Текст книги "Терновый Оплот (ЛП)"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– Итак, очевидный вопрос: почему ты решил схватить меня тем вечером? Это была еще одна твоя игра?

– Приятная мысль, но нет, – ответил жрец. Теперь его голос стал сильнее, но в глазах его был страх. Он заметил ярость на лице Бронвин. – Не игра. Я не стал бы позорить себя такими вещами. Ты не какая-то шлюха из таверны, которой можно попользоваться и выбросить.

– Лестно слышать. Так что же?

Он поднял руки и показал ладони.

– Ничего личного. Я из Жентарима. А ты – дочь заклятого врага Жентарима. Человек, который хочет прожить долгую жизнь, не оставляет опасных щенков, чтобы те окрепли, отрастили клыки и совершили свою месть.

Бронвин замерла. Ничего из пережитого и испытанного, ничто в этом злом, уродливом человеке не могло бы ошеломить её так, как эти простые слова. Ты чья-то… дочь.

– Кто? – резко потребовала она. – Кто ваш враг?

Малхор рассмеялся, от чего складки его плоти заколыхались.

– Дорогуша, я жрец Цирика. У меня врагов больше, чем папочек у этой шлюхи.

Бронвин почти проигнорировала легкое ударение на слове «папочек». Малхор играл с ней. Вот и все. Она посмотрела на нож, приставленный к горлу жреца. Как же хотелось вонзить его поглубже. Но если она ударит, то никогда не узнает ответа, которого жаждала двадцать долгих лет. Она глубоко вздохнула и смогла погасить гнев.

– Скажи мне имя моего отца. Скажи, и я позволю тебе жить.

– Обещание дано, обещание исполнено? – передразнил он. – И где мое ожерелье?

– Это не моих рук дело, – прошипела она. – Как ты сам сказал – у жреца Цирика много врагов.

Еще одно предупреждение.

– Ты обработал янтарь. Интересно, какие секреты умелый маг сможет узнать, повторив твою магию?

Эта мысль прогнала из глаз Малхора самодовольство.

– Это ожерелье. Теперь оно принадлежит подобному магу?

– Возможно. Оно было возвращено мне, но я была бы рада расстаться с ним подобру-поздорову.

Малхор пораскинул умом.

– Я скажу тебе имя отца, если ты… скажем… три лунных цикла подержишь ожерелье у себя.

– По рукам.

– Ты можешь найти эту информацию забавной, учитывая твои, скажем так, оригинальные методы ведения дел, – лукаво начал жрец.

– Заканчивай!

– О, хорошо, – сказал он, надувшись. – Я все равно получу кинжал в горло, учитывая, как ты держишь мою голову. Не то, чтобы мне не нравилось на тебя смотреть, но не могла бы ты слегка отпустить мои волосы? И этот нож…

– Говори!

Жрец кивнул в ответ на её нетерпение.

– Ты старшая, и единственная, выжившая дочь Хронульфа Карадуна. Паладина Тира. Полагаю, он некоторым образом рыцарь.

Сквозь охватившее её оцепенение, Бронвин почувствовала, как медленно кивает. Это имя вызвало давно позабытые воспоминания и образы, которые она никак не могла осознать – словно сны из далекого прошлого. Масштабность осознания ослепила её. У неё было имя отца!

Женщина убрала нож с горла жреца. Затем, она развернула руку и с силой ударила рукоятью в лоб Малхора.

Глаза жреца закатились, а тело повалилось вперед. Бронвин отпустила волосы мужчины, и он упал лицом вниз, на ковер, который уже был измазан кровью шлюхи.

Осторожно наклонившись, Бронвин приложила пальцы чуть ниже уха человека. Он проснется слишком рано, чтобы совершить меньше зла, но это была сделка. Жизнь и обещание, что любые секреты, неосторожно переданные им янтарному ожерелью, будут сохранены от посторонних глаз.

Обещание дано, обещание исполнено.

