Текст книги "Терновый Оплот (ЛП)"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Алгоринд был совершенно смущен.

– Тогда зачем ты сказал?

– Ты предложил мне быструю смерть. Тогда я подумал, что для меня это лучшая из возможных сделок.

Это потрясло молодого паладина. Ужасно, что человек вынужден был подобным образом бояться своего начальства. Он долго изучал жентийца, молча призывая Тира помочь ему в оценке этого человека. То, что он обнаружил, изумило его, делая задачу с убийством солдата все более обескураживающей.

А как же его собственные поиски? Захват Тернового Оплота и смерть Хронульфа положили им конец. Но как же кольцо и женщина? Этот вопрос казался серьезным и требовал мудрости старшего паладина. Может быть, сир Гарет все еще был в Залах Правосудия. А если нет, то разве не был захваченный город лучшим местом для начала поисков «симпатичной девки»?

– Мы оба некоторым образом потеряны, – сказал Алгоринд. – Я заключил с тобой сделку не предполагая, что все может обернуться вот так вот. Как по мне, лучше отправиться на юг, в Глубоководье. Сопровождай меня, если желаешь. В большом городе ты, наверняка, сможешь найти лучшую жизнь и затаиться.

Солдат приподнялся на локтях, недоверчиво глядя на молодого человека.

– Что ты предлагаешь? Измену?

– Спокойный проход на юг, – поправил Алгоринд, – и мое честное слово, что я не вижу в тебе много истинного зла. Я также могу предложить тебе искупление, именем Тира. Прими его, покинь путь, который ты выбрал, и когда придет время умирать, тебе не придется встречать смерть с тем же ужасом в глазах. Но будь осторожен, – предупредил паладин, – Тир – бог справедливости, и вполне возможно, твоя жизнь в Жентариме оставила дела, требующие расплаты. Прощение Тира не бывает бесплатным.

– И какова цена? – проворчал солдат, однако, принял протянутую Алгориндом руку, давая молодому паладину помочь ему подняться на ноги. В глазах этого человека, юноша увидел мерцающее вожделение даров Тира – надежды, чести и мрачной, но утешительной веры в суровое правосудие.

– Я могу отправиться с тобой в Глубоководье, – сказал солдат.

* * * * *

Бронвин неслась за дворфом, покуда не убедилась, что бока её разрываются на части. Когда она была уверена, что не сможет сделать более ни шагу, дворф свернул в совершенно темный туннель. Спотыкаясь, она побрела позади, зная только, что они несколько раз повернули. Наконец, её проводник остановился.

Долгое время, она стояла, положив руки на колени и пытаясь отдышаться. Дворф издавал примерно те же звуки, однако, намного громче. Воздух влетал и вылетал из этого толстого парня с силой и грохотом, что производят работающие кузнечные меха.

– Но все же, как ты оказалась в этой шахте? – потребовал он, когда собрал достаточно воздуха для того, чтобы говорить.

– Поверь, это не было моей идеей, – Бронвин опустилась, садясь на холодный каменный пол туннеля. – Была битва. Жентийцы вошли в крепость – через уборные, если судить по запаху. Когда стало ясно, что крепость падет, один из паладинов кинул меня в эту дыру.

Она не сказала, кем или чем был для неё этот паладин. Её потеря была слишком свежей, слишком недавней, чтобы облекать её в слова.

– Хмммм, – оценил сказанное дворф. – Ну, теперь картинка складывается. Жентийцы значат проблемы, это же ясно. Некоторые дворфы моего клана торговали с ними. Говорил я им – не надо. Предупреждал, что они никогда не платят. Что ж, вот они и заплатили.

Горечь в голосе дворфа поразила Бронвин. Она начала собирать кусочки мозаики. У большинства крепостей были туннели для бегства, однако, они были секретными и всегда тщательно охранялись. Даже уборные, необходимые в каждом поселении, всегда были защищены от возможного вторжения. Наличие дворфского клана обеспечит мощный щит на пути отступления. Гневная помесь шока и горечи в голосе её нового знакомого подсказывала, почему набег стал возможен.

– Шахта вела в ваши туннели? – мягко спросила она.

