Текст книги "Связанные страстью"
Автор книги: Элейн Барбьери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Шон все также внимательно смотрел на нее.
Саманта спросила:
– Ты сердишься на меня, дя… то есть Шон?
– Нет.
– Тогда почему смотришь на меня так?
– Задаюсь вопросом, что, по твоему мнению, нового я могу сделать сейчас по сравнению с тем, что сделал во время прошлого расследования?
Неожиданно вспомнив ковбоя, бывшего в городе проездом в начале месяца, Саманта сказала:
– Парень по имени Джош Харден объявлялся в «Трейлз-Энде» пару недель назад. Я слышала, что он приезжает в город каждый год. В этот раз он сказал, что ему не нравятся чужаки, поселившиеся в хижине на севере от Уинстона. По словам этого парня, они выгнали его, когда он явился к ним с визитом, а между тем люди, проживающие в здешней округе, славятся своим гостеприимством. Когда я завела с ним разговор на эту тему, Джош ответил, что, насколько ему известно, чужаки переехали в эти места в прошлом году, поскольку раньше он никогда их не видел. Он также сказал, что женщин среди тех, кто поселился в хижине, он не заметил, и это навело меня на подозрения. В той глуши поселенцам без женщин не обойтись, особенно если они решили обосноваться надолго. А поскольку их появление совпадает по времени с ограблениями, я задалась вопросом, уж не та ли это банда, которую выслеживали агенты Пинкертона.
– В этом рассказе мне показалось подозрительным еще и то, что, по описаниям Джоша, один из этих парней здорово смахивал на Мэтта Стрейта. И я подумала, что этого парня, возможно, свидетели ограблений принимали за Стрейта, и именно поэтому и произошла вся эта сумятица в умах полицейских и местных жителей. На мой взгляд, все это требовало основательного разбирательства, но я не смогла его осуществить, поскольку в это время действовала согласно своему плану, то есть тайно исследовала территорию ранчо Стрейта в поисках изобличающих его улик.
Щон ответил ей удивленным взглядом.
– Если ты сама все это раскопала, тем более странно, что тебе пришло на ум вызвать меня. Ты могла бы завершить свои нынешние изыскания, а затем отправиться с визитом в хижину, о которой сообщил твой знакомый Джош, чтобы все разнюхать на месте. Так по крайней мере поступил бы твой отец.
Когда прозвучало упоминание об отце, лицо Саманты на секунду словно окаменело. Посмотрев за окно, она снова перевела взгляд на Шона и сказала:
– По-моему, ты кое-чего недопонимаешь. Дело в том, что мне становится все труднее держать на расстоянии вытянутой руки своих почитателей из «Трейлз-Энда». Особенно, учитывая то обстоятельство, какие мысли бродят у них в головах на мой счет.
Шон побагровел.
– Если кто-либо из этих парней начал распускать руки, то я…
– К счастью, до этого еще не дошло. – Саманту удивила столь резкая негативная реакция Шона на ее слова. Тем не менее она продолжила: – Дело в том, что изображать девушку для развлечений в «Трейлз-Энде» долгое время, чтобы иметь возможность завершить расследование, мне, возможно, не удастся. Это небезопасно.
– Понятненько… – протянул Шон и спросил: – И где говоришь, эта пресловутая хижина находится?
– Представления не имею.
– Ты это не выяснила?
– Джош сказал, что где-то на севере, но не стал ничего уточнять.
– Это большой штат, Саманта, – произнес Шон, скривив в иронической улыбке губы. – И слова «где-то на севере» отнюдь не указывают на конкретную географическую точку на карте.
– Извини, но это все, что я смогла разузнать. Так что представь себе, в каком я состоянии.
Шон некоторое время молчал, о чем-то размышляя.
Саманта судорожно сглотнула. Эта история и впрямь звучала не слишком правдоподобно, и она сама не знала можно ли принять ее на веру. Но очень надеялась, что Шон примет.
Неожиданно Шон спросил:
– А что ты думаешь о парне по имени Тоби?
– Ничего плохого. Как я уже говорила, он мой друг.
Шон кивнул:
– Я немного покопаю вокруг всего этого.
