Текст книги "Я Т М 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Кажется, это знала и я.

– Капитан, вы готовы? – обратился ко мне генерал. И в ответ на мой вопросительный взгляд, пояснил: – Ужин в замке лорда Виантери.

– А, – я с трудом вспомнила, о чем речь, кивнула и вдруг неожиданно попросила, – вам не составит труда пригласить полковника Акиро с нами?

И плевать, как все это выглядит со стороны.

Генерал… при всех отказывать не стал.

Мои вещи перенесли в другую комнату, в которой сразу принялись устанавливать решетку на окна, а алое платье я так и не стала ни брать, ни надевать… оно где-то там среди обломков и осталось.

***

Спустя минут двадцать я сидела во флайте, нервно постукивая пальцами по подлокотнику, и наблюдая, как ко мне идут абсолютно безразличный ко всему Чи, и с интересом поглядывающий на него генерал Энекс.

И странное дело, мне вдруг безумно не понравилось, как генерал на него смотрел! Абсолютно просто. Просто я точно знала, кого предпочитает генерал, и я в число его предпочтений не входила точно, как и все остальные женщины. И, казалось бы – с чего я психую? Но нервы явно были на пределе.

Потом открылась дверь, во флайт забрался генерал, сел на сиденье напротив, настороженно глянув на меня и… и восхищенно на вошедшего следом Чи и…

Я, кажется, к гейшам меньше ревновала, да что со мной вообще?!

Мы взлетели.

Я, о чем-то безумолку болтающий генерал Энекс, и с ледяной яростью взирающий на меня Адзауро.

А затем, Чи нанес быстрый удар в шею, и генерал обмяк на сиденье.

Еще движение, и между нами и водителем опустилась стеклянная перегородка, изолируя от свидетеля.

И в напряженной тишине флайта, раздался холодный голос Чи:

– Скучала?

Я не знала, что ответить. Хотелось сказать правду. Хотелось просто обнять, наплевав на все, хотелось…

– А впрочем, плевать, – Адзауро отвернулся и посмотрел в окно.

Мне казалось, под его ледяным взглядом, на стекле флайта сейчас поползет холодная изморозь, и я была бы рада, случись это – возможно тогда, я бы не стала спрашивать себя снова и снова, почему мне так холодно. Так пусто и холодно.

– Что здесь происходит? – перейдя на яторийский, спросил он.

Я молча достала две глушилки, активировала.

Секундное воспоминание обо всех выключенных камерах и хакерских навыках полковника Стейтона, и помимо глушилок, а активировала звуковую дорожку на своем сейре.

А потом вдруг поняла – выбор был неудачным. Запись с Ятори, запись ночного яторийского леса, в котором поют соловьи и цикады, в котором снуют асины клана Синар, в котором на высоком дереве в объятиях Адзауро медленно сгораю я…

– Прости, – извинилась нервно, даже не осознавая этого, и быстро переключила на шум океана.

Когда возвращала сейр на место, ощутила взгляд Чи на себе – его темные глаза яростью мерцали, и это было самое жуткое, и в месте с тем самое завораживающее, что я когда-либо видела в жизни.

– Ты так на меня смотришь, – он откинулся на спинку кресла, с пренебрежением и даже презрением взирая на меня. И вдруг произнес, пристально глядя на меня: – Судя по перехваченным мной сообщениям Исинхая, ты очень хочешь, чтобы я покинул Илонес.

«Сообщениям Исинхая» – я повторила эту фразу про себя трижды, прежде чем поняла – речь идет именно о сообщениях шефа. Видимо тех, которые он рассылал подконтрольным ведомствам, людям, и даже пиратам, то есть не о моих… слава нестабильной плазме.

– И? – поторопил с ответом Адзауро.

– Да, – тихо ответила, не в силах перестать смотреть в его глаза, – хочу.

Я понимала, что сегодня он спас меня, если не мою жизнь, то меня, и в то же время – я отчетливо осознавала, что едва ли что-либо сейчас сделает меня столь же счастливой, как отлет Адзауро. В данный конкретный момент, увидеть, как он улетает с этой проклятой планеты, действительно было моим единственным желанием.

– Надо же, ты, кажется, не лжешь… – язвительно протянул он, и убийственно добавил, – впрочем, с тобой никогда нельзя быть в этом уверенным.

