду.

– И в этих тряпках я ощущаю каждый его вздох. Вернись я в клановые владения, достала бы себе новые льняные юбки и кожаный фартук!

В голосе её звучали мрачные задумчивые нотки. И хотя во взгляде сестры читалось упорство, Эбенайзер мог прочесть в нем также и боль. Юбка и фартук были частью свадебного наряда дворфы. Иди все по плану, она была бы сейчас счастлива с новым мужем. Но Фродвиннер был мертв, как и четверо их братьев, сестра, мать и их па. Они не говорили об убитых родственниках прежде. Ни разу с того дня, как Эбенайзер вытащил её с корабля рабовладельцев.

– Фродвиннер дрался храбро, – сказала Тарламера. На лице её промелькнула бешеная улыбка, словно она пыталась убедить себя в том, что этого достаточно. – Я видела его прежде, чем меня схватили. Скольких он забрал с собой?

– Пятнадцать, – быстро ответил Эбенайзер, избегая колебаний.

– Славно, – сказала она. – Это славно.

Некоторое время они молчали.

– Я построил для них пирамиду, – тихо сказал он. – Только одну для всех.

– Как и полагается в бою, – согласилась она. – Ты всех досчитался?

– Нет, – мрачно ответил Эбенайзер. – Не видел старого Хашала, но я уверен, что они добрались до него раньше всех. Нашел его долото в гнезде осквипов.

– Добрались до него, – кивнула Тарламера. – Известно, как он заботился о своих инструментах. Па всегда говорил, что Хошал может дотянуться до своих инструментов быстрее, чем схватить свой… – сестра замолчала, с изумлением открыв рот.

Эбенайзер проследил за её взглядом, устремленным в боковой переулок, и его собственные глаза удивленно распахнулись.

– Не каждый день видишь такое, – признал он.

Огромная, бесплотная рука, каждый палец которой своими размерами превосходил дворфа, бесцельно плыла по переулку. В центре ладони находился огромный рот, который распевал какую-то глупую песенку из тех, что исполняют в тавернах.

Эбенайзер покачал головой.

– Чего ей надо? – прошипел один из дворфов позади.

– Песенку получше? – огрызнулся Эбенайзер. – Вы думаете, я знаю все, что нужно знать об этом городе? Пошевеливайтесь, давайте!

Группа зашагала с поразительной живостью, что заставляло некоторых участников шествия сопеть, словно чайники.

– Надо вернуться во владения клана, – простонала Тарламера.

Эбенайзер покачал головою и указал на дорогу. Улицы становились все более узкими, а высокие, обитые древесиной здания располагались так близко друг к другу, что жители верхних этажей, высунувшись из окна, могли бы поцеловать соседей, разумеется, при наличии хороших отношений. Дворфы входили на улицу Кузнецов, где небо заволакивал дым дюжины кузниц. Многие дома – по крайней мере, их фундамент, хотя кое-где и до самого второго этажа – были обложены камнями, которые сдерживали огонь. Если твой рост невелик – вполне сойдет за стены пещеры.

– Какой-то уют, не так ли? – с надеждой спросил он.

Тарламера снова фыркнула. Стоило им свернуть за угол и выйти на улицу Брайана, навстречу им шагнул совершенно лысый человек. Он подошел к Эбенайзеру и протянул ему руку.

– Вы, должно быть, клан Каменной Шахты, – сказал он. – Я – Брайан. Ждал вас.

Эбенайзер крепко сжал руку размером с окорок. Ответное пожатие было столь же сильно. Глаза собеседников встретились.

– Он – хороший кузнец, – сказал Эбенайзер Тарламере.

Его сестра устроила собственную проверку. Её взгляд скользил от лысины человека, до черной, с проседью, бороды, измерял ширину плеч и силу почерневших от сажи рук, на которых бугрились мускулы.

– Перспективный парень, – призналась она, а потом вздохнула. – Ну, ладно, мальчик, давай глянем твою кузницу.