– Что ты имеешь в виду?
– То что немного покопаю вокруг это го.
Поскольку выбора у нее не оставалось, Саманта пробормотала:
– Надеюсь, дашь знать о результатах? Возможно, мне удастся что-нибудь придумать, если у тебя дело не выгорит.
Шон промолчал, повернулся к двери и после минутной паузы осведомился:
– Когда ты должна появиться в «Трейлз-Энде»?
– Примерно через час.
Он кивнул и вышел из комнаты.
Когда дверь захлопнулась, Саманта с облегчением вздохнула. Чем Шон дальше от нее, тем лучше. Пока что все складывалось не так уж плохо.
Шону история Саманты не понравилась. У него появилось чувство, что она по какой-то причине солгала ему, а интуиция редко его подводила.
Он отправился на прогулку по Мэйн-стрит, стараясь не попадать ногами в выбоины. Ему довелось побывать в десятках, если не в сотне городков вроде этого, и все они, за редким исключением, представлялись ему совершенно одинаковыми. Одной из характерных особенностей подобных населенных пунктов было то, что городской салун являл собой центр всех местных сплетен. Саманта знала об упомянутой особенности и пошла работать в салун именно по этой причине.
Шон вступил на замощенный «пятачок» перед входом в «Трейлз-Энд» и, толкнув вращающиеся двери, вошел в заведение. Он отлично знал, как вести себя в подобных местах.
– Послушайте, вы, случайно, не тот самый агент Пинкертона, который заезжал к нам несколько месяцев назад?
Шон посмотрел на усатого бармена и подошел к стойке, отметив про себя, что у парня хорошая память.
– Тот самый.
– Ну как, поймали грабителей банков, за которыми охотились?
– Нет, не поймали.
– Плохо. – Бармен поставил перед Шоном порцию виски, когда тот знаком дал ему понять, что хочет выпить. – Но ничего не поделаешь. Даже пинкертоны не всегда добиваются успеха.
– Увы, не всегда. Но я вот о чем хочу поговорить. Недавно прошёл слушок о некоем парне по имени Джош Харден. Вы его знаете?
– Знаю, – ухмыльнулся бармен. – Приезжает в Уинстон раз или два в год. Насколько я в курсе, он повредил ногу и теперь работает лишь от случая к случаю.
– Саманта поведала мне, что какие-то чужаки вытолкали его из дома чуть ли не взашей, когда он пришел к ним узнать насчет работы.
– Да, они с Самантой болтали какое-то время, и, как мне кажется, парень рассказывал ей именно об этом случае.
– Саманта рассказала вам о Джоше?
Шон повернулся к брюнетке небольшого роста, неожиданно присоединившейся к разговору, и, выгнув дугой седую бровь, произнес:
– Саманта – моя давняя знакомая, и я зашел к ней в гостиницу, чтобы поболтать о добрых Старых временах и узнать, как она поживает. – Вздохнув, добавил: – Не думаю, что подобные истории положительно характеризуют местное население.
Черноволосая Хелен нахмурилась.
– Я только хотела сказать, что Джошу эта выходка очень не понравилась.
Шон переключил внимание на какого-то парня, который подошел к стойке и встал рядом с брюнеткой, как если бы хотел помочь ей.
– Вообще-то люди, живущие в наших краях, всегда встречают Джоша с распростертыми объятиями, – включившись в разговор, заметил он. – Так что подобный эксцесс – исключение из правил. Наверное, поэтому Джош об этом и рассказал. Считал, что эти люди были чужаками.
– Это правда?
– Правда. Джош переделал столько работы для местных ранчеро, что имел полно право пожаловаться на подобный нелюбезный прием. На своих ему бы жаловаться не пришлось.
Шон согласно кивнул и, допив виски, со стуком поставил стакан на стойку. Затем, повернувшись к собеседникам, произнес:
– Полагаю, все именно так и было. Джош, случайно, не упоминал, где эти чужаки обосновались? Может, где-нибудь на юге?
– По-моему, он сказал, что их хижина находится где– то на севере, – пробормотал приятель Хелен. – На подробностей не знаю, поскольку Джош разговаривал все больше с Самантой.