И вдруг, резко подавшись ко мне, он вкрадчивым, пугающе вкрадчивым тоном произнес:

– Скажи, Кей, что ты видишь, глядя на себя в зеркало?

Наверное, для него все это было игрой, игрой в месть, которую так ценят на Ятори, превратив почти в культ, а для меня… каждое из его слов выворачивало душу наизнанку, рвало сердце на части, ломало меня на куски, только почему-то было такое ощущение, что я сама ломаю стекло своего спокойствия, раня руки, измазавшись кровью, уничтожая все чувства, что еще оставались во мне.

– Ложь, Чи, – очень тихо ответила ему, – я вижу там ложь.

Он вновь откинулся на спинку кресла, окатив ледяным презрением так, словно вылил ведро воды с острым расколотым льдом… или жидкого азота, я даже не знала, что больнее. Но было больно. И я не могла понять, что со мной. Что творится с моим собственным рассудком, что это за извращение моего сознания, заставляющее воспринимать каждое слово Адзауро, каждое его движение так остро, словно он режет меня лезвием бритвы. И вроде в первое мгновение не больно, но затем выступает кровь, и приходит боль… И какая-то часть сознания протестует, видимо гордость, боже, во мне оказывается, еще осталась гордость, и она протестует, заставляет сопротивляться, словно пытается остановить кровь… Но слишком много ран, слишком много крови, слишком много боли и я теряюсь в ней, я теряю в ней себя, я теряю в ней все…

– Улетай, – прошептала, все так же не в силах оторвать взгляда от его мерцающих ледяной ненавистью глаз, – пожалуйста.

Адзауро усмехнулся. Улыбка монстра на божественно идеальном лице, и ядовито поинтересовался:

– А что мне за это будет, Кей? Что ты готова мне отдать за то, чтобы я оставил тебя в покое, не растоптав твою гордость, честь, самоуважение и положение в обществе?! – на последних словах его голос перешел почти в рык.

И я отчетливо поняла, что есть пропасть, которую преодолеть невозможно. Наверное, я понимала это всегда, просто сейчас… даже понимать оказалось слишком больно.

И вдруг как удар под дых, холодный вопрос:

– Ты любишь его, Кей?

Я вздрогнула, непонимающе глядя на Адзауро. Он усмехнулся и пояснил:

– Нет, я не об этом куске дерьма, – он даже взглядом не стал указывать на генерала, – я о том, ради кого ты согласилась лечь даже вот под этот кусок дерьма, – и красивые губы исказила усмешка, острием бритвы резанувшая по моим и так оголенным нервам.

Наверное, мне стоило сказать, что указанный «кусок» имеет предпочтения иного характера, и вряд ли согласился бы на интим, даже если бы я его оседлала, не говоря уже о том, чтобы под него лечь, но вопрос был… был глубже. Адзауро в принципе умел задавать правильные вопросы.

Очень правильные вопросы.

– Не трогай Исинхая, – очень тихо сказала я.

И больно мне уже не было. Это за себя бывает больно, а за тех, кто дорог только страшно. Страшно настолько, что ты перестаешь чувствовать свою боль, перестаешь чувствовать себя, и все о чем можешь думать – только бы он был жив.

– Многозначительный… ответ, – и Адзауро отвернулся, обрывая и этот разговор, и поднятую им же тему.

– Чи, – позвала я.

Акиро лишь дернул головой, приказывая заткнуться, и приказ был своевременный – генерал Энекс пришел в себя.

– О, – он потер шею, – что-то я задремал, как-то.

Мы не прокомментировали, ни я, ни Акиро.

Хотелось плакать. Хотелось кричать. Хотелось вырубить Чи, так же как он вырубил генерала и убрать его с этой планеты, хотелось…

– Ты могла бы поблагодарить, – все так же глядя в окно и вновь сделавшись высокомерным и надменным, на яторийском произнес Адзауро.

– Я поблагодарю. Когда ты улетишь, – ответила ему на его же языке.

Красивые губы тронула ледяная насмешка и он спросил, все так же глядя в окно:

– Ночь со мной?

Сердце болезненно сжалось, но…

– Если ты этого хочешь.