– Так и есть. Немногие знали о горке, даже среди дворфов. Предполагалось, что лишь предводитель людей должен быть в курсе. Полагаю, ты оказалась в нужное время в нужном месте.

От неё не укрылась тяжелая ирония, прозвучавшая в его голосе, как и надрыв ужасного горя. Несколько мгновений Бронвин и её спутник сидели молча. Ничто из сказанного ей не облегчит его боль. Она знала это, ибо не могла придумать ни единого утешающего слова, способного заглушить её собственную потерю.

Маленькая сильная рука схватила её запястье.

– Идем, – сказал он грубо. – Нам лучше убраться из этого места.

Примерно час они шли молча, покуда Бронвин не стала различать формы и тени, выступающие из тьмы.

– Это выход там, впереди?

– Да. О, проклятье!

Бронвин остановилась, испуганная резким тоном дворфа.

– Что?

– Мне… мне нужно завязать тебе глаза. Никто не знает этого выхода. И лучше, я сохраню его в тайне.

Это удивило Бронвин, словно бы кто-то в отчаянии пытался закрыть дверь сарая после того, как коня уже увели. Однако, она не собиралась говорить об этом расстроенному дворфу.

– Я понимаю. Если хочешь, срежь полоску ткани с подола моего плаща.

Дворф справился с этой задачей, а затем вывел Бронвин из туннеля, выходя за ней следом. Покуда ходьба с завязанными глазами не сильно отличалась от прогулки по темному туннелю, она не возражала против этого так уж яростно. И пусть она не могла видеть, звук и порывы морского ветра подняли ей настроение. Девушка и не представляла, как угнетают туннели, пока не выбралась из них.

Наконец, дворф остановился и снял с её глаз повязку. Она моргнула и зажмурилась от внезапного потока света. Когда глаза её привыкли к смене обстановки, Бронвин заметила, что они стоят на широкой грунтовой дороге – Великом Пути. К тому же, она смогла лучше разглядеть дворфа.

Он был, ну, квадратным. Вероятно, чуть меньше четырех футов в высоту, он выглядел, словно бочонок с толстыми руками и плечами, которым позавидовали бы большинство шестифутовых мужчин. На плечах его лежали рыжевато-коричневые косы, более ярко каштановая борода распласталась на груди. В отличие от большинства дворфов он не носил усов, и это придавало его широкому лицу мальчишеский вид. С шеи дворфа на ремешке свисала подкова, еще немного чудаковатости, однако, в глазах его, цвета неба перед бурей и столь же мрачных, не было ничего детского.

Она протянула руку.

– Я – Бронвин. Спасибо, что вытащил меня из туннелей.

Он замялся, а затем сжал её запястье в кратком приветствии путешественника.

– Эбенайзер.

Его ответ был резким, почти вызывающим. Другого Бронвин и не ожидала. Дворфы были не скоры на доверие и не желали доверять своих имен без особой необходимости.

По невысказанной договоренности, они побрели на юг, вдоль дороги. Бронвин заметила унылую понурость его плеч.

– Ты потерял кого-то в туннелях, – сказала она с глубоким сочувствием.

Молчание затянулось, все более напряженное, пока, наконец, не взорвалось традиционными проклятиями дворфов.

– Мой клан, – признался он. – Большинство погибло. Некоторые ушли.

– Кое-кто убежал, – заметила она. – Уже что-то.

– Ба! Да ты не знаешь дворфов, если так думаешь. Бежать, когда можно сражаться? Они ушли не по своей воле, говорю тебе.

Бронвин прищурила глаза, осознавая сказанное. Остановившись, она схватила своего спутника за руку и повернула лицом к себе.

– Их схватили жентийцы. Зачем?

– И правда, зачем? – беспомощно взревел он. – Зачем человеку учиться читать камни или самому потеть, добывая руды и драгоценные металлы из твердой породы? Зачем тратить двадцать лет на то, чтобы научиться ковать мечи, чтобы потом делать один единственный, за который можно отдать десятилетие? Зачем трудиться ради огранки драгоценных камней, чтобы они сверкали, словно Слезы Селуны в ясную ночь? Зачем, когда можно выкрасть кого-то, способного сделать все это за тебя?