– Значит, говорите, где-то на севере?
– Я лично ничего о местонахождении хижины не слышала, – сообщила черноволосая Хелен.
– Я слышал, – пропел из-за стойки бармен, – он сказал: «к северу от города».
Ухмыльнувшись, Шон с минуту помолчал, а затем довольно бесцеремонно осведомился:
– А где, между прочим, Тоби? Когда я был здесь в прошлый раз, мы с ним очень мило побеседовали. Складывается впечатление, что он хорошо относится к чужакам.
– Это верно, но лишь отчасти. Я бы даже сказал, что в знакомствах он излишне разборчив, – ответил бармен. – Впрочем, с Самантой он сразу подружился.
Шон кивнул:
– Похоже, мне придется держаться северного направления, чтобы узнать что-то новое. Что ж, спасибо за информацию.
Швырнув на стойку монету и вежливо приподняв свой «стетсон» перед брюнеткой, Шон вышел из заведения.
Через несколько минут он уже входил в гостиницу «Слипи реет», а еще через минуту стучался в знакомую дверь. Когда Саманта, облаченная в платье для работы в салуне, открыла ему, Шон нахмурился.
– Твой отец не одобрил бы подобное декольте.
– Мой па все бы отлично понял.
– Думаешь? – Шон пожал плечами. – Возможно, твой па широко смотрел на такие вещи. А вот я – нет. – Затем, не позволив Саманте вставить хотя бы слово, добавил: – Отправляюсь на север отыскивать ту чертову хижину с чужаками.
– Вот и славно.
– Ты будешь здесь, когда я вернусь?
– Я тебя подожду.
– Хорошо. – Шон чмокнул Саманту в щеку и с нехарактерным для него смущением произнес: – Пока меня не будет, изволь вести себя прилично.
– Обещаю.
– Смотри, я на тебя надеюсь.
Одарив ее взглядом, в котором проступало нечто большее, нежели просто надежда, Шон повернулся, двинулся по коридору в направлении лестницы и исчез за углом.
– Ну что – уехал?
Саманта, чуть не подпрыгнув от неожиданности, повернулась на голос. В коридоре появился Тоби, скрывавшийся до этого момента за шторой в холле.
– Уехал, – ответила Саманта.
– Искать к северу от города хижину с чужаками?
– Именно.
– Благодаря этому ты получишь в свое распоряжение какое-то время.
«Интересно знать, для чего?» – подумала Саманта.
Словно прочитав ее мысли, Тоби сказал:
– Ты сможешь все обдумать и решить, что делать, к тому времени, как он вернется. – С минуту поколебавшись, он продолжил: – Думаю, ты примешь правильное решение.
Саманта честно сказала ему то, что думала:
– Уж и не знаю, что в данной ситуации правильно, а что нет.
– Хотел бы тебе помочь, но это такое дело, где решение можешь принять только ты. Помни, с этим решением тебе придется жить до конца своих дней.
Произнеся эти исполненные мудрости слова, Тоби вежливо приподнял шляпу, ухмыльнулся и произнес:
– Оставляю тебя наедине с твоими мыслями.
Саманта стояла не двигаясь, до тех пор, пока Тоби, пройдя по коридору, не скрылся за углом.
Саманта знала, что Шон навел кое-какие справки, чтобы проверить истинность ее заявления, и порадовалась, что рассказала ему правду об инциденте с Джошем и о дружеских отношениях с Тоби. Впрочем, она почти не сомневалась, что Шон это сделает, ибо проверка даже незначительных на первый взгляд деталей суть профессии сыщика. Ее, однако, не оставляло ощущение, что старый друг отца уловил в ее речах некую недосказанность. Иными словами, догадался, что она что-то от него скрывает. Поэтому Саманта обрадовалась, что ей не пришлось ничего придумывать и Джош, а не она, использовал такие слова, как «чужаки» и «к северу от города», которые слышали другие посетители «Трейлз-Энда», о чем не преминули сообщить Шону. В этой связи последнему придется затратить какое-то время, возможно, немалое, чтобы прояснить эту проблему… Во всяком случае, она очень на это надеялась.