Он повернулся так стремительно и быстро, как хищник, готовый вцепиться в свою добычу и даже генералу Энексу стало ясно, что происходит что-то странное.

– Вы знакомы? – спросил он. – Что это за язык?

Отвечать ему никто не спешил. Адзауро пристально смотрел на меня, сжигая и замораживая одновременно, я не знаю, как у него это получалось… но Чи рвал реальность, сминал ее без жалости и сожалений, превращал даже простой взгляд в оружие, кромсающее душу…

– Я развратен, Кей, – произнес он, пригвоздив меня полным ненависти взглядом до такой степени, что я ощутила себя бабочкой, которую сотней булавок приковали к стене, да еще и стеклом придавили сверху. – В сексе я искушен настолько, что это может стать проблемой для таких как ты, Кей, способных лишь разбрасываться пустыми обещаниями, ложными иллюзиями, намеками и только намеками. Да, ты в этом виртуозна, должен признать, впрочем,… я видел все твои выступления на состязаниях по Спортивному обольщению, я правильно перевел название?

Молча кивнула.

Чи усмехнулся, в очередной раз окатив презрением, и добил:

– За выступление перед императором, тебе полагается не золотая – бриллиантовая медаль. И он готов тебе вручить ее. Лично. Собственно, в этом и состоит суть моей… работы.

Мне вдруг показалось, что флайт пошатнулся.

В голове зашумело, руки вмиг стали ледяными, сердце сжалось, отчаянно забилось и снова сжалось. Я… я не могла поверить. Не могла осознать. Не могла даже представить… Я…

– Кей, – Адзауро отслеживал каждую мою эмоцию, более чем наслаждаясь всей палитрой моего ужаса, – ты же не думала, что я прилетел исключительно из-за мести? Это было бы крайне неразумно с моей стороны, не находишь?

И он усмехнулся, наблюдая, как краски окончательно покидают мое все стремительнее бледнеющее лицо.

– К слову, – продолжил Адзауро, – император развратен. Более чем. Он искушен до кончиков пальцев. Но, тебе не стоит беспокоиться об этом, Кей, поверь, за время полета на Ятори я обучу тебя… не только позволять мужчине питать ложные иллюзии, но и удовлетворять все… потребности.

И во мне что-то умерло.

Разбилось, разлетелось на тысячи осколков, сломалось…

Или это сломалась я?

– Иди нахрен! – пристально глядя в его черные глаза, отчеканила я даже не на Яторийском, на своем родном языке.

И усмешка Адзауро превратилась в многообещающую мало чего хорошего лично мне ухмылку.

– На хрен, пойдешь ты, малышка, – на гаэрском ответил он мне. И на яторийском добавил: – И я даже могу тебе указать, конкретно на какой.

И мой самоконтроль полетел ко всем дохлым дерсенгам!

Откинувшись на сиденье, я сложила руки на груди, закинула ногу на ногу и пристально посмотрела на Адзауро.

Он усмехнулся и поинтересовался:

– Знаешь, что означает твоя поза?

– Знаю, – как я вообще могла подумать, что питаю чувства к этому монстру?! – Моя поза означает, что у тебя проблемы, крошка. Так значит ты здесь по приказу императора? Знаешь, – теперь улыбнулась я, – полагаю, раз вы оба настолько… искушенные, у вас есть превосходный шанс познать все грани разврата в объятиях друг друга!

Черные глаза монстра предупреждающе прищурились. Еще не угроза, но уже практически на грани.

– И – да, – продолжила я, – я действительно умею создавать иллюзии и раздавать ложные обещания… я делаю это профессионально, крошка Чи. Подумай об этом прежде, чем пытаться подсунуть меня своему правителю. Ведь вполне может быть, что моим первым «капризом» станет твоя смерть… Или, к примеру, так, чисто абстрактно – уничтожение твоего клана. Всего рода. Всех. Готов еще раз наблюдать, как умирают все твои близкие?

Удар был жестоким.

В черных глазах полыхнуло бешенством… но ты первый начал эту войну.

– Я – крыса, Чи. Не детка, не куколка, не малышка, а крыса. Не будь идиотом, который за красивой оберткой не видит реальности. Для меня нет границ, ни моральных, ни физических. Для меня нет ничего, кроме цели.