– Рабы, – усмехнулась она. Её собственное прошлое возвышалось перед нею, вливая в это слово больше яда, чем можно было отыскать в гнезде с гадюками.

Дворф с любопытством посмотрел на Бронвин.

– Я так думал. Что это значит для тебя?

Она опустила руки и зашагала по дороге. Теперь более грустная. Спустя мгновение, Эбенайзер догнал её.

– Быстроходный караван будет, как только начнутся весенние ярмарки, – бойко сказала она. – У меня достаточно денег, чтобы купить нам лошадей. Ты умеешь ездить верхом?

– Да, но…

– Тогда двух. Нам нужно попасть в Глубоководье послезавтра до наступления темноты. Если повезет, в полночь окажемся в Скуллпорте.

– Скуллпорт! – фыркнул он. – Еще сказки. Таверна из легенд. Такого места нет.

– Более чем вероятно, что есть. И это ближайший порт, предназначенный для работорговли. Если хочешь отыскать живых членов своего клана прежде, чем они окажутся на полпути к Калимпорту, нам придется туда отправиться. Смирись с этим.

Шагая рядом, он оценил сказанное. Наконец, он скептически посмотрел на неё.

– А тебе-то что, человек?

– Меня зовут Бронвин, – мрачно сказала она. – Тебе надо бы привыкнуть использовать это имя. Там, куда мы идем, крик «Эй, человек!» заставит тебя отвечать на слишком много вопросов. Большинство из них тебе не понравятся.

– Ладно, тогда, Бронвин, – согласился он. – И быть может ты сэкономишь свои деньги. Я прихватил лошадь. С тобой идет Эбенайзер Сын Брукхолста и Палмары, клан Каменной Шахты.

Она кивнула, понимая, какую честь оказал он ей, назвав свое полное имя и родословную – и видя в его глазах, каких усилий ему стоило назвать имена родителей, которых он, вероятно, похоронил. Он соглашался с её планом, доверяя ей помочь ему найти потерянную семью. Величина этого доверия её поразила. Ей нечего было сказать в ответ, но она все же попыталась.

– Каменная Шахта, – повторила она. – Значит, твои соотечественники были шахтерами?

– Нет, мы получили это имя, потому что моей бабуле удалось нарожать тринадцать детей, – огрызнулся он.

Бронвин повела бровью, признавая похабный сарказм.

– Ладно. За дело.

– О деле, – заговорил дворф с внезапно вернувшимся подозрением. – Что ты там говорила на счет своего заработка?

– Я не говорила, но если тебя это волнует – я не работорговец. Ищу утраченные древности. Ты бы назвал меня охотницей за сокровищами.

Он кивнул, понимая этот стереотип. В конце концов поиск сокровищ был очень распространенным дворфским ремеслом.

– И где твой тайник?

– На самом деле, это скорее магазин, и я редко там появляюсь. Большую часть времени я трачу на дорогу и поиск новых предметов. Я часто работаю на заказ, но все, что я нахожу, продается.

– Практично, – одобрил Эбенайзер. – Нечего ему пылиться. Слишком много неприятностей. Где ты научилась драться?

Бронвин беспомощно усмехнулась, чувствуя себя немного сбитой с толку резкой сменой темы.

– По ходу дела. Меня никто не учил драться, но до сих пор я выиграла больше битв, чем проиграла.

– Лучшая тренировка, – сказал он и бросил на неё суровый взгляд. – Всегда дерешься нечестно?

Она пожала плечами.

– Когда это необходимо.

Он снова кивнул.

– Ладно. Итак, давай-ка глянем на этот Скуллпорт.

Глава 8

Вместе со своим новым спутником, Алгоринд направился на юг, к большому портовому городу. Единственная оставшаяся лошадь жентийцев была трагически травмирована во время сражения, а потому её пришлось отпустить. Попытки вернуть других коней окончились безуспешно. Казалось, этим животным не хватало преданности и чувства долга, которые воспитывались в лошадях паладинов.

Дженнер, бывший жентиец, оказался на удивление хорошим спутником. Он довольно хорошо пел и знал некоторые старые баллады, описывающие замечательные героические подвиги и доблесть – действительно странные песни для горла человека, который провел свою юность, патрулируя территории вокруг Темного Оплота. Это сильно озадачило Алгоринда.