Саманта закрыла дверь номера, прошла по коридору, спустилась с лестницы и вышла на улицу как раз в тот момент, когда Шон отъезжал от гостиницы. С одной стороны, она радовалась, что ей удалось спровадить его из города под надуманным предлогом; с другой – ее несколько коробило от необходимости посылать старого друга в погоню за химерами. Ведь Шон приехал в город, как только получил ее телеграмму, почувствовав, что у нее неприятности. Он знал ее с того дня, как познакомился с ее отцом, а когда отец умер, со всей серьезностью принял на себя обязанности ее негласного опекуна и наставника. И в данном случае, даже подозревая, что она что-то от него скрывает, готов был сделать максимум возможного при сложившихся обстоятельствах.
Но ей, как ни крути, требовалось время, чтобы во всем разобраться и начать действовать, а присутствие Шона заставило бы ее торопиться и, как следствие этого, возможно, принять неверное решение. Продолжая размышлять об этом, Саманта вышла на Мэйн-стрит и двинулась в сторону «Трейлз-Энда». Бармен уже знал, что она в городе, так что хочешь не хочешь, а появиться в салуне просто необходимо. Тем более эта работа все еще нужна ей для прикрытия.
Как бы ей ни хотелось жить по высоким стандартам отца, отдавшего жизнь за свои убеждения, она знала, что не может раскрыть секрет Мэтта. И не только ради него, но и для своей собственной пользы.
Или она не права и занимается самообманом?
Джим оттащил Хелен от окна в «Трейлз-Энде», когда та во все глаза пялилась на Саманту, наблюдавшую за отъездом Шона из города. Потом отвел девушку за свободный столик, усадил и сел сам. Так что когда Саманта вошла в заведение, они сидели рядышком как голубки и о чем-то беседовали. Саманта сразу прошла к бару, где ее встретили приветственными возгласами ее почитатели. Неожиданно Саманта повернулась, отыскала взглядом в зале Джима и, кивнув ему, улыбнулась.
Джим расстроился: Саманта и не думала ревновать eгo. Она вообще была не ревнива. А вот Джим ее ревновал.
Повернувшись к Хелен, Джим тихо произнес:
– Спасибо, что придерживалась моей линии разговора, когда агент Пинкертона беседовал с барменом.
– Между прочим, Саманта и моя подруга.
– Что бы там Саманта ему ни наболтала, это было ей зачем-то нужно, а значит, кому-то требовалось подтвердить ее слова. Я счел это своим долгом.
– Я тоже.
– Ты тоже?
– А что особенного? Саманта всегда относилась ко мне по-доброму. Не то что другие женщины в этом заведении. По-моему, она не разделяет их мнение на мой счет, хотя ничего по этому поводу мне не говорила. – Хелен пожала плечами. – Для меня эта работа внове, и я надеюсь многому научиться у Саманты, которая, как мне кажется, много всего знает и побывала в разных штатах и городах.
– Саманта себе на уме, и у нее всегда свое мнение по всем вопросам. Только она его держит при себе.
– Зато она никого не осуждает, и меня это радует.
Джим промолчал.
– Нечего кукситься, Джим, – сказала Хелен. – Саманта – свободная душа. Летит, куда хочет, и жить где-нибудь постоянно пока не собирается.
Джим откровенно сказал ей то, что думал:
– Хочешь сказать, что у нее и в мыслях нет осесть здесь и выйти за меня замуж?
– Нет… я имела виду совсем другое… – Хелен ободряюще ему улыбнулась. – Ты прекрасный человек, Джим, обладаешь всеми положительными качествами, о которых может мечтать женщина. И Саманта об этом знает.
– Что-то я сильно в этом сомневаюсь.
– Возможно, она еще не готова обзавестись семьей. А возможно, понаблюдала за тобой и решила, что ты тоже к этому не готов.
– Возможно.
– Быть может, она предложила тебе поухаживать за мной, поскольку знает, что я ценю тебя и не поверю никаким наговорам на твой счет.
Джим заметил по глазам Хелен, что та говорит искренне, и улыбнулся:
– Ты тоже хорошая девушка, Хелен.