Его глаза сузились сильнее, и Адзауро выдвинул свой козырь:

– Хочешь увидеть, как подыхает Исинхай?

Я улыбнулась.

Там, внутри, под маской, в которую превратилось мое лицо, мне было страшно, до безумия страшно, но… но внешне, я отреагировала лишь улыбкой. Говорить что-либо? Просить? Умолять? Да пошел ты!

– Оставайся, Чи, – ласково произнесла я, – мне будет приятно… увидеть, как ты СДОХНЕШЬ!

На последнем слове внезапно сорвалась на крик.

Проклятье!

Почему так? Вроде же успокоилась, взяла себя в руки, контролировала ситуацию, даже до прямых угроз опустилась, так с чего же этот срыв? Как глупо, непрофессионально и… боже, как больно.

– Ммм, капитан Давьяр, – позвал меня генерал Энекс.

Я не ответила.

Отвернувшись к окну, я проследила за тем, как флайт приземляется на площадке, не дожидаясь слуги, направившегося открывать дверцу, распахнула ее сама, спрыгнула на камни и…

Это были рефлексы.

Сработали исключительно рефлексы, но движение слуги, попытавшегося что-то забросить во флайт, я блокировала даже не задумываясь, перехватила контактную бомбу, ломая руку взвывшему хрен его ведает кому, и отшвырнула снаряд, за долю секунды до того, как закрылся защитный купол.

Бомба взорвалась в небе, уже никому не причинив вреда, а я холодно посмотрела в лицо тому, кого сейчас буду убивать. Медленно, мучительно и жестоко.

– У меня не было выбора, – молодой мужчина, почти парень, взвыл, слыша хруст своих ломающихся костей, – у меня не было выбора, но вас все равно было приказано не трогать! Я…

Хруст и вой.

Вид торчащей кости несколько вернул меня к реальности.

Зато ударом кнута по нервам, прозвучал шепот Адзауро:

– Ты только что упустила шанс увидеть, как я сдохну, Кей. Как неосмотрительно с твоей стороны, малышка. Знаешь, твое вечное «я крыса», похоже не на признание, а на прикрытие. Ты уверена, что это именно я слегка ошибаюсь, ориентируясь на обертку?

И он прошел мимо, к распахнутым дверям, где нас ожидал потрясенный всем случившимся лорд Виантери.

А я… в очередной раз не сдержалась.

– Почему ты так уверен, что я заботилась о твоей жизни? – ядовито поинтересовалась у Адзауро.

Он замер, медленно развернулся, но я уже на гаэрском с тревогой спросила генерала:

– Дорогой, ты в порядке?

– Кккконннечно, дорогая, – ответил Энекс, выбираясь из флайта.

Он был бывалым наемником, знал куда шел, на что шел и в целом осознавал уровень риска, а вот водитель флайта нет… и потому сейчас валялся в глубоком обмороке. Кажется, обратно флайт поведу я.

***

Удар – крик, переходящий в стон.

Энекс был жесток, предельно жесток. Человек, потерявший единственное, что было важным в его жизни, с легкостью ломал чужие, идя напролом к своей цели.

Я не вмешивалась, когда он выбивал признания из первой жертвы. Молчала, когда привели отца предателя, и последовательно, кость за костью, начали ломать его, но когда в подвал втащили девушку лет семнадцати – задолбалась молчать.

– Хватит! – осадила генерала Энекса, который схватив девчонку за руку, потащил ее, сопротивляющуюся к кандалам, зафиксированным в стене.

Генерал замер, повернулся, тяжело дыша и глядя на меня багровыми налитыми ненавистью глазами. Могла ли я осуждать его за это? Нет. Парнишка, Соен Дисан, до того как поступить в услужение к лорду Виантери, работал в поместье лорда Анатеро. И… собственно мы теперь знали, кто сдал «демонам» коды доступа к системе безопасности поместья.

Это признание далось Соену Дисану нелегко, на полу в крови, вперемешку с кровавой слюной валялись сломанные зубы, из его шеи без анестезии был вырван и уничтожен переговорник, в глазах не осталось ничего, кроме ужаса и осознания – пощады не будет.

– И почему же «Хватит»? – прорычал Энекс, по локоть измазанный чужой кровью. – Я только начал. А если ты… «дорогая», устала, то ужин все еще ожидает.