– Как ты попал на службу ко злу? – спросил он попутчика однажды.

Слова молодого паладина вызвали у воина печальную улыбку.

– Я не видел зла. Это больше походило на выживание. Я родился в горах Серого Покрова и вырос, пася овец отца. Земля и овцы перейдут к моему старшему брату. Я всегда знал об этом, но потом наступили три плохих года. Ни урожая, ни достаточного числа ягнят. У меня не было выбора, кроме как взяться за любую работу, что шла в руки.

– Выбор есть всегда, – твердо сказал Алгоринд. Он положил свою руку на плечо мужчины. – Сегодня ты сделал отличный, и я надеюсь, первый из череды таких же.

– Надеешься, да? – усмехнулся Дженнер. – Думается мне, ты из натур доверчивых. Это принесет тебе горе. Рано или поздно.

Алгоринд не мог бы с этим поспорить. Предательство спасенного дворфа все еще беспокоило.

– Не так далеко впереди есть стоянки для путников, – заметил он. – Мы можем заполнить наши кожухи у колодцев и собрать ягоды, растущие поблизости.

Вздох Дженнера был полон великой тоски.

– Люблю весенние ягоды. Они хороши едва собранными, но лучше всего идут с медом и свежим кремом, присыпанные кучей свежего печенья. Я собираюсь достать немного, когда мы доберемся до Глубоководья. После нескольких кружек и прекрасно обжаренной оленины.

Паладин был слегка оскорблен картиной подобных излишеств.

– Было бы лучше поискать работу.

Дженнер подмигнул.

– И какое место лучше подойдет для этой цели, чем таверна? Именно туда одни идут нанимать мечи, а другие – их продавать.

– И ты желаешь найти работу наемного клинка?

– Это то, что я умею. Не волнуйся, – сказал он, криво улыбаясь Алгоринду. – Я отлично справлюсь как охранник каравана или что-то вроде того. Ну или стражник в доме отдыха.

Алгоринд кивнул, а затем застыл. Зрелище перед ним было помесью такой смелости и злодейства, что дыхание, на мгновение, застряло в его горле.

Краснобородый дворф вышел из каменной постройки, ведя за поводья Ледяного Ветра. Вместе с ним была молодая женщина с исключительно длинными, густыми волосами, заплетенными в косу. Достаточно хороша, чтобы подойти под жентийское описание «симпатичная девка», и, поскольку женщины, путешествующие в одиночку, были в этих краях редкостью, эта, вероятно, была именно той, что Жентарим искал в Терновом Оплоте. Дворф подсадил её в седло Ледяного Ветра, словно имел полное право распоряжаться лошадью, а затем взобрался на спину коренастого неприглядного пони. Оглянувшись, он удивленно уставился, когда увидел Алгоринда.

В лихом приветствии, дворф поднял руку, а потом пустил пони в удивительно быстрый галоп. Женщина последовала за ним на краденой лошади.

– Женщина, которую вы ищете, – мрачно сказал Алгоринд, – связана с Жентаримом?

Дженнер покачал головой, явно не понимая линии подобных рассуждений.

– Не знаю. Почему ты спрашиваешь?

– Этот белый конь – мой, – указал Алгоринд. – Дворф предал меня и украл его. Если женщина водится с конокрадом, стоит поинтересоваться, не может ли она сама быть союзником злодеев.

Бывший жентиец рассмеялся.

– Надеюсь, ты не обиделся.

Алгоринд посмотрел на него с недоумением.

– Нет, я и не собирался. Почему ты спросил?

Дженнер судорожно хихикнул и покачал головой.

– Не важно. Давай просто как можно быстрее доберемся до Глубоководья – или же позволь найти мне найти подходящий путь, самый быстрый из тех, что примет твоя совесть.

* * * * *

Поздно днем, два дня спустя после падения Тернового Оплота, Бронвин привела своего нового спутника в Любопытное Прошлое. Дворф оглядывался вокруг, удивляясь старым и редким вещам, заполнявшим полки и столы.

– Многовато пыли соберет, – грубо проворчал он.