* * * * *

По дороге в Глубоководье, Бронвин удалось расшифровать часть кода в журнале, найденном на борту корабля работорговцев. По крайней мере, этого было достаточно, чтобы убедить её в принадлежности Груниона Жентариму. Неудивительно, учитывая разрушение жентами Тернового Оплота и пленение дворфов.

Но как же Кара? Носимое ли ей кольцо вызывало гнев Жентарима, заставляя тех похищать детей, увозя их из дому? Отец Кары, кем бы он ни был, и где бы он ни был, мог быть в опасности.

Эта мысль подталкивала Бронвин, когда та кралась через район Гавани. Незнакомец был её родственником. Возможно, у него были ответы на вопросы, до которых Хронульф просто не дожил. Женщина высоко оценивала шансы подобной возможности.

Бронвин поспешила к Спящей Змее – грубой и шумной таверне, где разномастная толпа воров собиралась, чтобы торговать историями, убийствами и краденным добром.

Связной Жентарима, услугами которого она пользовалась несколько раз, также посещал таверну.

Когда Бронвин распахнула дверь, чтобы влететь в переполненную комнату, на улицу вырвался взрыв грубого смеха. Женщину обдало запахом прокисшего эля и потных, грязных тел. Большинство посетителей, заходивших сюда, чтобы выпить, не трудились вымыться после тяжелого рабочего дня. Бронвин заметила, что осведомитель – ищейка и убийца – лежал за столом, возле очага. В ответ на её пинок, мужчина поднял глаза.

– Ну, – спросил он пьяным голосом, – что теперь ищешь?

Женщина наклонилась, чтобы избавить себя от надобности кричать.

– Человека, недавно потерявшего ребенка.

Он откинулся назад и задумчиво уставился на неё.

– Я не очень-то люблю использовать мелюзгу.

– Никто тебе и не предлагает. Слышал что-нибудь?

– Сразу и не скажешь. Кто этот, потерявший карапуза?

– Его зовут Дун. Он темноволос, вероятно, не слишком высокий.

В глазах мужчины мелькнул огонек, но он покачал головой.

– Прости, не могу тебе помочь, – сказал он, протягивая руку за кружкой.

Бронвин сжала его запястье.

– Не можешь или не хочешь?

Он стряхнул её руку, а затем отвернулся, явно желая закончить разговор.

– То или другое – для тебя разницы нет.

Позвоночник Бронвин пронизал страх. Прежде, этот человек пытался продавать, вынюхивая любой кусочек информации, который она могла бы купить. Его прямой отказ и скука, блестящая в глазах, до ужаса насторожили Бронвин.

Кивнув, она снова направилась к бару. Драка уже охватила первый этаж, а потому пройдет некоторое время, прежде, чем она снова сможет добраться до двери. Женщина заказала эль и села на табурет, чтобы переждать бурю.

Чья-то рука схватила её за запястье. Бронвин развернулась, вцепляясь в рукоять ножа. Взглянув на мужчину, она решила, что битва будет легкой. Хотя нападавший все еще находился к югу от середины жизни, он был самым тонким и хрупким человеком, с которым она когда-либо сталкивалась. Искра жизни, по-видимому, покинула его тело, чтобы сосредоточить свое пламя в маленьких, черных глазах.

– Убери руку, или я её отрежу, – сказала она ровным голосом.

Нетерпеливо подняв ладонь, мужчина остановил её. Глаза Бронвин вылезли из орбит. Татуировка, или, возможно, клеймо, красовавшееся на его ладони, было символом злого бога Бэйна – маленькая, черная рука.

Инстинктивно, она успокоила себя, поднимая обе руки в примирительном жесте. Хотя сам бог считался мертвым и покинувшим этот мир, так что бояться его надобности не было, Бронвин не горела желания путаться с кем-либо, якобы являвшимся помощником подобного зла.

– Я слышал тебя. Тебе нужен мужчина, ищущий ребенка. Где он? – настаивал человек голосом, который больше напоминал шипение гадюки.

Бронвин нервно облизнула губы.

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Если ты что-то о нем знаешь – готова заплатить за информацию.

Ужасный хрип сорвался с губ бывшего жреца.