В подвале замка, помимо нас с генералом, находился сам лорд Виантери, его сын, начальник внутренней охраны замка, несколько охранников и Адзауро, устроившийся на стуле у стены, и все это время едва ли взглянувший на пленников – о нет, все остальные для младшего господина были слишком мелки, незначительны и несущественны, он смотрел на меня. Только на меня. Исключительно на меня. И это неимоверно бесило.

– Дорогой, ты закончил! – глядя в глаза генерала, с нажимом произнесла я.

Энекс был уже в таком состоянии, что, кажется, с удовольствием сломал бы сейчас челюсть мне, лишь бы я заткнулась и убралась с дороги, не мешая ему узнавать причины и подробности последних мгновений жизни его… любимого.

И несколько секунд наемник прожигал меня взглядом, сжимая кулаки и с трудом сдерживаясь, но затем, выплюнул взбешенное:

– Хорошо, дорогая.

И отвернувшись, ушел в дальний угол пыточной. С десяток глухих ударов кулаком в стену, несколько успокоили моего «любовника», но окончательно перепугали лежащую на полу рыдающую девушку, и ее отца. Самого Соена Дисана уже мало что могло напугать – от его лица не осталось практически ничего, а болевой шок постепенно уничтожал разум.

– Принесите гелликс, – приказала я, доставая аптечку.

– Капитан Давьер, а вы увере… – начал было начальник охраны лорда.

И осекся под моим взглядом.

Отца Соена Дисана восстановили первым, в то время пока я последовательно вкалывала препараты в плечо его сына, беспощадно уничтожая все то, что еще не уничтожил болевой шок. Было ли мне его жаль? Нет. Не особо. Мне было все равно – в свое время он сделал свой выбор, и открыл ворота убийцам… быть личностью он перестал уже в тот момент, а потому то, что я сейчас уничтожала, уже не имело права именоваться человеком.

И к моменту, когда тело Соена кое-как залечили гелликсом, его разум уже был дестабилизирован до уровня семилетнего ребенка.

Следовало начинать допрос.

И взяв стул, я села перед ошалело оглядывающимся парнишкой, и сказала его новой личности:

– Привет.

Соен вздрогнул, он не понимал, что здесь происходит, почему он привязан, не узнавал девушку, которую выводили из допросной, но зато испуганно окликнул мужчину:

– Папа… – голос взрослого с интонациями ребенка.

Его отец вздрогнул, развернулся, в ужасе посмотрел на сына.

– Папочка! Папа! Ты куда?! Папа, не оставляй меня! Папа!

– Тихо, тихо, тихо, шшш, – успокаивающе произнесла я, и улыбнулась так, как улыбнулась бы ребенку. – Все хорошо, видишь, я с тобой.

Взрослый парень посмотрел на меня глазами семилетнего малыша. Небесно-голубым чистым незамутненным взглядом ребенка… еще ничего не сотворившего, ничем не провинившегося, чистого как слеза.

– Ты… красивая, – произнес он, как произнес бы малыш, а не мужчина.

– Спасибо, – я чуть склонила голову к правому плечу, все так же улыбаясь ему.

– Очень красивая, – сделал серьезный вывод ребенок. И тут добавил: – Она тоже красивая, но ты лучше.

Я увидела, как дернулся в углу генерал Энекс, но его остановил Чи… если рассчитывает на благодарность, то зря! Ему не стоило угрожать Исинхаю, просто не стоило. Я подавила гнев и раздражение, снова улыбнулась малышу и спросила:

– Кто она?

– Та, – Соен тяжело вздохнул, – другая. От нее тут становилось тесно.

Он указал на штаны.

А потом словно оправдываясь, продолжил:

– Но мне она не нравилась. Никогда. Одни проблемы. Меня били, – он шмыгнул свежевосстановленным носом, – ногами. Больно. Зачем били?!

Вопрос ко мне, но не о том, что произошло сейчас. Я это знала, и потому спросила:

– Кто бил?

Он сжался, чувствуя себя виноватым, и доверительно прошептал:

– Лорд Анатеро, и его сын, и тот… кто хотел стать ее мужем. Наверное, ему от нее тоже было тесно.

Ка-а-а-ак интересно.