Громкое оскорбленное фырканье возвестило о присутствии Элис. Гномиха распрямилась в полный рост, и её коричневое личико показалось из-за края большой латунной вазы, которую она полировала. Все её маленькое тело дрожало от негодования.

– Пыль, да? Попробуйте найти хоть один горшок, драгоценный камень или книгу, которая не была бы вытерта до блеска!

Эбенайзер сложил руки на груди.

– Даже будь я лучшим из дворфов, все равно не стал бы этим заниматься. Можешь запихнуть свой так называемый вызов в ведро «мне-плевать» и отправить к прочим отходам.

– Элис, встречай Эбенайзера Каменную Шахту, – сухо сказала Бронвин. – Он пробудет со мной пару десятидневок.

Лицо гномихи приняло настороженное выражение.

– И где он остановился?

– Никто из нас не останется. Мы примем ванну, поедим и отправимся в путь.

Элис вздохнула.

– Ну, судя по твоему виду, деточка, хороший обед пошел бы тебе на пользу.

Она скользнула презрительным взглядом по дворфу, оставляя оскорбительную часть своей фразы невысказанной.

Бронвин смотрела на перепалку с большим недоумением. Элис была самой доброй из душ. Подобное обращение с посетителем Любопытного Прошлого было очень странным для гномихи. Женщина уже собиралась попрекнуть помощницу, когда заметила в глазах дворфа восхищенный боевой блеск. По дороге на юг он был немногословен, и она дала ему время, чтобы справиться с потерей. Судя по выражению его лица, пара драк ему бы не повредили.

– Отрасти бороду, женщина, – хрипло сказал он Элис. Этот комментарий озадачил Бронвин, но Элис, по-видимому, все прекрасно поняла. Глаза гномихи распахнулись, а затем на и без того красных щеках зарделся румянец.

С опозданием, Бронвин тоже все поняла. Дворфские женщины были бородаты, как и мужчины. По-видимому, Эбенайзер выражал глубокое одобрение грубому приему Элис, даже слегка заигрывая с ней. Бронвин бросила взгляд на потолок, который, несмотря на все заверения гномихи, был украшен сеткой паутины.

– Что-нибудь интересное со времени моего ухода?

Элис подобралась.

– Твой дружок, лорд Тханн, все искал причин зайти или отправить сюда кого-нибудь раза три на дню. Кажется, он больше всех беспокоился о тебе.

– Могу себе представить, – пробормотала Бронвин. – Полагаю, он наблюдал за мной и все это время доносил Хелбену. Без обид, Элис, – поспешно добавила она, замечая, что глаза гномихи наполнились болью и раскаянием.

Следить. Доносить.

Внезапно что-то произошло. И это нечто заставило глаза Бронвин распахнуться от нахлынувшей ярости. Она сказала о родимом пятне, когда желала подтвердить личность своему отцу. Несомненно, эта отметина была одним из знаков, о которых знали те, что некогда искали пропавшую дочь Хронульфа. Возможно, Арфисты слышали о поисках и помнили это родимое пятно. Возможно ли, чтобы приглашение присоединиться к ним, переехать в Глубоководье и работать под руководством Хелбена стало следствием не умений, которые она могла принести Арфистам, но её происхождения?

Они знали, в то время, как она столь отчаянно искала свою семью все эти годы.

Если все так и было, те краткие дни и веселые ночи, проведенные с Данилой несколько лет назад, приобретали новый, зловещий смысл. И осознание это сделало боль от предательства столь невыносимой, что женщина едва не рухнула на колени. Данила знал, кто она, или, по крайней мере, подозревал. Когда он покинул Амн, сомнений у него не оставалось.

– О, бог и богиня, – прошептала она страшным голосом, обнаруживая эту двуличность в мужчине, которого так давно звала другом. – Сладкая сестра Сьюн.

– Кое-кто мог бы посчитать, что в начале дня следует призывать богиню любви и красоты, – заметил знакомый ленивый мужской голос позади неё. – Как по мне, я не вижу смысла откладывать то, что пожелаю сделать позже.