Женщина встала и скользнула за гобелен. Она могла уйти другим путем, но первый шаг был таким же. Когда она отступала по запасному пути, помеченному эльфом, то старалась не жалеть о содеянном. Она выполняла свои обещания. Данные человеку или монстру. Это имело смысл. Даже если человек полностью лишен чести, это не значило, что он не способен понять и оценить честь других. Она преуспела – ради себя, ради других людей и ради Арфистов – клиенты знали её репутацию и были готовы вести с нею дела. Но была и другая причина столь суровой политики. Еще более важная и глубоко личная. Если однажды, хоть один раз, она нарушит свое правило – будет ли она отличаться от своих клиентов? Новый голос в её голове – новое, но все-таки смутно знакомое дополнение. Если она нарушит свои правила – сможет ли она быть дочерью паладина?

Глава 4

Эбенайзер крался вдоль реки. Тихо, словно одна из кошек Тарламеры. Большинство людей считало, что дворфы бесшумны, словно лавина, но правда была в том, что бородатый народец умел передвигаться совершенно незаметно.

По этой, а так же множеству других причин то, что произошло дальше оказалось совершенно смущающим. Вот Эбенайзер идет вслед за тремя людьми, держась вдали от света их факелов и не попадая в поле их ограниченного зрения. А вот он уже пойман в сети, словно рыба.

Тяжелые веревки ударили его, достаточно сильно, чтобы сбить с ног. С инстинктивной привычкой ремесленника, Эбенайзер отметил, что сеть была прочной и утяжеленной по краям. К тому же, она была прошита еще одним шнурком, работавшим, словно завязки на кожаном мешке для денег. Хотя для богатого воображения Эбенайзер был слишком крепко придавлен. Посмотрев сквозь веревки, он увидел на уступе сверху пару ухмыляющихся полуорков. Один из них поднял руку к носу, делая насмешливо-непристойный жест. Затем звери потянули дворфа вверх.

Первый рывок сотряс веревку. Разозлившись, дворф потянулся за своим охотничьим ножом, желая перерезать сеть. Вот поддалась одна веревка, затем – другая. Сейчас дворф находился почти в пределах досягаемости полуорков. Пробравшись через сделанное отверстие, он тяжело повалился вниз на каменную тропу.

Тело дворфа ударилось о каменный пол с грохотом, сотрясшим стены пещеры. Люди развернулись и с любопытством посмотрели на уступ. Предупреждающе крича, полуорки начали спускаться вниз, стремясь добраться до своей добычи.

Эбенайзер развернулся, сжимая в руке топор и готовясь встретить приближающихся людей и их полу-родичей. Улыбка покинула его лицо, как только взгляд дворфа упал на державшего факел. Это был высокий мужчина, облаченный в черно-фиолетовые одежды. Его бритая голова была такой же лысой, как череп, вырезанный на его большом медальоне. Этот символ был известен Эбенайзеру. И совершенно не нравился. Жрец. Мужчина. Он мог сражаться, но добавил лживое волшебство человеческого бога, и вот Эбенайзер уже был совершенно беспомощен. На раздумья не было времени. Полуорки закончили свой спуск и подошли к нему, держа в руках оружие.

За весенней песней реки раздался звон митрала. Затем, в сознание Эбенайзера ворвался новый звук – зловещее пение. Дворфа охватил страх. Он с отчаянием бросился в бой, в надежде добраться до жреца прежде, чем стало слишком поздно.

Но топор стал тяготить руки, а движения замедлились. Даже пропитанные потом локоны волос, казалось, успокоились и повисли – прямо и безжизненно. Песня реки становилась все медленнее, пока не обратилась в торопливый лепет. Вскоре исчез даже он, и настала лишь тьма и тишина.

Эбенайзер проснулся позже. Конечности его онемели, а голова болела. Осторожно, он сел. Подняв руку к голове, он ударился о дерево и быстро заморгал, стараясь прояснить зрение.

Он был в клетке. Хорошей, крепкой, сколоченной из толстых палок. Инстинктивно рука его попыталась нашарить топор. Разумеется, оружие исчезло. Его клетка стояла в маленькой нише, небольшом алькове неподалеку от реки. Похитители были жадными собирателями – Эбенайзер увидел некоторые предметы, которые уже находил в кладе осквипов. Люди пошли на трудности, чтобы удержать его. И – признание это причиняло ему боль – это было разумно.