– Наверное, – все так же доброжелательно согласилась я. – А он? Ему тоже было… больно?

Немного странная формулировка обращения к самому Соену, но учитывая, что я имела дело с глубинной личностью, личностью которая явно совершала предосудительное и осуждаемое самим ребенком, вопрос был задан верно.

– Ему, – малыш сжался, – он злился. Ему было хорошо с ней… в ней… Они такие глупости делали, как взрослые. Вы, взрослые, всегда делаете глупости!

– Это точно! – я была с ним целиком и полностью согласна. – И что сделал он?

Соен, потупил взгляд, потом нахмурился, словно вспоминая, и… и вот тут началось:

– Он их впустил.

– Кого? – мягко спросила я.

– Их, – Соен сжался. – Других.

Я надеялась, он продолжит, но малыш молчал. Мне пришлось мягко подтолкнуть:

– Sunttenebrae?

Малыш напрягся, посмотрел на меня, и сказал:

– Нет. Других. Которые убивают. Убивают всех.

Помолчал, и спросил:

– Тебе страшно?

– Не уверена, – честно ответила ему.

Честность – подкупает.

Купился и он.

– Надо бояться, – сказал, глядя мне в глаза, – Они приходят, когда демоны тени теряют контроль.

– Демоны тени? Sunttenebrae?

– Да, – он очень серьезно кивнул. – Они могут ходить днем. Видеть солнце. А те, другие – нет.

Ка-а-ак… совсем интересно.

Если на Илонесе окажется не одна скрытая раса, а две, я… посмеюсь, бракованный навигатор! Угорать буду просто до… до тех пор, пока не поймаю на себе очередной взгляд Адзауро.

Так, не думать о нем.

– Ммм, – я протянула руку, ласково заправила прядь пшеничных волос за ухо парня, – и их можно звать?

– Да, – Соен сжался еще сильнее, – если писать нужные слова… кровью.

Эээммм.

– Какие слова? – я немного начала терять нить повествования.

– Она знала, – Соен опустил голову, – она все знала, и не хотела замуж.

Еще интереснее… просто вот уже интереснее некуда.

– То есть, леди Анатеро вызвала… злых демонов? – уточнила я.

Малыш дернул головой, и насуплено произнес:

– Он был с ней. Он убил животное и открыл двери. Она писала слова кровью. Они пришли. Меня не тронули, на мне была кровь.

Дерсенг меня подери.

– Кровь животного? – еще одно уточнение.

– Да, – Соен кивнул головой, – он убил. Кровь. Все было мокрое. Кошка была большая, царапалась. Черная. Я хочу спать.

И он вырубился мгновенно.

Я… я сидела, переваривая все, что только что услышала. И тут лорд Виантери произнес:

– В поместье Анатеро имелась большая черная кошка. Пантера. Это был подарок лорда Гаеда своей невесте, юной леди Анатеро. Он преподнес ее в день помолвки, десять лет назад, когда леди Анатеро исполнилось пятнадцать. Животное было генномодифицированным, и преданным только леди Анатеро.

Нервно кусая губы, я все еще пыталась систематизировать услышанное.

– В поместье Анатеро выжил хоть кто-то кроме вот этого? – указала кивком головы на парня, который спал.

– Нет, – лорд Виантери подошел ближе, с какой-то горечью глядя на Соена. – Когда нам стало известно о нападении на поместье, мы ринулись на помощь. Между всеми лордами существует договор о взаимопомощи. Иногда… в редких случаях, но получалось спасти переселенцев, которые пытались оказывать сопротивление. Но в тот раз все было не так. Демоны никого не похищали. Они убили. Всех. Кроме Соена, которого мы нашли трясущимся в лесу, над телом леди Анатеро. Он… – пауза, – пытался ее спасти, но с такими ранами не выживают.

Повернув голову, я вопросительно посмотрела на лорда Виантери.

Мне было положительно непонятно, с какими конкретно ранами?!

– Ей вырвали сердце, – произнес он.

Оригинально.

– Только сердце? – я все пыталась хоть что-то понять.

– Да, – синие глаза Виантери смотрели прямо, но было заметно, что поднятая тема его… напрягает.

– Так, – меня начинали бесить все эти недомолвки, – еще раз – леди Анатеро вырвали сердце. И что? Это как-то не вписывается в картину прежних нападений?!