Это замечание, сделанное после её внезапного и тревожного открытия, довело Бронвин до точки кипения. Она сжала руки в кулаки и развернулась к дверям магазина, ударяя высоко и сильно.

Уклонившись от удара, Данила схватил её за запястье.

– В самом деле! Новый способ встретить старого друга? – упрекнул он.

Бронвин вырвала руку из его захвата и отступила.

– Ты – сын змеи, – сказала она низким, яростным голосом.

– А…

И все. Он не стал спрашивать, что она имеет в виду. Разумеется. Но не будь Бронвин известно, каким хамелеоном на самом деле мог быть её брат Арфист, она поклялась бы, что в глазах его мелькнуло настоящее сожаление.

Он сделал шаг, протягивая ей руку.

– Бронвин, нам нужно об этом поговорить.

– О, да. Проваливай из моего магазина.

Эбенайзер встал рядом, и судя по выражению бородатого лица – фланги её прикрывал целый батальон. Он сложил руки на груди, окидывая взглядом посетителя Бронвин. Заметив украшенный меч Данилы, дворф фыркнул. Когда осмотр посетителя был завершен, верхняя губа дворфа изогнулась, не оставляя никаких сомнений в том, какое впечатление на него произвел темноволосый щеголь.

– Сегодня никто не умер, – объявил он. – Может, мне стоит это поправить. Стоит проверить эту мысль на деле.

– Не гони коней, – сказала Бронвин, скорее тронутая тем, что дворф пришел ей на помощь без всяких сомнений и колебаний. Это немного помогло, особенно теперь, когда все мировосприятие и союзы, казалось, хаотично менялись, а эмоции находились в таком беспорядке, что она не смогла бы обдумать все с обычной ясностью.

Но в этот момент новый эпизод из жизни обернулся тревожной головоломкой. Внезапно, Бронвин пришло в голову задаться вопросом о причине вспыхнувшего в последнее время столь неожиданного и настойчивого интереса Арфистов. Знал ли Хелбен о планах, что Жентарим имел на крепость отца? Если это было известно Арфистам, которые, однако, не сделали ничего, чтобы помочь – значит пришло время с ними покончить!

Она снова повернулась к Даниле. Боль от его недавнего преступления затихла.

– Сколько ты знал?

Он развел руками, держа ладони кверху.

– Клянусь тебе, Бронвин, когда мы встретились в Амне, я понятия не имел, кто ты, – мужчина говорил искренне. – И я ничего не знал о твоей семье, до недавнего времени. В нашей дружбе не было ни уловок, ни расчета. Мы были молоды и близки. Когда несколько месяцев спустя я поручился за тебя, как за Арфиста, то назвал твои отличительные знаки. Такие вещи важны для Магистра, и когда Хелбен задал вопрос, я не думал ничего дурного. Я рассказал ему, но не обмолвился и словом о том, как мне досталось это знание.

– Как всегда джентльмен, – ухмыльнулась она. – Но все это мелочи. Несколько мгновений назад я бы и не подумала об этом. Новое предательство затмевает все, что было раньше.

Её слова совершенно явно ошеломили мужчину.

– О чем это ты?

– Ты все отрицаешь! – охваченная приступом ярости, она схватила высеченную из слоновой кости статуэтку и запустила её в бывшего друга. Промах. Статуэтка врезалась в косяк двери, разлетаясь на несколько кусков. – Вы убили моего отца! Не скрывай вы информацию – он мог бы остаться жив.

Бронвин несла бред и знала об этом. Но сейчас ей было все равно. Горькие слова вылетали из неё, словно живые существа, которые должны были родиться вне зависимости от того, какую боль причиняли.

Данила склонился и подобрал кусочки слоновой кости. Бронвин подозревала, что друг пытается выиграть время, чтобы собрать все свое самообладание и сформулировать следующие слова. Но когда он поднял голову, лицо его все еще выглядело обескураженным.

– Бронвин, что происходит?

– Скажи мне вот что – ты знал о том, что Терновый Оплот подвергнется нападению?

Данила казался абсолютно и честно ошеломленным этой новостью. Он присел на резной сундук и потер руки.

– На Терновый Оплот напали? – повторил он.

– И взяли, – коротко сказала она.