– Похоже, я сокровище, – пробормотал Эбенайзер. Он скорее желал поднять себе настроение, чем в действительности верил своим словам. – Узнать бы, чем я ценен.

Но как только слова слетели с его губ, дворф начал понимать и ответ. У похитителей была лишь одна причина держать его живым.

Его схватили работорговцы.

* * * * *

Врата в западной стене. Лошадь Дага Зорета, признавшая в Жентариме родной дом, внезапно стряхнула с себя усталость, подпрыгивая и гарцуя в жадном стремлении попасть в конюшню. Даг рассеянно спустился с коня и последовал за своими разведчиками. В отличие от своего зверя, он был не слишком впечатлен крепостью, многие годы служившей ему домом. Время, проведенное за пределами Жентарима, а также осознание того, как он близок к получению собственной крепости, позволяли ему посмотреть на родную цитадель новыми глазами.

Темный Оплот был самым мрачным и затерянным из виденных Дагом мест. Сам замок был огромным, громоздким сооружением. По легенде он был создан из крови, смешенной с камнем и смертью. И Даг не сомневался в правдивости сказки. Аура зла и смерти поднималась от замка, словно дым, который взмывал в воздух из дымоходов его многочисленных башен. Расположенная в глубокой долине, окруженной с трех сторон крытыми скалистыми утесами, а с четвертой – высокой толстой стеной, которую только что миновал караван, крепость была почти неприступна. Земля долины, лежащей между вратами и замком, была ровной, грубой и усеянной камнями. Бесплотной. Лишь печальный ручей извивался между зубчатыми скалами и маленькой рощицей.

Волшебные врата захлопнулись, и Даг проехал через мрачную долину, держа путь к внутренней стене, окружавшей замок. Она была тридцати футов высотой, и почти такой же в ширину. Патруль из четырех человек мог встретиться и разойтись с другим точно таким же, оставляя между собой расстояние в целую комнату.

Перед глубоким рвом караван замер, дожидаясь, пока поднимется железная решетка. Мост опустился ей навстречу. Шестеренки издавали холодный металлический визг, который для Дага звучал криком играющего дракона, решившего поточить когти о гладкий скалистый уступ.

Перейдя мост, Даг и его отряд оказались на широком дворе. Он слез с лошади и передал поводья внимательному стражу. После нескольких коротких слов, брошенных своим людям, дабы напомнить о наказании, что постигнет их за разглашение любых деталей поездки, он прошел в открытую дверь и миновал затянутый знаменами зал с невероятно высокими потолками. Потолки эти были под стать давно мертвым гигантам, что некогда построили цитадель.

Юноша остановился у одной из огромных дверей. В центре массивных врат была вырезана дверь поменьше – конструкция куда более подвластная ныне живущим здесь людям. Скользя по двум спиральным лестницам и спускаясь по коридору к богатым апартаментам, которые служили его частной резиденцией, Даг ощущал каждую мышцу в своем заду.

Он заслуживал подобной роскоши. Даг служил Темному Оплоту в составе нового войска боевых жрецов с самого его создания. То есть – почти четыре года. За это время он добился значительной власти среди духовенства, уступая разве что Малхору. Даже Курт Дракомор, капеллан замка и не такой уж тайный информатор Фзула Чембрила – правителя далекой Жентийской Цитадели – наблюдал за Дагом с осторожной почтительностью.

Молодой жрец кивнул паре охранников, который шагали по коридору, спеша по поручению. Он мог позволить себе быть снисходительным – его подготовка к завоеванию Тернового Оплота прошла замечательно. Он послал весть Семеммону, магу, который управлял Темным Оплотом. Семеммон был восхищен его планом и предложил юноше вернуться в крепость, чтобы набрать людей для новой команды. Маг одобрял инициативу и амбиции, если они не угрожали его собственному месту. Этот проект не был вершиной мечтаний Дага Зорета, отнюдь, просто подобный шаг казался разумным. Это добавило бы сил быстро растущей власти Жентарима, а также принесло бы ему большое личное удовлетворение.