Ответить Виантери не успел – Соен, до того мирно спавший, поднял голову, посмотрел на меня по-илонесски синими глазами и сообщил:

– Он вырвал. Сказал – она бессердечная. Ей ни к чему. А сегодня он сказал, что вырвет мое, если я не убью того, у кого из-за тебя там тесно.

Потрясенная я невольно повернулась и посмотрела на Адзауро. И лишь осознав, как все это выглядит и насколько многое я сообщила всем присутствующим своим жестом, я мгновенно опустила взгляд. Но моя реакция была слишком… показательна.

– Полагаю, речь идет обо мне, – с издевкой произнес генерал Энекс.

Чи промолчал.

Он всё понял, как и все здесь, и мне казалось, я всей кожей ощущаю его напряжение. Уже не презрение и гнев – напряжение. Надо же было так спалиться!

– Я сейчас не понял, – заговорил молчавший и вообще едва дышавший до того младший лорд Виантери, девчонка не с генералом?! А почему тогда ты мне запретил?!

Не будь здесь Адзауро, я бы смолчала, сто процентов бы смолчала, а так – сорвалась:

– Лорд Виантери, у вас всего один сын? Точно? Вы уверены? Жаль. Я бы на вашем месте попыталась сделать нового, этот явно не получился!

И резко поднявшись, покинула пыточную.

***

Но едва вышла в коридор, сейр плимкнул входящим. Достав диск, активировала и прочла «радостную» новость от полковника Стейтона: «На базе пожар».

Не сдержавшись, язвительно поинтересовалась:

«Горят моя комната и лаборатория?»

«А откуда вы знаете? – не менее язвительно спросил Стейтон».

«А я догадливая, полковник».

«Искренне рад за вас».

Тварь!

В стену ударила, не сдержавшись, сбивая костяшки в кровь, вымещая ярость, которая рвала изнутри диким зверем. Ударила снова. И снова. И только когда боль в руке, пересилила ту, что кромсала мое сердце, я остановилась, прижавшись лбом к холодному камню и отчаянно сдерживая желание завыть.

Мне оказалось неимоверно сложно работать одной.

Не хватало Слепого на связи, или Полудохлого, готового всегда поддержать, не хватало команды, не хватало уверенности в своих действиях, не хватало уверенности в себе. Не хватало… много чего не хватало. Это проблем было в избытке, а всего остального имелся жесткий глобальный недостаток.

– Успокоилась? – насмешливо-ледяной голос неизвестно как беззвучно подкравшегося ко мне Адзауро.

– Уйди, – практически простонала.

Потому что за стоном, скрывался вой отчаяния.

– Нахрен? – я ощутила тепло его тела, волосы на виске шевельнулись от его дыхания.

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя настолько одинокой. Впереди стена, а позади прорва всей необъятной разрастающейся с каждой секундой вселенной, глухая, бесконечная, все пожирающая прорва.

Но его движение, всего шаг, и я начинаю чувствовать себя одиноким потерянным винтиком, которого неотвратимо влечет к магниту. Мне интересно, знал ли об этом Адзауро? О том, что способен менять все вокруг, одним своим присутствием. О том, что его тепло согревает, даже изорванное в клочья сердце, о том, что…я ненавижу его всей своей вывернутой наизнанку душой, но… мир без него, боюсь, я ненавижу больше.

– Улетай, пожалуйста, – глухая бесполезная не нужная ни ему, ни мне просьба.

И я внутренне сжалась, ожидая его насмешки, его удара в ответ, его колкости, его острых как бритва слов.

Но вместо этого, очень тихое:

– Я рядом.

Слезы соскользнули с ресниц, и я запрокинула голову, привычным жестом, в попытке сдержать эмоции. Не рассчитала. Нашу разницу в росте. И сейчас, когда я откинула голову назад, он увидел все – и мои слезы, и мою слабость.

Отвернулась мгновенно.

И вздрогнула, когда он обнял. Просто обнял, обеими руками и рывком прижал к себе. И необъятная неизмеримая вселенная исчезла, вся глубина и космоса растаяла как дым, сгинула, испарилась… перестала иметь значение. Абсолютно все перестало иметь значение. Всё…

Кроме тепла его тела, его рук, сжимающих меня, его губ на моей щеке и его тихого:

– Я с тобой.