– Спасибо, Джим. Это комплимент. А мне здесь комплименты говорят редко.
– Уж и не знаю почему, – ответил Джим.
Хелен вспыхнула.
– Парни говорят, что я хорошенькая, неплохо танцую, ценю и понимаю юмор и со мной приятно проводить время. Это то, что мне нужно, считают они. Между тем я стараюсь быть им приятной просто потому, что у меня такая работа.
– Ты лучше, чем о тебе говорят. – При взгляде на нее карие глаза Джима потеплели. – Ты заботишься о людях и искренне предана Саманте.
– Да, я стараюсь по мере сил делать Саманте добро и не сомневаюсь, что она при необходимости тоже помогла бы мне.
– Именно поэтому ты мне нравишься.
Хелен снова покраснела.
– Вот еще несколько приятных слов, которые я так редко здесь слышу. Особенно, когда парень вроде тебя говорит: «Ты мне нравишься».
– Поскольку у нас с тобой есть кое-что общее, давай выпьем за это.
Джим поднял стакан и залпом выпил содержимое.
– В этом салуне нет парня, с которым мне было бы приятнее проводить время, чем с тобой. Так что давай выпьем за нас.
Хелен тоже опустошила стакан, после чего икнула. Затем поднесла ладошку ко рту и рассмеялась. Должно быть, потому, что на нее напала икота, она не стала возражать, когда Джим накрыл своей широкой ладонью ее руку.
Мэтт выглянул из окна полуразрушенной хижины Такера, когда солнце начало садиться. Он ждал брата давно, но тот пока не объявлялся. Между тем над прерией скоро сгустится тьма и тогда ему будет трудно отыскать тропу, которая ведет к дому. Кроме того, зная Такера, он не мог сказать со всей уверенностью, что тот вернется ночевать в хижину.
Закрыв за собой дверь домика, Мэтт направился к коновязи. Вскочив в седло и еще раз внимательно обозрев окружающее пространство, дал коню шпоры. Он ехал уже довольно долго ходкой рысью, когда неожиданно осознал, куда направляется.
А потом осознал, зачем он туда едет.
Глава 8
Мэтт медленно въехал в Уинстон, мысленно отметив, что город ночью выглядит куда пристойнее и достойнее, чем днем. Должно быть потому, что все его недостатки скрывали густые тени. По крайней мере дощатый настил тротуара уже не казался неровным и таившим в себе опасности для незнакомого с его особенностями пешехода: Пустоты из-за нехватки булыжника на замощенной части Мэйн-стрит и даже глубокие ямы и колдобины, которые следовало избегать любой ценой, в темноте образовывали прихотливый узор, напоминавший разводы ковра. Галантерейный магазинчик, выглядевший при свете дня жалкой пародией на настоящий «Французский бутик», ласкал взгляд подсвеченной изнутри витрины шторой, казавшейся в сумраке скорее пикантной, нежели пестрой и вульгарно разукрашенной. Торговавшая припасами для ранчеро лавчонка, проход в которую был заставлен разнокалиберными ящиками и бочками, производила впечатление изобильного товарами коммерческого павильона, хотя всякий покупатель в городе знал, что это не так. И наконец салун – последнее в смысле расположения на улице, но никак не в смысле популярности здание – своими освещенными окнами с доносившимися из них музыкой и веселыми голосами представлялся истинным приютом усталого странника, а никак не дешевым притоном с девками и выпивкой, каким, в сущности, являлся.
Эффект, производимый ночным городом, разительно отличался от впечатления, которое оставляло его созерцание при свете дня, но это не шокировало местного обывателя, а скорее приносило ему успокоение и своего рода ощущение комфортности. Ощущение комфортности появлялось еще и потому, что многие местные жители возвращались в город только с наступлением темноты, сулившей приятное расслабление и отдохновение от дневных трудов. Медленно ехавший по Мэйн-стрит Мэтт испытывал сходные чувства, ибо Уинстон до определенной степени являлся и его родным городом, а возвращение в родные места действует успокаивающе.