На дверном затворе повисла слабая пурпурная дымка – предупреждение тем, кто решит войти незваным. Даг быстро снял защитные заклинания и вошел в комнату. Лампа, стоящая рядом с дверью, разворачивалась сама собой, даже когда он направлялся за огнивом и кремнем. Комната стала внезапно теплой от золотистого света, богатого, пряного аромата эфирного масла и мягкого, пьянящего и угрожающего звука соблазнительного смеха.

Прежде, чем перепуганный жрец смог создать защитное заклинание, тени в дальнем конце комнаты зашевелились. Легкая фигурка, эльфийка, обладающая необыкновенной красотой, поднялась с постели и шагнула в круг света. Из одежды на ней была лишь ночная рубашка из тонкого, темно-красного шелка. Длинные льняные волосы были не забраны, рассыпаясь по бледно-золотистой коже плеч.

Сердце Дага пропустило удар, а затем с болью упало. Прошло много времени с тех пор, как она приходила в его комнату, и никогда прежде они не встречались в Темном Оплоте.

Легкая понимающая улыбка исказила губы эльфийки, когда она бросила взгляд на ошеломленного жреца. Разумеется, она знала, что это осторожность, а не желание, сделали его взгляд стеклянным, а лицо – бледным. Но, словно издеваясь, подхватила свои длинные юбки.

– Узнаешь это платье? Я была в нем в тот вечер, когда мы зачали дитя.

– Ашемми, – он произнес её имя превосходно сдержанным тоном. – Прости меня за то, что я слегка удивлен. Мне казалось, ты желала забыть то краткое время, что мы провели вместе.

– Я ничего не забываю. Ничего, – она скользнула ближе и провела кончиками пальцев по подбородку Дага. Затем, коснулась точки, где его темные волосы образовывали вдовий пик. Эльфийка склонила голову на бок, разглядывая жреца. – Ты стал красивее. Могущество часто творит подобное с мужчинами.

– Тогда наш господин Семеммон уступает разве что только Кореллу Ларетиану, – сухо сказал он, имея в виду эльфийского бога, олицетворявшего мужскую красоту.

Ашемми засмеялась – прекрасный, необыкновенно эльфийский звук, который напоминал Дагу перезвон сказочных колокольчиков и удивленного ребенка. Но женщина отстранилась, и именно этого намеревался добиться Даг, упоминая о маге, который был ее господином и любовником.

Лицо эльфийки слегка омрачилось, когда она поняла его уловку.

– Семеммону нечего бояться, – твердо сказала она. – Тем более, ты планируешь завоевать собственную территорию. Знаешь, он относился к тебе с осторожностью.

Голос её поднялся, становясь кокетливо-певучим, а бровь изогнулась, словно женщина бросала ему легкий вызов.

Даг все понял, и снова ощутил почти забытый ритм охоты. В этом искусстве Ашемми не было равных. Несколькими словами она переплетала смертельно опасную иерархию Темного Оплота с дразнящим напоминанием о собственных выдающихся прелестях. Положение выходило действительно шатким. Любое слово, любой удар может выйти боком. Это знание ускоряло его пульс, возрождая мрачное удовольствие, которое он испытал девять лет назад. Даг не был человеком, подверженным обычной похоти, но это была игра, которую он ценил, и женщина, которая играла замечательно.

Восстановив равновесие, жрец подошел к маленькому столику и вытащил пробку из флакона с прекрасным эльфийским напитком. Налив два бокала, он вручил один эльфийской волшебнице. Женщина подняла бокал к губам, насмешливо медленно и тревожно смакуя запах и вкус – все это время она смотрела на Дага поверх края кубка. Даг же просто потягивал свой напиток, ожидая, когда она заговорит. Наконец, она устала от уловок и отставила кубок.

– Ты терпелив, мой малыш. Ты всегда был таким. Однажды, я нашла это довольно… привлекательным.

– Времена изменились, – заметил он мягким тоном, который, тем не менее, смог передать дюжину оттенков.