Несколько секунд абсолютного счастья… Такого тихого, каким бывает только счастье… Безумное, согревающее, раздирающее все грани разумного счастье…

И бьющееся пульсом осознание того, что эти секунды – и есть все мое счастье. Только секунды, так стремительно утекающие, словно вода горного ручья сквозь пальцы… И казалось бы вот оно счастье, только руку протяни… но его нет!

– Улетай, – уже даже не просьба, уже молитва.

Усмешка и усталое:

– Глупо было бы на это рассчитывать.

Счастье рухнуло вниз и разлетелось острыми осколками. И вот его уже нет, а осколки… их тьма, и они впиваются все глубже. Больно. Грустно. Безысходно. Потому что выход… его нет. Просто нет.

– И сколько император обещал за меня?

– Ммм, – Чи провел носом по шее, всего лишь одно движение, а по телу сотни мурашек и дрожь в ногах, – интересный вопрос. Обычно его задают шлюхи.

– Руки убрал! – прошипела я.

Он лишь прижал к себе сильнее, и очень тихо, так что заставлял меня ловить каждый звук, напряженно вслушиваясь в его голос, Чи прошептал:

– Кей, маленький глупый мотылек, летящий на огонь и не понимающий – что ты не мотылек, ты бриллиант. Ослепительный сверкающий бриллиант, преломивший свет фонаря, отразивший его сотней искрящихся лучей, раскрасивший сумрак моей жизни в яркие, ранящие, вспарывающие душу цвета и краски. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! Как же сильно я ненавижу тебя, Кей…

А руки сжимают сильнее, до боли, до невозможности вдохнуть, до страшного понимания – я не хочу дышать без него.

– Сколько, Чи? – я боролась с безумным желанием убрать ладони со стены и прикоснуться к его стиснувшим меня рукам.

– Это неверный вопрос, Кей, – его теплое дыхание у моего виска, скользящее касание губами по очертанию уха и уже почти неслышное. – Не «сколько», а «что».

И вселенная взрывается пульсирующим осознанием реальности!

«Не «сколько», а «что»…

Я развернулась в кольце его рук, вырываясь из объятий, прижимаясь спиной к холодному камню и глядя в темные глаза монстра, чтобы прочесть свой приговор.

Приговор, о котором могла бы догадаться и раньше – на Ятори абсолютная монархия.

«Кей, маленький глупый мотылек, летящий на огонь и не понимающий – что ты не мотылек, ты бриллиант».

Абсолютная монархия, это абсолютная власть императора, соответственно приговор или помилование по одному его слову…

«Не «сколько», а «что»…

В чем же я просчиталась? Где допустила ошибку? Почему?.. Как?! И за что мне это? Это безумное желание обнять его, прижаться к нему всем телом, и никогда не отпускать…никогда… дыша возможностью быть рядом, и понимая… что возможности у меня не будет.

– И что на кону, Чи? – едва слышно спросила я, уже зная ответ.

Зная. Осознавая его мгновенно заострившимися чертами лица монстра, чувствуя, как замерло его сердце, и, понимая, что услышу:

– Мой клан.

«Кей, маленький глупый мотылек, летящий на огонь»…

Я не учла, что Исинхай тоже был Адзауро. Не учла. Не подумала. Не осознала… император сделал это за меня. Один Адзауро присылает на помощь другому Адзауро своего мотылька. Кто виновен в том, что мотылек попался на глаза императору? Адзауро. Потрясающая логика, убийственный провал, жуткое осознание того, что я действительно недооценила себя и свое влияние на императора.

Просто не подумала…

Единственное, что я брала в расчет – жизнь Чи. Единственное, о чем думала – как сохранить его жизнь. Единственное, чего хотела добиться – устранение угрозы его жизни. Но когда концентрируешься на чем-то одном – упускаешь детали. Я облажалась. Основательно и конкретно. А после облажалась Алкеста. Минус на минус… Полудохлый предупреждал, я не услышала…

На Ятори мудрецы говорят: «У любви нет глаз».

Что ж, я с полной ответственностью могла заявить, что они не правы. У любви нет ни глаз, ни ушей, ни мозгов! Ни-че-го…