Но вот у него в голове промелькнула некая мысль, после чего овладевшее им было чувство успокоенности мгновенно испарилось, а ему на смену пришла озабоченность. Он вспомнил, что ему необходимо прояснить одно дело, и если он этого не сделает, покоя ему не видать.
Соскочив с коня у салуна «Трейлз-Энд», Мэтт привязал его к коновязи и вошел в заведение. Там он с нарочитым спокойствием, которого не чувствовал, обозрел шумный зал, остановив наконец взгляд на красивой блондинке, стоявшей у стойки бара в окружении поклонников-ковбоев. Он вспомнил, что когда впервые увидел Саманту, тоже восхищался ею. Надо сказать, что это восхищение отнюдь не исчезло, а с течением времени трансформировалось в другое, куда более сильное чувство, хотя он всячески этому противился.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Мэтт подошел к женщине и остановился у нее за спиной, помня, что до сих пор ему не приходилось объявлять о своем появлении или привлекать к себе внимание, ибо раньше она всегда чувствовала его присутствие. Хотелось бы знать после того, что произошло, это изменилось?
Саманте не требовалось смотреть на дверь или рыскать взглядом по залу, чтобы понять, что Мэтт здесь. Она чувствовала его приближение. Поскольку выбора у нее не оставалось, она повернулась к нему и, прервав на секунду беседу с поклонниками, словно мимоходом бросила:
– Рада видеть тебя, Мэтт.
– Мне необходимо поговорить с тобой, Саманта.
Голос Мэтта звучал спокойно. Прорывавшиеся в нем нотки возмущения, когда она узнала о существовании его брата-близнеца, сейчас полностью отсутствовали.
Поскольку их слушали, Саманта, изображая хозяйку положения, ответила:
– Буду рада поговорить с тобой, Мэтт, но, как видишь, в настоящее время я занята. Не возражаешь, если мы пообщаемся позже?
– Мне нужно сейчас.
– Это невозможно.
– Саманта…
– Ты ведь слышал, парень, что она сказала? – с вызовом произнес худощавый ковбой, расправив плечи. – Сейчас у нее для тебя времени нет. Она занята… хм… беседой с нами. Не так ли, Саманта?
Мэтт напрягся.
– Она в состоянии сама высказать свое мнение.
– Она его уже высказала. Сообщила, что пообщается с тобой позже.
Мэтт уже хотел было сказать в ответ что-то резкое, когда Саманта со смехом произнесла:
– Поскольку Мэтту необходимо поговорить со мной прямо сейчас, то чем раньше мы начнем, тем лучше.
Мэтт заметил, как при этих словах нахмурился худощавый ковбой, но Саманта что-то шепнула ему на ухо, и он рассмеялся.
Не зная, злиться ему или радоваться подобному разрешению ситуации, Мэтт тем не менее позволил Саманте взять его за руку и увести в угол зала, где они могли поговорить без свидетелей, насколько это возможно в подобном заведении. Повернувшись спиной к бару и напустив на лицо серьезное выражение, она спросила:
– Чего ты добиваешься, Мэтт? Кажется, ты уже сказал мне все, что хотел.
Владевший Мэттом гнев утих, как только он всмотрелся в ее глаза. В них не было больше золотистых искорок, вспыхивавших в глубине, когда он появлялся.
Мэтт, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно, произнес:
– Я приехал сюда сегодня вечером, чтобы извиниться за свои слова. Признаю, я был в ярости. Не мог поверить, что ты специально приехала в Уинстон, чтобы вывести меня на чистую воду. Не хотел принимать за истину тот факт, что твоя заинтересованность мной шла не от сердца, а была хорошо продумана и сыграна. Когда я все это осознал, появилось ощущение, будто меня ограбили… или основательно надули.
– К чему все это? Разве ты не высказал уже то, о чем говоришь сейчас?
Мэтт подошел на шаг ближе и прошептал.