По лицу эльфийки скользнула краткая довольная улыбка. После власти и красоты Ашемми ставила выше всего утонченность. Женщина приблизилась, оказываясь достаточно близко для того, чтобы окутать жреца запахом своих духов.

– Изменились, – согласилась она. – Я недавно вернулась из поездки в Жентийскую Крепость. Признаки её разрушения почти пропали.

– Прекрасно, – заметил Даг, делая непринужденный глоток вина.

– Очень.

Она протянула руку и взяла у него кубок, скользнув кончиком языка там, где стекла только что касались его губы.

– Настало время перестроить старое и найти новые… высоты.

– Ты всегда была честолюбива, – сказал он, преднамеренно понимая только прямой смысл её слов.

Это забавляло эльфийку. Она поставила бокал и начала медленно ходить вокруг Дага.

– Для тех, у кого есть сила и ум, чтобы увидеть возможности – они всегда велики. Ты мог бы все сделать очень хорошо. Твоя преданность Жентариму не подлежит сомнению, а твои заклинания сильнее, чем у любого жреца в крепости. В самом деле, ты превосходишь всех магов Темного Оплота. Кроме двух!

Сделав паузу, она подошла к нему, становясь ближе, чем раньше. Так близко, что Даг мог ощутить её тепло и холод. Он резко прогнал понимание из своих глаза, даже когда пальцы её расстегнули застежку плаща. Темные одежды незаметно скользнули на пол. Он прочистил горло прежде, чем что-то сказать.

– Ты льстишь мне.

– Никогда. Я говорю лишь правду.

Ашемми поиграла его медальоном, проводя пальцами по выгравированному рисунку солнечных лучей. Даг инстинктивно схватил медальон, оберегая скрытый за ним секрет. Он не мог рисковать тем, что она, или кто-то еще узнает про кольцо. На следующий же день он отправит свою дочь в безопасное место. Чтобы отвлечь внезапно заинтересовавшуюся Ашемми от источника своего беспокойства, он снял медальон через голову и бросил в серебряную вазу, стоящую на столе.

Глаза волшебницы триумфально сверкнули. Её руки потянулись вниз, к его поясу, где было привязано его оружие и мешочек с зельями и молитвенными свитками. Этот шаг был логичен для любой иной женщины. Но не для Ашемми. Даг отложил еще один знак силы: она пыталась отделить его от остальных. Таким образом он позволял Ашемми, с её страстью к насмешкам, оставить себя совершенно беззащитным.

Даг поймал её руку. Потянувшись за своим кубком, он сомкнул на нем пальцы женщины.

– К чему эти вопросы, это внезапная страсть к «правде»? Никогда прежде не замечал за тобой подобного.

Внезапно взгляд золотистых глаз эльфийки стал жестким. Она сделала шаг назад и отшвырнула кубок в сторону.

– Давай говорить начистоту. У тебя есть ум, талант, амбиции и поддержка тех, кто правит Жентийской Крепостью. Почему ты настаиваешь на осаде? Что стремишься доказать?

Так вот что это было. Она каким-то образом прознала про его планы, и была озадачена.

– Ты приписываешь моему уму слишком большую изощренность. Мои мотивы просты, – сообщил он ей, – я просто хочу свою крепость. Крепость, которую я возжелал, на данный момент, к сожалению, не находится под контролем жентийцев. Но исправить это не так трудно.

Он замолчал. Его рука скользнула за шелковый занавес её волос, чтобы коснуться затылка, а затем сжать хватку до боли.

– Но твоя забота о моем благополучии действительно трогает.

Она изогнулась, чтобы разжать его пальцы, и губы её скривились в кошачьей улыбке.

– Почему бы мне не беспокоиться? В конце концов ты – отец моего единственного ребенка.

От этого второго напоминания о ребенке сердце Дага забилось быстрее. По его мнению, ребенок был лишь его. Ашемми была счастлива отказаться от младенца восемь лет назад, опасаясь, что её подъем к власти может быть отягощен отродьем-полукровкой, цепляющимся за юбки. Все, что она просила – нет, требовала – от Дага, была абсолютная тайна. Первый раз за восемь лет они заговорили о ребенке, как и о многом другом.