Краем глаза Бронвин заметила, что Магазинный Кот начинает проявлять живой интерес к серьге посетителя и готовиться к атаке. По привычке, она потянулась за вороном – а затем, подумав еще, оставила птицу заниматься чем той вздумается.

– Крепость Терновый Оплот теперь принадлежит Жентариму, – сказала она. Теперь, когда она заговорила, голос приобрел страсть и звучал громко. – Не потому ли Хелбен Арансан был столь обеспокоен моими отношениями с Малхором? Он переживал, что я могу выдать семейные тайны, да? А может, вы даже думали, будто я в сговоре с Жентаримом?

– Не так. Такого никогда не было, – Данила поднялся и сделал шаг ей на встречу, однако, был остановлен очень сердитым дворфом, вставшим между ними.

– Назад, – прорычал Эбенайзер. Он потянулся и стукнул указательным пальцем по сундуку. – Кажется мне, хозяйка этого магазина сказала тебе убираться отсюда. И ты все еще этого не сделал. Теперь я вижу проблему, и мы можем решить её одним из двух способов.

Арфист глубоко вдохнул и с шумом выпустил воздух.

– У меня нет намерений ссориться с вами, сэр. Бронвин, даже если ты недовольна старыми делами, нам все же следует обсудить новые. Пошли мне весточку, как будешь готова.

Единственным её ответом был жесткий взгляд. Спустя мгновение, Данила удалился, молча кивнув напоследок, таким образом невольно уклоняясь от клюва Магазинного Кота.

– Я мог бы полюбить птичку, – заметил Эбенайзер, глядя на ворона с мрачным одобрением.

* * * * *

Сложив руки за спиной и глубоко задумавшись, Данила шагал к Башне Черного Посоха. Поймав свое отражение в полированном стекле витрины, он слегка подтянулся. Потребовался момент, чтобы понять причину беспокойства. Он и раньше видел такую позу. То, как он шел, казалось зеркальным отражением архимага, которому он служил.

– Я слишком долго занимался этим делом, – пробормотал Данила, снова двинувшись вниз по улице, на этот раз медленным шагом.

Он нашел архимага за столом, и это не сделало настроения лучше. Хелбен славился извращенной любовью к таким продуктам, как чечевичная похлебка, густая овсяная каша и фрукты без добавления сахара или печенья. Если секретом долгой жизни архимага было именно это, Данила горячо надеялся помереть, как только выйдет его естественный срок.

После обмена приветствиями, Данила взял с подноса сушеное яблочное колечко. Он сел напротив дяди, жуя мерзкий фрукт и размышляя о том, как бы лучше обойти жуткие слова, брошенные ему Бронвин. Данила, хоть и негласно, дал Элис слово, что не станет сообщать о поездке в Терновый Оплот Хелбену. И он не скажет архимагу о том, что Бронвин вернулась в город. Хелбен скоро выяснит это сам. Для Данилы дни шпионажа за старыми друзьями окончены.

В голову ему пришла идея простой уловки. Ничто не раздражало Хелбена так, как рассказы о занятиях ремеслом барда. Возможно, этот укол послужит тому, что архимаг изучит историю более пристально.

– Вчера вечером я услышал в Ревущей Луне потрясающую балладу, – начал Данила, называя новую таверну, пользовавшуюся популярностью среди бардов всех мастей. – Певец описал падение Тернового Оплота и заявил, что это действительно случилось дня два назад. Я склонен ему верить, дядя. Не хочу критиковать певца, но баллада выглядела довольно сырой.

Хелбен долго смотрел на племянника.

– Жди здесь, – приказал он.

Архимаг встал и выскочил из комнаты. В отсутствии Хелбена, Данила оттолкнул тарелку с сухофруктами и оглядел кухню. Разглядывать было нечего. Стены покрывали полированные панели, каменный пол был аккуратно усыпан сухим тростником, смешанным со сладко-пахнущими травами, как то было принято. Комната была прохладной и плохо освещенной светом, лившимся из постоянно менявшихся окон. Архимаг обладал на редкость простыми привычками и настаивал на том, что в свечах, если они не предназначены для чтения, нет необходимости.