– Нет. Я должен объяснить тебе кое-что, о чем умолчал в гневе и теперь жалею. Истина же заключается в том, что, насколько я знаю, никто в течение многих лет не подозревал о существовании моего брата-близнеца. Даже я сам. И смею тебя заверить, что когда узнал об этом, то был поражен, более чем кто-либо. Я не знал, что мне делать, особенно учитывая тот факт, что моего брата разыскивала полиция. Но был уверен в одном – что не предам его, чего бы мне это ни стоило. И вот появляешься ты – женщина, которую я вожделел так сильно, что даже представить себе трудно. И полагал, что ты отвечаешь мне взаимностью. Поэтому когда ты увидела Такера и правда о твоей миссии выплыла наружу, это было для меня сильнейшим ударом.
Саманта сделала было попытку вклиниться в исповедь Мэтта, но тот жестом отмел ее поползновения и продолжил:
– После того как ты уехала, я подумал, что Такеру неизвестно о том, что ты имеешь отношение к агентству Пинкертона, и решил его предупредить. Однако у меня ничего не получилось, поскольку я не застал его в хижине, где он прятался, и мне неизвестно, где он сейчас. Но как бы то ни было, я совершил только одну глобальную ошибку – когда прогнал тебя. Я занимался с тобой любовью лишь по той причине, что сам этого хотел, и должен извиниться перед тобой.
Шум заведения словно растаял в ушах Саманты, когда Мэтт шепотом произнес:
– Я должен просить у тебя прощения, поскольку искренне сожалею о том, что тогда наговорил тебе. И еще одно: как бы ни жгла правда мне сердце, я по-прежнему хочу заниматься с тобой любовью. И полагаю, так будет всегда.
Саманта судорожно вздохнула. Она не могла рассказать ему о встрече с Шоном и о том, что тот является старшим агентом Пинкертона, который обязательно проверит ее действия и рано или поздно узнает все, что узнала она, пусть даже ей удалось на время спровадить его из города.
Она все еще надеялась изыскать способ изменить ситуацию, но сомневалась, что ей это удастся. И об этом она тоже не могла рассказать Мэтту.
Уклонившись от прямого ответа, Саманта произнесла:
– Есть вещи, о которых ты не имеешь представления, но которые всегда будут стоять между нами.
– Но сейчас ничего такого нет, Саманта.
Саманта ничего не ответила, только покачала головой:
– Всю жизнь я хотела стать сотрудником агентства Пинкертона, и ты был моим пропуском туда. Я сделала такое…
– Но я тоже много чего сделал, о чем сейчас сожалею, Саманта.
– А вот я не уверена, что сожалею о своих деяниях. В этом-то и заключается проблема, Мэтт!
С минуту помолчав, Мэтт не слишком уверенно произнес:
– Если все-таки не уверена, то, возможно, это шаг в правильном направлении?
– Уж и не знаю, так это или нет.
Между ними установилось тягостное молчание, которое неожиданно нарушил неприятный мужской голос:
– Все еще разговариваете?
Мэтт и Саманта чуть ли не синхронно перевели глаза на подошедшего к ним ковбоя, пытавшегося затеять с Мэттом ссору около бара. Изобразив на губах улыбку, Саманта сказала:
– Я же говорила, что вернусь, не так ли, Тед?
– Совершенно верно. Но я хочу, чтобы вы вернулись немедленно. Мне и парням вас не хватает.
Вновь повернувшись к Мэтту, Саманта произнесла:
– В любом случае мы сказали друг другу все, что хотели. Ну, почти все. – Потом с напускным энтузиазмом добавила: – Итак, будь здоров, Мэтт. Можешь считать, что твои извинения приняты.
Возвращаясь с Тедом к своим поклонникам, Саманта ни разу не оглянулась, вследствие чего не видела расстроенного лица Мэтта, который еще с минуту не двигался, пораженный тем, с какой легкостью она оставила его и ушла. Не видела она и того, как он, резко повернувшись на каблуках, вышел из салуна, чтобы поскорее оставить за спиной огни «Трейлз-Энда».
Время тянулось как резиновое по мере того, как вечер переходил в ночь. В салуне густел и столбами вздымался к потолку табачный дым, а дребезжание разбитого пианино почти невозможно было расслышать из-за то– пота ног танцующих, непрестанного щелканья карт по поверхности столов и громких раскатов смеха.