Он провел рукой по спине эльфийки и приложил все усилия, чтобы направить разговор в более безопасное русло.

– Твоя тревога понятна, но награда стоит риска. Крепость станет для Жентарима хорошим приобретением. Она расположена на главном торговом пути.

– И далеко от Темного Оплота. Давай не станем этого забывать. Ты мог бы держать при себе своего драгоценного ребенка, не беспокоясь о необходимости делить её или силу, которой она владеет.

Жрец почувствовал, как от лица его отливает краска. Казалось, это забавляло Ашемми. Она снова подняла голову, изучая его.

– Теперь я понимаю, о чем шепчутся солдаты, – промурлыкала она. – Знаешь, что они говорят о тебе, когда уверены, что их не слышат? Ты так бледен, и так строг. Твой шаг так легок, а тело такое изящное, что тебя трудно услышать, а твою тень – увидеть. Ты пугаешь их. Говорят, ты всем, кроме клыков, походишь на вампира!

За очевидным оскорблением в её словах скрывалось еще несколько смыслов. Они напоминали, что Даг Зорет был хилым, физически слабым человеком, окруженным воинами. Но он все равно улыбнулся. Его рука опустилась ниже, и пальцы впились в упругую податливую плоть.

– Если желаешь, можешь проинформировать их, что у меня острые зубы.

Её смех зазвучал снова.

– Гораздо проще заставить их действовать на свой страх и риск, – она быстро протрезвела, уворачиваясь от его болезненных ласк. – Мы говорили о твоем плане нападения на горную крепость. Разумеется, ты знаешь о трудностях осады. Это долгий и затратный процесс. Крепость, которую ты желаешь лежит лишь в нескольких днях марша от городов, недружественных нашему делу, что значительно снизит твои шансы на успех. Ты думаешь, армия Глубоководья позволит жентийской армии проводить долгую осаду, когда, спустя пять дней, им удастся собрать достаточно воинов, чтобы втянуть тебя в открытую войну?

Даг Зорет все это продумал и подготовился. Он поймал прядку её бледно-золотых волос, позволяя той скользнуть между пальцами, а затем провел рукой по телу женщины.

– Успокойся. Я не собираюсь осаждать крепость.

– Нет? Но что тогда? Ты не можешь рассчитывать взять её в открытом бою. И не можешь переместить достаточного размера силы, не привлекая к себе внимания. Тревогу забьют прежде, чем ты покинешь Холмы Серого Покрова. Что ты собираешься делать? – снова требовательно спросила она.

Его взгляд скользнул по формам её тела, не слишком скрываемым одеждами.

– Опасно открывать врагу слишком многое. Или ты не слышала этого?

На лице женщины снова заиграла мрачная улыбка. Она подняла руки, чтобы обвить ими его шею.

– Если хорошо выбирать противника – битва может стать приятным развлечением. Скажи мне. А потом нам больше не нужно будет говорить.

Даг напомнил себе об обещании больше не иметь никаких общих дел с этой гадюкой в эльфийской шкуре.

– Я готовился к этому в течение долгого времени. Меры способные обеспечить успешный, и оригинальный, штурм были приняты.

– Ты можешь постараться лучше. Я хорошо это помню, – выдохнула она ему в ухо.

Жрец отступил назад, пока все еще мог.

– Закончим с этим: захват крепости не истощит военной мощи Темного Оплота. Я не собираюсь разбивать Перегоста или его командиров о городские стены, – сказал он, называя имя главного конкурента Ашемми на должность второго заместителя, и склонил голову в коротком, ироничном поклоне. – Прошу прощения за неудобства, которые могу тебе причинить.

Они молча изучали друг друга. Даг Зорет не собирался рассказывать эльфийке, что получит от штурма больше, чем просто право собственности на крепость. Как показывал факт её присутствия, она и так знала слишком много.

– Ты был откровенен. Теперь настала моя очередь, – сказала она, словно следуя по пути его собственных мыслей. – Ты собираешься взять в свою новую команду ребенка.

Горячая кровь Дага внезапно заледенела.