– Если в обмен ты готова предложить его желтую шкуру, красотуля, считай, сделка состоялась. Он нужен мне. Я желаю, чтобы он умер, – уточнил жрец, словно относительно его намерений могли остаться какие-то сомнения.

Бронвин быстро взвесила размер риска против возможного куша. Если этот человек знал об отце Кары, у неё действительно не оставалось выбора, кроме как терпеть разговор со жрецом Бэйна и взять на себя риск, который несло нахождение в подобной компании. Потянувшись к своей кружке, она подала бармену знак принести напиток для её «друга».

– Я не знаю, где он, но буду рада отдать его тебе, как найду. Из-за ребенка, – быстро сказала она, когда жрец подозрительно уставился на неё.

– А.

Он ухмыльнулся, а затем отшвырнул стоявшую перед ним кружку.

– Твоя сказочка выглядит правдоподобно. Он – тот, кто ушел от своих истоков.

Во взгляде Бронвин скользнуло ужасное подозрение.

– Он был последователем Бэйна? – спросила она, с трудом сохраняя свой голос спокойным.

– О, да. Подлый, проклятый предатель, – усмехнулся жрец, поднимаясь и сжимая кулаки.

Бронвин глубоко вздохнула. Возможность того, что отец Кары мог быть последователем злого бога, выглядела пугающей, но, быть может, он нажил себе врагов, увидев порочность своего пути. Лучше так, чем заслужить судьбу сидящего рядом с ней человека – с его скелетным лицом и дикими глазами. Бывший жрец Бэйна, лишенный заклинаний и отрезанный от источника злой силы, был не более, чем обезумевшим телом.

– Когда я найду Дуна, отправлю весть, – сказала она, в то время как разум её метался, пытаясь найти способ сдержать обещание, не подвергая опасности отца Кары. – Я напишу название места на рисунке с черным драконом и оставлю его на двери уборной. Следи.

– Дун? О чем это ты, красотуля? Его имя – Даг Зорет.

Она быстро спрятала удивление.

– Конечно, – сказала она с притворной горечью. – Не хотел бы он зваться именем, которым представился преданной и покинутой им женщине. Всегда был осторожен. А еще искренен и откровенен. Френк из Лускана и Эрнест из Невервинтера!

К её удивлению, старая шутка вызвала у жреца Бэйна хриплый смешок. Она предположила, что юмор едва ли являлся чем-то привычным в его компании. Встав и бросив на стойку несколько серебряных монет, Бронвин кивнула бармену.

– Пей и ешь, что хочешь, пока монеты не кончатся.

Она ушла быстро, а бывший жрец все еще размышлял об этой неожиданной щедрости. Дойдя до двери, Бронвин ощутила, как провожает её взглядом доносчик Жентарима.

* * * * *

Возвышаясь на своем белом коне, Алгоринд ехал по переполненной улице. Он все еще не понимал, как Ледяной Ветер вернулся в Залы Правосудия. Лошадь была хорошо ухоженной и выглядела ничуть не хуже чем до кражи её дворфом.

Он рассматривал деревянные знаки, висящие на множестве разных магазинчиков, разыскивая Любопытное Прошлое. Находка оказалась неожиданной. В отличии от большинства магазинов этот не полагался на изображение обуви, плаща или кружки, дабы передать, какие товары можно найти внутри. Название лавки было вырезано на общем, а также на нескольких других языках. Образованная женщина. Это не соответствовало тому впечатлению, которое он составил себе о Бронвин, обокравшей Хронульфа и водившей дружбу с дворфом-конокрадом.

Он толкнул дверь. Весело звякнул колокольчик, и из-за стойки появилась седовласая гномиха.

– Чем могу помочь? – спросила она жизнерадостно.

Алгоринд услышал, как стукнула дверь в задней комнате.

– Я ищу Бронвин.

– Тогда, боюсь, помочь мне вам нечем, – с явным сожалением ответила гномиха. – Она по делам за городом.

Молодой паладин кивнул.

– Ты ждешь её?