Хелбен вернулся через минуту, и лицо архимага было мрачнее, чем то отражение его собственного лица, которое Данила увидел в витрине магазина.

– Все как ты сказал, – заявил архимаг. – Как подобное могло случиться без единой вести или предупреждения? Как могли осаждающие, собравшие войско достаточного размера на расстоянии не более двух дней езды к северу от города, остаться незаметны? Чем мы тут, в Глубоководье, занимаемся?

Последний вопрос был вызовом, касавшимся Арфистов и, в особенности, Данилы. Он ударил с силой брошенного копья.

– Возможно, – отважился Дэн, – что Жентарим давно готовил нападение. И лучшего времени было не найти, учитывая приход весенних ярмарок и интенсивность движения по Высокой Дороге. Солдаты и лошади легко могли прикинуться частью каравана и пройти незамеченными. Маленькие группы могли ускользнуть в горы и собраться в назначенное время.

Хелбен посмотрел на него с удивлением.

– Хорошо сказано.

– Но слишком поздно. Нам стоило подумать о такой возможности.

Дэн вздохнул и потянулся за высушенной сливой. Вытащив из-за манжеты рубашки драгоценный кинжал, он ловко распотрошил фрукт.

– У меня нет опыта в осадах, но наверняка некоторые из твоих Арфистов следят за подобными вещами.

– Мы не видели нужды, – сказал архимаг. – Терновый Оплот считался достаточно защищенной крепостью.

– И? – подсказал Данила, замечая, как на лицо дяди опускается знакомая тень секретности.

Хелбен задумался, а затем поднял руки, словно сдался, желая уступить правду, чтобы не терпеть расспросы, которые, несомненно, возникли бы, не сделай он этого.

– Если истина должна всплыть, то отношения между Арфистами и рыцарями Самулара крайне осторожные. Причина конфликта слишком стара, чтобы в её пересказе был какой-то смысл.

– В самом деле?

– В самом деле, – на этот раз упрямое выражение лица Хелбена заявило о его намерении не уступать. – И, хотя твоя оценка стратегии атакующих имеет смысл, её недостаточно для того, чтобы объяснить падение Тернового Оплота. Паладины патрулируют холмы. Если бы сила, достаточно большая, чтобы штурмовать стены, расположилась лагерем, медленно увеличиваясь в числе, они наверняка обнаружили бы их. Нет, есть что-то еще. Что-то скрытое, – он бросил быстрый взгляд на племянника. – Что-то, должное оставаться скрытым от глаз обывателя. Где, ты сказал, пели балладу?

– Ревущая Луна, – повторил Данила, – и мелодия была ужасна.

Или могла бы таковой быть, добавил он про себя, учитывая время, за которое мистическому музыканту пришлось бы написать свою песню!

– Ладно, – удовлетворенно кивнув, Хелбен начал прихлебывать свой теперь уже остывший суп. – У плохой сказки меньше шансов быть повторенной снова.

– Вижу, ты не много времени провел в тавернах, – сухо сказал Данила. – Уверяю тебя, дядя, Баллада о Терновом Оплоте – песня из тех, что чаще всего просят исполнить в тавернах, охотно ищущих молодых бардов и менестрелей с их новостями и сплетнями.

– Не мог бы ты задавить эту балладу? – потребовал Хелбен.

Легче, чем ты можешь себе представить, подумал Данила с легким уколом вины. Он мог бы просто оставить её ненаписанной и неспетой. Но, по правде говоря, какая от того польза? Он достаточно четко обрисовал дяде картину. Не напиши песню он сам – за неё возьмётся кто-нибудь другой, и уж эта сказка может быть куда более опасной.

– Как? Запретить песню? Это лишь заставит её распространяться быстрее. Ты должен признать, что в ней есть все элементы прекрасной истории: героизм, драма, тайна. Баллада коснется душ отставных наёмников, которых так много в Глубоководье.

– Почему?

– Ну, кроме тех, что разъезжали патрулями, в Терновом Оплоте было множество старых паладинов, ветеранов, что предпочли служение уходу на пенсию. Паладины Тернового Оплота бросили вызов своему возрасту и немощам. Они умерли, сражаясь как герои, когда время их уже давно миновало. Очень привлекательно.