– Тебе какое дело? Ты охотно отдала её в чужие руки. Я сдержал обещание. Мало кому известно о моей дочери, и никому – имя её матери. Никому не нужно этого знать. Особенно Семеммону.

Улыбка Ашемми была похожа на ухмылку кота, объевшегося сметаны.

– Ах, но быть может я хочу, чтобы он узнал. Почему меня должно волновать, с кем я спала десять лет назад? Это не имеет никакого значения, – если, конечно, ребенок не принадлежит кровной линии Самулара…

Даг страшился подобного откровения с тех самых пор, как Ашемми первый раз заговорила о своем ребенке, но даже несмотря на это испытал шок. Почему женщина желает его дочь, даже не зная о силе, которую могла дать девочка? Он очень надеялся, что если Ашемми получила эту информацию от Малхора, то использовала для этого магический шпионаж или простое воровство. Мысль о том, что эта парочка состоит в сговоре, была холоднее объятий призрака. Но Ашемми, несомненно, не отказалась бы от такой ценной информации. Не тогда, когда она могла забрать силу девочки себе! К сожалению, с таким коварным и скользким существом, как Ашемми, никогда нельзя было быть ни в чем уверенным наверняка.

Он решил блефовать. Приблизившись, он скользнул руками по её спине, обнимая и прижимая женщину к себе.

– Разумеется. Самулар, – пробормотал он, уткнувшись в её волосы. В голосе жреца слышалась лишь тихая насмешка. – Что значит для вас с Семеммоном давно мертвый паладин? Быть может, вы решили сменить род деятельности?

Ашемми фыркнула, по-видимому не считая его слова достойными комментариев.

– В крови Самулара силы больше, чем ты полагаешь.

Его руки застыли. Прямой ответ женщины ошеломил и заинтриговал его. Учитывая все ему уже известное, а также подозрения о том, что Малхор чего-то не договаривал, он не сомневался в возможности того, что Ашемми не врала. Слегка подавшись назад, он встретил её изумленный взгляд.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил он прямо.

Золотистые глаза эльфийки потемнели от отвращения.

– Стоит ли нам оговаривать условия? Скреплять договор, словно вульгарным торгашам?

– Уж изволь.

Эльфийка насупилась, а затем пожала плечами.

– Ладно. Я хочу, чтобы ребенок был доставлен сюда. Хочу изучить её потенциал. Тогда мы решим, между нами, что делать с ней и её силой.

Этого Даг стерпеть уже не мог. В течение многих лет он выжидал, не желая рисковать возможной оглаской своего наследия прежде, чем сможет защитить невинное дитя, которое, само того не зная, несло в себе кровь Самулара. И все это Ашемми могла теперь небрежно отбросить. Так же легко, как вышвырнет девочку, если та не сможет принести никакой пользы.

Он отшвырнул волшебницу прочь.

– Плоха та мать, что эксплуатирует своего ребенка, – ответил он холодно. – И плох тот военачальник, который этого не делает.

Ашемми отшатнулась.

– Вспомни себя. А пока вспоминаешь, потерпи меня. Эта ситуация дает нам возможность. Но только если мы умны и действуем отдельно друг от друга.

– Говоря о самостоятельных действиях. Как отреагирует Семеммон, когда узнает, что ты не согласовала этот вопрос с ним? – возразил он.

Эта открытая угроза заставила глаза Ашемми вспыхнуть огнем.

– Если кто-то в Темном Оплоте узнает о ребенке, то разве что только поговорив с твоим духом. В свое время я расскажу Семеммону. Тогда, когда это будет соответствовать моим целям! Это сделаю я! Соглашайся, и тогда вам с твоим жалким отродьем будет дозволено прожить свой жалкий промежуток времени. Ты понял?

Даг Зорет оглядел эльфийку с тем отвращением, что обычно предназначалось для существ, время от времени просачивающихся в крепость.

– Конечно, Ашемми. Я очень хорошо тебя понимаю.

– Хорошо, – промурлыкала она, меняя тон.