– Именно так. Её не будет не более двух, трех дней. Желаете вернуться или оставите свое имя?

– Я вернусь, – просто сказал он. – Благодарю за твое время и помощь, добрая гномиха.

Выйдя из магазина, он быстро поднялся к узкой аллее, которую заприметил за магазином сапожника в нескольких дверях от лавки. Этот хлопок двери заинтересовал его.

Под ноги ему бросилась маленькая фигурка, рьяно преследовавшая небольшую уличную кошку. Ребенок тянул руки, чтобы схватить зверька. Увидев его, девочка поднялась на ноги и её большие карие глаза округлились от ужаса. Она вскрикнула и, развернувшись, побежала по аллее.

Это был тот самый ребенок! Та же девчушка, что он забрал с фермы и отдал сиру Гарету. Что делала она в этом городе, разгуливая сама по себе? Алгоринд не мог этого понять. Он бросился вслед за девочкой, шарахаясь по сторонам, чтобы не запутаться в длинных шерстяных чулках, вывешенных на просушку.

Ребенок мчался, словно кролик. Она неслась вниз по аллее, а затем вынырнула на небольшую площадь. Деревянный знак гласил, что место зовется Двором Орущей Кошки. Вокруг прогуливались несколько женщин. Лица их были ярко раскрашены, а лифы платьев – неприлично низкими. Они рассмеялись, когда Алгоринд, гонящийся за ребенком, пролетел мимо, советуя ему бросить товарища по играм и научиться кое-каким играм для взрослых. Поняв, что они имеют в виду, паладин покраснел.

Его жертва метнулась в сторону и увернулась, проворно избегая поимки. Она развернулась и бросилась по другой улице. Алгоринд уже собирался продолжить погоню, когда на череп его обрушился тяжелый удар, заставивший его остановиться там, где он был. Он обернулся и недоверчиво окинул взглядом одну из перезрелых женщин. В руке её была зажата маленькая дубинка. Бросив ему жестокую улыбку и поцеловав два пальца, она растворилась в тени переулка.

Стряхнув с себя ошеломление от боли, Алгоринд бросился за девочкой. Он почти добрался до переулка, когда над двором разнесся громкий хриплый голос.

– Ты, там! Стой, где стоишь.

Услышав это, молодой паладин признал авторитет говорящего. А потому остановился и медленно обернулся. Четверо мужчин и двое женщин, все одетые в кожаные доспехи черных и зеленых цветов и золотые кольчуги, устремились к нему, держа в руках маленькие дубинки. Вне всяких сомнений – группа наемников. Он решил попробовать силой проложить себе путь.

Решение это, должно быть, мелькнуло в его глазах.

– Подчинись городской страже, – приказал говоривший. – Тебе не причинят вреда, если не будешь сопротивляться.

Это поставило Алгоринда в затруднительное положение. В правилах ордена говорилось, что он обязан подчиняться всем законным властям, если только они не принуждают его совершать зло. Эти стражи стояли между ним и долгом, но злом это не было.

– Добрые господа и дамы, – начал он искренне. – Вы не понимаете.

– Мы понимаем, что ты гнался за малышкой. Она – твоя?

– Нет, но…

– Ты присматриваешь за ней?

Так и было, в некотором роде, однако, Алгоринду все еще было не достаточно удобно утверждать это, как истину.

– Я хотел вернуть её туда, где ей следует быть, – сказал он как мог точнее.

– Хм, – промычал капитан стражи, на чьем лице ясно отпечатался глубокий скептицизм. – Как её имя?

Алгоринд оказался в абсолютном проигрыше.

– Не знаю, – признал он.

Капитан фыркнул.

– Чего и следовало ожидать. Взять его. Пускай магистры разбираются.

Это было совершенно за пределами понимания Алгоринда.

– Я не могу пойти с вами.

– У тебя нет выбора. Можешь пойти по собственной воле или со связанными руками и мешком на голове. Выбор за тобой.

– Я пойду, – склонив голову, согласился Алгоринд. – Ну хоть одно одолжение сделаете? Передайте сообщение в Залы Правосудия, расскажите о моей судьбе.