Саманта очень сожалела, что ей не удалось перемолвиться словом с Тоби после ее встречи с Мэттом. Сидя за столиком, Тоби исподволь наблюдал затем, как развивалась их беседа, а затем толкался в баре среди поклонников Саманты, явно желая пообщаться с ней. Саманте же не хватало его умных трезвых советов, позволявших ей посмотреть под иным углом зрения на ту или иную проблему, представлявшуюся ей неясной или запутанной. Но для серьезного разговора им обоим не хватало уединения, добиться которого в ночные часы в «Трейлз-Энде» совершенно невозможно.
Через некоторое время усталый Тоби отправился на покой, но Саманта запомнила прощальный взгляд, адресованный ей. В его глазах можно было прочесть, что он верил и будет верить в нее вне зависимости от того, какое решение она примет. Когда же наконец он покинул помещение, неожиданно пришло озарение. Она надеялась, что он поймет и утешит ее, несмотря на выбранный ею трусливый выход. А она – что греха таить – поступила довольно трусливо. Выслушав доводы Мэтта и приняв его извинения, не предложила взамен своих собственных объяснений и доводов. Не спросила даже, как он собирается поступить с Дженни – а это была серьезная проблема, по поводу которой ей очень хотелось получить разъяснения, хотя она и не испытывала уверенности в том, что ответ Мэтта в данном случае будет иметь большое значение.
Короче говоря, после разговора с Мэттом и ухода Тоби Саманта испытывала смущение и неуверенность.
Между тем вечер в «Трейлз-Энде» продолжался, и ей приходилось улыбаться, реагировать на пьяные реплики и различные, часто нескромные предложения, задаваясь вопросом, как долго ее поклонники будут терпеть ее отказы, мотивированные надуманными предлогами. Она знала, что пока ее спасает лишь их количество, и старалась проявлять внимание к максимальному числу обретавшихся в салуне мужчин. Даже спела для посетителей своим фальшивым контральто несколько песенок под аккомпанемент расстроенного пианино. Хотя большинство окружавших ее регулярных посетителей заведения ей, в общем, нравились, существовал только один мужчина, вызывавший у нее сильные чувства, и с этим она ничего не могла поделать.
Огни «Трейлз-Энда» стали один за другим гаснуть, когда Хелен, Мэгги и Саманта часом позже двинулись по ночному городу в сторону своего отеля. Мэгги что-то сердито бормотала себе под нос относительно того, что ей приходится тащиться в гостиницу в одиночестве, в то время как все нормальные женщины запаслись на этот вечер компанией. Даже Хелен удалось с разрешения Саманты пошептаться наедине с Джимом в коридорчике у выхода из салуна, хотя это и продолжалось недолго. Саманта же, направляясь в гостиницу, неожиданно испытала чувство вины, задавшись вопросом, где проводит эту ночь Шон, отправленный ею на ловлю призраков.
Направляясь к отелю, Саманта старалась думать о ком и о чем угодно, только не о Мэтте, – особенно о том, состоялось ли у него примирение с Дженни, приняла ли последняя его оправдания и собираются ли они и впредь поддерживать отношения.
Неожиданно в темноте послышалось:
– Саманта!
Саманта быстро повернулась на голос и увидела появившийся из густой тени знакомый силуэт. Она очень старалась не реагировать на слова Мэтта, когда тот с полуулыбкой на губах продолжил:
– Решил вот использовать еще один шанс, чтобы поговорить с тобой.
Дженни рядом с ним не было.
От облегчения у Саманты на глаза навернулись слезы. Затем она судорожно сглотнула, когда он шепотом снова позвал ее по имени:
– Саманта?
Ответить было выше ее сил, и она молча бросилась в его объятия.
Тоби стоял в тени на некотором удалении. Он так и не смог уснуть, ибо мысли о Саманте не давали ему покоя. Он видел выражение ее лица, когда она после разговора с Мэттом в затененном углу салуна вернулась к своим поклонникам, и появившаяся у нее на губах улыбка не ввела его в заблуждение. Хотя он не слышал разговора, у него не было ни малейших сомнений в том, что у этой парочки отношения еще не закончились, несмотря на существовавшие между молодыми людьми разногласия.