Медленно подняв руки, она растворила свое платье в вихре малинового тумана. Дымка поплыла по воздуху, чтобы окутать Дага, пьянящая, словно тлеющие маки. Улыбка эльфийки была жесткой и соблазнительной.

– Пока мы понимаем друг друга, давай же сохраним от нашего господина Семеммона еще один секрет.

В течение долгого времени Даг колебался на грани нерешительности. Он мог отступить, мог отвернуться, мог покинуть комнату, оставляя Ашемми обнаженной и разъяренной. Он мог. Вместо этого он глубоко вдохнул парящий туман. Задерживая запах покуда сила зачарованного воздуха почти не разорвала его легкие, он ступил сквозь малиновое облако, направляясь к эльфийке.

* * * * *

На второй день после получения задания, Алгоринд остановил своего коня на холме с видом на уютную долину. Дым очага поднимался в воздух, вылетая из труб симпатичного каменного домика. У пруда гуляли гуси, а в закрытом загоне щипало траву небольшое стадо ротов. Земля вокруг коттеджа была превращена в огород, и из плодородной почвы уже проклевывались несколько аккуратных рядов саженцев. Паладин уловил дразнящий звук женского голоса и детский смех, ставший ему ответом.

Глядя на эту семейную жизнь, Алгоринд был поражен, что жестокий человек способен был обеспечить своего ребенка таким покоем и комфортом. По всем приметам эти люди были добропорядочными домовладельцами, не знающими о том, какую совершили сделку. Возможно, они понятия не имели о наследии девочки. Но, разумеется, если они люди добрые, то увидят мудрость в том, чтобы отдать ребенка ему и ордену.

В этот момент дверь коттеджа отварилась, и на свет ступила высокая женщина с каштановыми волосами. Одной рукой она придерживала свой фартук, а второй – бросала зерно цыплятам и гусям. Птицы нетерпеливо примчались в ответ на её звонкий зов.

Глаза Алгоринда распахнулись. На первый взгляд женщина казалась одетой совсем просто – в обычное платье с длинным киртлом. Но цвет киртла его насторожил. Глубокий яркий фиолетовый, очень дорогой и трудный в изготовлении. И разумеется, простая добропорядочная жена не носит одежд подобного оттенка.

Муж её ступил из-под навеса, который служил конюшней, и рука Алгоринда скользнула к мечу. Мужчина вообще не был человеком. Это был эльф. Практичным взглядом Алгоринд оценил походку и манеру держаться, а также настороженность позы и лицо мужчины. Это не фермер, а хорошо обученный воин.

Теперь он осознал истину. Жрец Цирика устроил свою дочь со злобной утонченностью. Кто будет подозревать, что простая фермерская семья укрывает ребенка жентийца? Кто считал, будто эльфы не порядочные жители, которые занимаются своими делами? Это были не просто люди, счастливые тем, что обрели дитя, в котором отказали им боги. Они были наняты темным жрецом. Этот обман вызвал гнев Алгоринда. Он вытащил свой меч и подтолкнул Ледяного Ветра вперед.

Когда с холма раздался стук конских копыт, женщина вскрикнула и бросилась в дом. Забытое зерно осыпалось на землю, разлетаясь среди кричащих, разбегающихся во все стороны цыплят. Широко замахнувшись, Алгоринд налетел на эльфа. Тот ловко отшатнулся, падая на землю и перекатываясь в сторону. В руках эльфа появились длинные клинки, а зеленые кошачьи глаза загорелись жаждой убийства.

Алгоринд спешился и шагнул вперед. Он встретил первый удар эльфийского клинка, легко отбрасывая его в сторону. Эльф столь же легко парировал его атаку. В течение нескольких мгновений они стояли так близко друг другу, что пальцы их ног почти соприкасались, и обменивались звенящими ударами, наносимыми с равным мастерством и страстной убежденностью.

На тренировках Алгоринд узнал множество стилей ведения боя на мечах. Этот эльф сражался, как сэмбианин. Двуручный стиль с быстрыми атаками, техника уличного бойца, больше подходящая для короткой решительной стычки и быстрого отступления.

– Ты хорошо сражаешься, – выдохнул Алгоринд между ударами. – Но ты далековато от дома.