– В замке есть гонцы. Рано или поздно они доберутся до твоей камеры, тогда сможешь отправить послание куда угодно. А теперь – пошевеливайся.

* * * * *

Идя дворами, Бронвин спешила обратно в свой магазин. Во Дворе Орущей Кошки ей показалось, что одна из дешевых куртизанок, которые расхаживали вокруг, послала ей знающую улыбку. Женщина выглядела смутно знакомой и совершенно безобидной, а потому, проходя мимо, Бронвин подняла руку в дружеском приветствии.

Она нашла Элис в припадке. Та заламывала крошечные ручки и металась по магазину с такой яростью, что вокруг неё поднимались облачка пыли. Первым делом Бронвин подумала о Каре. Она набросилась на гномиху, хватая ту за плечи и разворачивая к себе, чтобы встретиться взглядом.

– Где она?

– Пропала! – прорыдала Элис, подтверждая худшие опасения Бронвин.

Женщина провела рукой по затылку и спине, приглаживая этим жестом, выражавшим абсолютное разочарование, волосы.

– Ты видела что-то?

– Молодой человек заходил сюда, искал тебя. Думаю, паладин. На нем была сине-белая туника, и он носил широкий меч. Молодой, не более двадцати лет, но выше большинства мужчин. Волосы светло-русые, вьющиеся. Он оставил у двери свою лошадь.

В сердце Бронвин вспыхнуло плохое подозрение.

– Большая лошадь? Белая?

– Мне так кажется. Я не могла рассмотреть, как следует. А что?

– Длинная история, – пробормотала Бронвин.

Эбенайзер рассказал ей, как был спасен человеком, способным превращать нежить в пыль. Жрец или паладин. Человек, который искал её, мог забрать Кару и который находился рядом с Терновым Оплотом. Что ему было известно и чего он хотел – она вполне могла догадаться.

В этот самый момент обе они были поражены звоном колокольчика. Гномиха и женщина подпрыгнули и развернулись к двери. Там стоял Данила Танн с широкой улыбкой на лице и маленькой девочкой-полуэльфикой на руках.

– Кара! – воскликнула Бронвин.

Она бросилась вперед, чтобы схватить девочку. Быстро обняв ребенка и поставив на пол, она лишь потом обратила внимание на молодого человека.

– Данила, что случилось? Где ты её нашел?

– Вообще-то, я ничего не делал. Кару принесли мне Арфисты, которые её разыскали.

Взгляд Бронвин потемнел.

– Все еще следите за мной?

– Строго говоря – нет. Мы следили за паладинами. И один из них пришел в твой магазин.

– Тогда я должна поблагодарить тебя, – тихо сказала Бронвин, гладя ребенка.

Кара радостно беседовала с Элис, рассказывая той о рыжей кошке, которую она почти изловила и обсуждая, не станет ли та прекрасным домашним питомцем. Бронвин вздохнула.

– Я обещала ей разыскать отца, но не знаю, смогу ли сберечь её до тех пор.

Женщина говорила тихо, но ребенок поднял глаза.

– Со мной все будет хорошо, Бронвин. Смотри. Ко мне, Магазинный Кот.

Прежде, чем ворон смог отреагировать на зов, девочка исчезла. Бронвин быстро заморгала, словно это могло помочь ей разыскать девочку. Но ей все еще не удалось обнаружить ничего, и лишь детский смех раздался перед входной дверью. Прежде, чем Бронвин смогла сдвинутся с места, Кара вернулась, так же внезапно, как исчезла.

– Гляди! – сказала она, с гордостью показывая три ярких камня в руке.

– Рубин, голубой топаз и… цитрин? – спросила она, глядя на Данилу.

Он кивнул, и в глазах юноши отразилась радость ребенка.

– Так и есть. Ты хорошо запомнила.

– Джемджум, – пробормотала Бронвин, вспоминая истории, которые она слышала о самоцветах, помогавших владельцу переместиться к месту пребывания любого из драгоценных камней. Они были редки и чрезвычайно дороги. Сразу три были царским подарком.